Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: RRaf
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
В начале 60-х годов на правлении Союза писателей разбирали за пьянку и дебош молодого поэта. Тот долго и уныло ноет в свое оправдание, что творческий человек не может не пить, его эмоции того требуют... «Достоевский пил, — перечисляет он, — Апухтин пил, Толстой пил, Бетховен пил, Моцарт пил...» Тут кому-то из «судей» надоело, и чтобы прервать это занудство, он спросил: «А что, интересно, Моцарт пил?» Михаил Светлов, до этого мирно кемаривший в углу с похмелья, тут же встрепенулся и ответил: «А что ему Сальери наливал, то он и пил!»
Помните сцену из «Амели», когда она мстила бакалейщику – меняла ему тапки на два размера меньше, вставляла тусклые лампочки, сыпала сахар в его спиртное..?
Между тем, эту технику активно использовало Министерство государственной безопасности ГДР – «Штази». Метод получил название Zersetzung (разложение, деморализация). Его использовали против диссидентов в 1970-е и 1980-е годы. Цель состояла в том, что «выключить» диссидентов путем нарушения их личной или семейной жизни. Метод психологического разложения включал снятие в отсутствие хозяев квартиры картины со стены, перестановку мебели в квартире, постановку будильника на другое время, замену одного сорта чая на другой, странные телефонные звонки от неизвестных людей или даже отправку вибратора жене жертвы. Обычно жертвы не подозревали, что это «Штази». Многие думали, что они сходят с ума, несколько человек покончили жизнь самоубийством.
- Настоящий мужчина обращается ко врачу только тогда, когда обломок копья в спине начинает мешать спать. - Фигня это все. Мужик просто повернется набок. А к врачу он обратится тогда, когда обломок копья в спине начнет мешать спать его жене.
Когда семидесятилетнего Бернарда Шоу спросили, как он себя чувствует, он ответил: "Прекрасно, прекрасно, только мне докучают врачи, утверждая, что я умру, потому что не ем мясо". А когда девяностолетнего Шоу спросили о его самочувствии, он отвечал: "Прекрасно. Больше меня никто не беспокоит. Все врачи, которые мучали меня, говоря, что я не смогу прожить без мяса, уже умерли".
Фашизм - это маньяк с ножом, набрасывающийся на вас в подъезде. Гуманизм - это милый, упитанный, улыбающийся доктор, прописывающий вам таблетки, постепенно превращающие вас в полного идиота.
Однажды в дискуссии о допустимости мата в письменной речи защитник оного воскликнул: "Зачем прятать мат за многоточиями и эвфемизмами? Ведь все всё равно понимают, что под ними скрывается!" На что ему резонно ответили: "А зачем ты носишь штаны? Ведь все всё равно понимают, что под ними скрывается!"
С развитием платной медицины следует ожидать, что известный возглас "Мы его теряем!" нужно будет вскоре понимать как "Больной стремительно выздоравливает, у нас нет надежды удержать его под своей опекой сколько-нибудь долго!"
Клянусь Гиподинамией и Эпилепсией, Бахиллесом и Панарицием, беря их в свидетели немытыми руками, находясь в скудном уме и вовсе без памяти, исполнять следующую присягу:
Клянусь, что если я заболею, то к друзьям обращаться не стану, а сразу – к врачу! Клянусь не отвлекать диспетчеров «Скорой помощи» по пустякам и не сообщать номер «03» друзьям, родственникам и знакомым. Клянусь не давать волю судорогам и слюням. Клянусь чутко реагировать на удары молоточком под коленке и локтю, в соответствии с медицинской энциклопедией и анамнезом. Клянусь стойко стоять на флюорографии. Клянусь не читать записей в своей карточке, дабы не потерять рассудка, зрения или уважения к врачам. Клянусь не фальсифицировать и не приукрашивать историю своей болезни. Клянусь гордо носить градусник, не щадя подмышки своей, переносить клизму и эндоскопию, не щадя живота своего. Клянусь, что не причиню внезапного вреда проктологу своему. Ни шагу назад, позади проктолог! Клянусь, что ничем не запятнаю больничной пижамы. Клянусь не использовать против врача ни «утки», ни капельницы, ни шприца, ни презерватива, – ничего, что могло бы принести врачу хоть какой-то ущерб. Клянусь стойко и безропотно выслушивать от соседей по палате их истории болезней, с неподдельным интересом рассматривать их швы, прыщи и прочее, потому что они-то полдня слушали меня! Клянусь апельсины и яблоки съедать сразу, а кефир просрочить на три дня и выкинуть, а то уже пахнет. Клянусь свято хранить благодарность своим врачам в своей тумбочке. Клянусь не курить в реанимации, а ходить курить в пульмонологию. Клянусь не отказываться мыть больничный коридор, если моё состояние тяжёлое, но стабильное. Клянусь, не войду без стука ни в операционную, ни в ординаторскую, ни в родовую, а стану стучать, пока не откроют. Клянусь не давать советов врачам во время операций. Что бы я ни увидел и ни услышал в процедурной или ординаторской, я умолчу о том. Клянусь. Клянусь не мешать дежурной медсестре исполнять свои обязанности с фельдшером или тем более с главврачом. Если я нарушу торжественный постельный режим, то пусть меня постигнет суровая клизма на глазах моих товарищей!