Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Легче ненавидеть крутых родственников за то , что они живут лучше тебя, чем испытывать к ним благодарность за их многократную помощь словом, делом и четырёхзначными валютными суммами в течение многих лет.
Лет двадцать пять назад мне удалили аппендикс. Сначала почувствовал острую боль и тошноту. Поскольку аппендицит это распространенное заболевание, прочитал о нем заметку в популярной медицинской энциклопедии, и тут же себе его диагностировал. Кинул в сумку шлепанцы, спортивный костюм, новую колоду карт, шахматы и мыльно-рыльные принадлежности. Зашел к приятелю в соседний подъезд и попросил отвезти меня в больницу. Жена и дети гостили на Украине, и было как-то чудно, что со мной такая штука случилась, а самые близкие ничего об этом не знают.
В приемном покое хирург подтвердил мой диагноз и велел сразу готовиться к операции. Медсестра поинтересовалась, - есть ли у меня бритвенный станок, а то она принесет казенный многоразовый, чтобы я мог подготовить операционное поле. Предупредила, что в том станке стоит очень хорошее лезвие «Восток», которое она самолично поставила лет пять назад. Отказавшись от халявы, я выбрил лобок и гениталии своим собственным инструментом. В тот же день меня оперировали. Наутро в палату зашел хирург, осмотрел шов, поинтересовался самочувствием. Спросил его: - А, в самом деле, аппендикс был воспаленный? Врач закивал головой: - Да, да! Такой уже ядреный был, налитой. Ещё чуть-чуть и мог лопнуть.
Позже я убедился, что так он отвечал всем своим пациентам, чтобы не терзались мыслью, что их зря порезали.
В восьмиместной палате нас было шестеро. Всем удалили аппендикс. Мы перезнакомились и обвыклись. Интересную закономерность заметили – если кто-нибудь начинал рассказывать анекдот, все подтягивали к животу правую ногу. Чтобы было не так больно смеяться.
В палату зашел парень лет двадцати. Поглядев на него, я подумал, что так, должно быть, одеваются сельские хлопцы, когда хотят выглядеть «по-городскому».
Оглядел нас, заговорил: - Здорово, мужики! Как дела? Не тушуйтесь, все путем будет! Тут как? Аппендициты умеют удалять? Не ссыте, все будет ништяк!
Мы, удивленные его напором и непонятной многословностью, молчали. В палату зашла медсестра. Показала ему свободную койку, тумбочку, предложила переодеться. Спросила - есть ли у него бритвенный станок. Узнав, что нет, сказала, что сейчас принесет. Парень, пощупав на скуле трехдневную щетину, продолжил свою речь. Теперь я понимаю, что он просто глушил свой страх перед операцией, а тогда его говорливость казалась раздражительно неуместной.
Медсестра принесла старенький бритвенный станок, который уже многие годы использовался незапасливыми больными для эпилирования операционного поля. Вот - сказала она – побрейтесь. Парень снова потрогал щетину на лице и удивленно поблагодарил. Медсестра улыбнулась, и выходя, сказала в пространство: - Объясните ему.
Я сказал новичку: - Ты что думаешь? Тебе надо лицо брить? Он, все еще не понимая, ответил: - Ну да, а то что же?! - Нет, дорогой! Этим станком ты побреешь лобок и яйца! - Не буду! - Будешь! А то медсестрам придется самим тебе твое хозяйство обривать, когда ты под наркозом уснешь. Еще и порезов наделают… Да ты не сомневайся! Это не прикол, а обязательная процедура. - Врешь! - Да на, смотри! Я спустил штаны, и он визуально убедился, что это бритье не придумано специально для него.
Вздохнув, и все еще недоверчиво покачивая головой, он направился к туалету.
В полной тишине двенадцатилетний мальчишка, лежащий на койке, хихикнул, и подтянул правую ногу к животу. Все настороженно повторили его движение, и кто-то поинтересовался: - Ты чего? Мальчишка, давясь от смеха, сказал: - Повезло ему, что не успел лицо этим станком побрить…
Ещё одна история, как любовь спасла парня. Австралиец Джим был красавцем-парнем 40 лет (на самом деле ему было 46, но для девушек ему было 40). Голубоглазый, накачанный, улыбчивый, загорелый, обходительный, не бедный, — красотки укладывались в его постель ровными штабелями. У Джима была тайная прошлая любовь и разбитое сердце, после чего девушки стали спортивным интересом. Джим проехался по Европе, нагулялся вволю, по дороге домой заехал расслабиться в Таиланд. Тут он завис с одной местной красоткой, что-то у них замутилось. Настолько, что он решил остаться на пару месяцев. Тут подошло Рождество. Девушка должна была ехать к родителям в деревню, не ехать просто нельзя, и умоляла своего нового ухажера поехать с ней. Желания знакомиться с родителями у Джима не было совсем. Он активно отпирался и советовал ей ехать одной. Но девушка была не промах, оставлять Джима в Пхукете одного... это было бы более чем опрометчиво. Тайки умеют вцепиться в перспективного парня, слово гордость там не котируется. Каким-то ей одним известным образом девушка сумела склонить его к визиту в родную деревню. Но только на один день, сказал ей Джим! Туда было только добираться часов 17, кстати. Они уехали 24 и должны были вернуться вечером 26 декабря 2004 года. Утром 26 декабря разразилось цунами, унёсшее жизни 280 тысяч людей. Крутую хибару Джима на пляже, где он любил спать до обеда, смыло в океан, как и сам отель-курорт, где он снимал себе жильё. Джим поседел за день. После чего купил кольцо и женился на своей тайке. Живет в Таиланде, купил себе ферму в деревне, выращивает спаржу. Последний раз общались, у него как раз родился второй ребёнок.
Когда я был маленьким, я думал, почему взрослые никак не наведут порядок в экономике и не помирятся с соседними странами. Когда я вырос, я понял, что нет никаких взрослых.
Мой дядька однажды разогнал на танцах парней моржовым бивнем. Бивень этот он привез с Камчатки, где служил срочную. И однажды к нему в общагу прибежал его младший брат Володька в крови: - Иван! Мне на танцах нос разбили. - Бывает... - И рубашку порвали... - Рубашку порвали!!! Иван схватил первое, что подвернулось под руку - этот самый моржовый бивень, - они вдвоем побежали на танцы. Это было конец пятидесятых-начало шестидесятых. Если бы он с ножом прибежал - была бы драка и поножовщина. А от бивня что-то все разбежались. На следующий день принесли в общагу Володьке новую рубашку, и извинились. Потому что каждому понятно, что рвать рубашки - это нечестно, неправильно. Рубашка - не нос, она денег стоит.
Есть у меня знакомый баянист. В субботу, - говорит, - смотрим с женой футбол. Болеем. Очень хотелось помочь нашим. Когда началось дополнительное время, взял баян, начал играть. Прибежала соседка снизу: "Нашел время! Не смотришь, что ли..." Осталась у нас досматривать под музыку. Мы сделали, что могли. Немножко не повезло просто.
В тундре несколько складов и избушка – это наш дальний караул ВВ. Склад артвооружений и боеприпасов нашей части, склад взрывчатых веществ «Тиксистроя», и еще какие-то. Караул состоял из сержанта – начальника караула, и троих рядовых – караульных («штыки» по-нашему). Паек в дальние караулы завозили на десять дней, а караул – на сутки. Если начиналась пурга, караул не меняли до её окончания. Потому что во время пурги снег летит стеной. Бывает, что вытянув вперед руку, не видишь рукавицу на ней. Большую часть суток начкар спал. В остальное время писал письма, болтал по телефону с другими начкарами, «дрючил» штыков. Штыки готовили еду на встроенной в печь плите, наводили чистоту, кололи дрова, по очереди заступали часовыми, и спали тоже по очереди. Два часа стоишь на посту, потом два часа в бодрствующей смене, и два часа в отдыхающей смене – спать не раздеваясь, но можно разуться. В «бодряке» - поддерживать огонь в печи, отвечать на телефонные звонки, готовить ужин/завтрак/обед, мыть посуду. В оставшееся время, а его в «дальнике» хватало, - читать, писать, мечтать). На посту курить нельзя, а в остальное время – смоли, сколько влезет. Если курево есть. Рассказывали, что в старые времена солдатам было положено табачное довольствие. В казарме на тумбочке дневального всегда стояла коробка с махоркой, и лежала пачка нарезанной бумаги для самокруток. В начале восьмидесятых, когда я служил, этого уже не было. А денежное довольствие было – семь рублей в месяц. Два рубля сразу сдавали старшине на ротные нужды, а на остальные могли шиковать, ни в чем себе не отказывая. Сигареты без фильтра стоили 14-18 копеек, «Беломор» - 25, «Ява» в мягкой пачке – 30, Болгарские «Аэрофлот», «Стюардесса» и «Opal» - 50. Хотелось и в «Чайную» сходить. Там продавались пирожные «Полоска» за 22 копейки, пряники, печенье, сгущенка, другие деликатесы.
Дальние караулы мы любили. Там не чувствовалось давления армейской системы. Просто делаешь свое дело, и как будто сам себе хозяин. Однажды мы заступили на «ВВ», с одной пачкой «Беломора» на четверых. Ну, так получилось. Может, перед получкой дело было. Что все оказались без денег, и не у кого было занять. Поэтому курили очень экономно, - втроем одну папиросу. Каждый делал две затяжки, и передавал следующему. Втроем, - потому что один же на посту. Начкар Андрюха Линьков пару раз позволил себе выкурить целую. В четырнадцать часов сменившийся с поста Савинов сообщил, что начинает «задувать». Встревоженный Линьков вышел наружу и вернулся помрачневший, - мороз упал, и ветер гнал злую поземку. Именно так пурга всегда начиналась. У нас оставалось две папиросы. А пурга могла задувать и один-два дня, и две недели.
Была еще надежда, что до восемнадцати часов, когда должна была приехать смена, пурга не успеет разгуляться, но уже через час, увидев, что ветер усиливается, а снег все гуще, Линьков вызвал с территории поста Томского, чтобы тот не потерялся в тундре. Во время пурги часовые дальних караулов не выходили на посты, а отстаивали смену в тамбуре караульного помещения. Позвонил дежурный по части и сообщил, что смены не будет. Время тянулось медленно и скучно. Служба шла заведенным порядком. Караульный третьей смены кулинарил, первой – мыл посуду и производил уборку. В свои смены выходили на «пост» в тамбур. Очень хотелось курить. Обшарили все углы, заглядывали в щели у плинтусов, в надежде отыскать уроненные кем-нибудь раньше, или заныканные чинарики. К сожалению, предыдущий караул чем-то прогневал своего начкара, и он их заставил сделать генеральную уборку. Всё помещение было вылизано, кафель, которым была обложена печь, сиял чистотой, нигде не было ни соринки. Скрутили «козью ножку», насыпали в неё чай, но он был негодной заменой табаку. Пурга мела третьи сутки. Я отсидел свои два часа в «бодряке», разбудил Савинова. Он надел полушубок, зарядил автомат и сменил в тамбуре Томского. Линьков спал. У меня началась отдыхающая смена. Прежде, чем завалиться на топчан, я обычно отодвигал его на несколько сантиметров от печи, чтобы потом, привалившись к ней боком и с головой укрывшись полушубком, дышать прохладным воздухом из щели между печью и топчаном. В этот раз я решил, что хватит уже пролеживать правый бок, и развернул топчан изголовьем в другую сторону, чтобы теперь спать на левом. Лёг, укрылся, и увидел, что чуть ниже изголовья уголок одной кафельной плитки отколот. За плиткой пустота, а из образовавшегося на сколе отверстия выглядывает сигаретный фильтр. Я сразу восхитился белизной его набивки. При курении ведь фильтр желтеет, а этот был почти девственно белый. Значит, бычок должен быть больше, чем в полсигареты!
Затаив дыхание, протянул к торчащему кончику фильтра руку. Представил, как мы будем отбивать кафель от печи, и сколько потом будет мусора, если сейчас неловким движением столкну окурок глубже. Осторожно взялся за фильтр, и потянул его вверх и на себя. Я все ещё не дышал. Томский позвякивал кастрюлями на кухне. Савинов громыхнул прикладом о дощатую стену тамбура. Повернувшись во сне, скрипнул топчаном Линьков. В печи гудел огонь, и потрескивали дрова. Снаружи, сотрясая стены и вбивая снежную пыль в мельчайшие щели, завывал ветер. А я все вытягивал эту обыкновенную болгарскую сигарету из-за скверно положенной плитки. Она – сигарета - казалась мне длинной, как железнодорожный состав. Вот она вся у меня перед глазами. Совсем целая. Только краешек бумаги на кончике опален. Линь! Линь! – позвал начкара. Линьков рывком поднялся. Показал ему сигарету, держа её, как восклицательный знак. Не сводя с неё глаз, он вытащил из кармана спички. Я прикурил, и после второй легкой затяжки, чувствуя приятное головокружение, протянул сигарету ему. Из кухни выглянул Томский. - Табуретку захвати, - посоветовал ему Линьков. Томский подсел рядом, и воспользовался своей очередью затянуться. Савинов в тамбуре перестал топотать ногами, и, скрипнув дверью, заглянул в помещение. Линьков позвал и его. Мы сидели. Сделав по две лёгкие затяжки, передавали сигарету друг другу, провожали её взглядом, и снова делали две затяжки… … … «Курение вредит вашему здоровью». Но вот так было. Тундра. Пурга. Жарко натопленная печь. Четверо возле одной сигареты…
Как канарейка воспитывала кошку. По просьбе читателей...
Нужно мне было как-то встретиться с клиентом. Созвонились, договорились. Обычно, я опаздываю. А тут принесло меня минут на 15 раньше. Но мы же не англосаксы. Раньше - так и раньше. Запарковался возле гаража и пошёл к двери в дом. Ещё на подходе услышал лай нехилой собачки. И не такой дежурный, а с чётким обещанием: «Если ты такой смелый, так, наверное, такой же вкусный». Зазвонив в дверь я услышал голоса хозяев с характерным грассированием: ⁃ Богя! Богя! Убеги сабаку! ⁃ Зус! Магш на кухню! На кухню я сказал! Лай утих. Послышался стук собачьих когтей по паркету и всё смолкло. Я подождал немного и позвонил в дверь снова. Бег собаки по паркету. Теперь уже броски на дверь с желанием её вынести и, наконец-то, добраться до моей филейной части. Тот же крик хозяйки, только хозяин начал раздражаться: ⁃ Заткнись, могда! На кухню, я сказал! Зевс опять молча потопал стуча когтями по паркету. Но дверь никто не открыл!!! Меня медленно начала накрывать волна раздражения. Охренеть какое гостеприимство! Я же нормально договорился. Стою тут, звоню. Они что там синхрофазотрон запустили и ещё 8 минут нужно ждать к его полной остановке? И тут сзади послышались хлопки дверей машины, голоса людей. Ко мне приближался хозяин с хозяйкой. Увидев моё отупевшее лицо Борис заржал: ⁃ Ищешь, кто ротвейлера назвал Иисусом? Он открыл дверь. За ней стоял большой ротвейлер с красноватыми белками глаз и уже молча смотрел на меня. А чуть дальше в комнате сидело на спинке кресла это чудо! Большущий, зелёный попугай. Пока мы снимали обувь он спрыгнул на пол, стал между мной и собакой и сказал: ⁃ Иди отсюда! Гости пгишли! Зевс немного постоял и отступил перед натиском приближающегося попугая на кухню. Пока мы решали за столом при обеде свои дела, птичка ухаживала за хозяином. Переходила с одного плеча на другое, подавала ему ложку, салфетку, хлеб, заглядывала в глаза и постоянно повторяла: ⁃ Мой Богя! Мой! Если хозяйка начинала: ⁃ Нет, мой Богя! В ответ звучало: ⁃ Иди отсюда! На кухню! Я впервые видел такое чудо. Звали его Аз. Наверное, от названия породы - Амазонский. Не знаю сколько он весил, но в длину точно был метр. И размах крыльев не меньше. Говорил, как по мне, вполне осознанно применяя слова и выражения. Причём по русски. Никаких сторонних звуков, со слов хозяев, не копировал. Даже не гавкал. А вот людей!.. По просьбе показал, как дочь просит денег, а сын доказывает, что не курит. Я был в шоке. Создавалось впечатление, что разговариваешь с ребёнком. Собаку же он держал в узде. Мог бы, наверное, и выгуливать. Если бы доверили. Тот исполнял все его команды. Но и пользовался покровительством. Попугай сам решал, когда собаке есть, пить и гулять. Даже с хозяйкой ругался. Пёс попал в дом позже попугая, щенком. И, видимо, воспринимал его таким странным, укорочённым человеком. Ну и пару тумаков клювом по лбу в раннем возрасте, видимо, закрепили это впечатление. Окончив обед и дела я попрощался с весёлым семейством и уехал. Каждый раз, встречая Борю, я интересовался жизнью Зуса и Аза. Но через какое-то время узнал, что пёс умер от старости. Судьба Аза оказалась ещё трагичнее. Через пару недель после смерти собаки он попросту улетел на озеро. Его никогда особо и не закрывали. Да и без толку. Клетку он сам открывал. Но он никуда и не улетал. А то улетел в сторону озера и не вернулся. Через пару дней его тушку прибило волной к берегу в паре километров от дома. Вот так закончилось моё знакомство с живым анекдотом. А вот и сам анекдот, если кто-то не знал или забыл. С этого же сайта 2007 года. Вор ночью лезет в окно... уже залез, слышит голос: "Иисус тебя видит... " Тот естественно напугался, посветил фонариком по комнате, никого нет. Стал на носочках, потихому подбираться к шкафу с шубками, снова слышит голос:"Иисус тебя видит!" Вор вообще чуть не обделался. Опять давай светить фонариком, смотрит на столе, в клетке сидит попугай. Спрашивает попугая: - Это ты говорил? - Ага я! - Как зовут тебя? - Иуда! - Какой идиот назвал попугая Иудой?!! - ТОТ ЖЕ ИДИОТ КОТОРЫЙ НАЗВАЛ РОТВЕЙЛЕРА ИИСУСОМ!!!!!!!
- Папа, а зачем слабые животные объединяются в стаи? - Чтобы победить сильного. - А люди могут объединяться? - Могут. Но задача у них - побить слабого.
Переписка в сети: - Здорово, друган, здорово, старина! Уверен, что у тебя всё хорошо! Слушай, хочу предложить тебе шикарную вещь – новый сетевой проект со стопроцентной гарантией! Короче: вкладываешь сто баксов - через неделю получаешь двести, вкладываешь штуку евро - через месяц получишь сто тысяч и это абсолютно точно, прикинь! - Ну привет, дружище! Круто! Конечно же я вложусь! Слушай, у меня к тебе просьба по старой дружбе: займи мне сто баксов на неделю под гарантию доходов с этого проекта? - Ну знаешь, ты явно хочешь меня обмануть! Всегда знал, что тебе верить нельзя! До свиданья, не пиши мне больше, урод!
В магазин "Игрушки" вошёл нахмуренный мальчик лет восьми, в сопровождении мамы и тетки. Женщины остановились возле самокатов, мальчишка прошел дальше. - Миша, вот отличный самокат! Давай купим! - Не хочу самокат! Не нужен он мне! - Ну, почему?! Будешь кататься… Ты же хотел. - Не хочу! Вот эту маленькую лодочку хочу. Буду её в ванной пускать.
После долгих уговоров Миша согласился, чтобы ему, «ладно уж», купили самокат. А вместо той маленькой простенькой лодочки за сорок рублей, ему взяли катер на радиоуправлении за четыреста девяносто. С тем они и ушли. Но на маленькую лодочку Миша оглядывался.
Татьяна Исаковна увидела ребенка, стоящего на подоконнике второго этажа. Он, прижавшись носом к стеклу, наблюдал за детьми, играющими на участках. Всех детишек уже вывели на прогулку после полдника, а этот глазел на них из окна спальни…
Вообще-то это был я. Я очень редко спал в «тихий час», и в тот раз воспитатели решили меня наказать, заперев в спальне на время прогулки. Я вылез на подоконник. Татьяна Исаковна вела на прогулку свою группу, когда увидела меня, опасно стоящего. Ужаснулась, нехорошо высказалась в адрес моей воспитательницы, прибежала и забрала меня в свою группу. Насовсем.
Она вообще была человек решений и действий. Несколько лет спустя мы с ней ехали в Москву. На электричке. Мы – это я и мама. Мы тогда уже сдружились с ней и её семьёй. И вот зашли мы в электричку, двери зашипели, закрываясь, с лёгким толчком состав тронулся, я начал высматривать место у окошка, когда в тамбуре люди взволнованно загомонили, и снаружи женский крик послышался. Эта женщина не успела заскочить в вагон. Полу её пальто зажало дверьми, и теперь электричка тащила её по перрону.
Кто-то из мужчин тщетно пытался разжать двери. А Татьяна Исаковна, расталкивая мужчин и женщин, метнулась к стоп-крану в тамбуре, откинула две такие желтые ручки на нем, и за эти ручки повернула штурвал. Электричка встала. Двери открылись. Мы прошли снова в вагон. Я сидел у окна, и, не замечая проносившиеся пейзажи, думал: «Откуда она знает, как пользоваться стоп-краном? Почему именно она остановила состав? Как она поняла, что именно она должна сделать именно сейчас и именно это?..»
Ещё через двадцать лет ехал на электричке из Москвы. Это было днём. Вагон полупустой. Я поглядывал в окно и по сторонам, обращая внимание на молодых женщин. В тамбуре какая-то стояла с коляской. Выходить собиралась. Через стекло двери мне было её толком не разглядеть, и я думал, что вот когда она сейчас выйдет, через окно вагона оценю её фигурку.
Электричка остановилась. Женщина покатила коляску к выходу. А на перроне не появилась. То есть она в тамбуре осталась. Хотя явно собиралась выходить. А машинист уже сказал: «Осторожно, двери закрываются». Я сообразил, что вероятнее всего, колесо коляски опустилось между краем перрона и порогом вагона. И застряло. Другого объяснения просто не было. В подтверждение моей догадки из тамбура послышался слабый встревожено-жалобный крик.
И никто в вагоне этого не мог видеть. И перрон был пуст. Кинулся через половину вагона к стоп-крану, и дёрнул вниз красную ручку. Пассажиры смотрели на меня круглыми глазами. А я выскочил в тамбур и увидел, что она уже на перроне, нервно плачет, и коляска на перроне рядом с ней, и какой-то мужчина рядом стоит, который, видимо, ей помог.
А в вагоне никто ничего не видел и не понял. Представляете, как изумлённо они меня разглядывали?!
Если бы не тот поступок Татьяны Исаковны, сейчас я бы не догадался рвануть стоп-кран. А если бы догадался, то не решился бы. Такое понимание пришло в детстве – бывают ситуации, когда нельзя оглядываться на других, а надо самому решать и решаться.
Все-таки не зря говорят: наглость - второе счастье, и дуракам всегда везет... В общем, дело было в 2001-м году. В моем родном городе Е стрелять на улицах из гранотометов тогда уже перестало быть модным - но серьезные парни в спортивных штанах по-прежнему ездили на бэхах (которые еще никто не додумался называть "бумерами"). А я - молодой-зеленый дурачок, работал в небольшой компьютерной фирме. Клиенты попадались разные, далеко не все исповедовали принцип "долг - дело чести". Но как-то умудрялись с ними договариваться, не доводя до крайностей. А эти - какие-то недоговороспособные попались. Не хотят платить за сделанную работу - и все тут. Козыряют своей крутостью, причастностью к одному "общественно-политическому союзу". В общем, редиски натуральные... Я как раз надумал увольняться, в столицу переезжать. И вот шеф, когда я к нему пришел за расчетом, прямо так и сказал: - Твой клиент? Твой. Должны они нам? Сто пудов. Значит, езжай и выбивай долг как хочешь. Привезешь бабло - заплачу тебе сколько положено, а нет - извини. Посмотрел я на себя в зеркало... Худосочный очкарик-ботан. Костюмчик дешевенький, с галстуком пестрым по тогдашей моде. Ну кто меня не то что испугается - а всерьез воспримет? Но делать-то нечего... Сел я в свою раздолбанную копеечку, да покатил к офису должников. А квартировали они на окраине, рядом с заводами. Приехал, захожу в приемную к главному, интересуюсь на предмет его присутствия. Нету, говорят. Ну ладно, отвечаю, я его на улице подожду, в машине. Выхожу - и соображаю, что даже не знаю, как он выглядит-то. Только имя-отчество и дали мне. Но возвращаться, спрашивать - несолидно как-то. Побрел к своей копеюшке. Сел, жду. Час, два, три. Чтоб не скучать - книжку прихватил, читаю, да на закладку периодически поглядываю - фото моей красавицы-женушки. Машину поставил напротив входа в здание. Мой расчет - как подъедет какой лимузин крутой - так я прямо к нему и подойду. Никто, кроме директора ихнего в таком транспорте передвигаться не может. До вечера досидел - не приехало лимузинов. Вообще как-то пусто на парковке, и из здания никто ни входит, ни выходит. Только шторка у окна приемной иногда колышится. Часов в 8 совсем темно стало - думаю, дальше ждать нет смысла. Район опять-таки не самый спокойный - нечего мне тут ночью делать. Уехал домой несолоно хлебавши. На следующий день - ровно то же самое. Пришел - спросил - был послан - ушел в машину - просидел до вечера. И опять - тишина, только птички чирикают. А на третий день, утром, шеф наш меня поймал. Завел в кабинет. Вручает конверт пухлый. Я пересчитал - там сверх того, что мне полагалось, еще крупная сумма. Поднимаю на него глаза с немым вопросом. - Заплатили, говорит. Сегодня деньги на счет упали. - А еще,говорит, звонил мне на трубу рано утром их главный: "Вы нас не так поняли, мы войны не хотим. И вальщика нам присылать не надо". Вальщик - это киллер, если кто не знал. "Я его сразу срисовал: дрищ в очках, под студентика косит. Тачка явно угнана, сидит, делает вид, что книжку читает - а сам пасет вход, да с фоткой сверяется. Нервы, конечно, у него канаты: внаглую так на самом виду красуется, не прячется, не боится, что его самого уберут. Матерый зверюга, короче." Взял я конверт, пожал шефу руку - и отбыл в первопрестольную с супругою.
А что из вышесказанного сказка, а что быль - вы сами решайте.
В продолжение истории встречи с медведем. Наша мужская троица прибыла в августе 80х в Горный Алтай, чтобы провести отпуск и набраться впечатлений от разных видов охоты, от вкуса рябчиков, которых готов есть всякий буржуй. Дикая природа всегда манит, ей не пресытишься. Мы были хорошо экипированы, снабжены и оружием и сублиматами – продуктами лиофильной сушки. Вот только фотокамера была на всех одна и то, взятая взаймы под клятвенное обещание беречь ее пуще зеницы ока. Все было удачно, никаких разочарований. Но тут случилась та ложка дегтя, которая готова испортить бочку любого меда... Увлекшись сбором брусники, Толян аккуратно положил фотокамеру на три параллельно лежащих тонких ствола хвойного валежника. Все же у него зачем-то мелькнула мысль, что надо запомнить место. Он отметил, что в нескольких метрах стоит ствол засохшего толстого дерева с ободранной корой, отчего оно казалось лысым. Еще немного в стороне он запомнил деревце с багряными листьями как предвестника близкой осени. Все. Вскоре сборы ягод и грибов закончились, и мы быстрым темпом отправились в лагерь. Уже почти стемнело, когда мы вернулись на стоянку. На костре был поставлен вариться ароматный ужин… И вдруг раздался громкий вскрик и хлопок себя по лбу – это Толян вспомнил, что фотокамера осталась там, в лесу. Немая сцена и бесполезные порывы… Темень и прочие аргументы заставили отложить поиски на завтра. Рано утром мы все вышли без малейших признаков надежды. Общее направление было известно, где тот самый лес, тоже ясно. Но размеры квадрата поисков и расплывчатость признаков – навевали пессимизм. К тому же возник вопрос – если фотокамеру обнаружили дикие звери – что они с ней сделали? Толян шел в унынии, как в водку опущенный. Ему мерещились кары его родичей за утерянную дорогущую камеру… И вот мы пришли. Распределились по районам поиска, каждый избрал свое направление. Перспектив в поиске было не так уж много. Я отошел в свой квадрант и мне почему-то вспомнился медведь, встреча с которым состоялась совсем недавно. Унылость довлела над нами как кучевые облака перед грозой. Я попытался вообразить, в какой последовательности Толян искал вчера ягоды. Постепенно мне удалось погрузиться в воображаемое действо. Что-то начало мерещиться и внутренний голос отметил, что впереди очень заманчивая поляна, усеянная ягодами. Далее – более. Я увидел лысый ствол дерева, узрел дерево с багряной листвой и сказал себе – если все это так совпадает с описанием Толяна, то слева должны быть три ствола молодого валежника… Посмотрел и ахнул – да, три ствола. А на них спокойно и удобно лежала… фотокамера. Класс! Я взял ее и спрятал в пустой рюкзак, понимая, что это редчайший шанс и его реализация. В сторонке, рядом с местом, где лежала камера, я обнаружил вне всяких сомнений свежий медвежий помет. Через час, уже в лагере, глядя на унылые и грустные физии приятелей, я призвал их вообразить, что бы мог сделать медведь, найдя нашу потерянную камеру. Толян криво пошутил, что он бы пошел фотографировать себя и медведицу. Нет, сказал я, он бы наверняка пометил это место. Но мы тоже не зря ходили – с этими словами я достал и преподнес Толяну его дорогую потерю. Это был сюрприз, который не забывается и с годами.