Новые истории - основной выпуск

Шампанское на Старый Новый год

Посвящается Ирине З.

После новогодних праздников на работе все были вялые, даже говорили с трудом. Вера подумывала в пятницу отгул взять, или хотя бы уйти пораньше, а тут оказалось ― Рамиль приехал! Из фирмы по обслуживанию оборудования. Весь день Вера с удовольствием наблюдала, как он работал ― уверенно и аккуратно. В конце дня подошёл документы подписывать.
― Завтра Старый Новый год, ― сказал Рамиль.
― Да, ― согласилась Вера, ― а ещё суббота, очень удачно.
― Как будешь праздновать?
― Ну как… Это у вас там, в Казани, разгуляево, а у нас городок тихий. Оливье нарежу и у телевизора посижу, а то что-то вымоталась я за эти праздники. Хочешь ― в гости приходи.
― Во сколько?
― Что во сколько?
― Во сколько приходить?
― Ко мне? ― Вера изумленно и растеряно уставилась на Рамиля, ― Тебе же сейчас в Казань ехать надо.
― Завтра снова сюда приеду. Бешеной собаке семь вёрст не крюк. Это поговорка такая, русская. Но если неудобно, ты скажи. Я не хочу, чтобы было неудобно.
― В пять, ― выдавила из себя Вера. ― Приходи в пять. Адрес записать?
― Я знаю где ты живешь, ― ответил Рамиль, тем самым добив Веру окончательно.

Личная жизнь у Веры не складывалась. Хотя мужики на неё посматривали, и она их не чуралась. Так что приключения были, раз в год в Геленджике уж непременно, но ничего путного не выходило. А ведь у каждой подруги по мужу, у кого и по второму. И дети у всех.
― Ничего, ― успокаивала себя Вера, ― сейчас и в сорок рожают, и в пятьдесят. Ой, в пятьдесят-то не хотелось бы.
Местные алкоголики все разобраны, надежда только на иногородних. На комбинат много кто приезжал, но чаще всего на сезон, или вообще в командировку, то есть, временно. И это снова приключение, а не жизнь. Большинство ещё и женатые, а с женатыми Вера зареклась ― больше ни-ни. Итак уж, восемь лет коту под хвост. Даром что в Москве, ну и за границу немножко поездили. В столице Вера осталась после института и возвращаться в родной Нево́лжск не планировала. Примчалась, когда мама заболела, тяжело заболела. И вскоре отошла, отмучилась. Вера и не знала сколько бы ей рыдать в пустой квартире, но стали приходить люди, с детства знакомые. Во всех скорбных заботах помогли. Поминки проходили тепло и без лишней тоски, маме бы понравилось. Даже начальство с комбината своим присутствием одарило. Прямо на поминках предложили Вере остаться, зря что ли учиться отправляли.
― Что там тебе, в этой Москве-то? А мы большие деньги на реконструкцию очистных получили. Оборудование берём по последнему слову, и финское берём, и немецкое по лицензии, казанского производства. Будешь лабораторией заведовать.
― Ух ты, очистные, как хорошо-то. Так что, не будет больше комбинат людей травить?
― Рыб. В смысле, воду будем очищать. А воздух-то нормальный, фильтры меняем регулярно, чего жаловаться-то...
― Да что вы говорите такое…
― Это ты сейчас с Москвы приехала, а поживёшь чуток, вспомнишь и обвыкнешься. Опять же, очистные будем и дальше развивать, ты этим и займёшься как раз, подумай, перспективы отличные. И зарплата сейчас не как раньше, а каждый месяц, верно говорю, земляки?
― Верно, раньше ещё хуже было, ― донеслось с разных концов поминального стола.
Решение Вера не сразу приняла, вначале с документами возилась, вещи разбирала, с подругами общалась, кто вернулся или не уезжал. Потом подумала ― действительно, что её в Москве ждёт? Съёмная квартира и давка в метро. А здесь остаться ― быть дальше от него, того самого. Чем дальше, тем лучше. Опять же, кто она в столице ― пылинка, что есть, что нет, никто не заметит. А здесь ― завлаб, со всех сторон уважение. Зарплата, правда, одинаковая, но до работы пешком, жилье своё, да ещё огород мамин, уедешь так пропадет. Про оборудование не соврали, в самом деле современное, удобное, не хуже московского. Благодаря оборудованию она и с Рамилем познакомилась, он был в бригаде наладчиков, на все вопросы отвечал кратко и точно. Со всеми бы так. Запуск лаборатории отмечали помпезно ― с шампанским, телевидением и начальством, местным и казанским.
― Хорошо бы именно вас, Рамиль, присылали на гарантийное обслуживание, ― сказала тогда Вера.
― Так шепните моему директору, а я с удовольствием, ― с улыбкой ответил Рамиль.
К начальству Вера тогда подойти постеснялась, но обслуживание поручили Рамилю, и он стал приезжать каждые три месяца. Случись чего ― можно было вызвать экстренно, но ничего не ломалось, а жаль, думала иногда Вера. Подруги, Ирка с Ямвикой, что-то учуяли и давай подначивать:
― Твой приехал!
― Так уж и мой, скажете тоже, ― отнекивался Вера. Может ей поначалу Рамиль не сильно-то и нравился, сейчас уже не вспомнить, ― он ведь женатый, небось.
― А ты спроси!
― Да не буду я спрашивать.
Подруги, однако, сами всё разузнали, доложили ― свободен!
― Тоже знаете ли… Мужику под сорок, из себя видный, руки золотые. И не женат. Странно как-то.
Ирка с Ямвикой только охали и дурой обзывали, ну а Вере-то что делать? Рамиль как-то всё о работе, легко с ним, это правда, но ведь проверит, наладит и в Казань укатит. А у Веры тем временем Геленджик, где о Рамиле можно и не думать. Всё равно ничего не дождёшься. Однако, дождала́сь. Неожиданно. И приятно.
С утра Вера побежала за продуктами. Продавщица, фамилия её была Пахомова, училась когда-то в параллельном классе. Нынче у неё центнер лишнего веса, трое детей и муж Борька.
― Шпрот сколько банок-то ― две?
― Две. А икра сильно солёная?
― Консерва же, где мне знать, чё там в ёй. Вроде, никто взад не приносил. Одну?
― Одну. И вот ещё… Шампанского бутылку.
― Во, классно-то, у нас всяко есть: и краснодарское со скидкой, и просекко, это из Италии, но без скидки.
― А настоящее, французское? Шампанское ведь только французское может быть.
― Да ты чё, бутылка-то больше пяти тыщ! Оно тебе надо? Да и нет у нас. Хотя…
― Есть?
― Блин, была бутылка, я её обратно-то отписала, раз не берёт никто. Щас найду, да где ж она… А вот, чё я говорила, пять четыреста! Обзывается ― Драппиер, чисто Франция. Одна бутылка и осталась, таких, кстати, нигде больше нет, не возят их больше-то.
― Правильно говорить: Драпье.
― И чё теперь? Пять четыреста! Другому всю зиму не просыхать на такие де́нюжки. Берёшь?!
― Да.
― Ох, у московских свои привычки! Или на комбинате вдруг премию дали?
― Ага. Как раз ― пять четыреста.
― Ежели так… Девки калякали, Рамилька-то в город зачастил… Профилактику делает, де потрогает, де подмажет.
― Заткнись, Пахомова.
― Молчу! Полный рот воды! Мандарины-то бу́дёшь брать? Жранья́ много не быва́т, я тебе новый ящик-то открою, ради такого дела…
С платьем и кружевным бельем Вера определилась ещё с вечера. А сейчас ― кухня. Вроде всё продумано и рассчитано, но время летит предательски быстро, уже почти четыре! Вдруг Вера охнула ― шампанское она мало того, что забыла в холодильник убрать, так ещё и возле батареи поставила. Что делать? Морозилка рыбой забита, разморозишь ― пропадёт. Хорошо хоть зима и мороз подходящий, и снега за ночь намело. Вера жила на первом этаже, балкона у неё не было. Набросив пуховик, она выбежала на улицу, поглядела вокруг, особо пристально ― на балкон Петра Семеновича, и быстрым движение сунула бутылку в сугроб. И бегом домой, в душ и к зеркалу, к зеркалу.
Звонок прозвенел минут на пять раньше назначенного времени. Да ничего, Вера уже была в полном боевом облачении. Пальто Рамиля показалось ей мокрым.
― Споткнулся тут. И в сугроб. ― смущенно объяснил Рамиль, ― Салям! Со Старым Новым!
― И тебя, ― улыбнулась Вера. ― Раздевайся, проходи, здесь вот ванная, я жду тебя в гостиной.
Рамиль вошёл в комнату, снова смущенно улыбнулся и перед тем, как сесть, поставил на стол бутылку французского шампанского «Драпье».
― Ой, а про шампанское-то я забыла! ― всплеснула руками Вера.
― Так вот, как раз. Французское, настоящее. Друг посоветовал именно такое, он с французами работает. Я и купил.
― В каком смысле «купил»? ― настороженно спросила Вера. Не узнать эту бутылку было невозможно.
― Ну как… В магазине. Но в хорошем, там палёнку не держат, ― сказал Рамиль, глядя на Веру честными глазами. Это был не розыгрыш. Это была ложь. У Веры похолодело внутри.
― А этикетка мокренькая чего-то.
― Так мы же с ней в сугробе лежали, ― рассмеялся Рамиль.
― Ах да, я помню, в сугробе, ― Вера попыталась взять себя в руки. ― Извини, я забыла спросить, что ты ешь, а что не ешь.
― Я всё ем, ― радостно отозвался Рамиль.
― По тебе не скажешь, ― заметила Вера, вспомнив, как летом он приезжал в обтягивающей футболке, с кубиками пресса. ― А я чуть зазеваюсь и сразу вес набирается.
― Ты очень красивая, ― сказал Рамиль.
― Вот как… Ладно, оливье с говядиной, яйца со шпротами, помидоры вот, сама закатывала, тут, как видишь, бутерброды с икрой, рыбка красная. Угощайся. И будет ещё пирог с капустой. Как бы, на горячее.
― Восторг! С чего начать?
― С чего хочешь. Начни с оливье.
― Отлично. Но сначала шампанское открою. Тебе же нравится такое?
― Нравится, ― кивнула Вера, закусив губу.
Какое-то время сидели молча. Рамиль ел, а Вера держала в руках бокал и не знала, что сказать. Потом зачем-то спросила:
― А почему ты не с семьей в праздник? ― прозвучало как-то зло. Но Рамиль не заметил.
― К родителям я на Новый год заезжал. Жены у меня нет, давно уже, развелись.
― А дети?
― Сын. Ему тринадцать. По воскресеньям общаемся.
― А зачем с женой развёлся? ― Вере не нравился тон, которым она задавала вопросы.
― Лучше спросить: зачем женился? ― не сразу ответил Рамиль, ― Она меня с армии дождалась. Мы гуляли-то перед призывом недели две. А она два года ждала. Я гордый ходил, у всех пацанов по-другому было. Потому и женился. Стали жить. Потом сын родился. А работа у меня всегда была в разъездах. С годами как-то стал понимать, что домой не хочется. Пока сын маленький был, конечно, к нему тянуло. А как подрос ― в компьютер уткнулся, отцу рад или не рад ― не понять. А жена только про деньги, других тем как будто нет. Ну да, согласен, денег всегда не хватает, но не воровать же идти. Я сколько мог зарабатывал, побольше других. И на себя не тратил. За лето на рыбалку если два разу схожу, то уже хорошо. Ремонт делал, по выходным ещё подрабатывал. А жена мне ― вот, я же тебя дождалась, а ты спиннинг купил. Я… один раз спиннинг купил, хороший и недорого. Как будто, ждать парня с армии это подвиг. Если любишь, то ждёшь. А если не любишь так и…
Рамиль замолчал, наполнил бокалы шампанским. Он был сильно взволнован.
― Нашла себе бизнесмена, сейчас с ним живет. Но меня заранее предупредила, чтобы без обид, по-честному. Я не возражал. Как живет ― не знаю, сын приходит― я не спрашиваю. Да и не спросишь, он как зайдет, сразу в компьютер и сидит там часами.
― Хочешь ещё салата? ― спросила Вера.
― Да. Вообще я оливье не очень… Моя… Ну, раньше в оливье всегда колбаса и морковка, а у тебя ничего такого нет и вкусно, очень.
― Я всё же химик, умею смешивать, ― Вера хотела улыбнуться, но получилось как-то вымучено.
― А я инженер-механик. И автоматику тоже знаю. Мне вообще-то не положено на гарантийное обслуживание ездить, это я директора упросил, чтобы тебя видеть.
― Меня? ― удивилась Вера. ― Что же ты раньше ничего не говорил? Ведь без малого два года знакомы.
― Сказали, что у тебя был кто-то.
― Кто сказал?
― Женщины.
― Хм… Странно. Но допустим. А что эти женщины сейчас говорят? Что у меня нет никого?
― Я не знаю, что сказать, ― взгляд Рамиля на мгновение стал по детски несчастным. ― Хотя нет, знаю, извини. Для меня каждый приезд в Нево́лжск, как праздник. Тебя увижу, и всё сразу иначе.
Как-то правильно и хорошо. Наверно, это неожиданно прозвучит. Точнее, наоборот. Или… Но не важно уже. Выходи за меня замуж, пожалуйста.

Веру била мелкая дрожь. Она пыталась глубоко вздохнуть, вздох получался прерывистым.
Вера смотрела на Рамиля и видела золотую фольгу стоящего между ними шампанского.
Зачем же он так, ну зачем. Лучше бы наелся и в койку потащил, да она бы только за. Утром встал и уехал, и ни о чем думать не надо, увидимся ещё ― хорошо, не увидимся и ладно. А он вон чего, на улице нашёл и к женщине пришёл, предложение делать. На всю жизнь, на всю жизнь с этой вот бутылкой. И что же мне теперь, что же, что...
― Ты… ― слова давались с трудом, ― ты не мог бы сейчас… уйти.
― Я что-то не так сделал? ― глухо спросил Рамиль.
― Нет, нет. Дело не в тебе… Как в таких случаях говорят, ты хороший, добрый, умный, замечательный. Но я прошу тебя уйти. Дело во мне, конечно, во мне, я не знаю, может в маме немножко, хотя причём тут мама, уходи, очень тебя прошу, пожалуйста. И забери с собой эту бутылку.
― Там уже нет ничего, ― сказал Рамиль, вставая.
― Тем более.

Вера вышла в прихожую, смотреть, как он одевается.
― Хочешь, я тебе в дорогу пирог заверну.
― Я не люблю капусту, ― ответил Рамиль и ушёл.

Закрыв за ним дверь, Вера вернулась в комнату, выключила свет. Стала видна улица, там снова была метель. Вера включила телевизор, ― давали новогоднюю программу, ― и, взяв мамин плед, свернулась под ним калачиком на диване.

Январь тянулся ещё долго. Февраль был побыстрее. Первого марта в небесной канцелярии как будто посмотрели календарь: ярко засветило солнце и всё стремительно стало таять. Никто не помнил такого тёплого первого дня весны. На работу Вера шла в зимних сапогах, обратно было впору надевать резиновые. У подъезда образовывалась огромная лужа, Вера пыталась её обойти по ещё нерастаявшим островкам снега, с острыми краями в чёрных крапинках. Отовсюду вылезал наружу мусор, накиданный за зиму с балконов ― окурки, презервативы, фантики, блеснула на солнце золотая фольга.
Стоп! Фольга?! Наступив в лужу, Вера нагнулась и вытащила из-под снега бутылку французского шампанского «Драпье». Этикетка тут же отвалилась, но не узнать эту бутылку было невозможно.
― Ой, ― сказала Вера.
Войдя в квартиру, она первым делом скинула промокшие насквозь сапоги, надела сухие носочки. Потом долго сидела на диване, пытаясь собраться с мыслями. Собравшись, взяла телефон и набрала номер.
― Что-то сломалось? ― спокойным голосом спросил Рамиль.
― Нет, оборудование в порядке. Я не по этому звоню. Дело в том, что… Ты не мог бы повторить вопрос?
― Так сломалось или нет?
― Ой, не про то. Знаешь, КВН когда показывают, там у них есть «разминка». Команде надо на вопрос ответить, а они, чтобы время-то потянуть, просят вопрос повторить.
― Я не смотрел.
― Если ты повторишь, что спрашивал у меня на Старый Новый год, то я отвечу: да, согласна.
Молчание было долгим, а потом очень долгим. Вера понимала, что ей лучше ничего не говорить и прошептала: «Слышишь?»
― По телефону неправильно, ― наконец отозвался Рамиль, ― Я возвращаюсь в Казань к длинным выходным, и восьмого марта приеду к тебе.
― Прекрасный подарок, ― тихо сказала Вера.
― Что? Не расслышал.
― Я буду ждать. Про капусту помню, а какой пирог твой любимый?
― Хм… Балиш с курагой.
― Вот такой и спеку.
― Ты умеешь?
― Я научусь.

©2021

Один молодой человек в молодости заинтересовался причудливостью формы спирали струи при мочеиспускании. С таким же хулиганом другом, построили модель. И досконально исследовал всю динамику процесса, на основании этого построил математическую модель.
Этим хулиганом был нобелевский лауреат Нильс Бор. Его дипломный проект, посвященный определению поверхностного натяжения воды по вибрациям водяной струи, был удостоен золотой медали Датской королевской академии наук.

В некоторых комментариях к предыдущей истории высказывалось сожаление, что в ней не было алкоголя. Здесь его будет более чем достаточно.
Начало 60-х годов. СРТМ «Краб» (название, как всегда, условное) был отправлен спасать от голода молодую кубинскую революцию. Заполнив по дороге трюм рыбой, пароход пришел в Гавану, и тут начались сюрпризы. Кубинские товарищи объяснили, что голода у них нет, и вообще рыбу они почти не едят, традиционно предпочитая мясо. Да, в Гаване есть небольшая консервная фабрика, и рыбу можно сгрузить туда, но этого запаса фабрике хватит на несколько месяцев работы. А то, что по рейсовому заданию надо сдать сколько-то там сотен тонн рыбы, их не волнует, и вообще они не знают, какие идиоты это задание составляли. Вот если бы привезли омаров, был бы совсем другой разговор…
Казалось бы тупик. Но решение было найдено моментально.
Пароход, сдав груз на фабрику, вышел на промысел, и опять набил трюм рыбой. Затем вернулся на Кубу, но не в Гавану, а в неприметный поселок, рядом с которым стояла советская ракетная часть. Когда вечно голодным воякам предложили поменять рыбу на спирт, они согласились моментально – спирт у них имелся, и его количество измерялось цистернами.
После того, как на борт загрузили стандартные 40-литровые бидоны со спиртом, пароход побежал на север, где работала группа флота.
В то время не было 200-мильных экономических зон, а граница территориальных вод пролегала лишь в 12 милях от берега. Флот добывал треску на американском шельфе, наблюдая в бинокли статую Свободы. Омары в тех краях попадали в трал постоянно, их на всякий случай морозили.
И вот это случай наступил. Поменяв спирт на омаров, «Краб» триумфально вернулся в Гавану. Кубинские товарищи честно пересчитали стоимость омаров в стоимость рыбы и записали сдачу соответствующего количества тонн. Получилось солидно.
Затем пароход опять вышел на промысел, опять зашел к ракетчикам, и опять повез спирт флоту, который уже целенаправленно морозил омаров и с нетерпением ждал, когда же придут «кубинцы». Забрав омаров, «Краб» вернулся в Гавану, и т.д.
Схема работала долго, устойчиво, и продуктивно, но однажды какой-то дотошный чиновник, проверяя сводки с промысла, заметил, что пароход сдает рыбы в три раза больше, чем это вообще конструктивно возможно. Как развивались события дальше – история умалчивает, но, судя по всему, этот «Кубинский треугольник» просто прикрыли - тихо, без шума и огласки, чтобы не бросить тень на советско-кубинскую дружбу.

Когда профессор Франк в 1912 году принимал кафедру физики в Пражском университете, декан сказал ему:– Мы хотим от вас только одного – нормального поведения.
– Как? – удивился Франк. – Неужели для физиков это такая редкость?
– Не хотите же вы сказать, что ваш предшественник был нормальным человеком? – возразил декан.
Предшественник нового профессора был Альберт Эйнштейн.

Бывший Уральск. Жара, как всегда. Стоят несколько Ан-24, готовятся к запускам. Возле полосы, которая рядом, лежит, как обычно стадо верблюдов, дремлет. Вдруг один подскочил, наверное, приснилось чего и поплелся к полосе.
Кто-то в эфир: "Руление! Борт ...., разрешите пересечь полосу!"
Диспетчер: "А, что, кто?" (затем увидел верблюда) "Это - Руление. Борт ..., полосу пересечь - разрешаю!"
"Борт..., понял, пересекаю!"
Верблюд медленно переполз через полосу и плюхнулся с другой стороны, досыпать, наверное.
Находящиеся на связи долго хохотали в эфир.

Маленькое забавное туристическое наблюдение. Как во славном граде во Казани зашли мы поесть в заведение фастфуда. Фастфуд в данном случае – совсем не ругательство, просто констатация факта: заведение организовано по всем стандартам сетевых ресторанов быстрого питания, вроде макдональдсов или кейэфси, только в меню вместо бигмаков — эчпочмаки, а также кыстыбыи и баурсаки. Всё вкусно и замечательно, а прикол вот в чём. Кассир, принимая заказ, спрашивает твоё имя, и на табло готовности выводится не номер заказа, а имя заказчика. В итоге табло выглядит так:
ГОТОВЯТСЯ: Андрей, Сергей, Игорь.
ГОТОВЫ: Динара
Тонкий татарский юмор…

В далеком 2000 году пришел это я работать в один большой банк. Банк был передовым, внедрял новые технологии и, для начала, предложили мне заняться технической поддержкой одной такой технологии. Она была связана с платежами с помощью SMS сообщений. Технология была, прямо скажем, сыровата. Проблемы, тогда еще не очень развитой, мобильной связи. Проблемы передовой архитектуры, множество специфичных моментов. Проблемы техники, та же Nokia 3310 норовила отправлять сообщения в юникоде.
На ту беду был у банка такой передовой клиент, "С" Светлана Леонидовна. Женщина была деятельной, активной, пользовалась множеством продуктов Банка. И была у нее такая вот интересная особенность, в случае любой проблемы она немедленно писала жалобу на Председателя Правления. А зачем на мелочи размениваться - сразу на высший уровень. Вряд ли ПП сам их читал, но от его помощников следовали строгие команды - разобраться, устранить, доложить! Эта замечательная женщина выстраивала на подоконнике сотрудников целыми подразделениями.
Раньше или позже, но дошла она и до нашей технологии. Соответственно, начались проблемы. Но моя стратегия общения с клиентами несколько отличалась от общепринятой. В своей работе я старался максимально воплотить все доброе и светлое, что удалось почерпнуть из профильных статей и книжек, вроде Карнеги-Котлера. То есть, типичный диалог выстраивался следующим образом: извинения за сбой, уточнение проблемы. Далее я очень благодарил за это сообщение и обещал немедленно повлиять на лиц ответственных за исправление ситуации. Мол, вот сейчас наши лучшие сотрудники табуном по коридору вприпрыжку..
Светлана Леонидовна позвонила, жесткий разговор не сложился, конфликт не получился. Впоследствии диалоги выстраивались примерно так:
- Дима, у меня не работает (нечто), проверьте!
- Огромное спасибо Светлана Леонидовна, сейчас же сообщаю разработчикам!
Были еще проблемы, звонки. Жалоб на ПП не было.
А потом технологию вылизали, довели до совершенства, звонки прекратились, потом изменился мой профиль деятельности и даже место работы. Но, Светлана Леонидовна, я Вас до сих пор помню :)

Сидим с женой, смотрим новости. Байдена вакцинировали, Камалу вакцинировали, Пенса вакцинировали... Жена возмущается:"Медработникам вакцины не хватает, а эти могли бы и подождать! Все равны, но некоторые равнее!" Я ей говорю:"Вон в России Путин не вакцинируется, очередь ждет". Жена:"Это другое, они своей вакцине просто не доверяют!" После паузы:"А вообще, вакцинируйся или нет, народу никогда не угодишь".

Зашёл у нас как-то разговор о необходимости иметь в России большую армию. Мол, на нас никто не нападает, а значит армия не нужна, это лишние расходы и прочее.
Один из участников спора возражает:
Представь себе что у тебя дома стоит стальная дверь. Крепкая, с хорошим замком. Практически не взламываемая.
Но содержание замка - масла подлить, техосмотр - вылетает в солидную копеечку. И ты решаешь: нафиг мне эта дверь с этим замком, если меня никто не пытается ограбить? И снимаешь стальную дверь и ставишь простую деревянную. А на следующий день - писец! Квартирку обнести. А почему? Да потому что пока была стальная дверь воры это видели и не пытались влезть. А как только появилась деревяшка - сразу её вынесли.

Деревенские заметки

90-ые. Летом я обычно жил у родителей, в провинциальном городке, в общагу приезжал редко. Общага летом производит унылое впечатление покинутого пыльного здания, где живут те единицы, кому некуда (или не на что) уехать домой. По залитым солнцем коридорам носятся котята, народившиеся у местной "кухонной" кошки. Летают мухи, духота замкнутого пространства. Это общажный июль-август, послесессионное время.

Это была преамбула. А амбула в том, "как я провел лето". В родном провинциальном городке меня тут же охватили своим вниманием бывшие одноклассники. Кто-то теперь в ПТУ, кто в армии, кто "пошел на завод считать свои копейки" (с) Илья Черт. Занятие одно - пить да развлекаться. Я теперь воспринимался как "вкусивший жизни в Питере", отношение совсем другое, какое-то чуть ли не заискивание от тех, кто в школе требовал уважения, граничившего с повиновением.

Пили много, всякую х...ню. Разведенный спирт "Рояль" ("сыграем Бетховена?!" - дежурная фраза означающая желание выпить), сомнительная водка в бутылках чуть ли не из-под олифы, портвейн. Пиво пили, но почему-то мало, в отличие от Питера к нам в область тогда его слава еще не дошла. Да и пива-то нормального не было, моча какая-то от "Жигулёвского".

Повадились кататься в деревни. Занимательное занятие - зажигать на местной деревенской дискотеке, устроенной в (!!) церкви со снесенным куполом. Акустика плохая - дело видимо было в куполе, но пьяный народ не замечал, выплясывал под любую попсу... рок не ставили, не знали. Мои тщетные попытки донести "музыку в массы" не увенчались успехом:))) Вообще, деревенская дискотека - это небольшое (или наоборот большое, но несуразное) помещение, наполовину заваленное всяким барахлом типа переломанных стульев из местного кинозальчика, тряпьем и какой-то дрянью, а на другой половине неторопливо, т.к. на нормальные танцы под действием "огненной воды" уже сил не остается, двигается деревенская молодежь. Ее немало - дискотека привлекает народ из соседних деревень, где нет клубов (клуб обычно в деревне-райцентре, или хотя б где есть помещение), приехавших кто на мопедах, кто на мотоциклах, кто на велосипедах, кто пешком. Даже на тракторе приезжали - механизаторы. Смотреть на всё это было комично и как-то душевно - вспоминались совесткие фильмы про комбайнеров...

О репертуаре. Большим успехом пользовались группы "Божья коровка", "Фристайл", "Мираж" ("Ласковый май" уже "отцвел") и т.д. Я поставил первый альбом "Русского размера" - пошло на "ура". Такой музыки здесь не слышали. Иностранного не было ничего, пока я не принес всякое техно типа "2 Unlimited", "Snap", "Prodigy" и какие-то сборники.

Ездили в деревню на "шестерке" (ВАЗ-21063) моего отца. Набивались человек по восемь (!!) - девчонки, за которыми заезжали в деревню, садились на колени (слава Богу, не ко мне как к водителю). Как мы не разбили машину - не понимаю до сих пор, просто Господь уберег - один раз приехали в деревню, и друзья показали мне путь - овраг, на дне оврага тек ручей, сверху кинуто четыре бревна - два для каждой колеи (типа мост... "Давай-давай!" - орали кореша, - "Проедешь, блябуду!" Я отказался ехать (пока был трезвый) и припарковал машину прямо на деревенском поле. Потом в пьяном виде сел за руль (клянусь, это был первый и последний раз, глупая ошибка молодости), посадил только что познакомившуюся со мной девчонку в авто и попёр в соседнюю деревню на дискотеку. Мост проехал на каком-то автопилоте. Затем ночью, засыпая, рулил по грунтовой дороге средь леса (естественно, никого) с ней и она меня щипала и орала чтоб не спал, за что ей огромное спасибо. Вернулись, так же на автопилоте проехал бревна второй раз (!!) и припарковал машину. Утром охренел от своих "подвигов"...

Диалог на завалинке перед дискотекой с поддатой женщиной лет тридцати, типа заведующей этим клубом:
- Вы человек из центра, в смысле Питера?
- Д-да... - спьяну вспоминаю, откуда я.
- Эх! Ну вы ж меня понимаете! Видите, в каком всё виде! Всё разваливается! (перемежается отборным матом)
- В-вижу...
- ТРЕТИЙ ГОД В КЛУБ ГАРМОНИСТА НА ДИСКОТЕКУ НАЙТИ НЕ МОЖЕМ! П....Ц КАКОЙ ТО!

О деревенских девушках. Их много. Такое впечатление, что в деревнях русских страдают и ждут не то что принца - просто мужика с достоинством - тысячи... нет, десятки тысяч здоровых русских баб, готовых и родить, и вырастить кучу детей, ведущие хозяйство, помогающие спивающимся родителям... Хотя нет, не совсем здоровых. Уже и пьют, и дымят как паровозы. Да и не ждут никого. Но просят знакомых девчонок, уехавших в город (сам слышал): "Будете на дискотеку к нам - привезите пацанов побольше, по знакомым найдите"....

Нет, они не предлагали себя как может показаться - не проститутки же. Просто просили "потанцевать" заплетающимся языком. Вешались на шею, без слов, готовые к тому что оттолкнешь. Ну а дальше уже, как в том анекдоте, "природа подскажет".

Пили неимоверно много. Такого количества (и качества конечно) спиртного я не пил нигде. Спьяну уже не разбирали ничего, я вышел с корешами, извиняюсь, "отлить", к нам вышла поддатая девчонка с дискотеки, стянула штаны, присела и, уже журча, мило осведомилась: "Ребят, я надеюсь, я вам не помешаю? Писать охота, блять."

Может сложиться впечатление, что эти поездки носили ярко выраженный сексуальный характер. Лично для меня - нет. Я знакомился с новыми людьми, пил с ними, беседовал, слушал их. Впечатление было, как будто тебе читают огромную интереснейшую книгу... А на "это" уже большей частью не хватало ни сил, ни желания - водка брала своё.

Один раз произошел интереснейший диалог во время совместного выпивания коньяка "дембеля" из Чечни ("Самое страшное - когда сидишь в окопе, а на тебя наезжает сверху танк" - тихо говорил он перед очередной стопкой) и двоих ребят-чеченцев, работавших на лесопилке. А я, бухая с ними, еще сдуру ляпнул:
- Ребят, а вот вы русских наверное ненавидите теперь?
- Пачэму? - удивлялись они.
- Ну как же - мы ж пришли к вам, разграбили, поубивали ваших - так вы наверное считаете?
- Да нээт, - пожимали плечами. - Мы жэ панымаим, кыто вайну та видот - нэ вы ж видёте, а палытыки ваши... Ви то тут прычэм...
И с "дембелем" они быстро нашли общий язык.
Все люди всё-таки братья.
Несмотря на попытки "сверху" изменить это.

Махались. У многих недоумков, в компании которых мне доводилось пить, от трех-четырех "стограмм" совершенно сносило крышу, и они по непонятной мне причине резко озлоблялись и били ближайшего, кто к ним сидел или стоял. Некоторые так и говорили, приходя пить: "Счас через пару часов придут м******ские (из соседней деревни), помахаемся, блять!" Мне лично такая перспектива не нравилась - я общаться приехал, водку пить, а тут мордобой вместо? Но никакие "м*****вские" не пришли, и самый отчаянный из "бойцов", поддав, вышел и просто двинул в грудь курившего на выходе кореша: "Чё, па-а-ашли чтоль?" - "Пашли!" - "А ну давай падла, похуярили! Я тя счас в говно затопчу!" и оба удалились за сарайчик, откуда доносились звуки мордобоя...

Наутро, с разбитыми губами и руками в кровь, "боец"-задира проснулся, и глянув на руки, судорожно спросил:
- Чё было-то, мужыки? М*****ские приходили, да? Кто кого?

Театр начинается с вешалки, а машина начинается с ВИН-кода. Для того, чтобы подобрать запчасть на большинство авто, нужен этот самый VIN -- уникальный номер. Это так, краткий ликбез.

Продаю запчасти. 11 января. Первый рабочий день. Постоянный покупатель запрашивает в Вайбер детальку. Пишу ему: "ВИН?" Ответ приходит минут через пять: "Я после этих праздников ни на какие вины смотреть уже не могу..."

В связи с избранием нового главы одного государства СНГ вспомнилась история.

Приятель, когда пошёл в школу, очень переживал, что его все дразнят из-за неправильной фамилии отца, скажем Лопоухов. Мам, говорил он, можно я возьму твою фамилию. Нет, сынок, ответила мать, вряд ли она что-то для тебя изменит. Я по родителям Жопарова.. Так и живёт Лопоухим, ничего, привык и уже не переживает.

Мне как-то моя матушка (царствие ей небесное!) рассказывала историю из своей молодости, это середина 50-х годов. У них тогда, у студенток, модно было, что бы муж был военный или геолог - "мужественной" профессии, в общем. Что бы долго-долго перед этим переписывались, друг друга не видели, потом бы он к ней приехал, они бы поженились, и он тут же уехал куда-то там к чёрту на рога опять, а она бы его ждала. Это юным студенткам тогда представлялось очень романтичным.

Ну и вот, одна их однокурсница так вышла замуж за военного, он уехал. Письма тогда долго шли, интернета не было. Она по нему скучает. До слёз уже скучает. И как-то так на перемене между парами она расплакалась, девчонки стоят её утешают. А мимо препод идет, солидный такой дядечка. Увидел это и спрашивает:
- Иванова, ты чего плачешь-то?
А она ему:
- Мне тошно!
Он знал, что она замуж вышла, и подумал, что ей тошнит, что это проявление беременности. Он ей и говорит:
- Так тебе к гинекологу надо!
Она поняла, что он имел ввиду, расплакалась уже в голос и сквозь рыдания почти кричит:
- Я девушка!!