Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Андрей Смолин
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
История правда не совсем приятно пахнущая, но думаю, что из-за этого актуальности своей не потерявшая. Работал один мой знакомый по хозяйской части на одном из предприятий. Помимо огромного хозяйства был в его веденье и общественный туалет на территории. Не тот что с унитазами и кафелем, а тот, что из досок и нескольких отверстий в полу. Вот по причине его санитарного состояния и получил он на очередной планерке вполне законный разнос от руководства. Дело конечно не очень приятное, но как не крути, а выполнять распоряжение надо. Накропав наряд на немыслимую по тем временам сумму в двести пятьдесят рублей, он понес его на подпись директору. Тот долго возмущался, но понимая всю тонкость вопроса и рассуждая, что за меньшую сумму действительно никто и не пойдет, подписал. Знакомый, получив в кассе деньги, призадумался. Уж больно жалко ему было эти деньги отдавать, ну такая натура у человека была, все к рукам липло. А тут такая сумма. Правда и сортир чистить самому не хотелось. Решение созрело само - раз полностью забрать нельзя, надо постараться хотя бы часть сэкономить. Своим предлагать «халтуру» не стал по той простой причине, что за такое предложение можно было и по хлебалу словить, да и сэкономить на них не получится, враз просчитают, поэтому решил искать на стороне. Первыми, кто попался ему на глаза, были два пожилых корейца мирно отдыхавшие на лавочке возле частного дома после огородных работ. - Слышь мужики, как виды на урожай? - окинув взглядом стоящие во дворе теплицы и присаживаясь на краешек лавочки, начал он издалека. Как не крути, а по хлебалу можно было словить и от чужих. Корейцы покхекали, поругались на затяжную весну, но в общем-то разговор поддержали. Окрыленный успехом, знакомый продолжил. - Слышь мужики, вы ведь все равно в этом га…, ну в смысле в удобрении всю жизнь ковыряетесь. Туалет не возьметесь почистить? Корейцы многозначительно переглянулись; - А много там? - Да понимаете, туалет общественный, года два не чистился, наверно машины две будет, - быстро затараторил знакомый, - но машина для вывозки моя, - смягчая обстановку, добавил он. - Если инструмент какой надо тоже подсоблю. Корейцы еще раз переглянулись. - Сколько? - пристально глядя в глаза знакомому, произнес один. - Двести! - с присвистом произнес тот, решив, что полтинника за труды праведные ему будет достаточно, а предложи меньше, завтра самому придется в дерьме нырять. - Машину точно дашь? - после небольшого раздумья и опять переглянувшись с напарником, произнес кореец. - Да дам-дам и инструмент если какой надо тоже дам. Хлопнув по рукам договорились на утро завтрашнего дня. С утра работа закипела и знакомый только потирал руки радуясь быстрому решенью вопроса и сэкономленному полтиннику. К вечеру к нему подошел один из корейцев: - Все, закончили. Однако полторы машины только набралось, а ты говорил две будет. - Ну дак, это! - встрепенулся знакомый, - раз дерьма меньше, значит и денег должно быть тоже меньше. Я ведь двести за две назначал, а раз полторы, тогда значит рублей сто семьдесят, - радуясь еще и «прилипшему» тридцатнику, закончил он. - Я сразу понял, что ты человек порядочный! - без всякого ехидства, вместо возмущения ни с того не с сего вдруг ляпнул кореец. - Ну пора бы рассчитаться. Руки в карман они засунули одновременно, правда кореец оказался шустрей и через секунду выдернул руку обратно с рулончиком денег. Отсчитывая сто семьдесят рублей, он не прекращал бормотать: - Ты товарищ если еще … будет, подходи, мы всегда рады. С такими людьми приятно работать. Цену не ломишь, не то, что эти совхозные рвачи за машину «коровяка» три сотни требуют. А нам удобрение - во, как нужно, теплицы сам видел какие. Зиму отлежится, перегорит, на следующий год в самый раз будет. Знакомый не веря своим глазам и ушам принял из рук корейца деньги и еще долго смотрел ему вслед. Правда оцепенение все же прошло и …, началась истерика.
Сибирская нетрадиционность. Хочу рассказать историю о своем отце, попросту бате, который до поступления в высшее Казанское летное училище прожил тогда еще не очень долгую жизнь в таежной забайкальской глубинке. Для тех кто не знает, поясню, что главным развлечением и времяпровождением, кстати приносящим и неплохую материальную поддержку семейному бюджету, была у них в тех местах - охота! Отсюда как вытекающее, что батя можно сказать с младенческих лет, что такое ружье, капкан, петля, знал намного лучше, чем паровоз, самолет и прочие навороты цивилизации. Ну да суть не в этом, а в том, что зимой таежник в тайгу ходит на лыжах, в связи с чем отмахать на них верст пятьдесят за день неординарностью не считается. Школьное образование, несмотря на глубинку, батя получил неплохое, что такое запах водки и табака до семнадцати лет не знал, отчего имел отменное здоровье и вкупе всего этого поступил в училище без проблем. Скоро пришла зима. Физорг курса бросил клич - умеющим ходить на лыжах сделать шаг вперед. Батя сделал. - А, сибиряк? - осмотрев батю в числе других, произнес физорг, - десяточку пробежишь? Поинтересовавшись, что такое «десяточка», и узнав, что это десять километров, т.е. прогулка до первого капкана, батя утвердительно кивнул головой. Получив лыжи, почему-то с неподбитыми мехом задниками и две каких-то странных палки с кольцами на концах, батя призадумался. Ну палки он отставил сразу. Попробовал лыжи на ход, у них была страшная «отдача», но делать нечего, назвался груздем - полезай в кузов. Встал в одну шеренгу с отобранными кандидатами, после старта рванул. Бежал неплохо, поэтому пришел вторым. Зафиксировав время, физорг окинул его взглядом. - Молодец, даже не запыхался, чувствуется сибирское здоровье. А «пятнашку» потянешь? Прикинув, что размялся неплохо, батя жизнерадостно кивнул головой. И тут лицо физорга переменилось. - Палки где? - еще раз внимательно осмотрев батю, довольно темпераментно поинтересовался он. - Вон стоят! - кивнув на место, где он их оставил и поняв, что сделал что-то не так, понуро протянул отец. - Так ты без них десятку бежал? - раскрыл в удивленье рот физорг. - А их обязательно нужно с собой тащить? - еще надеясь, что все не так страшно, наивно поинтересовался батя. - Конечно, обязательно! - смотря на отца, с возросшим интересом протянул без пяти минут старший лейтенант, - давай бери и на лыжню. Делать нечего, взяв палки, батя встал во вторую группу, готовящуюся покорить «пятнашку». Посмотрев как палками пользуются другие, он наивно хотел продублировать их движения. Старт был страшным, по крайней мере для отца. Дважды чуть не рухнув на лыжне и раз чуть не выбив палкой глаз бежавшему рядом курсанту, батя сразу отстал. Правда, ненадолго. Как только он скрылся за ближайшим перелеском и понял, что физорг его не видит, батя перехватил палки как носимое им всегда ружье и припустил. Пятнашка» - дистанция более сложная, здесь уже нужна не столько сила, сколько выносливость и упорство, а этого бате было не занимать, не зря видимо с рюкзаком и полной амуницией по тайге сутками шастал. В общем к финишу он вышел первым, вот только взгляд физорга, встречающего его на финише с секундомером, ничего хорошего не предвещал. Да и было от чего, ведь в азарте гонок, отец так и вышел к последней прямой держа сложенные палки двумя руками, впереди себя. - Слушай, ты конечно молодец, но почему палками не пользуешься? - щелкнув секундомером, поинтересовался физорг. - Да не умею я, первый раз их здесь увидел! - оправдывался батя. На следующий день он бегал на двадцать километров и опять без палок. Посмотреть его забег пришло половина училища, ну т.е. все кто имел хоть какое-то отношение к лыжным соревнованиям. Показав неплохое время, батя услышал вердикт зам. начальника училища. - К соревнованиям не допускать! Сейчас мы ему разрешим без палок бегать, а завтра какой-нибудь … лыжные гонки на коньках выиграет! Палки батя освоил, получая спортивные разряды, а на третьем курсе, получив кандидата в мастера, не раз защищал честь училища в соревнованиях разных масштабов. Но до самого окончания учебы его постоянно мучила мысль - не засмеют ли его дома, когда он на охоту соберется с палками в руках.
Ледокол, класса «река-море», где вторым помощником капитана трудился мой родственник - Саша, спускался вниз по течению, могучей реки Лена. Береговая полоса этого северного края едва-едва подернулась зеленью лета, но видно ее было плохо, ведь ширина Лены после Сангары достигает двух-трех километров. Судно шло ходко, торопясь в море Лаптевых, и ничего не предвещало неординарных ситуаций. Рев аварийного сигнала и крик - «человек за бортом» стал для большинства экипажа полной неожиданностью. Но факт оставался фактом и вот так он выглядел в глазах очевидцев. В рубке нес дежурство второй помощник капитана, тоже, кстати, уверенный в спокойном прохождении своей вахты. Сказать, что он удивился, увидев гребущего посреди реки человека без всяких технических средств, было бы неправильно - он был ошарашен! Бросив взгляд на ближайший берег, до которого было метров восемьсот и понимая, что ситуация выходит из-под логического контроля, он, спасая свой разум, начал озираться по сторонам в поисках обломков кораблекрушения. Но их не было! И кто знает, как бы он перенес данный факт, если бы не необходимость срочных действий. Команды «стоп-машины, полный назад, шлюпку на воду», отдавались быстро и четко. Через секунду в рубке был и капитан, тоже принявший самое активное участие в отдаче распоряжений. Экипаж действовал быстро и слаженно. Как только судно погасило скорость до возможного спуска на воду бота, четверо матросов устремились на нем к утопающему. Но странное дело, за всей этой суматохой ни капитан, ни старпом, ни мой родственник, поначалу даже не обратили внимание, на то, что утопающий вел себя довольно спокойно. Размашистые гребки и планомерное движение должно было бы смутить всех, но видимо сказывалась неординарность ситуации. - Держись, браток, помощь близко! - стиснув зубы, прохрипел капитан, успокаивая всех, в том числе и себя. Видимость с рубки и палубы была отличной, весь оставшийся экипаж мысленно отсчитывал секунды, радуясь быстрому приближению бота к утопающему. Как только бот приблизился на расстояние руки, поведение спасаемого резко изменилось. Наблюдавшие, с нескрываемым волнением отметили, что он стал вести себя неадекватно. Вместо того, чтобы стараться залезть в бот, он яростно махал руками, барахтался в воде и что-то орал - но что, на судне слышно не было. - Как его колбасить начало, - уныло протянул капитан, - видимо шок, или судорги! - Конечно судорги, вон за бортом вода всего пять градусов! - также уныло протянул старпом, кивнув на навигационные приборы. В боте действия утопающего расценили, видимо, так же как и руководство на судне. Отличие было лишь в том, что помимо всего прочего, у них был еще и приказ - спасти любой ценой! Через минуту один из матросов, поняв всю бесплодность попыток затащить утопленника в бот по хорошему, перехватил одной рукой весло и смачно хрякнул им по лбу спасаемого. Действие дало результат. Уже через секунду, три пары рук выхватили из воды довольно щуплое тело. За время транспортировки на ледокол тело понемногу пришло в себя. И когда капитан, с радостным криком: - Живой, родимый! - бросился к щуплому, но довольно жилистому представителю коренного населения Саха, тот уже оглядывал экипаж, довольно недружелюбно. - Капитана, зачем меня на судно вытащил! - злобно зашипел он, потирая довольно приличную шишку. - Как зачем, ты ж тонул? - с трудом вникая в ситуацию, опешил тот. - Сам ты тонул, а я домой плыл! Меня жена дома ждет. Где этот гад, который меня веслом ударил!? «Гад», уже понявший, что что-то сделал не так, давно уже замаскировался среди членов экипажа. - Так ты домой плыл? А лодка твоя где, утонула? - все же стараясь понять, перебил его капитан. - Слушай, зачем мне лодка, я же не на рыбалку плавал. Я к Ваньке на тот берег гонял, погостил, сейчас домой возвращаюсь! Поняв, что основного обидчика не найти, а драться со всем экипажем небезопасно, якут поплелся к борту. - Слышь, иди хоть чаем напоим! - не найдя ничего лучшего, предложил ему в спину обалдевший капитан. - Да пошел ты …! - огрызнулся якут, - была бы водка, можно было бы остаться! А из-за чая, мне потом что, лишних пять километров вверх, против течения плыть?! Весь экипаж с полчаса, не имея возможности захлопнуть рот, молча смотрел, как якут ловко соскользнув вниз по фалу, ровно без рывков, плыл к далекому берегу.
Вообще даже я иногда поражаюсь своему отцу. А как не поразиться, если при любом своем маршруте он считает шаги и спроси его сколько метров будет оттуда до сюда - если хоть раз ходил, обязательно ответит. Или к примеру другой вариант, вот недавно по телевизору показывали как американское побережье ураган накрыл. Разрушения страшные, жертвы были. Вот как к такому человек отнесется? Ясно дело, что один пособолезнует, другой позлорадствует над чужой бедой, третий канал переключит, а вот батя нет. Он сразу за ручку и листок бумаги. Карты физические разложил, справочниками обложился, три дня что-то высчитывает. На четвертый день мне говорит; - Ты знаешь, сынок, не могу я понять, почему такая большая страна, развитая и богатая, с какими-то ураганами справится не может? - Так это же стихия, бать! - ловлюсь я на его удочку и тут же получаю в руки целый научный труд. В нем расписано все, где этот тайфун, (читай ураган) образуется и то, что место его возникновения космические метеоспутники засекают сразу. И что вся проблема в разнице температур воды и воздуха. А раз так, то эту воду нужно остудить, ну то есть не все теплое течение уходящее в северные широты, а только его поверхность. И для этого надо совсем немного - лишь несколько подводных лодок или надводных судов с атомными реакторами, могущими выработать необходимое количество электроэнергии. А в остальном, надо-то несколько насосов, способных выкачать с восьмидесяти метровой глубины определенное количество литров воды, которая там довольно холодная и т.д. и т.п. Да ладно бы все было написано так, как у меня, а то ведь с формулами, цифрами и всеми научными названиями процессов. В общем, кому интересно, как избавить Америку от ураганов, пишите на е-майл, я вам записи вышлю. Но не сейчас. Потому как суть сегодняшней истории ведь не в этом, а в том, как батя со мной на машине ехал, хотя из всех видов транспорта он предпочитает железнодорожный. В общем, едем мы, я рулю, он скептически наблюдает за моими действиями, но не критикует, так как я его сразу предупредил, что водителя во время движения отвлекать нельзя. Попутно, а это я вижу краем взгляда, он считает количество обогнанных и обогнавших нас машин, явно высчитывая оптимальный скоростной режим. Ну да ладно, где-то под Владимиром нас тормозит ГАИ на стационарном посту. Батя интересуется у меня за что. Я ему скороговоркой объясняю, что за то, что мы транзитные. Пока я парюсь на посту, где нас народу немеряно, а разбор ведет не очень торопливый лейтенант, явно специально затягивая время на предмет того, что мы должны наверно в его понимании «созреть» и как можно безболезненней расстаться со своими кровными в обход всех официальных процедур. Правда, у меня насчет этого другое мнение, и я ни при каких обстоятельствах никому взяток не даю, даже если мне это и дороже обходится. Короче, стоим. В окно вижу как батя из машины вылез и внимательно наблюдает за гаишником, который тормозит машины из потока. Через некоторое время подходит к нему и что-то спрашивает. Что - не слышно, но вижу, гаишник напрягся и смотрит на батю остолбенело-ошарашено. В этот момент меня кто-то отвлекает и я теряю визуальный контакт, но зато когда возобновляю, вижу, что ситуация начинает меняться. Гаишник осыпая батю потоком брызг слюны изо рта, что-то орет, а батя не обращая на это никакого внимания, что-то ему объясняет, показывая то на дорогу, то на машины. Дальше больше, потому что через минуту гаишник старается от бати сбежать, правда безрезультатно. Дальше вообще непредсказуемо - гаишник влетает на пост. - Чей дед?! - обводит стоящую толпу бешенным взглядом, - фамилия твоя как? - получив мое согласие на родственную связь с обозначенным индивидуумом, интересуется он. Услышав фамилию, бросается к лейтенанту. Перешуровав стопку водительских удостоверений и техпаспортов, выуживает мои и с криком - пойдем на улицу - прет меня к дверям. На улице, сунув мне в руки документы, провожает ласковой напутственной фразой - счастливого пути! - И все же каждая четвертая! - подваливает к нему мой батя, - я же считал, вы три машины с транзитными номерами остановили при мне и каждая из них была четвертой по отношению к предыдущей. - Слушай, дед, отвали, а! Я твоему родственнику документы отдал, давайте езжайте! Не считаю я их, не считаю!!! - Так а я и не говорю, что считаете, просто совокупность ваших временных возможностей и плотность потока двигающихся машин этому способствует. Пока вы одну остановили, документы спрашиваете, то да се, три уже прошло, четвертая опять ваша. Вот если бы мы с сыном ехали чуть-чуть быстрей или медленней, то вполне возможно мы бы … - Слушай, друг, увези деда, ведь загрузил вообще, я ведь не знаю уже какую машину и тормозить. Стою тут как идиот думаю, четвертая она или пятая, нахрен мне это нужно, машины эти считать! Я ведь тебе документы отдал, даже штрафа с тебя не взяли, ну и ехайте себе спокойно! Увози, не доводи до смертоубийства!
Делая наброски этой истории, я сам понимал, что в ее достоверность поверить можно только с огромным трудом, но тем не менее факт есть факт и особо неверующих я могу самолично познакомить с парой, которая мне эту историю и поведала. Началась она давно, а изложу ее так как представлял сам, слушая рассказ дружной семьи. Ленку начали называть акселераткой к концу восьмого класса тогда еще десятилетней школы. При росте сто семьдесят шесть сантиметров она имела не менее восьмидесяти килограммов веса. Для девочки я вам скажу параметры не очень привлекательные, но тогда она не очень обращала на это внимание. Однажды Ленка зашла в спортивный зал после уроков и надо же такому случиться, что именно в тот момент там были занятия секции по вольной борьбе. Пристроившись на лавочку, она с восхищением наблюдала как несколько пареньков валяют друг друга на матах под чутким руководством тренера. Минут через пятнадцать Ленка поняла, что это ее стихия. - Я тоже хочу! - обратилась она к тренеру. Тот, оглядев ее довольно мощную фигурку, только развел руки и вздохнул. - Но ты же видишь, что у нас нет девочек. - А я с ними буду бороться, - наивно сказала Ленка, показав на пацанят, вызвав в них бурный восторг. - С ними нельзя, - серьезно заметил тренер, - но если горишь желанием, я могу позаниматься с тобой индивидуально. На том и порешили. Ленка ходила на секцию, тщательно отрабатывала на ватной кукле броски и захваты, отжималась от пола, а когда тренер выходил в коридор, с легкостью разбрасывала нападавших на нее парнишек. Надо сказать, что при всей своей крупности, Ленка была пропорциональна, а еще у нее была очень красивая и очень большая грудь. Настолько большая, что когда тренер взял ее вместе с командой на областные соревнования и ей там нашлась соперница, Ленка снесла ее этой грудью с первого удара, едва не прихватив и зрителей. На этом ее спортивная карьера закончилась. Десятый класс, экзамены и поступление в техникум отрывали массу времени, но когда оно появилось, Ленка начала понимать, что ей чего-то не хватает, а не хватало самого естественного - особи противоположного пола, то есть мужчины. Сокурсники ее побаивались, да и по комплекции - а к тому времени Ленка подобралась уже к ста восьмидесяти двум сантиметрам роста и почти ста килограммам веса - ей партнера не находилось. В городе искать было некогда, да и как-то не по-девичьи это, и она начала страдать, проклиная гены и наследственность. Единственная лазейка, где ей отпускали комплименты, был городской рынок. Заезжие кавказцы любящие крупных женщин рассыпались перед ней в любезностях и знаках внимания. Ленке это льстило, но связывать свою судьбу с представителем другой национальности она не хотела. А тут еще и казус произошел - обворовать ее хотели. Нет - не кавказцы, а какой-то местный польстился на ее кошелек со студенческой стипендией да крохами, которые высылали из дома. Хорошо хоть Ленка вовремя заметила тянущую из сумочки кошелек руку. Захват был мгновенным, а бросок через бедро выполнен был на все пять. Незадачливый воришка попал в травматологию с вывихом руки и серьезным сотрясением мозга. Ленку хотели даже судить, но потерпевший сам отказался от претензий, видимо представив как будет ухахатываться народ, а может испугавшись, что трюк придется повторять при следственном эксперименте. Но главное не в этом, а в том, что Ленка и на рынке лишилась поклонников. Теперь когда она там появлялась, кавказцы смотрели на нее не как гордые орлы, а как кролики на удава, ведь все произошло на их глазах. Ленка упала в депрессию. А еще через полгода в городке появился сексуальный маньяк жестоко насилующий женщин и двоих даже убивший. Ленка тоже боялась! Как не крути, а все же девушка. Почему в тот вечер она так поздно возвращалась домой на съемную квартиру, она уже и не помнит, все покрылось мраком времени, но то, что путь ее лежал по аллейке довольно мрачного парка - истинный факт. Он появился неожиданно, вынырнув откуда-то из-за кустов. Ленка вздрогнула - «маньяк! » - пронзило сознание отчаянная мысль, тем более, что мужик держался руками за то место, где по логике вещей у него должно было находится основное орудие преступления. Правда, виду он не подавал, скромно стоя на обочине аллейки. Но Ленка правила боя знала назубок, фраза тренера - «противник за спиной, половина проигрыша» - врезалась в ее память навечно. Видимо поэтому она и решила, что самый лучший способ защиты это нападение, другими словами «сицилианская защита». Подсечка и толчок который она произвела поравнявшись с мужичком, был стремителен. Маньяк громыхнув костями по бетону дорожки как консервная банка, подскочил довольно шустро. - Не понял! - охнул он. - Щас поймешь, маньяк засранный! - решила получить и моральный перевес Ленка, - щас ты у меня все поймешь! Не на ту нарвался! Второй ее рывок был тоже стремителен, но к ее удивлению маньяк влегкую ушел от захвата, а Ленка почувствовала как ее рука заворачивается за спину. Если бы не удар локтем в лоб мужика, который был ниже ее почти на полголовы, то вполне возможно ей пришлось бы сдаться на болевом. Но удар достиг своей цели и маньяк опять громыхнув по бетону костями, попробовал опять подскочить. Правда, удавалось ему это уже не очень хорошо. - Ну что, урод, теперь ты понял на кого напал! - возопила Ленка, понимая, что победа почти на ее стороне. - Это кто на кого еще напал, - потирая лоб и плечо, произнес мужик, - а ты хороша! Возможно, этот комплимент был первым в начинающейся любви, но Ленка тогда об этом не думала. - Вставай, гад, в милицию пойдем! - твердо произнесла она, - пусть они с тобой - маньяком разбираются. - С каким маньяком? - миролюбиво протянул мужик, - я что, на маньяка похож? - А зачем ты тогда меня в кустах поджидал? - сбитая с толку миролюбивым тоном, произнесла Ленка. - Никого я не поджидал, в кусты по малой нужде заскочил, когда увидел, что кто-то идет. - А глаза что у тебя так блестят? - теряясь, нашла последний аргумент Ленка. - А ты думаешь башкой об бетон это приятно? - наконец-то встав, произнес мужик, - но ты действительно хороша, ведь у меня первый юношеский по самбо. С той минуты разговор перетек в профессиональное спортивное русло и мужик, назвавшийся Серегой, проводил ее до дома. Ленка не извинялась. Потом начались встречи, закончившиеся свадьбой. Живут уже восемь лет, странно, но оба во весь голос заверяют, что несмотря на иногда возникающие споры и разногласия - драк между ними не было никогда. Это подтверждает и шестилетняя дочь Анютка - мама с папой не дерутся никогда!
Довелось мне как-то раз прокатиться на легендарной машине-вездеходе, ЗиЛ-157. Машина, я вам скажу без всякого ехидства - чудо советских технологий, что касается проходимости. При трех работающих мостах и подкачке шин ей наверное нет равных. Но, несмотря на все эти плюсы, есть свои минусы, и если отбросить дизайн и комфортность, то первым из них будут скоростные качества. Ну, да ладно. Попал я в эту машину чисто случайно, добирался автостопом до одного таежного поселка. Водитель, угрюмый мужик двухметрового роста, был молчалив, но, а если и выражался по какому-то вопросу, по всему моему организму пробегала жуть. Дорога дальняя, по проселку километров сто двадцать, жара под тридцать, на грунтовом покрытии слой пыли сантиметров в десять. Окна в машине все открыты, включая лобовые стекла. Как я уже заметил, скорость у этого «колуна» пятьдесят, не больше. Поэтому нас с периодичностью минут в пятнадцать-двадцать обгоняли попутные. Облако пыли, ими поднятое, достигало в высоту нескольких метров и за неимением ветра было практически бесконечным. Водила злобно чихал, глаза его постепенно наливались кровью, и я от греха подальше, тоже задыхаясь, забился в самый дальний угол кабины. - Твою мать …! - заглотив очередную порцию густой и даже осязаемой на ощупь пыли, возмущался шофер, - твою мать …! - повторял он, выплевывая очередной сгусток слюны, похожий на алычевое повидло, - поубиваю козлов!!! Но «козлы» спокойно пилили дальше, а мы становились все более похожими на печников с пекарями, вместе взятыми. Поначалу я предпринял несколько попыток успокоить разъяренное чудовище, но как только я открывал рот, он одаривал меня таким взглядом, что я тут же понимал, что в одночасье из попутчика могу превратится в одного из вышеупомянутых животных. - Ну все, падлы, настал ваш час! - водила резко ударил по тормозам, останавливая машину. Уже через секунду в его руках жадно заблестел довольно приличный топор, выуженный откуда-то из-за сиденья. - «Блин, с маньяком подвязался ехать! » - мелькнуло в моем расплавленном сознании, обильно присыпанном пылью, - «только не меня, только не меня» - бешено запульсировала единственная мысль. Но пронесло, на меня он просто не обратил внимания, попершись куда-то за машину. Через минуту из придорожного перелеска, раздались яростные удары топора. - «Может, ему так психотерапевт посоветовал, эмоции гасить» - аккуратно выглядывая в окно, подумал я. Мужик, не обращая ни на что внимания, с остервенением и какой-то стахановской целеустремленностью пластал под корень довольно приличную березу. - «Плаху для козлов готовит! » - осенило меня. - А ну, браток, подсоби! - когда береза с треском завалилась на бок, взревел водила. Из братков был только я. Осторожно, так, чтобы не сделать какое-либо движение, могущее еще больше разъярить водилу, я ухватился за свежий комель. - На дорогу давай! - рявкнул маньяк. - «Точно беспредельщик, щас дорогу перекроет и начнет козлам головы пластать» - таща березу, анализировал я, просматривая местность для экстренного отхода. Вытащив березу на дорогу, мужик полез в кузов и достал довольно длинный и толстый канат. - «Топора ему мало, еще и виселицу хочет сделать! » Но мужик виселицу делать не стал, набросив один конец каната на фаркоп, а второй на комель березы, он довольно споро завязал морские узлы. - Поехали, братан! - запрыгивая в кабину, довольно весело возвестил он. Все оставшиеся восемьдесят километров мужика было не узнать, он хохотал, травил байки, обещал познакомить с местными девками, и все такое прочее. Изредка оглядываясь назад, или посматривая в зеркало заднего вида, я понимал, что пылевые бури в Сахаре и Гоби просто детская шалость, по сравнению с тем, что творилось после нас. До пункта назначения нас не обогнала ни одна машина, и даже встречные почтительно замирали на обочине.
Восьмилетний сын - Женька - не отходил от меня ни на шаг. - Пап, ну возьми меня с собой, я буду хорошо себя вести и слушаться буду! – это обещание в его понимании стоило очень дорого и уж больно ему хотелось со мной на зимовье к знакомому егерю - Славке. - Точно будешь? – понимая, что все равно не отстанет, для проформы поинтересовался я. В ответ он только кивнул головой и не дожидаясь моего согласия начал собираться. На зимовье народу в тот день собралось немало. Трое, включая меня, Славку и Мишку, планировали погонять по тундре оленей, благо лицензии на отстрел имелись, а два «Бурана» (не путать с многоразовым космическим кораблем) были заправлены и подготовлены. Конечно, Женька планировал ехать со мной и дальше, но брать восьмилетнего пацана в тундру, где черте что может случиться, в мои планы уж точно не входило. Тот сначала занервничал, но сидящий в зимовье Петька его урезонил. - Да ладно, Женек, ну что ты с отцом попрешься сопли морозить, оставайся с нами, мы с тобой на рыбалочку сходим, чебачка, щуку из-подо льда подергаем! В тот момент он еще не знал, какую допускает ошибку – брякнул так, для успокоения нервной обстановки. А Женька напрягся, видимо подледная рыбалка его интересовала очень даже сильно. Помахав мне на прощанье рукой, он тут же устремился в зимовье. Охота удалась на славу, если не считать того, что к зимовью мы вернулись лишь на следующий день к обеду. Странно, но там никого не было, хотя по обстановке было видно, что с вечера тут была приличная попойка – стол был завален остатками закуски и горами окурков папирос. Если бы не пропавший сын, я бы конечно этому внимания не придал, но здесь занервничал. Пришлось играть роль следопыта и разбираться в следах, а они все уходили к протоке, что была в полукилометре от зимовья. И я рванул туда. Вид с бугра на блестевшую льдом протоку был прекрасным, но увиденное поразило меня настолько, что я открыл в немом вопросе рот. У проруби, из которой мы черпали воду для хознужд и для баньки, сгрудилось четверо взрослых мужиков и бегающий среди них Женек. То, что с ним все в порядке - радовало, но дальнейшее навевало какие-то непонятности. Один из мужиков скинул полушубок и, представ в полном неглиже, с криком атакующей чайки рухнул в прорубь. - Моржи блин! – только и мелькнуло в моем ничего не понимающем рассудке. Здесь, пожалуй, надо начать все с самого начала и изложить все факты в хронометрической последовательности. А дело было так. Не успели затухнуть звуки наших отъезжающих «Буранов» как Женек вспомнил данное Петькой обещание. - Пойдем, дядь Петь, пойдем рыбу ловить – как клещ вцепившись в его рукав, загундосил он. После получаса интенсивного нытья и уговоров Петька сдался и все бы ничего, если бы в морозном воздухе вновь не раздался звук «Бурана», правда уже не нашего. На зимовье пожаловали гости. Гости ни рыбаками ни охотниками не были, а было у них с собой почти ящичек водки да мясо на шашлыки, решили обмыть новый снегоход, заодно испытав его на ход. Увидев такое количество водки, желание рыбачить у Петьки пропало однозначно и бесповоротно, хотя Женек его настроения не разделял. В целях исполнения обещания и замаливания греха, пока остальные суетились с мангалом, Петруха ухватил одной рукой Женька за шиворот, а второй какую-то палку, стоящую у стены зимовья, и рванул к проруби. Пошурудив в подернутой ледком воде дубиной, он авторитетно заявил: - Видал, нет рыбы! Спит она, да и тебе пора! На задаваемые Женьком вопросы ответы дадены не были и он, вновь ухваченный за шиворот, был оттранспортирован в зимовье, где уже вовсю звенели стаканы. Даже для четверых здоровых мужиков ящик водки - это многовато! Стаканы звенели, водка пилась, мясо съедалось, а не теряющего надежды Женька отодвигали все дальше и дальше, задвинув в конечном итоге куда-то в угол, где его уже никто не слышал, да и не видел. Утро началось с хриплого Серегиного голоса: - Вставайте, мужики, похмелиться бы надо! Предложение было своевременным, потому что даже на свежем таежном воздухе похмелье дело тяжелое, но странное дело – похмеляться было нечем. Хотя любой из четверых взрослых мог поклясться, что вчера оставалось еще много. Перерыли все, пустые бутылки были, полных нет. После получаса интенсивных поисков с непроходящей сухостью во рту и тошнотой у кого-то хватило мозгов обратить внимание на посапывающего во сне Женька. Так как с вечера он по причине своего малолетства был самым трезвым, то решили будить его. - Женек, ты не помнишь, у нас вчера водка оставалась? – растолкав пацаненка, в один голос поинтересовались все. - Да, много! – продрав глаза, подтвердил тот. - И где она? – с надеждой, что еще не все потеряно, спросили его. - В проруби! – с детской наивностью поведал он. Шок был страшным, сухость во ртах удвоилась, лица с глазами остекленели. - А как она там оказалась? – после тяжелой, гнетущей паузы поинтересовался кто-то. - Я ее туда кидал, рыбу будил! – все так же искренне заверил Женек. Бить его все по той же причине малолетства не стали, но как всегда бывает в таких случаях, крайний-то должен быть. Крайним стал Петька, ну и правильно - зачем пацану мозги компостировал? Разобравшись что к чему, вынесли вердикт, ничего хорошего Петьке не обещавший, и поплелись к проруби. Глубина протоки метра полтора, но дно илистое, его там еще на полметра. Поэтому тыкать палкой было бесполезно. Все посмотрели на Петьку. - А почему я, почему я!? – не хуже чем герой «Джентльменов удачи» взревел тот. Гнетущая тишина и безальтернативность выбора были ему достойным ответом. Тихо скуля и вспоминая меня и Женькину маму, Петруха разделся. - Куда кидал? – скукожившись как чернослив после усушки, поинтересовался он у Женьки. - Туда! – махнув рукой в сторону норд-оста, заверил тот. Метровая в диаметре прорубь приняла Петьку, поглотив его душераздирающий крик. Секунды тянулись как часы и когда на поверхности проруби показались Петрухины глаза, занимающие всю водную поверхность, народ проявлял беспокойство. Но больше всех беспокоился Женек. - Дядя Петя, дядя Петя, - когда новоявленный морж вынырнул на поверхность, бросился он к нему, - ну че, рыба там есть? После десяти секунд беспрерывной ненормативной лексики, прояснявшей, что рыбы тут отродясь не было, Женек подкорректировал направление поиска. - Может, я туда кидал! – ткнув на норд-вест, - темно ведь было! Второе погружение Петруха выдержал с трудом. Когда его синюшное тело было обуто в унты и укутано полушубком, он издавал такую вибрацию, что в радиусе десяти метров начал потрескивать лед, а зубы выбивающие чечетку перекрыли бы по звуку очереди тяжелого пулемета. Тем не менее, бегающего вокруг него Женька интересовал все тот же вопрос – есть ли там рыба? - Ка-ка-ка-я ры-ба-ба, во-во-дка гд-е-е? – ревел Петруха, у которого наверно мозги замерзли в одном положении. - Там – махнул рукой Женек, указывая в противоположную от Петрухиных поисков сторону, - точно там, я вспомнил! Третье нырянье было уже на моих глазах, и когда я приблизился к новоявленным моржам, Петька уже опять трясся на льду. - Пап, а дядь Петя говорит, что тут рыбы нет – увидев меня, грустно произнес Женька. - Да есть, есть тут рыба, ты скажи только где водка, - с явным желанием убить взревел Петруха. - Есть?! А она не спит? – прячась за меня, поинтересовался сын. - Какой спит, я там и чертей наверно уже всех поднял! Куда водку бросал? Ведь помру же! - Водка там – махнув в сторону зимовья, заверил Женек – я ее в снег у сарая закопал. - Пап, а пап, а мы с тобой будем рыбу ловить, дядь Петя говорит, что она здесь есть и не спит. Часа два мы с ним ловили, поймав двух полудохлых чебачков. Ну и то хорошо – ведь не враг я себе!
Мой друг Славка, вторую неделю ходил чернее тучи. От вопросов - отмахивался, что-то бубнил себе под нос, все интересовался, где бинокль можно приобрести или взять на время. В общем, вел себя так, что не знай я его очень давно, вызвал бы неотложку с психдиспансера. Поняв, что без бутылки в его проблеме не разберешься, в один свободный вечерок, заскочил я в гастроном, и рванул к нему в гости. - Андрюха, вот ты мне скажи, я на дурака похож? - приняв на грудь, с отчаяньем в глазах, обратился он ко мне. Скромно отведя взгляд в сторону, я в знак нашей дружбы, покачал головой отрицательно, хотя за последние дни сомненья меня одолевать начали. - А вот я, полмесяца, себя таким чувствую. Ко мне на участок нового экскаваторщика прислали. Я его вместо Михалева, на самый дальний канал поставил. Утром выезжаем, он трезв как стеклышко, вечером забирать - лыка не вяжет, в машину кулем грузим. - Ну, так берет с собой, да и квасит, - успокоил я его. - Так в том-то и вопрос, что ни фига не берет! Я ведь сначала, тоже так подумал. Обыскивал, когда в машину садились - не было у него ни хрена! - Значит в машину с вечера засовывает, а когда выходит, берет, - все еще не понимая сути проблемы, выдвинул я следующую гипотезу. - Опять мимо! Я ведь его и повторно обыскивал, когда из машины высаживаем. На стане обыщу, на участок приедем, я опять его обыщу - ну нет у него ни черта, Андрюха! А, с меня ведь, если там чего с ним по пьяни случится, голову снимут. - Так может он в деревню мотается? Вы уехали, а он, ноги в руки, да айда! Сам знаю, для бешенной собаки, сто километров не круг! - Для бешенной собаки, может и не круг, но до ближайшего населенного пункта от его экскаватора, тридцать два километра, и я тебе точно скажу, попутки там не ходят, а ему ведь еще обратно к нашему приезду вернуться надо. После этих слов, сник и я, отчаянно понимая, что если и придется вызывать неотложку, то уже на двоих. Пауза затянулась, и мы задумчиво смотрели на дно стаканов. - А, может … - заикнулся я. - Да, ни фига не может, я экскаватор весь перепотрошил, всю территорию прочесал, поле там - поле, негде там прятать, если ты подумал, что у него там запас. И подвозить ему никто не может, потому что мимо нашего стана не проедешь! Поняв, что после этой информации, ходить мне таким же как Славка, я предложил действовать. - Слышь, Слав, а давай мы с тобой на мотоцикле пораньше рванем, благо я в отпуске, а ты вроде все равно на работе будешь. Там где ни будь замаскируемся, да последим? Ну, не от свежего же воздуха он пьянеет. Желание раскрыть одну из тайн двадцатого века, было настолько сильно, что до рассвета мы не сомкнули глаз. Едва забрезжила утренняя зорька, мы уже оседлали старого доброго «ИЖа». Добрались довольно быстро. Завалив мотоцикл, в уже вырытый канал и замаскировавшись в нем сами, стали ждать. Часа через полтора, на подъезде, заурчала вахтовка. Коля - новый экскаваторщик, выскочил из нее довольно шустро. Оглядевшись и помахав рукой отъезжающей машине, он проследовал к экскаватору. Деловито покопошившись в его нутрях, извлек на свет небольшую трехлитровую канистру. Спрыгнув в канал, набрал из бьющего родничка водички. - Сушняк небось мучает, вчера ведь даже и не проснулся, когда в машину закидывали! - злобно прошипел Славка. Тем временем, Колек проделав кой-какие манипуляции с экскаватором, которые у нас не вызвали никаких подозрений, завел его и начал работать. Поднявшееся солнце, пекло нещадно, спали мы со Славкой по очереди, чтобы один не спускал глаз с подопечного, а тот работал как заведенный. Время к обеду, Колек никакой нервозности не проявлял и делал план. Мне эта игра в разведчиков уже стала надоедать и я предлагал Славику раскрыться, но тот был неприступен как скала. - А, я говорю, будем ждать, потому что к вечеру, он точно будет пьяный! - с исступленностью маньяка, твердил он. - Вот стахановец поганый, без обеда пашет! Колек действительно обедать не собирался, работал как заведенный. До приезда вахтовки, оставалось часа полтора, и в это время он экскаватор и заглушил. Устроившись в тени своего «кормильца», Коля вытащил из пакета нехитрую снедь разложив ее на траве, а с экскаватора достал уже знакомую нам канистру. - Ну, если сейчас он этой родниковой водой напьется, пиши пропало, вечером втроем поедем в дурдом сдаваться, - сплюнув разжеванную травинку, на полном серьезе заявил Славка. Как в воду глядел! Потому что минут через сорок, приложившись несколько раз к канистре и смачно чем-то закусывая Колек начал открывать рот и до нас донеслись обрывки подобия песни. - Все! Надо брать гада! Либо он от воды пьянеет, либо у него в ручье водка течет! - подскочил Славка. То, что в дурдом, мы поедем втроем, я понял тогда, когда пробежав по каналу, мы выскочили почти из-под экскаватора. Наше появление, обрушило на Колька такую массу впечатлений, что издав звук похожий на икоту, он так и застыл с канистрой в руке. Если у людей и бывает столбняк, то это был он. Выдернув из его побелевшей руки емкость, Славка поднес ее к носу, плюнул на землю и рявкнул; - Брашку жрет падла! Где взял? - Так это мужики, - заикаясь и видимо не имея возможности сообразить, откуда мы взялись, залепетал Коля, - ставлю я ее! - Как ставишь? - теперь не поняли уже мы. - Обыкновенно ставлю, привязываю канистру с водой, дрожжами и сахаром к радиатору, и работаю. Ее ведь трясет, когда работаю, да температура там под восемьдесят, вот к вечеру она и готова! Так я впервые в жизни узнал, как можно приготовить брагу за день. Хотя через полгода, Горбачев, объявил сухой закон и изобретения с применением стиральных машин, табака, «двойного подрыва», и еще черте чего, посыпались как из рога изобилия. Но тогда, для меня, Колькино изобретение, было немыслимое ноу-хау!
Жизненный опыт … Знакомый мент рассказал: Была на его участке одна семейка: муж с женой и девять детей. Из детей одна была только девочка, остальные парни, но самое характерное, что несмотря на приличный возраст, семеро пацанов так с родителями и проживали. Жили они на окраине в частном доме и вся семейка без исключения была не против выпить в любое время суток. Короче гужбанили день и ночь. Дома у них соответственно шаром покати, так как все давно уже продано и пропито, но в криминале замечены не были, если только так - в семейной драке. Рядом с ними поселился новый сосед, не наркобарон конечно, но по оперативным сведеньям приторговывал он зельем в те времена еще не очень распространенным. Мой знакомый мент, получив эти данные, как настоящий советский милиционер естественно решил это дело пресечь. В один вечерок он с коллегами получив санкцию прокурора, нагрянул с обыском. Так как при данном мероприятии нужны понятые, то решено было взять ближайших соседей. Взяли бабку и Мишу - одного из братьев многочисленной семейки, как наиболее трезвого. Обыск проводили по всем правилам жанра, тщательно и дотошно, но по истечению третьего часа так ничего и не нашли. Несмотря на то, что всем уже надоело, решили искать до конца. Тут голос подал Миша, которого по всей вероятности начал давить «сушняк». - Граждане милиционеры, отпустите греха ради, голова болит - проблеял он. Искать нового понятого никто не собирался, да и Миша был уже внесен во все протоколы, поэтому ему сказано было: - Сидеть! Поняв, что пока что-то не найдут, домой не отпустят, Миша решил проявить интерес и внести посильную лепту. - А что ищете, граждане начальники? - поинтересовался он. - Траву сушеную, как табак порубленную, и пластилин, - брякнул мой знакомый. - А можно я тоже дом посмотрю? - не унимался Миша. Несмотря на то, что данное деяние не предусмотрено никакими нормативами, расстроенный знакомый вяло махнул рукой, понимая, что хуже уже не будет. Миша встал посреди комнаты, огляделся, что-то прикинул и говорит: - Гражданин начальник, посмотрите вон под той подоконной доской. Хозяин дома, как это услышал, аж в лице переменился, заерзал весь. Ну менты подоконную доску оторвали, точно тайник - анаши с полкило не меньше. Составили как положено документы, хозяина дома в кутузку, а знакомый давай Мишу пытать, как он вычислить тайник смог. Мол, спецы не могли, а ты за пять минут. Миша «репу» чешет и все на «сушняк» жалуется, мол, и помог-то для того, чтобы вы меня быстрей отпустили, а вы опять за свое. Знакомый из своего личного «НЗ» ему бутылку выкатил, говорит на пей, только скажи. Наверно в гостях у него был или во окно подглядел? Миша стакан принял и по доброте душевной раскололся: - Тут, гражданин начальник, опыт нужен, а у ваших спецов его видно маловато. Вот у нас например семья большая, иногда деньги бывают, так мы куда их только не прячем и ведь ни разу еще случая не было, чтобы не нашли! Батя уж до чего хитрый старый козел, куда только пенсию не курковал, а мы к утру ее все равно пропивали! А здесь-то и дураку было ясно, подоконник-то весь залапанный. Сразу бы сказали, я бы сразу нашел. Кстати, вон тот плинтус тоже часто отрывали! - кивнув на угол кухни, произнес Миша. За плинтусом были таблетки. Несколько упаковок «Реланиума и Фенобарбитала». Знакомый только «репу» чесал.
Довелось мне как-то раз у родственников во Владивостоке погостить. Днем городские достопримечательности осматривал, а вечер в основном с книжкой в руках проводил, благо домашняя библиотека у них огромная. В один из вечеров, как всегда перед сном вышел я на балкон покурить и к своему удивлению заметил, что пейзаж кардинально изменился. Ничего глобального конечно, но на пустыре, что на склоне, расположился цыганский табор. Приличный я скажу табор, одних палаток и шалашей штук сорок понаставили, в общем такой городок в городке. И главное жизнь кипит, да не то что кипит, а скорее бурлит, и бурление это слышно даже у меня на балконе, хотя до табора метров двести. И так мне интересно стало на эту жизнь цыганскую поближе посмотреть, что плюнув на все правила приличия я ухватил дядькин двадцатикратный морской бинокль. Через минуту, я без всякий санкций и допусков, визуально вторгся в чужую частную жизнь. Побродив взглядом по кострам с кипящими котлами, толпе мужчин, яростно о чем-то спорящих и эмоционально жестикулирующих, женщинам, раздающих оплеухи чумазым детям и по самим детям, бесшабашно радующимся жизни, я уперся взглядом в нее. Не Есения конечно, но взгляд усиленный оптикой - не оторвать! Молода, стройна, красива, одним словом цыганская топ-модель. Заворожить может и не заворожила, но с того момента мои подглядывания в бинокль стали ежедневны. Днем-то цыгане в город уходили, а вот вечером они на стан, а я на пост. Неудобно конечно от мысли, что подглядываю, но сделать с собой ничего не мог. Через неделю я знал о своей знакомой незнакомке очень многое. И скажу честно, что иногда она меня поражала. Во-первых, она оказалась грамотной, что само по себе для цыганки уже нонсенс, но я сам видел, как она присев за одной из палаток, внимательно читала книгу. Во-вторых … - хотя ладно, об этом позже. Что мне в тот день нужно было на рынке, я уже и не вспомню, но что-то видно нужно было, раз поперся. И надо же такому случиться, что не успел я пройти и двух торговых рядов, как нос к носу столкнулся со своими нелегальными соседями. Да ладно бы просто с ними, а то ведь вместе с «тетушкой» (цыганкой лет пятидесяти) была она, та, которая не сходила уже полторы недели с линз дядькиного бинокля. Поначалу у меня даже дух перехватило, ведь в натуральную величину она была еще прекрасней чем в бинокль. Из столбнякового состояния меня вывел голос «тетушки», яростно дергающей за рукав. - Эй молодой красивый, дай погадаю, всю правду расскажу! - требовала она, а я не мог оторвать взгляд от знакомой незнакомки. - Не хочешь я, давай Изабелла тебе погадает, - проследив куда я смотрю, напирала «тетушка». Что я мог ей ответить? - когда вернулся дар речи и когда в уговаривание погадать вступила и Изабелла (вполне возможно, что так ее и звали), ни грамма не догадывающаяся о том, что уже вторую неделю является предметом моего воздыхания - да, наверное только это: - Да я бы и сам мог тебе погадать, только для чего? - Эй, зачем так говоришь, - вновь наехала на меня «тетушка», - гадать только цыгане умеют. Мы судьбу человеческую видим, нам это богом дано. - Ну почему же только цыгане? - усомнился я, поняв в одночасье, что у меня есть единственный шанс познакомиться с Изабеллой поближе, - ну-ка дай мне руку, - продолжил, ухватив ее за кисть. - Ну будущее пока не вижу, а вот прошлое расскажу, - уставившись на ладонь, начал я. - Умная ты, читать любишь … Как вздрогнула Изабелла, я почувствовал, да и в ее прекрасных глазах промелькнуло что-то похожее на испуг. - Эй, ты что несешь, да Изабелла даже грамоте не обучена, - расхохоталась старая цыганка. А вот Изабелла не смеялась и постаралась свою руку выдернуть, но я держал за кисть довольно крепко. - Любимый у тебя есть, только вот от людей ты с ним прячешься, мешает вам что-то, - продолжил я создание своего ясновидящего имиджа, - несчастная это любовь! - вспоминая ее встречи за углом соседского дома с молодым цыганом, давил я. Выдергивание руки, после моих слов, стало более интенсивным, а в глазах уже явственно читался нескрываемый страх. - Кольцо он тебе подарил, а ты его носить боишься, от людей прячешь! - придав своему голосу интимный шепот, пропел я ей почти на ухо, так как старая цыганка, уловив настроение напарницы или родственницы, тоже вся напряглась и превратилась в слух. - Зря боишься, его не под юбками надо прятать! Откуда доставала Изабелла колечко, я видел точно, да и как она его примеряла на пальчик, тоже из виду не упустил, но она-то об этом не знала. - И еще что-то тебя гнетет! - поняв, что инициатива мной уже ухвачена, попер я ва-банк, - вижу ругали тебя сильно! За что не знаю, но правда на твоей стороне, - вспомнив позавчерашний скандал развернувшийся в таборе, когда четверо женщин что-то довольно эмоционально объясняли Изабелле, во весь голос произнес я, делая ставку на ее напарницу. Теперь страх читался не только в глазах моего объекта воздыхания, заволновалась и тетушка. - Пойдем Изабелла, - ухватив за кофту свою сотаборницу, потянула она, - нехороший это человек. - Оставь девушку, - злобно посмотрев в ее сторону, прошипел я, - а то порчу нашлю, всю жизнь чернеть будешь! Странно, но мои слова произвели на старую цыганку неизгладимое впечатление, видимо попалось на свою же удочку. - Будущее твое я увидел! - уже ласково глядя на Изабеллу, произнес я, - будет у тебя любовь, но не с тем о ком ты думаешь. Человек этот чужой, со стороны, но …, - перечислив все свои достоинства и основные визуальные приметы, напирал я. - С ним ты будешь счастлива и жизнь свою цыганскую забудешь! Старая цыганка рванула объект моего ясновиденья так, что если бы я не ослабил хватку своей руки, кисть Изабеллы осталась бы в ней навсегда. Ну, а описать, как они бежали с рынка, пожалуй не возьмусь, уж больно это было стремительно. Через три дня табор снялся, не из-за меня конечно, видимо время пришло, но Изабеллу мне больше увидеть не пришлось, а я ведь так много хотел ей еще нагадать!
Заранее прошу извинения за мат, но, как говорится, из песни слов не выкинешь...
Привычка - вторая натура... Вчера еду по третьему транспортному кольцу. Светофоров там нет в принципе, но пробки иногда бывают. Когда поток притормаживать стал, я понял, что впереди либо авария, либо ремонтные работы. Остановились, стоим. Справа от меня мужик на мокике. Стоит на соседней полосе, нервно подгазовывает. Одет прилично, да сейчас многие бизнесмены с Ауди и Мерседесов на мокики пересели, чтобы в пробках не стоять! Вот это меня и смутило. Не поленился открыть окно и крикнуть: - Эй, мужик! А ты стоишь чо? Мужик медленно повернул ко мне голову, задумчиво посмотрел, таким же взглядом обвел окружающее пространство, опустил глаза вниз, посмотрел на свой мокик и почему-то сказал: "ебенА В РОТ!!!" Потом опять повернулся ко мне: - Чо, ЧО?!! По привычке, блядь!!! Стукнул кулаком по рулю, газанул и, ловко лавируя среди машин, укатил в неизвестность.
В мою бытность начальником снабжения приходилось мне по работе довольно часто контактировать с одной воинской частью. Часть была очень маленькая и являла собой охрану и обслуживание запасного аэродрома, находящегося в забытой богом тмуторакани, но несмотря на это, располагала она практически неограниченными ресурсами технических и топливных средств. Но, да суть не в этом. Ее контингент, сейчас это уже не военная тайна, составлял: человек сорок солдат, семнадцать прапорщиков, и трех или четырех офицеров, плюс командир и его зам. Любимым развлечением прапоров и солдат было в день получки, перебрав горячительного, устраивать кулачные бои. В смысле, прапора и сержанты против рядового состава. Приезжаю раз попросить бензовоз, Ваня Лезин - прапор, начальник ГСМ, встречает меня с огромным бланшем на все лицо. Суть да дело, рассказывает: - Вчера бились, но проиграли вчистую! На той неделе, из полка трех новых солдат прислали, так у них «маховики» - во! С добрую тыкву! Короче, перепало нам здорово, я еще легко отделался. - Ну, и что теперь делать будете? - посмеиваясь, поинтересовался я. - А что делать. Завтра с командиром поговорим, переведем их на сержантские должности. За нас будут!!!
Ну уж не знаю …, поручиться, что все это правда, я конечно не смогу – сам при этом не присутствовал, но как услышал так и напишу. В тот день мой знакомый Анатолий, будучи еще просто опером, вел плановое дежурство на одной из станций московского метрополитена. Почему плановое? Да потому что их отдел был завален жалобами гражданам на участившиеся случаи карманных краж. Вот и решено было провести операцию по задержанию преступного элемента. Одет Анатолий был в гражданское, поэтому вспугнуть воришку не боялся и тем не менее в целях конспирации постоянно бродил по станции, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Ну сколько народу перевозит московский метрополитен, рассказывать, думаю, не надо, а вот остальные факты, пожалуй, изложу от его лица.
- Я его сразу заметил, взгляд у него приметный, он этим взглядом как будто обшаривает всех. Я за колонной встал, а сам из виду его не теряю, думаю брать надо с поличным, а то ничего не докажешь. Смотрю, он рядом с какой-то бабенкой пристроился, а та, видать, приезжая, в руках два баула, на плече сумочка настежь расстегнутая, видно как деньги на жетоны доставала, так и оставила. Поезд подходит, народ хлынул, тут и он попер – шустро по ее сумочке шмыганул. Ну, думаю, пора, выскочил из-за колонны, руку ему заломил, а он тоже ушлый, кошелек сразу сбросил. Ну мне куда деваться, думаю, ведь знаю, что ты ворюга гад, сейчас я тебе как Жеглов Кирпичу его обратно суну. Руку-то его так заломленной и держу, а второй рукой кошелек с пола подхватил и вот тут-то началось. Бабенка-то эта – казачка ростовская, черт ее задери, когда шум за спиной услышала – повернулась, а как повернулась, так этот кошелек в моей руке и узрела. Слушай, я даже не думал, что женщины так орать могут, ведь как иерихонская труба, вот веришь нет даже я от неожиданности присел, а она орет: - Помогите люди добры, грабют! Я ей – «успокойтесь гражданка, все нормально – милиция! Она сначала вроде заткнулась, а потом опять; - Помогите люди добры, меня милиция грабют! Я – «да успокойтесь гражданочка, совершена кража, но преступник-то задержан, сейчас оформим документы и вы все получите обратно». А сам кошелек этому хмырю в карман сунул и наручники на него надеваю. Слушай, я даже не знал, что казачки эти, такие женщины! Не, ну она-то ростом конечно здоровая, дородная такая, про таких говорят, что в горящую избу войдет, но то, что все так обернется, честно скажу – не ожидал. Она как увидела, что я этому гаду кошелек в карман сунул, баулы свои бросила и с криком «ах ты ворюга поганая моих деток голодными хотел оставить! » врезала ему в челюсть не хуже чем профессиональный боксер. Хорошо так врезала хуком справа, тот только зубами клацнул и сразу в нокдаун. Хотела еще добавить, да я его прикрыл - а зачем мне трупы! Я говорю – «успокойтесь, гражданочка, все будет нормально, давайте пройдем в дежурную часть и вы – говорю – товарищи – народу что рядом собрался - если кто что видел, пройдите со мной как свидетели. А сам только и думаю, что надо тащить его быстрей, пока она его здесь вообще не прибила, ведь так и норовит к нему подобраться. Ну пру его по платформе, она сзади, и не смотря на то, что в руках у нее ее баулы, она умудряется еще и задержанного пинать. Да так пинать, что если бы я его за шкирку не держал, он бы на пол-метра вверх подлетал. Сзади еще несколько человек свидетелей бежит и бабенку эту подбадривают. Короче, затащил я этого карманника в дежурку, сразу в «обезьянник» и не потому, что боюсь что он сбежит, а потому что эта казачка его бы точно зашибла. Ее на стул усадил, пару свидетелей отобрал, тоже присесть попросил, говорю – «ну что, будем составлять протокол, а вы, гражданочка, пишите заявление». И тут этот хмырюга оклемался, видно: - Зря – говорит - стараешься, начальник, ты гаманок этот с полу подобрал и в карман ко мне сунул, да и свидетели твои это видели, не выйдет у тебя ничего. Эта корова сама его потеряла, а ты мне дело шьешь! – лучше бы он этого не говорил. Казачка эта - будь она не ладна, когда его голос и про кошелек услышала, прыгнула как пантера. Как решетка выдержала непонятно. Но руки ее, которые она в ячейки просунула, клацнули у его горла как ножницы по металлу. Он только к стене отпрянул и сразу заткнулся. А я сижу и под ее заунывные причитания, что ее дети голодными чуть не остались, все думаю – «а ведь действительно, гад, отвертится, как есть отвертится, ну что ему предъявишь?». И злоба меня душит, вот вроде вор, а как его наказать. - Ладно – говорю – с тобой мы позже разберемся, а вот вам гражданочка придется пару часиков в клеточке посидеть. Раз вы у нас не потерпевшая, значит вы хулиганка, что же вы это так кричите, да людей избиваете? Посидите здесь пару часиков, отдохните! – а сам дежурному милиционеру, головой киваю, мол, водворяй дамочку за решетку. Слышу: - Чиво посидит, чиво посидит?!! – снова у этого хмыря голос прорезался. - Не чиво – говорю – а посидит как задержанная хулиганка. - А я??? - Ты тоже посидишь, пока разберемся. Тут-то он и запел – нельзя, говорит, ее садить! – а сам в угол забивается, опасливо так забивается, все скамейку задом изъелозил. - Ну кого садить, кого не садить, я уж сам разберусь! – поняв, что к чему, нашелся я – посидите, подумаете вам это не помешает, ты будешь знать как кошельки таскать, а она как невинных граждан избивать! А тот уже чуть не плачет, все на бабенку на эту взгляды бросает, а она, блин, вроде как бы сесть даже и не против, видно, праведный гнев свой выплеснуть хочет, поэтому и не возмущается. Тут он опять заскулил, мол потерпевшая она, а потерпевших не садят … - С чего ты решил, что она потерпевшая – говорю – кошелек ты у нее не воровал, сама потеряла, а раз сама потеряла, значит никакая она не потерпевшая. А вот хулиганила точно и свидетели подтвердят. - Воровал, воровал – кричит – дай начальник бумагу, я признанку писать буду! Ну сунул я ему туда лист бумаги и ручку, махом чистосердечное признание накатал и подпись размашистую поставил. Вот такие, брат, дела у нас бывали …
Всех читателей, писателей, комментаторов и администрацию сайта с новым наступающим годом! Удачи счастья и здоровья вам в Новом году!!!
Сказать, что мой родственник любил украинский борщ, было бы не совсем правильно - он его обожал. Вот и тогда, когда супруга поставила перед ним парящую тарелку, приглашения ему не требовалось. Зачерпнув «добрую» ложку ароматной и наваристой пищи, он уже было открыл рот, если бы …, если бы в этот же самый момент с заунывным воем сбитого немецкого фоккера в эту же самую ложку не спикировала очумелая муха. Что уж она хотела делать мне неведомо, но проскользив по поверхности как на скейтборде она уткнулась в торчащую картофелину и утопла. А вот мух Петька есть не любил, сказав нехорошее слово «твою мать» он злобно швырнул ложку в раковину мойки. - А я тебе сколько раз говорила, чтобы ты форточки марлей затянул! - уклонившись от брызг вылетевших из раковины, наехала на него супруга, - а тебе ведь задницу от дивана лишний раз оторвать лень. - Сейчас затяну, - буркнул Петька и тут же прикусил язык, потому что именно сейчас должен был начаться футбол по НТВ. - Кто бы обещал! Да ты посмотри, ведь мух полный дом, люстры все позагадили, спать не дают. Чтоб они тебе еще в рот залетели, может хоть тогда пошевелишься. Мух действительно было полно. Частный дом, где жили мои родственники, если и стоял в экологически чистой зоне, но на мухах это никоим образом не сказывалось. - Слышь, Миш, ты побил бы мух, а я футбол сейчас посмотрю и форточки заделаю, - подозвав к себе девятилетнего сына, попробовал смягчить обстановку Петька. Мишка, который уже настроился бежать на улицу, на такое предложение скорчил кислую мину, оно и правильно, какой резон бить дома мух, если на улице тебя ждут друзья. И Петька решил воздействовать на него экономическими рычагами. - Ты пойми, сынок, я же тебя не просто так прошу, - приобняв сына за плечо и уводя его в соседнюю комнату чтобы не слышала жена, произнес он, - я же тебе за это заплачу. - Как это заплатишь? - опешил Мишка. - Обыкновенно - рублями. Вот к примеру по десять копеек за муху тебя устроит? Прикинь-ка, на сколько в наших четырех комнатах и кухне ты их нахлопаешь, думаю на мороженое тебе наверняка хватит. Мишка любил мороженое не меньше чем папа борщ и футбол, поэтому, пораскинув мозгами в течении минуты, согласно кивнул головой. Охота началась. Десять минут ушло на изготовление мухобойки, еще десять на пристрелку. К окончанию футбольного матча папа получил банку с убиенными телами мух. - Сто двенадцать, можешь не пересчитывать, - заверил его Мишка, - с тебя одиннадцать рублей двадцать копеек. - Молодец, - похвалил его Петька, - заодно и математику повторишь. Ну а теперь иди гуляй и смотри - мухи на твоей совести, чтобы я их больше не видел. После футбола было кино, потом какой-то концерт, потом Петька как всегда захотел спать, по привычке отложив марлевку форточек на потом. На следующий день Мишка уже ждал отца с охотничьими трофеями. - Восемьдесят девять, - протягивая вернувшемуся с работы отцу банку, деловито произнес он, - на девять рублей. - Молодец сынок, заслужил - рубль премиальные, - протягивая сыну червонец, похлопал его по плечу отец, - работай. Во вторник мух изрядно добавилось, по заверениям Мишки в банке их было не меньше ста восьмидесяти. Понимая, что так недалеко и до банкротства, Петька на слово ему не поверил и тщательно пересчитал трупы, все сходилось один к одному. Покряхтев, пришлось выдать наличность. - Ты, сынок, при мне бей, - с зародившимся сомнением, что в охоте помогают и соседские пацаны, произнес он, - и вообще, надо бы конечно марлей форточки затянуть. Мишка, сунув наличные в карман, пожал плечами и срулил на улицу. По телевизору опять был футбол, чемпионат мира был в самом разгаре, поэтому через минуту Петька о своем плане забыл, увалившись на диван. Вечером сквозь дрему он слышал как ругалась на Мишку жена за то, что тот весь недельный запас рыбы скормил коту. Сначала Петька хотел принять участие в воспитании сына, но потом плюнул, перевернулся на бок и уснул. В среду их отпустили с работы пораньше, начальство утрясало там какие-то техническо-документальные вопросы и бригаду за неимением фронта работ отправили по домам, пообещав сделать рабочей субботу. По дороге прикинув, что незапланированный отдых надо использовать по полной, Петька взял несколько бутылочек пива и прикинув, что тринадцати оставшихся рублей вполне хватит для расчета с Мишкой, пошел домой. Не успел он переступить порог, как понял, что что-то не так. Смущал запах, который плавал по дому. Посмотрев на подошвы своих сапог и убедившись, что никуда по дороге не наступил, Петька сдернул с ноги носок и проверил его. Носки были еще довольно свежие, но запах тем не менее не пропадал. А еще Петьку напряг какой-то звук. Было такое ощущение, что в комнатах кто-то пылесосит, хотя пылесосом жена пользовалась очень редко, предпочитая веник. - Да что же это такое, - проскальзывая в комнату, произнес он. Увиденное поразило его настолько, что он чуть не выронил зажатое в руках пиво. Все форточки были распахнуты настежь, но не это было главным - главным было то, что на каждой из них висел подвязанный и страшно воняющий кусок рыбы, которую, по идее, кот сожрал еще позавчера. Рыба не только страшно воняла, она вся была облеплена мухами и каждый порыв сквозняка, срывая их с лакомства, закидывал в комнату десятками. Обожравшиеся, они кружили по комнатам, издавая тот самый звук, который и показался Петьке работающим пылесосом. Охнув, Петька бросил пиво и побежал искать молоток. В тот же день все форточки были замарлены, но самое главное, что Мишка наказания не понес, так как отошедший к вечеру Петька не нашел в его желании заработать ничего крамольного.
И ведь говорили мы Сереге - добомбишься! Хорошо если машины лишишься, а то ведь и голову потерять можно. Все улыбался, мол, где наша не пропадала. Вообще-то он мужик ничего, можно сказать без отклонений, вот только эта его патологическая страсть к машинам. Мне кажется дай ему волю, он бы вообще из-за руля не вылезал. Мало того, что на работе водитель, так у него еще и УАЗик свой, он на нем в экстремальных гонках участвует. Их там человек десять собралось фанатов-любителей. Гачут почем зря - день гонок, неделя ремонта. А тут недавно по случаю Серега еще и «Волгу» приобрел, говорит бомбить буду, а то денег на запчасти не напасешься. Ну бомбить так бомбить, только в наше время дело-то это не очень спокойное. Короче мы его предупреждали. Как в воду глядели. Вчера рассказывает: - Клиентов - ноль! Весь вечер порожняком, только горючку сжег, а тут двое подвернулись. По рожам вижу, что отморозки, а не взять не могу - ну целый день порожняком. Думаю, а была не была, мало ли у кого какие рожи, может они просто менеджеры. А они-стервецы пальцы гнуть начали с самого начала. Оно может и не так страшно, сколько обидно. Сидят два молодых тупорылых бычка и ведут себя как пупы земли, а я у них вроде как раб. А тут еще один начал мои профессиональные качества обсуждать, мол, еле плетусь. У них там стрелка какая-то забита, а из-за меня они опаздывают. В общем, начинаю понимать, что по приезду не видать мне денег как собственных ушей и такая злость меня обуяла. А они не успокаиваются. - Ты, - говорят, - шеф, наверно, до машины лошадью управлял? Замашки у тебя извозчичьи! - Да нет, - говорю, - ребятки, лошади отродясь не видел, а вот в армии танкистом был, если бы сейчас вас на полигон, я бы показал вам экстра-класс, хотя исправить все недолго … А сам думаю, сейчас я вам устрою кузькину мать, век меня не забудете. Останавливаюсь, вылезаю из машины и открываю капот нараспашку, благо он на «волге» к лобовому стеклу откидывается. - Ну че, - говорю, - покатаемся, братаны?!! Они глаза на меня вылупили, но врубиться видимо не могут, да я им времени и не давал. - Ты че, шеф, больной, что ли? - только пискнуть и успели. - Да нет, - говорю, - болеть вроде не болею, хотя на учениях раз контузило! - а сам передачу втыкаю и по газам. А, думаю, мать их, расшибиться не расшибусь, между двигателем и капотом щель небольшая есть, кое-что видно, а гаи тормознут, так может эти дуболомы хоть что-то мне заплатят. Не будут же они при милиции на меня наезжать. Ну придавил малость, в смысле хорошо придавил. Чувствую, заерзали и интонацию поменяли. - Слышь, ты, контуженный, ты свои приколы брось, ну-ка тормози давай! - орет тот, что сзади, но уже без всякого гонора, а как-то более просительно. Уважительно почти! А я думаю: щас-щас я вам тормозну, будет вам извозчик - водитель кобылы! - Не ссы, - говорю, - братаны, прорвемся! Где наши не прорывались! - а сам фуру впритирку обхожу, да так что ее колеса как раз у пассажирского стекла. Тут-то они ногами и засучили, заволновались не на шутку - Вован, да он дебельнутый! - орет тот что спереди. - Он же расшибет сейчас нас! - а сам в панель двумя руками уперся и бледнеет просто на глазах, - тормози! - кричит. А меня как бес попутал. Какой-то азарт в душе - раж что ли, я морду подебильней сделал и на него. - Заряжай твою мать! - ору, - бронебойным заряжай!!! Слева суки обходят! - а сам к щели пригнулся, вижу дорога спереди пустая, ну я по тормозам так, что машина юзом, а потом опять по газам. Короче показываю им экстра-класс, мне-то не привыкать, я на своем уазике еще не так кувыркался, - по противнику, - ору, - прямой наводкой, огонь!!! Слышу, тот что сзади захрипел: - Останови, - говорит, - брат, мы здесь выйдем! - а сам деньги мне сует, прилично так по объему на колени бросил. Я толком еще и встать не успел, как они из салона сиганули, ну я метров двести откатился, вылез, капот закрыл и домой. Деньги пересчитал, если по тарифу, то они мне тройную цену вломили!
Появилась у моего друга привычка. Утром, выезжая из гаража, он включает автомагнитолу и тщательно, во весь голос, начинает подпевать любимым исполнителям. Как он выражается; - для поднятия тонуса. А, так как он слушает в основном рэп, то … На выезде из гаражного кооператива, у них вахта, где роль сторожей-охранников, выполняют убеленные сединой дедки. Обычно они не торопятся открывать шлагбаум, то собачку кормят, то ворон считают. Но, скоро друган стал замечать, что при подъезде его машины, дедки бросают все, и вприпрыжку несутся к шлагбауму. Заметил не только он, но и остальные гаражевладельцы. Разгадка наступила через несколько дней. К другану, подошел один из дедков; - Сынок, что же ты на нас так ругаешься, мы ведь и так стараемся?! - …??? Ни на кого я не ругаюсь. - Да ладно, что же ты думаешь, нам через стекло не видно, как ты на нас орешь, и кулаком по рулю стучишь?!!
Обычно мой брат начинает истории так: «Было у нас с собой два ящика водки», видимо, когда водки хотя бы на бутылку меньше, история по его уразумению, не заслуживает внимания. В тот день у них водки столько было, а может даже и больше, потому что на рыбалку они пошли всей бригадой. И бригада эта была не той, что на стрелки ездит, а обыкновенная из столярного цеха. Хотя по крутости нравов это не вносило глобальных корректив. Пришли они на косу, расположились биваком. Хорошо. Про рыбалку сразу забыли, так как водки было все же больше двух ящиков. В общем, рыбачат в полный рост. На косу, под ветерок, спасаясь от комаров, иногда выходят бычки с совхозного летнего лагеря, что неподалеку. Солнышко светит, рыба в воде плещется, водка на свежем воздухе глотается легко, без задержки. Одним словом - идиллия. Вечереет. Народ уже в том состоянии, которое называется нирваной, т.е. на грани между реальностью и потусторонним миром. Но команды, если такие поступают, выполняют как зомби. Естественно, что при таком количестве водки о закуске во время отправления никто не думал, рассчитывая на «тройную уху», а сети даже не распакованы. Как вытекающее, ближе к ночи, бугор и иже с ним захотели кушать и как нормальные мужики не какой-то там диетической рыбки, а сочного кровянистого мяса. Решение пришло само по себе, но поводом для этого послужил силуэт бычка забредшего в реку. Прикинув, что эту живность здесь в тайге вряд ли кто считает, народ решает делать свежину. Кто не мог сообразить сам, получает из рук бугра палку, похожую на небольшое бревно и идет в загонщики, остальные вооружаются топорами и ножами. Охота началась. В полной темноте она получила соответствующие нюансы. Бычок оказался довольно резвым, как-то странно мыкал и носился по косе двухметровыми прыжками. Но кто на это обращал внимание. Загонщики с молчаливой упорностью норовили попасть по нему дубинами, чаще правда попадали по себе, но охота вступила в фазу своего пика. Прорвав кольцо, бычок все же вырвался из западни, проскочив в мгновенье ока косу, он подскочил к лесистой местности и довольно резво рванул по полуповаленному дереву, в дальнейшем сиганув с трехметровой высоты, он устремился по перелеску, издавая страшный треск. Народ вяло начал возвращаться к биваку, сожалея, что охота не удалась, и никому даже в голову не пришла мысль о довольно странном поведении крупно-рогатой скотины. Все кляли только свои ошибки, мол, наперерез надо было бросаться, под ноги. Дополнительная доза алкоголя пригасила аппетит и споры. Народ спал. Утро забрезжило туманом. Быстро хлопнув по стакану и приняв человеческий облик, народ разбрелся по косе, справляя большую и малую нужду. - Слышь, Валер, а у бычков когти есть? - вернулся, к потухшему костру Серега. - Совсем обалдел, какие когти, у них копыта, такие во - двойные! - Мужики, значит бычок мутант был, у него помимо эти - во, еще и когти! Не верите, сами посмотрите! Вся коса была усеяна следами медведя-пестуна, частично затоптанными следами болотных сапог. - То-то я не понял, как этот бычок по деревьям так шустро лазает! - задумчиво протянул бугор. Водки оставалось еще больше ящика!
На сиденье в электричке рядом со мной расположился гориллоподобный качок, объем мышц которого в самых узких местах многократно превосходил объем черепной коробки. Напротив - мужичок, явно страдающий аллергией, или с отчетливыми признаками наступающего гриппа. Понятно это по тому, с какой периодичностью он чихает. В перерывах между носовой канонадой он слезящимися глазами озирает нас, как бы прося извинения. В какой-то момент качок не сдерживается: - Ну что ты на меня смотришь, я мужик, помочь тебе ничем не могу. По окончанию его фразы, мужик выдает очередной чих, и не успев толком прикрыться рукой, обдает ноги качка выделяющейся жидкостью. Тот смотрит уже озверело: - Хотя это …, прибить могу, чтобы не мучился!
Помню в начале девяностых на волне всеобщей демократизации общества закрыли у нас в области шесть из восьми действующий колоний. И все бы ничего, но зеки-то не просто так сидели, а работали, и поэтому у каждой колонии был свой лесозавод. Вольных не хватало и администрация области пошла на контракты с Китаем. Приехали китайцы, начали осваивать оборудование. Да то ли они его отродясь не видели, то ли дружественный нам народ отправил не лучших своих представителей, но толком у них ничего не получалось. Там, где зеки шпарили по триста кубов за смену, китайцы и на тридцать не выходили. В целях усиления, со всех однотипных предприятий области к китайцам были направлены специалисты в ролях наставников, так сказать для дележа опытом и решения сложных технических задач. С нашего завода отправили Смышляева Николая, здоровенного мужика, двадцать лет проработавшего пилорамщиком. - Ты, Коля, пойми, - объяснял встретивший его мастер, - они может быть и поняли бы все, да как им объяснишь, если они по-русски не бельмеса. Ты когда-нибудь со стеной разговаривал? Вот то-то и оно! Как объяснить, ума не приложу! - Разберемся! - довольно оптимистично парировал Коля, которому за три месяца командировки пообещали сохранить средний заработок и еще грозили премией помимо командировочных, - они же люди! А раз люди, значит поймут! - Ну-ну, - скептически посмотрев на оптимиста, хмыкнул мастер, - умный, да? До тебя за неделю работы не поняли, а с тобой поймут! Ну давай, давай, а сейчас пойдем познакомлю. Китайцы на фоне Николая выглядели не очень выразительно, ну примерно так же как лилипуты рядом с Гулливером, но смотрели на нового наставника уважительно. Представив Колю, мастер засуетился, вспомнив, что сегодня его вызывали в контору. В тот день в цех он больше не попал. Зато на следующее утро он был там почти вовремя. Странно, но цех уже работал. Не успел мастер просочиться в тяжеленные железные двери, как в пилораме что-то хрустнуло, взвизгнула ломающаяся пила и цех погрузился в зловещую тишину. Зловещей она была потому, что китайцы вели себя неадекватно; заглушив станки, они замерли как изваяния и только те, у которых нервы были видимо совсем не к черту, тенями заскользили к дверям. - іпфтфоймафть, епфтфоймафть, - запфыкал китайский пилорамщик, как завороженный глядя на сломанную пилу. Что-то в этом пфыканье показалось мастеру знакомым, но что он сообразить сразу не мог, так же как и оторвать взгляда от китайца, который смотрел на пилораму как на неразорвавшуюся гранату, упавшую к его ногам. А еще мастеру не понравился цвет его лица. Нет, оно было все таким же желтым как и по приезду, но в районе правого глаза эту желтизну сменила какая-то неестественная синева. Обстановку разрядили хлопнувшие двери каморки учетчика. Во всю ширину их проема бледнело расплывчатое пятно, которое оказалось ничем иным как не выспавшимся Колиным лицом. - Ну че, урод, заломил? - рявкнул он в тишину цеха, - щас я тебя буду …! В интонации голоса не было ничего интернационального, но китаец сообразил. Дернувшись, он нырнул за недопиленное бревно, беспрестанно повторяя - «нефт епфать, нефт епфат!». Через три дня цех дал план - реальный план! И все вошло в норму. Приехавшая комиссия из управления долго и внимательно вслушивалась в непонятный говор китайцев. Несмотря на странные буквы и слова, комиссия внутренне понимала, что все понимает и без перевода. Вот что за слова - не понимает, а то что ими говорится - ясно как на духу. А еще почему-то послушав эти разговоры очень хочется работать, потому что какое-то седьмое чувство косвенно напоминает вам о витающей в пространстве опасности. Правда, опасность эту комиссия так и не увидела, по той простой причине, что эта «опасность» никак не могла придти в себя после недельного запоя и обожрания собачьим мясом, искусно приготовленным китайцами.
- Вот с ними постарайся договориться, - подвезя меня к летнему стану, посоветовал агроном. - Слышь, мужики, тут такое дело, травку не поможете скосить? - подойдя к бригаде сельских механизаторов, поинтересовался я, надеясь на лучшее. Да, не повезло мне в тот момент, когда директор леспромхоза решил, что старшим в сводно-командированной бригаде по оказанию шефской помощи одному передовому совхозу буду я. Лесорубы и деревообработчики косить траву не очень-то любили, но план есть план и поэтому его надо было выполнять. - Полянка неплохая, ровная и сухая, - оценив молчание как взаимопонимание, продолжил я, - комбайн ваш как по маслу пойдет, а за мной не заржавеет. - А чем рассчитываться будешь? - надвинулся на меня здоровенный мужик, я так понял «бугор». - Так это, знамо чем - «гадючкой». «Гадючка» - технический спирт, выпускаемый родственным нашему леспромхозу бумкомбинатом, имел отвратный запах и вкус. Сделанный из опилок, он шел в основном на технические нужды, но при необходимости, можно было употребить и вовнутрь. Кстати, за три литра оного я два часа назад и выторговал для своей бригады отличную полянку у совхозного агронома. - И во сколько выльется твоя благодарность? - поинтересовался бугор. - Десять литров устроит? - вопросом на вопрос отреагировал я, понимая, что торг тут не уместен. Да и спирту того у меня в запасе была почти полная двухсотлитровая бочка - презент коллеги-снабженца. - Отдам сразу! Больше произнести я ничего не успел. Под бурные крики механизаторов - «давай, Слава, быстрей, мы тебя ждем!», бугор ухватил меня за ворот куртки и потащил за собой в германскую косилку. Я и охнуть не успел, как оказался на каком-то ящике с гаечными ключами, в довольно комфортной кабине. - Показывай, где поляна? - злобно рявкнул бугор, осознавая, что моя нерасторопность оттягивает миг расчета. - Там! - махнул я рукой в примерном направлении, и косилка с места встала на «дыбы», выбрасывая крупным протектором грязь. Гонки на германской косилке по пересеченной местности - вещь довольно экстравагантная, но сейчас речь не об этом. Моя бригада встретила меня на «Ура», оно и понятно, какая нужда махать в жару косой, если в это время можно полежать в тени кустов, попить водочку (читай мой спирт) и перекинуться в карты, а процесс заготовки кормов доверить специалистам. А то, что бугор сельских механизаторов - взаправдашний специалист, сомнений не вызывало. Косилка, прыгая по небольшим буграм как конь, тем не менее сбрила траву не хуже чем «Gillette» щетину. Через два часа все было кончено, и мои мужики едва успевали грузить скошенный силос в наш «Урал» и два «157-Зила». - Готово, братан! Надо бы рассчитаться! - подвалил ко мне разгоряченный бугор. - Так это без проблем, пойдем. Вот, наливай, - подводя его к своему УаЗику-буханке, выданному мне предприятием на период сельхозработ в виде мобильного штаба, и кивнув на стоящую в салоне бочку, согласился я. - Куда наливать? - опешил механизатор. - Да куда хошь наливай, хоть в канистру, хоть в ведро, за такую работу я тебе еще и пару литров в виде премии накину, - благосклонно осклабился я, - выручил ты нас! - Так нет ведра и канистры тоже, - развел тот в сокрушении руки, - братан, ты мне дай на время свою, а я верну, - узрев в салоне пластмассовую канистру, взмолился он. - Не, канистру не дам, она мне самому нужна, мне сейчас к кладовщику вашему, что на весовой, ехать надо, - не согласился я, - ты уж поищи во что тебе налить. Канистру я действительно не мог отдать, она у меня в те времена тотального дефицита была чем-то вроде «Визы» или «Мастер-кард», которую я постоянно пополнял из бочки-банка. Бугор, потерев голову в районе затылка, бросился сначала к одной нашей машине, потом к другой, пошуровал у себя в комбайне и удрученный вернулся обратно. - Нет тары! - чернее тучи, промолвил он, - даже ведра чистого нет, хотя в нем я и хрен довезу! - Ну, друг, не знаю чем тебе и помочь, хочешь подожди, я сейчас на весовую сгоняю, а потом к вам на стан подъеду, там во что-нибудь и сольем! - обнадежил его я. - Не, так не пойдет, меня же мужики ждут, да они меня на части порвут, если я порожняком вернусь. Куда же мне его влить? - Ты только решай быстрей, а то меня время поджимает, машины-то уже ушли, а без меня их там тонн на пять ваш кладовщик точно нагреет! - Слышь, друг! - вдруг с мгновенно просветленным взором, произнес бугор, - а на пять минут канистру дашь, чтобы мне спирт до комбайна донести? - Ну на пять минут бери, только не дольше, - согласился я. Канистра действительно вернулась через пять минут, и я даже не понял куда делось ее содержимое, отвлекшись на разговоры со своими мужиками. Сказав спасибо, бугор от которого уже явно пахло свежачком, я так понял от последних слитых в рот капель, оседлав своего железного коня, попер к стану. У истории было продолжение, так как через недельку я опять выкупил у агронома неплохую полянку, где можно было поработать косилкой. Дорога была уже проторена и я ломанулся на совхозный полевой стан. И вот что мне там мужики поведали: - Славку мы в тот день ждали долго. Он появился уже ближе к вечеру. Глядим, косилка по полю рулит, но как-то странно - финтами. Ну мы сразу поняли, что «готовый» он уже, но блин не до такой же степени. Когда кабину открыл, вывалился прям на землю. Вообще лыка не вяжет! Ну мы думаем хрен с ним, не мог же он десять литров выжрать, наверное и нам что-то осталось! Обыскали комбайн - ноль! Только банка какая-то консервная валяется и от самого комбайна спиртом прет как от винзавода. Трижды обыскивали - найти не можем. Этого - кивнув на скромно улыбающегося Славу - разбудить не можем, он только бурчит все. Ну сели напротив, думаем, то ли рожу ему набить пока спит, то ли к вам ехать узнавать что к чему. Минут через сорок смотрим, зашевелился, встал, нас мутным взглядом обвел и к комбайну. Банку эту консервную подобрал и к кранику блока - цедит! Тут до нас и дошло, что спирт у него в системе охлаждения. Горячий, но по мозгам бьет как крупнокалиберным снарядом. Хорошо хоть у этих комбайнов в системе вода, антифриз-то мы давно уже пропили! Как раз один к одному и развелся. Два дня мы возле этого комбайна кувыркались!
Любовь инетная. (в названии нет опечатки) Тут мне один товарищ рассказал, как он через интернет познакомиться с девушкой хотел. Далее, от его лица. Разместил я свою анкетку на трех сайтах, с фото и со всеми ответами на вопросы, в общем, все как положено. Написал, что ищу девушку для серьезных отношений, возможно бракосочетание. Дня через два на «ящик» повалили письма. Сижу, фильтрую, рассматриваю фотографии, читаю резюме. Выбрал одну. Пишу, что готов встретится, но не тут-то было отвечает, что надо бы заочно пообщаться в смысле через ICQ или на чате. Ну да ладно, договорились встретится на чате …, и вот такой произошел диалог, за точность не ручаюсь, но смысл такой; - Привет Оля! - Привет. - Почему сразу не захотела встретится? - А вдруг ты сексуальный маньяк? - Да нет, я нормальный. - Все так говорят. - Ну ты же видела меня на фото, я что, на маньяка похож? - А вдруг это не твое фото? У друга, например взял. - Ну а после этой переписки, ты сможешь понять, что я не маньяк? - Конечно, я ведь тебе сейчас вопросы задавать буду. - Ну давай. - Только если ты не маньяк, ты не обижайся, ладно? - Ладно. - Ты почему через Интернет, знакомиться решил, на фото ты довольно симпатичный, неужели просто так не можешь? - Да нет, могу, но в круге моего общения, нет подходящей кандидатуры, а на улице подойти как-то неприлично. - А в круге твоего общения, почему тебе никто не подходит, тебе не нравится с ними трахаться? - Да нет, просто я не сплю с кем попало, считаю, что для этого должны быть чувства. - А какие чувства? - Ну любовь, например. - И что у тебя, ее ни разу не было? - Кого не было? - Ну любви? - Ну почему не было, была, даже в школе была. - В какой школе, ты что педофил? - Ну какой педофил, просто с одноклассницей у меня был роман, года три. - И ты ее бросил? После трех-то лет. - Ну почему бросил, повзрослели, решили, что друг другу не подходим. - Значит, пока ты ее три года трахал, подходили, а как жениться, уже не подошли. Вы между прочим, все мужики такие. - Да нет, ты просто неправильно поняла, она встретила другого, а я другую. - Так у тебя еще одна была? - Ну конечно была, и не одна. - Так ты бабник? - Ну почему бабник, просто это же жизнь. - Это тебе жизнь, а тем кого ты бросил, каково? - Да я никого не бросал, у меня со всеми остались нормальные отношения. - Ну а я, какой буду по счету в твоем гареме? - В каком гареме? - Ну ты же сейчас сам написал, что со всеми до сих пор трахаешься? - Ни с кем я не трахаюсь, просто нормальные человеческие отношения. - Значит у тебя с девушкой нормальные отношения, а ты ее не трахаешь, ты импотент что ли? - Ну почему импотент, вполне нормальный мужик. - Какой же ты нормальный, если баб не трахаешь. - Ну почему не трахаю, трахаю иногда, когда чувства есть. - Слушай, ты или заврался, или я понять ничего не могу. Может ты гомик? - Ну почему гомик, я нормальный мужик. - Нормальные мужики, баб без всяких чувств трахают. - Нет, ну и я могу без чувств, но это же неправильно. - Почему это неправильно, вполне даже правильно, основной инстинкт так сказать. Ты вот в анкете писал, что менеджером работаешь. - Да. - Платят наверно нормально? - Да ничего, вместе с премией … штук выходит. - И что, с такими деньгами, ты себе не можешь проститутку позволить? - Да почему не могу, могу конечно, но это совсем не то, что мне надо. - А, что тебе надо? - Ну как тебе объяснить. Ну, я просто хочу встретить девушку, чтобы она была для меня единственной и неповторимой. Общаться с ней, назначать свидания. Ну, мало ли что еще. - Ну, а трахать, ты ведь ее все равно будешь? - Ну наверное. - Так вот я тебе и говорю. Деньги у тебя есть, трахаться ты хочешь, поэтому записывай мой номер телефона …. Позвони, я скажу, куда тебе подъехать. Бери сто пятьдесят баксов и подъезжай, а хочешь я сама подъеду?
Вчера зашел в парк отдохнуть. Сижу на лавочке, газету читаю, рядом бабулька какая-то пристроилась, тоже кислородом дышит. Минут через пятнадцать молодая мама с колясочкой подрулила. Девушка с виду довольно экстравагантная. Присела, коляску качает, а бабулька аж в стойку встала, так ей пообщаться хочется. Минуты через две-три в коляске кто-то закряхтел и захныкал. Бабуля тут как тут; - Ой, и кто это у нас там такой плачет? И кто это у нас там такой, маме покоя не дает. Молодая мама, видимо не любительница сюсюканий и прочего, злобно поворачивается к ней; - Кто, кто!!! Конь в пальто, вот кто!!! Бабка на том же придыхании; - Так, наверное, весь в маму …
Еду в электричке, соседи по скамейке муж и жена, что понятно из их общения. - Люб, ну что ж ты мне пиво не купила? - Ты задрал уже, я на тебя трезвого могу посмотреть? Ты же не просыхаешь, гад. В выходные пьяный, с работы приходишь в стельку, и где только берешь - сволота! - Да нигде я не беру, Люб, просто люди угощают, а отказаться как-то неудобно. - Да что же ты врешь, гад, небось получку пропиваешь. Вот я схожу в вашу бухгалтерию, узнаю, сколько тебе по правде начисляют. Нет, ну надо же так врать, угощают его, что-то меня никто не угощает! После этих слов бабенка обиженно отворачивается к окну и дремлет, считая, что разговор исчерпан. Остановки через две на сиденье напротив садятся два мужика. Достают бутылочку и разливают по пластмассовым стаканчикам. Один из мужиков смотрит на моего соседа. - Братан, поправишь здоровье? Сосед как-то обреченно кивает головой и берет из его рук стаканчик. В это время, просыпается жена, у которой от увиденного отпадает челюсть. Он ей: - Видишь, Люба, не врал я - угощают меня...
Вы знаете, как человека свести с ума? Не знаете. Так я сейчас вам объясню, оказывается это очень просто. Попал я раз с колонной машин в стихийный переплет. Одним словом, в пургу. Да такую пургу, что света белого не видно. Водитель мой, молодой паренек, управляющий еще довольно новым ЗиЛом, был в общем-то спокойным. Но здесь и он занервничал. Хорошо хоть, что не одни мы были. Из ближайшего поселка к нам на помощь пробился бульдозер. Первые три машины подцепили тросами, ну а остальные по логике вещей должны были пойти своим ходом, по протоптанной колее. Мы в этой колонне стояли последними. Когда разнеслась команда «трогаемся», Колек классически, включил третью передачу, ну чтобы без пробуксовки, и с подгазовкой отпустил сцепление. Усиленно крутя руль, он периодически спрашивал меня: - Я правильно еду? Что я ему мог ответить. Спереди и с боков - сплошной снежный буран. Порывы ветра, бросающие снег в лобовое стекло, создавали иллюзию движения, машина ревела, а на спидометре стрелка болталась в районе сорокакилометровой отметки. Поэтому я кивал головой в знак согласия. И может быть, все бы и было нормально, если бы через некоторое время я не обратил внимания на торчащую возле дверки машины ивовую ветвь. Она стояла на месте. В тот момент я и понял, что никуда мы не едем, а колеса, накатав в снегу нишу, свободно вращались на месте. Поэтому я спокойно открыл дверь и начал вылазить. - Ты куда? - глаза Колька выражали полное недоумение. - Куда, куда, отлить хочу! Естественно, что после этих слов, Колек резко сбросил газ. И надо же было мне ляпнуть: - Ты давай, давай гони, а то от колонны отстанем. Взгляд Колька уперся в спидометр, на котором опять было сорок, а я выпрыгнув на снег, сделал вид, что бегу, придерживаясь рукой за дверку и расстегивая на ходу ширинку. Видимо иллюзия была вполне достоверной, вот только как я могу развивать такую скорость, Колек видимо понять не мог. Проверяя себя, он еще больше нажал на газ, и стрелка прыгнула на шестьдесят. Я спокойно бежал рядом, при этом умудряясь справлять малую нужду. Глаза Колька стали чуть больше спидометра. Он понимал все, но не понимал как. Сделав дело, я крикнул: - Ну-ка поддай, я пробегу, чуть-чуть согреюсь! И Колек давил, уже почти теряя сознание, так как скорость согласно спидометра подвалила к сотне. Пробежав секунд десять, я запрыгнул в кабину и заорал: - Левее бери, не видишь, с дороги уходим!
Место действия называть не буду, в принципе такое могло случиться где угодно. Суть не в этом, а в том, что я на собственном примере убедился, что жизнь намного сложней чем кажется на первый взгляд. Иду по довольно узенькой столичной улочке. Как всегда бывает в центре, вся обочина и тротуар заставлены машинами. По оставшейся свободной полосе дорожного полотна помимо меня вышагивает личность довольно неординарная. Не вдаваясь в подробности описания, скажу проще - простой столичный бомж в изрядном подпитии. Его движение по дороге также неординарно как и он сам, в смысле зигзагообразно. Уже прикидывая как мне его обогнать чтобы ненароком не совершить дорожно-пешеходное столкновение, слышу как сзади заурчала подъезжающая машина. Естественно я уступаю ей проезжую часть. Серебристый «мерс» одной из последних моделей, мягко шурша шинами и урча двигателем как мартовский кот, скользит по дороге мимо меня. За рулем личность довольно приятная для такой крутой иномарки, в смысле не какой-то там братан с распальцовкой, а так называемый «белый воротничок», как минимум окончивший физмат МГУ. Это понятно не только по его внешнему виду, но и по манере поведения. Кивнув мне за уступленную дорогу в знак благодарности головой, «белый воротничок» переключает все внимание на бомжа и на его лице отражается анализ ситуации. Не ошибусь если скажу, что в тот момент в этой умной голове шел подсчет возможных траекторий движения бомжа со скидкой на ветер, содержание в его крови промилей алкоголя и других второстепенных факторов. Плюс всякие там косинусы и синусы. Бомж на урчанье двигателя не реагирует и продолжает выписывать кренделя, не собираясь уступать дорогу. Просчитав все, водитель мерседеса выдержав пятиметровую дистанцию, решил что самое эффективное для данной ситуации это подача звукового сигнала. Остановив машину, он слегка нажал на клаксон. И началось. Бомж, услышав посторонний звук, резко завернул назад голову. Данное действо напрочь сбило и без того расстроенный вестибулярный аппарат. Вслед за смещенным центром тяжести повело и остальную часть тела. Его движение с повернутой назад головой стало напоминать танец «маленьких лебедей» в сольном исполнении. Наклонившись вбок под сорок пять градусов и семеня ногами в порванных башмаках он попер в сторону «мерса» со скоростью достойной джейрана. Серебристый капот чуда заморских технологий благосклонно принял распластанное на нем тело. Что пил и ел в тот день представитель свободолюбивых граждан, утверждать не берусь. Но, то что все, что скопилось в его желудке за последние сутки решило выплеснуться наружу, истинный факт. Возможно здесь свою роль сыграло резкое движение и нервный стресс, что подтверждалось и возгласом бомжа, который завершив деяние, прохрипел: - Сам козел! Нехрен народ пугать! Кстати, первое его высказывание было безосновательно, потому что козлом никто его не обзывал и вообще водитель молчал, продолжая анализировать. Анализировал он и после того как неспешно открыл дверь и выбрался наружу. Осмотрев внимательно, но издалека, пятно на капоте, состоящее в основном из какой-то политуры с небольшим разбавлением кусками пищевых отходов и проводив взглядом удаляющегося бомжа, он впервые открыл рот: - Неужели единственно правильный вариант в этой ситуации, был идти на таран? - глядя на меня в поисках поддержки, произнес он. - Кстати, вы не знаете где здесь ближайшая мойка?
Станиславский отдыхает... Недавно снимали одну сценку, вернее переснимали, так как снята она была уже довольно давно, но в общем плане не понравилась заказчику. А не понравилась ему игра актера, который, если вкратце, должен был при выходе из состояния блаженного покоя лицезреть реальность и исказиться в лице паническим страхом. Ну переснимать так переснимать, но в связи с большой загрузкой и массой новой работы отложили это в последний эшелон и соответственно начали часов около двадцати трех. Время полвторого ночи, отснято уже дублей десять, но актера или плохо учили или настроение не то было, ну не получается у него и все!. Блаженство покоя есть, а вот панического страха при лицезрении действительности как не было, так и нет. Заходит один из операторов, говорит, ребята, ну давайте завтра отснимем, я уже задолбался жене по телефону объяснять, что я здесь работаю, а не баб студийных трахаю. Побойтесь бога! А кто сказал, что завтра будет лучше чем сегодня, тем более что фрагмент-то плевый, а из-за него весь материал завис. Короче, вердикт был – пока не снимем, не уйдем! Оператор ушел, что-то злобно бормоча себе под нос. И тут минуты через две вижу его на мониторе общего плана тащащим к декорациям какую-то то ли стойку, то ли балку. Особого внимания не придал, но отметил для себя, что за его камерой сидит ассистент, а сам оператор встал у декораций. Пошел новый дубль, план крупный, на всех мониторах лицо актера с разных ракурсов, где он блаженно дремлет на зависть всем остальным. И тут, как только он начал открывать глаза вдруг раздается явно не сценарный крик. Смысл того, что кричал оператор, который заскочил за декорации с притащенной им балкой был таков... Как бы это помягче написать... А, ну вот. Если убрать из его фразы пять матов и заменить их нормальными словами, то предложение выглядело бы так: - Пустите, куртизанки! Дайте я этого гомосексуалиста этой хреновиной по лицу ударю!!! Восклицательных знаком можно было бы написать и больше, но всю страсть эмоций я все равно ими не передам, даже если испишу две-три страницы. А вот напомнить - напомню, что когда за декорации заскакивал разъяренный оператор, актер глаза-то уже приоткрыл... Видимо поэтому это и был последний отснятый в тот день дубль. А вспомнил я об этом потому, что вчера показывал тот материал в конечном варианте заказчику. Он посмотрел и остался очень доволен, а в конце произнес: - Ну вот, ведь можете, если захотите! Да такой игрой актера даже Станиславский остался бы доволен! Смотри, какой всплеск эмоций у актера на лице написан...
Довелось мне как-то раз в госпиталь с ранением попасть. Как на операционном столе оказался, сознание вспомнить не позволяет, но как очнулся помню. А очнулся я не после, а во время. Видимо, у них анестезиолог что-то там попутал, или экономили они, но приходить в себя я начал в самый разгар процесса. Ощущения, я вам скажу, не из приятных. Сначала слух пришел, а потом болевые ощущения, но самое сложное в том, что пожаловаться не было никакой возможности. Руки-ноги привязаны, во рту трубка какая-то, да и остаточный наркоз. Зашивали уже на живую. Зато уж, когда руки отвязали, да трубку вытащили, я им выдал все, что об них думал. Помню, что когда я непослушным языком выговаривал мое к ним отношение, хохот в операционной стоял страшный. Почувствовав, что освободилась рука и она вполне подвластна сознанию, я от слов перешел к делу, ухватив ею первое, что в нее попалось. Уж не знаю, как и описать, что было этим первым, но предварительно рука проскочила между ног у операционной сестры. Хотя в принципе я этого и не понимал, и не видел. То, что что-то не так, стало понятно по вскрику, наступившей тишине, и возгласу, который как потом выяснилось, принадлежал хирургу-еврею: - Таня, и ты еще имела совесть спрашивать, будет ли он жить?!!
Со слов заслуженного мастера профтехобразования Сивакова Н. А., записано верно …
Об учащемся СПТУ - 17, Мещерякове, легенды начали ходить со дня его зачисления. Двадцатишестилетний дылда, весело бегал по коридорам и кабинетам, вместе с остальными учащимися, поступившими туда в возрасте пятнадцати и семнадцати лет, в аккурат после восьмого и десятого класса средней школы. Но, уж больно Мещеряков хотел стать трактористом широкого профиля. - Мещеряков, там тебе в бухгалтерию исполнительный лист на алименты пришел! - вот уже в третий раз, такими словами, открывал утреннюю линейку директор училища. Мещеряков чесал голову в районе затылка и невинно вопрошал; - Ну, от кого там еще? Видимо, еще даже не имея прав тракториста, и не будучи «первым парнем» на деревне, Сашок, а именно так его звали, пользовался у женского населения колхоза, огромной популярностью. Ну, да суть не в этом. Три исполнительных листа, отнимали половину 113 рублевой стипендии. Видимо поэтому, когда директор, предложил кому ни будь подработать вместо запившего и уволенного кочегара, Мещерякова интересовал только один вопрос, - а будут ли высчитывать с зарплаты алименты? Так как, положение с отоплением училища, было очень тяжелое, директор пошел на все мыслимые нарушения, и Сашок заступил на вахту. Ночи активного кочегаренья, расплавили остатки мозгов в его перегретой голове и поэтому, подбрасывая уголь в котел, он даже не выключал поддув, в связи с чем, большая часть дыма и гари, проходила не через трубу кочегарки, а через Мещеряковское лицо. В тот день в училище давали степендию. 113 рублей учащимся со средним образованием и 15 рублей тем, кто с неполным. Общая сумма, поделенная на 3,62, вылилась в несколько десятков литров водки, закупленной в местном сельпо, учащимися проживающими в общежитии. Почувствовав самостоятельность и свободу, пэтэушники пили много и жадно. Мастера и комендант, тщетно пытались конфисковать все спиртосодержащие напитки. Нагнав максимально возможную температуру в системе отопления, Сашок решил, что до утра будет достаточно, и тоже отправился в общежитие. Закопченное лицо с ярко контрастирующими зубами и белками глаз, проскочило по безлюдному коридору, до своей комнаты незамеченным. Правда в самой комнате, оно произвело на сожителей, неизгладимое впечатление. Вздрогнув одновременно, как только Сашок появился в дверях, сокурсники отошли минут через пять, но водка еще долго расплескивалась по столу, при желании ее налить в стаканы. - Сашок, пить будешь? - еще подстукивая зубами, от пережитого, с трудом произнес один. И Сашок, сразу отложил в сторону, взятое им полотенце и мыло. Пил он классически, из стакана с «горкой», долго гоняя водку туда-обратно, с небольшим перерывом между первым и вторым стаканом, для выкуривания папироски. Насыщенность учебного курса, плюс ночные смены в кочегарке, сделали его организм очень ослабленным, поэтому четыреста грамм водки и шестнадцать затяжек «Беломором» уронили его тело на пол, где он и заснул в позе отравленного дихлофосом таракана. - Пацаны, с ним что-то делать надо, а то ведь если я об него ночью споткнусь, кондратия мне не миновать? - задумчиво посмотрев на что-то бормотавшего во сне мавра, произнес самый предусмотрительный. - Точно мужики, надо его в коридор выкинуть! - поддержал второй. - Зачем в коридор-то, давайте к кому ни будь из соседей подселим! - возразил третий, самый добросердечный, - ведь человек все же, хоть и грязный. В комнате напротив, где разместились четверо учеников второй группы, укомплектованной из выпускников восьмых классов, выпито все было давно. Народ мирно потчевал на персональных кроватях с чувством выполненного долга. Оно и понятно, стипендия не та, да и в пятнадцать лет, стойкость организма к водке еще толком не выработана. К одному из них, Мещерякова и положили, старательно убеждая, что спать нужно с женой. Сашок, в нирваническом состоянии, согласно кивал головой и даже покорно сделал попытку исполнения супружеского долга. Но получив локтем под дых, от такой же невменяемой «супруги», тут же сладко уснул. В комнате было темно, но не совсем. Сполохи от болтающего уличного фонаря, находившегося напротив окна, нет-нет, да освещали общаговскую обитель. И кто знает, была бы эта история или нет, если бы в один прекрасный момент Вадика Кольсова, являющегося лже-женой Мещерякова, не приспичило по малой нужде, да и «сушняк» замучил. До него, так кричать, могли только двое - Кинг-Конг и Тарзан. Видимо сначала он хотел крикнуть «мама», но шлепающие во сне рядом с его лицом, губы мавра, произвели на него такое впечатление, что проглотив большую часть гласных и согласных, он выдал долгий и протяжный крик "а-аааа!!!" В этом крике, сплелось все; - и любовь к жизни, и самые острые впечатления и даже отчаянность, идущих в атаку. Он, был услышан. Первыми отреагировали, трое сокомнатников. Еще не успела до конца осыпаться с потолка штукатурка и эхо крика, вернуться обратно, они уже стояли по стойке смирно, начиная в унисон подвывать основному солисту. Вторым среагировал Мещеряков, потому как, тоже живой. Подскочив с кровати, по гибонски ухая, он метнулся сначала в один угол комнаты, потом в другой. В свете болтающегося фонаря, его глаза и зубы, приобрели теперь, какой-то хищный оскал, и трое стоящих, поняли, что спасти их смогут только ноги. Возможно, верь они в то время в бога, попробовали бы осенить эту нечесть святым крестом, а так - только двери хлопнули. Четвертый, в лице Вадика, бежать никуда не собирался и не прекращая издавать воющий звук, бессознательно справлял малую нужду, не отходя от «кассы». Из остального контингента общежития, первой среагировала тетя Надя, дородная женщина, очень средних лет, несущая в ту ночь вахту. Она тоже собиралась прикорнуть за столом, наивно полагая, что в четыре часа утра, никаких катаклизмов больше не будет. Но услышав звериный вой, сразу поняла, что ошибалась. Увидев распахнувшуюся дверь вдали коридора и несущихся трех полуголых недорослей, она инстинктивно постаралась перекрыть им путь. За что и поплатилась, будучи сбитой с ног. Правда одного бегуна, она ухватить все же успела, и он теперь бился на ее арбузообразной груди, что-то причитая. Двое не пойманных, перелетев через живой редут, несмотря на двадцати семи градусный мороз, выскочили на улицу, считая, что хуже уже, все равно не будет. В общежитии, начиналась какая-то вялая паника. Сонные лица, выглядывали в коридор, не понимая, что и где, дают. Опосля поговаривали, что многие подумали, что прозвучавший крик, это ничто иное, как крик радости тети Нади, которую кто-то попытался изнасиловать прямо на полу посреди коридора. И только те, кто взглянул в открытую дверь в проеме которой стоял одеревеневший Мещеряков и откуда еще доносилось подвывание Кольсова, спешно ретировались обратно в комнату. С того дня, к прозвищу Мещерякова - «алиментщик» добавилось слово мавр. «Мавр-алиментщик», стал еще более популярным и если бы не Кольсов, долго писающийся по ночам и чуть не отморозившие ноги, двое учащихся, то история бы могла считаться положительной. Но, в связи с данными фактами, когда Сашок заступал в кочегарку на смену, директор училища лично контролировал ситуацию и уходя домой наказывал дежурному воспитателю - глаз с него не спускай, а еще лучше, с вечера в кочегарке закрой, а утром выпустишь!
Дом - милый дом. Ну кто из нас не мечтал о собственном доме? Не ошибусь, если скажу, что многие. В числе этих многих была и моя вторая половина. Видимо поэтому, как только мы переехали в областной центр в стандартную двухкомнатную квартиру, она мне так и сказала - что хочешь делай, а дом чтобы у нас был! Легко сказать был, а если он стоит чертову уйму денег, тогда как? Но многолетний опыт семейной жизни подсказывал, что просьбы - читай приказы, лучше всего выполнять как можно быстрее, во избежание глобальных катастроф, и я начал искать. Объявление попало в руки совсем случайно, хотя позже меня начали одолевать сомнения насчет этой случайности, но в тот момент я читал его и не верил своим глазам. А оно гласило; «Двухэтажный дом с участком в пятнадцать соток, продается недорого». Это «недорого», при предварительном телефонном разговоре определилось в конкретную сумму пятнадцать тысяч - естественно не рублей. Я так понял, что по тыще за сотку, а дом вообще бесплатно, поэтому сразу договорился о встрече. У высокого, но немного покосившегося забора нас встретила довольно приятная женщина среднего возраста, представившаяся хозяйкой. «Защебетала» она сходу, даже не дав нам времени назвать свои имена. - Пойдемте, я вам покажу где я отдыхаю, - ухватив меня за рукав куртки, потянула она. Ее порыв я понял сразу, как только оказался на месте. Участок заканчивался ручьем. Да-да, именно настоящим ручейком, весело журчащим среди нескольких деревьев. Перед ручьем была небольшая окультуренная полянка, на которой стоял шезлонг и столик. - Присядьте, - подводя меня к шезлонгу, произнесла женщина, в дальнейшем назвавшаяся Людмилой Петровной. Поддаваясь ее натиску и доброжелательности, я присел. - Глаза закройте, - вновь распорядилась она. Райское место - понял я сразу. Ручеек журчал, чирикала какая-то птичка, грело солнышко. Потянуло в сон и пропало любое желание что-либо еще выяснять и рассматривать. Дала бы она в этот момент мне документы, я бы подписал все не глядя. - А когда на улице погода плохая, я отдыхаю у камина, - вывела меня из состояния нирваны Людмила Петровна, - пойдемте, я вам покажу, он у меня на втором этаже. Ясно дело, что мы подымались на второй этаж только с одним желанием - посмотреть камин. - Стройку специально не стали завершать, - посетовала хозяйка, когда мы подымались по лестнице без перил, - каждый ведь хочет все сделать под себя, вот я и решила, приедут новые хозяева, косметику сами завершат, чтобы все к душе было, - без умолку стрекотала она. Косметика в ее подразумении заключалась во всем, включая не прошпаклеванные брусовые стены второго этажа. - Будем растапливать? - почему-то посмотрев в окно, поинтересовалась Людмила Петровна, усаживая меня в кресло у камина. Пришлось отнекиваться и ссылаться на нехватку времени. - Ну как хотите, а то знаете как здесь хорошо, ноги к огню вытянешь и сидишь, а на улице дождь тарабанит … - Да ладно, - вмешалась моя супруга, - вы лучше скажите, почва здесь хорошая? - Как в Краснодаре - палку сади и та расти будет, - рубанула рукой хозяйка, - мы сюда знаете сколько навоза завезли, машин десять не меньше - А сами почему ничего не садили? - поинтересовалась жена. - Да все как-то руки не доходили, мы ведь этот дом для отдыха купили, приедешь - птички поют, какие уж тут посадки. - Так, а продаете почему? - насторожился я. - Решили на материк уехать, дело-то к пенсии, - среагировала Людмила Петровна. - А если без машины, как сюда добираться из города? - вновь вмешалась моя вторая половина, по-хозяйски осматривая из окна пятнадцать соток будущих урожаев. - Так просто совсем - вот она железная дорога! - перейдя на вторую сторону дома, кивнула в окно хозяйка. - А вот там, чуть дальше, станция, минут десять ходу, если не торопясь. Железная дорога действительно была рядом - это радовало, ведь не придется жену и детей в каждый след на машине возить. Ни о чем другом в этот момент не подумалось. Тотальный осмотр дома показал, что это была в прошлом деревенская изба, которую облагородили снаружи и возвели над ней второй этаж в черновом варианте. Правда, этому шедевру частного строительства и цена соответствовала, да и разговоры, что все надо сделать своими руками, тоже на сознание давили - ведь только тогда все должно было быть хорошо! - Будете думать - поторапливайтесь, а то у меня знаете клиентов сколько, вы сегодня уже шестые, - заверила нас Людмила Петровна. - Я ведь цену не ломлю как некоторые! Думали мы с женой сутки - поторапливались, черт бы нас побрал! На следующий день к вечеру ударили по рукам. Документы, как ни странно, оформились почти моментально. Как только все было скреплено подписями и деньги нажитые непосильным трудом перекочевали в карман к Людмиле Петровне, она растрогалась. - Все вам оставлю, и инвентарь садовый, и мебель какая есть! Не тащить же мне все это на материк, перевозка дороже обойдется. А вы люди хорошие - пользуйтесь! Позже я понял, что ей это просто было все лень тащить на помойку, но в тот момент поблагодарил, даже хотел еще пару сотен сунуть, хорошо хоть отказалась - видно совесть была. Первое, что я сделал, попав теперь уже в свой дом, это растопил камин. Ну уж очень хотелось посидеть вытянув ноги к огню и подумать как обустроить тут все под себя. В окно я сдуру не посмотрел, а надо было бы! Так как в тот день на улице был приличный ветерок. Поэтому как только щепочки затлели и дым сначала потянуло вверх как и положено, вернулся он почти мгновенно. Первым же порывом ветерка, его швырнуло обратно и вместе с разгорающимися щепками, разметало по комнате. Пожара не было только потому, что я был молод и довольно шустер. С немного испорченным настроением я решил оставить выяснение причин до утра, вспомня поговорку - утро вечера мудренее! Диван, который нам оставила добросердечная хозяйка, принял меня не очень дружелюбно, впившись пружиной в бок, и я сразу понял почему на нем было такое толстое покрывало в день нашего первого прихода. Не успел я скомпоновать себе что-то похожее на спальное место, дом затрясся. Да-да! Затрясся самым натуральным образом, я поначалу даже подумал о землетрясении, которые у нас на Сахалине иногда бывают, но все было гораздо проще - это был груженный товарняк. Пер он по такой нужной и близкой железной дороге - недуром! Вибрация в доме была такая, что держись я рукой не за спинку дивана, а например …, ну хотя бы за определенную часть своего тела, клянусь богом, что за время этого перегона я бы достиг как минимум трех оргазмов. По этой ветке, оказываются возили уголь на городскую ТЭЦ и каждую ночь не меньше трех эшалонов, а иногда и больше, но это я узнал гораздо позже. К утру я свой дом уже не любил - если можно так сказать. Единственное, что хотелось сделать для его благоустройства, это растопить при хорошем ветре камин и не тушить разлетевшиеся щепки и поленья. Жена выслушала меня с пониманием, так и сказала - хорош дурака валять, камин у него при ветре не горит и поезда ходят, все сделаем и привыкнешь! Надо лучше подумать, что по осени из деревьев и кустарников можно посадить! Да и целину не мешало бы вспахать, а остальное вскопать, чтобы по весне меньше травы было! Сказано - сделано! Дурное дело оно не хитрое. Ближе к осени нанял трактор, он мне взлохматил участок любо-дорого. Только вот в почве вместо десяти машин навоза просматривались в основном какие-то консервные банки, тряпки, бутылки и еще много всякой дребедени. Поначалу я выдергивал их из-под плуга, все надеясь, что найду клад, но когда всей этой трехомудии насобиралось на добрый самосвал, я понял всю тщетность своих попыток. Радовало только то, что углы и внутри остова теплицы и парника копала лопатой жена - ну времени у нее побольше было! В общем, к зиме мы участок подготовили. По периметру участка натыкали каких деревцов и кустарника, завезенных по инициативе супруги из какого-то найденного ее питомника. Зиму я ездил, кое-что шпаклевал, следил за котлом, клеил, строгал, прибивал, короче делал всю как мне было нужно, понимая, что доделать наверное жизни не хватит. А еще я мечтал о лете, когда сяду в шезлонге у ручейка и буду есть клубнику со своего участка. Весна подкралась незаметно. Чем сильнее пригревало солнышко, тем больше я мрачнел, видя как пробивающийся из под снега ручеек начинает заворачивать на мой участок. Оказывается, мрачнел я зря - там надо было сразу стреляться! Солнышко пригрело по настоящему и ручеек превратился в полноводную речку, и тогда я понял, откуда такое обилие банок и бутылок на моем участке. Выше по течению все жители поселка сделали помойки на его берегу. Мощное течение по весне сметало все, а мой участок был то ли ниже, то ли вровень - ну уж точно тупиковый, так как за ним было только небольшое болото, куда летом этот ручей и втекал. Все пятнадцать соток, включая подвал и гараж, превратились в полноценное озеро и что в нем только не плавало …. Воняло страшно! Жена чуть не заработала инфаркт, я отделался нервным тиком. Рад был только сын, который все норовил сделать из закупленных стройматериалов плот. До июня мы наводили марафет, старательно благоустраивая полянку с шезлонгом и наняв мастера для переделки камина. В июне я сказал - пора! Жена согласно кивнула головой. Объявление гласило - «Продается двухэтажный дом, с участком в пятнадцать соток. Недорого!». Это «недорого» выливалось при телефонных звонках в пятнадцать тысяч, но можно было поторговаться. Покупателей я вел к шезлонгу у ручья, а потом к камину. Дом продал за четырнадцать, потому что срочно нужно было выезжать на материк. А через два месяца после продажи, случайно встретил в городе Людмилу Петровну, оказывается у нее как и у меня выезд не сложился. Радовало только то, что жена о доме не заикалась лет десять, а вот сейчас опять начала. Кстати, никто домик не продает - недорого?
Два моих другана, пробухав почти сутки, на фоне похмельного синдрома решили задобрить своих благоверных, цветами. Колян купил один тюльпан в мягкой целофановой упаковке, а Славка букет первоклассных роз в количестве семи штук в праздничном, жестком подбукетнике. Колян ухахатывался неделю, а на мой вопрос в чем причина, поведал: - Моя-то мне тюльпаном по хлебалу несколько раз шуранула, с него все лепестки и листья пооблетели, а вот ты бы на Славкину рожу посмотрел! Такое ощущение, что он с дюжиной кошек передрался!!!
Вот вспомнилось на пасху: Валерка готовился к пасхе основательно. Будучи токарем в мехмастерских, он уже точно знал из чего будет его пасхальное яйцо. Стальная заготовка лежала на станине токарного станка, остальное было делом техники, которой Валерке было не занимать… Тогда в конце семидесятых, когда церковь была отдалена от государства как земля от солнца, пасхальный праздник приобрел черты языческих обрядов. Столкнув пасхальные яйца концами, можно было не только произнести «Христос воскреси», но и поиметь некую материальную прибыль заключающуюся в разбитом пасхальном яйце оппонента. На это Валерка и рассчитывал, в прошлом году он делал деревянное, но остальной народ тоже не дураки, и поэтому в этом он пошел на «усиление». Яйцо получилось на славу, покрашенное, оно отличалось от настоящего только весом. Обойдя поселок, Валерка влет нахлопал себе приличный пакетик куриных яиц и с улыбкой оставлял вмятины даже на деревянных, которых действительно по сравнению с прошлым годом у народа добавилось основательно. Далее Валера переместился в слаженную компанию, с которой он справлял все праздники - пасха не была исключением. Правда, здесь выигранные пасхальные яйца в пакет им не складывались, а шли на закуску к обильно наливаемой водке. Как всегда бывает в таких случаях, водки было гораздо больше чем закуски и большая часть компании через некоторое время начала погружаться в летаргическое состояние. В какой-то момент Валера бдительность потерял и его ноу-хау в виде железного яйца оказалось на столе среди яичной скорлупы, а сам хозяин заклевал носом, погружаясь в сладостную дремоту. Серега обвел компанию взглядом - все спали, а выпить еще хотелось. Тяжело вздохнув и отметив про себя, что пить в одиночку это уже алкоголизм, Серега налил в стакан, обсматривая стол в поисках закуски. Кроме лежащего на столе яйца, его мутный взгляд ничего не наблюдал. Ухватив его, он даже не удивился неестественной тяжести, так как в этот момент его больше интересовал вопрос с кем бы христоснуться. Не найдя для этого дела компаньона и решив, что в такой праздник разбивать яйцо об стол очень даже грешно, он посчитал склонившуюся Валеркину голову самым приемлемым объектом. - Христос воскресе, Валера… - произнес он, опуская яйцо на Валеркину макушку. Раздавшийся звук не был похож на ломающуюся скорлупу и Серега с удивлением разглядывал яйцо на котором не было ни единой трещинки. И может все было бы ничего, если бы главным лозунгом Сереги не была поговорка: «терпенье и труд, все перетрут». Потирая на следующий день бугристую от шишек голову и вздрагивая от ужаса воспоминаний окончания вчерашнего праздника, Валера зашвырнул злосчастное яйцо как можно дальше в дебри палисадника.
Восемь быков - хозяйство для частника не только большое, но и довольно суетливое, особенно когда бычки уже не младенческого возраста. Но, тем не менее, мой друг Виктор с ними справлялся без особых проблем. Правда, тоже не без экстраординарных ситуаций. Об одной такой и хочу рассказать. Все быки были проименованны, да никакими-то там цифрами и кличками, а настоящими - фактически человеческими именами. Были там и Бори с Кешами, да и Мишки с Вовками. Так вот в один прекрасный день, пропал Мишка. Пропал бесследно, так что вся деревенская разведка не могла предоставить не только фактических, но и аналитических данных. Витек, сбился с ног. Четыреста, пропавших килограмм живого веса, пересчитанные им в денежный эквивалент, не давали покоя ни днем, ни ночью. На ноги были подняты все родственники и знакомые. Вся - тогда еще государственная техника, была задействована на розыск вышеупомянутого животного, днем и ночью, бороздя просторы районного масштаба. На исходе третьих суток Мишка нашелся, да нигде ни будь, а прямо в стаде совхозных телок, пасущихся на летнем выпасе. Пастухи-скотники, блюдущие это стадо круглые сутки, по причине беспробудного пьянства увеличения поголовья не заметили, и не упади Мишка посреди поля от переизбытка любовных утех, его бы не обнаружили до поздней осени. Витек, был с Мишкой строг, так прямо и сказал; - Ну, падла, я тебе устрою кузькину мать. Бегом домой! Мишка, который до этого строптивым нравом не отличался, повел себя неадекватно. Обозрев хозяина и кормильца замутненным взглядом, он как-то глухо мукнул, что в переводе на русский язык, могло означать только одно, мол, а не пошел бы ты на … хозяин, и вновь устремился в новоиспеченный гарем в преддверии очередной оргии. Такого, Витек стерпеть уже не мог, видимо сказывалась нервная обстановка последних дней. В ход был пущен, довольно длинный и хлесткий прут. Поддавшись напору, Мишка, нехотя, но довольно шустро засеменил домой. Все шесть километров, своего пути, он с тоской оглядывался назад и укоряющее смотрел на хозяина, но прут, делал свое дело. Что зрело в голове полуторагодовалого бычка сказать трудно, но как только на горизонте появились родные пенаты, он видимо решил, что достаточно проводил хозяина. Резко взбрыкнув, он устремился назад, со скоростью достойной МиГ-29. Ясно дело, что Витек такую скорость развить не мог и поэтому устремился домой с мыслью оседлать мотоцикл «Урал». Техническое решение вопроса, заключалось во вновь пойманном Мишке, который, довольно толстой веревкой был привязан за рога к раме, вышеназванного транспортного средства. Надо отдать должное уральским умельцам, так как их железный конь с честью тащил упирающегося Мишку по проселочной дороге. Подвело другое, а именно веревка, которая перетерлась о колесо, прямо у калитки родного дома. Бык, вновь почувствовав свободу, не смотря на усталость, вновь пошел по хорошо изученному за день маршруту. Не зря ведь говорят, что любовь зла. Вот только не знаю насколько зла она, но то, что Витек был в гневе, сомнений не вызывало. Этот гнев, подвиг его не привлечение к решению вопроса, двух родственников, вооруженных уже не прутками, а приличными оглоблями. И жены, которая была взята с собой для обратной перегонки транспортного средства. Превратив оглобли в клюшки для гольфа, а быка, соответственно в мячик, трое мужиков, через некоторое время, классически вкатили его в лузу, в виде калитки скотного двора. Апофеозом, данного воспитательного процесса, стало действо, которое я увидел дня через три, после вышеозначенного события. В тот день, мы с Витьком мирно курили у него во дворе, похлебывая пиво. Первый раз я даже не обратил внимания, но зато когда бык прибежал во двор, раз в третий, это вызвало у меня определенный интерес. - Чего это он?! - рассматривая, прибежавшего во двор бычка, поинтересовался я. Его очумленный взгляд, тяжелое дыхание и метание по загону, не совсем соответствовало поведению, этих, немного туповатых животных. - Отмечаться прибежал! - вяло посетовал Витек. - Как это, отмечаться? - не понял я. В это время, бык узрев наконец-то хозяина, в одночасье успокоился и вяло поплелся пастись дальше. - Обыкновенно отмечаться, - продолжил Витек, - каждый час, вот уже второй день прибегает. Отметится, что на месте, и опять пастись. Одну оглоблю мы ведь об него напрочь сломали!
О некоторых особенностях человеческого организма, которые многие называют странностями, говорить можно много, но, не взирая на избитость темы, хочу на одном остановиться. Был жаркий летний день. Наша небольшая компания сидела в самопальной беседке, вяло перекидываясь в карты и потягивая теплое пиво. Улица была безлюдна, поэтому бегущий по ней человек вызвал в нас неподдельный интерес. Бежал он экстравагантно, так в основном бегают северные олени, только в случае с ним все происходило как замедленном действии видеофильма. Взгляд его был сосредоточен и схож с решимостью Павки Корчагина. Внешние раздражители были жестко и стопроцентно игнорированы. - Да это же Юрка-нос, куда это он побежал, - подскочив с места, заволновался один из нас. - Юра, Юра, подожди! - Не надо его останавливать, это опасно! - подскочил другой, - пусть бежит. Естественно, что мы потребовали разъяснений. - Да у него, понимаете, организм такой, автопилотом обладает! Вот он пьет, пьет, а когда норму добирает, подскакивает и бежит домой, где бы он не находился. Некоторые утверждают, что по пять километров пробегает! Домой забежит, и там спать падает. Вот такой человек. - Так опасно-то почему? - поинтересовался кто-то из нас. - Да я его раз сдуру, зимой, все же остановил. На крики он не реагировал, так я его за плечо схватил. Остановить-то остановил, а о том, что он, где останавливается, там и засыпает, не знал. Пришлось на себе до его дома тащить. Не оставлять же замерзать. А там километра полтора было. И ведь, гад, вроде с виду худой, но тяжелый, падла! Не, мужики, чревато это, пусть сам бежит!
Свадьба была бурной и веселой. Женился мой знакомый Санька. Народ сидящий за столами в качестве приглашенных, нет-нет, да перешептывался. - Повезло Саньку, невеста-то красавица, прям картинка, глаз не оторвать. - Да пора уж ему баламуту остепениться, ведь кроме своей рыбалки он больше ничего и не признает. Что ни день, то на речку. А тут смотрю последнее время не в болотных сапогах шастает, а в костюмчике и с цветами. - Да природа свое берет, такая девка его на коротком поводке будет держать. Забудет Санек про рыбалку, точно остепенится! А там и дети пойдут. Надо спросить может снасти свои продаст, удочки-то у него классные. Такие разговоры за столом были неспроста, Санек был страстным любителем рыбалки, скорее даже не любителем, а просто патологическим маньяком этого дела. Сколько его помню, без удочки раза два всего и видел. Сверстники после работы водку пьют, а этот рюкзак на спину и на ближайшую речушку. Свадьба гуляла дня три. Следующая моя встреча с Саньком произошла примерно через месяц. Как, наверное нетрудно догадаться, произошла она на речке под странным названием «Унжа», куда я отправился половить гольца. Продвигаясь по бережку, я обогнул раскидистый куст нависший над водой и как говорится нос к носу столкнулся с Саньком, азартно наблюдающим за поплавком. - Санек, ты что же это молодую бросил, ведь вроде медовый месяц еще не закончился? - только и смог произнести я вместо приветствия. - А, Андрюха, привет. Почему это бросил, ничего я не бросал, все на месте при мне, - кивнув головой немного назад и вбок, произнес он. Только в тот момент я и обратил внимание, что в прибрежных кустах торчит голова его благоверной. Ничего спросить я больше не успел. У Санька клюнуло. Не выпуская из левой руки сигарету, он держа правой удилище, подсек профессионально. Довольно приличный голец сантиметров в тридцать, описав сверкающую в солнечных лучах дугу, полетел не к Саньку, а в кусты к его второй половине. Та довольно шустро ухватила трепыхающуюся рыбу, сдернула ее с крючка и водрузила в небольшой «баян» на спине. Надев новый икряной тампон, она отпустила леску, давая возможность Саньку вновь забросить. - Плюнула? - довольно строго поинтересовался он. - Да плюнула, плюнула! Давай лови. - Видал?! - обратился он ко мне, - стажируется. Уже почти все умеет, через недельку придется удочку доверить. Ну что я мог сказать - остепенился, мать его …!
Вчера моего другана жена чуть до инфаркта не довела. А дело было так: Приходит он с работы домой. Прямо в дверях на него бросается благоверная в шелковом халате на голое тело и обливаясь слезами причитает: - Коля, Коля, ты меня убьешь! Но я правда не хотела, все как-то само получилось! Коль, ты меня прости, я тебе изменила …! Естественно, что после этих слов он ее прерывает: - И где этот козел?!! - рявкает он, обводя покрасневшими глазами домашние апартаменты и прислушиваясь к шорохам в шкафу. - Там же где и стоял, в зале на столе. Я, Коль, правда не хотела, я игру новую записала, а он заставку выдал, что изменены параметры конфигурации. Это очень страшно?
На одной из вечеринок проходящих в их доме, один мой знакомый будучи еще тинэйджером решил использовать ситуацию в корыстных целях. То есть попросту увезти одну из подруг своего старшего брата, изрядно к тому времени «поддавшую». План вырабатывался в течении часа или двух и на взгляд моего знакомого он был безупречен, а значит и не должен был дать сбоя. Выждав момент, когда подружка приняла совсем выше нормы и вышла подышать на улицу, он подошел к ней помахивая ключами от нового мотоцикла подаренного родителями накануне. - Может покатаемся? - предложил он, - освежимся! Девушка посмотрела на него с интересом. - И куда поедем? - Ну можно съездить в горы, там красиво даже ночью и воздух свежий. Тут всего-то двадцать километров. После этих слов его план начал трещать по швам, хотя если вернее, то трещать он начал потому, что его напрочь рвала уговариваемая им особь женского пола. - Двадцать километров, говоришь. Значит ты туда меня отвезешь, а потом скажешь, что не повезешь обратно до тех пор пока я не займусь с тобой любовью? Такой пункт в плане был и разоблаченный парнишка поник головой, что-то нечленораздельно мыча. А девушка продолжала. - А так как идти пешком я не в силах, да и просто не хочу, то я вынуждена буду согласиться. И мне придется заниматься этим самым, лежа на холодных камнях и отгоняя веткой комаров от твоей задницы! Знакомый сглотнул подступивший к горлу комок и сник еще больше, но девушка не успокаивалась. - Поэтому я не хочу кататься на твоем мотоцикле …, но …, раз уж я все равно была бы согласна тебе отдаться, так может пойдем в твою комнату, там по крайней мере есть кровать, да и условия получше!
Первая кровь. Любимый фильм моего родственника: «Рембо - первая кровь». Это так, типа преамбула. Его сосед по дачному участку решил стать фермером, вернее мини-фермером, то есть прикупил с десяток курочек-несушек, в расчете летом поесть свежие яйца, а зимой быть с куринным мясом. Процесс пошел, в смысле яйца у курей были. Недельки через две заходит он к Мишке: - Слышь, сосед, какая хренотень, кто-то в сарай ко мне повадился. Я думал куры нестись перестали, оказывается нет, вчера палочку в двери воткнул, утром сбита. - Наверно, бомжи - жрать-то охота, а может кто и из наших, - поддержал его Мишка. - А давай ловушку поставим. - Какую ловушку? - обрадовано поинтересовался сосед, которому видимо было влом сидеть всю ночь возле курятника. - Обыкновенную. Пойдем-ка твой сарай посмотрим. Походив минут пять у сарая и в нем самом, Мишка решил, что самое эффектное будет брус на растяжке. Прикинув на какой высоте, он подвязал довольно мощный брусок под потолком, а бечевку к двери. - Смотри только сам не забудь! - заботливо предупредил он соседа, - захочешь зайти, вот эту веревочку сначала отвяжи и только потом дверь открывай, понял? Сосед весело кивал головой, мысленно представляя как сегодня ночью поплатятся любители чужих яиц. Потирая руки, он предложил Мишке это дело спрыснуть, выкатив на стол почти литр самогона. Домой Мишка ушел в беспамятстве. Ближе к обеду, на следующий день, появился сосед с перевязанной как у героя гражданской войны головой. - Забыл, Мишаня, как есть забыл! - осторожно трогая рукой повязку с проступившим на ней кровавым пятном, сокрушался он. - Вчера здорово перебрали, а с утра все забыл. Добре шарахнуло! Но главное, яйца все на месте, - радостно закончил он. Яйца были на месте где-то с неделю. Через неделю на горизонте вновь замаячил сосед. - Опять гады залезли, мало того что яйца все собрали, так еще и несушку утащили! - со слезой на глазах пожаловался он. - А давай вьетнамскую ловушку поставим! - желая помочь от чистого сердца, предложил Мишка. - Какую еще вьетнамскую? - насторожился сосед. - Да проще некуда - заверил его Мишка, - сверлим в тротуарной доске дырку, снизу подлаживаем палочку с гвоздем, он на эту доску наступает и прокалывает ногу. По хромоте мы его и вычисляем. - А я на нее не наступлю? - потрогав свежий шрам на голове, заволновался сосед. - Конечно нет, ты-то будешь знать какая доска. - Ну ладно, давай, - правда как-то без энтузиазма согласился сосед. Мишка сделал все в лучших традициях жанра. Доска прогибалась как положено, гвоздь выходил на приличную высоту и расхитителю частного имущества должно было не повезти в любом случае. В пять часов утра над дачным поселком разнеслось: - Ой-е-ей, твою мать! Ой-е-ей! Разнеслось так, что обычно спящий до восьми Мишка подскочил как по тревоге. Базлал явно сосед. Напялив брюки, мой родственник бросился на помощь. Сосед сидел у сарая, обхватив двумя руками ступню и с выпученными глазами не прекращал базлать. Нога в тапочке была проколота почти насквозь. - Убирай свою китайскую ловушку! - завидев Мишку, заорал он, - сейчас же убирай! Не находя слов для утешения соседа, Мишаня сбегал домой за йодом и бинтом. Наскоро оказав первую помощь, он тут же уничтожил творенье рук своих. Сосед прихромал к нему на следующее утро. - Мишаня, опять двух курей стебанули! Не знаю, что и делать, - тяжело присев на стул у входа, пожаловался он, - нахрена я вчера в такую рань поперся. Если бы не со сна, я бы конечно на эту доску не наступил, а так заспал все! - Слышь, Филипыч, а давай оттяжку поставим! - встрепенулся Мишка. - Каку еще таку оттяжку? - нервно напрягся сосед. - Да это на руках не объяснишь, тут показывать в натуре надо, - засуетился Мишка, - но вещь безотказная, хряпнет так, что мало не покажется! - Да-а-а! Да делай что хошь! - с довольно мрачным лицом, произнес сосед, - тока это, Миш, ты сначала меня уж застрели что ли, чтобы сразу без мучений, а то боюсь, что завтра опять запамятую.
Фамилия моего соседа Михаила была, конечно, не Кулибин, но сути дела это не меняло. И если Архимеду, чтобы перевернуть землю, нужен был только рычаг, то Мишке для его технических изобретений хватало двигателя от мотоцикла ИЖ-Юпитер-2. Восемнадцать лошадей, которых сдуру запихали в него производители, при Мишкином уме и сноровке вполне хватило, чтобы создать …. Хотя обо всем по порядку. А начнем, пожалуй, мы с рассуждений, вот к примеру, что бы сделали вы, будь у вас такой двигатель? Не можете ничего придумать? Тогда загляните в журнал «Юный техник» или «Техника молодежи» начала семидесятых и там вы обязательно найдете то, что нужно. По крайней мере Мишка же нашел, а так как это был наверное зимний номер, то нашел он там чертежи аэросаней. Дело заспорилось, благо в соседнем поселке был действующий военный аэродром, где за бутылку можно было купить неплохой остов от учебной ракеты, который при небольшой доработке стал прекрасным началом. Дюралевые полозья для лыж тоже не проблема, а главное в этом деле винт. Вот с винтом Мишаня повозился, делая его из цельного березового полена. Первоначально у него получались только Буратины, но потом дело пошло на лад. Сверившись с чертежами и подправив немного топором после доводки наждачной шкуркой, Мишка водрузил винт на место и приступил к испытаниям. Надо сказать, что испытания прошли не очень удачно, потому что в спешке Миша забыл продумать и поставить тормоз, в связи с этим проскочив огород служивший ему полигоном, затормозил только за счет забора, выбив три доски и немного помяв нос учебной ракеты, которая выполняла роль двухместной кабины. Доработав тормоза в виде двух металлических штырей, которые при нажатии на педали должны были впиваться в наст, а при использовании по одному выполнять роль фрикционов для улучшения возможности поворотов, Мишка выгнал свое чудо на дорогу.
Ну фурор не фурор, а народ удивил! Хотя в поселке и без него изобретательных и образованных людей хватало. Были, правда, и необразованные, например как его бабка-соседка, которая чуть не попав под ужасно ревущие аэросани перекрестилась, плюнула стараясь попасть Мишке в лицо и послала его со всем научно-техническим прогрессом совсем необразованно и очень далеко. Мишка не обиделся, помня, что и другим изобретателям и первопроходцам приходилось несладко, и порулил к поселковому вино-водочному магазину, наверняка зная, что весь цвет мужского населения находится именно там, несмотря на морозную погоду. Так оно и было. Тусуясь на площадке возле магазина, народ, увидев чудо, отложил в сторону все политические вопросы и замер с немного приоткрытыми ртами. Взрезая наст железными штырями как плугом землю, Мишка грациозно затормозил на площадке, давая народу возможность потерять сознание от удивления и восхищения.. Подождав и удовлетворившись произведенным эффектом, он начал не менее эффектный разворот. Утопив левый штырь в наст насколько позволяла сила ноги и вывернув переднюю лыжу до предела, Миша поддал газку. Рев двигателя с примитивным глушителем лишил его возможности что-либо слышать и поэтому он даже не обратил внимание, что вращающийся сзади винт начал крошить народ как нож капусту. Аэросани, описывая дугу, успели рубануть винтом двоих, правда одному повезло - удар пришелся скользом по плечу, а вот второму … - второму не повезло вообще в смысле смертельно! Уворачиваясь от винта, мелькающего как шашка Чапаева, он отпрянул вовремя, но поскользнулся и сетка с четырьмя полноценными поллитрами попала в «зону». Естественно, что поллитры разлетелись в окружающее пространство мириадами капель и осколков, а их потеря превратила мужика в Мишкиного «кровника». Вот только время мести еще не наступило, так как в тот момент народ спасался как мог, то есть бежал с искаженными лицами в разные стороны. Мишке же это бегство казалось ничем иным как эскортным сопровождением, а маты, вырывающиеся из глоток, - криками радости и восхищения. От всего этого Мишаню обуяла гордыня, и даже тогда когда не вписавшиеся в поворот сани, упершись в прилавок летнего неработающего рынка, вынуждены были остановиться и народ бросился к нему, он все еще думал, что ему окажут почести как Гагарину. Со стороны оно, кстати, так и выглядело. Выдернув Мишу с сиденья пилота, народ несколько раз подбросил его вверх, правда, при этом забывая поймать, а еще почему-то в порыве восхищения норовил пнуть ногой в живот. Вечером к Мишке домой пришел участковый. - Ты, Миша, аэросани-то разбери! - строго сказал он. - Это хорошо, что Федотов в полушубке был да пьяный, а пьяным и дуракам - при слове дуракам участковый почему-то посмотрел на Мишу, - всегда везет, а так ведь ты его запросто убить мог, если бы винтом по башке вдарил! На винт-то заграждение какое-то надо было ставить что ж у тебя там в журнале не написано, что ли? Или поленился? Мишка угрюмо молчал, искоса поглядывая на участкового заплывшим глазом и инстинктивно сжимался, когда стоящая здесь же у стола мать делала какое-нибудь резкое движение. Делал он это не зря. Экзекуция, которой он подвергся когда она отдала четыре поллитры в погашение «кровной мести» и восполнение ущерба, была настолько интенсивно-доходчивой, что в сравнении с ней мордобой на площади был просто детской шалостью. И по всей вероятности ожидалось еще и продолжение.
Зима пролетела незаметно. Порубленные топором, в порыве материнского гнева, аэросани восстановлению не подлежали, поэтому до самой весны Мишка строгал новый винт. Этот новый превосходил старый по всем параметрам - на просторной веранде, которую изобретатель переоборудовал в мастерскую, он едва умещался и при поворотах задевал за стены. - Ты что это, стервец, опять задумал? - разглядывая творенье сыновьих рук, как-то раз поинтересовалась тетя Надя. - Вертолет буду делать, - угрюмо пробурчал Мишка. - Совсем одурел, какой вертолет, мало тебе саней было!? Уж скорей бы тебя в армию забрали, хоть пару лет пожила бы спокойно. Жаль, батьки у нас нет, он бы тебе показал вертолет! Но на Мишку эти разговоры влияли мало, его больше интересовал другой вопрос, хватит ли у мотоциклетного двигателя мощи, чтобы поднять его в небо. Чтобы это понять, первый экспериментальный образец было решено сделать в упрощенной форме, но даже на это ушло полтора года интенсивного труда, благо в армию его не забрали и он устроился на работу слесарем в механические мастерские. Там уж Мишаня развернулся не на шутку. Работа над летательным аппаратом не то что кипела, она бурлила как смола в котле. К весне следующего года все было готово и Мишка на припекающем солнышке проводил последние доводки и протяжки. Изобретение его на вертолет было похоже мало и, насколько мне позволяет память, оно больше смахивало на топографическую вышку или Эйфелеву башню в миниатюре. Трапецию треноги из труб увенчивал двухлопастной винт, правда, не деревянный, как поначалу было задумано, а настоящий, приобретенный Мишкой все на том же аэродроме с какого-то списанного винтового самолета. На верхней площадке треноги был закреплен двигатель от мотоцикла, а на нижней Мишкино седалище с педалью управления газом и еще какими-то наворотами. Был еще бензобак и, по-моему, больше ничего, хотя нет, была еще веревка, которая крепилась одним концом к трубе треноги, а вторым к стене сарая. Видимо, взлететь Мишка все же рассчитывал и, помня испытания аэросаней без тормозов, на этот раз подстраховался, ограничив подъем несколькими метрами веревки. Да и технику безопасности пилот теперь уважал, и это мы поняли, когда приникнув к щелям забора увидели, как он напялил на голову мотоциклетный шлем и, сев в изготовленное им кресло, привязался ремнями. Кроме нас - поселковых пацанов, у первого полета были еще два свидетеля, только что закончивших остекление теть Надиной теплицы. - Слышь, Надь, а че это твой лоботряс там ковыряется? - протянул один из них, ополаскивая руки и готовясь сесть за накрытый под навесом стол, - негоже так, мужика дома имеешь, а нас подрядила теплицу стеклить! - Да …, - махнув в сторону Мишки рукой и ставя на стол бутылку, вздохнула та, - чем бы дитя не тешилось, лишь бы водку не пило да воровать не начало. В это время на Мишкином чуде заработал движок и лопасти медленно, но уверено начали свое вращение через ременно-шкивную передачу. Мужики отставили в сторону стаканы, а у тети Нади лицо вмиг вытянулось и побледнело. Хотя это было только начало. Двигатель взревел сильнее, тренога дернулась, но пошла не вверх как того ожидал пилот-изобретатель, а под наш вырвавшийся изо ртов визг, куда-то вбок в аккурат на стоящую в пяти метрах и только что застекленную теплицу. Звон разбиваемого стекла, треск ломаемых реек и перекладин, последние всхрюки двигателя и душераздирающий крик тети Нади - все смешалось в одну кучу, а через секунду все было кончено. Над местом катастрофы неназванного летающего аппарата повисла гробовая тишина. Первым, как ни странно, пришел в себя Мишаня. Довольно шустро освободившись от ремней и не снимая мотоциклетного шлема, он рысью устремился по огороду, лихо перемахнув в конце него через забор. Что кричала тетя Надя, я уже и не помню, да если бы и помнил, все равно не написал бы, так как ни одна цензура такое не пропустит. Мужики находились в коме минут пятнадцать, не меньше. Откуда-то, как из-под земли, на стартовой площадке появилась бабка-соседка, которую Мишаня чуть не задавил аэросанями. Она, вникнув что к чему, почему-то начала смеяться и смех этот был похож на хохот гиены, и видимо из-за всего из-за этого Мишка три дня не появлялся дома. Больше Мишка не изобретал ничего, хотя двигатель почти не повредился и с него еще вполне можно было бы сделать, ну например ракету или хотя бы танк, и ими уже полностью уничтожить весь поселок и его население. Может, так бы оно и было, да только тетя Надя стала все держать под жестким контролем. Все, что ни приносилось в последующем Мишкой домой и вызывало в ней хоть какие-то минимальные сомнения, тут же уничтожалось. Мелочевка топилась в туалете, что покрупнее выбрасывалось за забор, а то, что нельзя было выволочь и выбросить, нещадно рубилось топором на месте. В конечном итоге Мишка запил, и как и большинство невостребованных Кулибиных, прозябает по сегодняшний день со стаканом в руках.
В тот вечер сосед по лестничной площадке ворвался ко мне галопом. Запах свежего перегара, взлохмаченные волосы и безумный взгляд говорили о неординарности ситуации. - Можно я позвоню, Надьку паралич разбил! - сметая меня со своего пути и не дожидаясь согласия, пронесся он к телефону. - Алло, алло, это скорая? Срочно приезжайте, у меня жену паралич разбил! Да, да, и не шевелится и не разговаривает. Вообще признаков жизни не подает. Не, ну дышит! Быстрей приезжайте. А, адрес? ………………. Скорей приезжайте. Прокричав все это в трубку, он, опять же не замечая меня на своем пути, пулей выскочил обратно. Скорая приехала на удивительно быстро. Через дверь было слышно, как сосед, что-то говоря, повел их к себе в квартиру. Еще через некоторое время за стеной раздались какие-то крики, а потом гомерический хохот, перемещающийся из квартиры на лестничную площадку. Любопытство пересилило меня. Выглянув в коридор, я увидел, как ухахатывающиеся фельдшер и сестра требовали с обезумевшего соседа пятьдесят рублей, за ложный вызов. Прояснения внесла соседка, заглянувшая к нам часа через два, на огонек. Вот ее дословное изложение; - Мой-то козел, третий день пьет. Я уж его и убеждала и просила, а его как черт попутал. Ну, и сегодня я решила его игнорировать. Слышу, в прихожей скребется, судя по звукам, опять балдой. Я на кровать легла, глаза в потолок уперла, думаю, ни жрать давать не буду, ни разговаривать. Заходит в комнату, сразу ко мне, прощения просить. Я молчу. Он говорил, говорил, потом пальцем меня ткнул. Я молчу, хотя саму смех разбирает. Так он меня по щекам похлопал и бежать. Я даже не поняла куда. Но решила его игнорировать до конца. Лежу дальше, он опять прибежал, встал у кровати, на меня таращится. Потом звонок в дверь. Я уже вставать хотела, а тут он с врачами в комнату ворвался, на меня пальцем тычет, вот, говорит она - парализованная! Тут уж я не выдержала, встала и по хлебалу ему, чтобы перед чужими людьми не позорил! Кстати, сосед, от пережитого, завязал. По сей день не пьет!
Вот тебе и фокус … Ну скажите, кто в детстве не любил фокусы? А в особенности не смотреть, а показывать. Когда собранный тобой народ в восхищении и непонимании разводит руки, охает, ахает и просит показать секрет. Наверное, каждый. Один фокус разучил и я, нет, ну не один конечно, но этот был конкретный, могущий поставить в тупик любого. Только вот незадача, что никакими паранормальными способностями организма я не обладал да и не обладаю. Поэтому выглядел фокус так: Бралась колода карт, желательно новых, чтобы не вызывать у окружающих подозрений в их крапленности. Мне туго завязывались глаза, желательно черным и непрозрачным материалом. После этого я отворачивал голову назад как можно сильней, брал колоду и на ощупь доставал из нее любые карты, которые называли участвующие. Попадаемость была стопроцентной и фокус имел дикий аншлаг. Зрители, как знакомые так и незнакомые, пытали меня, предлагая огромные по тем временам гонорары за право обладания таким секретом. Я отмахивался, мотивируя тем, что для этого надо иметь «музыкальные пальцы, годовые тренировки и все такое прочее» - короче, не выдавал даже под пытками. Был у меня в то время друг Сашка. Дважды или трижды пытал меня так, что дело чуть не доходило до драки. Я плел ему всякую муру, что надо иметь чувствительную кожу и что я сам чуть ли не полгода стирал пальцы о шерсть, что красный цвет дает тепло, а черный чувство страха, ну а белый холодит. Он усиленно все повторял и ежедневно тренировался. Летом меня родители отправили в пионерский лагерь, где я тоже показывал этот фокус и имел такую же популярность как Кио. Стойко отстояв две смены подряд, вернулся домой. На следующий день ко мне пришел Сашка. - Смотри! - сказал он. Достав новую нераспечатанную колоду, он тщательно ее перетасовал, завязал глаза и начал медленно ощупывать картинку вытаскиваемой им карты. Карты он не различал, но зато почти безошибочно угадывал цвет масти. Моя челюсть отпала почти до пола. Этого просто не могло быть, а Санек все продолжал и продолжал. На всей колоде он ошибся всего раза два или три. - Видал, уже получается! - окончив процесс, заверил он меня, - еще пару месяцев тренировки и буду как ты не только масть, но и картинку прощупывать. Я не в силах был захлопнуть челюсть, да и как ее захлопнешь, если в комнате нас было двое, а для моего фокуса обязательно должен быть третий в виде «подсадной утки», который кашлял или давил ногой под столом, когда в руках оказывалась нужная карта. Но я нашел в себе силы промолчать. Судьба развела нас, и я встретил Саньку через несколько лет. Догадайтесь, кем он стал? Правильно - шулером экстра-класса. Приняв на грудь за встречу, я все же раскололся. - Да ерунда! - сказал Саня, - я ведь потом сам догадался, правда года через два. А вот смотри, - доставая из кармана новую колоду карт, начал он прямо на столе в ресторане. - Говори! Я называл карты и он находил их безошибочно. Хотя может, колода и была крапленой. Ну да это не суть важно.
Это сейчас куда ни плюнь обязательно попадешь либо в бизнесмена либо в предпринимателя, а в далеком восемьдесят третьем я и слово-то такое редко слышал, не говоря уж о самих представителях такой тяжелой профессии. Но исключения были, и одним таким исключением стал приехавший к нам на север за «длинным рублем» паренек с Винницкой области, устроившийся водителем на снабженческий «ЗиЛ» нашего леспромхоза. Неплохой такой паренек и как водитель тоже, по крайней мере я такой вывод сделал, съездив с ним в пару краткосрочных командировок. Интересное началось гораздо позже, а именно тогда, когда в одной из поездок забарахлил движок машины. Заглох и не заводится. Толик долго ковырялся под капотом, объясняя свое отношение к этому рыдвану на смеси русского языка и украинской мовы, в итоге из кузова был выдернут канат и в родные пенаты мы двигались уже в виде гужевой повозки, где вместо лошади был взявший нас на абордаж какой-то Камаз. По прибытию на место назначения, Толик – я так думаю из лучших человеческих побуждений, выдернул из кошелька пять рублей и побежал рассчитываться с водителем тяглового средства, видимо совсем забыв из-за нервной обстановки, где он находится. Естественно, что убеленный сединой дедок – водитель Камаза, всю жизнь проработавший на севере, послал его вместе с пятью рублями очень далеко, я так думаю, что даже дальше территориального пространства Советского Союза, а мне потом пришлось долго объяснять Толику, что на севере взаимовыручка не основана на материально-денежных отношениях. Толик вник. В тот памятный день командировка намечалась в областной центр, что от нашего леспромхоза километрах в четырехстах. Туда груза не было и планировалось проскочить налегке, но странное дело, как только мы выехали на трассу областного значения, Толик ударил по тормозам. Я ничего не понимая наблюдал как он довольно шустро запрыгнул в кузов и так же шустро сбросил оттуда на землю жесткую сцепку. Не успел он подтащить ее к переднему бамперу, как из-за поворота выскочил груженный КраЗ, которому Толик отчаянно махнул рукой. Минут через пять мы были прочно закреплены за его фаркоп, а отдувающийся Толян запрыгнул в кабину. - Не понял? – только и смог произнести я, наблюдающий всю эту свистопляску. - А что тут непонятного, он тоже в город едет, - заверил меня тот. - Так мы сломались, что ли? – все еще не имея возможности найти логическую цепь, задавал я глупые и наивные вопросы. - Ниче мы не сломались, просто дорогу я не знаю, а на жесткой сцепке и выспаться можно! Такому «зверю» - кивнув на рванувший нас с места КраЗ – мы как пушинка, – устраиваясь поудобней, объяснил Толян – видимо в душе поражаясь моей беспросветной тупости. – Доедем с ветерком, а бензин я продам – закатывая глаза в предвкушении будущих барышей, довел он свою предпринимательскую мысль до конца. Ехать на жесткой сцепке, в общем-то не плохо, особенно когда первые сто километров сидишь с открытым ртом в нирваническом состоянии. Правда, немного мешает летящая из-под колес ведущей машины пыль, но разве это помеха при таком полете предпринимательской мысли. Сейчас, конечно, я смотрю на это совсем по-другому, но тогда …, тогда я мягко говоря находился в том же состоянии как папуас увидевший самолет. Не, ну стебануть на родном заводике пачку пиломатериала, которую потом можно продать, это еще куда ни шло, но разве это сравнимо с такой комбинацией? Толик спокойно читал газетку и иногда мигал фарами, если было желание выскочить по малой нужде. Когда на землю опустились сумерки, он вообще закемарил. А я думал – я всю дорогу думал и иногда мысли заводили меня в такую даль, что я косо посматривал на своего водителя, прикидывая какую хрень он может еще придумать и не окажусь ли завтра я в роли КраЗа, когда Толик захочет еще что-нибудь экономить и продавать. Мысли эти были довольно черные и пугающие! Правда, бизнес Толяна прогорел, северный край стер его предпринимательскую мысль на нет, бензин просто некому было продать. Ну и действительно - кому его продашь, если любую машину останови и канистрочку-то обязательно нальют – забесплатно!
Мужская месть. Это сейчас семечки «от Бабы Нюры» продаются в любом ларьке или киоске, а тогда на севере, где подсолнух просто не успевал вызревать физически, они были тотальным дефицитом. А что на свете всего вкуснее и милее? - правильно, этот самый дефицит, даже если он подгоревший и подгнивший. Короче - у тех, чьи родственники жили например на Кубани, было перед нами одно огромное преимущество, а именно посылки с этим мусорящим дефицитом. Такие родственники у Колька были, и раз в месяц им приходила посылка. Его бабуля торговала ими у магазина, уж и не помню почем, но баснословно-спекулятивная цена. Несмотря на такие «корни», Колек был парень неплохой, и когда ему удавалось стебануть у бабки этих самых семечек, он делился с нами щедро и честно. Стоило нам заметить его приближающегося к лавочке, где мы собирались по вечерам, с прилично оттопыренным карманом, все знали, что «праздник» нам обеспечен. Была в нашей компании Люська - симпатичная девчонка, но с таким жизненным настроем, что я уже тогда понял, откуда берутся стервы. Она подлетала к Кольку первой. - Колек, дай семечек, а я тебя поцелую! - щебетала она. Уж не знаю какие Колек испытывал к ней чувства, но его рука тут же ныряла в карман и, несмотря на свои небольшие размеры, зачерпывала семечек так, что и в экскаваторный ковш не поместилось бы. Люська, огребя свою порцию, которая была гораздо больше чем все, что оставалось другим, тут же забывала о своем обещании поцелуя и спокойно усаживалась на скамейку. Потребовать обещанного у Колька видимо не хватало совести и он злой от того, что его опять обманули, усаживался на другой конец лавки. Нет, он не шантажировал ее и даже не подкупал, потому что вся инициатива исходила от нее, просто было обидно, да и кто знает, что у него было там на душе. По крайней мере я так думаю, что он воровал у бабки семечки как раз из-за этого обещания, так как сам он щелкал их мало, а утром иногда появлялся с новым бланшем. Ну да ладно. На четвертый или десятый раз, он наконец-то понял, что его просто разводят как лоха и созрел у него план. Для осуществления оного он прорезал в одном из карманов приличную дырку и не одевая трусов натянул брюки. Насыпав в левый карман приличную порцию семечек, в правый через проделанную дырку он засунул то, что называется «мужским достоинством» и проследовал на улицу. - Коль, дай семечек, а я тебя за это поцелую, - как всегда первой подскочила к нему Люська. - Да на, бери сколько хочешь! - повернувшись к ней правым карманом, безропотно согласился он. Люська запулила туда руку, с желанием ухватить еще больше, чем ей всегда доставалось. Эмоции, которые отразились на ее лице, когда рука провалилась на всю глубину, были неописуемы. Времена такие были - что поцелуй и тот считался развратом! А тут в полную величину да с жаром ухватить побольше! Стервой, конечно, она так до конца жизни и осталась, видимо поздно начали воспитательный процесс, но Колька больше не обманывала никогда.
Не люблю описывать мистические случаи, но видимо придется. Уж больно ситуация неординарная, хотя и началась все, все с той же тяги русского человека к крепким и не очень – алкогольным напиткам. Дядя Леша пил всегда, ну по крайней мере насколько я его помню. Такой тихий и домашний алкоголик. С началом перестройки сначала из-за сухого закона, а потом из-за нехватки денег, от водочки он потихоньку отошел, перейдя на изготовление домашних спиртосодержащих напитков. Бражечка, домашнее вино и самогоночка в его закромах не переводилась никогда. Соседям и власти он неприятностей не доставлял и единственным, но очень ярым противником его злоупотреблений была законная вторая половина, другими словами – супруга, тетя Настя. Вот уж действительно несовпадение взглядов, ну насколько дядя Леша это дело любил, настолько тетя Настя ненавидела. Дядя Леша ставил, а она находила и уничтожала. А он где только не ставил, а она где только не находила, но в один прекрасный день дядя Леша придумал выход и начал ставить на чердачке летней кухни, в маленькое окошечко которого тетя Настя, намного превышающая дядьку по комплекции, пролезть не могла. Ставил он свою хренотень (какую-то смесь, похожую на вино и на брашку) в стеклянных трехлитровых банках, по всей вероятности потому, что всю тару покрупней тетя Настя давно перебила. Хотя в общем-то и удобно: одна баночка готова, вторая на подходе, третья на взводе, четвертая на заправке, ну и так далее и тому подобно. В один довольно жаркий день дядя Леша, употребив уже дошедшую до кондиции банку, сонно клевал носом за столом на летней кухне, в полудреме выслушивая нотации тети Насти, а она разошлась не на шутку. - И когда же ты, старый пень, пить-то бросишь?! Да к тебе спичку поднеси полыхнешь синим пламенем, проспиртовался ведь весь. Неужели на свете бога нет, чтобы он тебя, алкаша старого, покарал!!! Услышав про бога, старый атеист дядя Леша поднял на нее осоловелые глаза и произнес: - Потому что бога нет! А если бы и был, то он на моей стороне – потому как тоже мужик! А мужик мужику всегда нальет! Не успел дядя Леша договорить последнюю фразу, как наверху что-то громыхнуло. Ну, не небеса конечно разверзлись, но ухнуло прилично, настолько прилично, что тетя Настя инстинктивно втянула голову в плечи. А через минуту закапало. Натурально закапало и даже тоненькими струйками потекло, да не куда-нибудь, а прямо в кружку и тарелку, стоящую перед дядей Лешей. Ну он-то сообразил сразу, пьяный не пьяный, а врубился, что одна из его банок не выдержала. Ухватив кружку с налившейся туда жидкостью и сунув ее под теть Настин нос, он рявкнул: - Видала - брашка! Значит, есть бог и со мной он заодно! – в перерывах между глотками яростно доказывал он – налил ведь! Ничего не понимающая тетя Настя, хотя и тоже не очень верующая, только отчаянно крестилась.
Ну птичку-говоруна из мультфильма наверное многие помнят и знают, но речь как ни странно сегодня пойдет не об ней. Попал я в хирургическое отделение одной районной больницы. Пока врачи рассуждали - отрезать или дать таблеток, чтобы само отвалилось, я бесцельно пролеживал кровать с толстой книгой в руках. И все было ничего, если бы в нашу палату, рассчитанную на шесть человек, не подселили свежего клиента с трамбозом вен. Мужичок в годах, давно уже за шестьдесят перевалило, так что жизненного опыта у него выше крыши. Всю свою сознательную жизнь он проработал водилой, да не просто водилой, а персональным, у высшего руководства районного и областного масштаба. Байки, про своих некогда боссов, он мог травить часами, и поначалу мне это даже нравилось. Вот только стиль изложения у него был довольно мудреный, т.е. он не мог просто сказать - «проехал по дороге», - т.к. эта фраза в его изложении обрастала подробностями; пейзажа, погоды, расцветки встречных машин, истории строительства данного полотна, структуры придорожной почвы и еще многого другого, что делало трехсловную байку длиною километров в пятнадцать мелким шрифтом. Короче, на третий день я уже одурел окончательно. Мне снились эти дороги и пейзажи беспрерывно. Заочно я уже знал в лицо все руководство области и района, начиная с 1950 года. Медсестра, давая мне лошадиными дозами димедрол, участливо спрашивала - "из-за болей уснуть не можете?" А я не мог уже не только уснуть, я не мог уже жить. Такие технические средства, как вата в ушах, должного эффекта не приносили, потому что голос персонального водителя проникал сквозь кожу. Послать его куда подальше, так, как это сделали остальные постояльцы палаты, я не мог по причине совести и разницы в возрасте, и он этим бессовестно пользовался. Под его: - «значит, дело было так …», я засыпал и просыпался. Мой хитрый маневр, в шесть часов утра, не открывая глаз, хватать полотенце и выбегать в коридор, не возвращаясь в течении всего дня в палату, он разгадал сразу, для чего в пять утра ставил на проходе стул и внимательно наблюдал, когда у меня дрогнут веки, чтобы произнести свое коронное - «значит дело было так …» - и потом следовать за мной в умывальник. Свою дальнейшую перспективу я узнал по одному невинному вопросу, когда спросил, есть ли у него жена, и почему она к нему не приходит. Его ответ: - «есть, но она сейчас в дурдоме, у нее какие-то психические отклонения признали» - заставил меня действовать более активно, и в тот же день я пошел к хирургу. - Либо режьте, либо выписывайте ко всем чертям! - с порога заявил я. - Да я бы рад, но не могу, свищ вроде затягивается, но стопроцентной гарантии, что тебе в госпитале в нутрях что-то не оставили, у меня нет. Надо бы еще понаблюдать. - Тогда переведите в другую палату, а не то в окно выброшусь! - твердо, без дрожи в голосе заявил я. - Вот это можно, - вникнув в мои проблемы, согласился он. В тот же день я был переведен в другую палату и в другое крыло отделения. Впервые за пять последних ночей, я заснул как младенец. Утром, весело посвистывая, я взял полотенце и широко распахнул дверь палаты. Глаза мои распахнулись гораздо шире. В коридоре, на стульчике, напротив дверей, сидел персональный водитель, который, увидев меня, радостно возопил: - Так я тебе не дорассказал, значит дело было так … В тот же день я, плюнув на больничный лист, сбежал домой.
Тесть моего брата относится к той категории людей, для которых придумать байку, как он убил на охоте зайца, из которого потом жена натопила полтора тазика жира - раз плюнуть. Но иногда его безобидные истории становятся довольно осязаемы и имеют практический финал. О такой и расскажу. Купил дядя Ваня корову. Неплохую - почти два ведра молока давала. Кормит он ее, доит, молочко на приемный пункт сдает. Там и новых знакомых нашел, так сказать, коллег по сельхозбизнесу. Встречаются на приемном пункте, новостями делятся, как продуктивность повысить рассуждают. Через какое-то время дядя Ваня сообразил, что сдавать молоко дело довольно прибыльное и решил прикупить еще одну коровку. Сказано - сделано. Молока повез в два раза больше. Тут знакомый мужичок подвалил, мол, откуда столько? Дядя Ваня возьми да ляпни, мол, журнал немецкий выписал, что-то вроде нашего «Приусадебного хозяйства», и в нем мол, секреты всякие, буржуазные, как удои повысить. Переводить тяжело, но результат налицо. Мужичок аж загорелся весь, мол, что да как? Да у меня, говорит дядя Ваня, корова молоко оказывается зажимала, а в этом журнале написано, что ей при дойке надо рога сжимать и чертеж струбцинки нарисован. Я, говорит, сначала не верил, а потом сделал и видишь, удой в два раза повысился! Мужик, чуть не со слезами, мол, и у меня корова зажимает, дай мол струбцинку. Дядя Ваня упирается, объясняет, что за изготовление оной токарям на заводе почти ящик водки поставил. Вещь, мол, дорогая! А в конце, чтобы от мужичка отмазаться, возьми да ляпни, что мол и веревкой с палочкой рога можно скрутить. Сказал и забыл. Дня через три прилетает к нему домой незнакомая бабенка. Видок у нее, упаси боже. Фингал на все лицо. В руках палка и с нею-то она на дядь Ваню в драку бросается. С трудом разобрались. Вот ее рассказ; - Коровка у нас спокойная, муху не обидит. Да только смотрю, мужик-то мой возле нее второй день шастает, все что-то приноравливает и пристраивает к ее рогам. Сегодня села доить, а он с какой-то веревкой у ее башки встал. Накинул петлю на рога и давай палочкой крутить. И все спрашивает, мол, молока больше доится или нет. Милка-то наша как-то занервничала, хвостом замахала, а он все - больше или нет? Я дою, а сама слышу, что у нее рога уже потрескивать начали, того и гляди отлетят. Но, видно, и ее терпенью конец пришел, его-то не достать, а мне копытом как шуранула, я аж через весь сарай вместе с ведром летела! Вишь какой синяк! Ну я своему козлу тоже рога пообломала, вот, аж черенок на вилах сломала, хотела и тебе, ведь он сказал, что ты ему посоветовал, да пока бежала сюда, злость прошла! С того дня дядя Ваня как-то меньше стал придумывать, да и когда говорит, предупреждает, что фантазия. В общем, как сейчас выражаются - базар фильтрует!
Тут недавно один знакомый рассказал - про охоту. В смысле как он с друзьями на утренней зорьке уточек решил пострелять. Озерцо выбрали с вечера. Часов до трех ночи попили-поели и позиции заняли. Тишина райская, слышно как травинки под росой гнутся. И вот в этой-то тишине вдруг раздается довольно громкое кряканье. Кто не профессионал, подумали что это селезень свою уточку подзывает. Короче, крякнуло довольно сильно, а секунд через пять повторилось. Ну народ в предрассветной мгле глазами по водной глади и воздушному пространству зашарил, курками защелкал. А щелчки эти, все в той же тишине, подобны грому. По водной поверхности их на полкилометра слышно. Видно поэтому из ближайших кустов и раздался душераздирающий крик: - Не стреляйте, мужики! Живот прихватило, видно съел что-то не то!
В столярном цехе зоны строго режима, где довелось мне потрудиться вольнонаемным механиком, работал и тянул срок заключенный по имени Миша. Неплохой такой паренек, весьма даже трудолюбивый. План спускаемый руководством он на своем четырехстороннем станке выполнял, в пьянках и дебошах замечен не был и поэтому когда на четвертом году своего восьмилетнего срока он собрался женится на «заочнице», администрация была не против. - Завтра свиданку трехдневную дают, Ленка приезжает, - весело поведал он мне, как только их привели из жилой зоны. - Значит жениться будешь? - также весело поинтересовался я. На утвердительный кивок от души поздравил. Следующие три дня Мишки не было. Вспоминать я, конечно, о нем не вспоминал, но увидев на четвертый день, замер с открытым ртом. От прежнего Мишки остались только глаза и маркированная роба. Сидящие на топчане глаза были безумно счастливы, и здесь я впервые понял, что когда классики описывают пылающие очи, в их словах нет ни грамма лжи. Глаза излучали что-то безумное, неподвластное человеческому сознанию. Остального лица просто не было видно из-за его черноты и какой-то бухенвальдской втянутости во всех местах. - Ну что, Миша, женился? - отойдя от шока, поинтересовался я. Ответом на мой вопрос был только какой-то гортанный рык, выражающий абсолютный оргазм. Рык повторялся трижды или четырежды, видимо воспоминания накатывались волнами. - Что-то исхудал ты, Мих? Или невеста еды не привезла? - все так же наивно старался поддержать я разговор. - Андрюха, ты совсем обалдел?! Какая нахрен жратва, я же настоящую живую бабу четыре года не видел! - Ну и что, женщина она и есть женщина, хоть через год, хоть через четыре? - все с той же бестолковой вольной наивностью продолжил я, - а вот домашних харчей тебе еще долго не видеть, так что мог бы и пожрать. - Да конечно, что ты ему объясняешь, он этих баб каждый день видит. Ты лучше нам расскажи, как она? - прервали нас остальные сидельцы, сгрудившиеся возле Миши косяком. - Давайте я посплю, пацаны, а потом вам все расскажу, - отбивался Миша от тех, кто требовал от него подробностей, видимо в отличии от меня, они его понимали. - Я ведь трое суток не спал! - давя на жалость, просил он отсрочку. Народ сжалился, но ненадолго, так как часа через три цех фактически «встал» по причине короткого замыкания в электрощите. Доказывать, что это была не случайность, а диверсия, я не буду, но факт остается фактом. - Так что, так целые трое суток и не спал? - поинтересовался кто-то, когда после безуспешных попыток растолкать на Мишу было опрокинуто полведра воды. - Не, ну сознание несколько раз все же терял, но недолго, минут на пятнадцать-двадцать, не больше, - оправдывался тот, отжимая робу. Интимные подробности его рассказа описывать не буду, а вот на некоторых вопросах внимание заострю. - Ну, а она-то как? - поинтересовался кто-то после того как Миша в течении получаса, брызгая во все стороны слюной, красочно, с применением пантомимы, описывал как он трое суток «жарил» новоиспеченную супругу во всех мыслимых и немыслимых позах. Описываемые им сексуально-трудовые успехи отодвинули на второй план все, даже такую общесоюзную стройку как БАМ и покорение космоса. - Она …? - Миша как-то в одночасье скис, - она странная какая-то. Вот прикиньте, пацаны, мы когда расписались и нас в домик для свиданий проводили, она все твердила, что любит меня безумно. Все говорила, что я гораздо лучше на самом деле, чем она думала. И когда мы с ней на кровать завалились, она поначалу такой страстной и темпераментной была, что и словами не описать. А на вторые сутки как-то сникла, нет, шевелиться она еще шевелилась, но мне кажется ее движения были лишь для того чтобы меня на пол сбросить или коленкой мне по … садануть. Плакать че-то начала, кушать говорит хочу, как будто ее на воле не кормили. Истерики мне закатывала. А потом вообще заснула. Слышь, пацаны, может она фригидная? Я про таких слышал, им по фигу, что мужик на ней, они от этого никакого кайфа не получает. И когда я ее все же расталкивал, она мне про любовь больше ничего не говорила, так я думаю может она мне и вначале врала? Когда свиданка закончилась, я ее спрашиваю ты ко мне на следующий год приедешь? На долгосрочное? Так она мне знаете че сказала? - «Я» - говорит - «лучше Миша, тебя дома подожду, вот выйдешь ты и будет у нас с тобой все хорошо! А на свиданье если и буду приезжать, то только на краткосрочные».
Если сидящий в электричке напротив меня восьми-девятилетний мальчик с мамой был неискренен, то поверьте на слово, скоро он объявится на Анекдотах ру. Долго и внимательно рассматривал выпрошенный у мамы билет, потом спросил: - Мама, а в Москве наверно люди культурные живут? - Да сынок, но вряд ли культурней чем у нас в Туле, а с чего ты так решил? - Да вот видишь как они написали «Москва Кал», а у нас просто говорят, что Москва гавно … Я не выдержал, посмотрел на свой билет, действительно станция Москва – Каланчевская так и написана.
Тут недавно, одна знакомая рассказала, правда некоторые подробности я упустил, ну да думаю поймете. Есть у нас оказывается такой христианский, а может и доставшийся от языческих предков, обряд, когда девушки на какой-то там праздник гадают. Вот как раз-то на него, в смысле праздник, в одном из мест, собралась кучка девчат. Приняв на грудь для усиления эффекта гадания, они что-то там нагадали и потом одна из них вспомнила, что в эту ночь, если спросить у первого прохожего мужчины его имя, есть стопроцентная вероятность, что будущий суженый будет именно с таким же. Сказано - сделано. Выпорхнули стайкой на улицу, давай к прохожим мужикам приставать, имена требовать. Третьей по очереди явно не везло, мужиков на дороге как обрезало. И тут в конце улицы появилась разнополая парочка. Подружки наседают, мол ерунда, что со спутницей, иди имя спытай, ну девчушка и решилась. Подходит к паре и: - Извините, мужчина, а как вас зовут? Мужик как-то смутившись выдает: - Коля. Девчушка довольна, имя это ей нравилось, но в последний момент уже почти отходя, ее смутили глаза спутницы тезки ее суженого. В общем, стали они по размерам как дно пивной бутылки. Поворачивается она к своему партнеру и в изумленно-очумелой форме вопрошает: - Какой Коля, ты же мне сказал, что Сережа? Мужик еще больше смутился и стоит ни жив ни мертв. Девчушку этот вопрос заинтересовал, так как имя Сергей ей тоже нравилось, и она решила выяснить все до конца. - Так Коля или Сережа? Спутница мужика настаивает, что это Сережа, а мужик стоит как язык проглотив. Тут остальные девчушки подскочили, которых истина тоже заинтересовала. Короче суть да дело, состоялся такой диалог: - Так как вас зовут, мужчина? - Да Сергей его зовут, что я не знаю что ли, мы с ним уже вторую неделю встречаемся. Сереж, я ведь правду говорю? - Да, да! Я просто ляпнул, не подумав, пошутить хотел! - Ничего себе шуточки, тут между прочим вопрос жизни и смерти, один раз в году так можно гадать! Я, между прочим, точно должна знать, кому из знакомых предпочтенье отдавать. У тебя какой нибудь документ есть, чтобы я спокойно спала? - Да какой документ, совсем обалдели?! Нет у меня с собой ничего. - Ну, что ты врешь, Сережа? У тебя же паспорт в кармане, ты же из него только сейчас деньги доставал, когда мы пиво покупали. Покажи девчонкам, пусть успокоятся. Что было дальше, опускаю, скажу лишь, что в конце выяснилось, что по паспорту Коля-Сережа оказался Василий Петровичем, женатым и имеющим двоих детей, а еще были последствия …
Море вздуется бурливо …. Такие слова есть в одной, всем известной сказке, но сейчас вы читаете не сказку, а историю, хотя в ней тоже есть море. Правда, море в ней не вздувается, а скорее сдувается, в смысле находится в состоянии отлива, да и на брег вышли не тридцать три богатыря, а два автомобиля, марки ЗиЛ и УаЗ, благо песчаная полоса при отливе по своей ровности не уступает первоклассному покрытию из асфальта. Мой приятель, в то время еще лейтенант ГАИ, был отправлен непосредственным начальником на место ДТП. Прибыв в район аварии, Анатолий посмотрел сначала направо, потом налево, и только потом по центру. Апофеозом данного осмотра, стали широко разведенные им руки, и реплика: - «твою мать, ну как же так!??», - и ведь было отчего. На широченной, щестидесятиметровой, песчаной полосе отлива, мирно стояли две машины, буданувшие друг друга точно в «лоб». Настолько точно, что осевое смещение было сантиметров в десять, не больше. То, что «глухари» бывают не только в уголовном розыске, но и в доблестной автоинспекции, Толик понял сразу и однозначно. Правда, оставалась еще надежда, что кто-то из водил сдуру возьмет вину на себя, но шансы были минимальные. - Ну, как же так?! - повторился Толян, приблизившись с мирно курящим водителям, в одном из которых он признал парторга городского бумкомбината, являющегося предприятием районного и даже немного областного значения. - Как, как! - передразнил его водила с ЗиЛа, - знамо как! Обнакновенно! Чмяк! И кирдык-хана! - А если серьезно? - прервал его Толик, - ведь на такой полосе и пара десятков «Белазов» без труда разъедется! - Так, а я и говорю серьезно. Еду. Песочек мокренький, ровненький, не то, что наша грунтовка. Притопил немножко, но в пределах правил, а тут вот, товарищ навстречу. Ну, я вправо и он вправо, я влево и он влево, я опять вправо, но и он туда же, вот здесь и встретились! - А вы что скажете, Сергей Петрович? - переведя взгляд на парторга и призывая к помощи в установлении истины, спросил Анатолий. - Так, а что я скажу? В общем-то, правильно товарищ поясняет, только сначала я влево и он влево, я вправо и он вправо, потом я влево и он туда же! - Так …, понятно. - довольно невесело протянул Толян. Невесело было потому, что несмотря на оптимистичное заявление, непонятно было практически все. Да и как, в нормальной гаишниковской голове, могли уложиться две столкнувшиеся лоб в лоб машины, на полосе, где каждой для маневра отпускалось метров по тридцать. - Ну, вы что, вот так вот перли друг на друга и по другому даже помыслить не могли? К примеру, если он туда, то вы сюда! - поняв, что ситуация патовая, возмутился Толян. И тут перл, достойный классиков коммунистической идеологии, выдал парторг. Правда, история умалчивает, была ли это шутка с его стороны или действительно говорил он от чистого сердца. Но, как бы там ни было, слова эти запали в душу Толяна надолго, так надолго, что он поделился ими со мной через столько-то лет, ну, а я, естественно, с вами. - А, вот это вы зря, товарищ, - выдвинувшись вперед, и кажется, даже поправив галстук, произнес парторг, - мы, между прочим, граждане советские и воспитывались на одной идеологической платформе, так что мыслить по разному нам не позволит наша патриотическая совесть!