Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Vova
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
За истинность, вернее, за дословную точность, не ручаюсь, поскольку сам слышал эту историю не из первых уст. Вполне возможно, что такое происходило и в других местах, и не единожды, и с вариациями. К тому же, и в самой истории мне все представляется не таким уж однозначным. Тем не менее, за что купил - за то продаю. Мне понравился подход к проблеме.
В исследовательской лаборатории Ленинградского института ядерной физики (ЛИЯФ, а ныне ПИЯФ) молекулярные биологи проводили работы с радиоактивными изотопами. И схема эксперимента была такова, что приходилось расходовать большие объемы спирта. То ли рука не поднималась на такой продукт, то ли просто забывали, но к определенному моменту вдоль стены стоял ряд 20-литровых емкостей, по горлышко заполненных отработанным спиртом. Мутной синеватой жидкостью, содержащей изрядное количество радиоактивности. В общей сложности литров под двести. А выливать ТАКОЕ количество спирта уже определенно не хотелось, хотя что с ним делать - никто не знал. Время от времени грустные ученые замеряли радиоактивность на счетчике - нет, светит, светит, зараза… Идея об очистке спирта уже навязла у всех в зубах, но - ни подходящего метода, ни подходящих рук было так и не найти.
Только что пришедший на работу молодой специалист был, конечно, шокирован зрелищем. Наверное, оно ему напомнило брошенные винные погреба испанского аристократа. И с присущими молодости энергией и изобретательностью он принялся за дело. Начал он странно: пошел на рынок и купил килограмм пять жилистого мяса с хрящами. Профессора и доктора крутили пальцем у виска, но он все же не унимался. Перемолов все это добро в мясорубке, он заполнил получившимся фаршем самую большую, какую только нашел, колонку - такая вертикально стоящая стеклянная труба, сверху которой подается жидкость, протекающая через наполнитель. Как он потом объяснял - ведь наши кишки и желудки, в сущности, то же мясо. Что оседает в организме, делая спирт вредным для потребления, то должно осесть и на моем фарше. Посылка, естественно, была более чем спорная, однако его это не смутило. К колонке присоединяются шланги, сырье - наверх, приемную емкость - вниз - поехали!
После первого же цикла радиоактивность снизилась на несколько порядков! Такой спирт вполне можно было чистить дальше - перегонять, пропускать через ионообменные смолы и в конечном итоге употреблять. Для гарантии все это было проделано. Естественно, радиоактивность на каждом этапе контролировалась профессионалами. И счастливые улыбки расцветали на лицах профессоров и докторов по мере того, как она приближалсь к фоновым цифрам.
Спирт поделили на всех с учетом затраченных усилий. Молодому специалисту досталось больше всех. Повторять, тем не менее, никто не стал - возни много, а спирт давали и так. Важен, видимо, оказался принцип, а не результат.
Произошла эта история пару лет назад, когда мой сын учился в 7 классе простой американской школы. Мы только переехали в США из Израиля. Стали к нему приставать черные детишки в школьном автобусе. Их трое, а он один - худенький такой очкарик. А не знали они, что он занимался рукопашным боем у тренера Саши с Украины... В общем, вышли они из автобуса, сынуля выбрал того, который поздоровее, ну и вломил ему... Как положено... Остальные не полезли... Сынуля гордый звонит жене на работу: "Мама, я сегодня негру в глаз засветил!!!" Жена в панике: "Как!? Будет синяк, вызовут в школу!!!" На что получает разумный ответ: "Мама! Какой синяк!? Он же черный!"...
Друг рассказывал, что видел своими глазами. Правда, он не дурак приврать, да и история - из разряда тех, что каждый видел сам - типа про галошу в зубах, или про морского офицера в корыте, едущего по эскалатору. Но больно уж хорошо.
Год 82 - 83. В троллейбусе едет студент. Типичный отличник - худой, с тубусом для чертежей, в очках, и жутко стеснительный на вид. Заходит контролерша - бабища размерами два на два на два, с красной рожей, громовым голосом и ярко выраженной ненавистью ко всем окружающим. Естественно, доходит очередь и до студента.
- Билетик?! - Студент изображает на лице раскаяние, муку и смущение одновременно и начинает шарить по карманам. Карманов много, но билетика, как назло, нет ни в одном. Контролерша потирает руки в предвкушении штрафа, пассажиры обуреваемы противоречивыми чувствами - и потехи хочется, и студента жалко. Вдруг лицо студента светлеет, и он достает из внутреннего кармана пальто - билет! Но не просто билет, а - БИЛЕТ! Размером сантиметров 40 на 60. Нарисован - просто исключительно (ни ксероксов, ни принтеров тогда еще, напомню, не знали). Талантливо и высокохудожественно.
Троллейбус заржал. Не смеялась только контролерша, в силу своего мировоззрения заподозрившая, что ее поимели, хотя и не до конца понятно, как именно. Вместо этого она рассвирепела и закричала:
- Нет билета - плати рубль штрафу! Будут тут всякие!!!
На бедного студента больно было смотреть. Снова стал он рыться в многочисленных карманах, снова он краснел, бледнел, потел и икал от страха и смущения. Однако вскоре лицо его снова прояснилось, и из тубуса (!) был извлечен бумажный рубль... Размером, разумеется, с хороший стол, правда скатанный так многократно, что и пассажиры-то не сразу въехали, а контролерша - и подавно.
Но когда он его наконец развернул - троллейбус лег от хохота!
У нас в институте долгое время работал некий Юра. Фотографом, и неплохим. Фотографии, слайды, на конференциях их показывать - такая вот работа. Потом он стал пить, потом - очень много пить, и в конце концов опустился окончательно, просто-таки до состояния самого настоящего бомжа. О фотографии уже вопрос не стоял, так что Юру перевели в дворники. Семьи у него не было, в квартире жила, вроде бы, сестра, так что он и жить перебрался в институт, в каморку под лестницу. У кого появлялась ненужная одежда, он приносил ее Юре, так что обмундирование у Юры было, можно сказать, казенное. Каждое утро, раньше всех сотрудников, Юра был на боевом посту и бодро держался за метлу, борясь с хроническим похмельем путем трудотерапии. Борода его развевалась по ветру, а вылинявшая тренировочная рубаха (летом) или женское потертое пальто (зимой), не знаю, где только он его отыскал, хлопали при порывах.
По вечерам Юра, распространяя зловоние и угрозу педикулеза, ходил по лабораториям в надежде выпить. Кто давал, кто прогонял, но в итоге часам к семи Юрино похмелье уступало массированному натиску и переходило в очередное беспамятство.
Пришел он и к нам. Спирта у меня тогда не было, о чем я так Юре и сказал. Но видно, его уже отовсюду прогнали, откуда могли, так что в глазах его были боль и отчаяние загнанного зверя. Порыскав взглядом по комнате, он вдруг сфокусировался и спросил:
- А это что у тебя там?
"А это" было пятилитровой бутылью со сливным спиртом.
Боюсь, у меня не хватит слов описать эту жидкость. Это отработанный спирт после различных процедур. Примеси ксилола и формалина придают ему запах - не знаю, с чем сравнить - керосина, что ли... Ацетона... Дихлофоса... А краситель эозин делает его розово-оранжевым по цвету. Кусочки тканей после формалина сообщают ему загадочную мутность и опалесценцию. Пить такое не приходит в голову даже студентам. Но Юра - другое дело. Решался ведь вопрос жизни и смерти. Не в силах выдержать его мольбы, я-таки нацедил в стаканчик грамм пятьдесят.
Юра выпил одним махом. Как партийный работник - стопку водки с серебряного подноса в руках красавицы в кокошнике. Как счастливый отец на свадьбе сына. Мы следили, как завороженные. А Юра даже запивать стал не сразу, а все как будто смаковал. Мы в конце концов спросили (интересно же, что человек чувствует после такого):
- Юра, ну... как?
Ответ нас положил на месте. Юра причмокнул и бодро сказал:
Как я попал в Америке (прошу прощения за долгое предисловие).
С недавнего времени я работаю в крупном вирусологическом центре в г. Олбани, столице штата Нью-Йорк. В соответствии в какой-то важной американской программой поддержки молодых дарований из Восточной Европы, типа меня. Ну, и таких, как я еще человек двадцать, русских из них - человек пять, включая бывшие республики. Центр состоит из трех зданий, расположены они далеко, так что между собой практически не видимся.
Одним из мощных средств вирусологии является, выражаясь профессионально, культивирование вирусов в аллантоисной полости куриных эмбрионов. Суть простая: шприцем заражаешь куриное яйцо вирусом, где он (вирус, а не шприц) и нарастает в огромных количествах. А местная лаборатория такого опыта не имеет, и никогда они этого не делали. Ну начальник и подписал меня научить. Причем не сразу всех, а начать с некоей Ханны - очаровательной девушки из Израиля, тоже по какой-то тут международной программе работает. Я в этот момент как раз что-то сосредоточенно делал, поэтому особо к нему не прислушивался, а написал на листочке (по-русски, благо я в этой лаборатории один такой): "Показать Ханне яйца" - и снова занялся своим делом, а листочек приклеил над столом. И так он и висел пару дней, все как-то не выбрать было времени для этой самой Ханны.
Через неделю узнаю, что местные боссы собираются привести к нам остальных русских и нерусских, из тех, что такие же, как и я. Обмен опытом, в общем. Суета, беготня, порядок везде чтоб был, чистота и аккуратность. В такой вот суматохе, перед самым их приходом, вдруг замечаю свой же листочек с сомнительным, прямо скажем, текстом. Что делать? Выбросить - забуду про Ханну, оставить - неудобняк случится. Принимаю решение: этот выбросить, а новый написать. Пишу, чтобы выглядело по-научному: "Позвать Ханну на инокуляцию (т.е. на заражение)". Вешаю на то же место, старый собираюсь выкидывать. Но тут меня снова кто-то куда-то спешно вызывает, и я, как был, с этим листочком в руке несусь. Про листочек уже не думаю - прилепляю где-то по дороге с твердым намерением выкинуть на обратном пути.
Приходит вся эта компания. Туда-сюда, лаборатория, технология,приборы, доходим до моего стола - а над компьютером написано: "Позвать Ханну на инокуляцию".
Ну, благо все свои, медики-вирусологи - наслушался я шуток на тему и самой Ханны, и какова она в смысле инокуляции, и где, и как я ее инокулировал, и что научную душу видно во всем: он и с Ханной не просто так, как все, а - инокулирует, и многое в таком духе... Поржали, одним словом. Ведут их дальше, и вдруг - немая сцена, а потом дикий гогот русскоязычной части! И полная растерянность всех остальных.
Правильно... Увидели первый листочек. "Показать Ханне яйца".
После официальной части всей толпой ходили смотреть на Ханну. С гораздо большим интересом, чем смотрели на приборы.
Эта история произошла с моими одноклассниками. Звучит она как анекдот, однако имела место в действительности, как я мог заключить из четырех почти независимых источников.
Два моих бывших одноклассника, оба Лехи, оба высоченного роста, оба одинаково привлекательные для прекрасного пола, решили эту самую привлекательность претворить в жизнь. Сказано-сделано. Один из них договорился с общей подругой, скажем, Алисой, та проследила за отъездом родителей, пригласила свою подругу, ребята прикупили выпивки, по-моему, один из Лех даже расстарался на цветы - в общем, вечер обещал быть во всех отношениях успешным. Единственное же различие между Лехами состояло в том, что один из них пил умеренно, а второй - нет. В силу этого второй начал принимать на грудь еще с утра, не дожидаясь собственно повода. К моменту визита он был как раз в подобающем состоянии - хохмил, рассказывал армейские байки, играл на гитаре - рубаха-парень. Однако спиртное, принятое в компании, сделало свое дело, и Леха уже чувствовал себя совсем не так хорошо, как казалось снаружи. Наверное, всем знакомо такое состояние, когда ты вроде еще и адекватен, однако адекватность эта держится на честном слове, и ты можешь в любой момент учудить все что угодно.
Далее события разворачивались так. Леха-умеренный с Алисой (хозяйкой, кстати, квартиры) удалились в одну комнату, вторая подруга пошла в душ, ну а Леха-неумеренный, чтобы не терять времени даром, разделся до самого, так сказать, конца. В этот момент раздается звонок в дверь. Кляня все на свете, Алиса бежит открывать. Оказывается, это пришла соседка - женщина лет сорока - одолжить не то сковородку, не то соль, о конкретной цели история умалчивает. Алиса скрывается на кухне. Тут из комнаты - вы догадались. Выходит голый и абсолютно пьяный мужик и начинает тащить соседку за собой. Такого крика, как признавались впоследствие участники действа, ни один их них не слышал давно. Из дальней комнаты выскочил, натягивая на ходу штаны, второй Леха, из кухни примчалась Алиса, вооруженная сковородкой... Вдвоем они отбили соседку, и та ретировалась в расстроенных чувствах. Что при этом испытывала девушка в душе, остается только догадываться.
Алиса была дамой решительной. Вначале голый Леха, за ним его одежда, а за ней второй Леха, путаясь в извинениях и заверениях, покинули гостеприимную квартиру. В коридоре Леха-умеренный стал вставлять второму по полной программе - ты и мудак, ты и алкаш, из-за тебя так вот обломались... И не так была бы история хороша, если бы не ответ:
- Леха... Так я не понял, чего она ушла-то? Вроде, все нормально было...
Представляете?! Он даже не понял, что это соседка, он подумал, что это его подруга, выйдя из душа, вдруг оделась и собралась уходить!
Леха - тот только рукой махнул. Ну а мы, когда услышали, ржали часа два.
Нью-Йорк, Брайтон Бич, магазин International Food - типа Елисеевского в лучшие времена. Одна довольно интеллигентного вида женщина лет 55 покупает что-то в рыбном отделе. Продавщица - из того разряда, что "коня на скаку остановит" одним взглядом, смотрела на нее весьма критически, а потом изрекла: - Я вижу, вы-таки не берете шримпов! (с ударением на втором слоге, shrimps - креветки). Ну, та немного смутилась, развела руками - ну, да, мол, не беру. Продавщица, доверительно перегнувшись через прилавок и покрыв бюстом значительную его часть (по-моему, он даже прогнулся), не сбавляя, я бы сказал, обличительного тона, ей говорит (слышно метров на пять): - Женщина, сколько вам лет? Та смущается еще больше и не знает, что и говорить. - Женщина, у вас есть месячные? Женщина смущается окончательно, ищет глазами кого-то - то ли мужа, то ли выход, и вообще готова сквозь землю провалиться. А продавщица не обращает на это внимания и продолжает: - Женщина, слушайте сюда. Таки я вам скажу. Вот мне пятьдесят восемь лет. И у меня есть месячные. А вот видите ее? - и показывает на продавщицу за противоположным прилавком - ей сорок пять, и что вы себе думаете, у нее их есть? У нее их нет! И знаете, почему? Я вам скажу, почему. Потому что она не ест шримпов. А у меня все в порядке, потому что я всегда беру шримпов! Из-за противоположного прилавка вырастает сходных размеров бюст, и слышится: - Это у кого нет месячных? Это у меня нет месячных? У меня есть таких месячных, что вам и не снилось, показать?!
Свидетелями тому - весь магазин в радиусе, повторяю, пяти метров.
Дело происходило в 88-м году в Восточной Германии (тогда еще ГДР), куда мы, пройдя все тесты и уловки 1-го отдела, были отправлены на месяц по программе обмена студентами. День на пятый пребывания там встречаю своего приятеля Леху. Леха за живот держится - разогнуться не может от смеха. "Что такое?" - спрашиваю. И вот что он рассказывает.
Он с одногруппником, скажем, Пашей, повышали свой культурный уровень, гуляя по славному городу Дрездену и заглядывая в всякого рода распивочные и закусочные. Паша был примерным студентом и даже шел на золотую медаль, пил немного, в отношениях с женщинами лишнего себе не позволял. Однако физиологию имел, естественно, как у всякого здорового молодого человека. В том смысле, что напившись да пожравши приспичило ему в туалет. Ну, где-где, а в Германии с этим проблем нет. Леха остался снаружи подождать, Паша гордо отправился в немецкий общественный туалет.
Тут надо сказать, что устроены эти заведения были несколько непривычно для русского восприятия. Посередине зала стоял стол, на котором лежала туалетная бумага. По периметру располагались кабинки, для прохода в которые нужно было кинуть в щель монетку - сколько-то пфеннигов. Ты берешь бумагу, платишь, а когда, сделав свои дела, выходишь, то дверь кабинки (на пружине) за тобой захлопывается. По-немецки рационально и бесхитростно.
Так вот. Минут через пять Леха забеспокоился и зашел следом. Глазам его предстала картина, достойная запечатления в масле и на века. Паша стоял посреди зала со спущенными штанами и в замысловатой позе, придерживая ногой (!) дверцу кабинки, а рукой стараясь дотянуться до стола с туалетной бумагой. Искреннее страдание было написано на его лице, потому что его роста для этого не хватало. Довершали картину испуганно жавшиеся по стенкам немцы, с тихим ужасом на все это взирающие. Завидев Леху, Паша просто-таки взмолился:"Леха! Отец родной! Достань ты мне бумагу! Куда же они, гады, стол ставят!?"
Выйти из кабинки совсем, а потом снова заплатить эту смехотворную сумму, ему и в голову не пришло.
Леха как стоял, так и сломался пополам. Да так дальше и шел, согнувшись.
Моему бывшему однокласснику довелось после техникума проходить практику в славном городе Волгограде. Думаю, не надо объяснять, в чем преимущественно практиковались выпускники техникума летом вдали от родных стен Санкт-Петербурга. Естественно, после очередной практики ребята куда-то пропали, конец истории терялся в тумане, а мой приятель очнулся в "аквариуме" с пустой головой и, как это бывает, совершенно прозрачными глазами.
На "разбор полетов" его вызвал усталый майор милиции, видно, вконец одуревший от ночного дежурства и мелочевки, которой ему приходилось заниматься. Типа моего товарища.
Далее между ними разворачивается такой диалог:
Майор: - Ну, давай. Пиши объяснительную. Приятель: - А чего писать-то? - Ну, как чего? Как все было, с кем, сколько. Не знаешь, что ли? - Не помню... - Хорошо, давай так. С кем пил, помнишь?
Приятель пару минут изображает на лице раздумье, хотя заранее ясно, что - нет, ничего он не помнит. Он и вообще был немного тормознутый.
- Не помню. - Ну а что пил, помнишь?
Снова раздумье.
- Не помню...
Майору этот диалог уже в печенках сидит, но отчитываться-то как-то надо! - Ну хорошо. Вино пили?
Взор приятеля немного светлеет:
- Пили. - Ну, вот и напиши! - с этими словами майор протягивает ему лист и ручку.
Надо сказать, что приятель и так-то видел плохо, а с похмелья и вовсе никак. Кроме того, по русскому и прочему чистописанию имел средний балл примерно два с половиной. И вот на этом листе он начинает медленно и ужасно коряво выводить:
"Я.... Пил....вино...".
Процесс занимает минут пять - семь. Вконец раздосадованный майор, видя, как все это тяжело им обоим дается, говорит:
- Ну ладно, хватит. Ты тут мне до вечера писать будешь. Поставь дату, распишись. Приятель, стиснув зубы, минуты за три выполняет и это. С чем и уходит, держась за квитанцию о штрафе.
После этого по местному отделению долго гуляла официальная бумага следующего содержания (орфография сохранена):
"Обяснитильная записка. Я пил вино. (Дата, подпись)".
Историю рассказал случайный знакомый - врач-гинеколог - в ночном поезде Москва-Санкт-Петербург. Как-то на прием к нему пришла молоденькая-молоденькая девчонка, лет 14. - Доктор, - говорит - живот болит.
Ну, он пока стандартные вопросы позадавал, как зовут, да живете ли половой жизнью, пока бумаги позаполнял - только тут и пришло ему в голову: а что это она с животом-то первым делом - к гинекологу?! Ну, не долго думая, он ее прямо об этом и спросил. Почему, мол, не к гастроэнтерологу, не к терапевту? А она начинает: - Понимаете, доктор, мне тут противозачаточное средство посоветовали, так у меня живот заболел после того, как я его применять начала. - Что за средство? - спрашивает. - Лимон. Сказали, очень хорошо помогает. Врач, предчувствуя недоброе, размещает пациентку в надлежащее устройство - и обалдевает: лимон! То есть самый настоящий, круглый и желтый. Неизвестно, сильно ли пришлось стараться барышне, устанавливая сие противозачаточное устройство, только обратно оно, в полном соответствии со строением женского естества, вылезать отказывалось. Промучившись некоторое время, моему знакомому удалось-таки извлечь причину девичьего недомогания, каковая причина, надо сказать, уже имела на себе следы многочисленных попыток неудачного извлечения. Вытерев пот со лба, он в сердцах ей говорит: - Дура! Дольку надо брать, дольку, понимаешь?!
Та, мешая слезы со словами признательности, скрывается за дверью. И тут врачу приходит мысль: Ведь не один лимон там помещался, коли уж она его успела "использовать"!
Поистине безграничны возможности человеческого организма!
В Питерском метро, по рассказам моего друга, появилась новая реклама, изрядно поднимающая настроение. Звучит так:
Жениха себе найду я Лишь в колготках "Элледуе".
На прилагаемой картинке изображена баба, которая критически оглядывает двух стоящих перед ней мужиков. Видимо, соображая, который же из них в колготках.
На уроке закона божьего священник говорит детям: - Сейчас я расскажу вам, как появился первый человек. - Батюшка, - говорит Вовочка, - я бы послушал, как появился третий человек!
До этого случая я полагал, что сумасшедшие бывают двух типов. Опасные – это те, кто сидит в больницах с решетками на окнах, и безопасные – с которыми можно случайно столкнуться на улице и, проходя мимо, покрутить пальцем у виска. Однако теперь я точно знаю, что от встречи с подобными людьми, и даже очень близкой встречи, не застрахован никто.
Я работаю в лаборатории, которая занимается новыми лекарствами. По роду работы приходится иметь дело с людьми самых разных запросов и темпераментов. Робкими и настойчивыми, основательными и торопливыми, гибкими и упрямыми, а иногда и просто с хамами. Однако известно ведь, что в конце концов привыкаешь ко всему – привык в конце концов и я. К каждому свой подход, основательность и доброжелательность – ну, кто знает, тот поймет.
Звонок, с которого все началось, раздался с утра в понедельник – факт сам по себе неприятный. Не люблю я звонков вообще, да еще в понедельник, да еще с утра. Тихий и застенчивый голос попросил к телефону меня, убедился, что это уже я и есть, и, убедившись, понес такую примерно околесицу:
- Я, видите ли, тоже...в некотором роде ...разработчик...э-э-э...лекарств. Нам бы с Вами...э-э-э.. переговорить... Как коллеге с коллегой, так сказать... хе-хе-хе. Я вот тут... тоже... открыл. Сейчас, правда, работаю в строительно- монтажном управлении... Оно тоже поддерживает... И вообще, всем таким очень и очень интересуется. И финансово – тоже... Сейчас, правда, не может... Многократно, многократно...
Послушав это с несколько минут, я рискнул все же внести ясность и спросил – а собственно, от меня-то что он хочет - этот... разработчик?
- Дак это... встретиться бы. Как коллеге с коллегой. Мирового, мирового значения... э-э-э... открытие!
Заинтригованный таким поворотом дела, когда строительно-монтажное управление поддерживает открытия мирового значения, да еще в фармакологии, я назначил встречу.
"Разработчик" появился минута в минуту. Сначала в дверях кабинета показалась внушительная пачка листов бумаги в вытянутой руке, а следом появился и ее обладатель – невысокий давно не стриженный человечек с красными, видимо, от бессонницы, глазами. В них светились гордость и преданность.
- Вот! – и пачка листов оказалась у меня на столе. Мельком взглянув, я с ужасом обнаружил, что все листы мелко исписаны столбиками цифр и строчками длинных дифференциальных уравнений. Шестой степени. Я, правда, не математик, но мне пришло все же в голову, что это уж как-то... слишком. Однако, взяв себя в руки, я сказал ему вежливо – слушаю, мол, Вас.
Открытие, которое "коллега" излагал мне с полчаса, сводилось к следующему. Если взять телевизор, а перед ним поставить бронированную плиту сантиметровой толщины (именно бронированную и именно сантиметровой), то в момент включения, а особенно выключения телевизора за плитой образуется совершено особое излучение. Никто пока не знает ни о его существовании, ни о природе, ни о свойствах. Но он, разработчик, открыл эти свойства, правда, пока что два, но на этом останавливаться не собирается. Во-первых, под воздействием этого излучения многократно усиливается действие лекарств. Он сам, разработчик, когда простудился и заболел, поставил за плиту флакон с нафтизином, включил-выключил телевизор, и нафтизин, обыкновенный нафтизин, приобрел невиданные и нехарактерные для него свойства. А именно – вылечил его от простуды не за три дня, как обычно, а всего за два. Мои робкие доводы, что нафтизином не лечатся от простуды, и что, наверное, он на этот раз просто простудился не так сильно, как обычно – это все меркло перед величием открытия.
- А во-вторых, - все более распаляясь, продолжал разработчик лекарств, - нет, Вы не поверите! Во-вторых, под воздействием этого чудо- излучения в обычной воде происходит самозарождение вирусных частиц!
- Ну, тут уж позвольте Вам не поверить, - борясь с желанием дать разработчику пинка, сказал я. – Это-то с чего Вы взяли?!
- Но это же очевидно! – пораженный моим невежеством, вскричал он. – Это же все здесь описано!
"Здесь", очевидно, означало, что все эти исписанные уравнениями листы на моем столе и описывают как раз процесс самозарождения.
- А от меня-то что Вы хотите? – спросил я наконец.
- Подтвердить... вот это все... э-э-э... экспериментально.
С каждым словом коллеги моя решимость спорить угасала. Я чувствовал себя выжатым и обессиленным. Примерно то же, наверное, испытывал в свое время Галилей, доказывая церкви очевидные вещи. Коллега же, наоборот, выглядел все бодрее и вдохновеннее.
В отличие от Галилея, я нашел наконец в себе силы сказать свое слово. Сославшись на недостаток времени, средств, да и вообще, всего, проявив чудеса тактичности, я выпроводил его из кабинета и посидел еще немного, успокаиваясь. Поймал себя на мысли, что жаль, что нет при мне сейчас телевизора, бронированной плиты и флакона валерьянки. Выпил бы весь.
На следующий день я рассказал эту историю знакомым математикам.
- Ну, дает! – смеялись они. – Какие же тут уравнения шестой степени?! И третьей достаточно. Зарождение вирусов – это ведь так просто!
Я прямо опешил. Ведь не в уравнениях совсем было дело! Я красноречиво объяснил им, что не бывает такого самозарождения. И усиление действия лекарств излучением – тоже бред. Наконец, они согласились, и с тяжелым сердцем мы расстались.
Разработчик звонил мне еще несколько раз, то на работу, то домой, но я был стоек и на провокации не поддавался.
- Ну да, - сказала знакомая, когда я, собравшись с духом и помня историю с математиками, рассказал все ей, - совсем мужик свихнулся. Какие там телевизоры да плиты! На живом огне надо погреть – и любую болезнь как рукой снимает!
Я глубоко вздохнул, сосчитал до десяти – и не стал спорить.
Сосед- физик долго чесал в затылке, уточнял толщину плиты, просил переспросить, какая именно должна быть сталь и какой фирмы – телевизор. Сколько метров должно быть от плиты до телевизора и от плиты до лекарства. И если действует на раствор, то подействует ли на таблетки. Я топал ногами, кричал, доказывал что-то, призывая на помощь все свое красноречие, гнал его – он уходил, но появлялся снова и кротко спрашивал, сколько именно жидкости было в том флаконе, и сразу ли надо начинать лечение, как почувствуешь болезнь, или можно подождать.
Я уехал на неделю в командировку и немного отошел духом. Вернувшись, я подумал – а не описать ли всю эту историю? Я взял отгул, отключил телефон и звонок, чтобы не столкнуться снова с соседом и написал все, как помнил.
Редактор журнала, куда я принес рукопись, долго смеялся, вытирая лысину платком.
- Вот ведь люди, а?! – говорил он сквозь выступившие от смеха слезы,- бывают же такие!
Когда я уходил, оставив рукопись в кабинете, он окликнул меня на самом пороге. Заговорщицки глядя мне прямо в глаза, он тихонько спросил:
- Послушайте... как Вас... Я вот тут подумал... Как по-Вашему... А если водку?! Водку ведь оно тоже...того...усилит?
Я понял, что в этом журнале мой рассказ вряд ли напечатают.
Конец рабочего дня, главный инженер заходит в цех и видит что рабочий протирает ветошью детали. Гл.инженер:- Василий Семеныч! Как Вам не стыдно, время-то 17:20, до конца рабочего дня 40 минут! А Вы уже домой собираетесь! Рабочий - Да понимаете, товарищь гл.инженер, пока ветошью детали протрешь, пока станок протрешь, пока подметешь пол, мусор выбросишь, помоешь руки, переоденешься, вот рабочий день и кончился. Гл.инженер(многозначительно) - Василий Семеныч, ну Вы не правы, вот Я начинаю собираться домой ровно в 18:00 ! Рабочий - А Вам-то че собираться, рот закрыл, да пошел!
В агусте 1991 года(если мне не изменяет память) была в Москве заварушка. Наш маленький провинциальный скромный миллионый городишко отреагировал на нее только появлением кругом настенной агитации, часто безграмотной. Типа "Ссуку Енаева к стенке!"
Недалеко от моего дома на трансформаторной будке появилась надпись, продержавшаяся года четыре - "Берегись! В стране пуч!".
Стою сегодня в очереди на почте. Передо мной что-то отправляют два мужика. Говорят между собой по-русски, но видно, что гости-работники из ближнего зарубежья. Минут двадцать совместными усилиями пишут адрес на конверте и заполняют почтовый бланк. - А вот здесь, - показывает приемщица на свободное место на конверте, - напишите сумму прописью. Долго думают. Через минуту смотрю - написал: "Сумма прописью: 182"
Живу в Америке. Звоню приятелю. Включаю трубку - и вдруг слышу там разговор двух девиц. Известное дело - два разговора пересеклись. Нам ли, питерцам, такому удивляться, когда не то что два разговора могли пересекаться, а в свое время целый эфир с неограниченным числом участников существовал благодаря неполадкам на линии в течение нескольких лет! Я им и говорю спокойно так:"Девушки, я, конечно, извиняюсь, но наверное лучше будет положить всем нам трубки и набрать по новой". Но ведь у американцев-то такого эфира не было! Им и в голову прийти не могло, чтоб за их частным разговором как примером краеугольного камня демократии, права на личную жизнь, кто-то мог вот так вот следить в их собственном доме, да еще и выдавать себя с потрохами, говоря с ужасным таким акцентом. Наверное, они сразу подумали об угрозе с Востока, о которой их так настойчиво предупреждали. Разговор стих как по команде, потом одна из девиц робко так спрашивает:"А Вы, собственно, кто?" А мне что? Мне уже море по колено, я и отвечаю, что какая, мол, разница, кто. Можем, конечно, и познакомиться, я как раз тут недалеко, на Woodlawn (это улица моя так называлась). Но лучше, говорю, давайте положим трубки, а то мне звонить надо корешу в Мериленд, а время уж позднее, да и вам, говорю, наверное, хочется без посторонних потолковать о своем, о девичьем. И сам показал пример, как это надо делать - взял и отключился. Включаюсь снова - разговор. Одна из собеседниц та же самая, а говорит уже с другой. В голосе - не сильная еще, но тревога. Рассказывает, как кто-то нагло этак подслушивал их разговор, да как ловко она его засекла. "Надеюсь, - говорит - это больше не повторится". Хрен там, не повторится! Ничего они, значит, не поняли. Я не выдержал и снова говорю:"Да положите вы трубку-то! Так ведь и будем друг у друга над душой стоять, раз такой на линии сбой!". Что ты! Едва не завизжала! Что-то залопотали обе по-своему, да больно быстро, я и так-то не очень их понимаю, а после пива и подавно. Мне нужно ведь было теперь растолковывать медленно, с паузами, простыми предложениями, а лучше и вовсе отдельными словами. И чтоб с лаской в голосе, так оно лучше доходит. А не так, что едва на крик не срываясь. Ну, я снова отключился, чтоб ухо не резало, и минуты две подождал. Для верности. Включаю - опять говорит. С мужиком каким-то. Тема все та же, а вот голос уже порядком дрожит. "Он, - говорит, - сказал, что он хочет познакомиться и уже на Woodlawn! Я боюсь, что мне делать? Позвонить, может, 911?" Мужик - советчик ее и исповедник - оказался пациентке под стать. У него и у самого в голосе появилась предательская дрожь, унимая которую, он посоветовал попавшей в изрядную передрягу даме (шутка ли - темной ночью попасть в лапы насильнику-изуверу!) на всякий случай запереть окна и двери. А она говорит - да, да, я уже заперла! Так она, эта обреченная красавица, еще раза четыре звонила, наливала себе что-то в стакан, пила, захлебываясь, кому-то жаловалась, разговаривала потом сама с собой (почему в телефон - я и сейчас еще не до конца понимаю) - я уж молчал, чтоб совсем до инфаркта-то не довести девушку. Наконец, на шестой или седьмой раз, она попала на мужика со сталью в голосе и с мозгами в голове. Доказательством последнему было то, что он посоветовал ей все же не распечатывать пока ни окон, ни дверей, а он, мужик, пока позвонит в телефонную компанию (вот ведь умница - не в ФБР, не в пожарную, не в полицию - отдел убийств, не агентам Малдеру и Скалли, не в общество уфологов и не в канцелярию президента) и попросит выяснить обстановку. В общем, нестандартность подхода себя оправдала. Через десять минут уже без посторонних я болтал с Кирюхой в Мериленде. Вот так ведь и рождаются сюжеты для кретинских фильмов ужасов и романов, а потом типы вроде меня, поддакивают им, ведя себя по таким вот стереотипам, а там опять новый сюжет - и несть им числа. Заколдованный круг прямо какой-то. Оно, конечно, не совсем ко времени... Случилось месяца два назад и написано было тогда же как письмо подруге. А опубликовать собрался только сейчас.
Насчет того, что "при ракетных стрельбах единственным безопасным местом является мишень" - ни фига подобного.
Мы были студентами СпбГУ. И, как и все остальные студенты, имели курс военной подготовки с бурным финалом в форме военных сборов. Так вот история, свидетелем которой сами мы не были, но которая повторялась всеми офицерами в диапазоне от старлея до полковника без существенных изменений, что наводило на мысли о ее исходной подлинности.
При артиллерийских стрельбах взаимодействие частей организовано так. Впереди, как можно ближе к переднему краю, располагается командно-наблюдательный пункт (КНП) - замаскированный окоп, оборудованный разного рода оптическими приборами для разведки и определения координат цели. Вычислив цель на местности, личный состав КНП наносит ее на карту, определяя ее координаты по ближайшему тригопункту - вышке на бетонном основании, сваренной из стальных уголков, координаты которой определены задолго до того и очень точно. Надо сказать, что именно этот этап подготовки и есть самый геморрой во всей процедуре - потому что длится долго, и надо много думать и считать. Сама огневая позиция (ОП) располагается в нескольких километрах в тыл и естественно, ни целей, ни КНП, ни противника не видит. Она только слушает по телефону, что КНП ей говорит выставлять на прицеле. После первого выстрела КНП замеряет разницу между координатами цели и разрыва, вносит поправки, сообщает их на ОП, те корректируют установки прицела - и все по новой. После двух пристрелочных выстрелов КНП снова вносит поправки и запрашивает шесть снарядов - по полной программе. Предполагается, что параметры стрельбы вычислены достаточно точно, и уж третий залп накроет цель до полной недееспособности.
Так вот, дело было зимой. Ребятам на КНП вовсе не хотелось возиться с картой и приборами, что-то там чертить и рисовать. Им наоборот, хотелось поскорее свалить отсюда к чертовой матери, кому - к женам под бок, а кому - выпивать и закусывать. Поэтому вместо координат цели на ОП они передали уже известные по карте координаты ближайшего тригопункта (начальство на ОП здорово порадовалось оперативности личного состава), справедливо рассудив, что после первого выстрела стрельбу можно будет скорректировать по цели. В худшем случае, рассудили они, понадобится не два, а три пристрелочных.
Гул выстрела... Снаряд жужжит над головами хлопцев...
ПЕРВЫМ же выстрелом тригопункт был снесен к едрене фене. ОП ждала дальнейших указаний и поправок.
На КНП некоторое время был ступор, а потом - тихая паника. О корректировке стрельбы речь уже не шла. Пришлось доложить начальству - так, мол, и так. Начальство приняло, наверное, единственно правильное решение - бойцы орудийного расчета получили на ближайшем построении по именным часам за отличную стрельбу, а бойцам с КНП был выделен сварочный аппарат и поставлена задача восстановить тригопункт. На морозе и в снегу.
Львов. В поезде, в купе, заходит хохол (чуб, шаровары) и видит негра, читающего "Вiльна Украiна". Хохол: Ты хто? Негр: Я украинец! Хохол: Тю! А я тогда хто? Негр: А хто ж тоби, биса, знаеть, - мабуть ты москаль, а мабуть ты и жид
Конец рабочего дня, главный инженер заходит в цех и видит что рабочий протирает ветошью детали. Гл.инженер:- Василий Семеныч! Как Вам не стыдно, время-то 17:20, до конца рабочего дня 40 минут! А Вы уже домой собираетесь! Рабочий - Да понимаете, товарищь гл.инженер, пока ветошью детали протрешь, пока станок протрешь, пока подметешь пол, мусор выбросишь, помоешь руки, переоденешься, вот рабочий день и кончился. Гл.инженер(многозначительно) - Василий Семеныч, ну Вы не правы, вот Я начинаю собираться домой ровно в 18:00 ! Рабочий - А Вам-то че собираться, рот закрыл, да пошел!
Дело происходит в вагоне, следующем по маршруту, скажем, Сухуми-Тбилиси. Только грузины развернулись покушать - вдруг поезд резко тормозит. Со столов, естественно, все кувырком, сами грузины - вповалку. В довершение всех бед поезд сходит с рельс, проезжает метров сто по грунтовке и наконец останавливается. Грузины в гневе бегут всей толпой к машинисту: - Слюшай, зачэм так тормозыль, да?! Со стол все палаль, коньяк падаль, арбуз падаль, сасэд с полька падал... А тот руками разводит: - Слюшай, как дальше ехать мог! Армян на рэльсах сидэль! Все хором кричат: - Так давыль бы его, давыль! Тот в негодовании кричит: - А ты что думаль, да?! Гдэ догналь, там и задавыль!!
Avgust.Ukrainskoye selo.Jara.Kum zahodit k kumu v hatu. Pechka topitsya, v hate nechem dishat'. - Kume, chi vi vdoma? Nikto ne otvechaet, tolko na pechi iz-pod voroha baranyih tulupov sopenie. -Kume, de vi? Iz-pod ovchini poyavlyaetsya krasnaya potnaya morda muzika, a sledom - takaya je - ego babi. Gost' v ujase: -Kume, scho vi tam robite?! -Ta ebemos', bud' vono proklyate!
Насчет того, что "при ракетных стрельбах единственным безопасным местом является мишень" - ни фига подобного.
Мы были студентами СпбГУ. И, как и все остальные студенты, имели курс военной подготовки с бурным финалом в форме военных сборов. Так вот история, свидетелем которой сами мы не были, но которая повторялась всеми офицерами в диапазоне от старлея до полковника без существенных изменений, что наводило на мысли о ее исходной подлинности.
При артиллерийских стрельбах взаимодействие частей организовано так. Впереди, как можно ближе к переднему краю, располагается командно-наблюдательный пункт (КНП) - замаскированный окоп, оборудованный разного рода оптическими приборами для разведки и определения координат цели. Вычислив цель на местности, личный состав КНП наносит ее на карту, определяя ее координаты по ближайшему тригопункту - вышке на бетонном основании, сваренной из стальных уголков, координаты которой определены задолго до того и очень точно. Надо сказать, что именно этот этап подготовки и есть самый геморрой во всей процедуре - потому что длится долго, и надо много думать и считать. Сама огневая позиция (ОП) располагается в нескольких километрах в тыл и естественно, ни целей, ни КНП, ни противника не видит. Она только слушает по телефону, что КНП ей говорит выставлять на прицеле. После первого выстрела КНП замеряет разницу между координатами цели и разрыва, вносит поправки, сообщает их на ОП, те корректируют установки прицела - и все по новой. После двух пристрелочных выстрелов КНП снова вносит поправки и запрашивает шесть снарядов - по полной программе. Предполагается, что параметры стрельбы вычислены достаточно точно, и уж третий залп накроет цель до полной недееспособности.
Так вот, дело было зимой. Ребятам на КНП вовсе не хотелось возиться с картой и приборами, что-то там чертить и рисовать. Им наоборот, хотелось поскорее свалить отсюда к чертовой матери, кому - к женам под бок, а кому - выпивать и закусывать. Поэтому вместо координат цели на ОП они передали уже известные по карте координаты ближайшего тригопункта (начальство на ОП здорово порадовалось оперативности личного состава), справедливо рассудив, что после первого выстрела стрельбу можно будет скорректировать по цели. В худшем случае, рассудили они, понадобится не два, а три пристрелочных.
Гул выстрела... Снаряд жужжит над головами хлопцев...
ПЕРВЫМ же выстрелом тригопункт был снесен к едрене фене. ОП ждала дальнейших указаний и поправок.
На КНП некоторое время был ступор, а потом - тихая паника. О корректировке стрельбы речь уже не шла. Пришлось доложить начальству - так, мол, и так. Начальство приняло, наверное, единственно правильное решение - бойцы орудийного расчета получили на ближайшем построении по именным часам за отличную стрельбу, а бойцам с КНП был выделен сварочный аппарат и поставлена задача восстановить тригопункт. На морозе и в снегу.
Одного мальчика воспитали дятлы. После этого он попал обратно к людям и его усыновила одна удивительно добрая семья. Через некоторое время к ним приезжает корреспондент и спрашивает, как у них идут дела, как идет процесс воспитания мальчика, на что родители отвечают:"Задолбал, нах$#"
Живу в Америке. Звоню приятелю. Включаю трубку - и вдруг слышу там разговор двух девиц. Известное дело - два разговора пересеклись. Нам ли, питерцам, такому удивляться, когда не то что два разговора могли пересекаться, а в свое время целый эфир с неограниченным числом участников существовал благодаря неполадкам на линии в течение нескольких лет! Я им и говорю спокойно так:"Девушки, я, конечно, извиняюсь, но наверное лучше будет положить всем нам трубки и набрать по новой". Но ведь у американцев-то такого эфира не было! Им и в голову прийти не могло, чтоб за их частным разговором как примером краеугольного камня демократии, права на личную жизнь, кто-то мог вот так вот следить в их собственном доме, да еще и выдавать себя с потрохами, говоря с ужасным таким акцентом. Наверное, они сразу подумали об угрозе с Востока, о которой их так настойчиво предупреждали. Разговор стих как по команде, потом одна из девиц робко так спрашивает:"А Вы, собственно, кто?" А мне что? Мне уже море по колено, я и отвечаю, что какая, мол, разница, кто. Можем, конечно, и познакомиться, я как раз тут недалеко, на Woodlawn (это улица моя так называлась). Но лучше, говорю, давайте положим трубки, а то мне звонить надо корешу в Мериленд, а время уж позднее, да и вам, говорю, наверное, хочется без посторонних потолковать о своем, о девичьем. И сам показал пример, как это надо делать - взял и отключился. Включаюсь снова - разговор. Одна из собеседниц та же самая, а говорит уже с другой. В голосе - не сильная еще, но тревога. Рассказывает, как кто-то нагло этак подслушивал их разговор, да как ловко она его засекла. "Надеюсь, - говорит - это больше не повторится". Хрен там, не повторится! Ничего они, значит, не поняли. Я не выдержал и снова говорю:"Да положите вы трубку-то! Так ведь и будем друг у друга над душой стоять, раз такой на линии сбой!". Что ты! Едва не завизжала! Что-то залопотали обе по-своему, да больно быстро, я и так-то не очень их понимаю, а после пива и подавно. Мне нужно ведь было теперь растолковывать медленно, с паузами, простыми предложениями, а лучше и вовсе отдельными словами. И чтоб с лаской в голосе, так оно лучше доходит. А не так, что едва на крик не срываясь. Ну, я снова отключился, чтоб ухо не резало, и минуты две подождал. Для верности. Включаю - опять говорит. С мужиком каким-то. Тема все та же, а вот голос уже порядком дрожит. "Он, - говорит, - сказал, что он хочет познакомиться и уже на Woodlawn! Я боюсь, что мне делать? Позвонить, может, 911?" Мужик - советчик ее и исповедник - оказался пациентке под стать. У него и у самого в голосе появилась предательская дрожь, унимая которую, он посоветовал попавшей в изрядную передрягу даме (шутка ли - темной ночью попасть в лапы насильнику-изуверу!) на всякий случай запереть окна и двери. А она говорит - да, да, я уже заперла! Так она, эта обреченная красавица, еще раза четыре звонила, наливала себе что-то в стакан, пила, захлебываясь, кому-то жаловалась, разговаривала потом сама с собой (почему в телефон - я и сейчас еще не до конца понимаю) - я уж молчал, чтоб совсем до инфаркта-то не довести девушку. Наконец, на шестой или седьмой раз, она попала на мужика со сталью в голосе и с мозгами в голове. Доказательством последнему было то, что он посоветовал ей все же не распечатывать пока ни окон, ни дверей, а он, мужик, пока позвонит в телефонную компанию (вот ведь умница - не в ФБР, не в пожарную, не в полицию - отдел убийств, не агентам Малдеру и Скалли, не в общество уфологов и не в канцелярию президента) и попросит выяснить обстановку. В общем, нестандартность подхода себя оправдала. Через десять минут уже без посторонних я болтал с Кирюхой в Мериленде. Вот так ведь и рождаются сюжеты для кретинских фильмов ужасов и романов, а потом типы вроде меня, поддакивают им, ведя себя по таким вот стереотипам, а там опять новый сюжет - и несть им числа. Заколдованный круг прямо какой-то. Оно, конечно, не совсем ко времени... Случилось месяца два назад и написано было тогда же как письмо подруге. А опубликовать собрался только сейчас.
This is from http://news.list.ru/news.html?70129 :
К 2005 г. 75 млн. европейских банков будут работать в онлайне
Согласно исследованию, проведенному компанией Datamonitor, 75 млн. европейских банков к 2005 г. будут иметь свои онлайновые представительства. Причем сейчас число это составляет 23 млн. Такой рост будет обеспечен быстрым развитием технологии электронного банкинга, обороты рынка которого составят через 4 года 5 млрд. евро.
Лето. Невский проспект. В троллейбусе не так уж и много народу. На сиденье у задней площадки, ближе к проходу, сидит девушка выдающихся достоинств. Одним из достоинств является просто замечательных размеров декольте, ну и естественно, то, что под ним на одну треть скрывается. В это самое декольте, нагло нависнув над дамой, в течение вот уже минут десяти беззастенчиво таращится ваш покорный слуга. Сверху это удобно и положительных эмоций доставляет массу.
Троллейбус останавливается у Казанского собора. Народ ломится в салон через заднюю площадку. Ближе к ступенькам - и вовсе смертоубийство. Меня начинают оттеснять к середине салона. Бросив прощальный взгляд на декольте и его обладательницу, уступаю место здоровенному мужичине, который уже долго домогался этого от меня, поминая мать и мужские гениталии, а также ссылаясь на нужды народа. Девушка сидит к площадке спиной, так что достоинств сзади не видно. Мужика, естественно, тоже подпихивают со стороны площадки. Однако оказавшись на моем месте, дядька в момент утрачивает весь пыл. Наоборот, он судорожно хватается за поручни и начинает упираться, всячески препятствуя дальнейшему продвижению пассажиров. Разумеется, тот, что стоит за ним, так же активно пихает его дальше и сам, в свою очередь, поминает извращенные способы совокупления и гениталии женские. Когда наконец давление превышает некую критическую величину, первый со вздохом двигается на шаг в салон, а второй оказывается на его месте. И теперь уже он начинает упираться и препятствовать. Дальше ситуация повторяется раз пять со сменой лишь действующих лиц. Каждый следующий ратует за дальнейшее продвижение и взывает к совести, однако оказавшись на козырном месте, разом эти совесть и устремления теряет и так же, как и все до него, начинает таращиться на девушкину грудь.
Картина была - просто как в кино. Получил истинное удовольствие, едва до дому донес.
Много слышал про американское представление о России. Там, мол, и медведи на улицах ходят, и водка из крана на кухне льется, и зима вечная, а на улицах под клюквенными кустами казаки в меховых шапках играют на балалайках...
Зашли с женой и знакомым поляком в американский бар. Пятница, вечер, народу - как селедок в бочке. Встали скромненько вторым эшелоном за спинами тех, кто сидит за стойкой. Может, думаем, уйдет кто - мы и сядем. Говорим неторопливо, но после третьей все громче - мы по-русски, поляк - по-польски вперемешку с русским. Нас-то, русских, большинство, как-никак. Тут поворачивается от стойки женщина и смотрит на нас подозрительно эдак. Услышала, видно, жесткий славянский акцент. И спрашивает, прищурившись: На каком это языке вы говорите? Пришлось признаться - ну да, на русском. У нее глаза округляются, лицо выражает полное недоумение, и она выдает: разве русский - это не мертвый язык, типа латыни или древнегреческого?!
Вот это образование! Ай да Америка! С классиками мы теперь - на одной доске!
Навеяно историей про "На себя. Push" "От себя. Pull". Вспомнил как полгода назад, летя самолетом родного "Аэрофлота", видел в салоне такой указатель: Стрелка в одну сторону с надписью "Exit", и стрелка в противоположную сторону с надписью "Выход". Интересно в какой стороне ловушка? ;)) Или это что-то вроде сегрегации пассажиров по языковой принадлежности?
История, рассказанная одним моим приятелем... МГТУ им. Баумана, самый разгар зачетной недели. Стоит в курилке народ, офигевший от зачетов, обсуждает многочисленные геморрои. И тут к ним подваливает неизвестный студент, который пьян просто в говнище. Фокусирует мутный взгляд на окружающих и вдруг спрашивает: - Ребята, а вы никогда не блевали на зачете? - (?!!) Нет... - А я вот блевал Народ офигевает, наконец кто-то спрашивает: - Ну и как? - ЗАЧЕТ!!!
По-моему, радость и ликование по поводу трагедии в Америке есть отчасти проявление умственной отсталости, а отчасти - комплекса собственной неполноценности. Это ставит авторов этих, с позволения сказать, историй и комментариев, на один уровень с теми отморозками, которые направляли самолеты в WTC и закладывали взрывчатку под дома в Москве и Питере. Не им ведь приходилось прыгать с сотого этажа или разыскивать своих родственников среди обломков. За анекдоты про терроризм было просто стыдно, за все без исключения.
Касаемо дополнительной истории 26 за 27 августа - про звонок по-русски в Филадельфии. Это что!...
Место действия - Санкт-Петербург. Под Новый, не то 1993, не то 1995 год, часам к четырем - пяти утра все изрядно набрались. Некоторые, прямо надо признать, уже и вовсе спали. Что же до остальных, то, как это бывает в компаниях, произошло разделение по интересам. Курить на балконе, петь на кухне, выпивать в комнате, целоваться в ванной, и т. д. Моя же душа возжелала общения с бывшими соотечественниками, ныне пребывающими в отдалении. А конкретнее - с соотечественницей, примерно год назад отчалившей в Израиль.
Сфокусировавшись с третьего раза на записной книжке с номером телефона, с трудом попадая по кнопкам, набираю номер. Учтите, что уже и в России-то, мягко говоря, не ранний час, а в Израиле и подавно.
- Здравствуйте, а Аню можно? - А Аня здесь больше не живет. - А как найти, не подскажете? Кстати, с Новым годом Вас. - Спасибо, и Вас. Попробуйте по номеру ***-****. - Спасибо, до свидания.
Звонок второй.
- Здравствуйте, с Новым годом. Аню будьте добры, пожалуйста. - С Новым годом, спасибо. А тут таких нету. - Может, скажете еще какой номер, где можно найти? - Да мы вообще такой Ани не знаем. Впрочем, молодой человек, попробуйте по номерам ***-**** и ***-****, а если там не будет - то ***-****, но учтите, что тогда надо другой код города набирать. Такой: ***. - Спасибо Вам огромное. Всего хорошего. - До свидания.
Звонок третий.
- Здравствуйте. А Аня дома? - ? :%;№ **? :%;№"№;: - Чего?! - я иврита-то раньше не слышал, но подозреваю, что это был именно он - do you speak English, then? - Yes, a little, - чувствовалось, что мужика подняли с кровати. - I want to speak with Anna - по слогам, как умственно отсталому. - No, no.
Чтобы не утомлять читателей - я сделал в общей сложности шесть звонков, перемежаемых иногда стопками за Новый год и удачу. Я желал незнакомым людям счастья в Новом году, обсуждал погоду в Санкт-Петербурге, выслушивал поздравления и пожелания, переживал вместе с ними за будущее России. На седьмой я ее-таки вычислил!
И только наутро сообразил, что я звонил не в Москву и не в Рязань, а в чужую страну с чужим языком. Но факт остается фактом - из семи человек нерусскоговорящим оказался один, и тот какой-то злобный.
О! Коллега прорезался! Это по поводу девочки в парандже, №10 из дополнительных за 25 августа. Я учился там же, примерно в то же время. Сдавал той же Харазовой. По существу вопроса имею дополнить следующее.
На экзамене по анатомии одной из наших девушек достался злосчастный билет про половую систему, оплодотворение и сопряженные прелести. Собравшись с духом, девушка стала отвечать и отвечала грамотно и гладко. Пока не допустила маленькой оплошности (вечно с этими именами путаница): оплодотворение - сказала она уверенно - происходит в евстахиевой трубе.
Харазова вообще баба с юмором, она и без повода может хохотать мало не до истерики. Но тут и вся аудитория грохнула вместе с ней. Благо на этот раз повод был отменный. Потому что оплодотворение происходит именно в трубе, но в трубе фаллопиевой. А евстахиева труба - это часть слухового канала. И что, должны были мы подумать, эта девушка имела в виду?
В одном купе едут: молодая женщина (нижняя полка) и грузин (верхняя). Подходит вечер, оба собираются спать. И вот смотрит грузин - она макияж с лица смывает, ногти накладные снимает, ресницы отклеивает, парик снимает... Наконец он не выдерживает и говорит: - Дэвушка, слюшай, когда жопу снимэшь - навэрх кинь пожалюйста, а?
Девушка поехала учитсея. Первый курс: Не дам никому. Второй курс: Дам толико ему. Третии курс: Дам толико ему и его друзиам. Четвертии курс: Всем, всем, всем. Пятии курс: Кому?! Кому?! Кому?! Кому?! Кому?! Кому?!
Прошу прощения! Это, конечно, не реальная история - это, скорее, гротеск на истории подобного рода - "посмотрите, какой Я весь из себя". Катализатором стала история №1 из Доп. за 25.05. Еще раз извиняюсь, не смог удержаться. Автор комментария про провокацию(комм. №1 от 30.05) - не я. Но комментарий точный. И, конечно, Эдуард - имя вымышленное.