Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Vova
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Российская Фемида перенимает опыт ялтинских коллег по разрешению межгосударственных споров. Товарищеский суд деревни “Светлый путь” рязанской губернии признал незаконным отторжение от России Крыма и Донбасса и постановил: 1. Вернуть Крым и Донбасс в состав России. 2. Всем хохлам покинуть названные территории в 24 часа. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.
В ответ на истоию 15 от 5 апреля. Мой однокурсник Колька работает в Ботаническом институте. Работает серьезно, часто ездит по каким-то международным грантам и программам в дальние экспедиции. Раз забросило его в составе какой-то международной группы на о. Шпицберген, где увлеченные ботаники откапывали отпечатки древних растений по берегам какой-то доисторической речки.
В составе группы оказалась одна японка. Ну, и возник у них с Колькой контакт. На научной, естественно, почве. Общение - на английском. И вот японка, держа в руке очередной камень с отпечатком какой-то веточки, спрашивает российского авторитета:"Какой, мол, ты полагаешь, Ник, это род?" В смысле - род растения. А Колька говорит - тоже по-английски: "Я, мол, полагаю, что это самшит". Растение такое, в Средней Азии растет. Ну, и на Шпицбергене, видно, росло, в доисторические-то времена.
Японка вытаращила раскосые глаза и разговор быстро свернула. Потому что "самшит" было сказано по-русски. Не знал Колька, как оно по-латыни, да и по-английски тоже. А она, конечно, поняла - "some shit". "Какое-то дерьмо", то есть. Совсем не вязался такой ответ с прежними их отношениями на научной почве. Хоть Колька и попытался выразиться более наукообразно, сказав - ну, в смысле, "самшитус", чтоб как будто по-латыни.
Наверное, она подумала - он еще и издевается.
К разговору этому она больше не возвращалась, отношения их похолодели, да и экспедиция скоро закончилась.
Провожает мужик жену на курорт. Вышел из вагона на перон и говорить: М: "не гуляй там", она: "не слышу". М: "не гуляй там", она: "не слышу". он еще раз, она -не слышу, в это время поезд трогается, мужик бежит спотыкается, падает и так в сердцах: "да заебись там" она:"хорошоо дорогой"
Всем привет! Все наверное видели по НТВ в программе максимум про телефонных хулиганов. Хочу рассказать как я из алкоголичку довел до такого, что она начала писать стихи, а как потом выяснилось, что является сестрой Шуры Каретного. сделал много пранков, создал сайт ***.ru вообщем заходите, слушайте и читайте что бабки могут!
Ах да а началось все с того, что просто ошибся номером(перепутал 2 цифры) А меня в ответ и му***ом, раз*****м и так далее. забавно вышло!
А вот в пору самой махровой перестройки и инфляции, когда денег ни у кого не было (ну, у большинства), захожу в магазин. Вижу за стеклом - коробка с какими-то шоколадками фигурными. И в фантиках этаких разноцветных - не избалованные изобилием, мы таких не видели. И ценник стоит с таким количеством нулей, что сопоставимо с зарплатой.
А на ценнике написано, коротко и ясно: "Шок. набор".
Товарищ министр обороны РФ! Мне 24 года, я женат на вдове 44 года, которая имеет 25-летнюю дочь. Мой отец женился на этой девушке и таким образом стал моим зятем, поскольку он муж моей дочери. Таким образом, моя падчерица стала моей мачехой, раз уж она жена моего отца. У нас с женой родился сын. Он стал братом жены моего отца и двоюродным братом моего отца. И, соответственно, моим дядей, поскольку он брат моей мачехи. Таким образом, мой сын теперь - мой дядя. Жена моего отца тоже родила ребенка, который стал одновременно моим братом, раз уж он сын моего отца, и моим внуком, поскольку он сын дочери моей жены. Так как муж матери кого-либо является его отцом, получается, что я отец своей жены, раз я брат своего сына. Таким образом, я стал своим собственным дедом. Учитывая вышеизложенное, господин министр, прошу вас принять необходимые меры для моей демобилизации, поскольку по закону нельзя призывать на службу одновременно сына, отца и деда. С надеждой на ваше понимание, примите, господин министр, уверения в моих искренних чувствах.
До этого случая я полагал, что сумасшедшие бывают двух типов. Опасные – это те, кто сидит в больницах с решетками на окнах, и безопасные – с которыми можно случайно столкнуться на улице и, проходя мимо, покрутить пальцем у виска. Однако теперь я точно знаю, что от встречи с подобными людьми, и даже очень близкой встречи, не застрахован никто.
Я работаю в лаборатории, которая занимается новыми лекарствами. По роду работы приходится иметь дело с людьми самых разных запросов и темпераментов. Робкими и настойчивыми, основательными и торопливыми, гибкими и упрямыми, а иногда и просто с хамами. Однако известно ведь, что в конце концов привыкаешь ко всему – привык в конце концов и я. К каждому свой подход, основательность и доброжелательность – ну, кто знает, тот поймет.
Звонок, с которого все началось, раздался с утра в понедельник – факт сам по себе неприятный. Не люблю я звонков вообще, да еще в понедельник, да еще с утра. Тихий и застенчивый голос попросил к телефону меня, убедился, что это уже я и есть, и, убедившись, понес такую примерно околесицу:
- Я, видите ли, тоже...в некотором роде ...разработчик...э-э-э...лекарств. Нам бы с Вами...э-э-э.. переговорить... Как коллеге с коллегой, так сказать... хе-хе-хе. Я вот тут... тоже... открыл. Сейчас, правда, работаю в строительно- монтажном управлении... Оно тоже поддерживает... И вообще, всем таким очень и очень интересуется. И финансово – тоже... Сейчас, правда, не может... Многократно, многократно...
Послушав это с несколько минут, я рискнул все же внести ясность и спросил – а собственно, от меня-то что он хочет - этот... разработчик?
- Дак это... встретиться бы. Как коллеге с коллегой. Мирового, мирового значения... э-э-э... открытие!
Заинтригованный таким поворотом дела, когда строительно-монтажное управление поддерживает открытия мирового значения, да еще в фармакологии, я назначил встречу.
"Разработчик" появился минута в минуту. Сначала в дверях кабинета показалась внушительная пачка листов бумаги в вытянутой руке, а следом появился и ее обладатель – невысокий давно не стриженный человечек с красными, видимо, от бессонницы, глазами. В них светились гордость и преданность.
- Вот! – и пачка листов оказалась у меня на столе. Мельком взглянув, я с ужасом обнаружил, что все листы мелко исписаны столбиками цифр и строчками длинных дифференциальных уравнений. Шестой степени. Я, правда, не математик, но мне пришло все же в голову, что это уж как-то... слишком. Однако, взяв себя в руки, я сказал ему вежливо – слушаю, мол, Вас.
Открытие, которое "коллега" излагал мне с полчаса, сводилось к следующему. Если взять телевизор, а перед ним поставить бронированную плиту сантиметровой толщины (именно бронированную и именно сантиметровой), то в момент включения, а особенно выключения телевизора за плитой образуется совершено особое излучение. Никто пока не знает ни о его существовании, ни о природе, ни о свойствах. Но он, разработчик, открыл эти свойства, правда, пока что два, но на этом останавливаться не собирается. Во-первых, под воздействием этого излучения многократно усиливается действие лекарств. Он сам, разработчик, когда простудился и заболел, поставил за плиту флакон с нафтизином, включил-выключил телевизор, и нафтизин, обыкновенный нафтизин, приобрел невиданные и нехарактерные для него свойства. А именно – вылечил его от простуды не за три дня, как обычно, а всего за два. Мои робкие доводы, что нафтизином не лечатся от простуды, и что, наверное, он на этот раз просто простудился не так сильно, как обычно – это все меркло перед величием открытия.
- А во-вторых, - все более распаляясь, продолжал разработчик лекарств, - нет, Вы не поверите! Во-вторых, под воздействием этого чудо- излучения в обычной воде происходит самозарождение вирусных частиц!
- Ну, тут уж позвольте Вам не поверить, - борясь с желанием дать разработчику пинка, сказал я. – Это-то с чего Вы взяли?!
- Но это же очевидно! – пораженный моим невежеством, вскричал он. – Это же все здесь описано!
"Здесь", очевидно, означало, что все эти исписанные уравнениями листы на моем столе и описывают как раз процесс самозарождения.
- А от меня-то что Вы хотите? – спросил я наконец.
- Подтвердить... вот это все... э-э-э... экспериментально.
С каждым словом коллеги моя решимость спорить угасала. Я чувствовал себя выжатым и обессиленным. Примерно то же, наверное, испытывал в свое время Галилей, доказывая церкви очевидные вещи. Коллега же, наоборот, выглядел все бодрее и вдохновеннее.
В отличие от Галилея, я нашел наконец в себе силы сказать свое слово. Сославшись на недостаток времени, средств, да и вообще, всего, проявив чудеса тактичности, я выпроводил его из кабинета и посидел еще немного, успокаиваясь. Поймал себя на мысли, что жаль, что нет при мне сейчас телевизора, бронированной плиты и флакона валерьянки. Выпил бы весь.
На следующий день я рассказал эту историю знакомым математикам.
- Ну, дает! – смеялись они. – Какие же тут уравнения шестой степени?! И третьей достаточно. Зарождение вирусов – это ведь так просто!
Я прямо опешил. Ведь не в уравнениях совсем было дело! Я красноречиво объяснил им, что не бывает такого самозарождения. И усиление действия лекарств излучением – тоже бред. Наконец, они согласились, и с тяжелым сердцем мы расстались.
Разработчик звонил мне еще несколько раз, то на работу, то домой, но я был стоек и на провокации не поддавался.
- Ну да, - сказала знакомая, когда я, собравшись с духом и помня историю с математиками, рассказал все ей, - совсем мужик свихнулся. Какие там телевизоры да плиты! На живом огне надо погреть – и любую болезнь как рукой снимает!
Я глубоко вздохнул, сосчитал до десяти – и не стал спорить.
Сосед- физик долго чесал в затылке, уточнял толщину плиты, просил переспросить, какая именно должна быть сталь и какой фирмы – телевизор. Сколько метров должно быть от плиты до телевизора и от плиты до лекарства. И если действует на раствор, то подействует ли на таблетки. Я топал ногами, кричал, доказывал что-то, призывая на помощь все свое красноречие, гнал его – он уходил, но появлялся снова и кротко спрашивал, сколько именно жидкости было в том флаконе, и сразу ли надо начинать лечение, как почувствуешь болезнь, или можно подождать.
Я уехал на неделю в командировку и немного отошел духом. Вернувшись, я подумал – а не описать ли всю эту историю? Я взял отгул, отключил телефон и звонок, чтобы не столкнуться снова с соседом и написал все, как помнил.
Редактор журнала, куда я принес рукопись, долго смеялся, вытирая лысину платком.
- Вот ведь люди, а?! – говорил он сквозь выступившие от смеха слезы,- бывают же такие!
Когда я уходил, оставив рукопись в кабинете, он окликнул меня на самом пороге. Заговорщицки глядя мне прямо в глаза, он тихонько спросил:
- Послушайте... как Вас... Я вот тут подумал... Как по-Вашему... А если водку?! Водку ведь оно тоже...того...усилит?
Я понял, что в этом журнале мой рассказ вряд ли напечатают.
Стою сегодня в очереди на почте. Передо мной что-то отправляют два мужика. Говорят между собой по-русски, но видно, что гости-работники из ближнего зарубежья. Минут двадцать совместными усилиями пишут адрес на конверте и заполняют почтовый бланк. - А вот здесь, - показывает приемщица на свободное место на конверте, - напишите сумму прописью. Долго думают. Через минуту смотрю - написал: "Сумма прописью: 182"