Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Ракетчик
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Попал я в чужом городе в больницу. История сама по себе не очень веселая. Зато про друзей. В городе у меня - никого. Друзья звонят, интересуются состоянием. Обещают приехать скопом и по отдельности. Но чего-то не едут. Лежу, тоскую. В палате - один. Кровать у окна. От безделья плету из капельниц всяких чертиков-рыбок. Капельницы крашу зеленкой и йодом. Вдруг откуда ни возьмись - сидит на окне таракан. А нет в больнице тараканов. Чистенькая такая больница. Я ему говорю: "Чего пришел?" Шевелит усами. Молчит. Не боится. Смотрит, как я чертика мастырю. Посмотрел и свалил. На следующий день - еще таракан. "Да сколько ж вас?" - говорю. "А может - говорю, - ты тот же самый?" И - раз! - пометил его зеленкой. И крошки хлебные на окне оставил. И что ты думаешь? Один и тот же таракан. Стал ходить ко мне регулярно. Сядет. Я плету. Он наблюдает. Я ему рассказы рассказываю. Как неудачно все получилось. И как мне плохо. И как я уже отсюда выйти хочу. Таракан внимательный такой, зараза, оказался. Вообщем, сдружились. А с кем еще поговоришь? Я его подкармливаю. И вот, день на третий, как я с тараканом сдружился, во время обхода врач начинает задавать мне всякие вопросы нетрадиционные. Как я сплю, не кружится ли голова, не бывает ли видений, не падал ли в детстве на голову и т.д. А потом медсестра приносит мне направление к психиатру. Подслушала, сучка, под дверью, и врачу доложила. Вот, мол, крыша у пациента течет. Пошел. К психиатру. "Чего - говорю, звал" А тот без обиняков спрашивает: "С кем разговариваешь?" Я говорю - с тараканом. Он долго чего-то думал себе, потом мы договорились, что когда таракан в следующий раз придет, чтоб я его позвал. Ну, я позвал. Посмотрел психиатр на таракана. И говорит: "Надо санобработку делать". Я говорю: "Ты себе санобработку сделай. Гад. Тут и так, кроме таракана, поговорить не с кем. Возьми и нажрись дусту". Ага. Злой я чего-то был. Сказал, что таракана санируют только через мой труп. Док нормальным психом оказался. Бухариком к тому же. Вечером, после работы пришел ко мне с пузырем. Может, типа для профилактики психических заболеваний. Сверхурочно. А, неважно. Посидели мы классно. В смысле - он посидел, а я - лежа. Лежа водку, кстати, пить - есть свои нюансы. Псих говорит: "Таракану налить?" Я запретил. Хрен знает, какова у таракана скорость привыкания к алкоголю. Потом то он зайдет, то я позову. Сиживали. Вот так и помогли мне месяц скоротать. Псих. И таракан. А из друзей за месяц так никто и не приехал ко мне в больницу. Только собирались много. Да, я не в претензии.
Вот кстати про шубу, дефицит и мужской шувинизм. Жена у меня любила, как и все, по телефону потрепаться. 10-20-30 минут. Домой не прозвонишься. Это меня, естественно, раздражало. По причине мужского шовинизма. И по причине того, что треплются как правило с соседкой по площадке. Но борьба успехов не приносила. Пока не случилось следующее… Году в девяносто первом, в период сплошного дефицита и когда все валили из страны, забежал ко мне на работу знакомый. Сваливает. Распродает шмотки. «А твоя жена шубу хотела, как у моей. У тебя двадцать минут. Звони. Да-да, нет-нет» Звоню. Занято. 10 минут. Занято. 15 – занято. Прозвонился я только через сорок минут. Надо знать, как она хотела эту шубу. И как рвала волосы. Она ее хотела так, что года четыре после этого она разговаривая по телефону, смотрела на часы. И не разговаривала больше трех минут. По причине чего растеряла половину подруг. Ах, какое горе! Дефицит исчез. В последнее время замечаю - продолжительность разговоров медленно растет. 5 минут... 10... 15...
В незабываемые события августа девяносто первого, с утреца, узнав, что за ночь в стране власть переменилась, скидавай сапоги и по всем каналам крутили «шоу за столом», созвонились мы с приятелем на тему «Что делать-то? » Решили, что надо выйти на улицу, оглядеться, как и что, встретиться, простимулировать мыслительный процесс и уж тогда принимать какое-то решение. Встретиться решили на Баррикадной. Символично. И в гуще событий. От Баррикадной к Белому дому, как в первомайскую демонстрацию, тек поток народу. Мы тоже влились. Я не буду подробничать. Все слышали, видели и помнят. Потаскали мы вместе со всеми какую-то арматуру с ближайшей стройки. Записались в какие-то списки (казаков, что ли?), подписались под какими-то протестами, подвигали туда-сюда троллейбус. Решили, что пока гражданский долг нами выполнен, надо пожить для себя. И мы пошли на прогулку вокруг Белого дома. Что б оценить масштаб шоу, решили забраться на какую нибудь высоту. Я показал на ближайший жилой дом. Костя возразил, что указанный дом имеет стратегическое значение как для нападающих, так и для обороняющихся. И там наверняка все перекрыто. На поверку дом сиял распахнутыми подъездами. Мы без проблем добрались до чердака и вылезли на крышу. На крыше тусовалось еще человек шесть. В дальнем углу целовалась парочка. Белый дом с кишащими вокруг защитниками был как на ладони. Костя загрустил. У Кости за плечами четыре года Афгана, два срочных и два сверхсрочных. Костя мне авторитетно показал, куда и сколько надо бы установить пулеметов, гранатометов и посадить снайперов, что б всю эту оборону разогнать без единой жертвы с той и другой стороны. И сказал, что все это лажа. И вспомнил, хлопнув себя по лбу, что дома у него сидят две немки, и наверное сходят с ума. Когда он уходил, они еще спали и ни про какой путч ни сном ни духом… И мы рванули к нему в Останкино.
Русским людям после антиалкогольного указа никакая революция не страшна. Другое дело - немцы. Вернее - немки. Две симпатичные, несмотря на то, что немецкие, девки, филологини, изучают русскую литературу. На этой почве и сошлись с Костей. Приезжают пару раз в год, останавливаются у него. Сносно, но с диким акцентом говорят по русски. В совершенстве и без акцента владеют русским матом. Последствия общения с русской литературной элитой. В этот раз они приехали в Россию за неделю до путча.
Когда мы с Костей добрались до дома, немки были вусмерть пьяны. Спустя какое-то время, под угрозой не дать опохмелиться, мы добились от них правды в последовательности событий.
В этот день им надо было к часу дня обязательно быть то ли в банке, то ли в посольстве, то ли еще где. За давностью лет не помню. Да и не важно. Важно, что обязательно надо было Быть. То есть, выйти из дома. Когда они проснулись и привели себя в порядок, Костина мама им ненавязчиво сообщила, что вот, мол, а у нас Рэволюция опять. В Москве танки. Жутко стреляют. Немки не поверили. Пощелкали пультом телевизора. Покрутили приемник. Естественно, что глаза их по мере получения информации становились все больше. Еще бы! Во попали, да? При этом немок революция в России, конечно, здорово напугала. Но еще больше их беспокоило состояние собственного разума. Где никак не могли состыковаться две вещи. Первая. В стране переворот. Это факт. Поскольку не только местное российское ТВ, но и СНН, и другие не менее авторитетные источники, включая шпрехающие на родном немецком, это подтверждали. И танки на улицах. И образованные немки понимали, что переворот в России это не то же, что переворот в какой нибудь банановой республике. Как прокомментировала одна из них: «Ебнет так ебнет! » В немецком аналога не нашлось.
Вторая. Глядя на улицу из окна, в пределах видимости они не обнаруживали никаких изменений от обычного состояния дел. Работали магазины. Спешили по делам прохожие. Не пригнувшись. Не перебежками. Квасили во дворе бухарики. Торговала семечками бабка. И у нее покупали. Не патроны. Не фальшивые документы для побега из страны. Семечки! Все это вместе и не укладывалось у немок в голове. Но они ж немцы. Пунктуальные и обязательные. И надо быть. А для этого надо выйти из дома. «А где Костя? » - спросили они. «А на Баррикады пошел» - очень спокойно ответила им Костина мама. Мама Костю четыре года из Афгана ждала. Немки позвонили туда, где им надо было быть. Нельзя ли перенести? Им сказали: «Приезжайте! » Делать нечего. Собрались они. Вышли из подъезда. И мелкими перебежками двигаются к углу дома. Непрестанно оглядываясь и непроизвольно втягивая головы в плечи. Будто только что половину квартир в этом доме обнесли. А с лавочки во дворе за ними наблюдает местный бомжик Митюха. И выдвигается им наперерез с целью стрельнуть сигаретку. Услышав нерусскую речь, решает блеснуть знанием языка. И нагоняет их сбоку-сзади со словами «Хенде хох! Аусвайс! » Коленки у немок задрожали и подогнулись. Митюха, исчерпав познания в иностранном, перешел на родной. Принимая из дрожащей руки пачку и видя состояние подружек, Митюха нагнал на них еще большего страху. Типа, куда, мол, вас несет. Застрелют вас, а то и еще хуже. Сидели бы дома. Немки говорят: «Нам ошшень нато! » И тут Митюхе приходит в голову замечательная мысль. И он предлагает немкам свои услуги. Проведу, говорит, вас тайными ходами, в полной безопасности, доставилю обратно целыми и невредимыми, и еще буду выступать в роли телохранителя. И всего-то за каких-то паршивых сто долларов. Тут в немках проснулся, заслоняя страх, нормальный немецкий практицизм. И одна из них, Аннет, произносит фразу, выученную с подачи Кости специально для шереметьевских бомбил: «Охуел совсем? Я что, расценок не знаю?! » Проникнувшись уважением к знанию иностранцами нашего фольклора, Митюха сразу падает вдвое. Надо отдать ему должное - ниже он не прогнулся даже после фразы второй немки: «Соси хуй! Мы за такие деньги пешком дойдем! » Сошлись на полтиннике плюс дорога. Митюха быстенько поймал машину. Водила всю дорогу косился на двух расфуфыренных немок в сопровождении бомжа. Причем бомж командовал. «А ну, немчура, вон на том светофоре головы пригните! » или «Хорош шпрехать! По-русски говорите! » Немки огрызались, но слушались. Вообщем, всю дорогу Митюха нагонял на них страху, отрабатывая деньги. По его просьбе на обратном пути водила пару раз провез их мимо танковых колонн с курящими на броне хмурыми ребятами. Вернулись. Немки, рассчитавшись с сопровождающим, уже готовы были нырнуть в подъезд, но Митюха сказал: «Куда?! А отметить возвращение? » И в течение часа двор наблюдал, как возле детской песочницы две иностранки и один отечественный бомж хлещут водку из пластиковых стаканчиков под однообразные тосты Митюхи: «Ну что, буржуи? Страшно вам? Ну, будем! » В результате до квартиры немок дотаскивал тот же Митюха. В этом состоянии мы их и застали. На следующее утро ни свет ни заря в квартире у Кости раздался звонок. На пороге стоял Митюха со словами: «Ну что? Куда едем? » Отгремели канонады. Все утряслось А Митюха еще раза три приходил предлагать свои услуги. Пока у Кости не кончилось терпение и он не спустил его с лестницы.
Еду на днях по Садовнической набережной от Устьинского моста к Балчугу. На набережной и со стороны реки и со стороны домов напарковано машин - не приткнуться. Для проезда остается одна узенькая полоса. Благо движение одностороннее. Передо мной идет ЗИЛ - контейнеровоз. Который возит один такой здоровый контейнер для крупногабаритного мусора. Так вот сейчас он порожний, без контейнера. Только рога эти с цепями сзади торчат. ЗИЛ встает, метров сто не доезжая до светофора. Потыркался туда-сюда. Стоит. Перед ним - никого. Водила ЗИЛа выходит и идет вперед. Я, матерясь, тоже выхожу и иду посмотреть, что там за дела. Дела такие. Слева, на тротуаре вдоль набережной, на свободное место приткнулся шикарный родстер BMW Z4. Причем то ли торопился хозяин, то ли умения не хватило по уму запарковаться, но одним передним колесом он на тротуаре, а его дорогущая задница торчит на узенькой проезжей части. Ну, и легковушки еще тихонечко протискиваются. А ЗИЛу никак. И что обидно - не хватает каких-то пяток сантиметров. Вот теперь представьте картину. Вперед ЗИЛу не проехать, назад не сдать. Потому что за мной уже вся набережная забита. «Жопа! » - сказал я и настроился ждать прихода хозяина шикарной тачки. Дальнейшее показало, что совсем не так были настроены водила ЗИЛа и его напарник. Походив вокруг, поцокав языками на редкую даже по меркам Москвы тачку, они ее качнули на всякий случай. Сигнализация взвыла. Как и следовало ожидать - ноль эмоций. Сзади гудят. Тогда водила ЗИЛа с напарником, оба мужики не субтильной комплекции, коротко посовещавшись, берут этого родстера за задницу с целью передвинуть. Что такое передвинуть тачку? Это оторвать от земли колеса. Оторвать колеса - это выбрать весь свободный ход амортизаторов. А еще этот бордюр тротуарный. То есть высота приличная. Им это удается. Сдвинув тачку, они ее бросают на раз-два. Сзади раздаются аплодисменты. BMW раскачивается и орет дурным голосом. В это время с другой стороны ЗИЛа выскакивает разъяренная фурия и тоже орет дурным голосом. «Вы что делаете? » Глаза у нее размером и выражением - точь в точь фары ее машины. Водила с напарником слегка струхнули. Ну, и понятно. Школьные учительницы у нас на родстерах не ездят. Машина, конечно, средство передвижения. Но Z4, как ни крути - роскошь. Наглость - не только второе счастье, но и средство борьбы с разъяренными фуриями. Водила делает невозмутимое лицо, показывает ей на длинный хвост гудящих машин, на рога своего монстра помоек и говорит, что за нарушение парковки и препятствование движению ее замечательная машина отправляется на штраф-стоянку. Теперь черед владелицы BMW делать смущенное лицо. Она начинает суетится, роется в сумочке, что-то тихо и любезно говорит водиле, водила кивает сначала активно-отрицательно, затем пассивно-положительно. В результате несколько купюр неизвестного достоинства кочуют из сумочки дамы в карман водилы. Ура! Едем дальше! Пока следующий чайник без мозгов и совести не перекроет нам дорогу…
Это даже не история. Так, недоразумение. Есть у нас в офисе девочка - офис-менеджер. Месяца еще не работает. Старательная. Толковая. Из провинции, по-моему. Какая задача у офис-менеджера? Жизнеобеспечение. Командовать уборщицами, курьерами, водителями. Следить, что б в туалетах и копирах бумага не кончалась. Заказывать вовремя эту бумагу и другие всякие нужные вещи на центральном складе. Хозяйство у девочки большое и хлопотное. Офис занимает не одно здание. Девочка старается. Поскольку испытательный срок. А информации новой много. А вся эта «оргтехника»… А все эти «компутеры»… А людей!.. Как бы чего не перепутать. Но предшественница ей передала дела толково. Составили они на пару целую инструкцию - куда, кому, в каких случаях звонить, по какому столу кулачком стучать, по какому поводу слезы лить…
А второй персонаж этого недоразумения как раз «компутерщик». Программист Гена. Хотя нам, дилетантам, какая разница - программист, администратор… Компутерщик, он компутерщик и есть. Лохматый человек с красными глазами в свитере с оттянутым воротом и домашних тапках на босу ногу. Ну, вы знаете… Ой, согрешу!.. Уж сколько писано-какано про это противостояние: «компутерщик» - «опытный пользователь». А и то… У нас ведь как? Человек, видевший компьютер в витрине магазина пишет в резюме - «пользователь» Человек, торжественно получавший от администратора право доступа - «опытный пользователь» Ну и что, что он три дня подряд терял бумажку с паролем? Между нами, он его специально терял. Потому что этот долбаный пароль все равно не допускал его в компутер. Никто ж не объяснил, что надо на англицкий шрифт перейти. А админ и виноват! Должен бы уже влет отличать просто «пользователя» от «опытного пользователя»
Гена, как я уже сказал, программист. Он сидит в своем углу и выполняет две архиважные задачи. Первая и основная - написание очередной версии корпоративной программы. Этим занят его мозг. Целиком и полностью. Потому как сроки поджимают и начальство торопит. Вторая и не менее важная - отвечать по телефону на вопросы «опытных пользователей» Этим заняты его язык и плечо. Мозг в этом не участвует. - Алло, Гена? - Да! - Гена! (далее плачущим голосом) Я полдня текст в Ворде набирала, а он почернел и исче-е-е-з! - Отмените последнее действие. - Это как??? - Видите вверху в третьем сверху ряду два таких значечка - стрелочки полукруглые? - Н-н-у-у-у?!?!?!?!?! - Левую нажмите. - Ой! … (с придыханием) Гена! … (с еще большим придыханием) Ты меня спас!.. Нужен для этого мозг? Абсолютно нет. Кусочек оперативной памяти, где на стреме группа стандартных вопросов-ответов. Вот, кстати, можно до сих пор встретить такую дикость - «компутерщика», раздражающегося от вопросов «опытных пользователей». Большая редкость. Основная-то их масса уже вымерла от прободения язвы. Но Гена не из таких. Флегматичен, корректен, невозмутим, философичен. А и правильно. Здоровье дороже. Главное в этой работе - понять суть проблемы. Потому что с терминологией у «опытных пользователей» тоже как-то … Гм-гм…
Судьба свела их следующим образом. Ане нужно было кое-что выяснить на складе. Звонит она туда. И попадает … Случайно … Случайно ли? Правильно! К Гене. Гена в это время, ковыряя в носу пальцем босой ноги в поисках там очередной ускользающей мысли, снимает трубку… - Алло! - Алло! Здравствуйте. - Здравствуйте - Я по поводу мыла… Я … правильно? … - По поводу «мыла»? Правильно… Что там с «мылом»? На закраинах оперативной памяти Гены уже высветился ряд «вопрос - ответ» с ключевыми словами Емэйл - Аутлук - сообщение - почта не читается - абракадабра - прикрепленный файл и т. д. - Ну, мы получили твердое. А нам надо жидкое мыло… Не найдя в оперативной памяти ответа на столь простой вопрос, Гена бормочет: «Счас, счас, счас, одну минуточку!», быстро додумывает свою программистскую мысль, говорит «Опа-а-аньки!», вынимает палец из носа и подключает дополнительные резервы. - Так! Простите. Отвлекся. Еще раз вопрос можно? Что там с «мылом» - Я говорю: мне прислали твердое. А нужно жидкое. Раньше же всегда жидкое присылали? Это же удобнее? - Жидкое? «Мыло»? Конечно! Гораздо удобнее! - говорит Гена и понимает, что он в этой жизни что-то безвозвратно пропустил. Тогда он решает перевести стрелки. - Вообще-то «мыло» - это больше к администратору… - Ой! А мне Галя (предыдущий офис-менеджер) сказала, что по поводу мыла лучше только с вами… Телефон записала… - Ладно. Раз такое дело… Счас разберемся. Вы в аутлуке работаете? - Я? - слегка опешила Аня - Я в третьем корпусе работаю… В триста шестой… По крайней мере один вопрос для Гены прояснился. Перед ним типичный «опытный пользователь» И еще одна мысль свербила в Генином носу: не шутки ли это дурацкие коллег? Над ним или этой незнакомой девчонкой? Вот так попадешь впросак, - долго будешь посмешищем. Поэтому Гена осторожненько спросил. - А твердое-то «мыло» вас чем не устраивает? - Ой, вы знаете… Твердое мыло утаскивают… Может, уборщицы? … И тут Гену начало клинить. Вместо душистого моющего средства он представил уборщицу, которая рано поутру взламывает пароли и таскает чужую почту… Гена сказал «Секундочку…», нажал клавишу «Флэш» и громко шесть раз подряд произнес магическую тантру «Ебанарот! Ебанамат! » После чего отжал «Флэш» и тем же любезным голосом предложил: - Знаете, я наверное лучше к вам подойду. (Гена сидит в том же третьем корпусе) - Ой, ну что вы! (Аня на складе еще не была, но знала по маршрутным листам водителей, что до него восемнадцать километров) Я вам лучше это мыло сейчас отправлю. - Отлично! - обрадовался Гена и уже приготовился к приему почты, когда Аня добавила: - Курьером … Или водителем… Вот тут Гена и завис капитально. Поскольку кнопки «Сброс» у него не было, он замотал головой, поджал голые ноги в кресло и быстро-быстро, как мужик из рекламы, срок действия костюма которого истекает через три секунды, забормотал - Н-и… Н… Ни… Нинадо!!! Ку-ку-ку-рь-ером!
Конечно, все быстренько выяснилось. Но вы думаете, Гена смеялся? Совсем нет. Гена пошел к своему Большому Компутерному Шефу и попросил, чтоб с него сняли почетную обязанность штатного консультанта «опытных пользователей» Начальство заглянуло Гене в глаза и просьбу удовлетворило.
А у меня есть такое подозрение, что между Геной и Аней после этого завязался служебный романчик. Да и больно хорошо. Дело молодое…
Старый анекдот в тему. Женщина заходит в кабинет врача. Там двое мужиков. Раздели ее, обсмотрели, общупали... Говорят: "Ну, это вам к врачу надо..." "А вы кто???!!!" "Дык! Красим мы тут..."
В период полного безвременья, году в девяносто четвертом, когда по основному месту работы денег практически не платили, предложил мне дружок подработать в отделочной бригаде. Взяли подряд на косметический ремонт районной прокуратуры. Что за район и что за город - я промолчу. Но тако-о-ого бардака я даже не предполагал. Прокуратура располагалась в жилом доме, занимая первый этаж - четыре обычных квартиры - в одном из подъездов. Так что работа мало чем отличалась от обычного домашнего косметического ремонта. Следаки - в основном молодые ребята и девчонки - освобождали нам квартиры по очереди. Даже мебель не выносили - двигали из угла в угол. В наспех освобожденных помещениях тут и там валялись папки со старыми делами. Но больше всего поражало количество валяющихся беспризорно вещдоков с бирками. Ножи, топоры, стартовый пистолет, затвор от винтовки, пакетики, конвертики… Когда мы обратили на это внимание одного из следаков, он повел нас в соседнюю квартиру, где переоборудованный под кладовку совмещенный санузел был под потолок завален таким же барахлом. По отработанным делам, - объяснил следак, вещдоки должны вывозить и уничтожать со временем. Но никому это на… не нужно. Работали мы вчетвером. Было весело и ненапряжно. Никто не стоял над душой. То и дело к нам вламывались посетители прокуратуры. В зависимости от контингента мы или посылали их по адресу, или говорили что-нибудь типа, что прокуратура переехала, а здесь теперь будет дом терпимости. Один мужик, помню, спросил: а какая, мол, разница? Примерно с часу до трех прокуратура вымирала, сотрудники расходились на обед. Ну и мы, переодевшись в цивильное, шли в ближайший гастроном, брали бутылочку (не ради пьянства, что такое поллитра на четверых мужиков?) и садились обедать. Не чем Бог послал, а что собрали жены. Вот в один из таких моментов и вломилась к нам растрепанная и зареванная женщина лет сорока примерно с криком: «Да в конце то концов, кто нибудь найдет управу на этого изверга!? » Увидев некоторое несоответствие в обстановке, накрытый стол и четверых жующих мужиков, женщина слегка охолонула. А мы сидели, разинув набитые рты. Первым пришел в себя Ефимыч. Самый старший из нас, выполнявший роль негласного бригадира, отставной военный, закончивший службу в звании полковника, не помню каких родов войск. Мужик до ужаса представительный. Если не в спецовке, то без костюма и галстука я его не видел. Ефимыч женщину усадил, сказал: «Вы успокойтесь. Выпейте вот» И налил ей полстакана водки. Говорил Ефимыч всегда веско. Женщина водку махнула и сидела с круглыми глазами, совсем уж обалдев от такого приема в прокуратуре. А Ефимыч говорит: «Вы не обращайте внимания. У нас, видите, ремонт небольшой. Рассказывайте» И женщина сквозь слезы рассказала обычную историю. Пьет. Бьет. Не работает. Деньги отнимает. Жаловалась в милицию. Бесполезно. Участковый ничего сделать не может. Дети плачут. Их тоже лупит. А сегодня грозился убить. Побежала к вам. Что делать? «Что делать? - говорит Ефимыч. Пишите заявление. Сейчас я вам бумагу дам, ручку. А там следователь, кому поручат, будет разбираться» И в это время в подъезде раздается топот и крик пьяный: «Где эта сука? В прокуратуру на меня жаловаться? Я те покажу…» И вваливается крендель. Обычный синяк. Руки в наколках. За спиной ходки три по мелочи. По зоне таких мужики бушлатом гоняют. А тут - герой. Статьи на него нет. УК он лучше прокурора знает. И буреет от безнаказанности. И портит жизнь окружающим по мелочи. А ближним от него житья нет. История и персонаж, действительно, обычные. С ходу, не обращая внимания на нас, наезжает на тетку: «А ну-ка, пошла домой, курва! Я те покажу! …» Ефимыч встал меж ними, говорит: «Гражданин, вы успокойтесь, присядьте, сейчас мы с вами побеседуем» Мы тоже напряглись. Тот орет: «Не о чем мне с вами беседовать! » Но на стул сел. Развалясь, нога на ногу, пальцы демонстрирует. Тетка в углу жмется. Ефимыч ей говорит: «Вы домой сейчас идите, а мы с супругом вашим побеседуем» Тетка бочком-бочком, и выскользнула в дверь. Ефимыч садится за стол напротив кренделя и начинает воспитательную беседу. Говорит уважительно. Что ж, мол, вы, гражданин, ведете себя так? Жену бьете? Не работаете? Нехорошо это. Не по мужски. Тот только ухмыляется фиксато. «Ты, - говорит, начальник, кончай меня лечить. Или говори конкретно, какие ко мне претензии, или я пошел. Только нету у вас на меня статьи» И вообще, пошли вы, типа, на… Послать Ефимыча - это надо быть полным отморозком. Ефимыч говорит: «Статьи действительно нет. Поэтому мы для начала ограничимся профилактическими мерами» Потом встает, снимает пиджак, вешает аккуратно, и сменив любезный тон на свой обычный, командует: «Штаны снять! » «Ч-ч-его-о-о!??? » - обалдел крендель. «Штаны, говорю, снимай! » говорит Ефимыч и достает со шкафа собачий поводок, тоже вещдок с биркой. То ли душили им кого, то ли нашли на месте преступления. Короткий, кожаный, жесткий, плетеный косичкой. Хороший поводок. И нам кивает, а нас уже просить не надо - так достал этот персонаж. Помогли ему штаны снять, перегнули через стол. Ефимыч говорит официально: «Внимание! Гражданин Похуймнекактвояфамилия. За регулярные издевательства над женой приговариваетесь к порке» И давай его по голой жопе поводком охаживать. Тот, конечно, не молчал. Орал сначала «Да вы что, охуели!?», «Права не имеете!», вертелся и вырывался. Но куда там. Потом просто выл. Когда Ефимыч запыхался и рубашка под мышками потемнела, спросил: «Ну, молодой человек? Прониклись? » Услышав в ответ: «Суки рваные! » передал поводок Сереге со словами: «Сережа, продолжай» Первый, и дай Бог последний раз я с таким удовольствием участвовал в коллективной экзекуции. Экзекуцию прекратили, когда пассажир натурально заплакал. Вместо крутого, как вареные яйца кренделя плакал обычный мелкий шкодник со спущенными штанами. И доканала его видимо не сама порка, а непонимание сути происходящего. Ну, то, что в ментовке бьют, это понятно. Но чтоб в прокуратуре пороли? Это было выше его понимания. Когда клиент, шмыгая носом, с горем пополам надел штаны, Ефимыч произнес прощальную проникновенную речь. Держа его за воротник и глядя в глаза, сказал: «Я тебя, гнида, если не успокоишься, каждый день буду сюда приводить и пороть. Срать стоя будешь. Тебе турьма раем покажется» И отпустил. И все. Пришлось нам, правда, взять в этот день еще бутылочку антидепрессанта. А, нет! Не все. На другой день, или через день заглянул к нам прокурор. Мы как раз линолеум достилали. Посмотрел, заценил. «Не слишком ли темный линолеум? » говорит. Ефимыч ему отвечает, мол куда светлее? У вас посетители, не будете же каждые пять минут подтирать. «Да, да…» - говорит как-то рассеянно прокурор. «Вы профессионалы, вам виднее» Потом вскинулся как-то, будто чего вспомнил: «Тогда и вы уж, пожалуйста, в правосудие не лезьте. А то, бегает, понимаешь, какой-то кадр по всему городу, демонстрирует всем голую жопу, и говорит, что это его в прокуратуре отхерачили! Смех просто… Но хулиганить вроде перестал…» И пошел себе…
Первый мой трудовой опыт состоялся лет в четырнадцать. На летних каникулах, между восьмым и девятым классами. Захотелось заработать денег, почувствовать самостоятельность. Работу я нашел быстро. В каком-то СМУ требовались хлопцы на погрузку кирпича в машины. Я согласился. А чего? Работа как работа. Ума и опыта особого не надо. Кирпич, сваленный в кучи с платформ на грузовой станции надо было кидать в подходившие время от времени ЗИЛы-самосвалы. Машин пять-шесть в день. Тяжелая, конечно, работа. Не все было строго в то время. Я сейчас пацана своего газеты не могу устроить разносить из-за возрастного ценза. А тогда… Работало нас четыре пацана одного примерно возраста. По-первости поныла спина, потом втянулся. Работали мы аккордно, два месяца. Заплатить нам обещали за весь срок сразу. И неплохие, кстати, по тем временам деньги. И заплатили… Об этом и история. День официальной выплаты зарплаты я пропустил. Не помню, приболел, что ли? Неважно. Пришел через день в контору этого СМУ, в бухгалтерию. Посмотрела тетечка в ведомость, потом заглянула в сейф, и говорит, что денег - нет. Все выдали. Приходи теперь через две недели. Так мне обидно стало! Чуть не заплакал. Представляете? Пришел за первой в своей жизни зарплатой - и такой облом. Все это видимо так явно отразилось на моем лице, что тетечка опять полезла в сейф, опять посмотрела ведомость, бумаги какие-то и говорит, что в принципе сумму эту она набрать может, но только мелочью. Осветившая мое лицо надежда заставила тетку вздохнуть и она начала доставать из сейфа банковские упаковки с монетами и ссыпать их, пересчитывая… «Куда же тебе их ссыпать-то? » Нашла на шкафу коробку из под конфет. Денег около четырехсот рублей. Мелочью. Всякого разного достоинства. От копейки и выше. Надо отдать ей должное - помаялась она со мной, пересчитывая мелочь, изрядно. Напоследок дала добрый совет. Что б мне не тащить домой эту груду металла, зайди, мол, в ближайший магазин, они у тебя мелочь с удовольствием поменяют. С радостным лицом и тяжеленной коробкой, вприпрыжку, прусь в ближайший магазин. Подхожу к кассе, говорю, типа, мелочь не возьмете? Отчего ж не взять, говорит кассирша. Очень даже нужна. Я перед ней коробку - бух! Открываю… Ого! - говорит кассирша. Откуда ж это у тебя? Зарплату, говорю, выдали. Ага, ага, - говорит кассирша, сейчас я у заведующей узнаю, можем ли мы столько поменять. И слиняла. С коробкой вместе. Пять минут нет, десять Минут через пятнадцать подъезжают менты, берут меня, коробку, в машину, и в отделение. Там дяденька мент начинает меня с ходу колоть: где мы бомбили автоматы, кто подельники, кто руководит нашей бандой и так далее. Версию о зарплате, говорит, будешь в камере на малолетке рассказывать. Запугал по полной программе. Лирически-ностальгическое отступление. Правда, в те времена периодически возникали слухи о каких-то шайках молодежи, бомбящих всякие автоматы. А какие, кстати, автоматы-то были? Метро, понятно - пятак. Телефон-автомат - двушка. Камеры хранения - пятнашка. Еще пятнашка - междугородний телефон. «Паслэдний вот закончился пятнадчик… Прывет, Вано! Я сылно устаю! » - пел как раз в то время Саша Новиков. Газировка - копейка без сиропа и трешка с сиропом. Газеты - двушка, по-моему. Не помню, были ли какие автоматы на десятик? Помню, что в автобусно-троллейбусные кассы можно было бросать все, что угодно. Попал я, видимо, под очередную волну борьбы с бомбилами автоматов. Довел меня мент до слез. Слушать ничего не хочет. Ты бы, говорит, хоть придумал чего поправдоподобнее. Ну, что копилку разбил. Я б и то не поверил. Четыреста рублей почти. Откуда? Какая зарплата? Да у меня знаешь сколько зарплата? Мне три месяца за эти деньги работать. Слава Богу, появился какой-то вменяемый начальник. Чего ты, говорит он менту, мозги ебешь? Ищи телефон этого СМУ, звони, узнавай.. Подтвердится - отпускай пацана. Нет - вызывай родителей и послушаем, чего он еще споет. Слава Богу, нашелся телефон. И тетка из бухгалтерии оказалась на месте. Огорчению мента не было предела. Можно было для красного словца написать, что в качестве компенсации менты отвезли меня домой, помогли поменять по дороге деньги… Такой хэппи энд… Не было ничего такого. Вышвырнули из ментовки, хорошо хоть деньги вернули. А я и так после всего счастлив был. Побежал прямиком домой. Вот такими были мой первый трудовой опыт, первая зарплата, и первое знакомство с нашими правоохренительными органами. Деньги потом мать обменяла у знакомой продавщицы. Потратил я их с умом. Попросил отца добавить и купил свой первый мотоцикл. Фирмы «Минск». Зверь - машина! Недолго же я, блин, на нем покатался… Но это, как говорится, совсем другая история.
Есть у нас в пригороде лесопарковая зона на берегу реки, где в выходные (да и в будни) любят отдыхать горожане. Шашлычки, искупаться, туда-сюда. Поэтому в хорошую погоду на берегу в редком березняке как грибы-поганки после дождя вырастают всякие компании. Шумные и не очень. На машинах, с детьми, собаками, тещами, мангалами… Или просто мОлодежь пива попить. Поскольку городок небольшой, что называется «все всех знают», знакомых можно встретить всегда. Хотя бы в лицо. И иногда после некоторого времени разрозненные компании превращаются в массовые гулянья. С совместными песнями, танцами, легкими телесными повреждениями… Ну вот. А тут гуляли неподалеку друг от друга две компании. Выпили, ес-но. И там и там оказались общие знакомые. Трали-вали, «а пойдемте к нам», «а у нас день рожденья», «а у нас Мишка разводится…» И там и там было по собаке. Возле одной компании совершенно бесхозно болтался стафордшир, выпрашивая и подворовывая со стола всякие вкусняшки. Другая компания привязала к березе свирепого вида огромного кавказца. Когда компании приняли решение об объединении, встал вопрос собак. Подерутся. Кто-то неблагоразумно сказал что-то типа, ну, подерутся и подерутся, на то они и собаки. Подерутся и перестанут. Кто сказал фразу: «Кавказец же его сожрет! » - не установлено. Но с нее, по-видимому, все и началось. Хозяин стафорда усмехнулся, типа, это как сказать. Слово за слово, пьяные неумные люди решили собак стравить и посмотреть, что получится. Естественно, каждый из хозяев был уверен в превосходстве своего питомца, хотя о бойцовых качествах собственных собак и тот и другой знали только понаслышке. Редкие женские пацифистские возражения были задавлены в зародыше. Решили зрелище устроить подальше от людских глаз, на дальней поляне. Выдвинулись туда двумя группами поддержки с лидерами-собаковладельцами во главе. Адреналин в предвкушении зрелища смешивался в крови с водкой. Как чего делается - никто не знал. Как потом разнимать собак - никто не подумал. Просто спустили с поводков в центре поляны - и все. Собаки сошлись в преддверии смертельной схватки… Понюхались… Чего-то побубнили друг другу… Разошлись на метр… Флегматичный кавказец поднял лапу, метя территорию… Жизнерадостный хамоватый стафф стрельнул струей в ту же точку… И все. Кавказец уже радостно валялся в траве, пользуясь временной свободой от поводка. Стафф вернулся к хозяину. Кто-то нервно хихикнул. Кто-то сказал: «Конечно, что им делить? Ни суки, ни жратвы» Хозяева начали активно подталкивать собак. Но все эти «Ату», «Фас», «Взять его» и т.д. не проканали. Собаки оказались явно умнее своих хозяев. Не скажу - воспитанней. Хорошо. Нужен предмет спора. Кто-то оперативно приволок от стола кусок мяса. Собак опять поставили друг против друга, держа за ошейники. Посередине между ними бросили кусок мяса. Отпустили… Отскочили… Чего произошло - никто не понял. Кавказец сделал какое-то втягивающее движение и звук «Чп-п-ок! » Все! Очевидцы утверждали, что к мясу он не приближался. Можно было тереть глаза и щипать себя за ухо - мяса не было! Дернувшийся было стафф недоуменно понюхал траву, где только что лежал шмат, и сделал выражение морды, будто его это мясо ни разу не интересовало. Типа: «Да ладно, братан. Я себе еще со стола натаскаю» Кавказец сытно отрыгнул и поднял на окружающих грустные глаза - не захотят ли они еще поэкспериментировать с чем нибудь вкусным? Желающих не было. Кавказец пошлепал губами и поплелся поближе к столу. Все бы на этом и закончилось. Но огорченный отсутствием обещанного зрелища народ стал подтрунивать над собачниками. А те огрызаться и кивать друг на друга. Слово за слово - завязалась между ними словесная перепалка. Потом у кого-то из них не хватило словесных аргументов в защиту своего питомца. В ход пошли руки… Месили собачники друг друга, в отличие от собак, активно и со всей дури. Группы поддержки болели и мешкали: то ли ввязаться в драку, то ли броситься разнимать? Обе собаки радостно прыгали вокруг дерущихся. Наконец дерущихся разняли. Кровь из носа, подбитый глаз и другие многочисленные, но мелкие повреждения стали результатом этого спора: чья собака круче? Так что, как видите, и у нас в провинции проводятся иногда собачьи бои. Наиболее гуманный их вариант.
Про деда своего я, к сожалению, мало что помню и знаю. Так, общие факты биографии. И несколько историй. В первую мировую деда мобилизовали. Воевал в кавалерии. Вся жизнь у него с лошадьми связана. Дезертировал. Я так понимаю, смута в войсках тому виной. Потому что дед был не робкого десятка и Георгиевским кавалером к тому времени. Прятался от жандармов в русской печке. То отдельная история. Потом революция, гражданская. Воевал у Щорса ординарцем одно время. Потом крестьянствовал и заведовал чем-то типа конефермы. В Отечественную практически с первых дней на фронте. Вместе со своими лошадьми. В сорок третьем пришла похоронка. Бабка поубивалась, а четверых сыновей надо было доводить до ума. Пятый, старший, уже воевал. В сорок пятом, в начале весны, пришла еще одна похоронка на деда. Решили, что ошибка. Но на всякий случай еще раз отплакали. А в сорок шестом вернулся сам. С Германии, с оккупационных войск. Привез патефон. Радовался, что не попал на Дальний Восток. И что бабка его дождалась несмотря на две похоронки. Похоронки по пьянке торжественно спалил на костре во дворе дома. Устроив общедеревенское шоу. С песнями и плясками. Жаль. Награды свои, ордена, медали, держал (сказать «хранил» язык не поворачивается) в деревянном ящике в мастерской. Вперемежку, и царские, и советские. Давал внукам поиграться с «цацками». Без пиетета, вообщем, относился. Бабка следила, чтоб ничего не растеряли. А, все равно, половину похерили. Награды своего погибшего фронтового друга хранил отдельно, на бархатной подушечке, в комоде. Внукам даже заикаться про них не велено было. По праздникам, выпив, доставал, показывал, в руки не давал. Был у него перед тем дружком должок. Должен он был, по их взаимному уговору, в случае смерти разыскать и удочерить его ребенка. Очень его этот долг тяготил. Разыскать в то время по детдомам осиротевшего ребенка… Разыскал. И удочерил. И вырастил. То тоже отдельная история. О том, что тетка моя любимая, несмотря на отчество, мне по крови совсем не родная, я узнал, уже будучи взрослым. После войны опять стал заниматься своими лошадьми. Потом, уже на пенсии, все равно работал конюхом. Не мог без лошадей. Как рассказывают, с лошадьми и про лошадей говорил намного больше, чем с людьми и про людей. Ну и вот история. Была у него в конюшне кобыла. В хозяйстве бесполезная совершенно. Своенравная, необъезженная, неуправляемая, цыганских, что ли, кровей. Ни пустить на колбасу, ни продать дед ее почему-то не давал. Авторитет его в конюшнях, несмотря на должность конюха, был непререкаем. Кобылка забеременела и ожеребилась. Жеребенок обещал быть добрым конем. Повел их дед как-то вечером купать на реку. Кобылу и жеребенка. Привязал жеребенка на берегу - искупал кобылу. Потом привязал кобылу и повел жеребенка. Не знаю, почему не вместе. Прожил дед всю жизнь на реке, а плавать так и не научился. И реки форсировал, держась за коня. А тут жеребенок малой. То ли в яму дед попал, то ли что. Стал тонуть. Ухватился за жеребенка. А тот и сам уже из последних сил ноздрями пузыри пускает. Сносит их к середине. Сам бы утонул и жеребенка утопил. Кричи - не кричи, если близко никого нет. Как кобыла справилась с коновязью? Как-то справилась. Бросилась в реку. Стала выталкивать их к берегу. Вытолкала. Километра за два ниже по течению. Дед, хоть и был практически без сознания, так в жеребенка вцепился, что долго потом не мог руку разжать. Свело. Говорил, что когда пришел в себя, долго боялся открыть глаза, ожидая увидеть архангела Гавриила. Когда открыл, - увидел склоненную лошадиную морду. А народ, кто слышал крики с реки о помощи и побежал туда, уже доложили бабке, что дед утонул. Одежду с берега принесли. В очередной раз скончался, короче. Пока его часа через три не привезла на себе необъезженная (!) кобыла. Еле живого. В трусах. Но веселого. После этого что бы кто-то словом, или, упаси Бог, делом, обидел кобылу… Лучшее стойло, лучшее зерно, сахар с руки… Они и умерли с дедом, говорят, чуть ли не в один день. По крайней мере, если и разминулись, то немного.
Наступает золотая пора листопада и уборки урожая. Вспомнилась в связи с этим десятилетней примерно давности история. Как-то в это же примерно время года взял я отпуск и отмокал на даче. Ходил на рыбалку, за грибами, а когда погоды нет - читал старые журналы, греясь у печки. Народ на дачных участках кропотливо собирал и закатывал в банки все, что уродила скудная земля, и довольно активно в ней ковырялся. Как водится, пошли слухи о фактах воровства урожая. Якобы то там, то тут на дальних участках обнаруживались следы подрытой картошки. Сам я земледелием не занимался, и своровать на моем огороде можно было только старый забор. А псина, коротавшая со мной отпуск, размерами и воспитанием обеспечивала спокойствием и уверенностью в незыблемости границ не только меня, но и владельцев восьми близлежащих участков. Тем не менее на доске объявлений при въезде в садовое товарищество появился график ночных дежурств. Собрать деньги и нанять сторожей на время уборки либо никому не пришло в голову, либо задушила жаба. В каждую ночь, как гласил график, выходили на охрану рубежей представители от двух участков. Да, оговорюсь, что в обязанности дежурных входила не охрана дачных территорий (здесь-то как раз был свой штатный сторож дядя Саша, который неплохо справлялся), а картофельных участков, расположенных единым полем за забором садового товарищества. Каждый имел на этом поле дополнительные четыре сотки. Я свои давно и навсегда отдал в безвозмездное пользование соседу. Сами понимаете, что игнорируя земледелие, я довольно отстраненно относился к заботам огородников, обсуждениям урожая и цен на удобрения, прогнозам погоды и воровства. И хотя на мою долю так же приходилось три или четыре ночных дежурства за сезон, в компании с бабой Маней, живущей через три дома, первое я, по-видимому, спокойно проспал. Просто забыл. И тогда ко мне пожаловал председатель садового товарищества товарищ Безухов. Шустрый и деятельный мужичок, он своей энергией и стараниями приносил бесспорную и немалую пользу коллективу садоводов. Не забывая, впрочем, и про себя. Хлопнув с ходу предложенный стаканчик, он сразу обозначил цель визита и произнес обличительный монолог, возразить на который мне было много чего, но я не стал. Суть монолога сводилась к тому, что я, такой-сякой, не только игнорирую возделывание своего участка, но и отказываюсь охранять чужие. И моя напарница по ночному дежурству, баба Маня, бдила всю ночь одна. И страху натерпелась лютого. И какие-то подонки-негодяи напугали ее жутко, чуть не доведя до инфаркта. И если я и дальше не буду вникать в нужды коллектива, мне перекроют воду и отключат лектричество. О том, что за воду, электроэнергию и другие условия я исправно плачу, мы оба скромно умолчали. Как и о том, что дачка моя, включая колодец и электрогенератор Yamaha, которым товарищ Безухов в свое время восхищался и не раз одалживал, полностью автономна. Ну что мне, в самом деле, трудно пару раз «выйти ночью в поле с конем», в смысле - с псом? Да ради Бога! Тем не менее накануне моего очередного дежурства товарищ Безухов не поленился и зашел напомнить. Хлопнул традиционный стаканчик, похвалил, боязливо косясь, пса, равнодушно изучающего его из угла и сказал, что с такой охраной он бы и сам хоть каждую ночь ходил сторожить. Вечером, когда стало смеркаться, я сходил к бабе Мане и сказал, чтоб она берегла здоровье и спокойно ложилась спать. Извинился за прошлый раз. Потом оделся потеплей и потемней, взял фонарь, пса, и вышел в ночь. Первый обход территории никаких результатов не дал. Пес гонял ежиков, которые тоже готовились к зиме. Встретил на обратном пути дядю Сашу, который сказал, что видимо прошлой ночью кто-то пытался таки осуществить налет, но был им вспугнут. Вообщем, наказал, чтоб я бдил. Следующий обход я начал около двух. Осенняя темная ночь - хоть глаз коли. Подходя к картофельным участкам я погасил фонарь, подождал, пока привыкнут глаза, и присел на краю поля, пытаясь хоть на фоне неба что-то рассмотреть. И увидел! Метрах в пятидесяти от меня, на другом краю, копошился какой-то силуэт. Во как! Я взял пса на поводок, и мы с ним тихонечко, по борозде, не зажигая света, пошли в ту сторону. Пес почуял человека и уверенно тянул меня в нужном направлении. А я уже видел себя купающимся в лучах славы. И свою мужественную фотографию на доске дачных объявлений с крупной надписью: «Они защищают наш урожай» Когда до человека, по моим подсчетам, оставалось совсем немного, я отстегнул карабин, взял пса за ошейник и включил фонарь. Наше приближение, как оказалось, не осталось незамеченным. Человек с лопатой в свете фонаря стремительно, насколько позволяла темнота, удалялся. А прямо у моих ног чернели разрытые картофельные борозды. Вырытая картошка валялась там и тут. Ничего собрать злоумышленник видимо не успел. То, что это злоумышленник, сомнений не вызывало. Крик «А ну-ка стой!!! » никакого эффекта не произвел. Мне бы и успокоиться. Вспугнул вора - и ладно. Но то ли жажда славы застила мне глаза, то ли высокая вероятность возвращения грабителя за добычей, то ли азарт…, а скорей всего и то и другое и третье. Вообщем, я отпустил ошейник и скомандовал псу задержание. Ни за пса, ни за мужика с лопатой я особливо не переживал - в годы молодые этот пес классно работал именно против холодного оружия. Пес по лучу фонаря прыжков в пять мужика настиг, а шестым уронил его лицом вниз и встал на спину, скаля клыки в районе шеи. Мужику я сочувствовал. Горячее дыхание и слюна с клыков на голой шее производят поразительный эффект. Проверено на себе. Я подошел, поднял лопату, отозвал пса и говорю: «Ну, вставай, голубчик! » Свечу фонарем. Поднимается… ешкин кот! … председатель садового товарищества товарищ Безухов! Минута молчания! Челюсть у меня наверняка отвисла. А товарищ Безухов колени на штанах отряхнул, зло глядя на собаку, и говорит: «Ты что же это, сукин сын, живых людей собакой травишь? » А штаны у товарища Безухова спереди подозрительно мокрые и пованивает от него конкретно. Представляете, как я обалдел? И сказать чего - не знаю. А он проорался, поуспокоился, говорит: «Ну и страху вы на меня нагнали! Думал - все! Не успеешь - сожреть! » Потом еще успокоился и даже расхрабрился. Погрозил псу: «Вот дал бы я тебе по башке лопатой! … Чего тогда? » О том, что вспомни он про лопату, и одними обосранными штанами он бы не отделался, я промолчал. Потом спросил, что ж он сразу не откликнулся, что свой? «Да вишь, больно не хотелось мне раскрывать свой секрет. Я ж не думал, что у тебя собака така ученая» Председателев секрет заключался в том, что он через ночь и каждую ночь ходил на картофельные участки и подрывал пару гряд, имитируя грабеж. Чтоб народ не терял бдительности. «Дежурить, вишь, никто не хочет. А ну как в самом деле поворуют картошку? Все шишки на председателя. Не обеспечил охрану. Вот и приходится таким образом повышать сознательность» Ай да председатель! Рыцарь без страха и упрека. Жертвуя сном и рискуя получить по башке от своих же сторожей… Что, вообщем, в итоге и получилось. Хотя, с другой стороны, бабу Маню чуть до инфаркта не довел - тоже он? Проводив председателя до дома и дав клятву, что ни одна живая душа о нашем секрете не узнает, я пошел спать. История имела продолжение. Через несколько дней в местной районной газете, в разделе криминальной хроники появилась заметка о том, что в садовом товариществе таком-то отважным дачником таким-то (моя фамилия) при помощи собаки был пойман похититель. Похититель, заканчивалась статья, отделался легким испугом. «Обделался» легким испугом - так было бы вернее. Как уж товарищ Безухов протащил эту заметку - не знаю. Но - молодец. Использовал все средства агитации и пропаганды для сохранности подведомственного урожая. И против истины не погрешил. И мы с псом чуть-чуть покупались в лучах славы. А случаев воровства, кстати, так за весь сезон и не было.
Технология воровства шапок в общественных уборных у сидящих на толчке в кабинке пришла, мне кажется, из армии. Для тех, кто уж совсем не знаком с этой технологией, поясню. В общественном сортире, чаще всего на вокзале, прогуливается вдоль кабинок злоумышленник, заглядывая поверх дверок, якобы выискивая свободную. На самом деле он, как в супермаркете, знакомится с представленным ассортиментом головных уборов. Улучив момент протягивает клешню, срывает шапку и быстро удаляется. Хотя может и не спешить. Жертва реагирует конечно бурно, но вяло. По причине спущенности штанов. В армии всплеск воровства шапок (пилоток, фуражек – зависит от сезона) приходится на приближение дембеля (потребность в обновлении гардероба) и прибытие в часть молодых бойцов (читай – комплектов нового обмундирования) Конечно, дедушка дембель может просто подойти к молодому солдату и предложить махнуться необходимой частью гардероба. И боец с радостью это сделает. Дедушке ехать домой, а ему какая разница в чем кантоваться? Возникает одно «но». Если к бойцу подойдет офицер (замполит, например), и поинтересуется, кто ему устроил такой замечательный гешефт – списанную пидерку вместо новенькой шапки – солдат дембеля сдаст и будет прав. Не зря в армии бытует пословица: «Меня не интересует, где ты это возьмешь. Хоть у меня своруй, но, чтобы я не знал» Поэтому гешефт проще произвести в туалете. За закрытыми, так сказать, дверями. Что бы и молодой солдат мог не поступаясь совестью, а честно глядя в глаза офицеру, сказать: «Спиздили!» Может, я и зря все это говорю. Кто служил – тому объяснять ничего не надо. А кто с армией не знаком, могут счесть это клеветой на наши доблестные вооруженные силы. Но что делать, если армия – это отражение государства? А государство наше – отражение жопы в луже в дождливый день? В оправдание надо конечно сказать, что случаи эти не часты, не повсеместны, и борьба с ними ведется. В нашем отдельно взятом войсковом подразделении, во время очередного всплеска воровства обмундирования у молодых бойцов, ответственным по борьбе был назначен замполит капитан Волнистый. Для поколения next объясняю, что замполит – это офицер, ответственный за идеологическую подготовку бойцов. Для господ, давно живущих за рубежом – капеллан. Имея такую фамилию, он просто не мог не иметь кличку Попугайчик. Росту был крайне маленького, сутул, руки сложены обычно за спиной, а подбородок задран кверху. Ярый борец с неуставными взаимоотношениями, то есть с дедовщиной. Любимая реплика: «Не моги обидеть молодого солдата!» Любимый метод борьбы: во время завтрака, когда бойцы, которым осталось меньше ста дней до приказа, по давней традиции отдают свою порцию масла молодым, застать их за этим неприличным занятием и заставить масло публично съесть. Нет большего бесчестья для дембеля. И большего облома для молодого, который на это масло уже оттопырил губу. Поэтому любили Попугайчика все. Несмотря на усиленную идеологическую обработку дембелей и недавно прибывшего молодого пополнения уже через неделю диффузия обмундирования достигла своего беспредела. Участились случаи воровства шапок в туалете. Нужна была показательная поимка и порка преступника. И тогда… Тогда Попугайчик предпринял беспрецедентный шаг. Он решил использовать себя в качестве наживки. Или живца? Вообщем, подсадной утки. Достать старое солдатское хэбэ и накинуть его сверху для маскировки на офицерский китель – не проблема. Новенькую солдатскую шапку пятьдесят шестого размера, куда входила не только голова, но и плечи замполита, он выпросил у старшины под слово чести офицера о сохранности и возврате. Теперь надо оборудовать засидку. Или засаду? Вообщем в туалете казармы на восемь кабинок с металлическими, открывающимися наружу дверьми в полтора метра высотой, он оборудовал боевой пост. Поставил в одной из кабинок табуреточку поверх очка, облачился в хэбэ и шапку, вооружился газетой «Красная Звезда» и чекушкой, и стал ждать. Все это делалось, естественно, в глубокой тайне. Примерно через час в эту тайну были посвящены все. Выходящих из туалета шепотом спрашивали: «Ну, как там наш попугайчик?» «Бздит! - отвечали. То есть, конечно, бдит!» Пользуясь безнаказанностью, в туалете курили, матерились, рассказывали крамольные политические анекдоты и другими способами проявляли свою политическую безграмотность. А в казарме уже заключались пари, сколько замполит высидит в засаде. И удастся ли ему кого нибудь поймать. «А шо, хто-то еще не у курсе?» И тогда Коля Холин, сержант, отличник, и т.д., и вообще очень спокойный и уравновешенный парень, ярый противник всяческих авантюр вдруг предложил: «А мажем на латунную гвардейку, что я шапку с замполита сниму?» Столь неожиданное предложение было с восторгом принято. Сразу же нашелся готовый пожертвовать свой нагрудный знак «Гвардия» ради такого благого дела. Реальных свидетелей всего дальнейшего немного, но слова их достойны доверия. Замполит в ожидании злоумышленника уговорил чекушку и задремал. Не теряя, ес-сно, бздительности. На шапку никто не покушался. Хлопнула дверка соседней кабинки. А примерно через минуту рука сдернула с головы замполита шапку. Вот он, момент истины! Замполит был к этому готов! Преступник ведь строит свой расчет на беспомощности и безштанности жертвы? А тут мы, в штанах и полной боевой готовности! Волнистый что есть силы саданул дверь, готовясь схватить преступника за руку. Дверь странным образом не поддалась. Потому что была приперта снаружи здоровым дрыном. К чести замполита, он не растерялся. Не задумываясь о причине неоткрывания двери, он с криком: «Шапка! Шапка!!!» вскочил на табуреточку, чтоб хотя бы в спину увидеть убегающего преступника. Но туалет был девственно чист. Никто никуда не убегал. Попугайчик застыл на табуреточке, размышляя о причине своего провала. В это время в соседней кабинке встал, шурша газетой и подтягивая штаны, сержант Холин и сочувственно так сказал: «Чего, товарищ капитан? Шапку украли? Совсем уже обурели!» Вышел из кабинки, «увидел» дрын и со словами: «У-у, как вас замуровали, демоны! Сейчас я вас ослобоню» ликвидировал следы своего преступления. Когда замполит в задумчивости покинул кабинку, Холин посмотрел на табуреточку, на старое солдатское хэбэ и спросил: «Вас что, товарищ капитан, в звании понизили?» Расстроенный неудачей Попугайчик даже не отреагировал на это хамство и покинул туалет. А Холин достал из-за трубы слива новенькую шапку пятьдесят шестого размера и пошел получать латунную гвардейку, которой ему так не хватало до полной дембельской экипировки. Замполит долго оправдывался перед старшиной за утерю имущества и восстановил свою офицерскую честь посредством бутылки водки. Холин с помощью иголки с ниткой и подходящего чурбака изготовил из шапки замечательную дембельскую «папаху» и вытравил хлоркой на подкладке номер своего военного билета. Как и положено.
Бабушка моя, покойница, царствие небесное, не раз говорила, что деньги, не заработанные собственным горбом, в прок не пойдут. В справедливости бабушкиных слов мне пару раз довелось убедиться на собственной шкуре. Первый раз это было в начале восьмидесятых. Ехали мы с приятелем из Костромы в Ярославль, к нему в гости. Оба только что вернулись из армии, привыкали к гражданке, и жизнь представлялась в розовом цвете. Лето. Жара. Междугородний автобус «Икарус», набитый под завязку. Мы пьем пиво, разговариваем, смеемся. Бабки на нас ворчат. Перед Ярославлем народ потихоньку стал сходить и задышалось легче. Смотрим - заднее сиденье совсем пустое. А пойдем-ка мы туда, что б никому не мешать. А на заднем сиденье, в уголке, сиротливо лежит сумка. Черная, кожаная, «через плечо», с эмблемой Олимпиады-80. Я себе, помню, такую хотел. Но уж больно дорого она для меня стоила. Рублей 60-70, что ли. Видимо по этой причине я и мужика, хозяина сумки, хорошо запомнил. И точно видел, что мужик сошел. Ну, надо же глянуть, чего там, в сумке. Открываем… И ох… обалдели! Сумка набита деньгами в банковских упаковках! Быстро закрыли. Выходили из автобуса в Ярославле как партизаны, прикрывая сумку от нескромных взглядов. Ехали в троллейбусе - потели от волнения. Все - молча! Дома закрылись на все замки и пересчитали. Сейчас не помню точную цифру, но семь тысяч без каких-то копеек! Сумма фантастическая по тем временам. Стоимость Жигулей. И больше в сумке - ничего. Ни бумажки. От неимоверности суммы вопрос, что делать дальше с деньгами, нам даже в голову не приходил. Вечером вернулась с работы мать приятеля, и вникнув в ситуацию, сказала: «Если бы десять рублей, или сто - понятно. А с такими деньгами, ребята, не шутят. Идите-ка в милицию от греха. И не в наше, местное отделение, а в центральное» Дежурный сначала попытался сбагрить нас в стол находок, но увидев содержимое сумки и услышав сумму, сделал круглые глаза и вызвал следака. И понеслось. Протоколы, допросы, дознания… Как выглядел мужик? Где сошел? Кто еще с ним сошел? Вспомнили все, что и не знали. Полдня нас мурыжили. Когда из ментовки вышли, приятель закурил и сказал: «Эх! Надо было хоть пару червонцев на пиво заныкать» Вздохнули и пошли. И забыли. А через неделю приходит с почты извещение на посылку. Пошли мы получать. В посылке кассетный магнитофон «Парус» - чудо советской радиопромышленности и письмо от мужика с миллионом благодарностей и историей денег. Пишет мужик, что спасли мы его от смерти и позора. История простая. Бичевали четверо мужиков на Северах. Один из них стоял в очереди на машину. Очередь подошла. Сложили мужики средства и решили их утроить путем перегона и перепродажи новеньких Жигулей. Гонца со всеми деньгами отправили выправлять машину. Он всю дорогу в самолете, поезде с нее глаз не спускал. Не спал практически. Несколько суток. А в автобусе сморило его. Вышел на автопилоте. Ведь говорят же, что чего больше всего боишься, - то и случается. Чухнулся через пару часов. А поезд ушел. Ну все - думает мужик. И забухал с горя. А на третий день - менты. «Ваша сумка? Па-а-алучите, распишитесь! » Все не так, конечно, но деньги вернули до копейки. Видно, и ментам такой кусок велик показался. Мы, радостные, затарились пивом, пришли домой, новенький магнитофон поставили на окно, включили. Окна на распашку, двенадцатый этаж. Потянулся приятель за бутылкой неудобно, магнитофон задел, и тот, не доиграв и трех песен - за окно. Вдребезги. Хорошо, никто не шел внизу.
Во второй раз история повторилась до обидного наоборот. Спустя лет десять. Учился я в институте заочно. Только сессия началась. По дороге из института на автобусной остановке нашел сто рублей. Счастье-то какое! Надо быстро потратить. Захожу в магазин. Вижу замечательную черную кожаную сумку. «Через плечо» А мне как раз в институт не с чем ездить. Купил. Даже не екнулась нигде десятилетней давности история. На следующий день, выходя из вагона метро, я забыл эту сумку на сиденье. Не пьяный. Не сонный. Вообще не понимаю как. Со всеми документами: паспорт, зачетка, пропуск, про другие мелочи, типа учебников из библиотеки я уж и не говорю.
Когда моя бабка говорила про деньги, не нажитые своим трудом, дед обычно добавлял, что их, если нашел, надо или пропить, или нищим отдать. Потом косился на бабку и добавлял: «Но лучше, конечно, - пропить…»
Двор у нас хороший. Зеленый, тихий, закрытый со всех сторон. А внутри двора с десяток гаражей. Тоже удобно, стоят буквой П, такой двор во дворе. Внутри столик, лавочки. По вечерам, да и днем, мужики собираются. Домино, картишки, водочка иногда, если повод или проставляется кто. Но пристойно все. Скандалов я что-то не припомню. Кто-то тут же с машиной возится. Собачники заглядывают. Кто-то уходит, кто-то приходит. Такое броуновское движение. И главное, чужие, бомжи всякие не лазят. Опять же, если с машиной чего, обязательно прежде чем на сервис ехать заходят с мужиками перетереть проблему. И процентов пятьдесят проблем решается тут же, во дворе. И счастливый «избавленец» вместо сервиса бежит в супермаркет. Немного таких мест в Москве осталось. А жаль. Ну вот. А тут сидим как-то вечерком в субботу, пулю расписали. Участники, болельщики, сочувствующие, пивко, треп… Подходит кекс какой-то. Не местный. Быковатый. Говорит, мужики, тут такая тема. Я ночью где-то здесь, во дворе, по-пьяни ключи от машины потерял. Теперь уехать не могу. - Мужики! - говорит. Если ключи засветятся где-то, свистните в двадцать седьмую квартиру. А с меня пузырек соответственно. - А это значит твоя «бэха» во дворе стоит? - спрашивает авторитетный в дворовой среде Виктор Палыч, которого мы за глаза кличем Интерполычем. - Ну! - Значит, это я из-за тебя сегодня на рынок не попал - констатирует Интерполыч. А и правда, перекрыла «бэха» ему выезд. - Ну ты ж видишь, фигня какая - оправдывается тот. - Ну, и чего делать собираешься? Нету ведь ключей-то запасных? А мне завтра на работу как выезжать? - Нету… - вздыхает кекс. - Значит, если мы ключи найдем, ты нам пузырь поставишь. А если не найдем? … - смотрит Интерполыч на кекса, который пожимает плечами, и начинает пальцы загибать. Эвакуатор, сто баксов. На сервисе с тебя за вскрытие сколько возьмут… С сигнализацией непонятно… Новые ключи… Ключ - чип? Чип… Тоже проблема… Вишь, как ни крути не меньше полштуки на круг получается. А за пузырь я вон ребят попрошу, что б они твоего бимера на три метра сдвинули. - А если спеца вызвать? - говорит кекс. - Можно, конечно, вызвать… Машину они тебе вскроют, сигнализацию отключат… А вот завести… Все равно дешевле не выходит. - А у вас спеца нет, чтобы вскрыть хотя бы? С ручника бы снять, мне б ее пацаны домой утащили. - Сколько? - спрашивает Палыч - Ну, баксов сто… - А если ты отсюда своим ходом уедешь? - нагнетает Палыч - Тогда двести - не задумываясь отвечает кекс. Интерполыч стол пальцем поковырял, прикинул чего-то, и кексу говорит. - Только, парень, деньги вперед. Я-то всегда здесь, а где тебя искать? - Обижаешь, батя - говорит кекс совсем необиженно и лопатник достает. Кладет двести баксов на стол. - Ага! - говорит Интерполыч. И вот документы глянуть дай. А то вдруг тачка не твоя? А всем уже интересно. Все напряглись. Интерполыч ас, конечно, в отечественном автопроме, но как он будет выкручиваться с чудом баварской техники? А Интерполыч лопатник кексу отдал, двести баксов по столу подвигал, но брать не стал. Потом сует руку в необъятный карман своей спецовки и вытаскивает брелок с ключами. На брелке всем известная эмблема «BMW». Положил Палыч ключи сверху на баксы и на кекса смотрит. Все аж дыхание затаили. А у кекса на лице такая напряженная работа мысли… То на ключи посмотрит, то на Палыча. Когда пауза стала угрожающе затягиваться, кекс вдруг заулыбался во всю свою бритую бошку и говорит: - Да-а-а, батя! Бля буду, лихо ты меня развел! Ключи взял, подбросил на ладони, башкой помотал и пошел. Все дружно выдохнули. А Интерполыч одну сотку со словами «Это моей Матрене компенсация за рынок» сложил и заныкал в карман, а вторую прихлопнул ладонью. - Ну, пацаны, кто у нас самый шустрый - до обменника? Вот и все как бы. Когда уже по первой разлили Интерполыч рассказал, как с утра Матрена засобиралась на рынок а он пошел собаку гулять и увидел, что бимер этот пятый ему выезд перегородил. Качнул раз, сигнализация прооралась, реакция ноль, только бабка с третьего этажа обматерила. Потом Матрена обматерила, за то что на рынок ей пришлось своим ходом переться. А днем, когда опять собаку гулял, ключи эти и нашел в траве. Проверил - точно от бимера. Ну, думает, хозяин проявиться, никуда не денется. - Не много ты с него за ключи-то запросил? - спрашивает кто-то из мужиков. Хитрый Палыч отвечает. - Ну, во-первых, я у него ничего не просил. Я ему расклад нарисовал. Во-вторых, я что, последнее у него отнял? Спрос определяет предложение. Если бы он батрачил и на москвиче ездил, я бы может и бутылки не взял. А он у Геры в двадцать седьмой гужуется, значит и цена другая. Подвел, короче, классовую базу под свое вымогательство. Где-то через час, когда мы уже изрядно захорошели, из первого подъезда появились Гера и компания, тоже явно не трезвые. И давешний кекс с ними. Компания зигзагообразно двинулась в нашу сторону. Гера еще издали заорал: - Палыч! Едрить-колотить!!! Говорят, ты нашего кореша на двести баксов развел? Неужто не врет? Палыч! Уважаю!!! Пусть знают наших!!! Наливай! И совместная уже попойка вошла в новое русло. Суббота плавно перетекала в воскресенье.
Была у меня знакомая, Татьяна, которая работала то ли в отделе социального обеспечения, то ли при Красном Кресте. Вообщем она за небольшую зарплату помогала одиноким старичкам. В магазин за продуктами в основном сходить, ну, и там по хозяйству что-то помочь. Сантехника, например, вызвать. Старички всякие попадаются. А Татьяна добрейшей души человек. Как раз по ней работа. Всех старичков жалеет. Ей и нагружают по этой причине самых зловредных. Ну, вот. Дают ей «маршрут». Бабульку одну. Бабулька, говорят, жутко вредная и привередливая. Троих сотрудников уже к ней направляли, но она от их услуг отказывается. То ей не так, и это не эдак. Попробуй, может у тебя получится. Пошла она первый раз, заранее настраивая себя на встречу с этакой старой брюзгой. А бабулька оказалась нормальная совершенно. Встретила ласково. Попросила за хлебом сходить, чаем напоила, мелочь даже какую-то пыталась всучить. И все не отпускала ее. Посиди, поговори с ней. Ну, та посидела, сколько могла. Надо бежать. Бабулька говорит: - Ты, доча, если время будет, так просто заходи. Мне ведь ничего особо не надо. А с живым человеком поговорить. Ходит она к ней через день да каждый день. И так ей бабулька радуется каждый раз, суетится вокруг в меру своих скромных возможностей. Посидят на кухне, чаю попьют, бабулька ей всю свою длинную и не простую жизнь рассказывает. Татьяна по доброте душевной ей по хозяйству предлагает помочь, пол там помыть, постирать чего. А еще заметила, что бабулька кроме хлеба в магазине ничего не заказывает. Татьяна говорит ей, мол, вы не стесняйтесь, если у вас денег нет, я могу на свои пока что-нибудь купить. Нельзя же на одном хлебе с чаем жить. Так все же у меня есть - говорит бабулька. И ведет ее в комнату. А там на самом видном месте на фоне старенькой дешевой мебели сияет белизной здоровый трехкамерный импортный холодильник. Вот - говорит бабулька и холодильник открывает. Глянула Татьяна на содержимое и аж обалдела. Ассортимент дорогого супермаркета. Все, включая икру красную и черную и прочие деликатесы. Прикинула Татьяна - не одна бабушкина пенсия в холодильнике затарена. Откуда это добро? - спрашивает. А приносят мне - говорит бабулька. Ну, Татьяна по простоте душевной и давай бабульку воспитывать. Да как же, говорит, вам не стыдно. Я бы, может, за это время, что на вас трачу, еще трем старичкам помогла. У вас-то, вон, видимо родственники богатые, помогают вам. А есть ведь такие, у кого вообще никого. И далее в том же духе. Наехала, вообщем, на бабушку конкретно. А та не оправдывается, но говорит: ты, говорит, доча, на меня не серчай. Родственников у меня - один сын. Непутевый. С малолетства по тюрьмам. Это беда моя. Лет уж десять я его не видела. А тех людей, что продукты эти носят и холодильник поставили, ни тебе бы ни мне в жизни не видеть. Я уж и ругалась с ними, и грозила, и просила. Нет, говорят, нам велено. И два раза в месяц тащат. А я же столько не съем. Они свежее принесут, а старое выкинут. Тут Татьяна про обиду свою забыла, версии скоропалительные строить начинает. Может, говорит, это из-за квартиры? Квартиру вашу отнять хотят? Я про такое слышала. Это надо в милицию заявить. Да при чем здесь квартира? - говорит бабулька. Сынок это мой непутевый года три назад проявился. Пришли люди, передали весточку. Сказали, что приходить больше не будут, а если надо чего - чтоб им сказала. Телефон оставили. Чтоб если что - звонила. Теперь другие ходят. Придут два раза в месяц, все молча, продукты выгрузят и уйдут. Когда холодильник этот приволокли, один молодой такой говорит, мол, вот, бабка, какой холодильник, жить тебе в нем можно. А старший который, посмотрел на него так и говорит: «Тебя сюда языком чесать послали? Смотри, отрежут» Теперь все молча. Ни я с ними, ни они со мной. Я старый человек, свое отбоялась, а их побаиваюсь. Они люди такие. Сегодня продукты носят, а завтра так же спокойно прирежут. Бандиты, они бандиты и есть. Хотя я поняла, - и от них мало что зависит. Мне ведь еще денежки приносят. Раз в месяц. Прибавка, говорят, к пенсии. От денег-то я сразу наотрез отказалась. Не взяла. Тогда мужчина приехал, интеллигентный такой, опять деньги на стол положил и сказал, что деньги это - не его. Деньги это - мои. А ему главное - передать. И делай, мол, с ними, что хошь. И если я сейчас на его глазах деньги эти сожгу, он и пальцем не пошевелит. А вот если он деньги не передаст, - ему очень плохо будет. Я все пытала их, откуда, мол, благодать такая. Отмахиваются. Вам-то, мамаша, говорят, зачем знать? Может, сынок ваш услугу какую важным людям оказал. Смеются: как в рекламе - он сидит, а денежки идут. А тех людей, что в первый раз приходили, я больше не видела. Один раз, правда, по телефону звонила. Стало мне плохо, скорую вызвала. А скорая не едет и не едет. Все, думаю, помру. А нельзя мне. Позвонила. Через десять минут парень приехал и доктора привез. Доктору сказал: бабка не выживет - пиши завещание. Любят они людей пугать. Потом в больницу меня положили. Президентскую. Хорошая больница! Я когда узнала, сколько там лечение стоит - о-ей-ей! А ты, доча, на меня не сердись. Приходи ко мне. Хлебом-то на полмесяца не запасешься. Да и не в хлебе дело, а с живым человеком поговорить. Они мне вишь, телевизор новый с пультом поставили, дак я его и не смотрю. До тебя-то ко мне трое от вас приходили. Как стрекозы, прибегут: надо чего, не надо? - и убегают. Я понимаю, им это работа. А я-то - живой еще человек. Татьяна, она отходчивая. И бабку жалко. Вроде как родная стала. И постирает ей, и приберет, и приготовит. А бабка ее деликатесами грузит. Татьяне неудобно с одной стороны, но и бабульку обижать не хочется. Да и продукты в основном идут на выброс. Тоже жалко. Вообщем, сроднились. Татьяна даже когда в отпуске была, - ходила к ней. Один раз только две недели пропустила, когда на вождение в автошколе ходила. У ее отца Жигули старенькие, решила освоить. И то вместо себя дочку посылала бабку проведать. А бабулька аж извелась вся. Потом все выспрашивала, зачем тебе права да для чего. Татьяна ее даже на кладбище к деду один раз на этих Жигулях возила. А потом бабке заплохело, опять ее в больницу положили. Татьяна и туда бегала. Когда бабку выписали, врач Татьяне сказал, (видимо думал - родственница) что долго она не протянет. Бабулька и сама это знала. Лежала уже. Не вставала. Татьяна практически дежурила возле нее как патронажная сестра. Как-то пришла, бабулька посадила ее возле себя и разговор завела. Чувствуется - долго готовилась. Я, говорит, Танечка, хочу тебе подарок сделать. С умыслом. Ты не возражай ничего, все понятно, что ты захочешь сказать. А мне и так говорить тяжело, а еще с тобой спорить… Я умру скоро… Вишь, так получилось, что никого у меня кроме тебя нет. Друзья-подруги все уж на том свете… Сын этот то ли жив то ли нет, а и жив - на него надежда слабая. У него судьба такая. Я к тебе все присматривалась, присматривалась… Хороший ты человек… Бабуля паузу сделала передохнуть, а Татьяна вставляет: ладно, мол, помирать. Поживете еще. А подарок я от вас, бабушка, с удовольствием приму. Даже не думайте, не откажусь. Я, говорит, подарки-то жуть как люблю. А сама думает - ну что бабушка может подарить? Безделицу какую нибудь. Пусть. Главное, ей приятно. Подарки же всегда приятнее делать, чем получать. Если от чистого сердца. А бабулька продолжает. Я, говорит, денежки-то, которые мне передавали, и не тратила никуда. Куда мне? На похороны отложила, ты уж позаботься, чтоб все по-человечески. И потом, памятничек поставить, оградку. Там хватит. Ну, а остальное… Я, говорит, все думала, что тебе подарить такое? Чем тебя за добро отблагодарить? А ты мне сама и подсказала. Я тебе, говорит, Танечка, решила подарить машину. Татьяна смеется, какую машину, швейную, стиральную, откуда? Машину, говорит бабулька, в смысле автомобиль. Я вот тут позвонила по газете. Адрес там записан. Там со мной такой любезный молодой человек разговаривал. Сказал, что на такую сумму есть как раз замечательный немецкий автомобиль, что-то там специально для женщин сделано. Он объяснял, но я же не понимаю. Ты вот там в ящичке, в газетке, денежки возьми и поезжай. Молодого человека Сережей зовут. Достала Татьяна сверток из ящика и стоит с ним растерянно посреди комнаты. И не знает чего делать. В старой газете двадцать четыре тысячи долларов копейка в копейку. А бабка понимает ее состояние, говорит - даже не думай. Считай, Танечка, это моей последней просьбой. Ну и могилку мою навещай изредка. Больше-то некому. Я бы и квартирку тебе оставила, да боюсь, что через нее тебе с этими людьми придется встретиться. А тебе это ни к чему. Как челюсть у Татьяны отвисла, так два дня и висела - хоть привязывай. Но все сделала, как бабка просила. И машину ей менеджер из салона перегнал до бабкиного дома. Потому что у самой руки дрожали и слабость в ногах. Бабка даже до окна с Таниной помощью добралась, посмотрела. Все, говорит, как я хотела. Молодец Сережа. Красненькая. А через пять дней бабки не стало. Отошла тихонько. Похоронили на Хованском, рядом с дедом. Все по-человечески, с отпеванием, батюшкой, поминками для соседей. Хоть и не знали те ее особо. А Татьяна после этого с работы ушла с этой. Сердце стало побаливать. Устроилась куда-то кассиром. Ездит на красненьком Фольксваген Гольф. Коробка - автомат. Full option. Полный, как говорится, фарш.
Девушка останавливает машину. - До Медведково! - Скоко денег? - спрашивает бомбила. Девица томно и жеманно. - Я бы предпочла бы расплатиться натурой... Водила долго и внимательно смотрит на нее и говорит: - За сто рублей? До Медведково? Не! Не поеду!
На Сретенке в полуподвале есть уютный кабачок, где мы любим посидеть с коллегами. По поводу или просто после работы. По вечерам там живая музыка в виде девочки на синтезаторе и мужичка с гитарой. Мужичок солирует. Репертуар среднекабацкий. А у нас есть коллега, назовем его Петрович, который профессионально играет на гитаре и неплохо поет. А еще у нас есть Леха. Не видит нихера. Носит очки. В очках видит еще хуже. Ну вот. Отмечается чей-то день рожденья. Сидит компания, человек двадцать. И народ продолжает подтягиваться. Кто-то пошел, забашлял мужичку с гитарой, и тот объявляет: «А сейчас для дорогого именинника звучит его любимая песня в исполнении его друга Петровича! » Мужичок оставляет гитару, девочку за синтезатором и сваливает в подсобку пропивать гонорар. Петрович садится к микрофону, берет гитару, перебрасывается с девочкой за фоно парой фраз на тему тональности, и поет. Компания за столом подпевает и аплодирует. Кто-то танцует. Цветомузыка. Обычный кабацкий маскарад. Посредине песни в кабачок входит Леха с еще одним кексом. Петрович между тактами делает им ручкой «Привет! » Те подходят к столу, что-то говорят, после чего компания взрывается хохотом, глядя на Петровича. Вроде как над ним хохочут. Тот заканчивает петь, ставит гитару, идет к столу и пряча обиду спрашивает: «Я что-то пропустил? » Леха оправдывается: «Петрович, бля буду!.. » Петровичу рассказывают. Леха подошел к столу со словами: «Э! Вы видели?! Этот лабух с гитарой - один в один - Петрович! Поет, конечно, ни в пизду против Петровича» И, оглядев сидящих за столом: «А где, кстати, Петрович? »
Жили-были две семьи. Дружили домами. Или семьями? Были они возрастом под пятьдесят, и там и там по паре детишек, встречались не часто, поскольку быт-суета и разные концы Москвы. Но встречам искренне радовались, дружба их тянулась едва ли не со школьных, а уж со студенческих лет - точно. Помогали друг другу как могли, квартиру там отремонтировать, работу найти, и так, по мелочам. И вот в начале девяностых одним из них, назовем их Ивановыми, досталась в наследство от дальней родственницы дача в Смоленской области. Побрюзжали они на то, что и в Подмосковье-то в свое время отказались от бесплатного участка, а тут такая даль. Но что бы решить как-то вопрос с этим наследством, надо же на него посмотреть? И вот на наши длинные первые майские праздники собрались они и поехали. Решили - оформим все бумаги, дадим объявление в местной прессе и продадим это добро. Приехали, глянули… И каждый по отдельности загрустил. А потом друг другу в глаза посмотрели… И рассмеялись своим одинаковым мыслям. Вообщем, передумали продавать. Красота кругом неописуемая. Участок ухоженный любовно. Дом добротный. И возраст их видимо способствовал пересмотру взглядов на загородную недвижимость. Пусть и не ближний свет. Навели они порядок по своему усмотрению и вернулись в Москву. А им тут уж друзья (для простоты обзовем их Петровыми) звонят, приезжают. Рассказывайте, мол, без утайки, как съездили. Те и давай наперебой рассказывать-расхваливать. А вот, говорят, если не верите, - поехали с нами на девятое, чего дома-то сидеть? А там природа, река-рыбалка, воздух и т.д. Уговорили. Петровы, они на подъем легкие. Да и праздники эти затяжные способствуют перемене мест. Собрались, поехали. И Петровым места жутко понравились. И люди вокруг, соседи то есть, замечательные, доброжелательные, все им рассказали, показали. Приязжайтя, мол, живитя, поможем, за хозяйством вашим присмотрим. А если одним скушно, так вон рядом с вашей-то дачка второй год пустует, на продажу выставлена. Оне и возьмут недорого. Хорошая дача-то. Пусть друзья-то ваши посмотрят. Посмеялись, но посмотрели. Действительно, тоже хорошая дача. Опять посмеялись, но телефон хозяев взяли. А через месяц внесли залог. И вот стали они на дачки наезжать. Чаще все вместе. Реже - порознь. А в середине лета взяли синхронно отпуска и обосновались там на месячишко. Идиллия. Совместные ужины под яблонями. Банька. Неудобство оттого, что баня на одном участке а колодец на другом, решили просто. Прорубили калиточку в оградке, что разделяла участки. Ходят друг к другу как к себе. Женщины на пару в огороде - две жопы из борозд торчат. Проснулась в них страсть к садоводству, хотя что одна, что другая до сих пор думали, что помидоры собирают в лесу попутно с грибами. Мужики - по рыбалке. Хотя рыбаки тоже те еще. На две уклейки бутылка водки. Но дело ведь не в этом, правильно? Первая тучка на горизонте безоблачного отдыха нарисовалась где-то через неделю. А надо сказать, что была у обеих семей какая-никакая скотинка. У Петровых пес, а у Ивановых кот. И тот и другой, откровенно говоря, животные премерзейшие. Кот, тупое, ленивое и хитрое созданье за три года жизни ни разу не покидал пределов квартиры. Пес, беспородный и хамоватый, воспитан был на том, что все, что находится в пределах досягаемости его зубов, принадлежит ему по праву. Начало положил пес. Шляясь по соседнему участку и изображая норную собаку, он вырыл все клубни каких-то особо ценных свеженатыканных Ивановой вдоль палисадника цветов. Клубни то ли сожрал, то ли заныкал, оставив после своих трудов глубокие безобразные ямы. Практически одновременно с этим ошалевший от воздуха свободы кот уронил мачту телевизионной антенны, которую Петров мастырил два дня. Захотел, видимо, осмотреть окрестности с самой высокой точки. А может ее просто ветром уронило, а безрукий Петров в свое оправдание нашел стрелочника в виде кота. Два эти безусловно неприятные, но не страшные события не могли, конечно, нарушить создавшуюся идиллию. Но дальше все покатилось по нарастающей, как снежный ком. Иванов то ли по глупости, то ли из вредности вырубил с межи между участками неплодоносившую облепиху, которая загораживала солнце его клубнике. Дерево оказалось единственным облепихом-папой на семь верст, и шесть облепих-мам, росших у Петровых, враз овдовели. Когда Иванов клялся в своем незнании о двуполости этих растений, ему верили, но как-то неискренне. А у мадам Ивановой, вернувшейся из магазина и «на секунду» оставившей сумку с продуктами на крыльце, кто-то упер из этой сумки две упаковки сарделек и шмат колбасы. Преступление осталось нераскрытым ввиду отсутствия очевидцев. Но пес во время очередного хамского налета на соседний участок на тему посрать в укропе получил по жопе лопатой. К этому надо добавить, что на своем участке пес не только не гадил, а даже ходить старался по бороздам. Однако после лопатного допинга стал слаб животом и дристал где ни попадя. Сразу после этого кот то ли случайно, то ли не очень провалился в выгребную сортирную яму. Он орал и плавал в дерьме, пока его не вытащили оттуда рыболовным подсачеком и не вымыли из шланга. После этого кошачьи мозги окончательно съехали набекрень, он стал дергаться, пугаться своего хвоста и орать при виде соседей. Мадам Петрова, помыв как-то старые тяжеленные половики, развесила их сушить на веревку, протянутую через оба участка. А дальний конец веревки, на соседнем участке, как на грех был привязан за ветку яблони. Яблонька и так ломилась от созревающих плодов. А тут еще половики. Она и треснула, бедная, до земли практически. После чего свежеотмытые половики Петровой каким-то чудом оказались в большущей бочке с жидким компостом. А попросту - с говном. Может, ветром занесло. Потом Петрова попросила у соседки каких нибудь тряпок для хозяйственных нужд. Та без сожаления отдала кучу своих старых платьишек тридцатилетней давности. А на следующий день на огороде Петровых красовалось чучело, вызывающее у соседей жгучие ассоциации. Наряжено оно было в любимое Ивановой в молодости платьишко. Пучок пакли на голове чучела полностью повторял ее нынешнюю прическу, усугубляя ассоциации. Сделано все было добротно, в отличии от телевизионной мачты. Чувствовалось, Петровым владело вдохновение. В одной «руке» чучело держало скалку, в другой ведро без дна, а на груди висела хорошо читаемая старая жестянка «Не влезай! Убьет! » Далее отношения все более натягивались. Хотя внешне все оставалось пристойно. Друзья привычно улыбались и раскланивались друг другу. Но давно забыты были совместные обеды, бани, купания и прогулки. Пса наконец-то посадили на цепь и он, не знавший в жизни даже ошейника, дико выл по ночам, мешая спать всем, кроме своих хозяев, Петровых. Иванов включал свою электробритву, по звуку напоминавшую отбойный молоток фирмы «Блэк энд Декер», как раз когда мадам Петрова садилась смотреть свой любимый сериал. Брился Иванов часто и подолгу, в зависимости от количества серий, транслируемых в день. В результате вместо мелодраматических перипетий Петрова видела на экране много волнистых линий, а когда закрывала глаза - утопленного в колодце Иванова. На колодец повесили замок, объясняя это заботой о безумном коте. И единственный ключ, якобы боясь потерять, Петров носил в трусах даже на рыбалку. Ивановы стали ходить за водой за четыре дома. Женщины забросили садоводство, чтобы не мелькать кверху задницами на виду у соседей, вызывая усмешки и едкие замечания. Совместная рыбалка была пресечена на корню прогрессивными женами. «Опять на рыбалку с этим Ивановым (Петровым)? Вот и живи со своим Ивановым (Петровым)» Обе дружные семьи ходили немытые. Потому что у одних был колодец, а у других - баня. Калитку между участками забили с двух сторон. За ненадобностью. Потом зарядили дожди. Уезжали семьи с дач естественно порознь. К следующей весне обе дачи были проданы. Вот такая грустная дачная история. Животные тут конечно ни при чем. Хотя из песни слова не выкинешь. Года три прошло с тех пор, прежде чем семьи опять стали изредка и все чаще встречаться. Все-таки многолетнюю дружбу одним дачным сезоном не убьешь. И слава Богу.
Собрался я тут в уездный городок N. Отдохнуть, порыбачить. Перед поездкой звоню и выясняю, что лепший мой кореш из местных рыбаков лежит в больнице с сотрясением мозга, повреждениями лица и прочими сопутствующими травмами. Следствие бурного выяснения отношений. С чем идти к корешу в больницу? Ну, понятно, вкусняшки там всякие. Еще, поскольку он рыбак заядлый, зашел в магазин и прикупил всяких взрослых игрушек. Крючочки, поплавочки, пусть играется, мечтая, какую он рыбу на них вытянет в реабилитационный период. Чтива бы еще неплохо. Книг он не большой любитель. Прошелся по лоткам, набрал желтой прессы, Плейбой, Пентхауз и т.д. Рыболовных журнальчиков опять же. А в пятницу вечером, перед поездкой, сидючи на работе и просматривая новости на сайте анекдотру, пришла мне в голову мысль. Взял я Топ100 историй за все годы, перенес в Ворд, чуток отформатировал, страницы пронумеровал и распечатал. Переплел тут же в термообложку. Солидный такой фолиантик получился. Приехал, пошел к приятелю. Грустное зрелище провинциальной больницы. Лежит. Рожа ушитая, башка перебинтованная. Разговаривать не хочет. Посттравматическая депрессия. Короче: «Комиссары, бросьте… Да не меня!!! Автомат! » Реакция на все вялая. Видно, что жить не хочется. На всякие бананы-апельсины приятель не обратил внимания. Крючочки-поплавочки с сухим «спасибом» заныкал в тумбочку. Плейбои-пентхаузы тут же растащили соседи по палате. На тумбочке остался сиротливо лежать мой фолиант. Ничьего внимания он не привлек, издали напоминая сборник техдокументации по монтажу атомной электростанции. «Это че? » «Так, почитаешь на досуге» Чувствую, не получается разговора. Весь в себе человек. Я и свалил. Загляну, говорю, послезавтра. По дороге поговорил с лечащим врачом. Мол, не надо ли каких лекарств приятелю привезти. Тот говорит: «Ему сейчас главное покой. И настроение как-то переломить. А все остальное есть. » Через день я обнаружил разительные перемены в жизни палаты и всего отделения. И в настроении кореша. Кореш цвел и суетился. Бурно меня приветствовал. Рожа его напоминала маску смерти, еще больше по сравнению с прошлым разом измазанная зеленкой, йодом и заклеенная пластырем. Со стороны остальных болезных мое появление так же вызвало значительное и непонятное одобрение. Только один никак не отреагировал. Он лежа читал фолиант. Папка была уже порядком замызгана и покрыта пятнами йода, зеленки и других микстур. И вдруг читающий заржал. Все внимание сразу переключилось на него. «Какой номер-то? » - спросил кореш. «675-й» «Это где про троллейбус? » «Не, про Клепу» «А про троллейбус - это все пиздежь» - сказал мрачный мужик на крайней койке. Оказалось, после моего ухода приятель от нечего делать стал читать подборку. Сначала хмыкал. Потом захихикал. Потом заржал. Все посмотрели на него как на идиота. Неделю пацан мрачно умирал. От смеха швы на роже стали, естественно, расходиться и кровоточить. Кликнули сестру, кореша забрали в процедурную, всем стало любопытно, над чем же он ржал. На «почитать» быстренько установилась очередь. Потом другим жителям отделения стало интересно, над чем же так активно ржет седьмая палата. Потом тем, кто уже прочитал, стало интересно, над чем конкретно в данный момент ржет читающий. Сделали сквозную нумерацию историй. Активно обсуждали. «Вообще не понимаю, чего там смешного, про эту станцию…» «А ты тупой потому что» Читали ночью. При этом читающий ржал и будил остальных. Сестры ругались и грозились чтиво отобрать. Забросили телевизор, плейбои-пентхаузы и карты. Вспоминали свои случаи: «А вот у нас один раз…» Один древний дед сказал мне: «Слышь, паря! Забери на хуй свою тетрадку. Тута больница, нада лежать и лечицца. А они ржут и ржут» Оказалось, дед не умеет читать. А вслух договорились не читать, чтоб кайф не размазывать. Дед обиделся и обещал «ночью тетрадку спалить в пизду» А я подумал: «Вот те нате! Анекдот.ру в миниатюре. Тут тебе и оценки, тут тебе и комментарии, где так же преобладают два железных аргумента «Сам дурак! » и «Тупой потому что!», тут тебе и КЖП в виде медперсонала и нечитающего деда. Пора было уезжать. На обратном пути я опять встретил врача. Покурили, поговорили. Он сказал, что из Германии прислали гуманитарную помощь с лекарствами. А приятелю моему три раза за два дня чинили швы. Но это фигня. Главное, что он резко пошел на поправку. А в конце врач попросил: «Ты мне, если не трудно, в виде гуманитарной помощи такую же книжечку потом сделай. Я ее в качестве сильнодействующего буду применять. А то с лекарствами сам знаешь как. »
В благословенные застойные годы пришел мужик ребеночка в ЗАГС регистрировать. Девочку. «Как назовете? » - спрашивают сотрудники, заполняя положенные формуляры. «Венера» - гордо говорит мужик. Те давай его отговаривать: вон сколько имен красивых и разных. Мужик уперся, типа, а че вам не нравится? И, какое, ваще, ваше дело? Те говорят: «Да нет-нет! Все будет как захотите! И имя Венера замечательное. И ребеночек у вас прекрасный. Но может все-таки подумаете? Может тогда ребеночка на девичью фамилию жены зарегистрируете? » «А чем это вам фамилия моя не нравится? » - возмущается мужик. «Да замечательная фамилия! - говорят ему. Но уж больно с именем несозвучная» Уломали мужика! Честь им и хвала. Фамилия мужика была Кривенький.
Приехал к друзьям в Новогиреево. Стою у подъезда, набираю номер квартиры на домофоне. То ли они не слышат, то ли машинка глючит - не получается чего-то. Достаю мобильник, набираю номер. Вдруг откуда-то из под локтя выныривает этакая краля лет пяти-семи (никак не научусь определять возраст у современной молодежи) Вся из себя, на понтах, платьишко, банты каждый с голову, наушники, CD-плеер на шее, даже губы, по-моему, накрашены. Манерная - жуть! Обсмотрела меня оценивающе с ног до головы. Ключи на пальце крутит. «Вам открыть? » - спрашивает. «Ну, открывай…» - говорю. Ключик магнитный приставила, позволила мне дверь тяжеленную открыть, шмыгнула у меня под рукой в подъезд. Иду к лифту, - крутится у почтовых ящиков, замочком щелкает, под нос чего-то мурлычет. Вхожу в лифт, только собрался нажать кнопку нужного этажа, эта юла вж-ж-жик следом. «Вам какой этаж? » «Мне, - говорю, двенадцатый» «А мне - шестой» Кнопочки нажала, ручки за спиной сложила, плечиками крутит, пританцовывает. Поехали. Тут меня то ли черт дернул, то ли Сухомлинский покойный. Я говорю: «Тебе что, родители не говорили, что с посторонними в лифт садиться нельзя? Тем более с мужчинами? » Молчит. Вообще никак не реагирует. А меня чего-то заклинило. Я говорю назидательно: «Нельзя ездить с незнакомцами в лифте, нельзя на улице разговаривать с незнакомыми, нельзя кому попало открывать двери…». В этот момент лифт остановился, двери открылись, девица вышла, по-прежнему не обращая на меня внимания, и в тот момент, когда створки начали сходиться развернулась ко мне на каблуках, вытаращила глаза, показала язык, сказала: «Бе-е-е! » и добавила на весь подъезд: «Маньяк! »
Еще про Ленку со Славкой. Что мне в них нравится, это их отношение к жизни. Легкие они люди. И рассказывают про свои беды, подвиги и приключения всегда легко, весело и непринужденно. Со смехом, короче, расстаются. Есть, например, ситуации, про которые человек будет молчать по гроб жизни из чувства ложного стыда. А эти рассказывают наперебой, смеются, уточняют подробности. И что характерно, при такой откровенности не возникает чувства неловкости даже от самых пикантных подробностей. Я уж думал, что я все-все про них знаю - сколько чая и водки вечерами выпито. Ан нет, оказывается. И они умеют хранить семейные тайны. Только недавно поведали они историю практически двадцатилетней давности. Где-то после года совместной жизни стал периодически возникать вопрос о детях. И Ленка бы рада. Но чего-то у них не получается. А близкие родственники ненавязчиво, но регулярно намекают. И отговорки типа сначала самим надо обустроиться, а потом о детях думать, не очень уже канают. Потому что все у них нормально. Квартиру получили, машину свою тесть Славке подарил. «В обмен на внука» - сказал по пьянке. А внука нет как нет. Ленка ни с кем советоваться не стала, сама не дура, поняла, что пора подключать к вопросу специалиста. В своем городе делать это не стали, взяли за свой счет, договорились, где можно. Где нельзя - денежков дали. И вскоре получили результат. Вердикт им выносил какой-то старенький профессор. Я не силен в медицине, но там что-то с кровью связано. Вообщем, док все им объяснил, не утешая, но сочувствуя. Случай мол ваш хоть и редкий, но медицине известный. И она, медицина эта, в данном случае бессильна. И вы, девушка, и вы, юноша, каждый по отдельности абсолютно здоровы и плодоносящи. А вместе - беда. Вероятность зачатия очень низкая, а вероятность родить полноценного ребенка равна нулю. С этим надо смириться. И умудренный жизнью и опытом старичок вывалил перед ними все известные ему варианты выхода из ситуации. Ни о каких банках спермы тогда и речи не было. Самое простое, говорит, взять чужого ребеночка. Но это уж совсем для бесплодных. Вам-то - грех. Можно договориться с кем-то из знакомых мужского полу по вашему вкусу. Только не забыть с человека расписочку взять, чтоб потом проблем не было. И проверить с медицинской точки зрения. Можно совершенно постороннего человека привлечь. Ему и знать ничего не обязательно. Это удобно, допустим, на курорте осуществить. Во-первых, там человека лучше видно, во-вторых вероятность дальнейшего знакомства сведена к минимуму. Вообщем, вариантов масса. Все зависит, как вы разберетесь со своими нравственными, моральными и этическими проблемами. Тут уж я ничем помочь не могу. Много зависит от того, как сильно вы любите и доверяете друг другу. И как сильно ребеночка хотите. Живут же без детей. Хотя, скажу по опыту, редко живут хорошо. Вот так. Нужен будет совет - обращайтесь. И визиточку на иностранном языке, большую редкость в то время, дает им. Визиточку они мне показывали, хранят. Уж и дока того давно в живых нет. Сколько бессонных ночей, ссор, споров, обид и взаимного непонимания они пережили - то подразумевается. В конце концов остановились на курортном варианте. Ленка говорит, я съезжу быстренько одна, а приеду уже с ребеночком внутри. А Славка говорит - фиг. Вместе поедем. Я этого кренделя лично должен видеть. Я, как отец будущего ребенка, имею такое же право выбора. Может, потом репу ему начищу. В качестве реабилитации и моральной компенсации. Фи-и, говорит Ленка. Как это не цивилизованно, - бить лицо отцу своего будущего ребенка. А что касается права выбора - не тебе ж под него … ложиться. Зря она это. Неосторожно. Надулся Славка. Но долго ли, коротко, взяли они отпуска и свалили на юга. Вот теперь рисуйте картину. Дом отдыха, или пансионат, у моря. Все отдыхают, расслабляются и релаксируют. Романы курортные крутят. А эти два придурка ходят и мужиков оценивают с напряженными лицами. «Смотри, вон тот, в синих плавках…» «Да ты че, он же квасит со страшной силой каждый вечер…» «А тот, в очках?…» «Дак старый же он!…» «Нам что, варить его, что ли?» «А вон тот, в белом весь?…» «Где?» «Ну вот же!» «Славик! Это статуя мальчика с трубой!…» Наконец выбор был сделан. Дальше требовалось только Ленкино искусство охмурения. Да собственно при ее внешности и охмурять-то никого не надо было. Готовились они к операции как штирлиц с пастором шлангом. Славик дергался. Ленка нервничала. «Лен, я сзади тихонечко пойду, ладно?» «Зачем?» «Ну-у! Вдруг он к тебе приставать начнет!» «Дурак, а я зачем с ним иду?» «Ну-у! А вдруг тогда не начнет?» «Ага! А ты ему в репу - ну-ка быстро приставай к моей жене» Славик дергался сильнее. Ленка его по-женски утешала. «Слав, ты гад и эгоист! Почему я должна тебя успокаивать? Ты думаешь, со своей мужской колокольни, мне это в удовольствие? Так вот, мне это не в удовольствие! Мне это мерзко и противно! Думаешь только о себе! Пестуешь свою ложную мужскую гордость! Почему меня никто не утешает? » И - слезы водопадом. Вечером Ленка пошла с кандидатом гулять по пляжу. Славка контролировал ситуацию на значительном расстоянии. Но когда кандидат полез к Ленке под юбку, Славка почему-то оказался аккурат на расстоянии плюха. И осуществил его. Потом оправдывался, сам, говорит, не знаю, как получилось. Нашло что-то. Потом на него еще пару раз «что-то находило» Он клялся, что будет сидеть как привязанный, а сам метелил кандидатов еще на начальной стадии контакта. Ленка ругалась, но сделать ничего не могла. Потом один раз Ленка сама закричала. Славка прибежал, быстренько клиента окучил, и говорит, чего, типа, случилось? Ленка посмеялась, покраснела и рассказала. Оказалось, клиент предложил ей ограничиться минетом. Когда та по известным причинам отказалась, предложил деньги. И попытался применить силу. Потом был один, с которым ничего не получилось, потому что он наотрез отказался от контакта без презерватива. Его Славка бить не стал. Потом они решили, что действуют неправильно. Нужно кандидату все рассказать. Так, мол, и так, сами не можем, помогите нам родить ребеночка. Очередного кандидата Ленка привела в номер, выпили вина, притушили свет, она начала посвящать его в суть проблемы… Выскакивая из номера клиент сбил с ног нервно курящего в коридоре Славика и кричал на бегу «Придурки! », «Аферисты! », «Я в милицию пожалуюсь! » Потом… Потом их пригласил к себе директор пансионата. Посадил в кресла, налил минералки, вытер лысину и произнес речь. «Что делается, а? Слышали, молодые люди? Что делается? Терпим убытки! Говорят, объявился маньяк! Половина мужского отдыхающего населения ходит избитыми. Остальные с женщинами заговорить бояться. Бегают на соседние территории. И женщины, естественно, то же. Потому что мужчины нашего пансионата от них шарахаются. Говорят, их двое, маньяков. Она, красавица, мужчину соблазняет и в темное место ведет. А там уже Он поджидает. Звери просто! Чего хотят!? Если бы деньги вымогали, или грабили - понятно. Таки нет! Я ж говорю - маньяки. И главное, ни один пострадавший в милицию не заявил. Как я ни уговаривал. К следующему заезду здесь не останется ни одного человека» Потом сделал паузу и сказал: «Я, молодые люди, знать ничего не хочу. Вы спросите, зачем я вас пригласил? Я вам сейчас сделаю предложение, от которого вам лучше не отказываться. Наш пансионат полностью возвращает вам стоимость путевок. Несмотря на то, что вы прожили половину срока. И оплачивает, в качестве компенсации за прерванный отдых, дорогу до дома. В денежном эквиваленте. И вы продолжаете отдых в любом другом месте бескрайнего Советского Союза» На следующее утро они сдали ключи от номера, забежали к директору, и уехали домой. Неоплодотворенные. Молчали всю дорогу, и как-то молча приняли решение больше к этой проблеме не возвращаться. Это не все. Где-то через полгода, когда признаков Ленкиной беременности не замечали только слепые и Славка, она посадила его напротив себя и все рассказала. Славка глазами хлопает: как же так? где? когда? с кем? Все время же на глазах! «А помнишь, говорит Ленка, я как бы к бабушке на три дня ездила? Ну вот. После пансионата я поняла, что с тобой каши не сваришь. И дите не зачнешь. Решила сама. Больше пока не спрашивай ничего, ладно? Я была в консультации - все у нас нормально» Поплакали они на пару, поклялись молчать обо всем кому бы то ни было и что бы ни случилось, а потом Ленка еще говорит «Так что ты, Славик, имеешь теперь полное и законное право на одну измену. Только я должна знать об этом заранее. Что бы принять профилактические меры» Родился мальчик. Все нормально. Все отнеслись к этому как обычно - радовались и искали в ребенке сходство с родителями. Славка при этом опускал глаза и краснел. Ленка загадочно улыбалась. Никто не обращал на это внимания. И только сейчас, зная историю, я поражаюсь то ли иронии судьбы, то ли Ленкиной ловкости. Ленка - она черненькая. А Славка - рыжий. Желтый даже скорее. У них вся мужская линия такая - дед, отец. И сколько мы знакомы, я, здороваясь при встрече «Привет, Рыжий! », получаю стандартное «Я не рыжий. Я - шатен! » Так вот. Мальчик получился - рыжее некуда. И вещи, раньше представлявшиеся обычными, теперь просто поражают. Как же они, блин, похожи! Встречаешь их, здоровых двух лбов - «Привет, рыжие! » И в унисон, басом, походя: «Мы не рыжие. Мы - шатены! » Я спрашиваю: «Парень-то в курсе? А то как бы не проболтаться» А Славка говорит: «А крен знает. Мы не афишируем, но и не скрываем особо. Теперь-то. Не говорим об этом просто - и все. Ты не бери в голову. Он парень взрослый. Разберется» Теперь, когда квасим, я Славку периодически подначиваю. «Что, мол, не реализовал еще свое законное право на измену? » «Да не тянет как-то» - говорит Славик. «Смотри, так ведь и помрешь практически девственником» Он отмахивается: «Старый я уже для кобелирования» А потом подумал и выдал версию: «Вот смотри. Помнишь, мы тебе машину на рынке выбирали? Я еще злился, что ты никак не определишься. Мульен тачек пересмотрели. Помнишь, что ты тогда сказал? «Пока, говоришь, у меня бабки на кармане, я практически любую тачку на этом рынке купить могу. И на каждую понравившуюся смотрю как на потенциально свою. А когда деньги за машину отдам - все. Все остальные для меня - чужие» Вот так и я наверное. Боюсь свое это право впустую использовать. А так у меня есть некий карт-бланш. Ну кто из вас, кобелей, может еще таким похвастаться? » Врет он все на самом деле. Не думает он ни про какой карт-бланш. И не использует никогда. Раз до сих пор не использовал. Не надо оно ему. Такой человек. Ленку свою просто сильно любит. Ну, и она его, конечно. Ракетчик
Есть у меня в приятелях супружеская пара. Славка с Ленкой. Вечно с ними несуразицы происходят. Году в восемьдесят пятом, например, еще на заре супружеской жизни, через месяц или два после свадьбы, возвращались они поздно вечером из гостей. Слегка подшофе. А жилье они по первости снимали на окраине в частном секторе. Шли через сквер. Или парк. Деревья и трава, вообщем. И не дотерпели до дома. То ли природа способствовала, то ли настроение, но не дошли они до дома метров сто. Расположились на травке. Приспичило с супружеским долгом. А место это пользуется популярностью у желающих полюбиться на природе. Местные его так и называют - «блядский треугольник». Может, зона там какая аномальная. Школьники на субботниках презервативы выгребают оттуда граблями. А еще любят менты пастись. Вот так и получилось. Двое влюбленных лежали в лесу, Рядышком мент ковырялся в носу. Два, точнее, мента. Подошли, корректные ребята, подождали, когда процесс закончится и клиент обмякнет, прутиком по голой жопе пощекотали... Мы вам не помешали? С вас штраф. По двадцать пять рубчиков с носа. Или с… чем вы там нарушали общественный порядок? Эти любители экзотики мямлят чего-то, штаны подтягивая, типа мы тута мяту-щавель собирали. Ага, ночью, с голыми жопами. Так, говорят менты. Штраф платить отказываемся. Придется проехать. Для установления личностей и составления протокола. Который потом уйдет по месту работы каждого из нарушителей. Эти бубнят, да мы вообще-то муж и жена. Живем рядом… Случайно тут… вот… так получилось… гуляли перед сном… Менты говорят, типа, ну, дак это же совсем меняет дело! Уважительная причина! (издеваются, короче) Чисто входя в ваше положение штраф мы с вас возьмем как за одного человека. Двадцать пять рублей. Без протокола. Без квитанции. Было у Славки с собой двадцать рублей. На том они с ментами и разошлись. Потом взахлеб и перебивая друг друга рассказывали, как они перепугались! И как им было стыдно! И как им повезло, что штраф взяли за одного. Ну, наивные! Я говорю, менты вдвое с вас поимели. Сначала удовольствие от вашего траха, потом с вас же - бабки. И оскорбили еще. Штраф «как за одного» - это будто ты там онанизмом занимался? Славка репу чешет: да, блин… чего-то… как-то… не по пацански… Ага, ты им еще тридцатник донеси, чтоб доброе имя восстановить. Славка смотрит на меня подозрительно - издеваюсь или нет? Такой вот простой. За что и люблю. Хороший парень. Но наивный до жути. Такой телок. Ваня. Все на нем по первости ездить пытаются. До границ его терпения. Потом сожалеют. Славка - КМС по самбо в молодости. Когда границы кончаются - резок и безрассуден. А где в том или ином случае находятся эти границы - определить очень сложно. По причине нестандартности его мышления. Даже кто его близко знает - не берутся предсказать реакцию. Ленка и та по молодости ошибалась. Через это Славка пятнадцать суток отсидел. Из-за нее, вообщем-то. Ленка - красавица. Не модель, а такая, с искрой в глазах. Привлекает внимание. Славку любит. Ну, вертит конечно им по-женски. Когда жили они еще в пригороде, на этой съемной хате, Ленка с работы возвращалась поздно, а Славка ее каждый вечер встречал. Дорога-то через «блядский треугольник». А козлов хватает. А один раз то ли проспал Славка, то ли не смог, - вообщем не встретил. А Ленка, на беду, еще сумки тяжелые тащила. Да и страху натерпелась. Устроила ему конечно скандал. Славка башку потупил, молчит. Виноват-с! Ленке бы ружье свое поставить на пердохранитель, а она жмет и жмет пружину. «Да ты! , говорит, вааще!, если тебе трудно! , больше меня встречать не приходи! Да я! , говорит, найду себе хахеля! , что б он меня с работы встречал! А ты! можешь дрыхнуть! , растить свое брюхо! » На следующий день Славка за час до срока уже как суслик торчит на остановке. Потом расширил ареал обитания, стал прохаживаться по тортуарчику судым-тудым. А Ленка в это время едет в автобусе. И пестует свою обиду. И никак не успокоится, строит сладкие планы мести. Хотя прекрасно знает, что сегодня Славка будет на остановке как штык, даже если его двадцать восемь раз расстреляют. Вот же бабы. Пока не доведет мужика до белого каления - не успокоится. И что делает эта козявка? Она снимает обручальное колечко и прячет в сумочку. Потом выцепляет взглядом из под своих роскошных ресниц какого-то кренделя «со спортивною фигурой», который пуще всех таращится на ее прелести. Ближе к конечной подходит к нему и скромно потупившись начинает охмурять. «Молодой, мол, человек. Я вижу вы порядочный (О!) мужчина. И сильный (О!). Я тут недавно живу. И ко мне по вечерам стал какой-то хам приставать. Может быть, когда мы будем выходить, вы возьмете меня под руку? Ну, как бы вы - мой муж? » Крендель заерзал - да канешна, канешна! А Ленка добивает его снайперским выстрелом: «Если вы конечно не боитесь(О!)» Вы бы что ответили? Вот и парень со спортивною фигурой начинает месить себя копытом в грудь по трубадурски, типа, «ведь я не боюсь никого, ничего, я подвиг готов совершить для…» «Да я, говорит, да в этом районе, да меня каждая собака, а Сенька Карявый…, а Фикса Щербатый…, да я любому…, и т.д. и т.п. » А дальше все как в сказке. Ленка под ручку с этим кексом практически последними торжественно спускаются по трапу. А Славик издали стремает эту дефиле. Но сразу в репу не целит, потому что думает, а вдруг это какой «дядя Веня из Залупки»? Женаты-то недавно, и всех родственников в лицо можно не знать. Поэтому Славка подходит и тактично так у Ленки интересуется: «О! Привет! А это что с тобой за клоун? » А тот говорит… Вообщем, если его речь перевести на английский и обратно, это звучало бы так: «Видите ли, сударь. Эта прекрасная леди является моей женой. Соответственно, я - ее супруг. А вот ваш статус квы мы и будем сейчас выяснять» Непереводимую игру слов пропускаем. И держит Ленку уже не под ручку, а обнимает так по свойски за… ну, скажем, талию. Славик обалдел от такого поворота. Славик понял только одно и главное - это не дядя Веня из-за Лупки. Додумать про всякие всплывающие парадоксы решил потом. И - в репу. Чисто по крестьянски, без всякой самбы-румбы. Крендель удар принял достойно и послал обратно. А Ленка, дурочка, еще на Славку начала кричать, ты что, мол, дерешься!? И за руки его хватать. Славка и ей наварил слегка. Для профилактики. В глаз. Лицо у нее нормальный цвет приобрело, как раз когда он с суток вышел. Вот нас в школе учили, что побеждает в войне всегда государство, которое отстаивает свою независимость. А брат-два говорил «кто прав, у того и сила» А тут машут руками два кекса, абсолютно уверенные в своей правоте. Один девушку защищает от хулигана. А другой жену свою спасает от окончательного падения. Победило мастерство. Которое не пропьешь. Только вот когда крутил Славка свою коронную вертушку-мельницу или как там… Вообщем, не подрасчитал немножко. И сломал оппоненту руку. А может тот упал неудачно. А потом уже скорая, менты… Крендель, кстати, оказался нормальный пацан, заяву писать отказался. Да и чего там, учил же Владимир Семеныч: «не хватайтесь за чужие талии…» Славка к нему в больницу ходил, бананы носил. И пиво. Не из-за заявы, опять же, а по чувству вины. Но все таки напоследок сказал. Без угрозы, а как бы извиняясь заранее. А ты, говорит, ничего пацан. Но если я тебя около Ленки увижу - я тебе снова руку сломаю. Подумал и добавил: Или ногу. Ракетчик
Квасили как-то три приятеля. Взрослые уже, вообщем то, мужики. Солидные даже, состоявшиеся. Студенты, блин, заочники. Заочная форма обучения, по-моему, и существует для того, что б пару раз в год люди могли оттянуться в отрыве от производства. Квасили не абы как, не в подворотне, а на квартире одного из них. Новенькой, недавно купленной, в новом, опять же, доме на окраине. Задом, что называется, к лесу. Был первый или второй день сессии, дамоклов меч экзаменов и зачетов висел еще высоко и крепко, приятели не виделись полгода, смотались с лекций, взяли винца-водочки-пивка, закусить, и в предвкушении неспешной мужской беседы прибыли на хату. Один из приятелей имел кулинарное образование, даже работал одно время шефом в ресторане, готовить умел и любил, не кичился этим делом и не раз на практике доказывал, что и из яйца старого узбека можно приготовить мировой закусон. И приучил таки своих друзей, что пьянка без сервировки и соответствующей закуски - чистой воды жлобство. Ну вот, прибыли они, рачительный Хозяин (назовем его Хозяин, ладно?) одел всех в новые гостевые тапочки, провел краткий экскурс по своей новенькой квартире, и обосновались они на кухне. Сходу залили радость встречи соточкой водки под минералку, после чего Шеф (назовем его так) прибрал все спиртное в холодильник и сказал «Ша! » до окончательной сервировки пьянки. Снял со стены фартук и стал изображать Макаревича в «Смаке». Хозяин и Шеф были люди сугубо спортивные и некурящие. А третий приятель (пусть так и будет Приятель) как раз наоборот. При виде зажатой в пальцах сигареты Хозяин любезно так предложил: «Нехуй тут коптить. Пиздуйте, молодой человек, на лоджию, откройте поширше стеклопакэты, высуньтесь подальше свое нихуя вам не дорогое тело и чадите там до полного и окончательного вреда вашему здоровью. Только крепче держитесь. Двадцать второй этаж все-таки» Пошел Приятель на лоджию, распахнул створки, вдохнул никотину полной грудью… Красота!!! Внизу березки шумят, травка на газоне зеленая-зеленая… Соточка на голодный желудок опять же способствует миролюбию. Задержался он. Еще сигаретку себе позволил. А когда возвращался, неслышно ступая по мягкому ворсу ковра, услышал доносившийся из кухни край разговора своих приятелей. И понял, с какими коварными людьми свело его желание получить заочное высшее образование. Шеф, изменяя своим принципам, разливал под пробы. На двоих! Без него! А Хозяин говорил: «…закоптит мне нахуй всю вагонку на лоджии. Уже и сюда тянет табачиш-шем. Прикрой-ка дверь, в пизду его…» И кухонная дверь щелкнула. «Ах вот значит вы как! Вот так вот, да? » - тоном Блудного Попугая сказал про себя Приятель. И добавил: «Ну я вам…» Потом вернулся на лоджию, аккуратно снял и поставил под распахнутые створки тапочки, вернулся в прихожую, неслышно открыл-закрыл входную дверь, в одних носках спустился вниз, вышел из подъезда, обогнул дом, задрав голову сориентировался по месту, посмотрел, нет ли на газоне собачьих какашек… И улегся на травку аккурат под Хозяевой лоджией «лицом на Запад и ногами на Восток», как сказал поэт. Сложил ручки на груди и стал смотреть широко открытыми ясными глазами в голубое небо, философски настраивая себя на длительное ожидание. А в это время… А в это время наверху все приготовления были завершены. Закуска стыла, а водка, наоборот, грелась. «Ну где этот… хм, наш любезный друг» - сказал Шеф и они с Хозяином пошли на лоджию. Первое, что им бросилось в глаза на пустой лоджии - сиротливо стоящие тапочки. Потом они молча сунулись и глянули вниз… Потом Хозяин побежал к входной двери, а Шеф к телефону. Шеф спрашивал: «Куда звонить-то!? В ментовку? Или в скорую? » А Хозяин шипел, впрыгивая в ботинки: «В какую нахуй ментовку! У меня ствол незарегистрированный! В скорую звони! » Потом вдруг замер возле двери и сказал: «Никуда пока не звони. С этим мы в любом случае не опоздаем» И добавил: «Яйцами чую, если скорая понадобится, то попозже» И побежал вниз. Потом Шеф наблюдал с лоджии, как Хозяин гоняет вокруг дома Приятеля, пугая окрестных кошек и периодически выкрикивая: «Бля, какие шустрые нынче покойники» и «Куда ты от меня нахуй в носках денешься? » А тот орал в ответ: «По-мо-ги-те! Хулиганы обувки лишили! » За ними азартно увязалась дворовая жучка, хрипло подвывая на ходу в полную силу, за ней другая. В конце концов Шеф не выдержал и тоже заорал с высоты двадцать второго этажа: «Держи его!!! За угол побежал! » и «Догонишь этого Джавдета - не убивай его! » Прекратила это безобразие какая-то бабка со второго этажа. Сначала она кричала под одобрительные возгласы торчащих в окнах жильцов: «Фугиханы! Я счас милицию вызову! » А потом окатила пробегающую мимо, улюлюкающую и завывающую кавалькаду водой. Когда было выпито уже изрядно, Приятель посмотрел на часы и сказал: «Ну что, может в общагу? За девочками? » Шеф встрепенулся: «Да! Это хорошая мысль! » А еще более «никакой» Хозяин заикаясь произнес: «К-конечно! К-кто-то - по девочкам! А н-некоторые самоубийцы останутся срач убирать и стол готовить. П-покойникам девочки н-ни к чему» Сессия началась.
Иду я как-то на рыбалку. За Коммунаркой, что по Калужскому шоссе, есть неплохое озерцо. А поскольку путь на это озерцо лежит через животноводческий комплекс, я туда по дороге захожу червей навозных покопать. Удобно - все по пути. Единственное, что плохо - в распутицу там можно застрять плотно, поэтому машину приходиться бросать в поселке и дальше - пешочком. Ну так вот рассказка. Гримасы времени, богатые то же плачут. Дороги там проселочные, разбитые, места вокруг комплекса пустынные, грязь везде, навоз, запах. Вообщем, обычное дело. Иду я себе, накопавши червей. И вдруг, смотрю, посреди этого российского натюрморта, брюхом в навозе, стоит новенький серебристый Mersedes CLK200. За рулем - дама. Стекла притонированы, поэтому внешность особо не рассмотришь, но видно, что блондинка. А нормально все. Блондинка за рулем новенького серебристого Mersedes CLK200 посредь проселка - да, е-мое, обычная наша картина. Да мало ли чего блондинке за рулем новенького серебристого Mersedes CLK200 понадобилось на ферме! Ну, на дойку вечернюю приехала, может. Сюр, короче. Это я так про себя рассуждаю и прохожу себе мимо. Че мы, мреседесов не видали? Да у нас этих мреседесов завались. У нас дядя на мреседесовой фабрике работает. И вдруг сзади: маладой че-е-ек! Ну, поскольку в пределах видимости ни одного че-е-ек больше нет, то это я. Оборачиваюсь. Вы мне не поможете? Ну точно, блондинка. Шпильки, деловой костюм, все дела, в руке - мобильный. Если нижнюю часть картины срезать - оживший рекламный плакат. Возраст - хрен определишь. Ухоженный возраст. И есть такое ощущение, что мерс она заработала не в постели. Да помогу, конечно. Подхожу к машине. Боже! Маразм крепчал, и Таньки наши быстры! Через открытую дверь видно, что вся задняя часть салона завалена мешками с картошкой. Да е-мое, да у нас картошку в основном так и возят. Мешками. В мерседесах. Я уж вижу, что дело - швах. Сидит не безнадежно, но - машина тяжелая, плюс картошка, плюс водила никакой, плюс шпильки, плюс автомат. Для вида потолкал, потом закурил, говорю: а вот у вас мобилка, друзьям на джипе позвонить. Ах, у вас Би Лайн? Да, Би Лайн тут не работает. Ну вот вам мой МТС. Что такое? Не хотите звонить? Муж узнает - убьет? За что? А-а, за картошку. (Ну, понятно, мужья у нас в основном за это и убивают) Короче, история такая. Мама у нее старенькая. У мамы тут недалеко дача, то же старенькая. Нет-нет, что вы, у нас дом в районе Барвихи, мы и маме предлагали. Но она свою дачу любит. Привыкла, говорит. А на даче - картошка. Мама попросила перевезти урожай в город. Маме предлагали нанять Газель. Но вы знаете, маме очень сложно объяснить, зачем нанимать машину, имея две своих. (Наверное так же сложно, как объяснить мужу, зачем возить картошку мерседесами.) Мама расстраивается за лишние расходы. Понятно, маме что газель, что ламборджини, она из тех времен, когда существовала одна марка машины с трепетным названием «личный автомобиль». И умом мама конечно понимает, что карманные расходы ее дочери давно превышают стоимость среднего грузовика. Но вот сердцем… Сердцем - никак. А сердце у старенькой мамы слабое. Надо беречь. Пошел я в поселок. Нашел трактор. И тракториста. Тракторист попался замечательный: выдернул он этот Мерседес, забрал свою сотку, и даже глазом не моргнул. Ни слова, ни эмоции. Как будто каждый день мерседесы таскает. Любезно отказавшись от «вас куда нибудь подвезти? », посоветовал ей напоследок сначала сгрузить маме картошку, а потом уж на мойку-чистку ехать. Чего ребят-то на мойке шокировать? Хотя они наверняка и не то еще видывали. А я выбросил не пригодившихся червей и пошел обратно, ничуть не огорченный неудавшейся рыбалкой. Приметы времени. Все устаканится.
Это сейчас лотерей и лохотронов развелось как блох на жучке. А раньше сами знаете. Я помню, особой популярностью пользовалась лотерея «Спринт». Ну и понятно, единственная, наверное, лотерея с серьезными выигрышами, где результат получался мгновенно. Не надо было ждать тиража, бегать на почту и сверять по таблице шестизначные числа. И билеты этой лотереи были самые дорогие. Полтинник. Против тридцати пяти копеек обычной. Призы разыгрывались серьезные. На вершине призовой пирамиды находилось несколько автомобилей «Волга». Что тоже выгодно отличало эту лотерею от других. Там обычно дело ограничивалось «Жигулями» и «Москвичами». Ну, я думаю, не эти эмпирические призы привлекали случайных игроков и завсегдатаев. А возможность испытать судьбу и моментальный результат. Выигрыши от рубля до десяти были делом обычным. Киоск по продаже билетов лотереи «Спринт» располагался в сквере в центре города и был вроде как единственным на весь город. Никаких торговых и других заведений рядом не было, и поэтому случайный человек забредал редко. Возле киоска обычно отирались завсегдатаи или люди, специально пришедшие попытать счастья. Ну вот, идем мы как-то с сестрой по центру, и попался нам на глаза этот киоск. А давай сыграем? А давай! Подходим. Возле киоска как обычно отирается человек пять, но к окошку с заветным барабаном не стоит никто. Завсегдатаи ведь как - купят сразу с десяток билетов и стоят, смакуют, разворачивают. Пока мы подходили, пока не спеша доставали деньги, вдруг откуда ни возьмись - пацан лет пяти. Судя по росту. Потому что до прилавка киоска он едва смог дотянуться вытянутой рукой. Тетенька, говорит, дайте билетик. А та и не видит, кто с ней разговаривает. Высунула голову в окошко, рассмотрела. Нет, говорит, не могу я тебе билет продать, мал ты ишо. А вроде и в самом деле были какие-то возрастные ограничения. Ну, мужики, которые тут терлись, за пацана стали заступаться. Ладно, говорят, Зин, че ты, продай мальцу билет. Зина уперлась: не могу. Если б он с кем из взрослых был. А так еще надо выяснить, откуда у него этот полтинник. А и правда, пол-рубля для пятилетнего пацана были состоянием. Я еще, помню, подумал: ты смотри, не проел на мороженое, не заныкал в копилку, а вот так решил попробовать счастья. Пацан не уходит, канючит. Мужики тоже Зину стыдят. Особенно один. Лет пятидесяти. Чувствуется, постоялец тут. Зина и говорит, если я ему продам, - меня с работы попрут. А ты, если такой сердобольный, возьми и купи сам. Мужик говорит - да нет проблем. И все радуются такому легкому выходу. Зина полтинник с прилавка смахнула, барабан крутнула, говорит пацану - доставай. Опять проблема. Не дотянуться ему до барабана. Мужик говорит, давай я тебя подсажу. А он: да нет, дяденька, достаньте сами. Наверное решил - раз взрослый, то и вытянет по взрослому. Вытянул мужик из кучи билет, показал продавщице и отдал пацану. А все уже заинтересовались, говорят, ну, типа, пацан, давай, сейчас червонец выиграешь. Знаешь, сколько мороженого сможешь купить? А пацан говорит, - Мне мамка сказала, я «Волгу» выиграю. Серьезно так. Мужики ржут. А у пацана опять загвоздка. Ну не везет ему. Никак билет вскрыть силенок не хватает. Он опять к тому мужику. Дяденька, открой. Мужик край надорвал, опять билет пацану отдал. Пацан билет развернул, внимательно изучил, и опять мужика за штанину теребит. Дяденька, говорит, посмотри, чего там, а то я читать не умею. Мы с сестрой стоим, наблюдаем. Интересно всегда за чужой игрой наблюдать. Да и спешить особо некуда. А мужика это опекунство уже достало. Он говорит: чего там читать? Там надпись только одна может быть: «Билет без выигрыша». Все остальное цифры. Цифры-то ты уже знаешь ведь? Пацан кивает. Мужик говорит, - Ну вот! Берет билет и разворачивает. Потом говорит с обалдевшим лицом «Ну ни хуя себе! » и отдает билет не пацану, а в окошко киоскеру. Та в билет тупо посмотрела, повертела его, потом закрывает окошко, вешает табличку «Перерыв 10 минут», и когда она сзади через дверь вышла, на горизонте уже нарисовался мент. Взяли они пацана за ручки, спросили, где живет, и повели. А мы, наблюдавшие все это, обступили мужика. Слышь, типа, чего там? И мужик вдруг осипшим голосом говорит: «Волга! » После обычных «Да ладно пиздеть! », «Да ты гонишь! » все быстро поняли, что мужик не пиздит и не гонит. И еще поняли, что вот сейчас мимо них, проторчавших возле этого киоска хрен знает сколько времени и радовавшихся трехрублевому выигрышу, прошла настоящая удача. Настроение у всех упало моментально. Кто-то со злости сказал мужику типа, эх, ты, мудило, не мог пацана наебать, сказал бы - нет выигрыша и билетик заныкал. Кто-то говорит: ты же своей рукой билет вытащил, тебе доля положена. Да пошли вы на хуй! - ответил мужик и пошел потихоньку. Ну и все стали расходиться, как пришибленные. Вот. А потом в газете местной писали про этот выигрыш. Думали, наверное, типа рекламы сделать. Хрен там. Совершенно обратная реакция получилась. Я потом несколько раз мимо проезжал - нет никого. Так и зачах, по моему, этот киоск.
Соседи у меня - тихие домашние алкоголики. Незаметные и небеспокойные. Общаемся мы по одному единственному поводу: довольно часто они ходят ко мне звонить, т.е. просят воспользоваться телефоном. Я для этого специально один из аппаратов возле самой двери присобачил. Мы его меж собой так и называем телефон-автомат. Повод для звонков у них тоже всегда один и тот же: или милиция, или скорая помощь. Две первые кнопки на автонаборе и запрограммированы на 02 и 03. Все для их удобства. А почему? А потому, что беспокойства они, кроме своих звонков, никакого не доставляют. В любом состоянии говорят тихими голосами, уважительно, «спасибо», «пожалуйста», не дебоширят, не нарушают, даже денег не одалживают. Пиздят друг друга с молчаливым упорством и регулярностью. Собственно их регулярные драки и являются основной причиной вызовов милиции и скорой. А причина драк, насколько я понимаю, одна - несправедливый разлив спиртосодержащих жидкостей одним из участников. Но, я еще раз повторяю, даже пиздят они друг друга молча, заботясь о покое соседей. Приходил тут несколько раз участковый, есть, мол, жалобы? А то мы их ужо в околоток! Да ни-ни, милейшие люди. Не дали, короче, в обидку. Ни одна сука, представляешь, не стуканула. Хотя подонков у нас, - как и везде, среднестатистически. А на днях возвращаюсь домой из поездки, дверь открываю, жена мимо меня на выход, - что так долго? , еле дождалась, ешь, пей, я тороплюсь. И трубку сними - телефон звонит. Па-а-абежала! - Алле! - Дежурный майор Бу-бу-буев. Утопленник криминальный? - Не знаю… - Ладно! Наряд, в общем, выехал. Вы посмотрите, чтоб там никто ничего не трогал до приезда. Хорошо! В смысле, хорошо, что наряд, а не группа захвата. Я плечами пожал - мало ли кто номером ошибается. Но трогать, думаю, на всякий случай ничего не буду. Поем вот разве что. Только я стопочку под борщ себе с дороги налил - телефон. Трубочку беру, там женщина говорит. - Я уточнить хотела: утопленник мертвый уже совсем или еще живой? О, блин! Опять утопленник. Надо потом в ванной посмотреть. Может, жена мне сурпрайз какой подстроила? - Да не знаю я! - Ну пульс пощупайте, есть у него пульс или нет? Может это шутит кто так по-дурацки? - Да помилуйте, пульс у утопленника! Страшно же. Я слышал, утопленники, они и за собой могут утащить. - Вы понимаете, у нас сейчас вызовов больше, чем бригад. И если есть шанс спасти, то скорая к вам выехала уже. А если нет, то они по дороге еще по одному вызову заедут, а потом уж к вам. Минут через сорок. - Ну давайте, чтоб вам проще было, мы его гарантированно дотопим. Чтоб вам уже не торопиться. Тут до тетечки что-то начинает доходить. Она начинает нервничать и переходить на крик. - Вы что, издеваетесь? - Да нет, это вы издеваетесь. Я только в дверь вошел, а вы мне все про утопленников каких-то. - Это номер 11111111? - Да. - Ну с вашего же телефона вызов по утопленнику поступил! Или это шутка такая дурацкая?! - Вы не волнуйтесь. Вы мне фамилию утопленника можете сказать? - Сейчас, в журнале посмотрю. Я думаю, если сейчас мою фамилию назовет, я этого шутника найду обязательно и утоплю на полном уже серьезе. - Фамилия - Трам-па-пам-па-памов! - О! Так это ж сосед мой. Как это его угораздило? У него, по-моему, врожденная гидрофобия. Он даже пьет вместо воды исключительно водку. В общем, решили мы, что я сначала попытаюсь выяснить, что там и как, а потом позвоню. Выяснилось все, когда скорая уже приехала. У нас дом стоит практически на набережной. В полдень где-то к соседке бежит их корешок по совместному злоупотреблению и кричит: «Наташка! Наташка! Там твой Пашка утоп! » «Как утоп? Я его, паразита, час как за бутылкой послала. Я ему утопну! » А тот талдычит - утоп, совсем утоп, лежит на набережной, холодный, неживой и без бутылки. Убедил. Соседка сначала к нам кинулась, позвонила на автомате 02, 03, а потом уже на набережную. Жена мне потом говорит - я и не прислушивалась. А мы давно уже перестали вслушиваться, куда они там звонят. Все равно каждый раз одно и то же. Прибежали они на набережную. Правда, лежит Пашка. Бездыханный и бледный. Ну, Наташка естественно, в крик: «Кормилец! Да на кого ты нас покинул!!! Ой-е-ей! » и т.д. Ей даже в голову не пришло, как это утопленник, который всего час как вышел из дома, лежит совершенно сухой. Зато это сразу пришло в голову доктору со скорой, которая тут же и подъехала. Доктор первым делом и спросил - давно, мол, вытащили? Потом присел возле трупа, веко поднял, пульс на шее пощупал, потом рукой так перед собой помахал, разгоняя спиртовое амбре и говорит: «Если он и утонул, то в стаканЕ». Потом поднялся так устало, вздохнул и еще говорит: "Дать бы вам пиздюлей хороших. У меня еще четыре вызова, а вы тут хуйней страдаете". И пошел к машине. Наташка было к нему кинулась, но тут и до нее начало доходить. Она траекторию изменила, подобрала по дороге обломок обрезной доски, и к «кормильцу» своему. Тот резво так для покойника вскинулся, - и деру. А корешок ихний сразу сделал выражение лица «я тут ни при чем» и получил по хребту свою долю обрезной доской. Потом раскололся, что пузырь, за которым с утра послали Пашку, они вдвоем оприходовали, а чтоб не доводить дело до смертоубивства, придумали сцену «Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца» Тут и менты подъехали. Где, говорят, утопленник? А им показывают - вон баба с доской бежит, видишь? Ну! А мужик впереди ее - это утопленник как раз и есть. Капитан сказал: «Придурки! » А потом добавил: "Когда она его догонит - опять звоните". И уехал. Судя по периодически доносившимся с улицы крикам, гоняла она их этой доской по очереди до самого вечера. Успокоились уж где-то около десяти. Или водки достали и помирились. Или вспомнили о соседях. А вероятнее всего - и то, и другое вместе. Но закончилось все благополучно. Потому что ни в этот день, ни на следующий звонить они к нам не приходили. В общем, я и говорю, тихие, ненавязчивые люди.
В благословенном восемьдесят шестом, в разгар антиалкогольной компании, довелось мне случайно оказаться на образцово-показательной безалкогольной свадьбе. Женились дети каких-то партийных функционеров средней руки, сами работники горкома комсомола. Писано про эти профанации немало. И я особо распространяться не буду. Так, в двух словах. Свадьбе предшествовала активная рекламная кампания в комсомольско-партийных средствах массовой информации. Само торжество проходило в лучшем ресторане города. Вела съемки местная студия телевиденья. Молодых поздравляли лучшие люди города. Тамада - какой-то заслуженный артист и лауреат чего-то там. Вообщем, все чинно. А по столам среди гостей и родственников дыханием свежего ветерка среди унылой обязаловки ходил слушок, что если выйти из ресторана, обогнуть угол и зайти со служебного входа… И действительно, в одной из подсобок, отмытой по такому поводу, стояла пара столов, ломившихся от несметного количества и разнообразия бутылок с выпивкой. И минимальное количество закуски. Этакий фуршет. Мы и слова-то тогда такого не слыхали. Все свободное пространство подсобки было уставлено ящиками все с той же выпивкой. Лица робко входящих сюда впервые гостей заметно светлели и оживлялись при виде натюрморта. В подсобке царила по настоящему непринужденная, демократичная атмосфера. Однако нельзя сказать, что свадьба постепенно перемещалась из зала в подсобку. Все понимали важность и ответственность мероприятия. С телевидением любезно попрощались, когда первый гость, не допив и одной чашки чая, упал лицом в салат. Потом свадьбу покинули почетные гости. И дышать сразу стало значительно легче. И робкий ручеек между залом и подсобкой превратился в полноводную реку. Текущую в обоих направлениях. А некоторые во главе с гармонистом просто навсегда обосновались в подсобке. Чего ходить-то туда-сюда? Гармонист вообще сказал крамольную фразу, что трезвость и гармонь - понятия плохо совместимые. И даже не был расстрелян. Когда начало смеркаться, а молодожены отбыли исполнять ритуал первой комсомольской брачной ночи, столы из подсобки ресторана просто вытащили в ближайший сквер и устроили уже настоящую оргию.
В понедельник с утра, на еженедельной планерке у председателя исполкома города (мэр по нынешнему), начальник милиции, зачитывая сводку происшествий за неделю, сказал, что в ночь с субботы на воскресенье медвытрезвитель и обезьянник в дежурке ГУВД были забиты клиентами вдвое от обычного. Основная масса клиентов, кто еще мог членораздельно говорить, выдавала себя за гостей и родственников с именитой безалкогольной свадьбы. Грозя дежурному и всему личному составу милиции мгновенным увольнением и другими карами. Чем немало повеселила дежурных ментов. Утром в воскресенье при составлении протоколов выяснилось, что это действительно так. Молодой человек, оказавшийся впоследствии свидетелем, вообще выдавал себя за жениха. И требовал компенсации за неиспользованную брачную ночь. В заключении доклада начальник милиции сказал: «Это была первая безалкогольная свадьба в городе. Количество клиентов вытрезвителя подскочило на тридцать процентов по сравнению с обычной субботой. Это много. И это не считая хулиганства и легких телесных. Я, конечно, пойду навстречу Александру Ивановичу (кивок в сторону присутствующего здесь же отца невесты) и придержу часть протоколов. Но может нам не стоит так резко менять традиции? Может для начала ограничиться хотя бы шампанским?» На что предисполкома в обычной для него манере поинтересовался, что значит «ограничиться шампанским»? Убрать из свадебного меню шампанское и оставить только водку? Или наоборот? Это была первая и последняя безалкогольная свадьба в городе.
Анекдот в качестве эпиграфа. После очередного праздника стоит гаишник на трассе. С бодуна, ес-сно. Тормозит машину. Гаишник: - Так, товарищ водитель. Пили, значит. Водитель: - Нет! Гаишник (обиженно): - А почему-у?
Еду после этих последних затяжных праздников. Перед Эмаусом встречные обмигались. Ну я и так-то не спеша ехал, сбросил еще километров до семидесяти. Все равно машет палкой. А и понятно, рано, частников почти нет, одни фуры прут. Подходит. Палка. Радар. Честь. Диалог. Гаишник: (лениво так) Бу-бу-бу такой-то. Ваши документы. Я: протягиваю Гаишник: Нарушаем, значит, товарищ водитель? (документы даже не открыл) Я: - Вам виднее. Вот сейчас вы мне расскажете, кого я нарушаю, я сразу и начну оправдываться. Гаишник: - Умничаете, товарищ водитель. А ведь пили. (и носом так потягивает профессионально) Я: - Нет. Не пил. Гаишник: Ну, значит вчера хорошо приняли. Ну-ка. (и шнобель свой на меня нацеливает, воздух как пылесос втягивает) Я: - Да не пью я совсем. А вот вы нюхаете кого попало - не боитесь? Заразы всякой вокруг. Пневмония, опять же, атипичная. Гаишник: А ты что, китаец? (переходя на неофициальный тон и постукивая меня в грудь уголком моего портмоне с документами) - Я в этой жизни боюсь только триппера и свою тещу. А эта зараза на день рожденья газонокосилку хочет. Знаешь, скоко стоит? И я не знаю. А вы как с цепи сорвались - все трезвые и (махнув радаром) все шестьдесят. Совсем совести нет? Гаишник: (переходя на официальный тон и возвращая документы) Счастливого пути, товарищ водитель. Повнимательнее на дороге. Я: Спасибо! (иду к машине) Гаишник: (уже мне в спину и себе под нос) Повнимательнее на дороге - это значит через пятнадцать километров, в Радченко, еще один пикет.
Есть у меня в тех местах, куда я езжу на рыбалку, приятель, Леха-абориген. Нормальный мужик. С удочкой ему посидеть редко удается, огород, работа, то-се. Но как только забухает - берет лодку и едет сети ставить. А утром не может вспомнить, куда поставил. Берет «кошку» и начинает дно в предполагаемых местах тралить. Поматерится, сети вытащит, и до следующей пьянки. Встречаю тут его, привет, Леха. А у Лехи бланш в пол-лица. О, Леха, где такой макияж отхватил? Ну, тот и рассказывает. Я, говорит, тут с вечера сети поставил. Ну, немного того был. Утром, представляешь, не могу ни хуя вспомнить, - где. Беру «краба» и начинаю дно бороздить. В том месте, где обычно ставлюсь. Одну нашел, и вторую, две всего я сетки-то ставил. Гребу потихоньку к берегу, а краба вытащить забыл. Оп, еще чего-то цепляю. Смотрю, - еще чья-то сетка. Хорошая, финская. У наших таких нет. Дай-ко, думаю, я пройдусь туда-сюда. Ты, бля, не поверишь. Шестнадцать!!! Шестнадцать сеток я вытащил! Во, суки, браконьеры. Ни стыда ни совести. Притащил этот хлам домой, в гараж бросил, думаю, - потом разберу. А часа через два, я в огороде копаюсь, эти кексы нарисовались. На двух жипах. Человек шесть. Залетные какие-то. Рыбаки, блин. Они видно с вечера приехали, сетки поставили, ебнули и спать завалились. Утром проспались, пошли сетки смотреть - а нет нихуя. Они туда-сюда, у местных поспрошали, соседка меня и сдала. Я сперва не хотел отдавать, уж больно сетки-то хорошие. Ну, дали мне по жопе. Хорошо дали. Я, вишь, один раз увернулся удачно. Морду подставил. Отдал я сетки. Они сгребли всю кучу, где и мои две были, бросили в багажник и еще говорят, что если сетки рваные, они вернутся и заставят меня волосы из своей жопы рвать и сетки ихние связывать. Леха закурил и печально так задумался. Я говорю, ладно, не переживай. Есть у меня полотно, дам тебе, ты еще сеток намастыришь. Ну а что по жопе дали… Хорошо не изуродовали. Кто его знает, что там за публика была. Запросто могли. Так что забудь. Леха посмотрел на меня так странно и говорит: - Ты что думаешь, это все? Вот так вот просто мне хуй знает кто по жопе дал, сетки мои забрал, и все, да? Хуево ты Леху знаешь. Я к Вовке-охотнику под вечер пошел, говорю, дай ружо, уток на озере видал. Ну, Вовка смотрит, - я трезвый. Ружо дал. Я в камышах залег, полежал недолго, они и выехали всей командой. Типа, опять сети ставить. На двух лодках. Лодки хорошие. Не резиновые, а такие, знаешь, как из клеенки толстой. С моторами. Стрелять даже жалко было. От картечи сам знаешь дыра какая. Отплыли они метров на пятьдесят, где поглубже, ну я и ебнул с двух стволов. Токо бы, думаю, никого не задело. Не, удачно. Обе лодки с первого выстрела я продырявил. Ой, бля, ты бы слышал тот концерт. Ну, пока они там барахтались, я к жипам ихним по берегу. Все колеса порезал ножиком. И запаски. Хуй залатаешь. И песку в бензобаки нахуярил. Пусть едут. И поссал еще туда до кучи. Я говорю: Леха, не пизди. Там же, на джипах, бензобаки под замком. Ой-ой-ой! А я слесарь или хуй с горы? Хули там замки? Ковырнул отверткой, - и все дела. Я говорю: - не боишься? Вернутся, точно или замочат со злости или на деньги поставят. Да я уж думал. Ружье-то Вовке не отдаю пока. Но это вряд ли. Чего с меня взять? Или у них проблем мало? Проблем у них - немеряно. Я вот тебе расскажу. Я ведь не убежал никуда, когда они из озера выбрались. Так, прилег поодаль. Думаю, посмотрю. Мало ли, хату еще с дури подпалят. Ну, вот. У них хоть бы ума хватило машины не заводить. Видно же, что баки взломаны. Нет, не заметили видно, погреться решили. Ага, погрелись. Так их Санька на своем Кировце со спущенными шинами и тащил. В наши мастерские. А хули толку? Ребята у нас толковые конечно, но не та квалификация. Денег они с них срубили, это да. Мне потом говорят, типа, Леха, ты нам жипы чаще подгоняй, мы тебе долю будем отстегивать. А эти уехали на платформе. Я говорю, чего ж не починили-то. Делов-то - баки промыть да фильтры поменять. Леха посмотрел на меня непонимающе, потом до него дошло. А, говорит, ты не понял. Ты дурачок. Думаешь, я речного песку в баки нахуярил? Сахарного. Все сладкое - детям. Вот теперь прикинь, во сколько им две мои сетки сраные обошлись. Там, на этих жипах одна шина поди больше моей хаты стоит. Есть им смысл еще приезжать? Я говорю, Леха, ну, ты прав, конечно. Гринпис ты наш Рыбнадзорович. Но по идее ты ж первым у них сети пизданул. Я??? - удивился Леха. Я - пизданул? Я сетки - снял. Есть разница. У нас так заведено. Наткнулся на чужую сетку - сними. Иначе все дно уже из сеток было бы. Я свои знаешь скоко раз по пьяни терял? То один придет: Леха, твои вроде сети, то другой. А эти? Ну, подошли бы нормально. Так и так. Нет, блин, сразу пальцы гнуть. Вот ты какой год сюда ездишь? Седьмой или восьмой. Тебе хоть кто слово хуевое сказал? Нет. Рыбачь, жалко что ли. Ты же нормальный мужик. Без понтов. И порыбачить, и крякнуть. А эти? Шестнадцать сеток! Им рыба что ли нужна? Нахуй она им? Так, повыебываться. И еще мне по жопе. Я, когда в камышах с ружьем лежал, то же подумал: может, ну его нахуй? Сам виноват. А потом - не-е-е-ет, это ты ссышь, вот перед собой и оправдываешься. А они сегодня здесь насрали, завтра в другом месте еще больше насрут. А послезавтра на это же озеро не с сеткой, а с шашкой тротиловой приедут. А мне тут жить. Нахуй! В городе вашем сраном пусть права свои качают. Нарыбачились теперь надолго.
Есть в русских народных традициях и обрядах, пусть и сохранившихся кое-где кривой пародией, некая сермяжная правда. На мысль эту меня натолкнул недавний случай.
В эту субботу сижу на рыбалке. Провинция, поселок, или даже пригород, речка, мост через эту речку, вдоль берега аборигены и приезжие рыбаки намастырили мостиков, с них и рыбачат. И хотя погода дрянь и клева не предвидится, поблизости расположилось еще не менее десяти рыбачков из местных. Все ревностно косятся на успехи друг друга. Чуть позже подошел и расположился слева от меня дед лет восьмидесяти с очень колоритной внешностью. Тулупчик нараспашку, под тулупчиком майка, седая шевелюра, седая борода, шапка ушанка, валенки и беломорина. Снасти соответственные. Удочка самодельная, поплавок чуть меньше бакена, и на крючок он насаживал не меньше полбатона. Мне даже неудобно стало за свои изящные и недешевые рыболовные причиндалы. Однако, присаживаясь на перевернутое дырявое ведро, дед покосился на мою амуницию и добродушно пробурчал, что он и на березовую палку свою рыбу достанет. Кто бы сомневался. Забегая вперед скажу, что единственную достойную рыбу за весь день на всю дюжину присутствующих рыбаков, леща килограмма на два, дед вытащил после двухчасового сидения. Ну, вот. Сидим. Клева нет практически. Глаза устают пялиться на неподвижный поплавок. И вдруг тишину субботнего утра разрывает визг нескольких автомобильных клаксонов. Свадьба! Свадебный кортеж машин из пяти подъехал к дальней стороне моста и остановился. За ними еще машин десять случайных. Одна из машин свадебного кортежа рванула вперед и перекрыла въезд с другой стороны. Вообщем, такая пробка. С мостом посередине. Машины стоят, водилы гудят, фарами мигают, но не раздраженно, а так, подбадривают. Из самой свадебной машины появляются жених, невеста и свидетели. Ну, начинается довольно распространенный у нас в провинции обряд проноса женихом невесты на руках по мосту. Я встречался с традицией, когда жених должен пронести невесту через три моста. Здесь я слышал разговоры то ли про одиннадцать, то ли про пятнадцать. Видимо, все зависит от количества доступных мостов. Берет, значит жених невесту на руки. Сзади свидетели. В общем, красивый обряд. Мы удочки-поплавки свои конечно побросали, сидим, пялимся. У нас этот мост как на ладони. Сочувствуем. Потому что жених такой, достаточно субтильный, а невеста наоборот совершенно, в рубенсовских традициях. Мост-то не очень большой, метров может пятьдесят. Но уже к середине становиться ясно, что тяжело жениху. И невеста за него держится как-то неуверенно. Не помогает ему совсем. И по рукам у него тихонько съезжает. Сначала он ее подбрасывал так, перехватывал поудобнее. А рыболовный народ оживился, комментируют потихоньку всяко-разно: «Ну-ну, парень, давай», «Да брось ты ее на хер», «Не, не бросит. С водкой? Не бросит» Потом он просто и откровенно стал пинать ее коленом под задницу, подбрасывая повыше. Приостановиться, запендюрит невесте коленом под жопу, перехватится и дальше несет. И тут у одного из рыбаков нервы не выдержали и он заорал в полный голос: Свидетель!!! А ты хули ебало сушишь!?!? Помогай!!! Уронит ведь он ее к ебене матере!!! Свидетель засуетился, забегал вокруг, стал хватать невесту за всякие разные интересные места. Жених из последних сил отбивается. Невестой. Рыбаки уже откровенно ржут. Уронили бы они ее точно. Но тут водила головной самой свадебной волги догадался подъехать. Взгромоздился жених с невестой на руках с помощью свидетелей на капот, потеснив сидящую там на законных основаниях куклу, и так втроем они благополучно доехали до конца моста. Вроде бы соблюдя таким образом все формальности. Кто-то из рыбаков заметил: пиздец капоту. Другой сказал: хули капот? Тут дело принципа. Кортеж уехал. Все успокоились и вернулись к поплавкам. И вдруг дед, который вроде и внимания не обратил на всю эту свадебную трехомундию, сплюнул беломорину в воду и сказал тихо и брезгливо как-то: «Т-фу, блядь! Вот так и жить будут».
Давненько это было. В те времена, когда народ получил свободу выбора, где им сажать картошку, и москвичи рванули скупать по дешевке брошенные дома в деревнях Тверской, Рязанской, Калужской и других ближних областях. Купили и мы домик в Тверской губернии. На машину денег не осталось, поэтому добираться приходилось ЖД транспортом. В основном электричками. Ох, что творилось на вокзалах! Не знаю, как сейчас, давно не был. Ну вот, суббота. Ленинградский вокзал. Народу в ожидании электрички 11.40 на Тверь как комаров на болоте. Огородники, рыбаки, байдарочники, студенты, бомжи, мама не горюй! Мне до Твери, там пересадка и дальше. Затарился я капитально. Велосипед, рюкзак и собака. Не болонка. Дог. Стою я и грустно размышляю, как буду со всем этим хозяйством пробиваться в вагон. А ведь еще и посидеть хочется. Ехать-то три с лишним часа только до Твери. Смотрю, рядом молодая симпатичная мамаша с двумя детьми лет примерно пяти и семи, с чемоданами. Явно не москвичка. Потому что глаза у нее заклинило в распахнутом положении навсегда от впечатлений. Детки трескают мороженое, а мамаша, чувствую, терзается той же мыслью, что и я. Как сесть с этим табором? Ну, я и подкатил к ней с предложением объединить усилия. Я, говорю, возьму рюкзак и мальчика вашего, сяду, место займу, а потом мы с вами уже затащим все остальное. Сказано - сделано. Сели мы удачно. Занял я крайнее «купе». Народу битком, но желающих нас потеснить особо нет ввиду лежащей в проходе догини Даши без намордника. Коммуникабельные дети за «погладить собаку» быстренько выложили, что едут они в Калашниково (часа полтора от Твери в сторону Питера) к бабушке. Едут из Тюмени, где их доблестный папка продолжает повышать благосостояние семьи добычей нефти и подтянется позже. Ну и зашибись! Мне еще дальше этого Алкашникова, значит, в Твери будем действовать по отработанной схеме. Уже хорошо. Девочка, младшенькая, по странному совпадению тоже Даша, захотела писать. Мама ей - потерпи. А чего терпеть? Лучше не будет. Идите, говорю, на перрон, и не стесняйтесь. Здесь сейчас как на передовой. Сходили они удачно, возвращаются. Минуты три до отправления осталось. Слышу - рев. Даша споткнулась и уронила сандалик между перроном и вагоном. Мама говорит - наплевать. А Даша сопли по щекам размазывает: новенькие сандалики, только купили! Ну, ее можно понять. Выскочила маманя посмотреть, нельзя ли как нибудь сандалик достать, тут-то двери и закрылись. Я в окошко вижу проплывающее мимо изумленное лицо. До-о-олго помнить буду. Про стоп-кран я даже не думал. Какой смысл? Пока доберешься до него, пока народу объяснишь, - руки оторвут. Едем. Прокачиваю в мозге варианты. Сойти где-нибудь? А смысл? Сойти и вернуться? И чего? Сдать детей и багаж ментам? Вариант. Но сколько из меня менты душу будут вынимать? И через сколько мама с детьми встретятся? Еще бы знать, что в голове у этой курицы. Так, про эту ворону без вещей, денег и документов, которая осталась на перроне в Москве, вообще не думать! Сама пусть выпутывается! Доехать до Твери и оставить детей там? Хорошая мысль. Но где Тверь, там и Калашниково. Я знаю пункт их назначения. И она знает, что я знаю. Если у нее в голове не совсем труха - определится. Решено! Едем до Калашниково! Так! Теперь дети. Даша орет. Это нормально. Надо бы их как-то различить, а то откликаются обе. Значит, собака останется Дашей, а эта будет Дарьей. Очень хорошо! Публика окружающая косится и шушукается. Насрать на публику! А вот парнишка, Коля, мне не нравится. Очень спокойный какой-то. Не ревет, не требует повернуть поезд. Не суетится. Смотрит мне в глаза и говорит: "Дядя! Вы ведь нас не бросите?" О, Боже! Чуть слезу из меня не вышиб. Много хорошего я про этого пацана про себя потом сказал. Такой сибирский мужичок. Семь лет. Успокоил сестру. Без сюсюканья. Сказал: хватит реветь, та и притихла. Да, серьезно в этой семье поставлен вопрос непререкаемости мужского авторитета. Накормил всех нас, четверых, булочками, напоил минералкой. Достал из кармана сумки билеты, документы, деньги, отложенные видимо на дорогу от основной суммы, отдал это все мне и уж окончательно расслабился. Один раз за всю дорогу я чуть было не смалодушничал. Идет по вагону милицейский патруль. И смотрю, бабка ряда через три от нас тормозит их и начинает чего-то втирать. На нас косятся. Ну и ладно, думаю. Значит, судьба. А Коля это дело просек и говорит: я в милицию не хочу. Так. Ваши документы! Вот наши документы. Куда следуем? В Калашниково. Это ваши дети? Мент, ты же видишь, что это не мои дети. Я их сопровождаю. А вот нам гражданка сказала, что у них мать отстала от электрички. Да нет, мать их (иху мать!) нас провожала. (Хорошо, что я не стал дергаться и орать, когда электричка тронулась). Сама осталась в Москве. Будет позже. Ты чего хочешь-то, мент? С вами пройти? Хорошо. Тогда вот бери велосипед, рюкзак, два чемодана, собаку, девочку (не дай Бог разбудишь) и пошли. А сам про себя вспоминаю, есть у нас в УК уже статья о кинднеппинге или нет еще? И тут Коля говорит: "Дядя Андрей, я писать хочу!" Это произвело на ментов впечатление. Почесали они тыквы и свалили. Повел я мальца в тамбур. Чего ж, говорю, ты дяденек милиционеров не любишь? А от них, говорит, пахнет всегда плохо - водкой и носками. Так. Тверь. Конечная. Чемодан раз, мамина сумка, Даша, чемодан два, Дарья, велосипед, рюкзак, Коля замыкающим. Е-мое! Дарья в одном сандалике. Нехорошо по чужим вещам лазить, а что делать? Коля, ищем обувку. Нашли. Люди добрыи-и-и-и! Сами мы не местныи-и-и-и! Помогитя, кто чем моге-е-ет! А именно - перебраться на другой перрон, где электричка на Бологое. Ну, людьми добрыми наше отечество не оскудеет. Лишь бы чемоданы не спиздили. Но я не представляю, кто тут может бегать быстрее Даши. С чемоданом. Помогли нам три солдата - срочника. Мы отблагодарились сигаретами и пивом. Все довольны. Ура! Едем дальше!!! Калашниково. Хорошо, что мы озаботились сесть в первый вагон. Так! Коля, вперед! Тормози локомотив, что б нам сгрузиться успеть. Ну, до чего толковый пацан! Дарья, мамина сумка, велосипед, рюкзак, чемодан раз, чемодан два, Даша последней, у нее, если отстанет, телефон и адрес на медальоне выбит, а в обиду она себя не даст. Все!!! Коля! Отпускай паровоз! Сели на травке. Чувствую, устали все. Я и сам бы прилег и задремал. Часов шесть уже в дороге. А сколько они еще от своей Тюмени ехали? Так! Не ныть! Я капитан этого непотопляемого судна. Коля - боцман. Дарья будет штурманом. Даша - лоцманом. Понюхает Дарьину ножку и приведет нас прямо к бабушке. Всем молчать! Капитан думать будет. А чего думать? Два варианта. Сидеть и ждать маму-ворону. Раз. И попробовать найти бабку. Два. А как? Двинуться со всем скарбом и спрашивать у каждого, не живут ли внуки в Тюмени? Не такое уж и большое это Калашниково. Тыщь пять населения. За неделю управимся. Так! Экипаж, слушай мою команду! Боцман пойдет и найдет мне кусок мела, известки, или на худой конец кирпича. Штурман завязывает лоцману бантики на всех местах. Лоцман это терпит и бдительно охраняет такелаж. Капитан уходит в разведку. Через пятнадцать минут я знал, где живет бабушка. А так же с кем, какую держит скотину, что сегодня с утра топила баню, а Пашке ейному на прошлой неделе набили рожу. И правильно. Вечером, когда мы сидели в летней кухне и уплетали клубнику с молоком, прижимая к груди сандалик появилась мама-ворона. От нее за версту пахло валидолом, корвалолом и настойкой валерианы. Потом она сказала, что нисколечко не волновалась. Почему-то сразу решила, что я порядочный человек, детей никуда не сдам и довезу их до Калашниково. И заплакала один раз всего только. Когда, подъезжая к Калашниково, увидела огромную надпись во весь перрон кирпичом по асфальту: "МАМА!!! МЫ УШЛИ ИСКАТЬ БАБУШКУ!!!"
Старый анекдот в качестве эпиграфа. Идет женщина поздно ночью по скверу и вдруг слышит: - Стоять!!! Она встала. Лежать!!! Она легла. Ползи!!! Ползет и слышит над ухом участливое: - Женщина, вам плохо? Я тут с собакой занимаюсь, смотрю, - вы ползете.
Пошел вчера вечером с собакой гулять. Собачка и так-то не мелкая, а тут разожрался чего-то, двигается мало, ну я и зову его Толстяк. Хотя есть, конечно, официальная кличка. Ну вот, гуляем мы, смеркается уже. Он отбежал, шарится по кустам. А возвращаться пора. Я присел так на корточки и зову его негромко. Слышь, говорю, ты, Толстяк, ну-ка, сюда иди! Притих, не хочет домой. Я уже погромче так, и железа в голосе побольше: - Ну, ты! Под дурачка-то не коси. Толстый, жирный, поезд пассажирный. Тащи сюда свою задницу! Тишина. И вдруг над ухом: - Ну-у-у??!! Неслышно главное так подошел, меня чуть кондратий не хватил. Я глаза-то поднимаю, - О, Боже! Прямо надо мной из сумерек - лицо нашей отечественной национальности кило на полтораста. И выражение такое свирепо-растерянное. Чего надо!? - говорит лицо. Н-н-ничего, говорю. А хули дразнишься!? Щас, говорит, по репе наварю, - будет тебе жирный! О, блин! И смех и грех! Ведь сейчас точно наварит. А потом мой барбос ему задницу порвет. Криминал, штраф, анализы в ветлечебнице и травма репы. И мямлить про собаку - только хуже. Отвернулся я от лица, говорю: - Толстяк! Ко мне! Появляется. Клык для авторитета показал, сел. Покурили мы с лицом, посмеялись. Лицо Толиком оказалось. Я говорю, тебя в детстве что ли дразнили? Конечно, говорит, дразнили. Подумал и добавил: - Давно. Пока я мастера в полутяже не получил. Еще подумал и еще добавил: - Теперь только жена иногда… Ну что я могу сказать? Смелая женщина. Я бы не рискнул.
Прошел в школах последний звонок. Вспомнилась прошлогодняя история. Раннее утро, часов семь. Суббота или воскресенье, не помню. Возвращаюсь после бессонной ночи домой на Теплый Стан. Метро Новокузнецкая. Еще на подходе обратил внимание на странно много попадающихся навстречу молодых людей в костюмах и нарядных девочек. А, так вчера в московских школах выпускной прошел! Ну, понятно. Спускаюсь в метро. Перед турникетами мент маячит, высматривает кого-то среди редких утренних пассажиров. Зацепил меня взглядом. Гражданин, не найдется ли у вас пять минут и паспорт? Ну, понятно. Нужен понятой. Да ради Бога. Заходим в дежурку. За столом - капитан с красными от бессонницы глазами. Напротив, на лавке, уронив головушку на руки, пацан в белой рубашке и при галстуке. Никакой. Пиджак валяется рядом. В руках при этом зажата открытая бутылка шампанского. Начинается байда составления протокола. Понятые, щас мы в вашем присутствии изымем и внесем в протокол вещи задержанного. Ага, будто у вас было мало времени обшмонать его как липку. Задержанный ведет себя спокойно. Только иногда что-то там у него коротит, он вскинет башку, обведет всех мутными непонимающими глазами, ляпнет речевку типа: «все менты - мои кенты» и опять затихает. На вошедшего по своим делам ОМОНовца в кроссовках бормочет: «кто носит фирму адидас, тот завтра Родину продаст». Тот реагирует адекватно, - качает головой со словами: «О, блин, молодежь, не задушишь, не убьешь» Занесли в протокол паспортные данные второй понятой, бабки с тачкой, и отпустили ее с боженькой. Капитан берет мой паспорт, чтобы переписать адрес. И вдруг глаза его приобретают осмысленное выражение. Слу-у-ушай, - говорит он. Так вы соседи практически! А у меня тоже сзади бессонная ночь, но я сразу начинаю понимать, в каком направлении работает капитанская мысль. Видя мою окислившуюся физиономию, мент начинает давить на психику. Ты понимаешь, мы и подобрали-то его, чтоб бомжи не раздели. А куда я его теперь? В вытрезвитель? Да его поди предки обыскались уже, по моргам звонят. Вот и отвезли бы сами, заботливые вы наши. А мент в качестве последнего аргумента, видя, что я вот-вот сломаюсь, говорит, представь, что тебя после выпускного в вытрезвитель запендюрили. Или ребенка твоего. Я, слабенько отбиваясь, говорю, как же я его в таком виде повезу? До первого мента? Ну, тут уж капитан руки потирает, чуть ли целоваться не лезет. В чувство, говорит, мы его приведем, а там прямая ветка, сядете, доедете, патрулей сейчас нет, сдашь папе-маме. Ну, вот тебе на крайняк телефон, я до девяти здесь буду. А если убежит? Ну че ты гонишь? Ну куда он на х убежит? Провели они с ним ряд оздоровительных мероприятий. На ногах вроде стоит. Капитан, ну чисто Алан Чумак, провел с ним сеанс одновременного гипноза: если, блядь, вот от этого гражданина хоть на шаг - ты труп. А если два - ваще покойник! Даже я проникся, не то что пацан. Па-а-а-ехали! Люди косятся на нас, странная парочка. Еще эта бутылка шампанского. Не отдает, гад, вцепился как в невесту. Ладно, доехали. Довел я его до подьезда. Дом узнаешь? М-гм-у! Подъезд твой? Ик-а! Ну и зашибись. Дальше сам, тут недалеко. Нету никакого желания с твоими папамами знакомиться. И пошел я с глубоким чувством выполненного долга. Развоспоминался чего-то. Свою выпускную пьянку вспомнил. Иду дворами, утро хорошее тихое. Солнце красит нежным светом… А кто это сзади так топает, нарушает тишину? Оглядываюсь… Оба-на! Здравствуй, жопа новый год. Ты чего за мной телепаешься? Я ж тебя, гада, до подъезда довел. Молчит народ. Только губами шлепает. И бутылка эта… Выкинешь ты, блядь, ее или нет!? Да-а, переборщил мент с гипнозом. Ну, дал я ему пинка от души, повел обратно. Хорошо, бумажку с адресом выкинуть не успел. Так, лифт, этаж, квартира номер… Билим-билим. Открывает конечно папа. Думаете, в трусах и майке? Хрен там, в костюме и при галстуке. Кричит вполоборота внутрь квартиры: мать, кончай звонить! И сыночку: ну, готовся! Мать сейчас будет зверствовать. В глуби квартиры появляется мать. Бледная всклокоченная и зареванная. Ну а чего еще ожидать? Я говорю, ну чего, пойду я, не люблю фильмы ужасов. Он говорит, может чай-кофе? Да нет уж, спасибо, я дома лучше. Ну тогда водочки? Семь утра!!! Посмотрел я на него, лицо такое жалобное. Да, мужик, досталось тебе этой ночью. Ладно, спасать так спасать! Наливай!!!
Еду в Питер. Вообще часто по этой дороге езжу. А питерская трасса, кто знает, кроме раздолбанности, крайней загруженности и постоянного ремонта имеет еще одно говенное свойство. Половина ее проходит через населенные пункты, где ограничение - шестьдесят. Не говоря уж про всякие вытянутые вдоль трассы городки типа Клина, Солнечногорска, Вышнего Волочка с их светофорами через каждые 50 метров и знаками «40». Слава Богу, что хоть вокруг Твери объездную сделали. Т.е. вся трасса ускорение - торможение. Поэтому если хочешь ехать быстро, вкладываешь заранее соточку в права и в деревнях сбрасываешь скорость до 110-115 - только бы не «лишенческая». А если не хочешь - в зонах ограничений уходишь в правую полосу и телепаешься вместе со всеми 60-80. Есть еще третья категория. Я их называю про себя жлобами. Сам по себе никогда не полезет, но вот пристроиться за каким-нибудь лихачом и проскочить - любимое дело. Таких и в жизни навалом, не только на трассе - любителей проскочить за чужой спиной. Ну так вот. Еду я себе. Спешу. И замечаю, что за мной хвост в хвост пристроился Saab. И не отстает, и не обгоняет. А за ним - Audi шестая. Уж не знаю, вместе они, или тактика езды одинаковая. Так втроем и идем. Попробовал оторваться - фиг там. Ну, я тогда потише поеду. Не обгоняют. Не хотят. Очень им за мной удобно. Еду я быстро. Машинка у меня маленькая, яркая и не шибко распространенная. Т.е. внимание гаишников привлекает всегда, но останавливают редко без особой причины. Еду, разговариваю про себя с ними, мол, не стыдно вам, таким большим и взрослым, за меня, маленького, прятаться? Но без обиды. Все-таки часа полтора мы уже такой компанией катимся. То ли не мигали встречные, то ли я не заметил, но влетаю в деревню, только сбросил чуток скорость, и вот они, родимые продавцы полосатых палок. Я вообще к гаишникам лояльно отношусь. Нарушаешь - плати, не хочешь - соблюдай. Останавливаюсь. Пока ко мне не спеша толстячок с радаром подгребал, эти двое мимо - вжи-и-и-к. Гады. Прикрылись мной. Рассчитался я с гаишником по прейскуранту. Трогаюсь. Настроение уже не то, конечно. Не, не из-за денег, а просто… Может, к ребятам этим сзади привык?.. Выезжаю за околицу этой гребаной деревни, и что я вижу? Стоят вдоль обочины Saab с Audi, мигают аварийками. А водилы стоят жопой об багажник, курят. Один мне так махнул в сторону обочины, присоединяйся мол. Встал, закурил, вышел. Один говорит: ну, и сколько? Дак стольник, говорю, как обычно. Вытащили они по полтиннику, сунули мне. Все молча. Один буркнул только, предвидя возражения, - «Без обиды». А второй: «Ну, чего, поехали? А то время жмет». Пропустили они меня, встали в кильватер, и уж только где-то за Волочком мы разошлись. Вот так.
Только что вернулся приятель из Турции. Летал по путевке maximum all inclusive, т.е. все включено, алкогольные и безалкогольные напитки без ограничения. Ох, опасная это штука для русского человека, - отсутствие ограничений. На вопрос девочек из офиса: "Ой, Андрюша, ну, как отдохнул? Как море, как погода? Что-то ты бледненький, не загорел совсем!" мрачный Андрюша мрачно ответил: "В баре не загорают!"
Рассказала знакомая. От ее лица. Поехала к друзьям в деревню в дальнее Подмосковье. Прокопалась как обычно, выехала поздно. Чувствую, на последний автобус опаздываю. А, не беда, поеду на электричке. Единственное, что плохо, - автобус идет до самой деревни, а от железнодорожной станции километра три-четыре топать полями и перелесками. Ну для городской девушки лишний раз прогуляться только на пользу. Это я так себя успокаивала. А на самом деле? Электричка пришла на станцию около полуночи. Да и не станция - так, полустаночек. Редкие поздние пассажиры рассосались по пристанционному поселку. А я рванула своей дорогой. И пожалела, что вообще поехала. Представляете, темень осенняя. Ни одного попутчика. Ночь. Холодно. Ветер завывает. Дальше носа ничего не видно. Тропиночку на ощупь находишь. А впереди, где-то в километре, на фоне темного осеннего неба мрачным ориентиром развалины старой церкви. Возле церкви - кладбище. Тропиночка как раз мимо церкви и через кладбище идет. И другого пути нет. Во вдряпалась! А куда деваться? Обратно же не повернешь. Иду. Ругаю себя на чем свет. И чем ближе к кладбищу, - тем жутче. Из темных уголков сознания поднимается всякая нечисть. Ничего с собой нельзя поделать. Успокаиваю себя. Я девушка современная. Во всяких вампиров, мертвецов ходячих и детские страшилки не верю. Ох, еще бы вампиры с мертвецами об этом знали. Что я их не боюсь. Приближаюсь к кладбищу. Нервы как струна. Ветер воет. И вдруг! Сзади шаги! Вкрадчивые такие. Встала как вкопанная. Прислушиваюсь. Тишина. Померещилось? Да запросто, в такой-то ситуации. Пошла дальше. Опять шаги! Пошла быстрее, практически побежала. И сзади - шлеп-шлеп-шлеп. Опять встала. Сзади шлеп-шлеп - и тишина. Мысли шевелятся вместе с волосами. Может такой же случайный бедолага? Тогда хорошо. Но почему ведет себя так странно? Не догоняет, не обгоняет, а идет точно сзади. И чем я ближе к кладбищу, тем он ближе ко мне. Стр-р-р-ранно? Еще как! Пошла дальше. Что делать? Кричать? - Кому? Бежать? - Куда? Слева овраг, справа кладбищенские ограды. Но и терпеть дальше этот тихий ужас нельзя. Страх, он всегда от неопределенности. Решилась. Прошла, а практически пробежала метров двадцать, а когда сзади раздались приближающиеся шаги резко развернулась и не останавливаясь шагнула навстречу. Будь что будет. Рукой в сумочке сжимаю какую-то фигню типа ножниц маникюрных. И практически натыкаюсь в темноте на НЕГО. Еще не поняв, ЧТО передо мной, я хорошо поставленным и громким голосом (на самом деле наверное дрожащим и истеричным) говорю «Ну!!! И что дальше?!!! » Запыхавшийся сдавленный сиплый голос отвечает: «Куда, - дальше? » Мужик крестьянского вида, на тот момент показавшийся мне огромным, сжимает в руке пивную бутылку, причем держит ее за горлышко, явно для удара. Маньяк? Грабитель? Мертвец оживший? «Зачем вы меня преследуете!? » - строго! спрашиваю я. И этот огромный мужик тем же хриплым сдавленным шепотом говорит: «Я не преследую! Я БОЮСЬ! » Развернулась я и пошла дальше. Прошли кладбище. Развалины церкви, где днем пьет сивуху и развлекается местная молодежь, а ночами шабашит нечисть, мы обходили если не в обнимку, то плечом к плечу - точно. Потом он осмелел и разговорился. Я, говорит, тебя еще в электричке заметил, видел один раз у Андрюхи (хозяин семьи, куда я ехала в гости). Если б не ты, я бы хрен пошел, заночевал бы на станции у знакомых. Один ночью через кладбище я бы ни за что не пошел. Жутко боюсь. - Ну и сказали бы! А то идете сзади, пугаете! - Дык, стыдно же! Здоровый мужик, а мертвяков боится. - Ну, на станции бы еще подошли. Так и так, сказали бы, видел тебя у Андрея, тебе в Леонтьево, мне то же, пошли вместе, веселее и т. д. - Дык, постеснялся! Вот такой застенчивый и пугливый мужик обитает на рассейских просторах. Шли мы остаток пути, смеялись над своими страхами. А напоследок он помялся и попросил: «Ты только, это, Андрюхе не говори ничего. А то, блин, мужики смеяться будут». Боже, каким райским уголком показалась мне теплая, светлая, уютная деревенская кухня. Состояние мое было видимо далеко от идеального, потому что хозяин еще до того как поздороваться заставил меня выпить огромную стопку водки, а когда я отдышалась, сказал: «Ну? Рассказывай! »
Поссорился со своей собакой. Так-к-кая с-сука! Хоть и кобель. Черный русский терьер. Сема. Вообще-то по паспорту Арсений. Но в зависимости от ситуации и поведения Семка, Семен Семеныч, Сэмэн, Семочка (жена, ес-но), Сяма, гад! , и т. д. Здоровое лохматое чучело. Питается кормом своим, какашками этими в мешках. Но жрет все. Жутко любит всякие фрукты-овощи. Когда гуляем мимо лотка с овощами - клянчит у теток морковку. Выпросит, и тут же сожрет. И хрумкает, падла, так аппетитно… Тетечки только умиляются: «Ах, какая собачка! » Сволочь он. А еще очень любит хлеб белый с маслом. Но пердит потом со страшной силой. Аж глаза слезятся. Так навоняет, что сам от запаха убегает в другую комнату. Потом там создаст невыносимую атмосферу и прется обратно: о! - у вас тут уже проветрилось? Поэтому хлеб белый давать ему запрещено. Потому что для начала реакции достаточно кусочка с ноготь величиной. А еще на машине покататься - сам не свой. Я заднее сиденье уж и не чищу. Ну и беру его, если есть возможность. Ездил к друзьям на другую сторону Москвы. Этого с собой взял. Погуляли там, возвращаемся. Смотрю, у обочины ОНА! Стоит, ручкой машет. Боже! Какая девушка! Ну как тут не остановиться? Мечта поэта! Вам куда? Ну, практически по пути. Если собак не боитесь. Ой, какой песик! А мы не кусаемся? Нет-нет, что вы! (только попробуй, гад, зубы показать) Мы жутко ласковые. Едем. Я клинья начинаю вбивать. Ля-ля, фа-фа. Девочка миленькая, общительная. То есть возможность дальнейших отношений есть! Этот пыхтит сзади, нос воротит. Понимал бы чего. Пять лет уже, здоровый мужик, блин, а не развязанный. Ну, где тебе понять случайное мужское счастье? И вдруг! Девушка, продолжая слушать мои рулады начинает шмыгать и морщить носик. А потом! Сема, сук-кин ты сы-ы-ын! Жуткая вонь накатывает та-а-акой волной! Приоткрыл окно - холодно. Включил вентиляцию салона на полную. Помогает, но слабо. Я молчу. Не сдавать же этого подонка. Во-первых, какая-никакая мужская солидарность, а во вторых, девушка подумает: если собака такая засеря, то что говорить о хозяине? Едем молчим. Терпим. Стыдоба-а-а!!! И какая падла успела тебя хлебом угостить? (Не буду грешить, сам без разрешения даже с пола не подберет) Ну какая тут к матерям лирика? Срам!!! Ладно. Девочка выпрыгнула, свежий воздух ртом хватает. Мы - домой. Я по дороге ему естественно сказал, как я отношусь к собакам, которые не могут контролировать собственную задницу. Надулся. Ну и хрен с тобой! Жена дома - сю-сю-сю, Семочка, ну как съездили? Рассказывай, милый сын! Папка к девкам приставал? А девки к папке? Этот скунс ей на ухо чего-то посопел, чувствую, - сдал с потрохами. Жлобяра, что возьмешь? Потом башку свою тупую лохматую устроил ей на колени, косится на меня сквозь свои патлы и говорит так тихонечко: - Не ссы, мамка, эту атаку мы отбили.
Еду в поезде. Москва - Новосибирск, кажется. Посадочная суматоха заканчивается. Все рассаживаются. В купе оказываются кроме меня супружеская пара лет по тридцать и парень приблизительно такого же возраста. Супруги приезжали в Москву за товаром. Удачно закупились. Товар - оптика. В процессе их разговора, сортировки накладных и подсчета наличности выясняется, что деньги они потратили практически все. И им не хватает на дорогу (от Новосибирска им ехать дальше). Муж предлагает замечательный выход: его теща, живущая в Екатеринбурге, могла бы завтра подойти к поезду и передать деньги. Проблема одна - как связаться с мамой. Мобильные тогда уже не были редкостью, но еще и не имели такого распространения, как сейчас. Но по счастью у четвертого нашего соседа оказался. И тот любезно предложил воспользоваться. Ой, да что вы, да это же дорого, и т.д. На что парень говорит, что вот через полчаса выйдем из зоны действия сети, и тогда уж хоть дорого, хоть дешево… Жена Маша берет телефон, выходит в коридор, звонит маме, возвращается. По лицу видно, что дозвонилась, и все удачно. Едем дальше. Парню скоро выходить. Маша начинает предлагать ему деньги за использование телефона. Тот вяло отказывается. Эта настаивает (ой, да что вы, да это же дорого, и т.д.) Муж поддакивает. Парень отбивается. Явно не хочет брать деньги. Это препирание затягивается до неприличия, достаются деньги, пихаются по столу туда-сюда, пока парень не произносит приблизительно следующее: - Да я бы с удовольствием взял ваши деньги, но проблема в том, что я не знаю сумму, которую вы наговорили. Определить это сейчас даже приблизительно нет никакой возможности. А я такой человек, что если возьму с вас больше - меня замучит совесть. А если меньше - задушит жаба. Поэтому считайте это подарком. И пока супруги размышляют над сказанным, тихонько собирается и сходит.
История не столь смешная, сколь реальная и поучительная. Хотя напоминает гибрид «Красотки» с сопливыми индийскими мелодраками. Рассказала сестра, а я был практически свидетелем финала. Сестра рожала своего второго ребенка, Ваньку, и по причине этого находилась в роддоме. Мы по этой же причине с ейным мужем, ежевечерне, слегка взбодрившись, тусовались под окнами роддома с такими же бедолагами, перекрикиваясь и, если повезет попасть на время кормления, наблюдая через стекло мордочки новорожденных. В очередной приход мы застали в роддоме переполох. Даже с улицы было слышно, как некая визгливая дама на истеричных тонах костерит почем зря персонал, мужа и весь остальной мир. Персонал как мог ее успокаивал. На следующий день, когда мы забирали сестру, она и поведала нам причину этого переполоха. Молодая истеричная стерва, жена то ли немелкого чиновника, то ли небедного русского, которого называла не иначе как «папик», задолбала персонал роддома с момента поступления. Пальцы веером, зубы шифером, то не так, это не эдак, все козлы и папик всем покажет. Папик появился раз, забашлял кому надо и пропал: то ли в командировку, то ли пользуясь случаем решил отдохнуть от своей стервы. Родив, сучка для начала отказалась кормить ребенка грудью, а потом решила отказаться совсем. Типа, ребенок случайный, мы не планировали, ну вообщем хрен знает, что там варилось у нее в котелке. Но вела себя, говорят, препохабно, курить и квасить начала практически сразу после родов. А ребеночек, кстати, по словам медиков, не в пример мамаше получился очень качественным и здоровеньким на 100%. Удачный такой ребеночек. Практически одновременно с ней рожала девчушка, лимита общаговская, которая ребенка нагуляла, вероятный папаша сгинул при первых признаках беременности, все сроки она пропустила и ничего ей, кроме как рожать, не оставалось. Но к несчастью (а для девочки может и наоборот) ребенок у нее то ли родился мертвым, то ли прожил после родов какие-то часы. Местные бабушки-нянечки успокаивали ее, мол, нарожаешь еще, не переживай, Бог дал - Бог взял и т.д. Однако ребеночка этой сучки притащили ей на кормежку. Молока мол у тебя хоть залейся, не пропадать же добру. А та покормила раз, другой, а потом начала задавать персоналу робкие наводящие вопросы по поводу усыновления-удочерения, типа нельзя ли ей как-то ребеночка забрать, раз уж от него все отказались. Ей говорят, мол, дурочка, сама в этой жизни на птичьих правах, куда еще с ребенком? А та долдонит свое - как-нибудь. Объявился папик. Получил всю информацию, поговорил с главврачом, потусовался и слинял. Без комментариев. День выписки. Как там чего конкретно - не знаю. Но суть в том, что приезжает папик и забирает эту безродную пигалицу вместе со своим ребенком. На вопрос сучки, мол как же так, ты ж был не против оставить ребенка, он говорит: знаешь, типа, я подумал, возраст у меня, то-се, профессия опасная, может это мой последний шанс на наследника. А девка? - девка пусть пока нянькает-мамкает, там посмотрим. - А я!? - кричит та. - Как же я!? - А ты, на хуй, к маме. - Как к маме????!!!!! Я, типа, и сама могу нянькать-мамкать. На что он ей резонно отвечает: на кой хуй мне баба, которая отказалась кормить моего ребенка? А будешь вякать и предъявлять права на дите - пришибу просто, и все. Садится в свою тачку, где на заднем сиденье в уголке жмется испуганная пигалица с маленьким, и уезжает. Не забыв, как и положено, одарить больничный люд конфетами, коньяками и букетами. Сучка звонит маме, а потом вместо слез и истерики закатывает грандиозный скандал всем, кто попадется под руку. Отголоски этого скандала мы и слышали на улице. Но всем уже откровенно на нее насрать, и все ждут - не дождутся, когда прибудет мама этого чуда и они свалят. И шушукаются по коридорам и палатам о судьбе ребенка, девочки, папика и сучки, строят версии, прогнозы и высказывают мнения. Вот такая история. Которая наверняка имела продолжение. Мне, к сожалению, об этом ничего неизвестно.
«На прививку в первый раз…» Рассказала знакомая учительница. Стоит очередь из детей, класс второй-третий. В школьный медкабинет. Приехали из поликлиники делать прививки. Манту или пирке, или как это называется (?), а, не важно, царапинка на предплечье, которая потом краснеет, и ее измеряют спустя пару дней. Ну, всем в детстве делали. Дети в коридоре веселятся, учительница поддерживает порядок и следит за очередью: "Ну-ну, Света, это же не больно. Вова, перестань щипать Петю" и т.д. Когда подходит очередь Саши, учительница входит вместе с ним и шепотом объясняет медсестре (или врачу - в кабинете две женщины в белых халатах), что Сашенька очень боится уколов, прививок, врачей и проч., и «с ним может сделаться плохо». Успокоенная медработником, что все будет в порядке, выходит дальше пасти свой ограниченный контингент. Саша, толстенький и рослый мальчик, закатывает по просьбе медсестры рукав рубашки. Она сюсюкает привычное: "Бояться не надо, сейчас раз - и все. Ты же смелый мальчик!?" Саша кивает. Он смелый. Сестра протирает толстенькую ручку ваткой и в воздухе резко пахнет спиртом. "Не боишься!?" Саша кивает отрицательно. Он не боится. "Вот видишь, какой ты молодец!" Саша серьезно кивает. Он молодец! Но когда маленькое блестящее жало инструмента приближается к руке, глаза у Саши закатываются, он бледнеет и начинает заваливаться назад. Прививки эти, видимо для экономии времени и удобства медработников, делаются стоя. Теряя сознание, в падении он случайно попадает доктору с инструментом тяжеленьким ботиночком по берцовой кости голой ноги. Знаете ощущение, да? Цепляет по дороге стул, который с грохотом приземляется рядом. С криком: "Я же говорила!" вбегает учительница. Втроем с помощью нашатыря они быстренько приводят ребенка в чувство. Жертв, кроме медсестры, нет. Наводят порядок и потирают ушибленные места. Решают передвинуть Сашу в конец очереди, оставить, так сказать, на сладкое. Когда все дети были оцарапаны, опять настала очередь Саши. На этот раз медики подошли к проблеме со все серьезностью. Они усадили Сашу на стул, произнесли все положенные по случаю мантры и приступили. Саша сидел спокойно, за спиной у него стояла тетя в белом, с приготовленным заранее нашатырем, сбоку без конца бубня заклинания страховала учительница, а с фронта, на всякий случай разведя пошире ноги, убирая их с траектории возможного движения Сашиных ботиночков, наступала сестра с железячкой. Она уже наклонилась над ребенком, чтоб выполнить свою миссию несмотря ни на что. Деваться Саше было некуда. Не тут-то было. Перед тем, как в очередной раз потерять сознание, Саша брыкнул ногами, оттолкнулся и стал заваливаться вместе со стулом. Не больше секунды длилось падение. За эту секунду: - он угодил таки ботиночками в медсестру, но теперь уже двумя и точно в склоненное к нему лицо - металлическая перекладина спинки стула под тяжестью ребенка проехала по ногам второй сестры и придавила ей пальцы ног в босоножках - вдребезги, звонко и блестяще, разлетелся стеклянный двухэтажный медицинский столик со всеми находящимися на нем причиндалами - покачавшись, рухнул на учительницу здоровый прибор для измерения объема легких, Бог его знает как он называется, но там наверху такой резервуар с жидкостью. Жидкости оказалось на удивление много, и вся - на учительнице. Не пострадал только Саша. Остальные дети сказали, что в следующий раз Саша будет в очереди первым, и после него никто никого царапать и колоть уже точно не будет. Своей маме, пришедшей за ним после уроков и проинформированной всеми встречными-поперечными о Сашиных подвигах, Саша сказал: "Они говорят, что я боюсь. А я не боюсь! Оно как-то само так получается."
Утро 9 мая. По всем каналам идут праздничные программы. По одному из каналов идет какой-то праздничный концерт. Незнакомая певица поет: Как только бой угас, звучит другой приказ, И КОМАНДИР сойдет с ума, разыскивая нас. Бабушка, сама участница военных событий и большой поклонник Окуджавы, переварив смысл услышанного, комментирует: «Песенка дезертиров». На мой немой вопрос объясняет, - у Окуджавы «…и ПОЧТАЛЬОН сойдет с ума…». А когда командир сходит с ума, разыскивая бойцов, это не «десятый наш десантный батальон», а бардак какой-то просто» Вот так одним словом безмозглая и ленивая певичка обидела бабушку, покойного Окуджаву и всех ветеранов сразу. Большинство из которых, я надеюсь, в отличие от моей впечатлительной бабушки, не обратили на этот ляп никакого внимания. Здоровья вам, ветераны. Ракетчик
Помните, в свое время, лет пять-шесть назад было немеряно этих, «Здрасссте, я из канадской оптовой компании! » Внешность их у меня почему-то частенько ассоциировалась с парижскими клошарами - одет как чмо, но всегда присутствует галстук. Униформа такая, что-ли? Но суть не в этом. Заезжаю как-то на автосервис. А там очередной «унассегоднярекламнаяакция» разводит двух братков на приобретение «замечательной щетки для мытья машины». Щетка очень напоминает зубную, только ручка у нее деревянная и размером с бейсбольную биту, а вместо щетины бахрома из веревочек, типа ветошь. Все это окрашено в «радикальный черный цвет». Братки, один на черной «бэхе», другой на серебристом «мерине», не долго сопротивлялись, приобрели по щетке (нафига, спрашивается?) и дальше перетирают. И бежать бы этому рекламисту быстро и сразу. Но нет! Он же текстом заряжен! Видно, что мозги ему промыли, - дай Бог. И он долдонит что-то типа: «А если Вы приобретете еще по одной щетке в подарок друзьям, я сделаю вам скидку!!! » Вот вы представьте себе: стоят два здоровых, сытых, деловых пацана, трут свой неспешный пацанский базар, и нахера им эти щетки? И нахера им эти скидки? И смотрят они на «Здрасссте, я из канадской оптовой компании! » как на муху: и надоела, и отмахиваться лень. Но победило хорошее настроение и дружба между народами и один из пацанов говорит примерно следующее: «Слышь, брат, я у тебя хоть все твои «зашибись швабры» куплю без всякой скидки (подтекстом идет: «Токо, бля, отъебись! »), но ты хоть нам продемонстрируй, как этот аппарат работает. » И кивает в сторону машин. А юный коммивояжопер и рад стараться. Он достает из баула щетку, сдергивает красивую упаковку и как Буриданов осел встает между двумя машинами. Мизансцена такая. Двор автосервиса. Пацаны стоят под навесом. Машины рядом, но под открытым небом. А с неба сыплет срань Господня в виде дождя и мокрого снега. И идеально чистые машины уже покрылись этой жидкой кашей. Если бы пацан остановился на черной, как южная ночь, «бэхе», может все бы и обошлось. Но Бог не фраер, и коммивояжопер с энтузиазмом принялся за «мерина». После двух-трех взмахов щеткой она сначала не явно, а потом все сильнее и сильнее начинает оставлять за собой на серебристой полированной поверхности черный след. Причем издали создается чудовищное ощущение, что это краска слазит с машины, обнажая металл. На самом деле, естественно, «радикальный черный цвет» стал смываться со щетки, как с усов Кисы Воробъянинова. Если вы думаете, что хоть один мускул дрогнул на лицах тертых пацанов - таки вы не правы. Только один медленно по слогам произнес: «За-ши-бись! » Потом они подошли и с минуту молча давили взглядом неудавшегося оптовика. Потом один, не отрывая взгляда от виновника, сказал другому: «Слышь, (Вован, Степан, Бабан, не помню, не важно), прикинь, если бы мы пацанам таких подарков надарили! » Дальше не помню подробно, да и не важно. Прибежали ребята с сервиса, сполоснули «мерина», коммивояжера оттерли незаметно с убедительной просьбой «уйти быстро» и «больше лучше не надо». Куда-то подевались в последнее время все эти «унассегоднярекламнаяакция». И слава Богу. И дай Бог, если никого из них не пришибли из-за качества того говна, которое их хозяева понасобирали со всяких СТОКов и других помоек мира. Аминь.
Году этак в восемьдесят седьмом, как нынче модно говорить - прошлого века, отправили нас от завода в подшефный колхоз на помощь в уборке урожая. Поскольку сама эта ситуация достаточно абсурдна, то и жизнь наша там была полна приколов. Глухие задворки Костромской области. 300 км от железной и любой другой нормальной дороги. В межсезонье - только по воздуху или на лошадях. Если кто-то еще считает, что Земля круглая, - велком в одно из таких мест. И вы увидите - край. В любом смысле этого слова. Распределили нас по бригадам, то есть по деревням. Наша компания (две девочки и четыре мальчика) попала в какие-то Малые Пупырышки. Дворов десять. Выделили нам брошенную избу, в которой, по рассказам аборигенов, года три назад хозяин по пьянке изрубил топором жену, а потом тут же повесился сам. Привезли на тракторе и сбросили с телеги три мешка картошки, два мешка других овощей, тушу теленка и пол-свиньи. Гуляй, рванина. Молоко - у бабы Нюры, хлеб - раз в неделю на тракторе. На дворе - конец сентября. Куковать нам тут - до ноябрьских праздников. Как мы обустраивали быт - отдельная история. Продюсеры ублюдочного шоу «Последний герой» перемудрили со своими пальмами, океанами, островами и прочей трехомудией. Понятно - антураж. Но попробуйте заселить добровольцами хотя бы на месяц одну из брошенных деревень в средней полосе России, коих немеряно. Если найдутся добровольцы. Потому что жопу под солнце - желающих тьма, а вот жопой в снег - на хуй, на хуй. Зато рейтинг шоу сразу бы скакнул. Потому что половина россиян из года в год выживает в этом героизме, и хули им ваши пальмы за стеклом. Ладно. Цель - уборка непросыхающего от дождей льна. Начальство - непросыхающий от самогонки бригадир. Лен по технологии должен вылежаться минимум неделю по сухой погоде. А погоды нет. «А и хуй с ним. Весной сожжем да новый посеем» - сказал бригадир и пристроил нас на скотный двор ходить за телятами. Эпизод первый. Телятник. Стойла. Два транспортера для уборки говна. Один по периметру телятника, другой, наклонный, для доставки этого говна наружу. Наклонный сломался. Не включается электромотор. Доложили бригадиру. Тот полез чинить. Видимо - не впервой. Он вылез по транспортеру наружу и оседлал его верхний край. Там расположен электродвигатель, в нем то он и принялся ковыряться. Нас (троих) определил к рубильнику, который расположен внутри у выхода, т. е. метрах в пятидесяти от транспортера. Естественно, не в пределах прямой видимости. Обмен информацией осуществляется с помощью крика на пределе возможности легких, поскольку около двух сотен молодых бычков мычит, топает и пердит не переставая. Вся информация состоит из двух команд бригадира. Поковырявшись в моторе, он кричит: «Включай!!! » и кто нибудь из нас жмет кнопку «ВКЛ». Понаблюдав за неработающим движком и сделав какие-то выводы, он кричит: «Выключай!!! » и продолжает копаться. Повторяется это с периодичностью минут в 15. Минут 10 он ковыряется и минут 5 наблюдает за включенным, но не работающим агрегатом. А мы курим и трындим. Уже где-то часа полтора. Надоело. Реакция наша на команды становиться все медленнее. Уже никто не бросается к рубильнику, а норовит подтолкнуть товарища. В очередной раз раздается команда «Включай!!! ». Кто-то из нас неспешно встает с кучи соломы, идет к пакетнику, жмет и так же неспешно возвращается. И тут неожиданно отлаженная периодичность нарушается истошным, заглушающим все, переходящим в визг криком: «Выключай!!! Выключай!!! Бля!!! Нах!!! Выклю…!!! » Потом глухой удар и мертвая, как нам показалось, тишина. Даже бычки срать перестали. И в этой тишине металлический лязг работающего наклонного транспортера. Произошло очевидное. По первости, перед тем как подать команду «Включай!!! », бригадир отрывал жопу от транспортера и раскорячивался на основании так, что бы движущиеся части его не касались. Потом плюнул. На что надеялся? И когда транспортер неожиданно для него пришел в движение, его штаны вместе с содержимым стало быстренько затягивать под главную шестерню. Организм принял единственно верное решение - кувырнул сам себя вниз, с четырехметровой высоты. Надо отдать нам должное - среагировали мгновенно. Один бросился к выключателю, другой к транспортеру, а третий побежал на улицу. И увидел безрадостную картину: из середины озера навозной жижи торчали ноги бригадира. Он вошел в это озеро как заправский пловец, головой вниз. Да так и зафиксировался. В нормальных колхозах под транспортер ставят телегу и по мере наполнения вывозят на поля. Но то в нормальных. В нашем производительность скота давно превысила потребности полей. И дерьмо десятилетиями стекало и копилось в естественной низине. Метров пятьдесят на пятьдесят. Говорят, что в незапамятные времена в этом болоте бесследно сгинул трактор вместе с телегой и пьяным трактористом. Действовать надо было молниеносно. Сколько времени человек может жить в говне? В ход пошли какие-то доски, куски шифера, веревки, лестница и все, что попадало под руку. Понабежавшие с окрестных ферм доярки суетились и активно мешали нам извлекать их пьяного командира. «Ой, сыночки, да лешой с ним! Вы ж сами утопнете!!! » Вспоминается все как в рапидной съемке. Бестолково страхуя друг друга мы зацепили и выдернули страдальца. Живого. Слегка не в себе. В говне все. С головы до ног. Потом истерично и до слез хохотали, мылись из шланга и мыли, попутно приводя в себя, бригадира. Обменивались впечатлениями. Рассказывали понабежавшим неочевидцам. Отбивались от жены бригадира, которая прибежала в слезах, но увидев ненаглядного живым и почти здоровым, кричала: «Нахуя вы его вытащили!? Ему в говне заебись, самое место! » На следующее утро мы в первый и последний раз увидели нашего бригадира трезвым. Он пришел к нам чистый, выбритый, в новой рубашке, какой-то задумчивый. Выкатил нам два литра самогонки. Добил нас уже окончательно тем, что сам с нами пить отказался. И не пил после этого еще целые сутки.
Приходит Саня Кочетков с утра в понедельник на работу. Синяк в пол-лица. «Ну, рассказывай! » «Дык вот, блин, сходил за хлебом…» Далее история рассказана с его слов от первого лица. Я только напомню к истории от 25 января, что действие происходит в середине 80-х и работает Саня токарем на заводе. Итак…. Представляешь, вчера, в воскресенье, посылает меня жена за хлебом с утра. Иду, мелочью в кармане громыхаю. А выпить хоцца… А нет денежков-то… И тут смотрю - женина подруга Катька из магазина. «Привет, Кать! » «Привет, Сань! » «А нет ли у тебя, Кать, трохи денежков, а то выпить жуть как хоцца! » «А есть! , - говорит Катька, - Только вчера страховку получила. » Добрая Катька душа. Но дурочка. Поэтому и живет не с мужем, а с волнистым попугаем. «Ты, - говорит, если будешь брать, возьми и мне литр. А то завтра гости придут - неудобно их домашней-то потчевать». А надо сказать, что Катька гонит. Не в смысле «Че ты гонишь!», а варит самогонку на продажу. И поскольку менты у нее - первые клиенты, зелье не балует, никакого дихлофоса, стирального порошка и соды. Борьба, так сказать, за качество. Госприемка, блин. Но, по соглашению сторон, мужьям своих подруг не продает и в долг не дает. Хоть усрись. Но одно дело самогонка, другое - водка. Об водке договора не было. Так что я беру три беленьких и, весь в предвкушении, две отдаю Катьке. Она говорит: «Квасить-то где собираешься?». Ну, это не вопрос, - к бутылке да компанию не найти? «Так, - говорит Катька, - пойдем ко мне». Ее интерес понятен - уберечь подругиного мужика от дурной компании. Там ведь как - только начни, - и понеслась! Ну а мне чего, какая разница, где? Так уж лучше в тепле да под закуску. Сели у нее на кухне. По одной, по второй, «мне поменьше», трали-вали, попугай, сука, орет, в общем, все зашибись. И вдруг звонок. Я как жопой чувствую - моя меня ищет. «Кать, - говорю, куда бы мне сховаться? » «А вон, - говорит, в шкаф залезь». Шкаф у нее в прихожей здоровый и практически пустой. Я туда - прыг. Так и есть - моя нарисовалась. «Привет, Кать! Моего пиздюка не видела? » «Не-е-ет! » «Послала гада за хлебом - три часа нет! » Ну и пиздовала бы дальше искать, - нет, прется на кухню. «Ой, у тебя занавески новые, ой, то, ой, се…» Короче, две бабы у колодца. Трепушки. А мне чего? Сижу в шкапе - обстановку на ощупь изучаю. Стекло какое-то под рукой. Ну-ка, ну-ка, а что в стекле? Так и есть - Катькина самогонка, на продажу приготовленная. Поближе к входной двери, чтоб на глазах у всяких-разных клиентов по квартире не лазить. Тихонечко пробочку зубами - чпок! Глоточек - бульк! Забо-о-ористая, падла! Знал бы - закусить чего со стола прихватил. Да ла-а-адно! Закуска градус крадет. Еще глоточек - буль-буль!!! Хорошо-о-о!!! Вот так сидел, сидел, по чуть-чуть, по глоточку, а потом раз! - и не помню. Закемарил, видно. Моя-то говорит, посидела она с Катькой часик, стала собираться. Одевает сапоги в прихожей: «Пойду домой. Этот ебарь-перехватчик поди опять к какой-нибудь прошмандовке забурился. » И в этот момент дверка шкафа со скрипом распахивается и со словами «А вот хуй ты угадала! » на коврик выпадает Саня. И продолжает топить на массу. Синяк? А при чем здесь синяк? А, ты думаешь мне его моя подставила? Дык ты тоже хуй угадал. Это Катька в мою Нинку, за то что та ее шлюхой назвала, цветочным горшком кинула. Катьке ж обидно, она ж для подруги старалась, как лучшее хотела. А та: «Шлюха, шлюха! » Вот Катька в нее горшок и захуярила. Но промахнулась. Я ж говорю - баба добрая, но дура.
Работал в свое время (где-то в середине 80-х) на Костромском заводе автоматических линий славный парень Саня Кочетков. Работал токарем. А известен в узком кругу коллег был тем, что регулярно притягивал к себе всяческие неприятности, оборачивающиеся впоследствии казусами. Ну, вот, например, точил Саня резец. Обычное дело, наждак, искры, «…красота горячего металла». А тут к нему Вова подходит, зовет в туалет. Не подумайте чего. Просто туалет на другом конце цеха, а вдвоем, за компанию, веселее. И не то что бы Сане больно хотелось. Но - мужская солидарность. Поперлись. Нормальный человек завернул бы к станку и резец оставил. Но Саня - нет, не такой. Он пилит в сортир, сжимая мозолистой рукой орудие труда. Раскаленное докрасна. И которое ни в карман не уберешь, ни оставишь нигде - спиздят мгновенно. Понятно, что за время транспортировки резец остыл. Но градусов-то 200-250 там всяко оставалось. А Саня у писсуара лопочет чего-то, резец - в руке, башку задрал, … Веселый, блин. И, конечно, Санин конец вступает в плотный контакт с концом резца. Уж сколько там было градусов - неважно, но нежная мужская субстанция мгновенно покрывается волдырями. Что скривились, мужики? Мат-перемат, ор, визг. А Вова прыгает вокруг, суетится: «Саня, ты поссы, поссы на него! » Идиот. Потом соображает, что ляпнул хуйню, но надо, надо чем-то другу помочь. «О, масло! Масла надо! » - бежит к ближайшему станку, хватает масленку и начинает обезумевшему товарищу обильно все поливать. Далее. Медчасть на другом конце завода. Впереди Вова, за ним Саня, прикрываясь картонкой и с мученическим выражением лица. Хозяйство на стол - бум! Масляные брызги - по всему столу. Медсестра молоденькая, глаза по пятаку - «Эт-то что!? » «Эт-то, - Вовин указующий перст в направлении масляного участка - производственная травма! Лечи давай!!! » Когда на объект было намотано упаковки четыре бинтов и он стал толщиной с ногу, Вова заорал на и без того обалдевшую девчушку: «Ты че! Ты че делаешь! Ты дырку оставила!? Как он писать теперь будет? » И все по новой. От больничного Саня отказался. Испугался, наверное, диагноза. А мы все с нетерпением ждали его появления. Нас интересовал вопрос - как жена-то отреагировала? "А нормально, - сказал появившийся Саня. - Говорит, зашибись, хоть к мамке наконец съезжу, а то тебя, ебаря, одного оставлять нельзя."
«Дикая дивизия» Раннее утро. Пустая казарма. Рота на занятиях. Все вылизано до блеска. Пол сверкает. Стекла в окнах прозрачны до невидимости. Дневальный на тумбочке. Двое других равняют по нитке и без того идеально стоящие кровати. Дежурный по роте, сержант Шаров, комсорг, кандидат в члены партии, отличник боевой и политической подготовки и практически дембель (меньше ста дней до приказа) критически осматривает подведомственные владения. Все отлично. Но он не успокаивается. Потому что десять минут назад позвонил командир роты и сообщил, что с проверкой по казармам движется командир части, полковник Дыбенко. И он сильно не в духе. Входная дверь распахивается, дневальный командует «Рота! Смирно!!! » и в казарму вплывает Бубен - огромный, за два метра ростом, за центнер весом и в отличной спортивной форме. Мрачный и злой. Навстречу ему по взлетке с докладом катится Шаров. Именно катится, потому как идеально соответствует фамилии - маленький и круглый. Бубен движется по казарме, бросая во все стороны гневные взгляды. Слева сзади - Шаров. Если бы не трагичность обстановки - ну точно Винни с Пятачком. Атмосфера в казарме наэлектризована до предела. Комполка бросает с высоты своего роста последний взгляд-молнию на окружающую действительность и гром гремит: - Что, товарищ сержант?! Опустились ниже канализации! Превратили казарму в свинарник! Хуже!!! В привокзальный сортир! Вот так вы и Родину защищать будете?! Распиздяи!!! Шаров, которого уже можно отдавать под трибунал за подрыв обороноспособности, молчит, тупо смотрит Бубну в район ширинки и ждет конкретики. Авось пронесет. Придраться-то не к чему. Все в ажуре. - Развели хлев! По всем углам говно!!! И тут Шаров неосторожно выдыхает: «Где??? » - А в пизде!!! , - гремит Бубен, берет сержанта Шарова за шиворот и легко поднимает на вытянутой руке. - Это что, хуй, по Вашему, товарищ сержант?!? И Шаров с высоты, на какую мог забраться, только поставив три табуретки одна на другую, видит это вопиющее нарушение. На высоте двух метров от пола, на полке для головных уборов, идущей вдоль стены, в самом дальнем и темном углу незаметно лежит маленький скомканный фантик от ириски.
Еще из жизни «Дикой дивизии» Дембельский альбом… …как много в этом звуке. Кто служил в стратегических или частях со сходным режимом секретности, сдувая периодически густой слой пыли с дембельского альбома, вспоминает не только годы службы, но так же процесс изготовления, хранения и транспортировки этого теперь никому не нужного сокровища, потому как: а) изготовление и хранение является смертным грехом (встречались шедевры, где на кальке между фотографиями красиво, черной тушью были нанесены подлинные схемы ракет, карты местности с указанием расположения части и ТТД совсекретного оборудования. Не сажали авторов этих сюжетов только потому, что понимали - не по злому умыслу, а по недомыслию и понту ради. Но наказывали жестоко и уничтожали все в зародыше.) б) запрет на имение в личном пользовании любого фотооборудования делал любые фотоматериалы (даже опостылевшую рожу родного командира) страшным дефицитом. в) капитальный шмон при увольнении сводил на нет все труды, если не подсуетиться и не переправить альбом по другим каналам. Но делали, делали несмотря ни на что, и доставали краски, и грунтовали листы, и корпели ночи напролет… Эх, эту бы энергию - да в мирных целях. Вася Меджидов был неудавшимся радиомехаником и очень даже удавшимся каптерщиком. Кроме своего настоящего имени, которое не мог выговорить никто, даже он сам, Вася обладал еще рядом достоинств: он мог достать все что угодно, ревизия у него в каптерке выявляла только излишки, легко и непринужденно втирался в доверие к нужным людям. Высокомерная завмаг Любочка, для которой офицеров званием ниже майора не существовало, а солдаты вообще были пылью у дороги, общалась с Васей с улыбочкой, шепотом, и исключительно с черного хода. Внешне же Вася был мал, худ, лицом черен и страшен, и откликался на позывной Чума. Есть в восточных людях любовь к украшательству и вычурности. Мы долго не могли понять, зачем Вася заставляет вновь прибывших в часть воинов при получении обмундирования кроме росписи-закорючки в графе «получено» писать полностью ФИО «…красыво пыши, понэль? » Много позже выяснилось, он ищет бойца с женским почерком, чтоб тот ему за малую мзду и клятву сохранения тайны строчил письма якобы от любимой девушки. Которыми Вася хвастался перед такими же зэмляками. Имел Вася и альбом, где прослеживался его доблестный боевой путь ракетчика и связиста. И поскольку сам Вася был на особом счету, то и альбом он хранил у себя в каптерке не пряча, на видном месте. Как-то раз, проводя ревизию в каптерке, командир группы капитан Бобров от нечего делать стал альбом листать. Дойдя до рубрики «Помним, любим, ждем!», куда помещаются фотографии близких родственников, любимых, друзей по гражданке и т.д., Бобров притормозил листание, взгляд его стал свинцоветь, а кожа на скулах натягиваться. «Это что? » - ткнул он пальцем в большую фотографию на развороте. «А, ето! » - глянув через плечо, сказал улыбающийся Вася - «Ето, трщ капытан, мой любимый дэвушка! Карасывый, да!? » Бобров покраснел, потом побледнел, взял альбом наперевес (кило 5-8 толстого картона в окладе из фанеры, обшитой шинельным сукном и с бронзовыми вставками) и двинулся на Васю. «Это что?!!! » - зарычал капитан. Вася уже заметил разительную перемену в командире, улыбка начала сползать с его лица, он отступал, но по инерции повторял: «Ета мой любимый дэвушка». «Ах ты сука чумазая! Гандон ты ношеный! Я те щас яйца поотрываю! » - и вместе с отборной армейской бранью на Васю посыпались удары. Васю в свое время били много, часто и порой, с его точки зрения, беспричинно. Он понимал, что упорол какой-то косяк, и стоически сносил удары и мат. На шум в каптерку вошел еще один офицер, старший лейтенант Радченко. На его немой вопрос и недоумение на лице капитан Бобров экзекуцию прекратил, оправил форму, пару раз глубоко вздохнул и объяснил: «Прикинь, Сань, эта обезьяна говорящая вклеила в свой сраный альбом фотку моей жены и утверждает, что это его лубимый дэвушка! » На развороте красовалась цветная фотография - хорошенькая девушка в купальнике на фоне моря. Внизу надпись «Крым» и дата. «Представляешь, это еще досвадебная фотка!». «Ты где фотографию взял, урод!? » - обратился он к притихшему в углу Васе. Вопрос был скорее риторическим, потому что оба офицера, прибегая периодически к Васиным услугам «доставалы», знали, что Васю можно бить, пытать, но клиентов и поставщиков он не сдает. Тем и ценен. Бобров легко выдернул из альбома фотографию. Взгляд на оборотную сторону фото вызвал в нем очередной приступ гнева и новую серию пиздюлей для Васи. На обороте красивым женским почерком было выведено: «Васечке от горячо любящей Оли! Люби меня как я тебя! » и еще какая-то лабуда в стихах. Васины яйца спасло только то, что при дальнейшем рассмотрении в альбоме обнаружилась еще дюжина фотографий жен младшего, среднего и старшего офицерского состава с аналогичными подписями.
Фирма, в которой я одно время трудился, занимала двухэтажное административное здание, где тем не менее присутствовал лифт, выходивший на втором этаже к директорскому кабинету. Причем лифт не абы какой, а импортный, фирменный, навороченный, с зеркалами, сенсорными кнопочками непонятного и понятного назначения и т. д. Пользовались лифтом все, кому было в лом преодолеть два лестничных пролета. Однажды среди дня вслед за мной в лифт вошел наш генеральный, он же хозяин конторы, мужичок невысокого роста, но очень крепкий, поперек себя шире, здоровяк такой. После обычных раскланиваний он нажимает кнопку второго этажа, но лифт не движется и дверь не закрывается. «Хм» - сказал шеф и слегка попинал створки лифта ногой. «Хрен! » - сказал лифт и никуда не поехал. «Так! » - сказал шеф и наклонившись почитал различные надписи на сильно иностранном языке, после чего с умным видом потыкал во все подряд кнопки. Лифт отреагировал миганием каких-то лампочек, но не поехал. А по выражению лица генерального я понял, что начальнику АХО сегодня здорово понадобятся все его запасы мыла. «Еп! » - сказал шеф и сделал неожиданное. Ногой хорошо поставленным футбольным ударом со всей дури саданул по створке так, что закачалась кабина, а немаленький кулак впечатал в панель управления без желания попасть по какой-то определенной кнопке. «Бз-з-зынь! » сказал лифт и неожиданно пришел в движение. Шеф надел на себя свое обычное выражение лица и удовлетворенно произнес: «Вот так мы ОДНОЙ СИЛОЙ МЫСЛИ победили эту блядскую технику! »
Армейская история из жизни «Дикой дивизии». В продолжение от 10 января. Не знаю как где, а у нас на узле связи острую зубную боль лечили следующим садистским, но безотказным способом. Поначалу, когда боль еще можно терпеть, бедный боец, знакомый с нижеописанным методом только из уст товарищей и слабо в него верящий, всячески старается избежать экзекуции. Но зубная боль есть зубная боль и вариантов спасения от нее не так уж много ночью в тайге. Когда она достигает степени «хоть вешайся», солдат с покорностью овцы идет в распростертые объятия сочувственно-зверски улыбающихся товарищей. Суть способа следующая (не запатентовать ли?). Берется полевой телефонный аппарат типа ТАИ-75 или любой другой подобный (в старых военных фильмах командир обычно крутит ручку такого телефона и просит огня), главное, чтобы у него была сбоку ручка, а внутри - присобаченный к этой ручке генератор переменного тока вольт этак на 75. Торчащие из недр чуда военной техники два конца распределяются следующим образом: один вкладывается в холодную, дрожащую и потную (пот - прекрасный проводник) руку болящего, а другой - к больному зубу. При этом важно, чтобы оголенный провод не касался никакой другой здоровой части лица подопытного - губы, щеки, и т. д. - а то искра пойдет не туда. Затем кто-то из сочувствующих быстро и резко крутит ручку. Результат не заставляет себя ждать - больной дико орет, корчится и матерится, но уже через минуту прислушивается к себе и начинает блаженно улыбаться. Блаженно улыбаются и все присутствующие - это не их сейчас шарашило. Анестезии хватает часа на 3-5. Эффективность данного метода я, дилетант и в медицине и в физике, для себя объясняю следующими принципами: 1. Вымещение более сильной болью. 2. Боль - это то же электричество, которое нервные окончания посылают в мозг по нервным проводам. И вот если по этим проводам неслабо долбануть, где-то что-то должно перегореть - или в мозгу, или в проводах, или в самом зубу. А вот еще один нестандартный способ применения телефонного аппарата ТАИ-75. Оголенные концы проводов аккуратно прикладываются к оголенным же участкам тела крепко спящего на боевом посту воина. Эффект зависит от крепости сна, нервов и позы спящего, по силе не уступает лечению зубов, но в отличие от оного каждый раз приводит к разным последствиям. Бывало, что страдали уши, челюсти, головы и телефонные аппараты самих «будильников». Поэтому баловались такой побудкой нечасто и преимущественно деды в отношении молодняка. Один раз данный способ побудки применил прапорщик Гайдуков в отношении рядового Харламповича. Но по незнанию технологии и должностному отсутствию мозгов потерпел полное фиаско. Дело было так… Рядовой Харлампович, трусоватый, неумный, хитрый и здоровый (196 см, две пайки - кто знает) хохол был разжалован из телефонистов за распиздяйство и нес боевое дежурство дневальным по командному пункту. Т.е. топил на массу в уголке на табуретке. И спал бы себе на фуй никому не нужный, если б не храпел. А храпели эти 196 см так, что радисты через четыре стены от него переставали слышать в наушниках эфир. В РВСН могут простить любое раздолбайство, кроме подрыва боеготовности. Поэтому КДС майор Шум (все фамилии подлинные, читайте, отцы-командиры) вызвал прапорщика Гайдукова, про которого сам же пел свою любимую частушку: Я иду на тот конец - Гайдуков ебет овец. Я иду с того конца - Гайдука ебет овца. и сказал следующее: «Или он заглохнет, или …. ». Обещал Шум всегда много, щедро и очень понятно. Гайдуков, про тупость и беспросветную наивность которого ходили легенды даже в родной части, предпринял сначала дистанционные, а потом и мануальные попытки разбудить спящего, которые привели только к тому, что на вдохе Харлампович издавал все тот же храп, а на выдохе - жуткий мат. И тогда в голову прапорщика как в пустой ангар вошла мысль о ТАИ-75, поотражалась от стенок и там, внутре, осталась. Он взял аппарат, зеленого (в буквальном и переносном смысле) бойца в помощники и двинул претворять вышеописанную процедуру. Далее. Приложили - крутанули - ноль. Приложили - крутанули - Харлампович отмахнулся во сне как от комара. Приложили - крутят, крутят - хуй. Все было проделано правильно за исключением того, что провода прикладывались к руке очень близко один от другого, сводя воздействие на нет (именно это, если не ошибаюсь, называется шаговым напряжением). В это время спящий открывает один глаз и орет Гайдукову: «Охуел, щегол!?!», потом понимает, что перед ним целый прапор, вскакивает, вытягивается, докладывает: «За время моего деж….! ». Какое в зизду дежурство? Но прапор, застигнутый за нехорошим занятием, вместо капитального разъеба тоже начинает мяться и бормотать. В процессе взаимного бормотания выясняется что, «…телефон сломался? » «…да вот чего-то вызов не идет, а ты ж у нас телефонист» «…ща починим, трщ прпрщ, нема базару» и т.д. Затем Харлампович повертел аппарат в руках, послюнявил концы проводов, сказал: «Ага!», «Умгу!!», «Ну вот!!! » и предложил Гайдукову для проверки подержать концы проводов. Тот с удовольствием, любопытством («…чего ж нэ робыло-то?.. ») и качественно зажал концы. Далее надеюсь понятно? Харлампович крутил ручку аппарата азартно и со всей дури орал: «Работает?! » «Или нет?! » «А??!! » до тех пор, пока кто-то не догадался ногой выбить у него телефон. Гайдукова откачивали. Врач сказал: «Хорошо что трезвый. Был бы поддамши (обычное состояние многих прапорщиков) - пиздец. » Зеленого солдата мы у Харламповича отбили. Он-то здесь при чем, правильно?
Армейская история из жизни «Дикой дивизии». Служил я в начале 80-х на Урале, в РВСН, на узле связи. Дивизия наша в родственных кругах носила совершенно нехарактерное для данных родов войск название «Дикая дивизия». И вовсе не потому, что большинство верхнего командного состава носили звериные фамилии - Волков, Зверев, Зайцев, Козин, Козловский, и т.д. А потому, что фамилия комдива была - правильно, Дикий. И нрав его фамилии соответствовал. А уж подчиненные тянулись за командиром. Часть наша, как и положено, располагалась в глухой нетронутой тайге и носила бытовое название «пятая площадка». Обычный ракетный полк со всеми атрибутами - БД, КДС, паттерны, сетка П-100, кроны, монолиты, замполит - придурок, начсвязи - незнайка в стране чудес и т.д. Автор в период описываемых событий нес боевое дежурство на узле связи в должности радиомеханика. А на коммутатор заступил Юра Звягин. Какая задача у коммутаторщика? - соединять абонентов по их желанию. Кроме того он может (и должен периодически) разговоры прослушивать, а при желании и вывести на динамик, что б курящим рядом и сдыхающим от безделья приятелям было лучше слышно. И вот как-то ночью раздается вызов: зам по тылу дивизии генерал-майор Козловский срочно требует соединить его с зам по тылу части подполковником Козиным. Звонки генералов по открытой связи в часть - явление не частое, поэтому у всей нашей честной компании уши растут в сторону динамика, а Юру бьют по рукам, чтоб не дай бог не отключил прослушивание. В ходе беседы двух командиров выясняется, что на днях по частям дивизии поедет комиссия из штаба армии с проверкой состояния именно тылов. После ряда ЦУ, вопросов о состоянии бани и офицерской столовой и доброжелательных просьб о наведении должного порядка (…если, бля, у тебя, еб т м, хоть одна муха, в Бога душу, на комиссию сядет, я тебя, в рот, и маму, и папу…), генерал задает роковой вопрос о состоянии подсобного хозяйства. Надо сказать, что наш доблестный полк, как и всякая уважающая себя часть, имел подсобное хозяйство при хозвзводе. Основным достоинством, головной болью и предметом издевательств хозвзвода были так называемые «скаковые свиньи Козина». Грязные, поджарые, как гончие собаки, вечно голодные, они, частенько, сбежав от пьяных свинарей, носились по части и окрестной тайге с диким визгом и на запредельных скоростях. В поисках жратвы они делали немыслимые марш-броски за 25 км до соседней площадки, где их ловили тамошние бойцы и подкормив из жалости возвращали в родные пенаты за два огнетушителя браги. По закону подлости накануне описываемых событий весь этот безумный эскадрон свиней летучих чем-то обожрался в тайге и издох большинством поголовья. Именно эту грустную историю о павших свиньях и одной оставшейся в живых свиноматке и выдал Козин генералу на его вопрос о состоянии подсобного хозяйства. На что последовала не очень длинная пауза и генерал вызверил следующую реплику: - Козин, сука, ты мне хоть всем хозвзводом свиноматку еби, но что б к утру поросята были!!! Понял, майор?! - Так точно!!! - испуганно ответил пока еще подполковник и работа закипела. В том смысле, что начались звонки на другие площадки с просьбой о взаимопомощи и разработка совместных планов отражения вражеской атаки комиссии. Это одна из причин непобедимости русской армии - несмотря на всеобщее распиздяйство в самый последний и критический момент мобилизоваться и найти безумное и единственно верное решение. Результатом этого ночного «совета в Филях» стал бортовой ЗИЛ, загруженный отборной скотиной, собранной со всех площадок. ЗИЛ следовал километрах в пяти за машиной комиссии, и пока в очередной части проверяющих ублажали баней, обедом и т.д., скот сгружался на хоздворе. В результате чего двор приобретал вид лучших образцово-показательных хозяйств советской эпохи. Обратил ли кто из комиссии отполированным халявным коньячком взглядом внимание на тот факт, что скотинка на всех площадках подобралась как под копирку - тайна. Может сработала привычная замыленность армейского взгляда принципом всеобщего единообразия. А если кто и обратил - не отрыгивать же дармовое и не по армейски богатое меню? Вообщем, все прошло благополучно. Каждый получил положенную ему по должности порцию благодарностей и пиздюлей. А при посещении нашей части генерал Козловский, ласково глядя на снующих в неимоверном количестве (и, между нами, затраханных бесконечными переездами) свинок, похлопав Козина по пока еще двум звездочкам на погоне, изрек риторическую фразу, истинный смысл которой был понятен им двоим, да еще нам, тем, кто сидел ночью на коммутаторе: - Вот видишь, Козин! Могешь, ежли захочешь! Молодца!!! Гигант просто!!!