Лучшие истории прошлых лет в этот день
Новые истории - основной выпуск

Нашла свой личный дневник за 5-8 классы. Ностальгия, все дела. Больше всего порадовала запись: "А ещё я решила копить деньги, но уже всё потратила". Годы идут, финансовая грамотность примерно на том же уровне...

Было мне года четыре, обожала играть под столом на кухне, воображая, что это автобус, а я механик. Сидела, гаечки откручивала. В один прекрасный день мама месила тесто в огромном тазу на беляши. Да так усердно месила, что когда я открутила последнюю гаечку, то на меня сверху долбанулись и стол, и мама, и тесто. Больше я под столом не играла.

Золотые руки

Приятель мой- отец большого многодетного семейства, со всеми вытекающими обязанностями. На себя родимого времени в обрез - все в семью. Играл с младшими в детской, неудачно упал и как итог- сломанный передний зуб (резец). На следующий день - презентация проекта, от которого зависит повышение и дальнейшая работа. Семейный стоматолог - в отпуске. Звонит мне в надежной и мольбой о помощи. Порывшись в книжке, извлекаю телефон знакомого профессора, звоню, прошу и с некоторым скрипом договариваюсь (ибо запись плотная, а в его возрасте сверхурочно работать редко кто готов). На следующий день звонит приятель - благодарит, ибо сделали идеально (по-другому мой профессор и не умеет).
Прошло 5(!) лет. Звонит намедни приятель многодетный, ржет.
- Помнишь ты мне лет 5 назад давал контакт стоматолога своего?
- Вроде было такое
- Я вчера к нему ходил. Зуб снова сломался. Он меня конечно, не узнал сразу. Сажусь в кресло, открывают рот и тут он выдает:
- Мария! ( Сестре) Вот подойдите сюда. Посмотрите внимательно! Скол видите? Я этому пациенту 5 лет назад "времянку" поставил, на пару недель, что бы после ставить имплант, а он пропал! И номер потерялся его!
Вот делай после этого хорошую работу - совсем разоришься....

БЫЛЬ (актуальная при самоизоляции)

Мы потеряли нашего радиста. Ну как потеряли, он сам ушёл. Собрал все видеокассеты на пароходе в большой пластиковый ящик и пошел меняться фильмами на соседний лесовоз. Там радист обнаружил своего друга - однокашника по Макаровке. Они отметили свою встречу пьянкой, а ранним утром лесовоз закончил погрузку и вышел в море, увозя нашего радиста и коробку с кассетами. Итого: на одном пароходе стало два радиста - а на другом ни одного.

К счастью, двадцать первый век уже наступил и потерянный радист нёс на пароходе ритуальную функцию, выполняя требования международных конвенций. Сегодня радист на судне – почти ушедшая в историю профессия, как золотарь с замполитом или форейтор с фонарщиком. Действительно, зачем возить и кормить специалиста с зарплатой, запасом продуктов и персональным местом в спасательной шлюпке, если у каждого моряка есть мобильник, а на мостике стоит ещё и пара спутниковых телефонов. Плюс вездесущий интернет.

Когда-то давно у нас был первый помощник капитана с громоздким киноаппаратом «Украина», бобинами кинопленок и судовой библиотекой. Замполит исчез вместе с Советским Союзом, «Украиной» и книгами. В библиотеке оборудовали тренажёрный зал, а киноаппарат заменили на видеомагнитофон. Судового врача сократили несколько позже, после очередного финансового кризиса, а на палубе нарисовали круг с буквой «Н» посередине и, в экстренных случаях, посоветовали вызывать вертолёт.

Капитан не сообщил о потере члена экипажа в пароходство (у нас не было радиста.) Поэтому следующие два месяца мы ловили коварный лесовоз по всем портам Европы, чтобы вернуть «заблудшего барана» и восстановить «статус кво».

Неожиданно выяснялось, что на пароходе осталась только одна кассета, которую радист забыл в видеомагнитофоне. Это был фильм “Кин-дза-дза!”, который бессчётное количество раз пересмотрел весь экипаж и, разумеется, разобрал на цитаты. Все на судне, незаметно для самих себя, заговорили на смеси «чатлано-пацакского языка» с морским русским разговорным. Фраза: «Чатланин сказал эцилоппу послать пацака на бак гравицапу крутить» могла, в зависимости от контекста, означать: “мастер приказал боцману отправить матроса проверить работоспособность брашпиля» или «стармех поручил вахтенному механику выделить моториста для чистки фильтра носовой балластной помпы». 

Наконец, спустя два месяца, неуловимый лесовоз, пьяный радист и коробка с кассетами были пойманы в порту города Мальмё. Мастер, как знаток морских традиций, высказал «этому барану» много знакомых и незнакомых, для радиста слов и выражений, подкрепляя свой монолог активной жестикуляцией. А на следующий день протрезвевший радист понял: «что-то не так!» То есть он четко улавливал своим натренированным ухом отдельные звуки, а иногда даже и целые слова родной речи, но смысл сказанного постоянно ускользал от его понимания. Например: на предложение боцмана одолжить тому «чатлов» радист не знал, что надо одалживать. Объявление же вахтенного штурмана по общесудовой трансляции: «внимание, на борту желтые штаны, всем два раза ку!» приводило бедного радиста в сакральный ужас. А когда кок в курилке попросил «кц», испуганный радист почему-то решил, что он сейчас станет жертвой «энергетического вампира».

Вспомнив фразу из детского мультфильма, что «с ума поодиночке сходят, это только гриппом все вместе болеют» радист вывел логическое умозаключение: «всё! - я поехал кукушкой, не мог же весь экипаж одновременно сойти с ума». Команда также начала замечать, что вернувшийся коллега ведёт себя как-то неадекватно, не всегда понимает простых вопросов, переспрашивает очевидные вещи и путается в словах. И когда тот пошел сдаваться к мастеру с признанием в своем помешательстве, то выяснилось, что мнения экипажа и радиста о психическом состоянии последнего полностью совпадают. Требовалось только одно - уточнить диагноз.

Собрали судовой консилиум из капитана, старпома и самого радиста. Долго решали, куда именно у того «поехала крыша». Получалось два возможных варианта, как, впрочем, и положено при всяком приличном консилиуме. Мастер, ссылаясь на свой собственный опыт, предполагал легкое временное слабоумие на фоне беспробудного пьянства и говорил, что ничего страшного, и с этим люди живут, и в море ходят, и даже становятся капитанами. Старпом, гордившийся тем, что единственный на судне, кто не только смотрел, но и читал «Мастера и Маргариту», уверял: «это «шизофрения, как и было сказано». Радист испуганно согласился на оба диагноза. Потом он потребовал немедленно вызвать вертолет и доставить его на берег для прохождения полного медицинского обследования. Мастер ответил так: «пепелаца тебе не будет, мы сейчас в антитентуре. Через два дня зайдем в Котку за луцом. Там тебя отдадим местным эцилоппам, а пока самоизолируйся в эцих – вдруг ты заразен». «Или «впадешь в беспокойство» - поддержал капитана старпом. По итогам консилиума радиста заперли в каюте и реквизировали у него всё спиртное.

Без алкоголя изолируемому стало совсем грустно. Он решил посмотреть какое-нибудь кино и нашел только один фильм, который ещё не видел.
Уже через полтора часа радист позвонил старпому и, захлебываясь от возбуждения, сообщил: «карантин с меня можно снимать, я сейчас учу чатлано-пацакский язык». «Началось обострение и «пациент впадает в беспокойство» - понял старпом. Взяв с собой боцмана, моток проволоки и багор, старпом решил усилить меры самоизоляции вплоть до полной фиксации больного.

Отперев каюту, они увидели, что радист поставил видеомагнитофон на паузу и лихорадочно переписывает «словарь чатлано-пацакский языка» с экрана телевизора к себе в блокнот. Старпом посмотрел на экран и ошарашено спросил: «как же ты умудрился за столько лет так ни разу и не посмотреть этот фильм?!»

Давно дело было. Семьи у меня тогда еще не было, а дури хватало.
И занесла меня нелегкая через Индию на Андаманские острова. Да-да, те самые острова, которые упоминает А.Конан Дойл в своем романе «Знак Четырех».
Поначалу путешествие обещало быть вполне беззаботным – приземление в аэропорту столицы островов Порт-Блэр, осмотр острова, и затем каждые несколько дней перемещение между несколькими самыми крупными островами на морском катере. Уже во время перелета Калькутта-Порт Блэр стало ясно, что что-то пойдет не так. Внезапно налетевший циклон, нетипичный для этих мест в то время года, тряс бедный самолетик так, что, казалось, хотел вытрясти из него пассажиров. На море был шторм, катера не ходили, и в Порт Блэре мы застряли на неизвестный срок, вчитываясь в прогноз погоды, и надеясь на такое же внезапное исчезновение циклона.
За несколько дней мы успели наизусть выучить нехитрое, но неизменно термоядерное индийское меню в местных ресторанчиках, поменять несколько гостиниц, исколесить остров на авто рикшах вдоль и поперек, посмотреть Андаманскую тюрьму, попасть под тропический ливень, а циклон так и не думал уходить. Один раз нам разрешили выход в море на катере, но его так качало и носило на волнах, что капитан дал распоряжение вернуться обратно в порт.
Гостиницы были забиты такими же застрявшими туристами, как и мы. Мы перезнакомились друг с другом, и у нас в итоге сложилась довольно пестрая компания из украинки, армянки, латыша, индуса, француженки и немки. Украинка, латыш и армянка прекрасно общались по-русски, индус со всеми – по-английски, француженка лопотала только на своем, но ее понимала украинка, а немка ломано изъяснялась на английском. Всеобщая посиделка превращалась в настоящий птичий базар.
Индус оказался еще тем пронырой, и попал на прием к самому министру туризма Андаманских островов. Тот пообещал, что циклону осталось бушевать буквально пару-тройку дней, поэтому покидать их роскошные острова ни в коем случае не надо. А пока не ходит катер, надо воспользоваться прекрасным комфортабельным автобусом, который буквально за какие-то 11 часов пути по островным джунглям довезет вас на север островов, где вы и насладитесь всеми прелестями этого края. Тем более, туда редко добираются туристы, и практически девственный тропический край в полном вашем распоряжении. Он рисовал в нашем воображении дивные манящие картины: необитаемые острова Росс энд Смит, соединенные между собой тонким перешейком земли… абсолютно девственные джунгли… заросли мангровых деревьев… пустынные песчаные пляжи с нависающими над золотым песком пальмами…
Название конечной точки нашего пути – Диглипур – я запомнила на всю жизнь. 11 часов тряски в старющем автобусе без амортизации и жесткими скамьями вместо сидений превратили мой зад в отбивную. Министр не соврал – туристов не было уже даже на этапе посадки в автобус. Только местная интеллигенция.
Джунгли и правда были невероятно красочные, дикие, нетронутые. Единственное, что говорило о цивилизации, это проложенная через них дорога для местного автобуса. Ехали мы в сопровождении полиции на мотоциклах, так как путь лежал через остров, запрещенный к посещению туристами. Там до сих пор сохранилось племя, которое носит набедренные повязки, использует для охоты копья, и панически боится фотоаппаратов. Наводить фотоаппарат на них категорически нельзя – обуреваемые своими суевериями, они становятся очень агрессивными, нападают на автобус, и заодно могут посрывать украшения и почему-то одежду красного цвета. Мы видели их. Несколько человек вышли из леса, и стояли смотрели на наш автобус, с копьями в руках, сверкая маленькими злыми глазками. Это было какое-то сюрреалистичное зрелище. Как будто за окном автобуса показывают документальное кино. В итоге обошлось без эксцессов.
Дважды автобусу надо было переправляться на пароме. Все пассажиры выгружались, и старый ржавый еле ползущий по заливу паром перевозил сначала автобус, а потом возвращался за пассажирами, так как переправить всех сразу было для него равнозначно гибели.
В одну из таких переправ захотелось мне в туалет, и я, как девушка стеснительная, и уже просто офигевшая от бесцеремонности индусов (местные пялились, тыкали пальцами и что-то обсуждали постоянно), устремилась к единственному строению в поле моего зрения. Архитектура его не оставляла сомнений, для чего оно возведено, и я предвкушала пару минут уединения.
И вот в самом центре Андаманских джунглей, в окружении островных индусов и мангровых зарослей, я испытала (как говорил Михаил Задорнов) чувство ГОРДОСТИ за наш народ!
На стене туалета по-русски огромными печатными буквами мелом было выведено ЖОПА МИРА

Старый парикмахер

Мы жили в одной комнате коммуналки на углу Комсомольской и Чкалова. На втором этаже, прямо над садиком "Юный космонавт". В сталинках была хорошая звукоизоляция, но днем было тихонько слышно блямканье расстроенного садиковского пианино и хоровое юнокосмонавтское колоратурное меццо-сопрано.
Когда мне стукнуло три, я пошел в этот же садик. Для этого не надо было даже выходить из парадной. Мы с бабушкой спускались на один этаж, она стучала в дверь кухни - и я нырял в густое благоухание творожной запеканки, пригорелой кашки-малашки и других шедевров детсадовской кулинарии.
Вращение в этих высоких сферах потребовало, чтобы во мне все было прекрасно, - как завещал Чехов, - и меня впервые в жизни повели в парикмахерскую.
Вот тут-то, в маленькой парикмахерской на Чкалова и Советской Армии, я и познакомился со Степаном Израйлевичем.
Точнее, это он познакомился со мной.
В зале было три парикмахера. Все были заняты, и еще пара человек ждали своей очереди.
Я никогда еще не стригся, был совершенно уверен, что как минимум с меня снимут скальп, поэтому ревел, а бабушка пыталась меня взять на слабо, сочиняя совершенно неправдоподобные истории о моем бесстрашии в былые времена:
- А вот когда ты был маленьким...
Степан Израйлевич - высокий, тощий старик - отпустил клиента, подошел ко мне, взял обеими руками за голову и начал задумчиво вертеть ее в разные стороны, что-то бормоча про себя. Потом он удовлетворенно хмыкнул и сказал:
- Я этому молодому человеку буду делать голову!
От удивления я заткнулся и дал усадить себя в кресло.
Кто-то из ожидающих начал возмущаться, что пришел раньше.
Степан Израйлевич небрежно отмахнулся:
- Ой, я вас умоляю! Или вы пришли лично ко мне? Или я вас звал? Вы меня видели, чтобы я бегал по всей Молдаванке или с откуда вы там себя взяли, и зазывал вас к себе в кресло?
Опешившего скандалиста обслужил какой-то другой парикмахер. Степан Израйлевич не принимал очередь. Он выбирал клиентов сам. Он не стриг. Он - делал голову.
- Идите сюда, я буду делать вам голову. Идите сюда, я вам говорю. Или вы хочете ходить с несделанной головой?!
- А вам я голову делать не буду. Я не вижу, чтобы у вас была голова. Раечка! Раечка! Этот к тебе: ему просто постричься.
Степан Израйлевич подолгу клацал ножницами в воздухе, елозил расческой, срезал по пять микрон - и говорил, говорил не переставая.
Все детство я проходил к нему.
Стриг он меня точно так же, как все другие парикмахеры стригли почти всех одесских мальчишек: "под канадку".
Но он был не "другой парикмахер", а Степан Израйлевич. Он колдовал. Он священнодействовал. Он делал мне голову.
- Или вы хочете так и ходить с несделанной головой? - спрашивал он с ужасом, случайно встретив меня на улице. И по его лицу было видно, что он и представить не может такой запредельный кошмар.
Ежеминутно со смешным присвистом продувал металлическую расческу - будто играл на губной гармошке. Звонко клацал ножницами, потом брякал ими об стол и хватал бритву - подбрить виски и шею.
У Степана Израйлевича была дочка Сонечка, примерно моя ровесница, которую он любил без памяти, всеми потрохами. И сколько раз меня ни стриг - рассказывал о ней без умолка, взахлеб, брызгая слюной от волнения, от желания выговориться до дна, без остатка.
И сколько у нее конопушек: ее даже показывали врачу. И как она удивительно смеется, закидывая голову. И как она немного шепелявит, потому что сломала зуб, когда каталась во дворе на велике. И как здорово она поет. И какие замечательные у нее глаза. И какой замечательный у нее нос. И какие замечательные у нее волосы (а я таки немножко разбираюсь в волосах, молодой человек!).
А еще - какой у Сонечки характер.
Степан Израйлевич восхищался ей не зря. Она и правда была очень необычной девочкой, судя по его рассказам. Доброй, веселой, умной, честной, отважной. А главное - она имела талант постоянно влипать в самые невероятные истории. В истории, которые моментально превращались в анекдоты и пересказывались потом годами всей Одессой.
Это она на хвастливый вопрос соседки, как сонечкиной маме нравятся длиннющие холеные соседкины ногти, закричала, опередив маму: "Еще как нравятся! Наверно, по деревьям лазить хорошо!".
Это она в трамвае на вопрос какой-то тетки с детским горшком в руках: "Девочка, ты тут не сходишь?" ответила: "Нет, я до дома потерплю", а на просьбу: "Передай на билет кондуктору" - удивилась: "Так он же бесплатно ездит!".
Это она на вопрос учительницы: "Как звали няню Пушкина?" ответила: "Голубка Дряхлая Моя".
Сонины остроты и приключения расходились так стремительно, что я даже частенько сначала узнавал про них в виде анекдота от друзей, а потом уже от парикмахера.
Я так и не познакомился с Соней, но обязательно узнал бы ее, встреть на улице - до того смачными и точными были рассказы мастера.
Потом детство кончилось, я вырос, сходил в армию, мы переехали, я учился, работал, завертелся, растерял многих старых знакомых - и Степана Израйлевича тоже.
А лет через десять вдруг встретил снова. Он был уже совсем дряхлым стариком, за восемьдесят. По-прежнему работал. Только в другой парикмахерской - на Тираспольской площади, прямо над "Золотым теленком".
Как ни странно, он отлично помнил меня.
Я снова стал заходить к старику. Он так же торжественно и колдунски "делал мне голову". Потом мы спускались в "Золотой теленок" и он разрешал угостить себя коньячком.
И пока он меня стриг, и пока мы с ним выпивали - болтал без умолку, брызгая слюнями. О Злате - родившейся у Сонечки дочке.
Степан Израйлевич ее просто боготворил. Он называл ее золотком и золотинкой. Он блаженно закатывал глаза. Хлопал себя по ляжкам. А иногда даже начинал раскачиваться, как на еврейской молитве.
Потом мы расходились. На прощанье Степан Израйлевич обязательно предупреждал, чтобы я не забыл приехать снова:
- Подумайте себе, или вы хочете ходить с несделанной головой?!
Больше всего Злата, по словам Степана Израйлевича, любила ириски. Но был самый разгар проклятых девяностых, в магазинах было шаром покати, почему-то начисто пропали и они.
Совершенно случайно я увидел ириски в Ужгороде - и торжественно вручил их Степану Израйлевичу, сидя с уже сделанной головой в "Золотом теленке".
- Для вашей Златы. Ее любимые.
Отреагировал он совершенно дико. Вцепился в кулек с конфетами, прижал его к себе и вдруг заплакал. По-настоящему заплакал. Прозрачными стариковскими слезами.
- Злата… золотинка…
И убежал - даже не попрощавшись.
А вечером позвонил мне из автомата (у него давно был мой телефон), и долго извинялся, благодарил и восхищенно рассказывал, как обрадовалась Злата этому немудрящему гостинцу.
Когда я в следующий раз пришел делать голову, девочки-парикмахерши сказали, что Степан Израйлевич пару дней назад умер.
Долго вызванивали заведующего. Наконец, он продиктовал домашний адрес старого мастера, и я поехал туда.
Жил он на Мельницах, где-то около Парашютной. Нашел я в полуразвалившемся дворе только в хлам нажравшегося дворника.
Выяснилось, что на поминки я опоздал: они были вчера. Родственники Степана Израйлевича не объявлялись (я подумал, что с Соней и Златой тоже могло случиться что-то плохое, надо скорей их найти).
Соседи затеяли поминки в почему-то не опечатанной комнате парикмахера. Помянули. Передрались. Танцевали под "Маяк". Снова передрались. И растащили весь небогатый скарб старика.
Дворник успел от греха припрятать у себя хотя бы портфель, набитый документами и письмами.
Я дал ему на бутылку, портфель отобрал и привез домой: наверняка, в нем окажется адрес Сони.
Там оказались адреса всех.
Отец Степана Израйлевича прошел всю войну, но был убит нацистом в самом начале 1946 года на Западной Украине при зачистке бандеровской погани, которая расползлась по схронам после нашей победы над их немецкими хозяевами.
Мать была расстреляна в оккупированной Одессе румынами, еще за пять лет до гибели отца: в октябре 1941 года. Вместе с ней были убиты двое из троих ее детей: София (Сонечка) и Голда (Злата).
Никаких других родственников у Степана Израйлевича нет и не было.
Я долго смотрел на выцветшие справки и выписки. Потом налил до краев стакан. Выпил. Посидел с закрытыми глазами, чувствуя, как паленая водка продирает себе путь.
И только сейчас осознал: умер единственный человек, кто умел делать голову.
В последний раз он со смешным присвистом продул расческу. Брякнул на стол ножницы. И ушел домой, прихватив с собой большой шмат Одессы. Ушел к своим сестрам: озорной конопатой Сонечке и трогательной стеснительной Злате-Золотинке.
А мы, - все, кто пока остался тут, - так и будем теперь до конца жизни ходить с несделанной головой.
Или мы этого хочем?

Александр Пащенко

Эта история случилась давно, году в 1989-м, но стоит перед глазами так, как будто вчера все было.
На работе как-то вышел покурить за проходную, сел на крыльцо, сижу курю, лето, солнышко. Рядом с проходной справа от меня окно склада готовой продукции и от него никак не может отьехать камаз с телегой, видимо когда подъезжал задом, то его как складной ножик сложило, а обратно распрямиться ему никак не удается, места мало. Он взад-вперед попытается подать, упирается то в стену, то в бордюр, а выехать не может.
Слева от меня идет стройка, это к нашему зданию новый корпус лепят, а прямо напротив меня стоит строительный кран, не знаю марку, не разбираюсь, такой здоровенный на гусеницах со сборной стрелой высотой примерно этажей в пять. Вот камазисту и пришла мысль обратиться за помощью к крановщику. Кричит ему, руками машет, типа помоги, брат, дерни своим краном. Тот ему крюк подвел, водила цепляет им за колесо телеги, причем сразу мне показалось, что зацепил ненадежно, как-то боком, да и отверстия в колесе явно малы для такого крюка, кончик только пролез. Водила дает отмашку, крановой тянет телегу как-то вверх и одновременно в сторону, идея была с виду неплохая, если бы крюк был засунут поглубже, тогда бы машина распрямилась, но тут крюк вдруг соскочил. Летит на тросе прямо в мою сторону, а тут точно на прямой линии между колесом и мной стоит парень со стройки, стоит лицом ко мне на расстоянии метров пяти от меня, улыбается каким-то своим мыслям, и естественно не видит, как ему в затылок летит кусок железа весом не меньше чем килограмм на 30. А я это вижу, причем вижу так, как будто это все происходит в режиме замедленной киносъемки, хотя на самом деле все длилось наверно меньше секунды. Пытаюсь крикнуть предупредить, а у меня крик в горле застревает. Хотя в тот момент мне показалось, что я крикнул, но на самом деле наверно только прохрипеть смог, во всяком случае он никакого крика, как потом оказалось, не услышал.
Парень смотрит на меня, что-то проскакивает в его глазах, и за долю секунды до момента, когда его голова уже должна была разлететься на куски, он вдруг оборачивается, и как хороший боксер на ринге, мгновенно ныряет головой под крюк. Крюк пролетает от него буквально в сантиметрах и продолжает полет еще метра три в мою сторону, и оттуда уже обратно как маятник. Мне правда этот крюк никак не грозил, до меня ему длина троса не давала долететь.
Потом я у него спросил, что заставило его обернуться. Он ответил, что услышал за спиной звук, когда телега рухнула, но не обратил бы на него внимание, привык на стройке ко всяким громким звукам, но тут он увидел мои бешеные глаза, открытый рот и разведенные в стороны руки, понял, что у него за спиной что-то не так, обернулся, увидел перед самым носом эту здоровенную железяку и еле успел под нее поднырнуть. Пацан оказывается был разрядником по настольному теннису, это и помогло ему среагировать.
Не хочу ни разу ставить себе в заслугу, то что этот парень жив остался, я как бы и не успел ничего сделать, да и на моем месте вряд ли кто бы успел, может только кто-то другой смог бы крикнуть, но точно знаю, если бы я вышел покурить на пять минут раньше или позже, на один звук падения телеги он бы вряд ли обернулся.
Будьте всегда внимательны, потерять жизнь можно за один миг.

Был свидетелем истории, на кассе в супермаркете. Подъезжает мужик с тележкой, пока наклоняется за продуктами, ушлый паренек влезает перед ним и кладет на ленту пачку печенья и колу. Мужик, с тонкой ноткой пофигизма, интересуется:
- Ну и зачем ты вперед меня влез?
- Так у меня ж меньше!
- Да знаю я, что у тебя меньше, влез-то зачем?

Бегущий Негр

Один знакомый инженер-электронщик, Ицик (Иссак), уроженец Израиля, где-то в 80-х работал на Мотороле в Америке. Моторола тогда была на высоте. Инженерный состав был ещё преимущественно “белый.” Но каким-то образом там оказался и негр Джо, сразу после окончания университета. Джо родился в Африке, где-то в Нигерии, и как-то ухитрился попасть учиться в американский университет. Стоит ли говорить, что у Джо не было гроша за душой. К студенческой жизни он-то пристроился, но на солидной фирме надо “держать фасон.”
Ицик человек очень душевный. Встретив Джо в его первый день и проникшись его проблемой он ему одолжил несколько сот долларов “на подъём.” Это позволило Джо купить нормальный костюм для работы. В последствии, с первых зарплат Джо вернул долг. Но он очень проникся тем, что незнакомый белый человек так вот был готов ему помочь. Тем более что “белые” к нему относились очень холодно. Джо с Ициком подружились.
Ещё Ицик любит бегать. Ему очень нравилось бегать по живописным городским паркам. Он пригласил и Джо. Тот замялся и сказал что может попробовать, но будет бегать только вместе. Сам он бегать боится. Ицик не понял и поинтересовался в чём проблема. “Понимаешь,” – сказал Джо – “если в Америке бежит белый человек, то он занимается спортом. А если бежит негр, то он что-то украл.”

На международном турнире по шахматам один совсем уж юный игрок победил старенького соперника.
- Знаешь, кого ты обыграл? - спросили юношу после партии. - Это гроссмейстер N, участник матчей претендентов, автор множества шахматных книг, по которым училось не одно поколение шахматистов.
- Мне ничего не говорит эта фамилия, - ответил молодой победитель. - И книг его я не читал.
Естественно, старому гроссмейстеру тут же донесли об этом. На какое-то время ветеран задумался, а потом произнёс:
- Может быть, поэтому он и прогрессирует так быстро..

Мой отец воевал немного. Его призвали в 42м, и после сокращенных командирских курсов, как и миллионы других, кинули в окопы. В среднем жизнь комвзвода на передовой длилась месяц-два, а он пробегал четыре. Пулеметная очередь выбила глаз, разорвало легкое. И сделала неподвижным колено. В 20 лет он стал инвалидом первой группы.
Он не сдавался. Закончил юридический, работал адвокатом, запоминая дела на слух. Конечно, это были безденежные дела (в Донецкой консультации он был единственным не-вечно-угнетенной национальности ).
Практически слепым, он рассказывал мне о планерах, путешествиях, охоте, фотографии... всем тем, что забрала у него война.
Только вот никогда не говорил о войне. Никогда не ходил выступать перед школьниками. Ездил только на встречи с фронтовиками, но никогда не брал меня. Он говорил, что лучше это скорее забыть. Даже на передовой он не научился пить и курить. Только однажды, в конце восьмидесятых я увидел его пьяным. Девятого мая он вернулся со сбора странно молчаливым, купил и выпил бутылку, и стал безудержно рыдать. Мне все растерялись. А папа достал с антресолей драный фанерный чемодан, где, как оказалось хранил свои фронтовые записки, фото, награды, какие-то памятные вещи (почему-то запомнились коробочка зубного порошка, станок для заточки безопасных лезвий, и кисет с вышитой надписью «защитнику Родины»).
Он сказал, что на встрече из всего полка он остался последним.
Он рассказывал про фронт. И это было совсем не то, что показывали в фильмах. Это было страшно. Я жалею, что не записал тогда. Никогда больше он не повторял. Но до сих пор помню, как он рассказывал про расстрел дезертиров перед строем, и как его поразило, что об их предательстве сообщат на родину (это означало смерть для родни), и о том как полк промаршировал поверх наспех вырытой могилы с расстрелянными. И о жизни в оледеневших окопах с дерьмом. О голоде. И о том что иногда больше всего хотелось поскорее быть убитым...
Он умер. Где-то я рад, что он не увидел малолетних новых нацистов и недобитых эсэсовцев на парадах, и бандеровскую сволочь у руководства... И я считал, что с моим переездом в Торонто все это останется позади.
Но однажды я спросил младшую дочку, которая проучилась уже в канадской школе, что она знает о второй мировой. Она честно повспоминала уроки и сообщила, что война началась с того, что немцы стали обижать евреев, а потом за них заступилась Америка, и она вместе с канадским десантом победили Гитлера.

Конец 80-х, интернациональная, 16-я общага киевского Политеха, голод, но в основном среди СССРских, зарубежные однокашники, особенно арабы, жили вполне прилично... :)

Заваривая себе чаю, внезапно понимаю, что сахар - йок (НЕТ, тюркск.). Выхожу, на лестнице встречаю индуса Майкла. Надо сказать, что Майкл был человеком интересной судьбы. Мама у него была, по слухам, москвичка, папа - какой-то индийский раджа, брахман или и то, и другое, оба - люди небедные, что подтверждалось богатым одариванием сына всяческими материальными благостями во времена им их посещений то в Москве, то в Индии. Во всем остальном Майкл ничем не отличался от обычного советского студента-бухарика тех времен - участие в пьянках, полуголодное существование, затяжные сессии и т.д. и даже внешне он был не похож на индуса - здоровый европейского вида бугай под 1.90, чуток темноватый с лица и говорящий по-русски почти без акцента. Поскольку по прибытии из родных пенатов Майкл почти немедленнно пропивал все привезенное с многочисленными друзьями, поймать его не пустым было сложно. И мне это, как казалось уже, удалось! На вопрос о сахаре Майкл ответил утвердительно и повел меня с моей сахарницей к себе в комнату. Там, на столе, девственно чистом и при полном отсутствии даже крошек какой-либо еды, посередке лежала чайная ложка сахара, за минуту до встречи со мной "стрельнутая" Майклом у кого-то еще.

- Вот, только оставь мне немного.

У меня приятельница, кстати - тож Юлей зовут, хозяйка ресторана
китайской направленности.. Так они недавно нового шеф-повара припёрли,
он по-русски пока "ни бум-бум".. Ну кой чего уже нахватался.. Так вот..
По ихнему этикету некоторые блюда клиентам должен подавать сам
шеф-повар.. Приглушается свет и музыка, и в окружении поварят этот самый
китаец торжественно несёт чего-то там.. Ставит на стол посудину,
самолично раскладывает по тарелкам и ждёт, когда трапезничающие вкусят..
После ттого, как первый кусок проглочен, он доверительно склоняется к
столу и спрашивает: Зае6ися?.. Причем, с характерным китайским
говором.. Я не присутствовал при сём, но персонал рассказывал, что
поперхнулся весь зал.. Когда потом в подсобке у нифига не понимающего
повара спрашивали, где он уже успел нахвататься русских крепких слов, то
он через переводчика пытался объясниться: Ну ведь по-русски это означает
"высший класс", не так ли??? Ну что сказать после этого..

Не моё
у одной знакомой с соседом такая история приключилась.
Было где-то в 90-м году, ещё Союз был...
Лето. Июнь. Суббота. Ранее утро. Хрушёвка 5-тиэтажка. Мужик в майке,
шортах и тапочках, ебстественно с лёгкого бодуна, пошёл мусор выносить.
Покурил, выкинул мусор и, возвращаясь, на выходе из подъезда
сталкивается со своим друганом, который с корешами едет в Крым на
недельку. Машина уже стоит у подъезда... и у них есть ещё "одно
свободное местечко"...
Друган и говорит: "Ну чё, Колян? давай! поехали с нами!"
Колян конечно сопротивляется: "Да ну нах..й! Как бл@? у меня же ни
денег, ни паспорта!..."
Тот говорит: "Да нах@й тебе деньги и паспорт! поехали!".
Колян сопротивлялся как-то не очень долго. Прячет мусорное ведро за
дверью подъезда и... у@бывает с пацанами на неделю в Крым!...
Про то как жена искала этого чудилу неделю - это отдельная история...
Когда через неделю машина подъехала к дому, этот Колян в тех же шортах,
майке и тапочках, но пи@дец загорелый и опять же с бодуна, как ни в чём
не бывало, достаёт спрятанное в подъезде за дверью ведро и пи@дует
домой....
Дальше немая сцена из "Ревизора"... Жена оху@вшая смогла только
вымолвить: "Бл@! Коля, ты где был?"
Чудак невозмутимо показывает ведро: "Мусор выносил!"... (занавес)

Был когда-то на моей улице возле остановки стихийный рынок. На ящиках
опрятные и не очень бабки и дедки раскладывали для продажи всякую хрень,
начиная от семечек и заканчивая бог знает чем. Стою как-то на остановке
и вижу, как какой-то мужик, на вид чисто бомж, деловито раскладывает на
ящиках рванину, которую явно нашел на свалке. К нему подходит точно
такой-же второй и спрашивае: "Хозяин, куртка зимняя есть?". На что
первый поднимает на покупателя затуманеный алкаголем взгляд и,
выдержавая паузы, говорит: "Нет... Мы уже перешли на летний...
ассортимент..."

Вилли Кранц был до 1988 года обыкновенным советским гражданином
Валентином Кранцевичем. Из еврейского наследия от папы с мамой у Валека
была фамилия, не оставляющая никаких шансов на карьеру и непременный
атрибут, который в приличном обществе публично не демонстрируют.
Подъем и плавный перелет на территорию, тогда еще, недружественной ФРГ и
потеря по пути отдельных букв из имени и фамилии - отдельная история и
не о ней сейчас речь.
К началу 21-го века Валек был уже вполне добропорядочным бюргером Вилли
Кранцем, владельцем небольшого ресторана в пригороде Гамбурга. В
ресторан заходили, в основном, докеры, матросы, водители и прочая
пролетарская публика. Кормили у Валека (то есть, конечно, Вилли) вкусно
и недорого, наливали щедро, но согласно прейскуранту. Коллектив
подобрался очень дружный – и регулярное безобразие, которое у них сейчас
называют "корпоратив" (а у нас – пьянка на рабочем месте) еще больше
скреплял узы дружбы. Поэтому, когда шеф-повар Гайнц попросил у Вилли
ключи от ресторана на воскресенье с целью проведения скромного семейного
торжества, то получил просимое без всяких проблем.
Наш, отечественный человек навсегда остается любителем шашлыков-пикников
на природе, ибо вырос на этом и не мыслит себе лучшего отдыха в скромный
уик-энд.
Вот и Валек в воскресный вечер со своим другом детства Мишей мирно
употребляли на природе изумительный шашлычок, запивая не менее
изумительным пивом. Поскольку дело происходило все-таки в Германии, то
вместе с другими благами цивилизации (как то навесик с крышей, газовый
мангал, арендованный на вечер, столик для закусок и т.п.) присутствовал
и небольшой телевизор. Валя потянулся за новой порцией шашлыка и вдруг
на экране телевизора увидел свой ресторан в окружении пожарных машин,
полиции, толпы зевак. По заверению Миши, вид у Валека при этом был такой,
словно он нечаянно съел шампур от шашлыка. Причем поперек.
На экране двое полицейских выводили из ресторана в наручниках
звероподобного амбала с бритой головой, на которой красовалась
вытатуированная свастика. Бойкая журналисточка щебетала про "сборище,
устроенное в сомнительном заведении в день рождения Гитлера местными
неонацистами".
На другой день с утра Валя прибыл в отделении полиции. И с изумлением
узнал, что ему хотят предъявить обвинение в участии неонацистской
организации.
- У вас есть алиби, господин Кранц? – подозрительно щурясь на
обалдевшего Влека наезжал следователь.
- Есть!
- Пожалуйста, предъявите!
Не долго думая герр Кранц расстегнул штаны и вывалил перед следователем
свое алиби вполне убедительного вида.
Надо отдать должное: выдержка у господина следователя оказалась
отменная. Без дальнейших проволочек Валек был "освобожден вчистую" и к
обеду уже трудился в своем Gaststätte.
- Ну и как, уволил ты Гайнца после такой-то подлянки?
- Да ну его, дурака! Где я еще такого классного повара найду? Да и
рекламу он нам сделал такую, что мы за неделю месячную выручку сделали.
Неонацисты – это, конечно, отвратительно, но бизнес – это святое!

Витек Питерский

Эх, рыбалка, рыбалка... Вообще-то, меня как дальневосточника рыбалкой
удивить сложно. При том изобилии рыбы, которая наполняла наши реки,
способов которыми ее можно изловить, я знал десятки, если не сотни. Но...
Короче, что я вокруг да около.
Довелось мне побывать зимой в Амурской области. С хорошей рыбой там
напряг, потому как в те времена по всей длине Амура, который и являлся
главной водной артерией, была натянута колючая проволока. Нет, не потому
что область населяли одни злостные браконьеры, а потому, что на другой
стороне Китай. Вот вроде и не друг и не враг а так, а граница на замке.
Главное с их стороны проволоки нет и лодки рыбацкие видно, а с нашей
есть и рыбку просто так не половишь. Местным жителям оставались речушки
и озерца, в которых нехватки не было, но и рыбы особо не разгуляешься.
- Ты как насчет рыбалки? – поинтересовался у меня местный абориген
Славка, когда все местные достопримечательности уже были изучены, а от
копченого сала с местным самогоном подташнивало.
- А какая у вас рыба, ротаны что ли? – вопросом на вопрос и не без тени
ехидства поинтересовался я.
- Ну, почему только ротаны, карася на озерах можно взять неплохо, сейчас
как раз замор начинается.
- Карася?! – рыба к которой я раньше относился с пренебрежением, но
мнение о которой изменилось после поездки к теще, - карася, это можно. –
Слюна брызнула непроизвольно, когда я вспомнил тещин шедевр, запеченный
в сметане.
- Ну, вот и давай, я сейчас к Кольке сбегаю, договорюсь, и завтра
рванем, - заверил меня Славка.
Завтрашний день, подкрался незаметно.
- Поехали! – завалившись вместе с клубами морозного воздуха, изрек
местный абориген.
Рыбацкие снасти, сваленные Славкой у крыльца, меня привели в небольшое
замешательство. Бензопила "Дружба", совковые лопаты, пешни и несколько
мешков из-под сахара впрямую говорили о том, что сегодня будет что-то
неординарное.
- А удочки где? – на всякий случай поинтересовался я, прекрасно понимая,
что удочками мешками рыбу не наловишь.
- Щас, подъедут! – заверил меня Славка.
Как бы в подтверждение его слов, из-за угла с ревом выскочил "Кировец"
или по другому, огромный колесный трактор "К-701А".
- Вот и удочки! – без всякого смешка, еще раз повторил Славка, -
загружайся, щас попрем!
Перли лихо! Кировец по сорокасантиметровому снежному покрытию шел не
хуже мерса по асфальту. Двухметровые колеса без проблем пожирали
километры. В кабине, правда, для четверых человек было тесновато, но
тепло. Через часок появилось заснеженное озерцо, которое распознать
можно было только по торчащим камышам.
- Приехали, выходи! – скомандовал Славка. – Бери лопаты, сейчас
площадочку расчистим. Попотев минут двадцать, мы вчетвером расчистили
площадку метров десять на пять. – Загоняй! – рявкнул на Кольку Славка, -
возмнив себя если не бригадиром, то главным рыбаком наверняка. Мои
вопросы, которых к тому времени скопилось уже немало, он игнорировал,
заверяя, что скоро сам все увижу.
Кировец, ухнув, встал на полуметровом льду, с краю расчищенной площадки.
Очертив размеры колеса и отогнав трактор на два метра в сторону, Славка
взялся за бензопилу. Он пилил, а мы с Колей и еще одним мужичком
долбили пешнями лед и выковыривали куски. Через полчаса лунка,
соответствующая по размерам колесу кировца, была готова. Трактор вновь
окутался сизым дымом и, сдав назад, завалился колесом в сделанную нами
дыру.
- Домкрать! – отдал еще одно распоряженье Славка.
Поддомкраченное второе колесо еще больше завалило кировец набок и
зависло в воздухе.
- Ну, теперь и порыбачим, где у нас там водка была!? – карабкаясь в
кабину, подвел итог наш неназначенный бугор.
Под рев двигателя кировца, бренчащие бутылки и звук стукающихся друг об
друга кружек, рыбалка действительно удалась на славу. Из-под лопастей
протектора вращающегося тракторного колеса рыба летела на лед
нескончаемым потоком.
- Озеро подо льдом уже больше месяца, кислороду в воде нет, рыба
задыхаться начинает, вот она на воздух и прет. Для нее сейчас глоток
кислороду дороже всякой жратвы! – закусив очередной стакан самогона
куском копченого сала, показал свои знания местной фауны и флоры
Славка, - мы раньше сачками черпали, а когда кировцы к нам в колхоз
пошли, думаем грех технику не применить. Вода бурлит, рыба в горячке
кислородного голодания все равно нихрена не соображает, а протектор-то
на колесах о-го-го, не то, что карася, акулу подцепит.
Рыба, попрыгав на льду, усыпала. Морозец делал свое дело, и нам
периодически только нужно было вылезать из кабины и собирать в мешки
подмороженную рыбу. Верите или нет, но за три часа мы взяли почти два
мешка отличного карася, плюс к этому я узнал еще один способ российской
рыбалки.

Не могу не поделиться:

Сажусь я давече в электричку, напротив меня две девицы а ля "мы такие
крутые, ну просто ваще, только Мерседес сломался". И очень они эту
крутизну показать хотят, но не на ком. Я читаю книжку и делаю вид что их
не замечаю. Они так некоторое время скучают, и тут в вагон входит парень
лет 30-и, ну просто абсолютный ботаник и (о, чудо!) садится рядом со
мной. Он некоторое время задумчиво смотрит в окно, потом достает
замусоленную распечатку и начинает читать.

Девицы некоторое время затаив дыхание за этим наблюдают, а потом одна с
лучезарной улыбкой так с интересом спрашивает:
- А что это ты читаешь?
- Статью по биологии (!) - говорит парень - не понимаю чего-то ни
черта...
Ой, что тут началось... Ети гарпии просто взвыли от нежданно навалившего
счастья. Как они его начали подкалывать... "Так ты что, в университете
что ли работаешь?" - "Да", "Ой, бедный, так платят же хреново" - "Ну,
зато времени много свободного, и работа интересная", "А вот мы...", ну в
общем все в том же духе. А самое интерсное что очевидно, и парню тоже,
что они просто издеваются, а он... как бы это сказать... с большим
интересом за ними наблюдает, типа как в зоопарке. Деффкам это не
нравится, они расходятся пуще прежнего... Тут у парня звонит мобильник,
он его достает (старый такой!) и начинает на превосходном английском
общаться, видимо с женой. Девицы слегка офигевают, но судя по всему про
что речь они и понятия не имеют. А я имею, и вижу что момент упустить
нельзя: парень, похоже, сейчас выходит, и барышни останутся
неопущенными. Он отключается от телефона и заодно от мира сего,
задумчиво уставляется обратно в окно, и тогда я поворачиваюсь к нему и
так вежливо спрашиваю:
- Ой, скажите, а двести пятьдесят тысяч - это долларов?
Парень медленно выходит из транса и так же задумчиво отвечает:
- Ну да, если бы... фунтов... цены, блин...
В этот момент до него доходит что вопрос был задан неспроста, он
улыбается сначала мне, а потом поворачивается (улыбка до ушей) к
девицам:
- Ну, очень приятно было с вами побеседовать. Будете у нас в Оксфорде,
заходите в гости. Я вас своим англикосам покажу, они и не знают что
такие интересные люди еще остались.
И выходит.

Из http://www.avia.ru/cgi/discshow.cgi?id=4582012897762758015821091755578&topiccount=148

С Гордого взлетает пара Су-27 на выставку в Ле-Бурже.
Какой-то Х.. в плане присвоил им позывной 85868 (ну Ту-154).
Диалог:
Су: Москва-подход 85868 на Марьино 3600, далее Бужарово-Карманово.
Подход: 85868, набирайте 3900.
Су: БЕЗ ПАУЗЫ. 3900 занял.
Подход: Набирайте 4200.
Су: БЕЗ ПАУЗЫ. 4200 занял.
Подход: Набирайте 4500.
Су: БЕЗ ПАУЗЫ 4500 занял.
Длинная ПАУЗА.
Подход: А КАКОЙ У ВАС ТИП САМОЛЕТА???

Было это в середине 90-х. Мой хороший друг женился на беларусске. И вот
мы, на моем жигуленке едем в Минск забрать невесту с ее немудрящими
вещичками. Въехали в Беларуссию.
Вдруг, посреди пустынного шоссе, видим машину ГАИ и довольно заморенного
гаишника, который машет нам палкой.
Останавливаю. Пока он подходит, думаю, что у меня может быть не в
порядке. Немного скорость привысил, это было, да. Шоссе то пустое. Рот
уже полон извинений и рука тянется к кошельку.
Подходит страж порядка. Вежливо наклоняется к окну и говорит:
- Ребята, вы из Москвы?
- Да, из Москвы.
- Слушайте, дайте 10 рублей...
Пауза.
Потом до меня доходит. Я достаю 10 рублей и говорю:
- Слушай, ну ты бы, хоть, докопался до чего-нибудь...
Со словами, - А! Сил нет...
Страж берет десятку и бредет к своей машине.
Мой друг, - мда, надо было 20 дать...

«На прививку в первый раз…»
Рассказала знакомая учительница.
Стоит очередь из детей, класс второй-третий. В школьный медкабинет.
Приехали из поликлиники делать прививки. Манту или пирке, или как это
называется (?), а, не важно, царапинка на предплечье, которая потом
краснеет, и ее измеряют спустя пару дней. Ну, всем в детстве делали.
Дети в коридоре веселятся, учительница поддерживает порядок и следит за
очередью: "Ну-ну, Света, это же не больно. Вова, перестань щипать Петю"
и т.д.
Когда подходит очередь Саши, учительница входит вместе с ним и шепотом
объясняет медсестре (или врачу - в кабинете две женщины в белых
халатах), что Сашенька очень боится уколов, прививок, врачей и проч., и
«с ним может сделаться плохо». Успокоенная медработником, что все будет
в порядке, выходит дальше пасти свой ограниченный контингент.
Саша, толстенький и рослый мальчик, закатывает по просьбе медсестры
рукав рубашки. Она сюсюкает привычное: "Бояться не надо, сейчас раз - и
все. Ты же смелый мальчик!?" Саша кивает. Он смелый. Сестра протирает
толстенькую ручку ваткой и в воздухе резко пахнет спиртом. "Не боишься!?"
Саша кивает отрицательно. Он не боится. "Вот видишь, какой ты молодец!"
Саша серьезно кивает. Он молодец! Но когда маленькое блестящее жало
инструмента приближается к руке, глаза у Саши закатываются, он бледнеет
и начинает заваливаться назад. Прививки эти, видимо для экономии времени
и удобства медработников, делаются стоя.
Теряя сознание, в падении он случайно попадает доктору с инструментом
тяжеленьким ботиночком по берцовой кости голой ноги. Знаете ощущение,
да? Цепляет по дороге стул, который с грохотом приземляется рядом. С
криком: "Я же говорила!" вбегает учительница. Втроем с помощью нашатыря
они быстренько приводят ребенка в чувство. Жертв, кроме медсестры, нет.
Наводят порядок и потирают ушибленные места. Решают передвинуть Сашу в
конец очереди, оставить, так сказать, на сладкое.
Когда все дети были оцарапаны, опять настала очередь Саши. На этот раз
медики подошли к проблеме со все серьезностью. Они усадили Сашу на стул,
произнесли все положенные по случаю мантры и приступили. Саша сидел
спокойно, за спиной у него стояла тетя в белом, с приготовленным заранее
нашатырем, сбоку без конца бубня заклинания страховала учительница, а с
фронта, на всякий случай разведя пошире ноги, убирая их с траектории
возможного движения Сашиных ботиночков, наступала сестра с железячкой.
Она уже наклонилась над ребенком, чтоб выполнить свою миссию несмотря
ни на что. Деваться Саше было некуда.
Не тут-то было. Перед тем, как в очередной раз потерять сознание, Саша
брыкнул ногами, оттолкнулся и стал заваливаться вместе со стулом. Не
больше секунды длилось падение. За эту секунду:
- он угодил таки ботиночками в медсестру, но теперь уже двумя и точно в
склоненное к нему лицо
- металлическая перекладина спинки стула под тяжестью ребенка проехала
по ногам второй сестры и придавила ей пальцы ног в босоножках
- вдребезги, звонко и блестяще, разлетелся стеклянный двухэтажный
медицинский столик со всеми находящимися на нем причиндалами
- покачавшись, рухнул на учительницу здоровый прибор для измерения
объема легких, Бог его знает как он называется, но там наверху такой
резервуар с жидкостью. Жидкости оказалось на удивление много, и вся -
на учительнице.
Не пострадал только Саша.
Остальные дети сказали, что в следующий раз Саша будет в очереди первым,
и после него никто никого царапать и колоть уже точно не будет.
Своей маме, пришедшей за ним после уроков и проинформированной всеми
встречными-поперечными о Сашиных подвигах, Саша сказал: "Они говорят,
что я боюсь. А я не боюсь! Оно как-то само так получается."

До Великого Октябрьского Социалистического Переворота, в царской России
тоже были театры. Причем, по свидетельствам периодики того времени,
ничуть не хуже наших, а в некоторых случаях даже несравненно лучше. И
вот однажды один из столичных театров отправился на гастроли в небольшой
уездный городок.

Спектакль был посвящен русскому быту: глухая деревня, дикий девственный
лес, река, поле, крестьяне, нравы и обычаи простой сельской жизни. Была
в этом спектакле такая сцена: под звуки надвигающейся грозы (один из
работников театра гнул за кулисами лист жести) из "леса" на сцену
выходил, переваливаясь, большой бурый медведь. Медведя играл один из
актеров третьего плана - престарелый неудачник, все невезение которого
исходило от его пагубного пристрастия к напиткам гораздо крепче чая. И
вот как раз перед первым выступлением он крепко запил.

Режиссер, спасая премьеру, быстренько отыскал в ближайшей деревушке
мужичка, который "умел ходить медведем", пообещал ему рубль и привез в
город. Спектакль. Зрители. Сыгран первый акт. На деревенского мужичка
напяливают медвежью шкуру и пинком выпихивают на сцену. "Медведь" идет -
натурально, еще натуральнее, чем получалось у актера-забулдыги. Рабочий
за занавесом изогнул жестяной лист, имитируя гром... В этот миг
"медведь", которого о подобном явлении природы просто забыли
предупредить, поднялся на задние лапы и перекрестился. На следующем
выступлении столичной театральной труппы был полный аншлаг.

Валентин (http://www.holmogorov.ru)

Я работаю врачом эндокринологом в одной из городских больниц. Видимо,
не все приходящие на прием люди знают кто такой эндокринолог, а также
цели их посещения бывают весьма своеобразны. Поэтому периодически
высказывания моих больных приводят меня в полный восторг. Не могу не
поделиться:

- Скажите, здесь принимает врач ОХРЕНОЛОГ?
***
- Что вас беспокоит?
- В принципе ничего, просто меня послали...
- Вы, наверное, хотите сказать направили... И какой же врач вас
направил?
- Терапевт. Только не направил, а послал!
***
- (подозрительно) А почему это вы со мной так разговариваете, как будто
я вам заплатил?
***
- (возмущенно) Послушайте, доктор, ваши разговоры о том, что мне нужно
серьезно заняться своим здоровьем, меня не интересуют! Я к вам не для
этого пришла!
- А для чего?
- А вот этого я вам не скажу!!!
***
- Что вас беспокоит?
- Доктор, у меня щитовидка!
- А какие у вас конкретно жалобы?
- Никаких, но мне страшно!
- Чего же вы боитесь?
- Щитовидку!
***
Во время приема в кабинет врывается мужчина и, отчаянно жестикулируя и
волнуясь, просит немедленно принять кого-то... Ничего не понимая, пытаюсь
прервать поток его красноречия первым пришедшим в голову вопросом:
- Подождите, я не понимаю, кого вы простите принять?
- Я же принять прошу же ну меня!
- Вас?
- Меня же ну!
- Хорошо, я вас вызову.
- МОЮ ЖЕНУ!!!
***
- Доктор, я не понимаю, почему мне не нужно принимать йод?
- Потому что ваша щитовидная железа не работает. Она не может
использовать йод. Вам нужно пить уже готовые гормоны. А принимать йод в
вашей ситуации, все равно, что наливать бензин в сломанный автомобиль.
- Не скажите, если бензин не налить, как до сервиса доедешь?
***
- Послушайте, милочка, не надо мне здесь советовать! Я, между прочим,
диабетом болела, когда вы еще не родились!
***
- Что вас беспокоит?
- Даже не знаю как и сказать, но думаю, вы меня понимаете...
- А конкретнее?
- Ну у меня диабет 10 лет и он... ну...
- Понимаю, сначала будем лечить диабет, а потом его.
***
- А еще я пью таблетки от склероза.
- Какие?
- Розовые такие... нет, розовые это от диабета, а от склероза или
беленькие или желтенькие... нет, желтенькие муж пьет... Хотя... знаете,
у меня катаракта, я цвета почти не различаю...

Эта история произошла совсем недавно. Есть у меня друг с замечательной
фамилией - Ржевский Владислав Николаевич. Кстати, живет в Питере
на Ржевке (!). Естественно, для меня и всех друзей он - Поручик.
Звоню я ему как-то по делу днем домой с работы. А надо сказать, что
его жена Света - человек очень компанейский, и у них постоянно полон
дом Светкиных подруг. Ну, я, естественно, как близкий друг семьи,
знаю всех Светкиных подруг по именам. И вот, середина рабочего дня,
я звоню из фирмы Владу домой (вокруг меня, естественно, сотрудники
сидят...):

- Але! Это Светочка?
- Нет, не Светочка!
- А, тогда Верочка?
- Нет, не Верочка!
- Значит, Людочка!
- Нет, не Людочка!
- А, Олечка! Привет!
(и далее мною произносится фраза, которая наповал убивает всех
сотрудников, которые уже с интересом прислушиваются к разговору):
- Ну тогда ПОРУЧИКА К ТЕЛЕФОНУ ПОЗОВИ!!!

После этого фирма полдня работать не могла...

Все имена НЕ ВЫМЫШЛЕННЫЕ !

История эта довольно-таки известная в определенных кругах, но здесь ее
еще вроде бы не было...
Глазго, конвент (конференция) любителей фантастики. В баре стоят двое
наших издатель и переводчик. И вот стоят они, и обсуждают пиво. Причем
если переводчик стоит за черное пиво, то издатель утверждает, что пиво
не должно быть совсем уж темное.
Разговор, естественно, идет по-русски. Бармен прислушивается, видимо
что-то понимает, и наконец решает вступить в беседу:
- Мудак? - спрашивает он у издателя деловым тоном. Тот, естественно
отвечает:
- Сам мудак!
Бармен кивает, и достает с полки пиво ровно такое, какое только что
нахваливал издатель.
А переводчик медленно сползает на пол, потому что он-то, переводчик,
понимает, как звучит это малоприличный диалог с точки зрения бармена:
- Мо дарк? (Более темное?)
- Сам мо дарк! (Частично более темное!)

1976 год. Ночной поезд идет к Владивостоку по болотистой равнине
вдоль китайской границы, редкие огни цепочкой светятся вдоль
Уссури, не спится и немножко жутковато. В купе трое попутчиков
рассказывают то, что обычно незнакомым не расскажешь: здесь все
равно, сойдешь на полустанке и никогда не встретишься больше
с соседями по купе. Художник рассказывает анекдоты про Брежнева,
офицер с заставы про то, сколько стоит какой выстрел: танковая
пушка стреляет хромовыми офицерскими сапогами (говорил он
с досадой), т.е. 70 рублей за выстрел. Долго крепился третий -
местный совхозный рабочий. Его история была такая:
Однажды послали нас на "зеленку" (сенокос) на эти болота. Через
некоторое время выпивка кончилась, меня послали за водкой
в поселок за 25 километров. Еду на тракторе, хмель еще не сошел,
проехал уже больше половины пути. Вдруг чувствую - трактор мой
проваливается в трясину. Еле выскочить успел, а трактор ушел
целиком. Да. Ну дошел я остаток пути, взял чего надо, обратно
на попутке доехал. И вот что интересно: семь лет уже прошло,
а про трактор никто не вспомнил.