Лучшие истории прошлых лет в этот день
Новые истории - основной выпуск

В одной компании нужно было срочно закрыть две ставки инженеров. Поставили задачу HR, она тиснула объявления на хедхантерских порталах и закипела работа. Каждый день проходило 3-5 собеседований по следующей схеме:

• беседа (Почему выбрали нашу компанию? Кем видите себя через 5 лет?);
• вопросы на выявление квалификации;
• задачка на математику и логику.

Пошла третья неделя, десятки проведенных собеседований, и ни одного достойного кандидата. На соответствующие вопросы HR закатывает глаза и молвит что-то в духе: Ну, я же не виновата, что все такие тупые! Некого брать, у всех с логикой плохо - задачку никто не решил. И, главное дело, наглецы и хамло сплошь! Пытаются еще доказать, что их решение правильное, грубят.

Стали разбираться. Выясняется, что все это время ответы кандидатов HR сравнивала с ответами на ДРУГУЮ задачу!

Не, ну я как бы все могу понять - человеческий фактор, каждый имеет право ступануть разок и все такое. Но как ее не смутила одинаковость неверных ответов?! Ей несколько людей подряд каждый день один и тот же ответ показывают, ну любой бы должен насторожиться. Нет?

У меня сложились очень тёплые дружеские отношения с мамой моего мужа. Мы часто вместе гуляем или ходим в кино. На днях ехали на дачу, и в пробке со мной пытался познакомиться мужчина. Я его отшила, разумеется, а она мне: "Ну и чего ты? Приятный мужчина же и состоятельный, видно. Познакомилась бы". Я на неё смотрю глазами по 5 копеек, и тут она, хлопнув себя по лбу: "А, ну да, я забыла".

Шампанское на Старый Новый год

Посвящается Ирине З.

После новогодних праздников на работе все были вялые, даже говорили с трудом. Вера подумывала в пятницу отгул взять, или хотя бы уйти пораньше, а тут оказалось ― Рамиль приехал! Из фирмы по обслуживанию оборудования. Весь день Вера с удовольствием наблюдала, как он работал ― уверенно и аккуратно. В конце дня подошёл документы подписывать.
― Завтра Старый Новый год, ― сказал Рамиль.
― Да, ― согласилась Вера, ― а ещё суббота, очень удачно.
― Как будешь праздновать?
― Ну как… Это у вас там, в Казани, разгуляево, а у нас городок тихий. Оливье нарежу и у телевизора посижу, а то что-то вымоталась я за эти праздники. Хочешь ― в гости приходи.
― Во сколько?
― Что во сколько?
― Во сколько приходить?
― Ко мне? ― Вера изумленно и растеряно уставилась на Рамиля, ― Тебе же сейчас в Казань ехать надо.
― Завтра снова сюда приеду. Бешеной собаке семь вёрст не крюк. Это поговорка такая, русская. Но если неудобно, ты скажи. Я не хочу, чтобы было неудобно.
― В пять, ― выдавила из себя Вера. ― Приходи в пять. Адрес записать?
― Я знаю где ты живешь, ― ответил Рамиль, тем самым добив Веру окончательно.

Личная жизнь у Веры не складывалась. Хотя мужики на неё посматривали, и она их не чуралась. Так что приключения были, раз в год в Геленджике уж непременно, но ничего путного не выходило. А ведь у каждой подруги по мужу, у кого и по второму. И дети у всех.
― Ничего, ― успокаивала себя Вера, ― сейчас и в сорок рожают, и в пятьдесят. Ой, в пятьдесят-то не хотелось бы.
Местные алкоголики все разобраны, надежда только на иногородних. На комбинат много кто приезжал, но чаще всего на сезон, или вообще в командировку, то есть, временно. И это снова приключение, а не жизнь. Большинство ещё и женатые, а с женатыми Вера зареклась ― больше ни-ни. Итак уж, восемь лет коту под хвост. Даром что в Москве, ну и за границу немножко поездили. В столице Вера осталась после института и возвращаться в родной Нево́лжск не планировала. Примчалась, когда мама заболела, тяжело заболела. И вскоре отошла, отмучилась. Вера и не знала сколько бы ей рыдать в пустой квартире, но стали приходить люди, с детства знакомые. Во всех скорбных заботах помогли. Поминки проходили тепло и без лишней тоски, маме бы понравилось. Даже начальство с комбината своим присутствием одарило. Прямо на поминках предложили Вере остаться, зря что ли учиться отправляли.
― Что там тебе, в этой Москве-то? А мы большие деньги на реконструкцию очистных получили. Оборудование берём по последнему слову, и финское берём, и немецкое по лицензии, казанского производства. Будешь лабораторией заведовать.
― Ух ты, очистные, как хорошо-то. Так что, не будет больше комбинат людей травить?
― Рыб. В смысле, воду будем очищать. А воздух-то нормальный, фильтры меняем регулярно, чего жаловаться-то...
― Да что вы говорите такое…
― Это ты сейчас с Москвы приехала, а поживёшь чуток, вспомнишь и обвыкнешься. Опять же, очистные будем и дальше развивать, ты этим и займёшься как раз, подумай, перспективы отличные. И зарплата сейчас не как раньше, а каждый месяц, верно говорю, земляки?
― Верно, раньше ещё хуже было, ― донеслось с разных концов поминального стола.
Решение Вера не сразу приняла, вначале с документами возилась, вещи разбирала, с подругами общалась, кто вернулся или не уезжал. Потом подумала ― действительно, что её в Москве ждёт? Съёмная квартира и давка в метро. А здесь остаться ― быть дальше от него, того самого. Чем дальше, тем лучше. Опять же, кто она в столице ― пылинка, что есть, что нет, никто не заметит. А здесь ― завлаб, со всех сторон уважение. Зарплата, правда, одинаковая, но до работы пешком, жилье своё, да ещё огород мамин, уедешь так пропадет. Про оборудование не соврали, в самом деле современное, удобное, не хуже московского. Благодаря оборудованию она и с Рамилем познакомилась, он был в бригаде наладчиков, на все вопросы отвечал кратко и точно. Со всеми бы так. Запуск лаборатории отмечали помпезно ― с шампанским, телевидением и начальством, местным и казанским.
― Хорошо бы именно вас, Рамиль, присылали на гарантийное обслуживание, ― сказала тогда Вера.
― Так шепните моему директору, а я с удовольствием, ― с улыбкой ответил Рамиль.
К начальству Вера тогда подойти постеснялась, но обслуживание поручили Рамилю, и он стал приезжать каждые три месяца. Случись чего ― можно было вызвать экстренно, но ничего не ломалось, а жаль, думала иногда Вера. Подруги, Ирка с Ямвикой, что-то учуяли и давай подначивать:
― Твой приехал!
― Так уж и мой, скажете тоже, ― отнекивался Вера. Может ей поначалу Рамиль не сильно-то и нравился, сейчас уже не вспомнить, ― он ведь женатый, небось.
― А ты спроси!
― Да не буду я спрашивать.
Подруги, однако, сами всё разузнали, доложили ― свободен!
― Тоже знаете ли… Мужику под сорок, из себя видный, руки золотые. И не женат. Странно как-то.
Ирка с Ямвикой только охали и дурой обзывали, ну а Вере-то что делать? Рамиль как-то всё о работе, легко с ним, это правда, но ведь проверит, наладит и в Казань укатит. А у Веры тем временем Геленджик, где о Рамиле можно и не думать. Всё равно ничего не дождёшься. Однако, дождала́сь. Неожиданно. И приятно.
С утра Вера побежала за продуктами. Продавщица, фамилия её была Пахомова, училась когда-то в параллельном классе. Нынче у неё центнер лишнего веса, трое детей и муж Борька.
― Шпрот сколько банок-то ― две?
― Две. А икра сильно солёная?
― Консерва же, где мне знать, чё там в ёй. Вроде, никто взад не приносил. Одну?
― Одну. И вот ещё… Шампанского бутылку.
― Во, классно-то, у нас всяко есть: и краснодарское со скидкой, и просекко, это из Италии, но без скидки.
― А настоящее, французское? Шампанское ведь только французское может быть.
― Да ты чё, бутылка-то больше пяти тыщ! Оно тебе надо? Да и нет у нас. Хотя…
― Есть?
― Блин, была бутылка, я её обратно-то отписала, раз не берёт никто. Щас найду, да где ж она… А вот, чё я говорила, пять четыреста! Обзывается ― Драппиер, чисто Франция. Одна бутылка и осталась, таких, кстати, нигде больше нет, не возят их больше-то.
― Правильно говорить: Драпье.
― И чё теперь? Пять четыреста! Другому всю зиму не просыхать на такие де́нюжки. Берёшь?!
― Да.
― Ох, у московских свои привычки! Или на комбинате вдруг премию дали?
― Ага. Как раз ― пять четыреста.
― Ежели так… Девки калякали, Рамилька-то в город зачастил… Профилактику делает, де потрогает, де подмажет.
― Заткнись, Пахомова.
― Молчу! Полный рот воды! Мандарины-то бу́дёшь брать? Жранья́ много не быва́т, я тебе новый ящик-то открою, ради такого дела…
С платьем и кружевным бельем Вера определилась ещё с вечера. А сейчас ― кухня. Вроде всё продумано и рассчитано, но время летит предательски быстро, уже почти четыре! Вдруг Вера охнула ― шампанское она мало того, что забыла в холодильник убрать, так ещё и возле батареи поставила. Что делать? Морозилка рыбой забита, разморозишь ― пропадёт. Хорошо хоть зима и мороз подходящий, и снега за ночь намело. Вера жила на первом этаже, балкона у неё не было. Набросив пуховик, она выбежала на улицу, поглядела вокруг, особо пристально ― на балкон Петра Семеновича, и быстрым движение сунула бутылку в сугроб. И бегом домой, в душ и к зеркалу, к зеркалу.
Звонок прозвенел минут на пять раньше назначенного времени. Да ничего, Вера уже была в полном боевом облачении. Пальто Рамиля показалось ей мокрым.
― Споткнулся тут. И в сугроб. ― смущенно объяснил Рамиль, ― Салям! Со Старым Новым!
― И тебя, ― улыбнулась Вера. ― Раздевайся, проходи, здесь вот ванная, я жду тебя в гостиной.
Рамиль вошёл в комнату, снова смущенно улыбнулся и перед тем, как сесть, поставил на стол бутылку французского шампанского «Драпье».
― Ой, а про шампанское-то я забыла! ― всплеснула руками Вера.
― Так вот, как раз. Французское, настоящее. Друг посоветовал именно такое, он с французами работает. Я и купил.
― В каком смысле «купил»? ― настороженно спросила Вера. Не узнать эту бутылку было невозможно.
― Ну как… В магазине. Но в хорошем, там палёнку не держат, ― сказал Рамиль, глядя на Веру честными глазами. Это был не розыгрыш. Это была ложь. У Веры похолодело внутри.
― А этикетка мокренькая чего-то.
― Так мы же с ней в сугробе лежали, ― рассмеялся Рамиль.
― Ах да, я помню, в сугробе, ― Вера попыталась взять себя в руки. ― Извини, я забыла спросить, что ты ешь, а что не ешь.
― Я всё ем, ― радостно отозвался Рамиль.
― По тебе не скажешь, ― заметила Вера, вспомнив, как летом он приезжал в обтягивающей футболке, с кубиками пресса. ― А я чуть зазеваюсь и сразу вес набирается.
― Ты очень красивая, ― сказал Рамиль.
― Вот как… Ладно, оливье с говядиной, яйца со шпротами, помидоры вот, сама закатывала, тут, как видишь, бутерброды с икрой, рыбка красная. Угощайся. И будет ещё пирог с капустой. Как бы, на горячее.
― Восторг! С чего начать?
― С чего хочешь. Начни с оливье.
― Отлично. Но сначала шампанское открою. Тебе же нравится такое?
― Нравится, ― кивнула Вера, закусив губу.
Какое-то время сидели молча. Рамиль ел, а Вера держала в руках бокал и не знала, что сказать. Потом зачем-то спросила:
― А почему ты не с семьей в праздник? ― прозвучало как-то зло. Но Рамиль не заметил.
― К родителям я на Новый год заезжал. Жены у меня нет, давно уже, развелись.
― А дети?
― Сын. Ему тринадцать. По воскресеньям общаемся.
― А зачем с женой развёлся? ― Вере не нравился тон, которым она задавала вопросы.
― Лучше спросить: зачем женился? ― не сразу ответил Рамиль, ― Она меня с армии дождалась. Мы гуляли-то перед призывом недели две. А она два года ждала. Я гордый ходил, у всех пацанов по-другому было. Потому и женился. Стали жить. Потом сын родился. А работа у меня всегда была в разъездах. С годами как-то стал понимать, что домой не хочется. Пока сын маленький был, конечно, к нему тянуло. А как подрос ― в компьютер уткнулся, отцу рад или не рад ― не понять. А жена только про деньги, других тем как будто нет. Ну да, согласен, денег всегда не хватает, но не воровать же идти. Я сколько мог зарабатывал, побольше других. И на себя не тратил. За лето на рыбалку если два разу схожу, то уже хорошо. Ремонт делал, по выходным ещё подрабатывал. А жена мне ― вот, я же тебя дождалась, а ты спиннинг купил. Я… один раз спиннинг купил, хороший и недорого. Как будто, ждать парня с армии это подвиг. Если любишь, то ждёшь. А если не любишь так и…
Рамиль замолчал, наполнил бокалы шампанским. Он был сильно взволнован.
― Нашла себе бизнесмена, сейчас с ним живет. Но меня заранее предупредила, чтобы без обид, по-честному. Я не возражал. Как живет ― не знаю, сын приходит― я не спрашиваю. Да и не спросишь, он как зайдет, сразу в компьютер и сидит там часами.
― Хочешь ещё салата? ― спросила Вера.
― Да. Вообще я оливье не очень… Моя… Ну, раньше в оливье всегда колбаса и морковка, а у тебя ничего такого нет и вкусно, очень.
― Я всё же химик, умею смешивать, ― Вера хотела улыбнуться, но получилось как-то вымучено.
― А я инженер-механик. И автоматику тоже знаю. Мне вообще-то не положено на гарантийное обслуживание ездить, это я директора упросил, чтобы тебя видеть.
― Меня? ― удивилась Вера. ― Что же ты раньше ничего не говорил? Ведь без малого два года знакомы.
― Сказали, что у тебя был кто-то.
― Кто сказал?
― Женщины.
― Хм… Странно. Но допустим. А что эти женщины сейчас говорят? Что у меня нет никого?
― Я не знаю, что сказать, ― взгляд Рамиля на мгновение стал по детски несчастным. ― Хотя нет, знаю, извини. Для меня каждый приезд в Нево́лжск, как праздник. Тебя увижу, и всё сразу иначе.
Как-то правильно и хорошо. Наверно, это неожиданно прозвучит. Точнее, наоборот. Или… Но не важно уже. Выходи за меня замуж, пожалуйста.

Веру била мелкая дрожь. Она пыталась глубоко вздохнуть, вздох получался прерывистым.
Вера смотрела на Рамиля и видела золотую фольгу стоящего между ними шампанского.
Зачем же он так, ну зачем. Лучше бы наелся и в койку потащил, да она бы только за. Утром встал и уехал, и ни о чем думать не надо, увидимся ещё ― хорошо, не увидимся и ладно. А он вон чего, на улице нашёл и к женщине пришёл, предложение делать. На всю жизнь, на всю жизнь с этой вот бутылкой. И что же мне теперь, что же, что...
― Ты… ― слова давались с трудом, ― ты не мог бы сейчас… уйти.
― Я что-то не так сделал? ― глухо спросил Рамиль.
― Нет, нет. Дело не в тебе… Как в таких случаях говорят, ты хороший, добрый, умный, замечательный. Но я прошу тебя уйти. Дело во мне, конечно, во мне, я не знаю, может в маме немножко, хотя причём тут мама, уходи, очень тебя прошу, пожалуйста. И забери с собой эту бутылку.
― Там уже нет ничего, ― сказал Рамиль, вставая.
― Тем более.

Вера вышла в прихожую, смотреть, как он одевается.
― Хочешь, я тебе в дорогу пирог заверну.
― Я не люблю капусту, ― ответил Рамиль и ушёл.

Закрыв за ним дверь, Вера вернулась в комнату, выключила свет. Стала видна улица, там снова была метель. Вера включила телевизор, ― давали новогоднюю программу, ― и, взяв мамин плед, свернулась под ним калачиком на диване.

Январь тянулся ещё долго. Февраль был побыстрее. Первого марта в небесной канцелярии как будто посмотрели календарь: ярко засветило солнце и всё стремительно стало таять. Никто не помнил такого тёплого первого дня весны. На работу Вера шла в зимних сапогах, обратно было впору надевать резиновые. У подъезда образовывалась огромная лужа, Вера пыталась её обойти по ещё нерастаявшим островкам снега, с острыми краями в чёрных крапинках. Отовсюду вылезал наружу мусор, накиданный за зиму с балконов ― окурки, презервативы, фантики, блеснула на солнце золотая фольга.
Стоп! Фольга?! Наступив в лужу, Вера нагнулась и вытащила из-под снега бутылку французского шампанского «Драпье». Этикетка тут же отвалилась, но не узнать эту бутылку было невозможно.
― Ой, ― сказала Вера.
Войдя в квартиру, она первым делом скинула промокшие насквозь сапоги, надела сухие носочки. Потом долго сидела на диване, пытаясь собраться с мыслями. Собравшись, взяла телефон и набрала номер.
― Что-то сломалось? ― спокойным голосом спросил Рамиль.
― Нет, оборудование в порядке. Я не по этому звоню. Дело в том, что… Ты не мог бы повторить вопрос?
― Так сломалось или нет?
― Ой, не про то. Знаешь, КВН когда показывают, там у них есть «разминка». Команде надо на вопрос ответить, а они, чтобы время-то потянуть, просят вопрос повторить.
― Я не смотрел.
― Если ты повторишь, что спрашивал у меня на Старый Новый год, то я отвечу: да, согласна.
Молчание было долгим, а потом очень долгим. Вера понимала, что ей лучше ничего не говорить и прошептала: «Слышишь?»
― По телефону неправильно, ― наконец отозвался Рамиль, ― Я возвращаюсь в Казань к длинным выходным, и восьмого марта приеду к тебе.
― Прекрасный подарок, ― тихо сказала Вера.
― Что? Не расслышал.
― Я буду ждать. Про капусту помню, а какой пирог твой любимый?
― Хм… Балиш с курагой.
― Вот такой и спеку.
― Ты умеешь?
― Я научусь.

©2021

Случай на операции. Рассказ хирурга

"В 12 часов телефонный звонок: «Приезжайте, пожалуйста, в гинекологическое отделение поселковой больницы. Женщине вскрыли живот и не знаем, что делать дальше».

Приезжаю, захожу в операционную. Сразу же узнаю, что лидер этого отделения, опытная заведующая, в трудовом отпуске. Оперируют ее ученицы. Брюшная полость вскрыта небольшим поперечным разрезом. Женщина молодая, разрез косметический, когда делали этот разрез, думали, что встретят маленькую кисту яичника, а обнаружили большую забрюшинную опухоль, которая глубоко уходит в малый таз. И вот они стоят над раскрытым животом. Зашить — совесть не позволяет, выделить опухоль — тоже боятся: зона очень опасная и совершенно им не знакомая. Ни туда, ни сюда. Тупик. И длится эта история уже 3 часа!

Все напряженно смотрят на меня, ждут выхода. Я должен их успокоить и ободрить своим видом, поэтому улыбаюсь и разговариваю очень легко и раскованно. Вскрываю брюшину над опухолью и вхожу в забрюшинную область. Опухоль скверная, плотная, почти неподвижная, уходит глубоко в таз, куда глазом не проникнешь, а только на ощупь. Можно или нельзя убрать эту опухоль — сразу не скажешь, нужно начать, а там видно будет. Очень глубоко, очень тесно и очень темно. А рядом жизненно важные органы и магистральные кровеносные сосуды. Отделяю верхний полюс от общей подвздошной артерии.

Самая легкая часть операции, не очень глубоко, и стенка у артерии плотная, ранить ее непросто. Получается даже красиво, элегантно, немного «на публику». Но результат неожиданный. От зрелища пульсирующей артерии у моих ассистентов начинается истерика. Им кажется, что мы влезли в какую-то страшную яму, откуда выхода нет. Сказываются три часа предыдущего напряжения. Гинеколог стоит напротив, глаза ее расширены. Она кричит: «Хватит! Остановитесь! Сейчас будет кровотечение!». Она хватает меня за руки, выталкивает из раны. И все время кричит. Ее истерика заразительна. В операционной много народу. Врачи и сестры здесь, даже санитарки пришли. И от ее пронзительного крика они начинают закипать. Все рушится.

Меня охватывает бешенство. «Замолчи, — говорю я ей, — закрой рот! Тра-та-та-та!!!» Она действительно замолкает. Пожилая операционная сестра вдруг бормочет скороговоркой: «Слава Богу! Слава Богу! Мужчиной запахло, мужчиной запахло! Такие слова услышали, такие слова… Все хорошо, Все хорошо! Все хорошо!». И они успокоились. Поверили.

Идем дальше и глубже. Нужны длинные ножницы, но их нет, а теми коротышками, что мне дали, работать на глубине нельзя. Собственные руки заслоняют поле зрения, совсем ничего не видно. К тому же у этих ножниц бранши расходятся, кончики не соединяются. Деликатного движения не сделаешь (и это здесь, в таком тесном пространстве). Запаса крови тоже нет. Ассистенты валятся с ног и ничего не понимают. И опять говорят умоляюще, наперебой, но уже без истерики, убедительно: возьмите кусочек и уходите. Крови нет, инструментов нет, мы вам плохие помощники, вы ж видите, куда попали. А если кровотечение, если умрет?

В это время я как раз отделяю мочеточник, который плотно спаялся с нижней поверхностью опухоли. По миллиметру, по сантиметру, во тьме. Пот на лбу, на спине, по ногам, напряжение адское. Мочеточник отделен. Еще глубже опухоль припаялась к внебрюшинной части прямой кишки. Здесь только на ощупь. Ножницы нужны, нормальные ножницы! Режу погаными коротышками. Заставляю одну ассистентку надеть резиновую перчатку и засунуть палец больной в прямую кишку. Своим пальцем нащупываю со стороны брюха ее палец и режу по пальцу. И все время основаниями ножниц — широким, безобразным и опасным движением.

Опухоль от прямой кишки все же отделил. Только больной хуже, скоро пять часов на столе с раскрытым животом. Давление падает, пульс частит. А крови на станции переливания НЕТ. Почему нет крови на станции переливания крови? Я кричу куда-то в пространство, чтобы немедленно привезли, чтобы свои вены вскрыли и чтобы кровь была сей момент, немедленно! «Уже поехали», — говорят.

А пока перелить нечего. Нельзя допустить кровотечения, ни в коем случае: потеряем больную. А место проклятое, кровоточивое — малый таз. Все, что было до сих пор, — не самое трудное. Вот теперь я подошел к ужасному. Опухоль впаялась в нижнюю стенку внутренней тазовой вены. Вена лежит в костном желобе, и если ее стенка надорвется — разрыв легко уйдет в глубину желоба, там не ушьешь. Впрочем, мне об этом и думать не надо. Опухоль почти у меня в руках, ассистенты успокоились, самого страшного они не видят. Тяжелый грубый булыжник висит на тонкой венозной стенке. Теперь булыжник освобожден сверху, и снизу, и сбоку. Одним случайным движением своим он может потянуть и надорвать вену.

Но главная опасность — это я сам и мои поганые ножницы. Лезу пальцем впереди булыжника — в преисподнюю, во тьму, чтобы как-то выделить тупо передний полюс и чуть вытянуть опухоль на себя — из тьмы на свет. Так. Кажется, поддается, сдвигается. Что-то уже видно. И в это мгновение — жуткий хлюпающий звук: хлынула кровь из глубины малого таза. Кровотечение!!!

Отчаянно кричат ассистенты, а я хватаю салфетку и туго запихиваю ее туда, в глубину, откуда течет. Давлю пальцем! Останавливаю, но это временно — пока давлю, пока салфетка там. А крови нет, заместить ее нечем. Нужно обдумать, что делать, оценить обстановку, найти выход, какое-то решение.

И тут мне становится ясно, что я в ловушке. Выхода нет никакого. Чтобы остановить кровотечение, нужно убрать опухоль, за ней ничего не видно. Откуда течет? А убрать ее невозможно. Границу между стенкой вены и проклятым булыжником не вижу. Это здесь наверху еще что-то видно. А там, глубже, во тьме? И ножницы-коротышки, и бранши не сходятся. Нежного, крошечного надреза не будет. Крах, умрет женщина.

Вихрем и воем несется в голове: «Зачем я это сделал? Куда залез!? Просили же не лезть. Доигрался, доумничался!». А кровь, хоть и не шибко, из-под зажатой салфетки подтекает. Заместить нечем, умирает молодая красивая женщина. Быстро надо найти лазейку, быстро — время уходит. Где щелка в ловушке? Какой ход шахматный? Хирургическое решение — быстрое, четкое, рискованное, любое! А его нет! НЕТ!

И тогда горячая тяжелая волна бьет изнутри в голову; подбородок запрокидывается, задирается голова через потолок — вверх, ввысь, и слова странные, незнакомые, вырываются из пораженной души: «Господи, укрепи мою руку! Дай разума мне! Дай!!!». И что-то дунуло Оттуда. Второе дыхание? Тело сухое и бодрое, мысль свежая, острая и глаза на кончиках пальцев. И абсолютная уверенность, что сейчас все сделаю, не знаю как, но я — хозяин положения, все ясно. И пошел быстро, легко. Выделяю вену из опухоли. Само идет! Гладко, чисто, как по лекалу. Все. Опухоль у меня на ладони. Кровотечение остановлено.

Тут и кровь привезли. Совсем хорошо. Я им говорю: «Чего орали? Видите, все нормально кончилось». А те благоговеют. Тащат спирт (я сильно ругался, такие и пьют здорово). Только я не пью. Они опять рады.

Больная проснулась. Я наклоняюсь к ней и капаю слезами на ее лицо".

Эмиль Айзенштарк. "Диспансер: Страсти и покаяния главного врача" (1997)

Предыдущий директор нашего домостроительного завода выпускающего комплекты двух и восьмиквартирных домов был активный борец с несунами. Настолько активный, что количество ВОХРа увеличивалось в пропорции с дырками в заборе. Появилась новая дырка, появился новый вохровец. А потом пришел новый, руководящий до нашего завода ДоКом приписанным к зоне строгого режима. Ходил по заводу, на зековский манер заложив руки за спину, осматривался и походу видимо пересчитал вохровцев, которых на тот момент было уже почти столько же, сколько работающих на производстве. И всех уволил. Народ был в шоке. Дырок в заборе немеряно, а охраны нет, это что же — тащи не хочу? И тащили. Кто штакетник, кто доску, а кто поздоровей, тот после смены и брус 150х150 прихватывал. Жалобы сыпались со всех складов готовой продукции вместе с актами о недостачах. Но новый директор молча эти акты подписывал на списание и мер не принимал. По заводу поползли слухи, мол, растит воров, кто-то даже увидел в этом заговор против советской власти и еще много чего. Жалобы пошли в райком, в обком и другие компетентные органы. И директора вызвали «на ковер!»
Его объяснение, там «наверху» стало легендой.
- Весь поселок на балансе завода. Каждый год люди пишут заявление на ремонт жилого фонда. Для этого на заводе создано ЖКО, которое согласно этих заявок и производит данный ремонт. Я выписываю нужный для ремонта материал, заводской машиной доставляю до места, работники ЖКО которым завод выплачивает зарплату, в две, а то и в три смены, производят работы по ремонту и все, бля — ДЕЛАЮТ НЕ ТАК! Потому что не для себя. Так за что мне наказывать людей, которые сами доставили этот материал, сами сделали ремонт и все это как положено ДЛЯ СЕБЯ и ЗАБЕСПЛАТНО!
Кстати, когда поймали начальника склада который хотел налево загнать машину пиломатериала, этот же директор довел дело до суда и не успокоился пока это дело не вылилось в реальный срок. Видимо действительно пополнял ряды воров, но не у себя, а на зоне бывшего места работы.

Послали на днях старшую (22 года, не замужем) выгулять младшего братика(6 лет) в кино, на мультфильм. Вернулась злая как черт: по дороге, как обычно, что-то не поделили. Они вообще все время ругаются, разница в возрасте может , да и характеры разные.Но если на день расстаются, то скучают оба.
Младший мой- товарищ злопамятный ,да и тролль знатный. Блюдо подал холодным:стоят в очереди в буфет за попкорном ( на ведерках портреты Нагиева) и напитками. Вокруг люди, молодые парни соответственно тоже имеются. Сначала подергал за руку - "посмотри, вот симпатичные какие стоят, тебе бы подошли...", потом поднял голубые глазищи и со слезой и трагедией в голосе громко так вопросил :"Мама, а помнишь ты говорила, что мой настоящий отец -Нагиев? "

К вчерашней истории про пиво из чайников.Я давний поклонник данного сайта. А сам не писал,так что прошу строго не судить.
Далекий 1986 год.Уральский городок, где пиво в магазинах бывало не часто,и мы только что демобилизованные из рядов доблестной СА. По закону после армии можно отдыхать 3 месяца,начало лета,тепло.Собрались у товарища дома,сидим решаем что будем делать сегодня.Не помню кто говорит:Так пиво в местный магазин завезли,давайте пива купим.Нас было человек шесть,собрали денег прилично,литров на 30 разливного хватает.Снарядили меня с другом в магазин,а тары подходящей нет.Мы к хозяину, давай мол тару,а он тары нет есть только фляга из алюминия на 40 литров.Ладно думаем сойдет.И вот идем с вдвоем в магазин, флягу несем.А я первые три-четыре дня после дембеля в форме армейской,но не в парадке а хб рыжем(была в СА форма такая) ушитой по фигуре,погоны от шинели толстые,шеврон на рукаве,фуражка с голубым околышем (авиация)сапоги кирзовые гармошкой.Пришли в магазин,я другу говорю: ты подожди со флягой у входа, а я очередь займу,как подойдет я позову.Очередь мужиков с трехлитровыми банками человек 12-15,Ну я в конец так скромно и встал.Мужики посмотрели на меня хмуро и один говорит:Хули ты тут встал? Ну,думаю,попили пива сейчас огребу по полной,и отвечаю мол пива хочу,и вот этот мужик кричит продавцу:Рита, отпусти служивому без очереди,и добавляет ,я думаю остальные не против.Все мужики одобрительно загудели и стали меня подталкивать к прилавку.Продавец спрашивает, тара где?Я оборачиваюсь и кричу "серега давай сюда".Тут народ и заржал :вот мол с чем надо за пивом ходить,а мы мол с банками.
Хорошее было пиво,живое.Даже на второй день немного осталось.

Матушка, заглянув в комнату, сурово приказывает:
- Спать иди, скотина!
Я, встрепенувшись, виновато возражаю, что еще рано для сна. Сразу же разъясняется, что мама обращалась к своей собачонке, которая шуршит и возится под столом.
- Вот так растишь ребенка, любишь, а он все равно обращение "скотина" воспринимает автоматически на свой счет, - вздыхает матушка.
- Да что там ребенок! - немедленно откликается папа с дивана. - Я сам только сейчас выдохнул.

Стою на первом этаже, жду лифт. В подъезд заходит мама с маленькой дочкой, которая, по непонятной мне причине, заливается звонким собачьим лаем.
Мама пытается успокоить ребёнка:
- Лизочка, солнышко, хватит, весь подъезд на уши поставишь.
Но Лизочка, неугомонная, остервенело носится вокруг мамы и гавкать не прекращает.
А я с похмелья, голова гудит, настроение ни к чёрту.
Ну, и как гаркну:
- Лиза, молчать! Место!
Малая тут же замолчала и встала на месте.
- Хорошая Лиза, молодец. Рядом! - девочка послушно заходит в спустившуюся кабину лифта.
Почти доезжаем до моего этажа. Мамаша улыбается:
- Спасибо вам большое! А то я её битых полчаса не могла успокоить.
А мне что-то так весело стало, я возьми и крикни в закрывающуюся за мной дверь:
- Лиза, голос!
И счастливое гавканье поехало вверх...

Раз-два-раз и на матрас

Вот уже неделю как топ-темой в гаражах была Серёгина поездка в Тайланд, куда, несмотря на все его возражения, собралась его Наташка.

- Она думает я серебряное копытце - привычно жаловался он нам, копаясь под капотом - только ж машину купили.

Супруга его уже, как обычно, загорелась и никакие доводы об отсутствии в данный отрезок времени достаточных для поездки финансовых средств на неё не действовали. А большей частью попросту игнорировались. Когда ей что-либо было от мужа нужно, она всегда начинала жужжать ему на ухо, как парктроник, пока не добивалась своего.

Масла в огонь подливала его тёща, что всячески обостряла ситуацию своими едкими замечаниями. Серёгу она считала тюфяком и в выражениях с ним не стеснялась. Поэтому и жили они с ним, как змея с мангустом. В постоянной боевой готовности. Война велась по причине их психологической несовместимости, так ещё со свадьбы заладилось. Или вернее не заладилось, что неудивительно. Я со свадьбы тёщу его и помню. Такая комодообразная и громкоголосая тётка в балахоне, как у Пугачевой. Ещё тогда, увидев её впервые, я начал подозревать, что в голове у неё скачет весёлый белый коник. Работала она тогда кладовщицей в расположенной рядом с их деревней военной части и после долгого общения с солдатами у неё появилась заметная привычка командовать. С будущим зятем она общалась исключительно глаголами в форме повелительного наклонения, всюду суя свой нос и что-то постоянно советуя.
Такая соответственно свадебка и была. Всех присутствующих гостей Серёгина тёща тогда буквально достала, постоянно перебивая и ведущую и тостующих. Периодически, несмотря на запрет дочки, она пыталась запустить по столам "денежное дерево" для сбора денег. А после криков «Горько!» каждый раз громко добавляла: - дай вам Бог также сладко целоваться и в смертном гробу!

В начавшихся после застолья танцах она принимала самое активное участие. Наверняка при этом она себе казалась как минимум Шакирой, по крайней мере, танцевальный стиль у них был один. Только с разницей примерно в центнер. Но она, хлебнув лишнего, отжигала не менее самозабвенно, без устали отплясывая посередине зала и отлучаясь лишь за очередной рюмкой. Захмелев, в конце концов, она запнулась и, падая, умудрилась заехать плечом в стоявший на отдельном столе двухэтажный торт с лебедями, так что Наташке пришлось долго отмывать её наряд в туалете.
Ещё помню как в конце вечера, уже совсем готовая, она исполнила протяжную деревенскую песню, в которой воспевались прелести бытия селян, живших без забот и труда в песнях и танцах на лоне природы. После чего перешла на приглушенный плач со словами: - Наташка, будет бить, сразу к матери!
Думаю, запомнилась она тогда всем, не только мне.

Тем не менее, ангелы небесные пропели в свои медные трубы и Серёга женился. И первое время после свадьбы жил со своею Наташкой, в общем-то, без проблем. Ровно до того момента, пока через несколько лет его тёща, продав дом, не прикатила из своего Новоебуново. Их военную часть расформировали, и она, выйдя на пенсию, осталась без работы.

Совсем не изменившись за эти годы, она тут же принялась всеми командовать, и практически уже через неделю их с зятем отношения были сложными как японский мультик.
Серёга, как человек с изначально крепкой психикой, пробовал сперва не обращать на её дурки никакого внимания. Но это, увы, было никак невозможно, обладая диким природным энтузиазмом (что, видимо, у них семейное), она сходу начала лезть во все их дела. На Наташку она каким-то образом действовала как Медуза Горгона, практически полностью подавляя её волю.
Поселили они её в зале, где она заняла шкаф, заполнив его привезённой с собою одеждой и раскладной диван, к которому, по её словам, она никак не могла привыкнуть.
Вот с этого дивана она и взяла манеру комментировать всё, что бы у них в семье не происходило. Не осталась она в стороне и на этот раз.

- Настоящий бы мужик не мелочился, почку бы продал, а жену бы свозил - заявляла она дочери нарочито громко, так чтобы слышал и зять.

Как Серёга умудрялся её терпеть, было загадкой. Но он предпочитал сдерживаться, лишь по вечерам рассказывая нам в гаражах о своих семейных перипетиях.

- Вот же змея-говно - подивился Харя - почку - говоришь...

Харя, он же Витька Харитонов, это наш с Серёгой одноклассник, правда, доучился он с нами только до седьмого класса, после чего, метко запустив напоследок кактусом в директрису, навеки покинул стены любимой школы. Далее Харина судьба сложилась классически: детприёмник, малолетка, зона. К тому времени, когда он появился снова, мы с Серёгой успели отслужить, отучиться, жениться и родить детей. Освободившись, Харя выгнал из материной однушки жившую там к тому времени квартирантку, и поселился там сам. Недели две он, как водится, гулял до полусмерти, но потом взялся за ум, подвязал с бухлом и даже оформился сторожем на стройку неподалёку, с чем ему помог наш участковый Фёдорыч, который присматривал за ним после освобождения. Харю он знал ещё по детству, когда тот, выкрав у Фёдорыча фуражку, на спор наложил в неё кучу. Вот и курировал по старой памяти. Мы с Серёгой тоже старались как-то его поддерживать. С первого же его аванса, убедив Харю, что ходить сейчас в пиджаке и трикошках уже как-то не комильфо, мы повели его одеваться на «привоз», нашу нынешнюю тюменскую «толкучку», стабильно обеспечивающую работой тысячи китайских политзаключённых. Харя, имеющий собственный выработанный годами взгляд как на принятые в наши дни стили в одежде, так и на мир моды в целом, превратил тот поход в неожиданно любопытный процесс.
От обычных классических джинсов он сразу с негодованием отказался.

- Нахер мне синие, я чё пидор?

По той же причине ему не подошли и ботинки со слегка зауженными носами, как и куртка с белым меховым воротником, что начали носить той осенью. И ещё множество фривольных с его точки зрения вещей.
В итоге, для Хари, давшего по ходу шопинга всем кутюрье и их модным домам краткие и непристойные характеристики, были приобретены пара чёрных джинсов, чёрная джинсовая куртка, две пары чёрных носков, чёрная адидасовская футболка, и чёрные же тупорылые ботинки-гады. Во весь этот наряд, никоим образом, по мнению Хари, не покушавшийся на его гетеросексуальность, он обрядился там же на рынке, прямо в кабинке платного туалета, выйдя оттуда с удовлетворённым лицом.

- В таком прикиде можно и без справки чалить - довольно ухмыльнулся он, полюбовавшись своим отражением в витрине, - к Катьке щас упаду.

Катькой была его нынешняя подружка, с которой Харя познакомился совсем недавно в привокзальной столовой, где та работала кассиршей. Немолодая уже пергидрольная разведёнка в красных бусах и густыми синими тенями на веках, которые, по его мнению, и придавали ей особый шарм. Именно к ней он тогда, решив отпраздновать свой новый имидж, и надумал двинуть, набрав в ларьке различные вкусности в виде полкило пряников, банки сгущёнки, буханки хлеба, пачки майонеза и бутылки водки «Журавли».

Сейчас он сидел и морщил лоб, обдумывая Серёгину ситуацию.

- А ты тыкни ей иголкой в темечко, - немного поразмыслив, уверенно посоветовал он, - когда дрыхнет…. Сразу перекинется…. Только точно посередине темечка надо выцелить. И ни один мент концов не найдёт, проверенный способ.

- А найдут? - вздохнул Серёга - что мне из-за этой тварюги на тюрьме вялиться? - он поморщился и помотал головой.

Харя ненадолго задумался и одно за другим выдал ещё пару предложений, которые, впрочем, уже не были столь радикальными и сводились, главным образом, к совету закатать любимой тёще в лобешник, а там будь, что будет. Глядишь и стартанёт обратно в своё Гадюкино.

- Я б лучше её саму в бетон закатал - снова вздохнул Серёга - кабы не Наташка.

Супругу Серёга любит. Хотя с мужем они полные противоположности, которые впрочем, как известно, часто сходятся. Фемина его, это вообще, на мой взгляд, не женщина, а нитроглицерин… Активна как антициклон, хоть ураган её именем называй. Ураган Наташка. Звучит, кстати: - ураган Natashka! Как Серёга её выбрал одному Богу известно…. Сам он по себе вообще-то человек смирный и молчаливый, живёт себе спокойно и живёт. По бабам не ходит. Гиббонит на пятом ЖБИ технологом по бетону. Накубатурил смену и домой. Никакие там беспокойство и охота к перемене мест им не овладевают, хватает дачи и рыбалки, для которой он недавно и приобрёл старенький 124-й мерс-универсал, в котором обычно и копался возле своего гаража. Мы с Харей обычно подтягиваемся к нему по вечерам постоять, да покурить вместе перед сном, рассуждая на предложенные темы, которые начинаем, как правило, мы с Харей. Серёга лишь изредка вставляет замечания. Он вообще человек неразговорчивый.

Наташка, добившись от Серёги согласие и на этот раз, выбрала в турагентстве две путёвки на две недели с вылетом в конце января из Екатеринбурга. Сейчас она изучала по вечерам в интернете отзывы других, уже побывавших там опытных туристов, дававших новичкам различные полезные рекомендации. Рекомендаций, кстати сказать, в сети было великое множество. От суперпрактичных, вроде совета постираться на пенной дискотеке, до совсем остроактуальных, как, к примеру, не снять сдуру транса в морковном баре.

Свою лепту в подготовку к поездке внесла и Серёгина тёща. Вследствие того, что дома сидеть она не любила, всё своё свободное время она проводила у подъезда среди других таких же пенсионерок, что, сидя на скамейке, совместно хаяли существующий миропорядок. Главным образом, они дружно проклинали фальшь современной городской жизни с её замаскированными формами унижения в виде чая в пакетиках, сложных модерновых смесителей и сковородок с тефлоновым покрытием.

Периодически они там обсуждали бесплатную газетку «Вестник здоровья», представляющую собой рекламный листок жуткого полиграфического качества и сомнительного врачебного содержания, бесплатно рассовываемый по всем почтовым ящикам. Именно в ней, Серёгина тёща и вычитала, что в этом самом Тайланде делают чудо-матрасы из самого настоящего каучука, а не поддельного китайского говнища. И что в таких матрасах не собирается пыль и отсутствует всякая среда для жизни бактерий и домашних пылевых клещей. И вообще благоприятно сказываются на здоровье человека. После чего все, слушающие её собеседницы сошлись на мысли, что вещь хорошая и надо брать.
В тот же вечер после разговора с мамой Наташка на Серёгу и накатилась.

Сперва он даже пробовал отпираться, мол, что за дурь такая, матрасы из-за границы возить. Совок что-ли? Но Наташка ему в ответ тут же выдала, что это, ведь, не просто матрас, а эргономичный чудо-матрас нового поколения. Ляжешь на такой, и он тут же принимает форму твоего тела. Проще говоря, это не матрас, а подарок судьбы. Серёга хотел было сказать, что для фигуры её мамы любое большое корыто подойдёт. И форма точь в точь как у неё такая же, и без всякой эргономики поглотит её как бермудский треугольник, но сдержался. Он вообще нечасто ей возражал. Зато Наташка высказала всё что могла. Суть её претензий свелась к тому, что Серёга жуткий эгоист и ему наплевать, как живёт сейчас её любимая мама без такого матраса. А живёт она, между прочим, как Золушка без туфлей. Страдает с больной спиной на жёстком диване, а Серёге хоть бы хны.
И если он хоть немного Наташку любит, он просто обязан сделать ей и маме такой подарок. Короче говоря, матрас запланировали купить, на что нам Серёга вечером перед отъездом и пожаловался.

- Да ладно плюнь, на юга ж летишь, радуйся. Я вон вообще на море не был - философски заметил Харя - на Ангаре только - он помолчал - у Катьки вон сеструха с мужем в этот Тай сгоняли, понравилось. Две недели фрукты жрали, да в джакузи пердели. И бабы там ихние дают за каждой пальмой. Не, я б попёр. Да только не с моей рожей визы получать - он скривился и сплюнул.

- Не надо им визы - Серёга вздохнул - Просто не тянет меня туда, не до того - он вздохнул снова – Ну их.... тараканов жрут. Мне б сейчас машину лучше подшаманить.

Выехали они в ночь, и за пять часов без приключений добрались до аэропорта Кольцово. Там с утра быстро нашли стойку со своею турфирмой и вскоре, пройдя паспортный контроль, уже шли на посадку.

Следующие восемь часов Серёга отсидел, не вставая, как в детском кресле проехал. Выспался, правда, затекло всё. В самолёте летели, в основном, представители урало-сибирского миддл-класса с одной объединяющей всех мыслью, что для того, чтобы выжить в чартере, обязательно нужно бухать. Словно разнополярные частицы, притягивались друг к другу самые ярые поклонники этой идеи, создавая небольшие мобильные группки, шныряющие по всему салону. Потом угомонились и они.

Тайланд - кусочек рая на земле. Это предположение, смотря из каких слоёв общества, оно исходит, одни считают обоснованным, кувыркаясь там с местными обезьянками и поглощая различные морепродукты, другие же твёрдо уверенные в том, Азия - это безобразие, данное утверждение отвергают, категорически предпочитая Европу и Тай в голове брезгливо держат за типичный быдлокурорт наподобие Египта или Турляндии. Как это обычно это бывает, по-своему правы и одни и другие.

В любом случае это юг и прилетая туда из Тюмени, ты это понимаешь особенно отчётливо. Так было и у Серёги с Наташкой. Едва только двери самолёта открылись, юг свалился на них в виде яркого солнца, свежего морского ветерка, воздуха, пронизанного ароматами душистых цветов и диких трав. От жары одежда тут же прилипла к телу. Они получили свой чемодан, сели к своему гиду в микроавтобус, доехали в свой отель, поселились и их отдых начался.

Подробно про Паттайю рассказывать, наверное, и не стоит, многие там были, всё про этот курорт известно. Погода всегда замечательная, даже в феврале солнце, океан, пальмы, золотой песок близлежащих коралловых островов. На пляжах чисто как после субботников. И у Серёги с женою было всё как у всех - купались, загорали да жрали как беженцы. Наташка днём налегала на соки и массажи, а Серёга подсел на грошовые овощные салаты и на вкусный местный супчик, который, как заметил Серёга, становился тем дешевле, чем дальше отходишь от моря.
Ближе к вечеру ходили прогуляться по пешеходной Волкинг Стрит, вдоль которой фланировали тысячи таких же как они туристов. С заходом солнца на этой улице начиналась бурная ночная жизнь. Открывались многочисленные go-go бары, секс-клубы, бессчётные диковинные шоу, массажные салоны, куда завлекали прохожих молоденькие девчушки-проститутки. Там же находились заведения, где тусовались далеко не латентные геи и прочая разнообразная бесполая нечисть.
Серёге эта улица не слишком нравилась. Шум, гам, громкая музыка, мигающая световая реклама, толпы безудержно веселящихся людей быстро утомляли его. Поэтому гуляли они там, как правило, недолго и шли спать к себе в отель.

В отеле из всей предлагаемой обширной экскурсионной программы они выбрали поездку в зоопарк в Чианг Мае. Очень уж интересно отельный гид её расписывал. Выехали они из Паттайи в восемь вечера в автобусе с удобными креслами, бесплатными напитками и печеньем. Ранним утром прибыли на место и после завтрака в летнем кафе сразу отправились в зоопарк.
Там Наташке больше понравились панды, что потешали толпу зрителей собравшихся возле их вольера, а Серёгу неожиданно пленили гиппопотамы. Эти, похожие на гигантские фиолетовые баклажаны животные покорили его каким-то своим вселенским покоем. Со всех сторон выли, ревели, лаяли и шипели другие обитатели зоопарка, кричали дети, ахали их родители, а эти спокойные и солидные божьи твари просто лежали и спали, не обращая на всё происходящее вокруг ровно никакого внимания. Некоторые из них даже похрапывали, выдувая из ноздрей огромные прозрачные сопли.
Супруга с группой отправилась дальше, а Серёга остался стоять возле гиппопотамов и, прикупив фруктов, долго кормил самого маленького, похожего на поросёнка, бегемотика. Наверное, это и было самое запомнившееся ему событие в этой поездке.

За тёщиным матрасом они отправились в ближайший к их отелю многоэтажный торговый центр. Матрасы нашлись тут же, на третьем этаже, в большом специализированном отделе, где, видя их интерес, перед ними тотчас нарисовался маленький продавец в белой рубахе и, интуитивно угадав в них русских, начал рассказывать о выложенном товаре. Из его журчащей речи они узнали, что их (и только их) матрасы оказывают положительное массажное действие. Они устойчивы к любым к нагрузкам и практически не деформируются во время своего тридцатилетнего срока эксплуатации. Стоимость всего 5999 бат за штуку, при цене на фабрике в три-четыре раза выше. Он снял с полки один из матрасов и заставил их потрогать.

- Тощие больно - с сомнением оглядела их Наташка.

Матрасы, запакованные в большие прозрачные вакуумные сумки с надписью «Pattani Industry» и вправду выглядели сбоку не слишком объёмными.

- А надо два маме взять, - подумав, неожиданно решила Наташка - положим один на другой, если что. Вон как тут выгодно.

- Зачем ей два? - попытался возразить Серёга - чего лишнее брать-то?

- Тебе пять тыщ для моей мамы жалко? - холодно обрезала его супруга - Бегемотам, небось, на фрукты больше скормил.

Серёга хотел, было сказать, что Наташкина мама, по большому счёту, сама та ещё бегемотиха, но промолчал. Он вообще редко когда что говорил.

- А если два мы возьмём? Два? - переключилась Наташка на продавца, показав ему два пальца - Скидка есть у вас на два? Скидка? - с тайцами она предпочитала разговаривать, словно с детьми, громко и по два раза повторяя слова.

Торговаться там, видимо, было не принято, но продавец ушёл и вернулся минут через пять, приведя с собою старшего по залу, в костюме и с ушами как у покемона. Тот и сообщил им чудесную новость, что только что, эксклюзивно для них, коммерческая служба «Pattaya Garden» разработала специальное и уникальное предложение и теперь они смогут купить два матраса по цене 5989 бат каждый.
При этих его словах Наташка встрепенулась, победно выпалила:

- Ага! - и выразительно посмотрела на супруга.

Серёга махнул рукой и коротко бросил покемону:

- Давай два. Тащи.

Тот мгновенно исчез и уже через пару минут прикатил им тележку с их заказом и, улыбаясь, вручил два сертификата с десятилетней гарантией.
Затем, после покупки матрасов они спустились на этаж ниже в отдел текстиля, где, на сэкономленные Наташкой двадцать бат, приобрели шёлковую драконью скатерть, потратив на это около ста и, погрузив покупки в такси, отправились к себе в отель.
В тот большой торговый центр они наведались ещё несколько раз. По пути к нему они всегда заходили в местные вещевые лавки, где по принципу - кто глубже всех копается, тот круче всех одевается, рылись многочисленные поклонники роскоши. В результате этих походов Наташка полностью выполнила всю свою программу по закупу, набив всяким барахлом две огромные клетчатые сумки.

Таким образом, к моменту их отъезда они уже везли с собою в аэропорт целых пять мест багажа, за который Наташка очень переживала, волнуясь, по своему обыкновению, как Чёрное море. Кроме тех сумок она приобрела специальную корзинку, которую в последний день наполнила фруктами на соседнем рынке. И теперь ей казалось, что довезти такое богатство до дому в полной сохранности будет сложно. Поэтому в аэропорту, задумав полностью обезопасить всё своё свежеприобретённое имущество от воровства и заодно сэкономить на платной упаковке, она отправила Серёгу в небольшой аэропортовский магазинчик дьюти-фри за скотчем, чтобы перемотать как следует все сумки, не оставив при этом вероятностным похитителям ни единого шанса.

- Прозрачный бери - наказала она мужу - он следов не оставляет.

Серёга послушно дошёл до дьютика, походил там взад и вперёд, но скотча нигде не увидел. Тогда, поймав смуглого белозубого продавца, он изобразил пальцами нечто круглое и вежливо произнёс:

- Скотч, плиз.

При этом он дзынькнул ногтем по стеклу соседней витрины и добавил - прозрачный только.

- ОК, - улыбаясь кивнул тот, взял Серёгину купюру и буквально через пару минут в обмен на неё притащил ему бутылку виски «Label 5» вместе с чеком на двадцать долларов. Вручив бутылку, он поклонился и исчез, оставив ничего не понимающего Серёгу стоять с его покупкою в руках.
Другой бы на его месте решил бы вопрос в два счёта, побежал бы искать продавца или, даже не зная языка, отправился бы менять товар на кассу и т.п. Но Серёга человек мягкий. Он лишь постоял, немного поразмыслил, изучил этикетку с надписью «scotch whiskey», после чего осознал, что с ним попросту случилось глупое и досадное недоразумению. К данному недоразумению он, впрочем, отнёсся довольно философски, и, рассудив, что во всём этом вероятно есть некий определённый знак судьбы, пошёл сдаваться супруге.
Наташка, в свою очередь, узрев в руках у Серёги вместо заказанного скотча бутылку виски, тотчас заголосила как Ярославна.

- Ты что, совсем идиот? Последнюю валюту пропил, я ж ещё тушь хотела купить. Ну что за человек?! Господи, да где ж мои глаза-то были?! Вот говорила же мама!!

Серёга, в ответ на все эти нападки лишь скрестил на груди руки и гордо безмолвствовал, словно римский патриций проканавший все свои серебряные сестерции. Он вообще больше молчит по жизни.
К счастью вскоре на электронном табло вылетов зажёгся их рейс, и началась регистрация.

Обратно в свою страну оленью они летели почему-то уже не восемь, а девять с лишним часов. В полёте супругам не спалось. Наташка долго синдромила и пилила мужа из-за скотча, благо, что все её тирады заглушались шумом двигателей, а Серёга, выспавшись за отпуск на три жизни, спать пока просто не хотел. Сперва он пробовал читать журналы и листать каталоги, затем пытался разгадывать кроссворды, считал до тысячи и убил, таким образом, несколько часов, но сон так и не шёл. К тому времени, судя по маленькому телевизору между рядами, где их маршрут показывал крошечный самолётик, они уже пролетели больше половины пути. Кругом уже мирно спали остальные пассажиры. Наконец задремала и Наташка.

Серёге же спать так и не хотелось. Промучившись ещё с часик, он решил взять с полки плед и накрыться им. Доставая сверху плед, он заодно снял с полки и дьютифришный пакет с вискарём, чтобы ещё раз взглянуть на свою случайную покупку. Виски до этого он ни разу в жизни не употреблял, хотя, разумеется, знал, что есть такая американская самогонка. Отвинтив чёрную крышечку, он осторожно понюхал содержимое. Самогонкой оно почему-то не пахло. Скорее, наоборот, из горлышка шёл приятный запах свежего хлеба, напомнивший Серёге молодость, когда он работал укладчиком на первом хлебзаводе. Этот знакомый запах, по видимому, и послужил причиной тому, что Серёга, покосившись на спящую супругу, решил напиток попробовать. Глотнув пару раз из горла и ощутив в животе приятное жжение, он отхлебнул ещё разик, но уже побольше. Потом ещё и ещё. И ещё. Через час, высосав половину нольпятой бутылки, Серега, наконец, забылся, похрапывая время от времени.
Проснулся он, когда уже объявили посадку, от тычков его собственной супруги, что, тряся наполовину опорожненной бутылкой, дала волю своим чувствам.

- Я поверить не могу! Ты чем думаешь вообще?! Мы как поедем теперь вообще?! И вообще!! - Наташка орала всё громче, заставляя уже оглядываться остальных пассажиров.
Серёга хоть и на этот раз отмалчивался, но при этом даже улыбался каким-то своим собственным мыслям.

Полчаса спустя, благополучно приземлившись, они прошли паспортный контроль, где Наташку ждал очередной обидный удар судьбы. Её спецкорзинка для фруктов приехала абсолютно пустая. Самым обидным в этой ситуации было то, что те, из наиболее предусмотрительных, кто плотно обмотал свои корзинки скотчем, преспокойно их получили. Очевидно, несмотря на то, что ввоз фруктов в Россию запрещен, таможенники просто поленились их вскрывать и опустошать.
Слава Богу, весь остальной багаж они получили в целости. Потом Серёга с немалым трудом загрузил его весь на тележку, которую и покатил к своей машине на платную стоянку. Наташка, злющая после облома с фруктами, весь вектор своего гнева ожидаемо направила на супруга и продолжала ему выговаривать, идя с пустой корзинкой сзади. Серёга в ответ продолжал хранить молчание. Он вообще редко когда ей отвечал.
На стоянке они с большим трудом запихнули все свои пожитки в автомобиль, после чего Наташка на какое-то время затихла и задумалась.

Ситуация на самом деле была ужасная. Сама она машину не водила. Серёгу в таком состоянии пускать за руль было нельзя, хотя сам он был и не против.
Единственный выход был в том, чтобы дать Серёге выспаться и соответственно протрезветь. Сначала они решили дойти до аэропортовской гостиницы «Лайнер». Но тут им на помощь пришёл дежуривший возле стоянки пожилой таксист, услышавший их разговор.

- Слышь, командир, оно тебе надо? - обратился он к Серёге - У них любой номер за пятёрку. А окна дадут на взлётку, так вообще не выспитесь. Давайте я вас лучше в город отвезу, в нашу гостиницу, номера по две тыщи всего с завтраком, а завтра утром обратно доставлю.

Немного подумав, они согласились и, пролетев по пустынной трассе, уже буквально через полчаса селились в двухместный номер, заказав такси на одиннадцать утра.

Гостиница располагалась на одной из центральных улиц города и представляла собой одно из крыльев здания студенческого общежития УрФУ переделанное под мини-отель. Но номер был вполне себе приличный, со сносным интерьером и отдельной ванной комнатой, куда сразу же и нырнула Наташка. Серёга же, не раздеваясь, рухнул на свою постель, его, к тому времени, наконец-то, догнал сон. Времени уже было два часа ночи по местному.

Примерно через полчаса, когда спать легла и Наташка, за окном раздался первый громкий хлопок. Последующие за ним несколько оглушительных взрывов, заставили их подскочить на своих койках. Было ощущение, что в городе начались военные действия. Взрывы за окном не прекращались и даже переросли в полноценную канонаду, сопровождаемую яркими вспышками и дикими громогласными воплями. Кто вопил и что именно, было непонятно. Но орали явно не по-русски. Когда Серёга еле-еле встал и словно лунатик, вышел в коридор, чтобы узнать о причинах происходящего бесчинства, то там его встретила заспанная дежурная горничная.

- Да это ж китайцы, соседи наши, студенты. У них в Китае Новый Год сегодня, вот и пируют, фейерверки свои пускают, каждый год так в феврале. Да Вы не расстраивайтесь, они обычно недолго празднуют. Не то, что наши - она потянулась и зевнула.

Новогодняя феерия продолжалась больше часа, после чего наступила относительная тишина. Но заснуть сразу им всё равно не удалось. Праздновавшие студенты оказались их соседями через стенку со стороны общаги и, переместившись с улицы к себе в комнату, продолжили встречать Новый год у себя. Слышимость при этом была отличная: азиаты что-то шелестели на своём языке, дружно смеялись и пели длинные и тоскливые китайские песни. Наташка несколько раз с ненавистью стучала пультом от телека по батарее пока они, наконец, не успокоились.

Когда, наконец, они угомонились и затихли, был уже седьмой час утра. Примерно к семи утра, когда Серега, в очередной раз, удостоверившись, что говно не приходит одно, опять закемарил, под окнами раздался первый длинный и громкий автомобильный гудок. За ним тут же последовал второй, за вторым третий и вскоре все они слились в непрерывный гул клаксонов. Серега как ошпаренный снова выскочил в коридор, где обнаружил прилипшую к окну дежурную, которая сама ничего не понимала.

- Может свадьба - пожала она плечами - ничего не понимаю, дурдом какой-то сегодня.

Гудки тем временем продолжались с всё возрастающей частотой. Серёга вернулся в номер, где на кровати сидела очумелая Наташка. О том, чтобы в таких условиях спать не могло идти и речи. Примерно часов в девять, когда уже начало светать обнаружилась причина этой какофонии.
Оказывается, прямо через улицу была перекинута большая рекламная растяжка с надписью цветными буквами:

«ЕСЛИ ЛЮБИШЬ СВОЙ ГОРОД - ПОСИГНАЛЬ!!!»

Что проезжающие водители и делали с удовольствием. Многие при этом высовывались из своих авто и сигналили по несколько раз. По обе стороны от растяжки стояли группки молодых людей с шариками и, улыбаясь, махали в ответ. По всей видимости, это был какой-то флэшмоб.

Что оставалось делать в этой ситуации супругам? Практически ничего. Только умыться, сходить на завтрак, собраться и спуститься к такси, чтобы ехать на стоянку в аэропорт.
Серёга, в принципе, пришёл в себя и решил ехать домой, хоть и не выспался. Тем более, что выбора у него не было, назавтра ему нужно было выходить на работу. Наташка после бессонной ночи выглядела далеко не лучшим образом, бледным лицом и тёмными кругами под глазами напоминая Серёге панду, которую он видел в зоопарке. Но вслух он ей этого не сказал. Он вообще мало что когда говорит.

Доехав до своего автомобиля, Серёга попробовал его завести. Несмотря на мороз, двигатель заработал с полтычка. Пока мотор прогревался, они с Наташкой разобрались с багажом, поместив большую его часть сзади, и Серёга поднялся в кондейку к сторожам доплачивать за сутки. В это время Наташка, которой показалось, что один из матрасов будет мешать смотреть Серёге в зеркало заднего вида, недолго думая решила его распаковать и загнуть в сторону неудобно торчащий, по её мнению, кусок.

И вот тут-то и началась вторая часть Марлезонского балета: без вакуумной упаковки открытый матрас мгновенно раздулся, увеличившись в объёме в несколько раз, и самым чудовищным образом превратился в подобие гигантского серого кирпича. Запихнуть этот «кирпич» обратно в машину у неё уже просто не получалось.
Подошедший Серёга сразу понял, что его горячо любимая жёнушка умудрилась притащить для них очередную проблему. Несколько раз он также попытался втиснуть матрас в салон. Но, увы, даже при своих немаленьких размерах их универсал был не в силах вместить матрас в себя.

Как говорят в Африке, даже если тебя сожрали, то у тебя есть, по меньшей мере, два выхода. В данной ситуации выходов Серёга тоже видел два: во-первых, можно было попробовать обрезать лишнюю часть матраса ножом, уменьшив, таким образом, его до приемлемого размера, а во-вторых, можно было выкинуть нахрен этот матрас на ближайшую помойку и ехать уже домой. Всё равно ещё один матрас у них оставался.
Обрезать матрас Наташка категорически не захотела. Не согласилась она и с идеей оставить один из матрасов на месте. Немного покумекав, она гениально надумала, расположить матрас на крыше автомобиля и, невзирая на отсутствие верхнего багажника примотать его к мерсу скотчем, который можно купить в аэропорту. Сходит она сама, потому что Серёга, как выяснилось, на покупку скотча совершенно не способен.
Серёга в ответ традиционно промолчал. Он вообще не особо разговорчивый.

Через четверть часа они положили непослушный матрас сверху и, передавая с Серегой, друг другу скотч через открытые двери примотали его к крыше. Вид при этом у их автомобиля получился несколько необычный и даже какой-то инопланетный.

Наконец они двинулись. Совсем скоро Серёга понял, что быстро доехать до дому им не удастся. Кто ездил по этой дороге знает, что это не трасса, а мусоропровод. Менты по дороге на Тюмень стоят там в каждой придорожной деревушке. Первый же тормознувший их сержант матрас велел снять, мотивируя это ужасающей опасностью для других участников движения. Потом он долго мурыжил документы, пробивая их по рации, и вообще был настроен нешуточно. Неизвестно чем бы это всё кончилось, если б они за пятихатку не договорились с подошедшим сержантским напарником, что, уже подходя к ним, начал сходу подмигивать Серёге как пиковая дама.
Далее было то же самое. При виде их мерса инспектора их сразу останавливали, каждый раз требуя объяснений насчёт странной конструкции на крыше, долго проверяли документы и заставляли показывать остальной багаж. Спустя какое-то время их, конечно, отпускали, но всё это стоило денег, которые таяли с нехилой скоростью.

Ехали они, в итоге, очень медленно. И дело было даже не в гаишниках. Примотанный к крыше матрас при движении раздувало, а при попытке развить какую-то более-менее приличную скорость его попросту задирало над крышей, ударяясь об которую он издавал оглушительные хлопающие звуки.
Поэтому двигаться им пришлось по-крейсерски, примерно 30-40 километров в час, что вызывало жуткое негодование других участников движения, вынужденных тащиться сзади. Дорога и так шла по населённым пунктам с ограничением скорости, а тут ещё их мерин собирал сзади целые караваны из грузовиков, джипов и легковушек.
Несколько раз проезжавшие мимо водители высунувшись, называли Серёгу разными нехорошими словами, самыми приличными из которых были «волк» и «педосек», а какие-то молодые отморозки, обгонявшие их на ауди, даже швырнули в них из окна своей машины пустую коробочку из-под компакт-диска, заставив Наташку завизжать от ужаса.
А одна огромная фура, долго пытавшаяся их обойти, так страшно гудела и моргала фарами, что Наташка заставила Серёгу съехать с трассы, чтобы её пропустить.

Где-то уже в районе Камышлова над ними стал кружить большущий беркут, внимание которого, по все видимости, привлекли раздающиеся внизу странные звуки. Сделав несколько ложных заходов, он прицелился и метко насрал им на лобовуху. Причём не капнул как-то там по-птичьи, а нешуточно так навалил, словно какой-нибудь археоптерикс, еле щётки счистили. Это, вероятно, показалось ему забавным, и каким-то, одному ему известным образом, он пригласил пару родственником, вместе с которыми и уделал сверху весь матрас, отстав от них уже ближе к Талице.
Позабывшая про сон Наташка, от всей этой происходящей с ними жути уже просто молчала, закусив губу, и лишь время от времени начинала беззвучно плакать.

Зато на следующем посту их хоть и остановили, но матрас уже не трогали а, посмотрев на измученную и зарёванную Наташку, сразу отпустили, проверив документы и даже не взяв никакого штрафа.

В общем, ехали они так почти девять часов и добрались до Тюмени уже в полной темноте, сразу отправившись на круглосуточную мойку, где практичная Наташка, пока Серёга вышел покурить, сдуру упросила заспанную тётку-мойщицу заодно помыть и матрас. Увы, как и многие другие благие женские начинания, это действо не дало ожидаемого эффекта. После мойки этот, в общем-то, легковесный предмет превратился в какое-то подобие каменного обелиска и стал весить явно больше центнера. Все их совместные семейные попытки водрузить его обратно на крышу мерса ни к чему не привели и Наташка, по своему обыкновению, принялась давать мужу мудрые, но технически сложновыполнимые советы.

И вот тут произошло нечто необычное. Серёга, наш Серёга, который мимо гаишников-то проезжает с поднятыми руками, неожиданно взбунтовался. Так редко выходящий из себя, он не выдержал, бесанулся и, используя обычно несвойственные ему непарламентские выражения, высказал всё-то, что он думает по поводу этой поездки, этого матраса, Наташкиной мамы и самой Наташки, всем вместе которым, по его словам, он хотел бы придать некий замысловато-эротический крутящий момент. Каким-то образом Серёга вдруг начал изъясняться складно, пространно и утончённо. По поводу Наташкиной мамы Серёга высказал дополнительное предположение, что, таких как она гадин, вообще Онищенко запрещать должен.
Также в подтверждение своих слов и видимо для большей их значительности, Серёга произвёл руками несколько откровенных жестов и поднёс к Наташкиному носу кулак, пообещав при малейшем с её стороны писке бесплатно сделать ей полный массаж лица, не хуже чем в Таиланде.

Наташка, впервые в жизни увидевшая супруга в таком состоянии, от страха впала в анабиоз, и мгновенно замолчала, не смея ему возражать.

Тем временем Серёга, немного успокоившись, нашёл на соседней стоянке двоих сторожей, которые за полпузыря скотча охотно согласились его беде помочь и даже притащили для этой цели моток шпагата, крепко примотав матрас к крыше.
Затем они прокрались на машине по ночному городу до нашего двора, где, подъехав к гаражу, Серёга спихнул трёклятый матрас на землю. Нести его самому было уже абсолютно невозможно, весил он уже как два пианино. На дворе, как вы помните, был февраль и, пока они ехали до дому, матрас, вследствие обледенения потихоньку превратился в монолит.

Осознав это, Серёга позвонил нам с Харей, вызвав к подъезду. Ничего не уразумев из его сбивчивых объяснений, я оделся и спустился вниз, где уже стоял также ничего не понимающий Харя, куривший сигарету.

- Не зевай, ужин видно - протянул он мне смятую пачку.

Закурить я не успел, потому что, со стороны гаражей внезапно показался Серёга и, махнув нам рукой, позвал к гаражам.
Зрелище, представшее там нашему взору, было каким-то нереалистичным и даже пугающим. Серёга с почерневшим лицом, стоял у своего мерина. А на ворота его гаража была привалена какая-то, как нам показалось, серая бетонная плита перекрытия, сбоку от которой замерла зарёванная Наташка, с явным ужасом глядевшая на супруга.

- Мама римская - ахнул при виде этой картины мгновенно сориентировавшийся Харя - точняк Серый тёщу кончил…. В бетон, по ходу, и закатал, как подписывался…- Харя даже перекрестился.

Мне грешным делом, тоже пригрезилось что-то подобное, уж больно жутко всё это со стороны выглядело. А что ещё в этой ситуации можно было подумать? В голове беспокойно замигала тревожная кнопка - что делать?
Потом, когда мы подошли поближе, то поняли, что Серёга выглядит таким потемневшим из-за загара. Плита же смотрелась несколько странно. Почему-то по всей своей поверхности она была перфорирована небольшими круглыми дырками.

- Матрас это, тёще мы привезли - видя наше недоумение, устало пояснил Серёга - спать ей у нас негде, как той собаке - покосился он на жену. Наташка, к нашему удивлению только всхлипнула и промолчала.

После того как ситуация разъяснилась, мы все вместе покатили этот тяжеленный обледенелый матрас по снегу к подъезду, где, напрочь снеся пару почтовых ящиков и сломав возвратный механизм входной железной двери, втроём допёрли это злополучное резиновое изделие на пятый этаж до их квартиры.

На шум выглянула Серёгина тёща, тут же принявшаяся что-то недовольно бубнить. В ответ Серёга, неожиданно для нас с Харей, начавший вдруг длинно и красноречиво выражаться, крепко ухватил её за шиворот и сходу провёл с ней решительную и действенную коммуникацию, смысл которой сводился к настоятельной ей рекомендации замолчать отныне и навеки во избежание познания ею истинного смысла скорби. При этом Серёга выразил уверенность, что в случае же какого-либо неполного понимания его слов, он прямо сейчас может перейти от них к делу и чтобы доказать серьёзность сказанного для начала заедет ей пару раз разводным ключом по имплантантам.

Поскольку тёща таким Серёгу тоже никогда не видела, то она, потеряв дар речи, молниеносно развернулась и спешно скрылась в зале, где и залегла на своём диване кверху воронкой. Больше в тот вечер она не показывалась. Нового Серёгу она явно боялась.

Так вот и закончилась эта история в постельных тонах. Что тут можно ещё добавить? В семье сейчас у них полная красотень. Сплошные эндорфины. После той Серёгиной операции по принуждению к миру, тёща у него даже не пикнет, живут они с тех пор душа в душу. Даже в случающихся между ним и Наташкой мелких семейных стычках она, как правило, всегда на стороне зятя.

Серёга купил для неё новую кровать, под размер матраса. Второй матрас Наташка хотела продать, но Серёга запретил, решив оба оставить для тёщи, и уложил их, как и планировали, один на другой.
Получилось немного высоковато, но зато теперь каждый божий вечер, как соберётся тёща спать, так у них дома одна картина - она словно Исинбаева разбегается из дальнего угла комнаты и бежит к кровати. Возле неё она сбрасывает свои тапки, как нижние ступени ракетоносителя и запрыгивает вначале на табуретку, потом отталкивается от неё, делает сальтуху и перелетает к себе на кровать, где уже и лежит на своей каучуковой перине, как кукла наследника Тутти. Серёга даже на сотовый это втихаря записал, нам показывал.

Вот такая вот бывает польза от загрантуризма. А не поехал бы тогда Серёга, так до сих пор бы его грызли, к осьминогу не ходи. Не зря, в общем, съездил. Но больше вроде не собирается, понравилось ему там или нет, мы с Харей так и не поняли. И сам он ничего толком не сказал. Он ведь вообще у нас человек такой, молчун по жизни.

© robertyumen

Новогодние котэ это такие котэ, без которых после Нового Года и вспомнить нечего. Хотя, в моем случае лучше бы, действительно, “нечего”
Все началось и закончилось в новогоднюю ночь.

Хотя нет, началось немного раньше, когда два достойных и благородных котенка, Сева и Лиса научились не пыхтеть друг на друга, а играть. Хотя играть… Я раньше думал, ну как играют два кота? Ну в “ладушки”, ну в “догонялки”. Ну, в крайнем случае, лапками друг друга по мордам постукают. Реальность оказалась намного жестче и громче.

Первый раз, когда ко мне под ноги выкатился орущий голосами хора Турецкого, серо-черно-полосатый, меховой комок, я подумал классическую мысль – “Все. Писец котенку”. В данном случае – двум. Тем временем комок наткнулся на мои ноги, распался на две неравных части, после чего части кинулись в разные стороны и настала странная тишина.

Тишина стояла ровно пять с половиной секунд, после чего комок опять как-то образовался посереди комнаты и принялся опять орать и перемещаться.
Мне котов жалко. А двух жальче, соответственно вдвойне. Поэтому я смело подошел к вертящемуся на одном месте комку и мысленно попрощавшись с дорогой мне частью тела, сунул руку в середину орущего меха.

Странно дело, но руку никто не рвал, не кусал и даже не сосал. Орущий, как тыща бабуинов комок, казавшийся сцепившийся зубами и когтями намертво, на деле, оказалось, держался за счет крепких объятий лап, ну и совсем тихонького прикусывания. Зато орал так, что кровь стыла в жилах даже у соседской старухи-вампирши!

Итак – Новогодняя Ночь. Вторая ее часть. Я сплю. Сплю не совсем тихо после застолья, (в смысле храплю), поэтому супруга дальновидно не стала меня бить в место храпа, а собрала подушку и ушла в зал. Там меня нет, там стоит елка и спят коты. Новогодняя идиллия, не омраченная моим храпом, блин.
Часа через два я проснулся. Мне снилось, что я стою на железнодорожных путях, а на меня со страшным ревом несется паровоз. А я стою как дурак, понимаю, что из меня сейчас сделает машина, а с места тронуться не могу. Открыл глаза, осознал, что это сон. Вздохнул. Но паровоз, почему-то все продолжал выть и куда-то нестись.

Пришлось прислушиваться. Из места “тишины и покоя” доносились звуки работающего в шахте добычного комбайна. Среди редких пауз тишины слышалось робкое “Пшик..Пшик…Пшик…” В комнате шла война. Вот это самое “Пшик” были звуки издаваемые пульверизатором. Именно им, заправленным фильтрованной водой мы иногда разгоняли зарвавшихся демонстрантов, вредителей и любителей лазить на стол. И любителей охотиться ночью на ноги торчащие из под одеяла, тоже.
В этом деле я достиг высот небывалых. Достаточно сказать, что через некоторое время боевых действий не нужно было даже открывать глаза. Я стрелял с любой руки. В темноте. На звук. На предельной дистанции. Был бы еще один пульверизатор, я бы палил и с двух рук. В общем, я был опытным и хладнокровным котобоем.

Чего не скажешь о супруге. Она нервничала и поэтому попадала редко, дальность стрельбы была не высокой и после ее стрельбищ коты, обычно ржали в углу, а на полу растекалась лужа неудачных выстрелов. В общем девиз “Выстрел-Цель!” был не для нее.

… Заслышав крики играющих котенков и робкие выстрелы супруги я решил пойти и показать мастер-класс.

- Ну, что тут у вас?! – я вломился в комнату сея справедливость и трепет.

Ндааа… Недооценил я снайперские навыки жены. Первый выстрел точняком влетел мне в правый глаз и начал стекать по щеке. Не ожидая второго, я ловко и технично ушел влево, где не менее технично, вошел в наряженную елку. Понимая, что романтика новогодней ночи закончится с падением елки, я опять ловко и технично ушел вправо. Где меня и настиг второй выстрел, теперь уже в левый глаз. Супруга, засев в засаде за подушкой палила короткими очередями на удивление метко. Вот, что опасность с людьми делает! – с некоторой гордостью подумал я.

- Надо прекращать этот балаган! – я решительно шагнул в центр зала – Да, и почему так тихо?!

Это была последняя моя внятная мысль в эту ночь. Следующей секундой я решительным шагом ступил в большую лужу и резко обрел прекрасное и волнующее чувство невесомости. С некоторым удивлением я отметил, что красивая луна за окном, почему-то закрылась моими мокрыми пятками с которых романтично капала вода. А вот задница, как-то не согласованно с мозгом ринулась вниз.

Звук удара моей туши об пол не смогла смягчить даже лужа. Правильно говорят, что вода не сжимается. Могу подтвердить со всей ответственностью! Было больно, обидно и мокро.

… За окном сверкали фейерверки, радовались люди, на все на это, с миллионнолетней мудростью смотрела луна. А в одной темной квартире, посереди лужи лежал техничный и ловкий человек, и только два кота сочувственно смотрели на него. И немного ржали.

КРЕПКОЕ СЛОВЦО ВОЖДЯ ВСЕХ НАРОДОВ
Вячеслав Михайлович Молотов рассказывал о том, как, путешествуя вместе
со своими соратниками в направлении Черноморского побережья, Сталин
вышел вместе с ними из поезда на перрон, заполненный совершенно
неподготовленными к встрече согражданами: поезд остановился в
Ростове-на-Дону. Было это в начале 30-х, и с охраной ещё не очень
усердствовали. Из вагона вышел Ворошилов. Народ на перроне не ожидал
явления наркома обороны и охнул от изумления "Ворошилов!!!". За ним
вышел глава правительства, и ещё более опешивший народ воскликнул
"Молотов!!!". Ну а когда на перроне появился Сталин, тут уж люди как бы
сами собой выстроились и зааплодировали. Сталин, как обычно, поднял
руку, приветствуя и в то же время останавливая овацию. И когда шум утих,
из тамбура показался замешкавшийся Будённый. И на перроне какой-то
казачок воскликнул:
- И Будённый, ё* твою мать!
С тех пор, когда сталинское руководство собиралось вместе, и появлялся
Семён Михайлович, Сталин неизменно говорил:
- И Будённый, ё* твою мать!

Кошелек

Собрался перед рождеством на оптовый базар. Новогодние запасы к концу
стали подходить. На центральной аллейке на земле кошелек лежит. Толстый.
Рядомстоящие продавцы делают вид, что не замечают. Не хотят ввязываться
в это дело.
Повеяло девяностыми. Даже какую-то ностальгию почувствовал. Лохотронщики
уже давно или свой легальный бизнес открыли, или интернет освоили.
Но, оказывается, живы еще динозавры.
Будь чуть помоложе, поднял бы кошелек. Люблю наставлять заблудшие души
на путь истинный. Но с возрастом тяга к авантюрам ослабевает. Пошел куда
шел.
На обратном пути смотрю - все еще лежит. Правда, уже в другом месте и
чуть потолще, но тот самый.
Ну нельзя же так искушать человека! Пинаю кошелек ногой. Он плавно
скользит по льду и улетает метров на пять в щель под торговым
контейнером (контейнер стоит на двух длинных бетонных сваях, между
которыми я и загнал шайбу).
Тут подскакивает главное действующее лицо. Ты…Это…Что… От волнения
забывая, что по сценарию он не хозяин кошелька, а простой прохожий, с
которым нужно поделиться содержимым.
“Ну ты представляешь” - говорю ему: “думал, пустой. Ну-ка сбегай
быстренько за подъемным краном. Я через часок подойду, поделим пополам”.

Дело было в самом начале 21-го века, во время моего дежурства по
экстренной хирургии. Дежурства по экстренной хирургии в районной
больнице - дело трудоемкое и нервное: условий для работы мало, больных
много, частенько по ночам оперировать приходится. Но мой рассказ не об
этом. Как-то дежурил. Оперировал часов до 2-х ночи, потом пока то одно,
то другое - лег подремать часа в 3, а в 5 меня разбудил телефон. Кто
говорит? А говорит какая-то бабуля:

- Алё, это хирургия?

- Да, хирургия.

- Это доктор?

- Да доктор.

- Ой, доктор, как хорошо что я к вам попала! Доктор, а что мне делать?

- А в чем проблема, бабуля?

- Ой, до-октор, у меня геморрой!!!

- Ну, вызывайте скорую, скорая приедет, посмотрит, если надо, привезет,
я посмотрю, а по телефону я такие консультации не даю, а то вдруг у вас
не геморрой, а что-нибудь еще?

- А я вызывала скорую! Скорая приехала, посмотрела, сказала сырую
картошку прикладывать!

- Ну, бабуля, картошка, это не прошлый, это позапрошлый век. Есть
современные таблеточки, свечи.

- Да-а, а какие свечи?

Меня это уже начало утомлять.

- Такие или такие свечи, но перед тем как ими пользоваться, надо
показаться врачу.

- А как ими пользоваться???

- Как, как, берете и вставляете...

- Да-а-а-а?? А там же картошка?!!!

У знакомых в семье дома живут говорящий попугай Кеша и неговорящая кошка
Ксюша. Когда кошка голодная, она приходит на кухню и начинает
выпрашивать еду. Хозяйка дома говорит детям - «кто-нибудь- покормите
Ксюшу» (самой ей заниматься этим некогда и функция кормления Ксюши
лежит на детях). Однажды про Ксюшу все забыли, всем было не до нее,
никто ее не кормил и кошка, вспомнив свои охотничьи инстинкты, решила
поймать Кешу, сидевшего в клетке. Подкравшись к клетке с йагупопом,
Ксюша просунула лапу между прутьями и пыталась схватить гордую птицу.
Бедный птиц забился в самый дальний угол клетки и истерично кричал на
всю квартиру: «ПОКОРМИТЕ КСЮШУ!!! КТО-НИБУДЬ - ПОКОРМИТЕ КСЮШУ!!!»

Преамбула. Анекдот: "Штирлиц, если вы не заплатите за электричество, мы
отключим вам рацию."

Новости за 11.01.2008: В США телефонная компания за злостную неуплату
отключила ФБР часть подслушивающих устройств.

было мне 8 лет и меня укусила дворовая собака. пришлось ездить через
весь город в больницу на уколы. так вот уже после укола - заходим с
мамой в троллейбус и я сажусь, как человек получивший укол в живот, на
переднее сиденье и ничего вокруг не замечаю. мысли только о завтрашнем
уколе.. вдруг заходит старушка - я естественно место ей не уступаю. и
тут меня пол троллейбуса начинает стыдить - мол такая взрослая девочка
и невоспитанная и тд тп. Тут моя мама спокойненько так говорит - моей
дочке только что сделали укол от бешенства - поэтому никому ничего она
не уступит. пауза. на следующей остановке троллейбус опустел)))и мы
спокойненько доехали до дома!!!

Знакомый рассказывал. Приехал он на малую родину, встретил по случаю
бывшего одноклассника, разговорились. Что, как. Я, мол, инженер, жена
красавица, дочурка. Одноклассник отвечает, что он, дескать, врач, тоже
женат, детишек двое, все уехали к теще в гости до понедельника, так не
хряпнуть ли по рюмашке? Сказано - сделано. От выпитого развеселились,
вспомнили школьные годы чудесные, потянуло на подвиги. Знакомый мой
предложил разбавить компанию женским полом. Одноклассник как-то
застеснялся, стал мямлить, глядя в сторону, что ничего не получится,
лучше не надо, но приезжему орлу было море по колено. Он сурово заявил
товарищу, что свои комплексы надо забыть, поскольку от таких мужиков
девки будут падать направо и налево, стоит только на улицу выйти. Тем
более погоды чудные - золотая осень.
Вышли на улицу. Знакомый мой чешет впереди с рекламной улыбкой, сзади,
кряхтя и охая, плетется одноклассник. Впереди две явно скучающие девахи.

- Здравствуйте, девушки!
Девушки оборачиваются с зазывными улыбками, быстро меняются в лице, и,
подтянувшись, вежливо здороваются с одноклассником моего знакомого,
после чего быстренько сматываются.
Еще две девчушки. Не успевает мой знакомый открыть рот, как они хором
здороваются с его спутником. Тот кисло бормочет: "здравствуйте,
девочки". Девочки тут же исчезают.
Дальше по тому же сценарию. В конце концов по дороге им попались уже
откровенно проституирующие шалавы.
- Ну, что, дамы...- неуверенно начал уже изрядно сникший герой. "Дамы"
обернулись и хором проблеяли:
- Здравствуйте, Виктор Иванович.
- Здравствуйте, здравствуйте, - вяло откликнулся одноклассник, - что ж
ты, Званцева, на таком ветру и с голой попой?
Одна из шалав тут же сделала честные глаза и затараторила, что она
только на минуточку из тачки вылезла, а там тепло, вы не подумайте...
... Двое стояли на пустой осенней улице. Смеркалось.
- ТЫ... ХТО? - испуганным шепотом спросил один.
- Гинеколог, - ответил второй и вздохнул.

Пьяная драка. Скорая помощь увозит зачинщика-дебошира с разбитой башкой.
Но он все не успокаивается и продолжает дебоширить в машине – пристает к
шоферу, матерится, отбивается от медбрата, пытается ударить фельдшера. В
общем медикам все это надоедает. И тут проезжают они мимо длинного
бетонного забора, примыкающего к пустырю. Машина останавливается,
фельдшер и медбрат выволакивают хулигана и ставят его к забору. Потом
медбрат достает из медицинского саквояжа какой-то металлический предмет
и наводит его на пьяного дебошира. Шофер включает фары и направляет свет
на хулигана. А фельдшер достает из кармана листок и начинает читать:
"Баринов Дмитрий Владимирович, 1975 года рождения за систематическое
пьянство, хулиганские действия, нанесение телесных повреждений лицам при
исполнении служебных обязанностей приговаривается к смертельной казни
через растрел. Приговор привести в исполнении немедленно". Хулиган
падает на колени, в это время из машины выскакивает водитель и кричит:
"Отложить. Пришло помилование..." Обесиленного от испуга дебошира
втащили в машину и спокойно доставили его в приемный покой больницы и
уехали.
К дебоширу подходит врач и тут, притянув его к себе, начинает судорожно
шептать: "Доктор, это были не врачи, это были гестаповцы, они меня
только что на расстрел возили..."
- На расстрел? Гестаповцы? Вот завтра к вам придет врач, вы ему все
подробно и расскажите.
На утро к нему приходит психиатр и протрезвевший хулиган в лицах
рассказывает ему сцену "расстрела".
На следующий день его перевели в психиатрическое отдление, а через месяц
выдали справку с соответствующим диагнозом.

В далеких 80-ых того века учился в медицинском. На занятия ходили в
белых халатах. Существовало распоряжение - в халатах по улицам не
шляться, максимум что дозволялось - покурить в них у подъезда. А мы
навострились во какую штуку делать - сматывались на большой часовой
перемене в магазины и кафе, не снимая спецодежды, существовало у нас в
Питере негласное правило - врачи со скорой без очереди обслуживались, а
очереди тогда были большие-пребольшие… Забегаем с другом в пышечную,
туда-сюда, люди мы со скорой, фельдшеры, на врачей по возрасту не тянули
))), разрешите пышечек вне очереди? И не потому что западло постоять, а
просто не успевали иначе перекусить, переменки не хватало. Вдруг слышим
"Кхе-кхе!". Оборачиваемся, мать моя, в очереди скромно стоит
преподаватель имярек, известный своим склочным характером. Пышек-то мы
взяли, да в горло нам они уже не шли. Вызвали нас с Максом в учебную
часть и вздрючили по полной, за обман народа, профанацию профессии и
опозоренную честь белого халата. Прошел месяц, забылось все, стоим с
Максом после лекций в винном за «Сибирской», чинно, без халатов,
волнуемся, очередь большая, может не хватить. Вдруг забегает
преподаватель имярек, халат белоснежный развевается - граждане, дайте
бутылку взять без очереди, скорая за углом ждет! И черт нас дернул, мы с
Максом громко, в унисон "Кхе-кхе!".
Как мы преподу экзамен потом сдавали - отдельная история. И очень
грустная (((

Земский врач

Про сковороду я еще не рассказывал!
В студенческие годы у меня подруга была из Педуниверситета, пришел я
как-то раз в гости, к ней в общагу, а ее нет. От нечего делать зашел к
ее старосте - он сидит с другом, едят яичницу с одной сковороды, а
мужики они не мелкие - боксеры. Вообще, жующие боксеры - эффектное
зрелище, но об этом в другой раз, как-нибудь.
Я сел, пью чай, они кушают... потом староста аккуратно кусочком хлеба
собирает со сковороды остатки яичницы, берет ее аккуратненько за ручку,
и совершенно равнодушно, но от души, бьет своего коллегу сковородником
прямо в дюндель! В лицо то есть!

Коллега по завтраку конечно падает! Как подрубленный! А я впадаю в
ступор, и думаю, что сейчас он пригреет меня -- у человека видимо
помрачение рассудка! Но он кидается к другу, начинает приводить его в
чувство, и все такое, причем он явно страшно удивлен! А я сижу, и из
наклоненного стакана мне на брюки льется чай.

Оказалось, что это у них была такая забава! Боксеры, е-мое! Они время от
времени так друг друга подкалывали, реакция прекрасная, рука стальная,
сковородку останавливали в миллиметре от лица, а тут фигня получилась -
ручка у сковородки попалась не чугунная, а алюминиевая. Прогнулась она.
Продолжила движение. Инерция, мля...

ПРЕМИИ ИМЕНИ ДАРВИНА

В связи с историей № 2 от 9 января 2002 года об “ИгНобелевских Премиях”
(от английского слова “ignoble” - позорный). Мы, калифорнчане, тоже не
лыком шиты - с 1994 года ежегодно присуждается премия имени Чарльза
Дарвина, учрежденная Стенфордским Университетом (Калифорнщина, Пало
Альто). Кто же становится лауреатом этой премии? Только дураки, да не
все, а лишь покидающие сей мир добровольно, но не в порядке прямого
суицида, а вследствие идиотских затей с летальным исходом. За что же им
такая честь?
А за то, как сказано в положении об этой премии, что они по своей воле
прерывают эволюционную ветвь себе подобных. Я имею некоторое отношение к
жюри этой премии, куда входят нобелевские лауреаты университета в
области биологии и медицины, а также юмористы и просто
энтузиасты-сторонники идей Дарвина.
Вот парочка дурацких историй, которые привели своих исполнителей в книгу
лауреатов премии Дарвина.

История 1. ПО СЦЕНАРИЮ ГАЙДАЯ

В штате Мичиган нашлись последователи дела Дурака, Труса и Бывалого из
хитового советского супер-Action «Пес Барбос и необыкновенный кросс».
Фильм они вряд ли видели, но действовали по сценарию Гайдая, с
поправками на особенности национальной охоты в США. Так, транспортным
средством у них был не мотоцикл с коляской, как у наших героев, а
новенький, только купленный крутой джип типа «Чероки». Вместо
беспородного пса Барбоса выступил американский - типа лабрадор. Да и не
рыбу они собирались глушить, а просто охотой типа на уток отметить
обновку одного из приятелей, Рокки Чейза - упомянутый джип типа
«Чероки». И их не смутило Рождество, когда озеро было покрыто льдом. Но,
как говорится, дуракам сезон не писан, и, как певалось в самом хитовом
«Гимне энтузиастов» советских дураков, «нам нет преград ни в море, ни на
суше» - лед на озере для американских дураков также преградой не стал:
они порешили взорвать его динамитом, планируя, что на шум от подрыва и в
образовавшуюся полынью слетятся утки со всей округи.
Далее действие уже полностью развивалось по сценарию типа Гайдая.
Припарковали Дураки новенький джип на льду, выпили сколько-то дринков
для типа сугрева, увязали шашки динамита, вставили да подпалили фитиль,
швырнули снаряд на безопасное расстояние от джипа и....
В это время пес Джерри, крайне удивленный, что хозяин бросил аппорт, но
при этом ничего не скомандовал, решил проявить инициативу - а у дураков
пес тоже дурак - умный бы с ними не связался! Так и не дождавшись
команды, Джерри рванул за снарядом как за обычным аппортом. Дураки сразу
протрезвели, схватили ружья, и, когда бедный пес помчался обратно с
смертельным аппортом в зубах, встретили его огнем на поражение из всех
стволов. Но патроны-то были снаряжены на уток, и бедный пес,
оскорбленный в лучших чувствах (с ним поступили, как с уткой; вот она,
черная неблагодарность за инициативу, рвение, и проч.), от боли и обиды
забился под «Джип», который сразу и утонул вместе с незадачливыми
охотниками да несчастным псом в проделанной взрывом полынье. Такая вот
ирония судьбы: советский фильм окончился все-таки американским
хэпиэндом. А американская история - куда трагичней: реальная жизнь
всегда жестче придуманной.

История 2. АС

Эта американская история перекликается с историей № 9 кадета Биглера от
05.01.2002 года, когда оператор пытался заснять взлет советского
истребителя с реактивными ускорителями. В американской истории ее герой,
сержант Джозеф Ли, подобные твердотопливные реактивные ускорители,
украденные на авиабазе, решил использовать для езды с ветерком.
Подтвердив тем самым, что быструю езду любят не только русские дураки, а
любые - дурак он ведь дурак и в Африке, и в Политбюро. Конечно,
возмечтав о лаврах автогонщика-рекордсмена, Джозеф столкнулся с
определенными техническими трудностями - нелегко приладить к простому
«Шевроле» двигатели для тяжелых транспортных самолетов. Но, опять же,
дуракам нет преград, и он их преодолел, приделал, выехал на гладкое дно
пересохшего озера (обычный американский автодром для установления
мировых рекордов скорости).
Далее, как говорится, лба не перекрестивши, сразу врубил реактивные
двигатели. Оснащенный подобным образом «Шевроле» показал невиданную
стартовую прыть, в первые же секунды набрав скорость более 500 км/час.
Такое резкое ускорение чем-то сразу насторожило Джозефа, и он попытался
затормозить авто, но сразу сгорели и тормоза, и шины. Роковым образом
сказалась еще одна дурацкая ошибка сержанта: перед выездом он не снял
крылья с колес «Шевроле», и их вполне хватило для трехкилометрового
полета на достаточно приличной высоте. Именно поэтому очевидцы сообщили
прибывшей полиции и скорой об авиакатастрофе. Металл был так оплавлен,
что идентифицировать летательный аппарат как авто удалось только по
найденному автомобильному номеру штата Невада. Тело Джозефа полностью
перешло в газообразное состояние, не оставив никаких следов. Вдове
Джозефа пришлось еще долго судиться со страховыми компаниями,
требовавшими заключения патологоанатома, а авиабаза, где он служил, лишь
выдала ей справку, что «сержант Джозеф Ли такого-то числа пропал без
вести вместе с двумя твердотопливными реактивными двигателями типа
JATO. В конце концов восторжествовала не только истина (мадам Ли в суде
признали вдовой), но и справедливость: сержанту Ли была присуждена
премия имени Дарвина (посмертно).
***
Истории 3, 4 и далее - появятся, если прогрессивной
интернет-общественности придутся вышеизложенные истории №№ 1 и 2.
В книге лауреатов премии Дарвина есть еще имена героев, добровольно
вычеркнувших себя из генофонда человечества, и документальные описания
их последних подвигов ради этой великой цели.

Алик, дарвинист

9 января 2001 года 9.02 утра (после 10-ти дней отмечания праздников).
Подавшись на позывы рекламы и уговоры жены, я наконец-то созрел купить
электроплиту с наворотами. Открыл первый попавшийся журнал, нашел цветастую
рекламу и позвонил:
Я: - Алло, доброе утро.
На той стороне - долгое продолжительное шуршание, падение телефонной трубки,
тяжелое сопение.
Я: - Это Юнитрейд?
На той стороне убитый мужской голос: - Даа ..?
Я: - Хорошо, меня интересует Indesit KG 5048.
Мужской голос: - А вы что, хотите это у нас купить??
Я: - Конечно, чего бы я сюда стал звонить.
Мужской голос: - А где мы это возьмем??

Я понял, что праздник удался.

Дело было в Донецком высшем военно-политическом училище.
Год эдак 1987. 1-й курс. В стране большая напряженка с хорошими
товарами, ну и естественно с косметикой хорошей тоже. Тетушка моя
(Царствие Ей Небесное!) разжилась гдей-то хорошей французской
туалетной водой. Чтой-то вроде Cha Nouar (да простят меня французы
за правописание) и презентовала ее мне ко дню рождения (курсанту
1-го курса в то время) для смазывания "морды лица" после бритья.
Ну делать нечего. Положил в свою тумбочку в расположении роты.
Рота - человек 120. День проходит - побрился ... Эх! Хорошо...
Два проходит - хорошо. На третий день гляжу - уж больно быстро
уходит. Испаряется, что ли ..? Ну, да хрен, с ним. Т.е. с водой.
Может кто и пользуется, да ладно - лишь бы на пользу.
А тут, как раз пора сдавать техническое черчение. А сдать чтоб,
надо несколько листов (ну в плане привития навыков их изготовления)
хороших плакатов оформить. Лозунги типа: Народ и Армия - едины!
Слава КПСС! Училище военно-политическое... Да... Кстати, чего этот
курс в черчение всунули, я так до сих пор и не понял. Так вот. Была
такая мулька, шрифты делать методом напыления туши разноцветной
на поверхность бумаги, накрытой трафаретом. Ну берешь, значит, зубную
щетку, макаешь в тушь, лезвием трафарет вырезаешь предварительно,
на чистый лист кладешь и вперед по зубной щетке булавкой ерзать.
Так чтобы тушь на бумагу сбрызгивалась. В общем, довольно ничего
выходило. Можно даже сказать, что при известной сноровке и старании
красиво получалось.
Срок сдачи поджимает. Все 120 человек мечутся. Щетки зубные
переводят. Ленинская комната (занимались этим делом там, после отбоя)
вся в туши разноцветной, столы, стулья, братва курсантская, штык-ножи
дневальных - и те в туши... Народ зашивается... Но! О чудо! Нашлись
и здесь свои Кулибины. Смекнул ктой-то, что можно использовать вместо
щетки зубной - флакончик б/у из-под воды туалетной. Были такие раньше,
с грушей. Чтобы брызгать. И дело пошло! И красивше и быстрее...
Вспомнил и я тут про свою воду французскую. У нее-то как раз такой
тип флакона был. Для разбрызгивания, значит, предназначенный - новинка
буржуйская. На колпачок жмешь, а он пшикает. Метнулся к тумбочке -
смотрю, стоит он, родненький, почти пустой. Ну и хрен с ним. Заправляю
тушью... За одну ночь все плакаты готовы. Пошел спать, а флакон передал
другу своему Женьке. Он первый был на очереди. Не знаю, сколько еще
народу флакончиком моим попользовалось, но к утру он стоял, родимый,
с остатками туши у меня в тумбочке.
Приходит время подъема... Дежурный по роте орет не своим голосом:
"Рота ПОООДЪЕеюЕеюЕеюМММ!". Невыспавшийся народ начинает нехотя
вскакивать из-под одеял в сапоги. Тут вдруг, слышу, кто-то орет благим
матом. Смотрю, за живот держится и на пол с тоски спадает. Хохочет
до икоты. И пальчиком так на одну из кроваток, откуда такой же бедолага
выползает, показывает. Поворачивает весь наш взвод головы и орем уже
все хором. Эдик! Эдик бедолага! Все лицо и подушка в черном цвете.
Ну прямо - негра. А зеркал-то нету в казарме! Лицо-то он свое,
бедолага, не видит! А видит только подушку - всю черненькую.
"Бл...и!", - кричит Эдик в свою очередь. "Какая су...???!!! ААА!".
В общем, ЗАНАВЕС!
Так вот весело и вычислилось, куда франция моя уходила! Так потом,
уже под занавес, даже перед выпуском, Эдик мне так и не верил, хоть
были мы приятелями, что все было чисто случайно. Думал, что я его
проучить хотел...

Бывают совершенно замечательные опечатки. Привез мне как-то приятель
из Череповца сувенир - огромные спички. На половине этикетки огромными
красными буквами написано "СУПЕРСПИЧКИ" а другая половина бумажкой
заклеена. Недавно решил я таки эту бумажку отодрать и посмотреть,
что за нею скрывается. Оказалось, что там - английское название
продукта, да только буковка одна пропущена. Не знаю уж, о чем думал
дизайнер, и прочие, через чьи руки прошел макет этикетки, но судя по
всему опечатку заметили уже тогда, когда все было отпечатано...
А выглядело оно так "СУПЕРСПИЧКИ - SPERMATCH"...
И еще. Подарили мне как-то на какой-то праздник пресованное полотенце.
Из тех, которые потом в воду бросаешь и оно расправляется. Маленькая
такая кругленькая упаковочка. Когда я прочитал название, я понял,
что никогда его не распечатаю, а буду показывать всем знакомым
и гостям именно в таком виде. В данном случае пропущен был пробел.
"ПОЛОТЕНЦЕ СТЕРИЛЬНОЕБАННОЕ"!
Оба экспоната хранятся у меня дома, честное слово!

Актер Лев Дуров был приглашен на в фильм про Хрущева
"Серые волки". Один из эпизодов фильма снимался в охотничьем
хозяйстве, где с 30-х годов действительно охотились отцы народа.
Там Дуров подружился со старым егерем, служившим еще Сталину.
Оказывается, у каждого "отца" была своя любимая охота и в загонах
хозяйства держали специальных зверей - кому лося, кому лисицу, кому
кабана.
Однажду егерю позвонили от Хрущева, мол, едет "сам" с Хоннекером. Егеря
ахнули: Хоннекер, известное дело, на зайцев любитель, а за день до того
зайцы сделали подкоп и ушли в лес. Хрущев приезжаех и в крик:
- Политику мне портить??? Всех посажу-изничтожу!!!
Тут егеря с перепугу и придумали - взять заячью шкуру, что с прошлого
года на стене висит и зашить в нее кота местного, Ваську, да на
Хоннекера и выпустить. Он не заметит, пальнет, а пока будет после
охоты в бане парится, кролика ему рыночного зажарить.
Хрущев засмеялся. Давай, - говорит, - точно не заметит, немчура!
Стоит Хоннекер на номере, а егеря на него выгоняют кота в заячьей шкуре.
Немец стреляет и промахивается. А я заяц вдруг как замяучит дурным
голосом и одним махом на ближайшую берез взлетел до самой макушки.
Хоннекер ружье выронил, за сердце взялся, на землю сел, и тут прям на
месте инфаркт у него и сделался. Его быстро на скорую и в Москву.
А Никита Сергеевич все же в баню отправился. Раз пять выходил распаренный
и все на верхушку дерева глядел, слез кот или нет... А кот там три дня
проторчал - ни согнать, ни выманить не могли.