Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: BIL
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Думаю, что история будет актуальна и сегодня, несмотря на то, что ей уже лет двадцать. А все началось с того, что мне понадобилась какая-то справка. Видите, как давно это было, что даже не помню какая. Пошел я в кабинет нашего райисполкома, в приемной очередь как к мавзолею. Но деваться некуда - отстоял. Вхожу в кабинет, мне с ходу начинают объяснять, что для такой-то справки нужно несколько справочек поменьше, и из других мест. В общем, показывают на начало замкнутого круга. И такая меня злость взяла, что в мозгах как озарило. Выскакиваю я в коридор, где народу немерено, и начинаю блажить во весь голос, что, мол, РАЗВЕЛИ ТУТ ВЗЯТОЧНИКОВ, МЗДОИМЦЕВ, без денег уже и справку взять невозможно. Народ, ясно дело, насидевшись в очереди, начинает одобрительно меня поддерживать. Следом за мной, услышав весь этот рев, из кабинета вылетает бюрократ, который хочет всех убедить, что никакой взятки он от меня не требовал. По коридору в этот момент идет руководство этого исполкома, да еще и с приезжими из области «шишками». Все внимательно смотрят как я «ставлю к стене» бюрократа вопросом: «вы мне справку дали? Нет! А не дали потому, что взятку требовали, или у вас есть другие аргументы?». Бюрократ что-то лопочет, насчет других справок, но я урезониваю его следующим криком, мол: «РУКОВОДСТВО тебя все равно покрывать не будет, ведь ты с ними не делишься! Или делишься?» Справку выписали через десять минут. А вот делился ли он с руководством или нет, я так и не узнал. Он мне не признался в этом даже тогда, когда я его встретил на одном из заводов, где он работал подсобным рабочим. А вы говорите, бюрократы, коррупция! Орать громче надо, а не деньги сувать!
Дело было в конце восьмидесятых, когда по стране уже вовсю ступала перестройка, а капитализм делал первые шажки. Такиту, приезжающего к нам для заключения договора о совместном предприятии, мы встречали в крупнейшем Сахалинском порту. Судно прибыло вовремя, и скоро небольшого роста японец «упал» в наши объятия. Из нас троих больше всего он проникся уважением к Сереге. Видимо, сказывался его огромный рост и повадки российского медведя. Уточнив, что прибыл он на три дня, я сразу предложил денек отдохнуть на природе. Благо, что на дворе сентябрь, для Сахалина время самое благодатное. На его вопрос: - А как зе документы? Серега дружески хлопнул его по плечу и подытожил: - Ну, какие документы, сегодня ведь понедельник, грех работать, вот в среду и подпишем! Такита еще раз уважительно посмотрел на будущего компаньона, незаметно потер плечо и согласился. Взгромоздившись в старенькую волгу, мы в первую очередь рванули к магазину. Прилично затарились водкой, а на вопрос Такиты: - А сте мы будем кусять? Серега опять хлопнул его по плечу и разъяснил: - Странный вы человек, кто же на природу еду с собой берет. Там же охота, рыбалка - дичь и рыбу будем жрать! Услышав про рыбалку, Такита оживился. Изображая руками забрасывание спиннинга, он что-то залопотал, беспрестанно улыбаясь. По пути к лесхозу мы зарулили на совхозное поле с картофелем и быстренько накопали пару ведер первосортных клубней. - Это васа плантация? - недоумевал Такита. - Плантация, плантация! - искренно подтвердили мы. Далее путь лежал к площадке, где базировался лесхозовский пожарный вертолет. Через час он должен был делать плановый облет, и поэтому была предварительная договоренность, что попутно он забросит и нас. Благо зимовье знакомого егеря-Славки лежало на траектории его движения. Увидев вертолет, Такита остолбенел: - Это зе осень дорого! - попытался он отговорить нас от полета! - Дорого! - поддержал его Серега, - как не крутись, а бутылку летуну придется отдавать! Да, и на обратную дорогу пару бутылок придется оставить, а то хрен заберет! Весь полет Такита что-то яростно высчитывал на портативном калькуляторе. От рева двигателей слышно ничего не было, поэтому он странно шевелил губами и закатывал глаза. Только прилетели - сразу сели! Такита от стакана с водкой отмахивался, яростно бормоча: - Я только мале-мале сакэ! Цуть-цуть греешь, потом мало пить! Водка нет, осень дорогой напиток, я не могу себе это позволить, токо сакэ! Серега, который начал рыбалку еще на посадке в вертолет, долго и внимательно слушал лопочащего японца, но понял, видно, не совсем правильно: - Слышь, компаньон, ты нас не уважаешь, что ли? Давай хряпни стакан, а потом иди с-сы, сколько хочешь! - при этом он опять замахнулся для дружеского похлопывания по плечу. На Такиту это подействовало исключительно аргументировано, поэтому он быстренько влил в свой небольшой организм стандартный российский стакан. Минут через пятнадцать его повело, и он, видимо вспомнив, для чего мы сюда приехали, замахал руками, лопоча о рыбалке. - Рыбалка!? - задумчиво произнес Серега, - это можно! Пойдем сходим! Вставать из-за стола ему явно не хотелось, но так как он уже взял на себя обязанности гида и переводчика, деваться было некуда. Проследовав к навесу, где егерь хранил инструмент, он ухватил вилы и, яростно объясняя японцу, что это и есть спиннинг, направился к речушке. Лосось шел на нерест. На перекате рыбы было немерено. За пять минут, при округлившихся глазах японца и его широко раскрытом рте, Серега накидал ее на берег столько, что хватило бы на недельный прокорм Токио. Под тазик свежепосоленной икры, Такита хряпнул еще один стакан, потом ЕСі ЦЮТЬ-ЦЮТЬ! И одичал! Самым натуральным образом. Он бросался в реку с вилами! При этом его лицо выражало такой дикий и первобытный восторг, что мы им даже залюбовались. Швырял в чаек камнями! Орал свои самурайские кличи! Вместе с нами палил из ружья по консервным банкам! В общем, вел себя так, что Серега не выдержал: - Слышь, мужики, я ему наверное сейчас по «шарам» врежу. Этот самурай нам ведь всю природу здесь уничтожит! Мы потом перед Славкой как отчитываться будем? - задумчиво произнес он, когда Такита норовил сбить палкой бурундука, прыгающего по веткам дерева. Но бить Таките по «шарам» не пришлось. Буйство природы, и два с небольшим стакана, сделали свое дело. Хлебая из ведра уху, он медленно погрузился в нирвану. Спать мы его положили в зимовье, где комаров было столько, что гул от них не уступал реву тяжелого бомбардировщика. Но истинный самурай не обращал внимания на такие мелочи! Утром Такита, не смотря на то, что лицо было похоже на турецкий лаваш, и его до сих пор покачивало и забрасывало, был счастлив настолько, что в это трудно даже поверить. Вот его речь: - Вы осень богатые и сястливые люди! Я тозе не бедный, но за всю зизнь я не мог позволить себе такого - никогда! Вот только не пойму, посему у вас водка такая дорогая! Далее, после стакана - «на опохмелку», о будущих договорах и планах ….
К другу Сереге я заскочил не случайно. Два месяца назад он справил новоселье, а я на нем так и не побывал. Стандартная однокомнатная квартирка, ничем примечательным не была, но для молодой семьи она была воплощением рая. Пока Серега готовил на кухне закуску к «чаю», я включил стоящий рядом с кроватью магнитофон-кассетник. Каково же было мое изумление, когда вместо привычной поп-музыки из динамиков раздался обыкновенный человеческий храп. Серега, услышав эти переливы, метнулся к магнитофону и сразу выключил. На мой вопрос, что это такое, он как-то смутился и постарался увести тему в другую сторону. «Расколол» я его только после третьей рюмки «чая». И вот, что он мне поведал: - Ну, ты же знаешь, что после свадьбы нам пришлось жить у Ленкиных предков. Звукоизоляция у них в квартире одуренная, из зала слышно как на кухне тараканы топчутся. А у нас, между прочим - медовый месяц! Сначала пробовали заниматься ЭТИМ САМЫМ с плотно сжатыми зубами и в очень медленном ритме. Слышать нас, конечно, не слышно, но мученья, я тебе скажу - страшные! Потом мне в голову мысль пришла, под тестев храп ЭТО попробовать. Благо, храпит он забористо. Так забористо, что посуда в шкафах дребезжит. И ты знаешь, пошло дело. Тесть «в гору», и мы темп увеличиваем, он на спад, у нас передышка. На самых высоких нотах моя «фригидная» даже повизгивать приноровилась, а я постанывать. За вечер, веришь-нет, но Ленка по три раза в нирвану блаженства погружалась, да и я старался не отстать. Два года как один день пролетели! А потом нам после доплат и равновеликих обменов вот эта квартирка досталась. Думали, что здесь по полной программе оторвемся, но не тут-то было! Вот, вроде и делаем все классически, а ражу - нет! С ритма сбиваюсь, вроде темп наращивать надо, а я сигнала в виде храпа жду. Думал, у меня одного такое, но на третий день и Ленка намекать начала, что как-то «пресно» все ЭТО. Пришлось магнитофон брать, да к ее предкам на ночь напрашиваться. Зато теперь, я тебе скажу …! Она …! А я …! Ну, ты меня понял, да! Вот только соседи на нас косо посматривают, но в этом тоже что-то есть!!!
Родственник мой ремонт затеял. Под это дело взял на работе отпуск, и развернул кипучую деятельность. Со стройматериалами тогда была проблема, поэтому ремонт выглядел так: Жена красила, клеила обои, шпаклевала трещины, а муж ежедневно отправлялся на электричке в соседний город, где он нашел отличный магазин, но в котором все давали в мизерных количествах. Т.е. к вечеру, он привозил то одну банку краски, то несколько рулонов обоев. После этого он ложился на диван и, мотивировав тем, что до ужаса устал толкаться в очередях, спокойно засыпал. Следующим утром все повторялось. Помимо новоявленного «снабженца», в ремонте участвовал их четырехлетний сын. Который норовил что-нибудь покрасить, оторвать свежую обоину, и все такое прочее. Естественно, что мать, понимая всю несправедливость разделения труда, постаралась создать из них отдельную бригаду. Т.е. отправляла сына с папой. Под конец ремонта, когда, в общем-то, несделанной осталась только «мужская» работа, мать, поинтересовавшись у сына, помнит ли он дорогу к магазину, решила поменяться ролями. Муж упирался, но она настояла, вручив ему в руки молоток и стамеску. По приезду на станцию назначения, выйдя из электрички, сын осмотрелся и, ухватив маму за руку, уверенно повел ее вперед. Пройдя с квартал, он остановился, задумался, постоял у входа, одного из зданий, и вновь двинулся дальше. Ничего неординарного в этом не было, но мать отметила про себя, что на здании написано «Пивбар». Еще через двести метров сын опять встал и закрутил головой. У матери зародились смутные сомнения, потому что именно в этом месте, где сын крутил головой, стоял пивной киоск. Третья остановка сына и сверка с маршрутом подтвердила ее подозрения, так как именно там было летнее кафе, вовсю торговавшее разливным пивом. Скоро впереди нарисовался магазин «Стройматериалов», который находился все на той же привокзальной площади. И мать с сыном, чтобы в него попасть, просто сделали приличный круг. Очередей не наблюдалось! Краску и все остальное давали тоннами! На все про все, вместе с дорогой, ушло не более трех часов! Надо ли объяснять, что по возвращению отец семейства, уворачиваясь то от швабры, то от скалки, слезно заверял, что сегодня ей просто повезло! И украдкой показывал ничего не понимающему сыну кулак!
Купил я «Монгола», совсем недорого! Да, и подогнавшие мне его конокрады за этого небольшого, но весьма темпераментного жеребца много не просили. В их руках он вытворял чудеса дрессировки. С места срывался в галоп, брал барьеры, вставал на дыбы, и даже танцевал лезгинку и другие народные танцы. Но только в их руках! Стоило им забрать деньги и удалиться, Монгол преобразился. Внимательно рассмотрев и уловив, что я хоть и зарегистрированный фермер, но как ковбой просто - НИЧТО, он подверг меня жесточайшему игнорированию. Мою попытку взобраться ему на спину принял снисходительно, но стоило мне почувствовать себя героем, как тут же последовал какой-то немыслимый кульбит, после которого я воочию уяснил, что такое притяженье земли. Желание повторной попытки отпало само собой, и довольный Монгол был водружен в сарай, рядом с коровами. Чувствовал он себя там как в гареме, жрал все подряд, и был очень рад такой жизни! По какому поводу ко мне приехал Олег, я уже и не помню, но повод был, и поэтому водка текла рекой. Где-то в середине застолья я пожаловался на норовистого жеребца и встретил полное непонимание. На вопрос: «а ты его объездил? », я отрицательно покачал головой, со смутным сомнением, мол, нахрена объезжать жеребца, умеющего танцевать, даже лезгинку. На что друган тут же постановил: «сейчас еще по одной хряпнем, и пойдем, я его объезжу!». Монгол встретил нас настороженно! Видимо от того, что понял, как его будут сейчас объезжать! Вид пьяного Олега поверг его в нервно-возбужденное состоянии, и ведь было от чего. В свои тридцать тот набрал не менее ста сорока килограмм живого веса. Стоило только ему протянуть руку с уздечкой, Монгол яростно щелкнул зубами, чуть не откусив Олегу ухо. «Хорошо!», сказал друган и зашел сбоку. Сделал он это зря! Жеребец, предотвращая вторую атаку, как-то очень резко подкинул зад, и изогнувшись не хуже Джеки Чана, нанес конкретный удар копытом! Правда, крика Ки-ии-яя при этом не последовало, но спас Олега только столбик, подпирающий крышу сарая, который был срезан как автогеном. «Хорошо!!!», еще раз сказал Олег, но уже с плотно сжатыми зубами. «Значит, драться хочешь!» - подытожил он и медленно снял ветровку. Повесив ее на обломок столба, он медленно закатал рукава рубашки и встал в стойку. Стойка была профессиональная, так как в далекой юности Олег заслужил первый разряд по боксу. Удары были мощными! Монгол уворачивался как мог, но видимо бою в ограниченном пространстве он обучен не был. К концу первого раунда несколько прямых в челюсть он уже пропустил. Не знаю, кружилась ли у него голова, но то, что после них взгляд его как-то потух, а движения стали нескоординированными, истинный факт. К концу второго раунда он четко понял, что возражения здесь не уместны, и дал надеть на себя уздечку. Когда Олег выводил его на улицу, Монгол косил на него глазом и нервно подрагивал, видимо прикидывая, как он его повезет. Надо сказать, что кличку Монгол жеребец заслужил отнюдь не за раскосость глаз, а именно за свои низкорослые габариты. Да и по весу он превосходил Олега совсем ненамного. В общем, когда тот лихо запрыгнул ему на спину, живот коня, после прогиба спины, коснулся земли. А ноги стали похожи на верблюжьи, расщеперившись в ширину от района коленных суставов. Видок у этой боевой единицы конной армии был еще тот, но когда Олег саданул ногами по брюху жеребца и дернул удила, Монгол нашел в себе силы рвануть вперед. Бег его был стремителен, как истинный бег, на последнем издыхании, и единственное, что меня смутило, это финишная ленточка в виде дощатого забора. Несмотря на то, что Олег удилами вывернул голову Монгола почти до его хвоста, тот темпа не снижал, и пер прямо на забор! Не долетев до него порядка двух метров, жеребец резко встал, видимо четко помня законы физики об инерционной силе тел! Думаю, не стоит говорить, что Олег продолжил скачки уже без него. Да, и что такое подгнивший забор для ста сорока килограммового снаряда, летящего с ракетной скоростью, тоже объяснять не надо! Пробив брешь размером с пролет, Олег наконец-то остановился, но это не говорило о том, что все уже позади. Т.к. Монгол, резко отпустив тормоза, устремился следом. Издав звук внутреннего оргазма, что-то типа ИГ-ГА-О-ооо, жеребец как-то боком рухнул на повергнутого наездника. Такой довольно-мстительной лошадиной рожи я не видел никогда, да и больше наверно - хрен увижу! Объезжать Монгола больше никто и никогда не пробовал, ну или, по крайней мере, до тех пор, пока у меня его не угнали конокрады.
Есть у меня друг, представитель современной поп-музыки. Сразу оговорюсь, что весьма неплохой, если судить по тому, как раскупаются его альбомы и по наплыву фанатов на концертах. Как-то собрались мы вместе справить праздник, и была среди нас одна новенькая, в смысле девушка, попавшая в нашу компанию впервые. Слово за слово, и начала она моего друга пытать, ну, т.е. узнавать, как он на сцену пробился. Его рассказ, который я раньше не слышал, поразил не только ее, но и меня, вот и решил я его написать. Далее от его лица, но в моем изложении, в смысле - простите за ляпы. - Музыку я вообще не любил, а петь до седьмого класса средней школы даже и не планировал. А все пришло само. В виде новой учительницы пения. До нее этот урок у нас был свободным, иногда чем-нибудь заменяли, но в основном мы гоняли балду. Так было и в тот день, в классе гвалт, все решают свои проблемы и выясняют любовные отношения, которые к тому времени начали уже формироваться. Нет, конечно, на появившегося в дверях учителя внимание мы обратили, да и как не обратишь, если была она двухметрового роста, худа, жилиста, и непропорционально сложена, за что тут же получила кличку «фельдфебель», хотя звали ее Светлана Николаевна. Шума никто не прекратил - ведь пение же! И даже окрик с железными нотками - молчать! - был пропущен мимо ушей. Далее события начали развиваться совсем не по программе увеселительного урока. Обведя класс немного мутным, но всепроникающим взглядом, Светлана Николаевна подошла к первой парте, за которой сидел заводила всего класса Олег, подняла его одной рукой за шкирку, а второй перехватила сзади за пояс брюк. После короткого, но весьма энергичного взмаха, тело Олега устремилось в бреющий полет. Я больше чем уверен, что если бы дверь класса открывалась не наружу, а вовнутрь, то результат был бы тот же. С грохотом распахнув ее, то ли башкой, то ли плечом, Олег пролетел по коридору метра три. Прибавьте к этим трем те три, которые были от начала броска до дверей, и вы поймете, какой затяжной и красивый был полет. Не обращая внимания на дикое кряканье, которое Олег издал при приземленьи, Светлана Николаевна, выдвинула стул на середину класса и села, водрузив аккордеон на широко раздвинутые ноги. Я вам скажу так - в классе никто даже не хихикнул, хотя все прекрасно рассмотрели ее теплые байковые трусы, заканчивающиеся почти на коленях. В коллективе воцарилась деловая рабочая тишина, более похожая на покой склепа. Только в коридоре тихонечко скулил Олег и по потолку топала муха. - Петь будем песню «наш командир удалой», - негромко, но так, что по нашим спинам пробежал озноб, сказала Светлана Николаевна. Пели все!!! Хотя я на сто процентов уверен, что слова песни до начала ее исполнения знало от силы двое или трое. Гавкали так, что в класс прибежал завуч, потревоженная шумом в своем кабинете, который находился в другом крыле школы. С того дня урок пения в школе превратился в образцово-показательный. Карлсонами становится никто не хотел, дверь на ощупь башкой была довольно твердой и поэтому все были уверены, что пение самый лучший из всех предметов, когда-либо преподававшихся в школе. Через две-три недели наш класс выдавал такие хоровые вариации, что «краснознаменный» и рядом не стоял. Но какой хор без солиста, поэтому Светлана Николаевна так и сказала: - Нам нужен солист! - и обвела класс многообещающим взглядом. Многие от этого взгляда приняли упор лежа, понимая, что солист - это не тот, кто капусту солит, а тот кто будет петь, стоя рядом с учителем. Ее взгляд долго блуждал и остановился на мне. Нет, то, что я буду солистом, я понял сразу, но где-то в глубине души еще теплилась надежда - авось пронесет! Но не пронесло. А мои сомнения Светлана Николаевна поняла по-своему, и поэтому произнесла довольно четко: - Пасть порву!!! Мысль о том, что моя «пасть» будет порвана от уха до уха, давила на организм так, что голосовые связки под ее нажимом сразу выдали как минимум три октавы. Зажмурившись, я заголосил так, что Карузо и Дэмис Русос должны были позавидовать моему дебюту. Ну, а через две недели, на мои вокальные потуги обратил внимание руководитель школьного вокально-инструментального ансамбля. Вот и пою, до сих пор. Спасибо Светлана Николаевна, продюсер ты мой золотой, за непорванную пасть!!!
Дело было недалеко от парка Культуры и Отдыха имени Горького, где-то в середине девяностых. Стоим на остановке автобуса, которые в то время, видимо в связи с началом капитализации страны, ходили довольно редко. Зато уже вовсю применяются частные извозчики, подобие сегодняшних «маршруток». И вот к остановке подруливает такой неплохой мини-вен, марки «Мерседес», а может «Фольксваген». Водила заверяет, что двигается по маршруту № (уже и не помню), и просит желающих занять свои места, согласно отданных «червонцев». Впереди меня стоит мужик с огромным догом. Дог на поводке и в наморднике. Но водила, увидев этого монстра, впадает в транс. Видимо, представляя себе картинку, как эта собака Баскервилей своими когтистыми лапами сдирает обшивку с его автомобиля и грызет кожаные сиденья, он начинает базлать, что с собакой в машину нельзя. А тихо и без эмоций он, наверное, вообще говорить не умел. Поэтому лицо его краснеет от переизбытка внутреннего давления, слюна летит в разные стороны, а фразы изо рта выплевываются примерно такие: - Вообще охренели! Тебе это зверье в зоопарк надо сдать, а ты с ним в машину прешься! Думаешь, если я для вас доброе дело делаю, так можно в салон всякую гадость пихать? Ты бы еще лошадь с собой привел! Надо сказать, что завелся он основательно, хотя мужик с догом уже давно подвинулся в сторону, видимо решив дождаться автобуса. Но водилу как заклинило. Орет как недорезанный. А здесь же, за углом павильона, стоит девушка лет девятнадцати и держит за узду лошадь, ожидая очередного клиента, желающего прокатиться до парка верхом. Водила ее из-за угла здания не видит, зато она его, отлично слышит. И когда он заорал про лошадь, девчушка, видимо обладающая неплохим чувством юмора, выруливает на остановку, таща за собой коня под седлом, и таким наивным голоском спрашивает; - Так что, и с лошадью нельзя? В этот момент надо было видеть рожу водилы. Описать я ее, конечно, не смогу, но результат отразившихся на ней чувств повалил народ не хуже гранаты. Похватав несколько секунд ртом воздух, он бросился к машине, выгнал всех уже усевшихся пассажиров и, захлопнув дверки, рванул в неизвестность.
Есть у меня друг, который всю жизнь прожил в Тикси (такой северный порт, на Лене), и каково же было мое удивление, когда я его встретил в Якутске. Обнялись, разговорились, пригласил меня к себе в гости. Приходим, квартира неплохая, но уж больно неухоженная, да и вещи везде упакованные. На мой вопрос, почему так, он мне поведал; - Ты же помнишь, сколько я в Тикси квартиру ждал? Восемнадцать лет в бараке прожил, так думал и не поживу в нормальной квартире. Тут грянула перестройка! Что такое перестройка, я сразу понял, когда народ без работы остался и попер с севера куда кто мог. Но у меня работа еще была, и поэтому я никуда не дергался. Тут вызывают меня в профком, говорят: «заявление на улучшение жилищных условий писали? », я им: «конечно писал! » «Ну, и славненько! » говорят, «у нас как раз квартирка освободилась в 7 доме по улице …, если понравится - вселяйтесь». Семейной радости не было предела. Квартира шикарная, три комнаты в пятиэтажке. Вселились, ремонт сделали, живем и радуемся. Через три месяца приходят с ЖЭКа и говорят: «в вашем доме много пустующих квартир, весь дом отапливать нам нет резона, или собирайтесь в одном подъезде, или ставьте буржуйку и отапливайтесь индивидуально». Ясно, что никто буржуйкой отапливаться не собирался. Вселились в один подъезд, нам опять трехкомнатная досталась. Сделали ремонт. Живем - радуемся! Через четыре месяца приходят из ЖЭКа и объясняют нам, что наш дом, ну в смысле один отапливаемый стояк, находится слишком далеко от котельной, и нам, если не хотим ставить буржуйки, надо со всех дальних домов вселиться в наиболее близкий к котельной, где свободных квартир - полно! Делать нечего - вселились! Досталась нам двухкомнатная, на ремонт уже денег нет, но кое-что подлатали. Живем! Еще через полгода пришли из ЖЭКа и говорят, что денег на топливо нет, поэтому переселяться больше некуда, мол, ставьте буржуйки. Вот и перебрался я в Якутск, и вещи поэтому не распечатываю, да и ремонт не делаю, кто его знает, может скоро опять переселяться придется. Но одному рад: - Я ТЕПЕРЬ НЕ ТОЛЬКО, ЧТО ТАКОЕ «ПЕРЕСТРОЙКА», НО И ЧТО ТАКОЕ УСКОРЕНИЕ» - ПОНЯЛ!!! МНЕ БЫ ТЕПЕРЬ, ЧТО ТАКОЕ «ГЛАСНОСТЬ», ПОНЯТЬ!
Уходя на работу, жена моего друга оставила ему записку, что надо купить из продуктов. А так как друг с вечера хорошенько «поддал», то расписала она все досконально. Во избежание всяких там ошибок и катаклизмов. Список выглядел так: 1. Окорочек или курица 2. Хлеб 3. Картошка 4. Морковь 5. Сметана 6. Молоко Вечером, придя с работы, жена узрела изрядно похмеленного мужа. На истеричный крик: «ты все купил, что я просила?!», он с трудом оторвал голову от подушки и заплетающимся языком произнес: «абсолютно все, согласно списка, там в пакете, на кухне», и вновь рухнул. Каково же было удивление его жены, когда она, развернув пакет, увидела: один окорочек, две булки хлеба, три картошины, четыре моркови, пять банок сметаны, и шесть пакетов молока. С того дня она поклялась больше списков мужу не составлять.
Скажу честно, сам я на самолетах летать боюсь. Ну, такой инстинктивный страх, и чтобы его побороть, я всегда беру с собой в рейс спиртное. Вот и в этот полет на ИЛ-86 я на всякий случай прихватил с собой пару бутылочек, ее, «родименькой». От Москвы до Хабаровска, одна дозаправка в Новосибирске. Сосед мне попался, интеллигентнейшей души человек. Главный инженер какого-то там завода, из Комсомольска на Амуре. Пить отказался сразу, потому как заверял меня, что не пьет вообще. И раньше никогда не пил тоже. Ну, пьет - не пьет, дело его. Собеседник приятный, эрудированный, отзывчивый, и еще раз подчеркну, очень интеллигентный! До Новосибирска долетели без приключений, если не считать того, что одну бутылочку я уговорил почти полностью. В Новосибирске дозаправились, поменяли часть пассажиров, летим дальше. И где-то примерно часа за два до Хабаровска началось …! То ли в бурю какую-то попали, то ли самолет заломился, но весь трещит, мотает из стороны в сторону, и все такое прочее. Я, поняв, что пришли кранты, открываю вторую, и еще раз попутно предлагаю соседу, который, как мне признался, летел во второй раз в своей жизни. Тот, переживая в этот момент, стадию леденящего ужаса, смотрит на меня ошалевшими глазами, хватает полный стакан, и при всем при том, что не пил никогда, да и вообще не пьет, выпивает его жадными глотками. Через пятнадцать минут тряски я вдруг слышу, что рядом со мной кто-то начинает петь песню: «под крылом самолета». Потом мой интеллигентнейший сосед трижды пытается соблазнить стюардессу, прямо посреди салона. Далее он рвется в кабину к пилотам, чтобы - научить их, как надо летать! Устраивает драку с соседом через проход, и выдает еще много интересного. Настолько интересного, что все напрочь забывают о прыгающем как козел самолете, а большая часть экипажа, побросав рычаги управления, старается успокоить пассажира. От самолета до здания аэровокзала я тащил не только свои вещи, но и вещи попутчика, одной из которых был он сам. Не знаю, долетел ли он до Комсомольска, но я сделал для себя один вывод. Если человек не пьет - НЕ НАДО ЕМУ И ПРЕДЛАГАТЬ!
Рассказала одна знакомая, работающая в аэропорту кассиром. В один из дней поступила к ним в кассу «бронь» на два билета до Москвы, от одной фирмы. В общем-то, ничего экстраординарного, если не считать того, что фамилии бронируемых были Ленин и Пушкин. Ну, мало ли на земле однофамильцев, посмеялись, да забыли. Часа за три до означенного рейса к кассе подбежал взмыленный кавказец, речь его была примерно таковой: - Эй, слющай, срочно билет Москва нужен! Брат телеграмму прислал, мандарин продать не может, уже гнить начал! Знакомая объяснила ему, что билетов на этот рейс нет, и наверное уже и не будет. Но тот настаивал, предлагал пятьдесят рублей «сверху», хотя в глазах явно светилось, что больше двадцати он не дал бы никогда. Полчаса побуйствовав у окна кассы и заплевав в силу эмоций отгораживающее его стекло, кавказец понемногу успокоился. Но в этот момент подошли двое. Спросив, есть ли «бронь» на Пушкина и Ленина, они протянули документы и деньги, и получив билеты, направились к стойке регистрации. Кавказец все видел и слышал. Догнав обоих, он внимательно всмотрелся в их лица и, убедившись, что ничего общего они со своими знаменитыми однофамильцами не имеют, вновь устремился к моей знакомой. Теперь он уже не говорил, а орал; - Слющай баба, давай билет Москва! Не видишь, Сталин, да! Может тебе брата Берий позвать!
Что ни говори, а в нашей бригаде, работающей на погрузке круглого леса, выпить любили. Не сказать, что «хроники», но поправить с утра здоровье возможности не упускали. Вот и в тот день бригада, в своем большинстве, собралась между штабелей, раскупорив бутылку водочки и несколько бутылочек пива. На погрузочной площадке ковырялся только Серега, который три дня назад «закодировался», и не присутствовал с нами, по той простой причине, что как он сам выразился - не травить себе душу! Усугубить успели только двое, и тут появился мастер. Отобрав у нас недопитую бутылку, он прочел нам лекцию о вреде алкоголизма и, кивнув в сторону Сереги, многозначно заявил: - Вон, с него бы пример брали! Закодировался мужик, и работает, как положено! В этот момент на площадке раздался какой-то треск, и огромная пачка «кругляка», стоящая в распорках, раскатилась по площадке, с огромным грохотом. Видимо, не выдержала стойка. Одно из здоровенных бревен торцом задело Серегу, откинув его метра на два. Подскочив с земли, он с ужасом в глазах наблюдал за громадными бревнами, видимо осознавая, что могло быть гораздо хуже. Простояв с минуту, он со всех ног бросился к нам, выдернул из рук мастера недопитую бутылку водки, в могучем порыве влил в свой рот остатки жидкости, и, отобрав у кого-то бутылку пива, примостился рядом с нами. Сказать, что мастер был ошарашен всем увиденным, значит не сказать ничего. С трудом подбирая слова, он произнес: - Ты что, Серега! Ты зачем водку выпил, ты же закодированный?! Ответ Сереги заставил нас всех призадуматься: - Нахрен кодированье! Здесь бы сидел, бревном не пришибло бы!!!
Мой сосед и хороший знакомый, литовец по национальности, при Советском Союзе ходил на дальнем востоке, боцманом в море. Судно рыбацкое, но, тем не менее, промысел вело в нейтральных водах. Отсюда и контроль на лояльность. В один прекрасный день, по какому-то поводу, несколько членов экипажа собралось в кают-компании, где употребили спиртное. Старпом, по пьяной лавочке, задал всего один, шутливый и в общем-то невинный вопрос, мол, был ли ты Андрес, «лесным братом». Тот без всякой задней мысли, так же шутливо, подтвердил это, хотя в войну, ему было не более полутора лет. Да еще и добавил, что мол, даже «шмайсер» у меня остался, и я его в Литве, на чердаке родного дома спрятал. Как он по пьяни вспомнил, что немецкий автомат, «шмайсером» называется, объяснить он потом так и не смог. Через неделю пришли в порт, и команду распустили в краткосрочный отпуск. Через две недели, прибыв на судно, Андрес, удивленно рассматривал список команды выходящей в море, где его фамилия была подчеркнута красным карандашом. Это могло означать только одно: его сняло с рейса КГБ. С подрагивающими коленями и взмокшей спиной, он бросился в местный отдел, где суровый майор, хлопнув ладонью по столу, сразу взял быка за рога. - Где «шмайсер,» Андрес? - прожигая тяжелым взглядом, спросил он. Андрес тщетно пытался вспомнить, что такое «шмайсер», и почему он должен знать, где тот находится. Через полчаса, промычав что-то невразумительное, он покинул кабинет, с твердым наказом, что пока он не сдаст этот самый «шмайсер», моря, да и вообще работы, ему не видать как собственных ушей. Через две недели вынужденного прогула он получил от мамы с родины слезное письмо. Мама писала: - Сынок, скажи ты им, где ты спрятал этот чертов «шмайсер», они ведь уже у всей нашей родни крыши поразбирали! Тем не менее, дело потихоньку замялось, и через полгода, Андрес, с трудом, но нашел себе работу на берегу. На свадьбе нашего общего знакомого, где гулял и я и Андрес, и которая была лет через пять, после означенного события, народ так и не понял, почему инфантильного Андреса, с трудом удалось оторвать от тела удушаемого им малознакомого человека, который задал ему один-единственный и в общем-то невинный вопрос: - А в Литве были лесные братья?
Скажу сразу, сам я любителем, а тем более профессионалом рыбной ловли никогда не был, да наверно и не буду. А убедил меня в этом увиденный раз случай. На берег моря, где мы отдыхали веселой компанией, старый, умудренный опытом и жизнью кореец привез «молодую поросль», по всей вероятности внука и его друзей. Выгрузив из прицепа машины такую же старую, как он сам, деревянную весельную лодку, кореец отдавал необходимые распоряжения. Обстоятельно и досконально объяснив, что и как надо делать, он подтолкнул корму в сторону прибоя, и молодежь весело вдарила веслами по набегающей волне. Наставник, оставшийся на берегу, устремил свой взгляд куда-то за морской горизонт, погрузившись в нирвану многолетних воспоминаний. Минут через пятнадцать он вышел из этого состояния, и по его лицу пробежала волна удивления. А удивляться было чему - за все это время лодка с его учениками даже не сдвинулась с места. Нет, весла работали исправно, выбрасывая на берег пучки водорослей и очумевших от такого действа медуз. Иногда лодка даже срывалась вперед, но волна прибоя возвращала ее на место. «Под волну уходи, под волну», начал отдавать распоряжения наставник, показывая на руках, какое направление надо взять, чтобы преодолеть прибой. Правда, молодежь не слушала его, скрипели уключины, из под рук, держащих весла, попахивало дымком горелой древесины, а глаза светились восточным упорством. Еще через минуту старый кореец, совместив русский мат с животными, которые обитали на его национальной родине, давал своим ученикам такие названия, что воплотись они в реальности, побережье превратилось бы в «остров доктора Моро». Плюясь во все стороны слюной, он швырял в лодку камни, стараясь привлечь внимание к себе. Трижды забегал по колено в воду, один раз волна накрыла его по пояс, но эффект оставался нулевым. Народ в лодке греб! Греб, невзирая ни на что. Еще через полчаса лодка, зависнув на последней волне прибоя, взвизгнув уключинами, перевалила и мягко заколыхалась на ровной поверхности. «Якорись - якорись! Бросай якорь! Якорь бросай! » - с трудом переводя дыхание от наступающего инфаркта, из последних сил заверещал наставник. Его слова были восприняты в лодке положительно, и один из ребят, широко размахнувшись, швырнул якорь в море …. Вместе с булькнувшим и уходящим под воду якорем, на берегу рухнул и старик, а что он мог еще сделать, если якорь не был даже привязан к веревке. С того дня я рыбу покупаю только в магазине, чтобы, не дай бог, и мне не пришлось учить этому нелегкому делу своих потомков.
Не могу не рассказать, то, что видел в электричке двадцать девятого декабря прошлого года. Кто-то дремал, а кто-то обсуждал проблемы наступающего празднества. Вдруг в соседнем вагоне что-то пыхнуло, а затем раздался приличный грохот. Естественно, что народ проявил беспокойство, но так как экстренного торможения не было, и больше ничего не происходило, все потихоньку успокоились. Минут через пять дверь тамбура нервно распахнулась, и в вагон ворвался честный предприниматель без образования. Нервно оглянувшись на хлопнувшие двери, он плюнул назад, добавив что-то типа «козлы вонючие». Поправил сдернутую с плеча куртку с оторванным воротником, потер лицо, на котором в районе скулы наблюдалось неестественное покраснение, опять нервно оглянулся назад, и начал: - Извините за беспокойство, но в связи с наступающими праздниками хочу предложить вам товар российского производства, без которого праздник просто не праздник. В продаже имеются бенгальские огни, две пачки на десять рублей. Горят мягко, без дыма, можете посмотреть (зажег один бенгальский огонь). Также имеются, фонтанчики, с высотой пламени до полуметра (зажег фонтанчик). Еще есть петарды, в пачке десять штук, на десять рублей, - нервно оглянулся назад, - могу показать как они взрываются, но с одним условием, - опять оглянулся назад. - Условие таково, что сейчас вы разбудите всех спящих, и хором пообещаете мне, что БИТЬ МЕНЯ НЕ БУДЕТЕ!
Тещу свою мой друг Серега любил искренно и самозабвенно. А она, несмотря на то, что превосходила зятя по комплекции и силе как минимум троекратно, посматривала на него косо, видимо, сказались байки о том, как зятья тещ ненавидят. Но это присказка. На своей усадьбе Серега построил баньку. Отличную баньку, небольшую, но жаркую. И вот эту баньку он топил каждую субботу. В баньку приходила и теща. Париться, правда, не парилась, жар не выносила, но ополаскивалась. Через год эксплуатации Серега понял, что допустил одну большую ошибку, а именно открывающуюся наружу дверь. Дрова неудобно заносить, и снегом заметает. Взял инструмент, и по-быстрому переделал. Визуально ничего не изменилось, а фактически эта самая дверь в баню теперь открывалась вовнутрь. В следующую субботу он баньку натопил и, как всегда, пришла теща. Зятек ее в баньку проводил, тазик и вещи отнес, дверь прикрыл, и ушел. Прошло полчаса. Тещи нет. Жена стала волноваться, мол, сходи, Сережа, посмотри, вдруг маме с сердцем плохо. Он туда. Уже на подходе понял, что там что-то не так. Баня сотрясалась от глухих ударов, дверь выгибалась колесом, а изнутри, приглушенные стенами, раздавались - такие слова …!!! С криком: - Мама, я иду на помощь! - Серега бросился вперед, распахнул дверь, и увидел маму, вооруженную тазиком, в позе тарана, готовящегося к следующему броску. Больше он не увидел ничего. Тазик опустился на его голову, и, сползая по стене, он услышал: - Ах ты, ирод окаянный, душегуб чертов! Ты зачем двери припер! Заплетающимся языком он пробовал объяснить, что ничего он не припирал, а просто переделал дверь. Но второй удар тазика напрочь лишил его возможности объяснить даже это. Последнее, что он услышал, погружаясь в нирвану, было: - Ой, люди добры, вы посмотрите на этого душегуба, он ведь, гад, чтобы тещу уморить, даже дверь не поленился переделать!!!
Еду раз в метро, прямо посреди вагона парочка влюбленных тинэйджеров покрывает друг друга поцелуями. Покрывает страстно, настолько страстно, что женская половина запрокидывает со стоном голову. Рядом со мной на сиденье сидит супружеская пара, лет сорока. Едут, по всей вероятности, с какой-то вечеринки, так как от обоих изрядно попахивает алкоголем. Дама ярко накрашена и весела, а ее благоверный, по всем параметрам, положенную норму явно не набрал. Он внимательно разглядывает висящий на стене рекламный плакат пива «Клинское» и периодически сглатывает слюну. Дама внимательно наблюдает за тинэйджерами. Когда девчушка охнула, это пробуждает в ней какие-то чувства. Она пихает локтем своего мужа и шепчет ему что-то, типа «смотри, как молодежь целуется». Мужик ноль эмоций! Это, видимо, ее нервирует. Она опять тычет его в бок, мол, «а ты бы смог также?» и сама отвечает, но уже истерично, «да конечно бы не смог!». Мужик, видимо понимая, что дальнейшее развитие ситуации может привести если не к мордобою, то уж точно к скандалу, все так же молча поворачивается к ней, и, высунув синеватый язык, лижет напудренную щеку, оставляя на макияже глубокую борозду. Посмаковав во рту «букет французского» парфюма, сделанного на Малой Дерибасовской, он смачно плюет на пол и выдыхает «тьфу дерьмо!». За что тут же получает локтем в бок, и вновь сглатывая слюну, упирается взглядом в плакат. Дама нервно наезжает на тинэйджеров, мол, «устроили тут разврат, нормальным людям уже и в метро не проехать!» А вы думаете, откуда разговоры о запрете в метро поцелуев!
Из одного рейса мой родственник, пилот грузового самолета, летающего в Китай, привез, в общем-то, диковинный в ту пору радиотелефон с радиусом действия второй трубки в пределах двухсот километров. Прилетел, телефон установил дома, трубу сунул в карман и отправился в гараж, ремонтировать личную машину. По телевизору, на втором канале, шел любимый россиянами мексиканский сериал. Надо ли говорить, что все женское население летного городка припало к голубым экранам, яростно поглощая и обсуждая развитие любовной драмы. Жена родственника и любимая теща, живущая с ними, исключением не являлись. И вот в один из ответственных моментов, когда какой-то там Хосе должен был признаться в любви Аурике, и народ, затаив дыхание, прижался к кинескопам почти вплотную, ловя каждое слово, этот самый Хосе пискнул, потом крякнул, немножко погудел и выдал: «Колян, давай срочно бери побольше водки и рви ко мне в гараж, я тут двух телок снял - обалдеешь! Пока моя грымза со своей «калошей» сериал смотрят, мы можем неплохо оторваться! » Потом телевизор опять пискнул и продолжил: «я люблю тебя Аурика, и мне нет жизни без тебя». Теща, которая чуть не подавилась бутербродом, могла поклясться, что ее любимого артиста начал озвучивать ее любимый зять. Тем более, что тот имел своеобразные дефекты речи, не сравнимые ни с чем. Ошарашенная жена, собрав осколки выпавшей из рук чашки, находилась в шоковом состоянии, до тех пор, пока в дверь не позвонили удивленные соседи, слышавшие то же самое. Короче, удивлению не было предела. Но их удивление было ничто по сравнению с удивлением родственника, открывшего на стук двери гаража. Такой разгневанной жены и тещи, а также такого количества зрителей, прибежавших посмотреть на развитие ситуации, он не видел, да наверное больше и не увидит никогда. Превозмогая боль от шишек и ссадин, родственник на следующий день, разобравшись в ситуации, собственноручно утопил в местной речке не адаптированный к России телефон, и из Китая больше ничего не привозил, предпочитая отечественные товары.
Кто меня дернул за язык сказать «Я» на вопрос командира батальона, известно одному богу. Видимо, очень не хотелось заниматься «строевой». Да и на первый взгляд задание-то было простецким, а именно погрузить пару машин угля для нашей котельной. Тем более, что вопрос стоял так, что грузить надо было не вручную, а экскаватором. То, что им называлось, привело меня в дикое изумление. Совершенство советской техники, на базе трактора «Беларусь», было безусловным. Даже вместо пускового механизма или стартера, на переднем отвале, был привязан трос, говорящий о том, что заводить его надо «с толкача». Тем не менее машины погрузил, возвращаюсь обратно. Посреди дороги трактор внезапно глохнет. Останавливаю идущий груженный КРАЗ, с таким же солдатиком за рулем, мол, «дерни брат». Солдатская взаимовыручка общеизвестна, через минуту трактор завелся, но стоило мне вылезти с кабины, как он снова заглох. Махнув «земе» рукой, мол, давай еще раз, я еле успеваю запрыгнуть в кабину. Что испытывают летчики «МиГарей», аэродром которых мы охраняли, я понял сразу, как только успел вцепиться в руль. Трактор рванул с места так, что для него это была вторая ступень космической скорости. Тем более, что она не снижалась, а нарастала и нарастала. В мозгу забилась выдержка из устава «о бережном отношении к военному имуществу», а рука, превозмогая страшные перегрузки, самопроизвольно стала искать рычаг «катапульты». Помянув недобрым словом очень странного «зему», сдуру разогнавшего мой трактор до такой скорости, я думал какую телеграмму получит мама, когда меня геройски размажет по этой дороге. Хлопая всем своим навесным оборудованием, трактор уже не ехал, хотя правда еще и не летел, но как-то странно прыгал по всей дороге. Боковым зрением во время очередного сальто-мортале, произведенного мной в кабине, вижу отчаянно сигналящий сзади «УАЗик». И тут происходит чудо, КРАЗ резко останавливается, и мой экскаватор превращается с ним в одно целое. Лицо подлетевшего ко мне «земы» неописуемо. Я, по крайней мере, видел только одни глаза. - Братан, живой, ну слава богу! Что же ты мне рукой махнул, не отцепившись, я ведь думал, что уже все …. На газ давлю, а ты не отстаешь, я еще думаю, во блин, трактор скоростной! Я еще газу …! С трудом выбравшись из кабины, я на трясущихся ногах и, видимо, с бледновато-синеватым лицом прислонился к колесу. Вдруг слышу команду «ко мне», с трудом поворачиваюсь и вижу выглядывающего из кабины УАЗа полковника. Его слова добили меня окончательно. - Что же ты, воин, сам не обгоняешь и нам не даешь?! За несоблюдение субординации и нарушение ПДД, передай командиру, что я назначаю тебе три наряда вне очереди!
Каждый Новый год, садясь за стол, в моем сознании возникает случай десятилетней давности. Тогда тоже приближался этот праздник, и наш столярный цех решил его справить загодя. Вся бригада собралась в курилке, заставив стол нехитрой закуской и приличным количеством спиртного. Бригадир наш, громадный я вам скажу мужик, быстренько разлил по стаканам. Пить отказался только мастер, то ли боялся прихода высшего руководства, то ли здоровье, находящееся в тщедушном пятидесяти килограммовом теле, не позволяло. Народ вздрогнул, и весело захрустел луком и огурцами. Бугор вновь разлил по «маленькой», и опять отказался только мастер. Не успел народ усугубить повторно, как мастер дико хрюкнул, закатил глаза под лоб, и рухнул на пол, хрипя и как-то по рыбьему разевая рот. Сказать, что народ охренел, значит не сказать ничего. - Мужики, у него с сердцем что-то! - выдохнул, вместе с остатками огурца, пилорамщик. Первым отреагировал бугор. С размаху всего своего двухсоткилограммового тела, он бросился на пострадавшего, попутно отдавая команды по вызову «неотложки». Два шлепка по щекам «сердечника» притушили в том остатки сознания. И бригадир, поняв, что сделал что-то не так, перешел к прямому массажу сердца. При посредстве своего мощного тела и двух ладоней, наложенных на область сердца потерпевшего, он сделал несколько интенсивных качков, от которых тело больного хрюкало и потрескивало всеми составными. Не знаю, что бы было дальше, если бы не вовремя прибывшая «скорая», которая на наше счастье находилась на момент вызова где-то рядом. Народ после отправки больного в стационар продолжил застолье, а по окончанию рабочего дня решил навестить любимого мастера. - Ну как ты, Володя? Болит сердечко? - загудел бугор, как только мы увидели кондыбающего по коридору больницы мастера. Его ответ поразил, нас до глубины души. - Какое нахрен сердце! Слюна мне в дыхалку попала! Вы мне лучше скажите, кто мне челюсть выбил и два ребра сломал?!!
Дело было в конце семидесятых. И несмотря на то, что жил я тогда в таежном поселке, что такое стереосистемы «SONY» и «SHARP», подрастающее поколение знало, а некоторые даже видели. У моего друга был младший брат, и этот брат такую стереосистему не только видел, но и знал у кого ее можно купить, правда, за баснословные по тем временам деньги. А именно, за полторы тысячи рублей, или как сейчас принято, за две штуки баксов, по официальному курсу ЦБ. Седьмой класс он закончил на «отлично», и мама с папой в нем души не чаяли, в отличие от старшего оболтуса. Правда, при всех своих плюсах, напрямую он данную стереосистему просить не стал, прекрасно зная, что даже при приличных доходах семьи для этого нужен веский повод. И этот повод пришел, в виде дня его рожденья. Мама с папой чмокали его в щечку, и наперебой предлагали то мопед, то легкий мотоцикл, но он отнекивался и тянул время. Когда молодежь отгуляла и за стол сели взрослые, подняв тост за подрастающее поколение, только тогда он решил, что его час настал. Лежа в кровати, он тихо, но настойчиво, позвал маму. Мама прибыла по первому зову, ласково склонившись над сыном, нежно интересуясь, что же он хочет. Он обнял ее за шею, и прошептал: - Мама, вы подарите мне то, что я попрошу? – дождавшись, когда она утвердительно кивнула головой, он продолжил – Мама, я СОНИ хочу … - договорить фразу он не успел, потому что она была прервана приличной затрещенной и возмущенным голосом матери: - Совсем одурел, тринадцать лет исполнилось, а ему бабу в постель подавай! Под рыданья брата и свой истеричный смех, мой друган полночи слушал как разорялась за дверью его мамаша, объясняя гостям: - А УЗНАЮ, КТО ЭТА СОНЬКА – ШАЛАВА! Я ЕЙ ВСЕ КОСМЫ ПОВЫДЕРГИВАЮ, ЧТОБЫ ЗНАЛА, КАК ДЕТЕЙ СОВРАЩАТЬ!!!
Аксиому о лишних ногах все, кто ездил в общественном транспорте, знают назубок. Ну, а тем, кто не ездил, напомню: «область грудной клетки человека занимает примерно шестьсот квадратных сантиметров, область ступней ног в два раза меньше, тем не менее, в переполненном автобусе грудные клетки вмещаются, а вот ноги нет. Отсюда вывод - в любой толпе есть лишние ноги!». Никто ведь ни разу не слышал, что чья-то грудь наступила на другую, а вот про ноги …! Но я с этим явлением столкнулся совсем в другой обстановке, а именно тогда, когда у народа появились первые видеомагнитофоны. Чудо техники приобрел мой сосед по подъезду. Вечером он пригласил всех своих соседей посмотреть американский ужастик, про каких-то людоедов. В квартиру набилось человек двадцать. Все охали, вздрагивали, некоторые теряли сознание, но фильм досмотрели до конца. Начинаем собираться домой. Каждый выбирает из огромной кучи, наваленной в прихожей, свою обувь. Все прощаются, и вдруг хозяин обнаруживает, что осталась лишняя пара обуви. Но все обуты. Проверяем комнату, не уснул ли кто случайно. Ответ отрицательный. После ужастика все оставшиеся посматривают друг на друга как-то косо. И правильно, обувь есть, а человек пропал. Хозяин волнуется больше всех, оно и понятно. Все косо смотрят на его холодильник, не стекает ли оттуда струйка свежей крови. Начинаем поквартирный обход. Все утверждают, что ушли в обуви, но паника усиливается. Каждый вооружается, чем может. Всю ночь в нашем подъезде не гаснет свет. Хозяин видика поседел на тридцать процентов. Решаем выяснить хотя бы то, кому эта обувь принадлежит. Зинка, с четырнадцатой квартиры, опознает в ней обувь своего мужа. Все бросаются к нему в спальню, каждый щупает и старается убедится, что он живой. Народ успокаивается и расходится спать. Не спит только хозяин видика, который умеет мыслить логически и никак не может понять, как Зинкин муж пришел в двух парах обуви. В пять часов утра, злобно посматривая на свою жену-красавицу, тщательно проверив свою обувь и выяснив, что вся она на месте, он бросается вниз. Будит Зинку с мужем и начинает допрос с пристрастием. Ларчик открывался просто. У Зинкиного мужа во время просмотра фильма кончились сигареты, он выскочил в темную прихожку, напялил первые попавшиеся шузы и рванул домой. Взял сигареты, увидел, что обувь не его, одел домашние тапочки, а чужие туфли принес обратно. Смотреть видик нас больше не приглашали никогда.
Навеяло недавним выступлением В. В. Путина на каком-то там съезде промышленников. Когда он намекнул, что послабление налогов должно привести к снижению розничных цен на товары народного потребления. Дело было в конце восьмидесятых, когда уже вовсю расцвело кооперативное движение. Иркутск. Зима. Мороз под тридцать. Мы, пассажиры фирменного поезда, вывалились на платформу, дико оглядываясь по сторонам и зябко передергивая плечами. Внимание всех привлек радостный кавказский голос, предлагающий горячий чай. На таком морозе при упоминании горячего напитка у всех без исключения возникло непреодолимое желание влить его вовнутрь своего организма. Несмотря на то, что стоимость стакана имела баснословный по тем временам номинал, аж целых один рубль и две копейки, очередь к бачку, укутанному телогрейкой, возникла сразу. Скоро она дошла и до меня. Далее диалог: - Слышь, брат, а что у тебя цена такая странная? Рубль и две копейки? Ну, округлил бы до рубля или до двух. - Что странного, брат! Две копейки чай стоит, а рубль…! Ну а что рубль, я ведь с этого чая должен хоть ЧТО-ТО иметь?! Вот так-то! Далек наш президент от реалий жизни! Наивен!
Начитался я тут про пудельков и кисочек, обожравшихся «Вискaса» и гадящих под кресло. И решил написать о настоящих животных, о истинных зверях домашнего хозяйства, а именно: о восьмидесяти свиньях и пятнадцати «голубых» быках. Напрочь покончивших с коллективным сельхозпроизводством в одном из районов. Страна должна знать своих героев. В общем, дело было в начале девяностых. Мне как зарегистрировавшемуся фермеру выделили сорок гектар земли, рядом с совхозным пастбищем и лесхозовской лесопосадкой. На полученные кредиты я по-быстренькому приобрел: восемьдесят поросят, пятнадцать бычков и десять коров. Построил кое-какие сараи и загородки и сел считать прибыль. Через две недели я высчитал, что прокормить такое количество скота не в силах даже я, закаленный российский фермер. Поэтому срочно было решено провести общее собрание. Первыми я обратился к нервно похрюкивающим в загороди свиньям. Речь моя была примерно такова: «Уважаемые свиньи, в связи с тем, что я не могу дать вам хлеба, я решил дать вам гораздо большее, а именно свободу. Жрите, что найдете, и пожалуйста, не забывайте возвращаться домой, потому что вы моя единственная надежда на светлое капиталистическое будущее!» Быкам говорить ничего не пришлось, они поняли все сами. Стоило мне распахнуть дверь загороди, как все это хрюкающее и мычащее состояние устремилось вперед, уничтожая на своем пути все живое. Мои сорок гектар они выжрали на глубину до полуметра, в течениe месяца. То, что свиньи и быки очень уважают витамины, находящиеся в еловых лапах, я тоже узнал впервые. Ну, по крайней мере, тогда, когда лесхоз лишился перспективных лесных угодий. Были, правда, еще коровы, которых я усердно пас на совхозных пастбищах, и усердно доил, утром и вечером. Надо ли говорить, что это были мои любимицы, которым, как только включался вакуумный аппарат, доставался даже комбикорм. Свиньи были возмущены таким неравенством и, услышав гул дойки, тут же прилетали к навесу, стараясь выхватить из кормушек свою порцию. Но так как мои коровы их игнорировали и норовили поддеть рогом, то им много не доставалось. Быки тоже проявляли нервозность, но совсем по другой причине, а именно потому, что им, под страхом кастрации, было запрещено любить и быть любимыми женской половиной их рода. Через неделю воздержания они, правда, нашли выход, и невзирая на то, что луна в нашем районе голубой никогда не была, начали любить друг друга. Время шло, но, как говорится, «нет добра без лиха». Совхозное руководство, видимо поняв, что от их пастбищ скоро останется пустыня Сахара, решило воспользоваться хоть чем-то. В связи с этим разбили в двух километрах от меня летний лагерь. Капитальный летний лагерь, я вам скажу, с навесом и со станками для доения, а также месячным запасом, комбикормов. Вечером свиньи, услышав, что дойка гудит не только у нас - обалдели! Сначала, правда, подумали, что это эхо или мираж, но все же решили проверить. И не ошиблись! Совхозные кормушки ломились от комбикорма, и единственной бедой было только то, что эти самые общественные коровы этих самых хрюкающих животных, с маленькими, но очень наглыми глазами, до этого никогда в жизни не видели. Состояние у них было такое, что представить вы его сможете только тогда, когда нос к носу столкнетесь, ну например, с разъяренным носорогом. Мелко подрагивая своими четырехсоткилограммовыми телами, они запрыгивали на руки доярок и скотников, при этом напрочь ломая металлические клети и заборы. Комбикорм летел во все стороны, и свиньи жрали!!! Жрали так неистово, что через пятнадцать минут весь месячный запас был уничтожен. Летний лагерь превратился в Херосиму после ядерного удара, а свиньи весело играли со скотниками в догонялки. Правда, скоро им это надоело, и они устремились к ближайшему водоему, чтобы там на сытый желудок заняться синхронным плаваньем. В четыре часа утра, в предрассветной мгле, свиньи, подобно тевтонским рыцарям, выстроились косяком и, видимо, рассчитывая на плотный завтрак, вновь устремились на сопредельную территорию. Нападать сразу они не стали, засев на бугре, в засаде, и с нетерпением ожидая условного сигнала, в виде включившегося вакуумного двигателя. Их терпение было вознаграждено … В то утро веселуха была более полной. Потому что вернувшихся вечером свиней видели быки. Которые были очень удивлены их очень довольными рожами, отрыгивающими комбикорм. Пристроившись за свиньями и увидев начало погрома, быки поняли, что пожрать им здесь не удастся, и поэтому переключили все свое внимание на утоление другого голода. А так как на коров они почти не реагировали, то их внимание привлек совхозный бык-производитель, имеющий при тонне живого веса весьма аппетитные, сексуальные формы. Бык, который десять лет пользовал всех, от начала сексуальной оргии - охренел! Потому как впервые в его длинной жизни пользовать начали именно его. И пользовать настолько извращенно, что даже кольцо в его ноздрях было воспринято как товар секс-шопа. Мощное животное, увешанное со всех сторон любвеобильными недоростками, мотаясь во все стороны, уничтожило остатки цивилизации на данной территории. Утро кончилось, но потом был обед, вечер, и снова утро. А так как общая картина со сменой времени не менялась, руководство совхоза сдалось через сутки. Перенеся лагерь на пятнадцать километров севернее, в район лишайниковой тундры. Где их стадо и закончило свое существование, оставив мне в подарок сто пятьдесят гектар плодороднейшей земли. Вот так-то! А вы говорите, Барсик, киса …!!!
В тот день нам повезло, были отменены две пары, и мы впятером, набрав литров двадцать пива, заперлись в общаговской комнате, чтобы сразиться в «Тыщу». А так как для данной карточной игры нужно только четверо, Серега, оставшийся не у дел, подсказывал всем подряд и нажимал на пиво. Естественно, что пиво свалило его наповал. Через час глубокого сна он встал, но встал как-то странно, ну типа зомби. Глаза закрыты, идет медленно, одним словом - «лунатик». Мы, затаив дыхание, смотрим за его продвижением. Впереди стена, встал, приспустил штаны, и начал …, как бы это помягче выразиться, ну, в общем - писать. Несмотря на то, что выразился я мягко, от напора струи по штукатурке пошли трещины, а брызги долетали даже до нас. Первым пришел в себя Колян: - Ты что же, гад, делаешь?! - заорал он во всю глотку. Серега моргнул глазами, как-то вздрогнул, но действо свое не прекратил. Понимая, что слова до него не доходят, Колян подскочил и врезал ему приличную затрещину. Тот дернулся и начал отступать назад, прикрываясь фонтаном, как щитом. Понимая, что и затрещина не помогла, с места подскочил Миха, и с криком: - Дайте я его табуреткой охе…чу! Он же спит и ни хрена не соображает! - бросился вперед, но не успел. Фонтан стих, а потом угас совсем. Тем не менее, Серега забился в угол комнаты и, прикрываясь руками, старался нам объяснить: - Не сплю я, и понял все! Как только вы заорали, я сразу понял! Я просто уже остановиться не мо-о-ог!!!
Сидим с друзьями в аэропорту большого города, рейс откладывают и откладывают. Выпить полно, а вот с закуской напряженно. Серега, который принял на грудь больше всех остальных, ноет, что жрать охота просто сил нет. В общей круговерти аэровокзала нас просто осаждают лица, предлагающие всевозможные товары народного потребления, кто кожаные куртки, кто джинсы, кто еще какую-то мануфактуру. Мы, конечно, отказываемся, а сами строим планы, где лучше перекусить. Принимаем решение, что лучше все же в ресторане, качество получше и от этих торгашей-зануд подальше. Пришли, заняли столик, с трудом усадили за него Серегу, который к тому времени уже с трудом передвигал ноги. Подходит официантка, раскрывает записную книжку, приятным голосом спрашивает, что желаем. И начинает рекомендовать нам взять на горячее либо ШНИЦЕЛЬ, либо АНТРЕКОТ. Говорила она, на свою беду, тихо и невнятно. Пока мы задумались, Серега, который в предвкушении плотного ужина с довольной физиономией слегка кемарил на стуле, вдруг подскакивает и с пеной у рта, как взбесившийся сенбернар, начинает бросаться на официантку. Его речь с небольшими сокращениями была примерно такова: «В натуре обалдели! Какое на хрен ТРИКО, какая ШИНЕЛЬ, спекулянты хреновы, уже и в ресторан добрались! Ты вообще кто такая? А, официантка! Вот и неси что-нибудь пожрать, а шмотки мы и на барахолке купим!». Не знаю, что думала весь вечер эта девушка, но то, что к нашему столу она подбегала по первому зову, достоверный факт.
С работой, мне повезло. Дворник, у привокзальных киосков, профессия хоть и не почетная, но оплачивалась стабильно. Мети себе и мети, но вот незадача, пристроилась одна вокзальная «синюха» в проеме между киосками малую нужду справлять. Продавцы возмущаются, на запах жалуются, да и мне чужое дерьмо выметать не по душе. Что я только не делал, и лекцию ей читал, и в милицию пожаловаться обещал, но «синюха», с регулярностью фирменного поезда, продолжала пользоваться проемом. И тогда я решил ее напугать. Для выполнения своего плана провел небольшую подготовку, попросил у знакомой продавщицы, торговавшей приколами, пластиковую маску «смерти», а овчинный тулуп вывернул шерстью наружу. Как только «синюха» шмыгнула в проем, я эту маску напялил и, вооружившись вместо косы лопатой, кинулся за ней. С криком, типа, - «дождалась грешница! », я появился перед ней в самый ответственный момент, когда она уже приняла не совсем пристойную позу. Мое появление, в таком обличье, вызвало натуральный шок, и «синюха» на несколько минут превратилась в восковую фигуру из музея мадам Тюссо, с глазами реально позаимствованными у Чебурашки. Когда к ней все же вернулся дар речи, она взревела не хуже белуги, только вот рев этот мне радости не принес. - Что же ты творишь, козел драный, я ведь всегда по-маленькому ходила, а из-за тебя вот, по-большому пришлось! - визжала «синюха», спешно поправляя одежду. Выгребая приличную кучку, я проклинал себя за буйство фантазии.
Похмельный склероз. Компания гуляла на славу, но все хорошее когда нибудь кончается. В итоге, водка кончилась не вовремя, а так как дело было при советской власти, взять ее в ночное время было негде. Петрович, явно не набрав положенной для себя нормы, весь извелся. Ворочая непослушным языком, он достал всю компанию единственным вопросом - «где взять выпить?». Когда он задал его в очередной, наверно двухсотый раз, кто-то в шутку предложил ему догнаться одеколоном, которого на трюмо стояло немерено. На полном серьезе, вняв предложению, Петрович сделал себе парфюмный коктейль, и одним махом опорожнил полный стакан. Через минуту сознание покинуло его. Утро началось с какого-то непонятного шума и шорканья. С трудом продрав глаза, мы увидели странную картину. Петрович лазил на четвереньках и что-то вынюхивал, не хуже служебной собаки. При этом он двигал стулья, тряс покрывало с дивана и еще какие-то вещи. На наш общий вопрос, что он делает, Петрович приподнял голову и произнес то, от чего все находящиеся в комнате потеряли дар речи. - Мужики, я что-то не пойму! Кто-то одеколон пролил, что ли? Воняет так, что спать невозможно, аж тошнит уже. Помогите найти, откуда эта вонь идет! А то щас вырвет!
У друга моего друга был друг, и все бы ничего, но приключилась раз с тем другом интересная история. Работал он слесарем, основная функция которого была в том, что он мазал солидолом всевозможные механизмы. И поэтому его спецовка была настолько замаслена, что …, но об этом позже. В один прекрасный день, а именно в зарплату, он хорошенько поддал с коллегами. Так хорошенько, что уснул в одном укромном уголке. Проснулся ночью, раздевалка закрыта, никого нет, а домой надо. Жене ведь не объяснишь! Поплелся он задворками, народу на глаза стыдно попадаться, да и милиция …! Брюки-то на нем после стирки были, а вот «хэбушка» на голое тело, еще того вида. И надо же такому случиться, что в одной особо темной подворотне встретился он с двумя уркаганами, тоже не очень трезвыми. Бить они его сразу не стали, но спецовку, которая кстати в темноте от кожаной куртки, в связи со своей засаленностью не отличалась - присмотрели. Далее диалог: - Мужик, снимай кожан! - Какой кожан? - Ну куртку, совсем, баклан, не врубаешься, что ли? И активней шевели поршнями, а то без зубов останешься! Че она у тебя мазутом воняет? - Да на работе испачкал! - В натуре, козел, вещи не бережешь, зажрался, падла, на работу в кожанке ходишь. Витек, дай ему свою ветровку, чтобы он ментам голый в глаза не бросался. А ты, козел, бабе скажешь, что поменялся. Давай, мужик, одевайся и сваливай, и попробуй только кому-нибудь вякни! Ветровка, говорят, была неплохая, друг моих друзей в ней полгода после этого ходил, и сноса ей не было.
Решил я отправиться на выходные к другу в деревню. С вечера мы хорошенько за встречу поддали и поэтому как заснул не помню, а вот проснулся неординарно. - Слышь, Андрюха, ты когда-нибудь петухов того …? - раздался над ухом Санин голос. - Чего того …!? - восприняв со сна фразу как намек на мою работу в исправительно-трудовой колонии строго режима в качестве вольнонаемного механика, подскочил я. - Ну, это …, головы рубил? - Санек, дышащий свежим опохмелом, был невозмутим. - Совсем обалдел, да я их только в магазине, да в кастрюле вижу! - Ну, пойдем тогда, хоть поймать поможешь. А то баба - заруби да заруби! Он, козел, дочку вчера клюнул и на жену бросается. Давай вставай, заодно и опохмелимся. Похмелялись мы долго. Жена настаивала, а Санек находил всякие отмазки, типа: - ну его нафиг, да подумаешь клюнул, что же его за это жизни лишать. После третьего стакана он вообще почти расплакался, доказывая, что ему птичку жалко. Но, как говорится, вода камень точит, а жена была настойчива! И наконец-то мы решились. В это время петух спокойно клевал во дворе пищу, во главе своего гарема. На наш выход он даже не обратил внимания - а зря, настроены мы были очень серьезно. После дикого Саниного крика - «окружай!», петух, поняв, что ноги тут не помогут, подлетел вверх и со всего маха долбанул Саню в темечко. А так как клюв у него был «добрый», то описать Санино рожу я не смогу, но представить ее можно уже по тому факту, что сидящую на крылечке законную вторую половину сдуло как ветром. Слов не было!!! Схватившись рукой за голову, Санек бросился за петухом. Тот лихо нырнул в куринный лаз, проделанный в стене сарая. В гневе и азарте погони друган просунул в лаз руку, пошарил, и ничего не нащупав, по ходу дела сунул туда голову, видимо стараясь оценить обстановку. То, что высунуть он ее обратно не может, я понял минуты через две. Заскочив в сарай, я увидел довольно веселую картинку. Очумевший петух, теряя сознание, сидел на насесте, с ужасом взирая на кричащую голову, которая покрывала его таким матом, что покраснел даже я. Увидев меня, Санек воспрянул духом, мол, - «отдирай доску Андрюха, а то у меня ухи застряли! » - заорал он. Пока я бегал за гвоздодером и объяснял его жене, что у него там застряло, Санек все больше нервничал. Видимо поэтому, стоило мне только отодрать доску, он с криком - «ну хана тебе козел порхатый» - вырвал у меня из рук гвоздодер и устремился в сарай. Крушил он там все, не заметив в горячке, что петух давно уже пулей вылетел оттуда. С трудом затормозив крыльями и с ужасом оглядываясь назад, он хотел кукарекнуть, но получилось это у него как-то сдавленно, типа - ок-ку…еть!!! Раздолбив все и вся, Санек успокаиваться не собирался. Выскочив на улицу и увидев, что петух в целях безопасности заскочил на крышу сарая, он бросил на землю гвоздодер и понесся в дом, откуда через минуту вылетел с ружьем и патронташем. Залегли все, в том числе и я. Скорострельность стрельбы была поистине автоматной, но на попаданиях это не сказывалось. Петух, сделав несколько хитрых маневров, выскочил на огород и устремился к ближайшему перелеску. Санек, успевая перезаряжать, ломанулся следом. Вернулся он минут через двадцать, когда у его дома собралось уже полдеревни. - Ушел козел! - мрачно поведал Санек, - да и патроны кончились! До глубокой ночи, забыв и обо мне и об опохмелке, и даже о том, что птичку жалко, не поддаваясь ничьим уговорам, Санек просидел в засаде, вооружившись топором, ружьем и длинной штакетиной. Провожая меня, он вместо «до свиданья» сказал: - он все равно, козел, вернется! И я его, падлу - четвертую!
История эта произошла лет пятнадцать назад, но смешной она кажется только сейчас, а тогда была больше похожа на фильм ужасов. В общем, дело было так... В одной из мастерских сельского назначения, помимо других станков и приспособлений, был гидромолот. Ну, такая штука, механизированная замена кузнеца. И вот одному трактористу, звали его Степа, нужно было что-то там отковать или отрихтовать, короче постучать. Но вещь эта была мелкая, и поэтому как всегда в таких случаях бывает, Степа держал ее не щипцами, а рукой. Нажав ногой на педальку, он даже и предположить не мог, что у гидромолота самый слабый удар - как пудовой кувалдой со всего маха. Да и о том, что его палец гораздо толще детальки, тоже не подумал. И в итоге кончик пальца стал как лапа у лягушки. Степа с широко открытым ртом несколько секунд смотрел на это неприродное творенье. Потом, не находя слов для объяснения всех причин и не снимая штанов, начал писать. Пописав с полминуты и обретя наконец дар речи, он взревел как сирена. Зажав руку между ног, он пошел вприсядку по мастерской, выдавая такой колорит народного фольклора, что рядом с ним собралось человек тридцать, ну т.е. все, кто был рядом. Как в таких случаях помогают потерпевшему? Правильно! Задают один вопрос, мол, ну как же ты так, Степа? Мол, НУ КАК ЖЕ ТАК …? Когда этот вопрос задали в сотый раз, Степа не выдержал. С криком: - да вот так! ВОТ ТАК! - он подскочил к невыключенному гидромолоту, в горячке сунул на наковальню другой палец и нажал на педаль. Стоит ли говорить, что второй палец был не тверже первого! Писать было больше нечем. Поэтому, постояв с открытым ртом, взирая теперь уже на две лягушачьих лапки, Степа схватил огрызок трубы и бросился на народ, который вновь планировал задать злосчастный вопрос.
Эту байку любят рассказывать друг другу рыбаки, жены которых рвутся с ними на рыбалку. Жила одна нормальная семья, с единственным пороком - муж был любитель подледной рыбалки. Уж до того любил, что каждое зимнее воскресенье, несмотря на все ухищрения жены, собирал необходимые причиндалы и уходил. Жена, поняв всю бесплодность своих попыток оставить его дома, решила пойти другим путем, она стала настойчиво требовать, чтобы он взял ее с собой. В очередной раз, когда он собрался, она тоже оделась в подходящее и направилась следом. Муж, поняв всю серьезность ее намерений и постояв вместе с ней часок на автобусной остановке, под ехидными взглядами других рыбаков, повернул обратно. Придя домой, он заявил, что не возьмет с собой до тех пор, пока она не пройдет курс молодого рыбака. Курс заключался в том, что он, налив полную ванну воды, дал ей в руки подледную удочку и, показав как надо забрасывать и подсекать, приказал тренироваться. Воодушевленная жена вошла в такой раж, что даже не услышала, как муж по телефону набрал номер психиатрической больницы и вызвал неотложку. Встретив врача и двух дюжих санитаров на лестничной площадке, он вкратце, но довольно эмоционально объяснил, что жена ловит в ванне рыбу. Картина, которая им открылась, когда он открыл дверь ванной, была настолько живописна, а эмоции и сопровождающиеся репликами подсекания и забрасывания настолько реальными, что рыбачку не выпускали из больницы две недели. С тех пор она больше и не заикалась о рыбалке.
Наблюдал раз в электричке такую картину. Досконально последовательность, конечно, не помню, но суть от этого не меняется. Раннее утро. Полупустая электричка. В свете редкогорящих ламп, дремлет мужик лет тридцати, в состоянии глубокого похмелья. На одной из остановок, в вагон вихрем врывается девушка лет девятнадцати, явно проспавшая и явно опаздывающая на работу. Пристроившись напротив мужика, она вываливает на скамейку огромную кучу косметики. Мужик, потревоженный шумом, с трудом открывает набухшие веки. Довольно симпатичная девчушка, привлекает его внимание, но сил начать разговор явно не хватает. Видимо, желая сосредоточиться и собрать остатки воли в кулак, мужик вновь прикрывает глаза. В это время девушка, не обращая ни на что внимания, начинает покрывать свое лицо, какой-то крем-пудрой. Лицо, от густого нанесения белесого вещества и особенностей вагонного освещения принимает синеватый оттенок, и делает ее похожей, на свежую утопленницу. Мужик, сконцентрировавшись, открывает глаза, видит произошедшее изменение, вздрагивает, видимо не понимая реальность это, или плод его воспаленного сознания, но на всякий случай, вновь зажмуривается. Девушка тем временем, начинает наносить тени. Наносит она их как-то довольно экстравагантно, и через минуту, они, намазанные вверх - до бровей, а вниз - до начала щек, делают ее если не копией, то родной сестрой - медведя-панды. Мужик вновь открывает глаза, издает какой-то гортанный звук, выражающий толи страх, толи восхищение, и вновь погружается в транс. Девушка приступает к подводке, два взмаха карандаша, и раскосость глаз, говорит о том, что панда, действительно житель Китая. Глянув в небольшое зеркальце, она остается довольна, и приступает к наклейке ресниц. Мужик, увидев ее раскосость с одной ресницей, которая лишь немного уступала по размерам - вееру, просто остолбеневает, с широко открытым ртом и аналогично выпученными глазами. Но его состояние, никоим образом не отражается, на творчестве доморощенного визажиста. Наклеив вторую ресницу, девушка извлекает из кучи губную помаду, цвета давленной черники, и легким росчерком, придает своим губам вид лопнувшей напополам сливы. По лицу мужика пробегает судорога. Завершает всю процедуру, нанесение румян, в виде двух ярко-красных полос по свободным местам лица, не затронутых тенями и помадой. Мужик с облегчением вздыхает. - Спецоперация? - с трудом выговорив мудреное слово, с пониманием обращается он к попутчице. - Какая еще операция?! - вспыхивает та, хлопая от удивления ресницами так, что на щеках подымается облачко пудры. - Ну, судя по раскрасу, вы разве не боец коммандос?!
Голосистая ты моя …! Друг у меня женился на третьем курсе института. Жена красавица, а вот с тещей не повезло. Тем более, что жить молодым пришлось у нее, вплоть до окончания высшего учебного заведения. Уж больно крикливая попалась вторая мама, чуть что не так - взвывала как пилорама. Друган говорит, что иногда даже уши ватой затыкал. Ну короче, как бы там ни было, а после института, кстати сельскохозяйственного, распределили их в какой-то совхоз. Дали домишко, и зажили они весело и счастливо. Друган, мужичок хозяйственный, живность развел, курочек, поросеночка, еще что-то там! Живут! Года через два приходит от мамы жены телеграмма, мол, встречайте - приезжаю! Супруга засуетилась, планы строит. Петушков планирует несколько штук зарубить, маму домашней курятиной покормить. Друган говорит, что как приедет, так и зарубим, чтобы свеженькое было. Теща приехала вечером. И сразу начала устанавливать свои порядки. Другана на основе прошлых воспоминаний чуть кондратий не хватил, и созрел у него ночью коварный план. В полчетвертого утра жена засобиралась на утреннюю дойку, она на ферме заведующей работала. Вместе с ней и теща подскочила, а другану на работу к восьми, он еще лежит. Теща опять начала базлать, мол, доченька ее трудяга, а зять тунеядец. Жена ушла, друган встал. Сидит на кухне чай пьет, теща на повышенных тонах объясняет ему политику семейной жизни. И тут за окном петушок закукарекал. Друган делает зверскую рожу, хватает топор, и в загородь с курами. Хватает петуха, и хрясь по шее, полуфабрикат готов. Притащил на кухню, бросил в тазик. Городская теща от этого действа охренела. Орет, ты что же, мол, ирод, наделал! А он ей объясняет, что нервы ни к черту стали, громких криков не переносит. Тут следующий петух закукарекал. Друган опять делает зверское лицо и с криком - НУ, МАТЬ ТВОЮ …! вылетает во двор и повторяет процедуру. Хрясь, и следующий петушок уже полуфабрикат. Теща уже не возмущалась, и смотрела на зятя как-то косо. Тут третий закукарекал. Все повторилось. Теща до самого ухода зятя молчала как рыба. Пришел он на обед. Жена петушков ощипала и суп варит. Когда тещи на кухне не было, она его и спрашивает: - ТЫ, МОЛ, НЕ ЗНАЕШЬ, КОЛЯ, ПОЧЕМУ НАША МАМА ШЕПОТОМ РАЗГОВАРИВАЕТ?