Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Филимон Пупер
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
"Старика Хоттабыча" все читали, но не все, наверно, помнят, что он с другом Волькой успел побывать в Италии. Вставил там пистон местным капиталистам и между делом облагодетельствовал одного прогрессивного рыбака. Подарил ему два волшебных чемодана, в которых никогда не заканчивалась рыба. Почему рыбу нужно было хранить именно в чемоданах, бог весть, но рыбак ее продавал по дешевке и мог прокормить семью, не выходя в море. Правда, рыбу он продавал все равно капиталистам и тем способствовал их еще большему обогащению, тут у Лагина что-то недодумано.
Рассказала знакомая. Точнее, рассказывал ее муж, а Оля только кивала. Когда ей было лет 11-12, ее родители, преподаватель вуза и учительница, задолбались строить коммунизм и решили перебраться в Америку. Тогда ехать в Америку было не то, что сейчас. Надо было получить вызов в Израиль от несуществующих родственников. Предъявить его почему-то в голландское посольство. Огрести положенное количество люлей от советской власти, включая увольнение всех членов семьи с работы и исключение из вузов. Просидеть пару-тройку лет в отказе, перебиваясь случайными заработками. Сдать государству квартиру. Заплатить за лишение гражданства. Выехать в Вену. В Вене подать прошение на американскую визу. И дожидаться ее почему-то в Италии.
Из школы детей отказников не исключали, но учиться тоже было мало веселого. Наш пионерский отряд идет в кино, а ты, Рубинчик, не пионерка, тебе пусть кино в Израиле показывают. Хотя Оля была пионерка не в пример иным прочим. Праведный советский ребенок, выросший на "Незнайке на Луне", стихах Михалкова и том же "Хоттабыче". Ехать в оплот империализма, где линчуют негров и безработные спят под мостами, для нее была трагедия. Она на коленях умоляла остававшихся в Союзе дядю и тетю взять ее к себе, но ничего не вышло. Пришлось ехать с родителями.
Итальянский городок Ладисполь, где жили в ожидании виз 90% беглецов из СССР, напоминал Содом и Гоморру во время Вавилонского столпотворения. Снять квартиру за деньги, сообразные с полученным пособием, не было никакой возможности. Нашим героям несказанно повезло: к ним, сидевшим посреди площади на чемоданах, подошел дяденька с золотым зубом, представился дядей Борей и сказал, что он тут уже полгода, снимает чудный домик в рыбацкой деревне дальше по побережью и ищет, с кем разделить жилье и квартплату.
Из деревушки было далековато добираться до Ладисполя и Рима, зато там жилье стоило разумные деньги, было тихо, красиво и можно было покупать у рыбаков вкуснейшую свежепойманную рыбу вдвое дешевле, чем в Ладисполе. Чуть освоившись, Оля с родителями по дяди-Бориному совету отправились в Рим – посмотреть город и посетить гигантский рынок Американа, где тысячи бывших совков пытались продать итальянцам привезенные с собой товары. Спросом пользовались фотоаппараты, бинокли, мельхиор и почему-то презервативы. Мне трудно представить себе, чтобы итальянцы использовали советские "изделия номер 2" по прямому назначению, наверно, нашли им другое применение, учитывая их прочность и невероятную дешевизну. Хотя кто их знает, католическая страна, может, у них и таких не было. У Олиного папы тоже имелось в чемоданах кое-что на продажу, это был единственный способ привезти в Америку чуть больше, чем разрешенные к обмену 90 долларов.
Вернувшись поздно вечером в деревню, они не обнаружили никаких следов дяди Бори, а также своих вещей и только что полученного пособия. Сосед наконец получил визу и улетел в Америку, а перед отлетом спер и загнал перекупщикам все плохо лежавшее и хорошо лежавшее тоже, вплоть до сохшего во дворе белья. Оставил книги, зубные щетки и два пустых чемодана. Вообще у тамошней публики считалось чуть ли доблестью накануне отъезда кинуть лохов-новичков на сотню-другую долларов, но до прямых краж у своих никто не опускался. Да и сложно было бы это осуществить в перенаселенном Ладисполе, пустая деревня – другое дело.
Ситуация была не совсем из разряда "в войну украли хлебные карточки", до следующего пособия они бы перекантовались, а на пособие можно было кое-как существовать и в Италии, и в Америке. Но все равно, удар доволько сильный. Насквозь атеистическая советская интеллигенция почему-то очень падка на самую дешевую мистику. Джуна, телепатия, биоритмы и все такое прочее. Особенно в тяжелые жизненные моменты. Не была исключением и Олина мама.
Есть, если знаете, такой способ гадания по книге. Берешь первую попавшуюся книгу, открываешь на случайной странице, читаешь случайную строчку и пытаешься ее истолковать как знамение судьбы. Вот мама и попросила Олю погадать. Попался "Хоттабыч", та самая глава, которую я изложил в начале рассказа. "Он раскрыл чемоданы, и все увидели, что они доверху заполнены великолепной, отливающей серебряной и золотистой чешуей живой рыбой" - прочитала Оля звонким голосом.
- Да, - растерянно отозвалась мама. - Чемоданы он действительно раскрыл, не поспоришь. А вот рыба к чему? Но тут вмешался молчавший до сих пор папа. - Стало быть, чемоданы, - сказал он. - И рыба. Интересное сочетание.
Назавтра он занял денег, купил у рыбаков два чемодана свежего улова и повез на импровизированный рынок в Ладисполь. Товар ушел влет, в магазинах было дороже, да и совковая психология требовала покупать из-под полы у своих, а не у чужих и официально. На другой день папа приобрел весы и подобие складного прилавка. За прилавок встала Олина мама, а папа с Олей подвозили ей свежую рыбу. Конечно, налогов они не платили, разрешений не получали, бизнес был насквозь незаконный, как и вся русская торговля в Ладисполе, и только потому выгодный. Но итальянская полиция давно махнула рукой на русский караван-сарай и только ждала, когда он наконец уберется с их территории.
Через полгода, получив визу, они летели в Чикаго уже с полными чемоданами. Причем доллары составляли настолько значительную часть груза, что хватило купить за наличные дом и открыть магазин русских деликатесов на Диване (чикагский аналог Брайтон-бич). Магазин работает и сейчас. А Олиного дядю, который остался в Союзе, убили в девяностые. Он-то никаким бизнесом не занимался, просто шел по улице, догнали и выстрелили в затылок. Наверно, спутали с кем-то. Так что Оля теперь не очень жалеет, что уехала.
В Нью-Йорке есть обычай на лето вывозить детей а апстейт (северную часть штата), в деревенские домики в горах, подальше от раскаленного асфальта. Так испокон веку делали многодетные хасиды, а затем их примеру последовали привычные к дачной жизни русские.
Вот, в одно довольно давнее уже жаркое пятничное утро я оседлал свой верный Nissan Quest 95-го года и повез в апстейт экипаж в составе: четырехлетний сын, двухлетняя племянница, жена брата (та самая Лина, о приключениях которой я не раз писал) на последнем месяце беременности и бабушка. Выехали пораньше, потому что к полудню на шоссе будет не проехать от хасидов, спешащих добраться до места до начала шаббата.
На мосту Джорджа Вашингтона дети запросились в туалет, причем специально взятый в дорогу музыкальный горшок проигнорировали, а потребовали более цивилизованных условий. Ладно, прямо за мостом есть заправка, которая всегда напоминала мне анекдот о праведном еврее – тот, где он хорошенько помолился, и кругом суббота, а на дороге, по которой ему надо ехать, сплошной четверг. В смысле, там кругом штат Нью-Йорк, а непосредственно на заправке – штат Нью-Джерси, и бензин на полтинник за галлон дешевле. По этому поводу там всегда полно машин, кто же откажется сэкономить.
На заправке я, каюсь, поступил не очень хорошо – встал не на парковке, а на аварийку прямо у дверей магазинчика, в котором удобства. Но больно уж дети торопили. Извлечь их из автокресел оказалось нетривиальной задачей, все пространство вокруг сидений (а места в минивэне много) было плотно заставлено сумками, пакетами и клунками с провизией и другим необходимым для детского отдыха барахлом. Высадили их, сводили в туалет, посадили обратно, я сел за руль, хвать-похвать – а ключей от машины в кармане нет.
Понятно, что я их выронил где-то салоне, пока возился с детьми, но где? Это же надо все 150 сумок перерывать. Начинаем их методично вытаскивать, искать и внутри, и на полу под ними. Где-то на тридцатой сумке подъезжает полицейская машина: - Здесь нельзя стоять. Уезжайте! Я: - Рад бы, но ключи потерял. Полицейский, подумав: - Запасные есть у кого-нибудь? - Есть. - Сколько надо, чтобы их привезли? - Ну... минут сорок. - Жду ровно сорок минут, потом штрафую.
Звоню обладателю вторых ключей – бывшей жене. Мы в тот период как раз разводились, жили уже врозь, но машиной и ребенком еще пользовались по очереди. Разбудил, выслушал много ласковых слов с сексуальным оттенком. Наконец говорит со вздохом: - Ладно, что с вами делать. Ждите, привезу (имеется в виду – возьмет машину нового спутника жизни). Где вас искать? - Знаешь заправку сразу за мостом Вашингтона? Вот там.
Ждем на жаре сорок минут. Ну, где сорок, там и шестьдесят. Продолжаем перебирать сумки и клунки, перерыли уже все по три раза, ключи как сквозь землю провалились. Полицай со своей светомузыкой стоит рядом, типа охраняет. Хреново охраняет, каждый второй водитель подходит поинтересоваться, что случилось. Одни ржут, другие сочувствуют, третьи пытаются помочь в поисках, четвертые все сразу. Звонит супруга: - Ну где вы там? Я всю заправку обошла, вас не вижу. - Как это не видишь? Мы тут такое лазерное шоу устроили, наверно, из Манхэттена видно. - Нет тут никаго шоу. Очередь из машин на полмили, больше ничего.
И тут я соображаю, в чем дело. Чертов мост Джорджа Вашингтона имеет два уровня. Кстати, когда пристроили нижний, то нью-йоркцы окрестили его именем Марты Вашингтон. Логично, кто еще может лежать под Джорджем. Из Бруклина в апстейт дорога лежит через верхний уровень, а из Бронкса, где обосновалась жена, попадаешь на нижний. Или наоборот, не помню уже. На другом уровне тоже есть нью-джерсийская заправка. Объясняю это супруге. Выслушиваю новую порцию комплиментов, жду еще полчаса, пока она заново въедет на мост и съедет на нужном уровне. Наконец получаю вожделенные ключи. Под нежными взглядами полисмена и зевак (как же, все кончилось хорошо, семья соединилась) грузим все клунки обратно и уезжаем.
Далеко не уехали. Пробка на шоссе совершенно немыслимая даже для этого времени дня и года. Просто столпотворение. Продвигаемся по полдюйма в час. Хасиды в соседних машинах усердно молятся – видимо, понимают, что до шаббата никак не успевают, и просят сделать на дороге четверг. Посмотрев на измученных пассажиров, я принимаю решение уйти с шоссе и добираться по проселочным дорогам. Навигатора у меня тогда еще не было, на местности ориентируюсь средне ближе к никак, поэтому звоню брату на работу, он открывает Google Maps и пытается мной дистанционно руководить.
Едем через бесконечные деревни, поля и горы. Сын: - Я есть хочу! Бабушка: - На тебе яблочко. Сын: - Не хочу яблочко, хочу пиццу. Племянница: - Хасю пис! Бабушка: - На тебе горшок. Племянница: - Не хасю гасёк, хасю пис! Лина: - «Пис» - это не «писять», это «пицца». Брат (в телефон): - Где ты едешь? Я: - Черт его разберет. Что-то длинное на «Л». Брат: - Если это Линкольнвилль, то через пять миль направо на шестую дорогу, а если Лексингтонхиллс, то я тащусь, куда ты заехал. Лина: - Там по дороге есть госпиталь? А то я сейчас рожу прямо здесь. В общем, доехали уже ближе к ночи, смертельно усталые, но дико счастливые оттого, что никого не потеряли в дороге, и еще больше – оттого, что пассажиров в дороге не прибавилось.
В понедельник, вернувшись в город, я узнал из газет, чем была вызвана пробка. Там случилась авария. Милях в десяти дальше по шоссе, примерно в то время, когда мы должны были бы там проезжать, если бы не катавасия с ключами, опрокинулся многотонный грузовик и придавил собой Nissan Quest 95-го года. Еврейская семья, ехавшая в «Ниссане», погибла целиком.
Что касается ключей, то они нашлись уже на следующее утро. В музыкальном горшке, будь он неладен.
Знакомый студент ВШЭ рассказал. Их препод 25-го или 26-го пришел на занятия в дупель пьяным. Пытался читать лекцию, но на словах "российская экономика" каждый раз срывался в рыдания.
В Америке много частных домов с дизельным отоплением. Дизель стоит в подвале, там же бак, горловина выведена наружу и торчит из фундамента дома. Раз в несколько месяцев звонишь в нефтяную компанию, приезжает бензовоз и заливает в бак сто галлонов солярки (370 литров).
Мой коллега заказал бензовоз и то ли неправильно назвал номер дома, то ли его недослышали. Шофер застрял где-то в пробке, выбился из графика, в спешке подъехал к соседнему дому, сунул шланг в горловину, включил насос и только потом пошел звонить в дверь: хозяин, распишись за соляру! Хозяин: ты охренел, какая соляра? Я отопление переделал на газ, еще в третьем году, когда Буш полез в Ирак и нефть подорожала. А в подвале теперь мастерская, жена лоскутные одеяла шьет, хобби у нее такое. Кидаются в подвал - екардыбабай! Все одеяла плавают в девяноста галлонах солярки, и остатки сверху капают. Счастье еще, что никто не курил.
Мастерской кранты, одеялам тоже. Жена в истерике: пропал труд всей жизни. Подвал мыли четыре мексиканца восемь дней, и все равно запах в доме как на АЗС и плиту зажигать стремно. Сосед пытается судить нефтяную компанию, компания обвиняет моего коллегу за неправильный адрес, коллега валит на диспетчершу, которая должна была проверить по базе, та - на водителя, водитель - на соседа за незаделанную горловину и все вместе - на Буша. В общем, чем дело кончится, неизвестно, но Буш на своей должности точно не усидит.
"Перекличка" в соцсетях. - Народ, поделитесь, кто где сейчас? - Я в Турции. - Я дома, в Ебурге. - Я в Риге. - Я в Ереване. - Я в ахуе. - Я тоже. - О, соседи!
Напомнил Грубас с его рассказом о стареньком телефоне, на котором записан последний привет от погибшего мужа. Даже не напомнил, а практически вытащил у меня из головы историю, которую собираюсь записать уже года три.
Дело было в пятом году. Я тогда только что развелся и осваивал роль воскресного папы, методично объезжая с сынишкой парки и детские площадки Нью-Йорка. В тот раз мы облюбовали маленький водопад в Проспект-парке. Тимка, разложив на плоских камнях свои игрушки, устраивал решающую битву между Спайдерменом и Халком, а я грелся на неярком сентябрьском солнышке и следил за тем, чтобы никто из бойцов не свалился в воду.
Рядом с нами остановился черноглазый мальчуган чуть постарше Тима. Едва посмотрев на него, сын придвинулся ко мне и зашептал: - Папа, пусть мальчик со мной поиграет. - Попроси его сам. - А это русский мальчик или английский?
Обычно я могу безошибочно ответить на этот вопрос с первого взгляда если не на мальчика, то на его маму. Но тут затруднился. Оба были одеты красиво и практично, без свойственного русским излишнего шика, но и без свойственной американцам нарочитой затрапезности. По чертам лиц они могли происходить из любой точки земной поверхности от Адриатики до Каспия. Мои сомнения развеяла мама – улыбнулась и спросила по-русски с легким акцентом: - Леван, хочешь поиграть с мальчиком? И, повернувшись ко мне, представилась: - Тамара.
Надо сказать, что при моей внешности, в которой нет совсем ничего от Аполлона, но довольно много от Пана или как там звали этого древнегреческого старого козла, я непозволительно разборчив. Мне мало того, что женщина подходит мне по возрасту, свободна и объективно привлекательна. Нужна еще «химия», тот неуловимый трепет в груди, который либо возникает при первом же взгляде и прикосновении, либо не возникает, и ничего с этим не поделать. Неудивительно, что женщин в моей биографии было меньше, чем полных солнечных затмений.
С Тамарой химии не возникло совсем. Зато мы оказались идеальными напарниками для воскресных прогулок. С моей стороны вкладом в концессию была машина и знание окрестностей, с ее - бутерброды и умение заполнить досуг детей вещами более осмысленными, чем поединки пластмассовых супергероев. Мальчишки с первой же встречи подружились не разлей вода и едва могли дождаться следующих выходных. Нас повсюду принимали за семью с двумя детьми, и мне это льстило, несмотря на отсутсвие влечения.
О себе Тамара рассказывала очень скупо. Грузинка, но выросла в Москве, родной язык русский. Окончила художественное училище, занимается с детьми в одной из русских художественных студий. Муж, Реваз, в рассказах присутствовал только в прошедшем времени, что с ним сейчас – я не мог понять. Других спутников жизни определенно не было. С доходами тоже не все было ясно, ставка учительницы рисования никак не коррелировала ни с качеством Тамариной одежды и Левиных игрушек, ни с престижностью района и дома, от подъезда которого я их забирал. Упоминались пособие и пенсия, но за что пособие и на кого пенсия, оставалось неясным. Впрочем, не могу сказать, что меня это сильно занимало.
Однажды, уже в ноябре, во время прогулки мы попали под проливной дождь. Мальчишки промокли до костей и в машине наперебой стучали зубами. Когда подъехали к Тамариному дому, она настояла, чтобы мы зашли в квартиру и переодели Тимку в сухое. Поднялись, бросили одежду в сушилку, сунули обоих в горячую ванну, одели в Левановы пижамы, посадили смотреть мультики, сами пошли пить чай. Когда сушилка отработала, выяснилось, что мальчишки пригрелись и уснули под работающий телевизор. Судьба толкала нас друг к другу в объятия с такой силой, что никакое отсутствие химии не могло помешать.
Мы уже оказались в ее спальне, уже была расстелена кровать. Тамара ушла в ванную. Я огляделся и увидел на тумбочке около кровати странный аппарат. Это был автономный автоответчик, такие продавались в 90-е годы и присоединялись к квартирному телефону. Странность состояла в том, что телефона поблизости не было. Автоответчик ничего не мог записать, мог только воспроизводить однажды записанное. И, судя по изношенности кнопки Play, воспроизводил годами десятки раз в день. Я не удержался и тоже нажал Play.
Послышался хриплый мужской голос с сильным грузинским акцентом: - Тамар. Тамар! Я звоню, чтобы попрощаться. В наше здание врезался самолет, все горит, мы скоро погибнем. Прощай, береги Левушку. Тебе должны выплатить компенсацию, ее хватит, чтобы вы с ним ни в чем не нуждались.
Реваз замолчал, я вздохнул. Теперь стало понятно, куда делся муж и откуда взялась пенсия. Непонятно было другое: почему Тамара это скрывала. Я пару раз заговаривал об 11 сентября, это была актуальная тема в тогдашнем Нью-Йорке, но Тамара сразу переводила разговор на другое. Может, ей просто тяжело было вспоминать о погибшем муже? Но тут Реваз заговорил снова: - Вот что я еще хочу сказать на прощание. Не думай, что я слепой. Я знаю, что ты мне изменяешь. С Додиком, с Марком, с Ашотом, с тем мужиком с шестого Брайтона, с тем официантом. И сейчас не поднимаешь сотовый, потому что с кем-то трахаешься. Так вот тебе, шлюха, мой последний привет. Я умру, да. Но ты не будешь свободна. Будешь не трахаться, а заниматься ребенком. С сегодняшнего дня и до самой смерти ни у одного мужика никогда на тебя не встанет. Это мое последнее слово. Я проклинаю тебя, слышишь, шлюха! До самой смерти! Шлюха! Шлюха!
Дальше Реваз перешел на грузинский. Судя по интонациям, это была отборная ругань. Потом звук резко оборвался – то ли кончилась пленка, то ли рухнуло здание WTC.
Скрипнула дверь. Вошла Тамара. С мокрыми волосами, в едва запахнутом легком халатике, обалденно пахнущая. Я продолжал сидеть, уставившись в молчащий автоответчик. - Ты слушал? – спросила она. Я кивнул. - Ты уйдешь? Я кивнул снова. Тяжело поднялся, стащил со спящего Тима пижаму и стал натягивать на него его одежки. Тамара мне неловко помогала. - Почему ты не стерла запись? – спросил я. - Какой смысл, я все равно помню ее наизусть. И он прав, нам с Левой так действительно лучше.
Через месяц, когда Тим вконец достал меня вопросом, почему мы больше не видимся с Леваном, я решил, что дети ни в чем не виноваты. Позвонил Тамаре. Механический голос ответил, что такого телефонного номера больше не существует.
ООН провела всемирный опрос с единственным вопросом: "Выскажите, пожалуйста, ваше честное мнение о решении проблемы нехватки продовольствия в других странах".
Опрос провалился во всем мире по следующим причинам:
В Африке никто не знает значения слова "продовольствие". В Западной Европе никто не знает значения слова "нехватка". В Восточной Европе никто не знает значения слова "честное". В Китае никто не знает значения слова "мнение". В Южной Америке никто не знает значения слова "пожалуйста". На Ближнем Востоке никто не понимает, что означает "решение проблемы". В США никто не понимает, что означает "другие страны". И наконец, в Австралии все респонденты бросали трубку, едва заслышав индийский акцент.
Однажды мне пришлось объяснять марсианину природу юмора. Формально Толик родился на Земле, но устройство мозгов у него совершенно инопланетное. Эти мозги вмещают прорву полезной и бесполезной информации, с легкостью щелкают математические задачи, но в них отсутствует какой-то важный винтик, отвечающий за интуицию. То, что любому человеку очевидно без слов, Толику обязательно надо сформулировать в виде логической цепочки.
– Я проанализировал ряд анекдотов, – говорил он, – и понял основную идею. Люди смеются, когда оказывается, что кто-то еще хуже их. Молдаване тупые, а я не такой тупой, евреи жадные, а я не такой жадный, армяне практикуют противоестественное половое сношение, а я нет. Чувство юмора – это чувство превосходства. Но мелкие детали мне еще непонятны. Почему «Молдаване не едят соленых огурцов, потому что голова в банку не пролезает» – это анекдот, а «Молдаване настолько тупые, что не умеют пользоваться вилкой» – не анекдот? По сути ведь то же самое.
– В анекдоте еще должен быть пропущен логический ход, чтобы слушатель сам его восстановил и порадовался, какой он умный. Из частного факта про огурцы сделал общий вывод о неумении пользоваться вилкой. Плюс фактор внезапности. Конец анекдота должен логически следовать из начала и в то же время быть неожиданным. Слушатель слышит вопрос: «Почему молдаване не едят соленых огурцов?» и машинально прокручивает в голове варианты ответа: невкусно? Дорого? Не идет без водки? Слово «огурец» что-то значит по-молдавски? И тут ему выдают развязку анекдота. И слушатель такой: ах да! Соленые огурцы же в банках! А молдаване тупые, не догадываются взять рукой или вилкой. Ха-ха-ха!
– Вроде начинаю понимать. Давай попробуем на примере другого анекдота.
– Ну давай. Игра «Что? Где? Когда?», вопрос задает телезритель из Тбилиси. В каком произведении Пушкина есть слово «кровать»? Знатоки думают минуту – нет ответа. Ответ телезрителя... вот подумай, что он мог ответить?
– Не знаю. Слово «кровать» у Пушкина сплошь и рядом. «Сказка о царе Салтане» – «На кровать слоновой кости положили молодых». «Сказка о мертвой царевне» – «И с дороги отдыхать отпросилась на кровать». «Руслан и Людмила» – «В досаде скрытой Черномор зевал сердито на кровати». Еще в «Медном всаднике» есть. Это не считая прозы. И что тут смешного?
– Помнишь про фактор внезапности? Нужна цитата, в которой на самом деле нет слова «кровать», но зритель его там услышал. И не зря сказано, что телезритель из Тбилиси. Значит, будет насмешка над грузинами, над тем, что они не умеют правильно говорить по-русски, путают падежи и склонения. Ответ телезрителя: в «Евгении Онегине». «Онегин, я с кровать не встану, безумно я люблю Татьяну». Понял?
Толик ненадолго задумался и сказал без тени улыбки: – Действительно очень смешно. Я не сразу понял, где тут пропущенный логический ход. А он в том, что это вообще не Пушкин. Это ария Гремина из оперы «Евгений Онегин», либретто Модеста Чайковского, а в романе Пушкина этих строк нет. Спасибо, отличный анекдот, всем буду рассказывать.
И пошел нести свое марсианское чувство юмора в массы.
Первое и единственное публичное выступление Алика в школьные годы состоялось в четвертом классе.
Готовился праздничный концерт школьной самодеятельности: стихи, песни, сценки, танцевальные номера и прочее. Начать решили, как большие, с доклада, который и поручили Алику, мальчику с феноменальной памятью. Две странички общих фраз были одобрены классной руководительницей, затем завучем и выучены Аликом наизусть: шпаргалками в те времена еще не пользовался даже сам Леонид Ильич. В докладе бегло упоминались славные страницы российской истории и в конце цитировались строчки из Лермонтова - про то, что были люди в наше время, не то что нынешнее племя. Никто не разглядел в этой цитате бомбы замедленного действия.
И вот концерт. Народу в зале полно: старшеклассники, младшеклассники, родители, специально приглашенные ветераны войны и труда. За кулисами тоже столпотворение: все занятые в концерте плюс вожатые плюс учителя плюс куча добровольных помощников. Конферансье объявил начало, Алик, вытолкнутый на сцену, прошел к трибуне...
Обычно такие рассказы заканчиваются тем, что выступающий, потерявшись, забывает или путает слова. С Аликом этого случиться не могло. Круглый отличник, он привык отвечать урок в любых условиях, не отвлекаясь на занимающийся своими делами класс. Вот и сейчас он мгновенно отключился от гудящего зала, от света софитов, от возни за кулисами. Просто перестал все это видеть и слышать. Громко и четко, безо всяких актерских изысков он отбарабанил текст доклада, продекламировал «были люди»... и не остановился. Команды, «достаточно, пять» не прозвучало, а что отвечать дальше, было совершенно очевидно: «Бородино» он знал до последней запятой.
Стихотворение «Бородино» довольно длинное. Наверное, его не так легко прослушать целиком даже в исполнении великого Юрского, а тут Юрским и не пахло. К пятой строфе в зале началось покашливание и перешептывание, к шестой – смешки, к восьмой – свист и топание ногами. Из-за кулис уже не шептали, а кричали в голос: «Алик, заканчивай! » Но Алик был непоколебим. Он впал в состояние, сходное с состоянием глухаря на току. Все окружающее виделось и слышалось как сквозь туман, и единственной путеводной звездой в этом тумане сверкали бессмертные лермонтовские строки.
Лучший друг Вовка Медведев пригнувшись пробежал по сцене и попытался за фалды школьного пиджачка сдернуть Алика с трибуны. Не тут-то было. Ни на мгновение не переставая декламировать, Алик отмахнулся от него левой рукой, потом правой, потом вцепился обеими руками в трибуну и лягнул ногой куда-то назад. Ушибленный Вовка покатился по сцене и уполз за кулисы. Зал уже лежал.
На этом наступило некоторое затишье. И зал, и кулисы решили смириться с неизбежным и дотерпеть до последней строфы, благо оставалось уже немного. Но Алик превзошел их ожидания. Покончив с «Бородином» и даже не переведя дух, он объявил: «А еще Лермонтов написал поэму "Мцыри"»! И погнал с самой первой строчки.
На сцену, уже не скрываясь, вышли два десятиклассника, взяли Алика за руки – за ноги и унесли за кулисы. Там он еще бормотал некоторое время, пока не перешел на плач. Концерт кое-как продолжился, но был сильно скомкан.
Из этого случая Алик вынес некоторую неприязнь к творчеству Лермонтова и сильную неприязнь к публичным выступлениям. Самое удивительное, что каких-нибудь восемь лет спустя он снова оказался на сцене. Но эту историю я уже рассказывал.
Может, это немодно и непатриотично, но я сильно не люблю так называемый простой народ. По крайней мере, его типичных представителей.
Брежнев был уже мертв, а СССР еще нет. Окончив вуз, я получил диплом инженера-программиста и распределение на заводской вычислительный центр в губернском городе N. Конкретизировать не хочу, другие города были не лучше.
Мне дали койку в общежитии в комнате с двумя милиционерами. Их там жило порядочно, существовала договоренность между начальством ОВД и руководством завода. Ребята были простые, выросли в деревне и пошли в милицию после службы в ВС. Вован успел повоевать в Афганистане и рассказывал об этом по поводу и без повода. Рассказы не блистали ни связностью, ни разнообразием сюжетов: понятное дело, не Лев Толстой. Напали духи, Пете оторвало руку, Коле ногу, а Васе голову. Но и мы им не хило вломили. На следующий раз Петя и Вася менялись местами.
У Степы такой яркой биографии не было, он служил срочную на Севере. Зато к нему приезжала невеста из деревни. Моя кровать находилась в закутке за шкафом, ночью до меня доносилась возня и горячий шепот: Ира стеснялась, Степа настаивал. Вовану, чья койка стояла вплотную к Степиной, впечатлений доставалось больше, после Ириного отъезда они со Степаном деловито обсуждали количество и качество палок.
Пили они, разумеется, каждый вечер. Я пытался поддерживать компанию дня три, потом сошел с дистанции и получил презрительную кличку «студент».
Как-то Степа вернулся домой и дружески пнул меня, валявшегося на кровати с книгой: – Вставай, студент! Вован блядей ведет. – Каких блядей, откуда? – Да застебал двух мочалок на остановке. Ебаться будем, студент! – Стёп, а как же Ира? – Ира с предками картоху копает. А хуй простаивать не должен. Не бзди, они и тебе дадут.
Я отказался от этой заманчивой перспективы и следующие три часа провел в холле общежития. Это повторялось часто: Вован стебал мочалок, я читал в холле. Перечитал всю городскую библиотеку от А до, кажется, Г. Поражался легкомыслию девушек города N и Вовиным талантам соблазнителя: он вовсе не выглядел образцом мужской привлекательности. Но я был ужасно наивен.
Однажды я приболел, отпросился с работы пораньше и заснул в своем закутке, укрывшись с головой. Проснулся от голосов за шкафом: очевидно, менты привели блядей, а меня не заметили. Прислушавшись, понял, что девушка, во-первых, одна, а во-вторых, ведет себя совсем не по-блядски. – Я за тебя в Афгане кровь проливал! – сипел Вован. – Ты что, не уважаешь ВДВ? – Уважаю. – Тогда пей. И мышцы потрогай, видишь, какой бицепс? А теперь я тебя потрогаю. – На надо! У меня парень есть. – Что ж он тебя отпускает одну? – Он работает. – Ну и хорошо. Он там работает, а мы с тобой тут поработаем. – Мальчики, можно я пойду? – Куда ты пойдешь одна ночью? Изнасилуют злые маньяки. А мы добрые, правда, Степа? – Пусти, пожалуйста! – Да что ты кобенишься? Всё равно ж выебем, если не по-хорошему, то по-плохому. – Я в милицию заявлю. – А мы и есть милиция.
К этому моменту я кое-как оделся и чертиком выскочил из-за шкафа: – Девушка, вам тут нравится? – Нет! – Хотите уйти? – Да! – Ну так идемте.
Я взял ее за руку и вывел из комнаты под взглядами растерявшихся милиционеров. Внизу, на пустой ночной улице, поймал частника, дал три рубля и попросил отвезти ее куда скажет. Когда вернулся, Вован злобно спросил: – Хули ты лезешь? Она же блядь! – Ну, значит, я сделал доброе дело – лишил ее заработка. Но, по-моему, она совсем не хотела оставаться. Как ты вообще ее уговорил с вами пойти? – Как всех. Ксиву под нос: пройдемте, гражданочка! А потом от меня хуй вырвешься. – Так вы и остальных так приводили? Ксивой и силой, а не потому, что им это нравится? – Нравится, не нравится – какая разница. Все они бляди, только ломаются. И чем больше ломается, тем слаще ломать. – Стёп, а ты что? Тоже так думаешь? А если твою Ирку кто-нибудь так? – Пусть только попробует! Ноги вырву. Не успел я порадоваться за Иру, как Степа продолжил: – И сиськи отрежу, чтобы не блядовала. – Так, понял. Перевоспитывать вас бесполезно, просто запомните. Здесь, в этой комнате, это больше не повторится. – Ой, напугал! – ухмыльнулся Вован. – Вот нарочно евреечку приведу. Они, говорят, так пищат прикольно. Хули ты мне сделаешь? – Скажу Леонтичу, вылетишь из общежития впереди собственного визга.
С комендантом общежития Михаилом Леонтьевичем меня связывали деловые отношения. Он выступал заказчиком программы, которую мне поручили писать на ВЦ, что-то про учет постельного белья и печать справок о проживании.
– Стучать собрался, пидор? – спросил Вован. – Не по понятиям это. – А я живу не по понятиям, а по закону. И тебе советую.
Недели две было тихо. Менты со мной не разговаривали, но девушек больше не водили и враждебных действий не предпринимали. Потом я поехал на выходные к родителям. Вернувшись, стал расстилать постель и увидел, что вся простыня залита кровью.
– Целка попалась, – насмешливо пояснил Вован. – А хули с ней делать, не оставлять же таким лохам, как ты.
Я молча перевел взгляд с него на кровавое пятно и обратно. Он понял, забрал испачканную простыню и принес взамен свою, почти чистую.
Назавтра я рассказал всё Леонтичу. – О как! – протянул он. – А я давно говорю директору: гоните этих ментов. Пьют хуже слесарей, все туалеты заблевали. Вахтеров не слушают. Оказывается, еще и блядство развели.
Это было не совсем то, что я ожидал услышать. Но своей цели я добился, ментов выселили из общежития и перевели в казарму, по десять человек в комнате. Надеюсь, после этого жизнь девушек города N стала хоть чуть-чуть безопаснее. Но не исключено и обратное: тех, кому не повезло, теперь пускали по кругу не двое, а десятеро.
Если вам интересно, почему я не тоскую по СССР и не стремлюсь вернуться в Россию, то таки да. В том числе и поэтому.
А что касается той якобы спасенной девушки, то я болван. Раз уж взялся спасать, надо было довезти ее до самого дома, а не бросать среди ночи в машине с незнакомым мужиком. Какая у меня может быть уверенность, что она добралась домой целой и невредимой? Правильно, никакой.
Живу в Америке, в многоэтажном доме с бассейном. Среди соседей - заурядная американская пара средних лет. У них есть дочь, красавица блондинка по имени Келли. Действительно очень красивая, она даже снималась в какой-то местной рекламе.
На днях в бассейне я случайно подслушал разговор Келли с подругой. Ниже следует ее монолог в приблизительном переводе с английского, без передачи особенностей речи, только суть.
- Вчера вечером у моих родителей были гости. Я как раз принимала ванну и вышла в гостиную в банном халате, чтобы пожелать им спокойной ночи. Одному из гостей понравился кролик, вышитый на груди моего халата. Мне он тоже очень нравится. Другой гость спросил, что вышито на спине. Я не знала, поэтому я сняла халат и развернула его спиной, чтобы посмотреть. Там оказался тоже кролик, только побольше. Только я не поняла, почему все гости так смеялись и почему рассердилась мама.
Пожалуйста, не думайте о блондинках чересчур плохо. Красавице Келли не так давно исполнилось четыре года.
Девушка Лиля, сравнительно недавно приехавшая в США, устроилась секретаршей в зубоврачебный офис. Оба врача и большинство персонала американцы, пациенты со всего света, но английский у Лили приличный, с этой стороны засады нет.
Единственный кроме нее русский в офисе – помощник врача Алекс. Или медбрат, в общем, его основные обязанности – рентген и глубокая чистка. Алекс вырос в Америке, по-русски изъясняется не вполне как Лев Толстой, а скорее рублеными фразами на манер Маяковского, но поболтать с ним в свободные минуты приятно. Что Лиля регулярно и делает, и между ними даже зарождается какая-то симпатия.
Однажды их диалог свернул на скользкую политическую почву. Выяснилось, что Алекс – ярый болельщик Трампа, а Лиля – совсем наоборот. Поссориться не поссорились, но осадочек остался.
Назавтра, пробегая мимо полуоткрытой двери рентгеновской комнаты, Лиля на секунду прислушалась: там ли Алекс? Один? Может, зайти? И вдруг услышала из-за двери резкий выкрик: – Дура!
Застыла на месте – может, послышалось? – но Алекс так же отрывисто добавил: – В морду, дура! В морду!
Тут Лиля ретировалась и решила больше никогда с этим грубияном не заговаривать. Весь день и половину следующего старательно выполняла обещание, пока Алекс сам не поймал ее в коридоре: – Лилька, ты чего от меня бегаешь? За Клинтоншу обиделась? Да ладно тебе, забей и разотри. После Обамы Америке уже ничего не страшно. Политики приходят и уходят, а наше дело – радоваться жизни. Ты все равно единственный нормальный человек в этом бедламе, хоть и голосуешь хрен знает за кого.
– Нормальный? А чего ты тогда меня вчера дурой обозвал?
– Я? Тебя? Дурой? Да не могло такого быть!
– Могло и было! – уже со слезами парировала Лиля. – Я вчера подошла к рентгеновской,а ты как закричишь: «В морду, дура!»
– Ох, Лилька... Это ж я не тебе!
– А кому тогда? Кто тут еще по-русски понимает?
– А это и не по-русски. Ко мне латинка пришла на рентген. По-английски ни бум-бум. Сунул ей в рот пластинку, ее надо зажать зубами, говорю ей: “Bite, please!” – ноль реакции. Пришлось по-испански. Morder – кусай, mordedura – кусай крепко. Вот и все, а ты ни при чем. Хотя морда у тебя сейчас, действительно... сходи умойся, что ли. Да и ду... да нет, так-то ты умная, конечно.
Была такая телепередача «Брейн-ринг». Типа «Что? Где? Когда?», но соревновались не знатоки со зрителями, а команды между собой. Я там играл. В 1998 году нашу команду решило проспонсировать казино «Космос». Пошили нам форму – темно-синие рубашки и того же цвета бархатные штаны и жилетки – и позвали в казино на рекламную фотосессию.
Заходим мы в казино, а нам навстречу идет обезьяна в точно таких же рубашке и жилеточке. Это был шимпанзе Джон, он у них «работал» крупье и талисманом. У нас был игрок Женя, мощный, чуть сутулый, с короткой рыжей щетиной на голове и лице. Он берет Джона на руки, мы смотрим – ну одно лицо, как будто отец и сын. Так мы и снялись на всех фото всемером, с Джоном у Жени на руках.
В перырыве работники казино рассказали про Джона интересную историю. Примерно в то же время у них была другая рекламная акция. Они каждую неделю разыгрывали в лотерею автомобиль «Мерседес». Лотерея обычная: посетители покупали картонные билетики, отрывали корешок, сами билеты кидали в барабан. Барабан крутили, а вытаскивать выигрышный билетик, для полной случайности и беспристрастности, поручили шимпанзе.
И вот обнаружилось, что три недели подряд машину выигрывает один и тот же человек. Причем не кто-то случайный, а знаменитый карточный игрок Валерий Львович Железняков. Ему был закрыт вход во все казино, потому что в покере и блек-джеке он считал выходящие карты и с гарантией выигрывал. Но на лотерею его пустили, потому что там вроде бы считать нечего. А он взял и тут тоже всех перехитрил. Устроители лотереи так и не поняли, как он это делал, не мог же он сговориться с обезьяной. Просто после третьего выигрыша запретили ему участвовать и в лотерее тоже.
Много позже Валерий Львович рассказал в интервью, как он это делал. Прежде чем делать ставку, он понаблюдал за Джоном. У обезьян рука устроена не так, как у нас. Они не могут взять маленький кусочек картона кончиками большого и указательного пальцев. Джон вытаскивал билетики, зажимая их между прямыми указательным и средним пальцем, как ножницами. И ему было сложно подцепить плоскую картонку. Железняков ему немножко помогал: прежде чем бросить свой билет в барабан, он его слегка выгибал дугой. И Джон каждый раз среди плоских билетов подцеплял выпуклый и его вытаскивал.
Мы тогда тоже слегка раздели казино, хотя и не так эффектно, как Валерий Львович. Один наш игрок, Лёня, отличавшийся удивительным везением, на минуту зашел в игровой зал, сделал одну ставку на рулетке и выиграл долларов 40, но это пустяки. Казино обещало нам призовые, по 200 долларов на человека за выход в высшую лигу (что было проблематично, но возможно) и по тысяче за кубок (что было совсем маловероятно), вот мы кубок и выиграли, но это тоже не главное. Главное, нас курировала сотрудница рекламного отдела невероятной красоты, и вот ее-то Лёня раздел до того, что женился. Это у него, правда, был третий или четвертый брак, но кто у нас считает.
Рассказывал мужик в поезде. Передаю от первого лица.
Поехал я в Сочи - от жены культурно отдохнуть и вообще закадрить какую-нибудь бабочку. В первый же день иду по пляжу - весь из себя в белых штанах, пирожки с мясом из пакета жую и оглядываю контингент. А рядом чешет какой-то Шарик породы бобик из местных. Я ему кусок пирожка кинул, так он за мной прется от самого вокзала.
Вижу, лежит на полотенце дамочка - самое то. Лет под 30, и на лицо ничего, и спереди, и сзади, и вообще. Этот барбос нас и познакомил. Ваша собачка - нет, приблудилась - а вы вообще зверей любите - ля-ля тополя. Короче, через полчаса она сматывает полотенце, и мы идем в ближайшую шашлычную выпить за знакомство со всеми последствиями.
Идем мы по пляжу, и тут я чувствую, что пирожки-то того... То ли на солнце перележали, то ли та кошка, из которой их сделали, плохо себя чувствовала. Рвутся наружу со страшной силой. А вокруг, как нарочно, сплошной обзор. Ни сортира, ни приличного кустика, и народу как на демонстрации.
Я уже думаю, что сейчас сяду с$$ть при всем честном народе, и тут вижу здоровый бетонный блок. Строители забыли на мое счастье. Я даме "пардон" и рыбкой за него. И как раз вовремя. Штаны снял, а плавки уже не успел, прямо в них все вывалил. Ну, обтерся кое-как теми же плавками, под камень их спрятал, штаны обратно натянул и назад к бабочке. Беру ее опять под ручку, и чешем мы дальше.
Смотрю, как-то на меня встречный народ подозрительно глазеет и даже вроде посмеивается. Я себя осматриваю незаметно - нет, вроде нигде не запачкался, чистые штаны. А народ смеется вовсю и пальцами нам за спину показывает. Оборачиваюсь - а этот гад... ну, барбос этот... этот гад... нет, я понимаю, он меня за хозяина признал... короче, этот гад шелудивый идет метрах в пяти за нами и плавки мои обос$$нные в зубах тащит!
Короче, на тот пляж я больше не ходил. И другую дамочку снял только за день до отъезда. Пропал отпуск.
У знакомой синестезия. Это забавное и в целом безобидное когнитивное нарушение, при котором звуки и буквы воспринимаются как цветные. Встречается не так уж редко, еще Набоков писал, что «А» для него черная, а «В» телесно-розовая. А Скрябин вообще под это дело изобрел цветомузыку.
Жила эта знакомая со своей синестезией в мире и согласии лет до 30, а потом завела котика. И обнаружила, что кошачье мяуканье тоже имеет цвет. Причем разный в зависимости от обстоятельств. Когда котика надо срочно покормить, он мяукает зеленым. Чтобы открыли дверь или вернули вон ту птичку за окном – синим. А когда злые хумансы делают с котиком что-то непотребное, например стригут когти или сажают в переноску, в мяуканьи появляются коричневые оттенки.
Похоже, мы стоим на пороге грандиозного открытия в области понимания кошачьего языка. Тем более, что хозяйка котика по образованию филолог, ей и карты в руки.
Лена - моя хорошая знакомая. Она давно живет в США и вполне прилично владеет английским. Но, как истинная питерская интеллигентка, ужасно комплексует из-за своего произношения и уверена, что говорит хуже всех вокруг.
На днях она расказала, как собиралась с дочерью в отпуск в Германию, и дочкин приятель, тоже бывший россиянин, но совсем из другого поколения и круга, вызвался помочь с арендой машины. Он часто бывает в Германии по бизнесу и знает какие-то секретные телефоны и кодовые слова, по которым дают безумные скидки.
Дальше Лена рассказывает: - Он дозвонился, начал разговаривать, и я вдруг слышу, что говорит он просто ужасно! Медленно, с заминками, и с таким чудовищным странным акцентом, что я не понимаю ни одного слова. У меня сразу самооценка взлетела до небес: нашелся кто-то, кто говорит еще хуже меня, и не пенсионер с Брайтона, а успешный молодой человек. Гордилась собой целых две минуты, пока не дошло, что он говорит по-немецки.
Про моего однокурсника Ваню Пинягина я уже рассказывал: https://www.anekdot.ru/id/1231466/. Сын священника, он вместе со всеми состоял в комсомоле и сдавал научный атеизм, но и рудименты веры сохранил – например, ходил в церковь на Пасху, рискуя нарваться на комсомольский патруль и вылететь из института. Хотя чему тут дивиться, в подобном двоемыслии жила вся страна, я тоже ухитрялся совмещать проклятия сионизму на политинформациях с посещением синагоги, а мацу – с любительской колбасой. Вот с этим Ваней у меня однажды вышел любопытный теологический спор с практическими последствиями.
Дело было на летней практике в Одессе. Руководительница практики сразу сказала, что мы ей даром не нужны, отчеты в конце месяца она подпишет, а пока можем гулять. Вот мы и гуляли, наш третий товарищ Алик потом сочинил песенку, в которой посвятил по куплету Аркадии, Лузановке, Ланжерону и остальным одесским пляжам. Что-то такое: А на пляже Комсомольском Очень много комсомольцев И двадцатых, и тридцатых, И сороковых годов. Все они с семейным грузом И лежат с открытым пузом. Так лежать до самой смерти Комсомол всегда готов.
Дней за десять мы незаметно прогуляли все деньги. Когда опомнились, осталось порядка двух рублей на троих. Слать родителям телеграммы было стыдно, а написать письмо и ждать почтового перевода – это минимум неделя. Устроились на полставки на соседний консервный завод, думали заработать и поесть консервов на халяву. Однако получка оказалась через ту же неделю, а халява обломилась только Алику, он попал на жарку кабачков и обожрался этими кабачками на три года вперед. Нас же с Ваней определили в жестяной цех таскать жесть для банок, ничего съедобнее брезентовых рукавиц там не водилось. Алик при первой же попытке вынести для нас кабачки попался на вахте, отобрали и прогрозили жалобой в институт.
Не буду описывать все наши попытки раздобыть денег, а то никогда не перейду к главному. Упомяну только, что в Воронцовском сквере какой-то мужик играл со всеми желающими в шахматы по 50 копеек за партию. Перворазрядник Алик легко выиграл полтинник – видимо, чересчур легко, потому что играть с ним вторую партию мужик наотрез отказался, как Алик ни подбивал его на реванш. Играть со мной мужик тоже не захотел, показал на Алика и сказал: «Ты его брат». Вот на Ваню с его деревенской физиономией он клюнул. Ваня был шахматист уровня Остапа Бендера, но мы рассчитывали, что с нашей отработанной на экзаменах системой подсказок Алик сможет подсказывать ему ходы. Не вышло, их перемигивания разоблачили уже ходу на пятом, и дальше болельщики заставили нас с Аликом стоять за Ваниной спиной и беспомощно наблюдать его разгром и потерю только что добытого полтинника.
Под конец этой эпопеи наш с Ваней дневной рацион составляли полпорции супа в столовой на углу – 7 копеек, хлеб – копейка, горчица бесплатно, на ужин – два пирожка с горохом по 4 копейки штука. Пирожки с творогом по 5 копеек были отвергнуты как непозволительная роскошь. В день перед получкой не осталось и этого. Алик остался есть свои кабачки, а мы на последние две копейки купили в столовой по куску хлеба, намазали погуще горчицей и сидели глотали слюни.
В это время на раздаче второго образовался затор, полностью перегородив обзор для кассирши. Раздатчица первого, воспользовавшись паузой, налила несколько тарелок, поставила их на прилавок и ушла. Я подкрался и незаметно утащил тарелку рассольника. Думал, что Ваня последует моему примеру, но он неожиданно сказал: – Ты что, украл? Не надо, верни. Грех. Господь накажет. – Вот бы чья корова не мычала, - возмутился я. - Тоже святой Иоанн нашелся. Списывать тебе не грех, фальшивый отчет о практике сдавать не грех, мужика с шахматами обманывать можно, а за паршивый рассольник господь накажет. Они тут тоннами воруют, свиней кормят. Ни от кого не убудет, если мы съедим по тарелке. – Ты не понимаешь. Нет заповеди «не списывай» или «не обмани». А «не укради» есть. – А как же «не прелюбодействуй»? С Адкой же ты спишь без венца и даже без штампа в паспорте. – Прелюбодеяние – это измена жене или мужу. А заповеди «не чпокайся без брака» тоже нет. Господь невыполнимых условий не ставит. – Продуманный у тебя господь. Ладно, жуй свою восьмую заповедь, а я супчика наверну. Он сегодня вкусный, – я проглотил несколько ложек и демонстративно причмокнул.
Тут к нам подошла работница столовой, вытиравшая столы. Я напрягся: наверное, засекла, как я украл рассольник, будет скандал. Но она обратилась к Ване: – Что не ешь, студент? Суп не нравится? Я и не думал, что она нас запомнила. – Денег нет, – буркнул Ваня.
Работница принесла тарелку рассольника, такую же, как у меня, поставила перед ним. – Вот спасибо, – обрадовался Иван. – Я завтра отдам с получки. – Да ладно, кому твои копейки нужны. Всё равно спишем, много наварили сегодня.
Глядя, как Ваня хлебает свой суп, я не удержался и поддел его: – Что, теперь не ворованый? Теперь господь не накажет? – Теперь нет, – серьезно ответил он. – А тебя покарает, вот увидишь.
Божья кара настигла меня стремительно, уже на выходе из столовой. Что там было в десяти казнях египетских? Мор, чума, саранча, кровавые реки и пёсьи мухи? Ну вот примерно так. Пёсьи мухи точно летали перед глазами, пока я дотащился до общежития и забурился в сортир. Дальше последовали реки, не особо кровавые, но бурные. Но облегчение облегчения не принесло, я валялся пластом на кровати, задыхался, покрывался холодным потом и вообще помирал. А самое обидное, что рядом скакал абсолютно живой и здоровый Ваня, поевший того же рассольника.
Назавтра Ваня с Аликом накупили с получки жареной рыбы, чебуреков, лимонада и бог весть чего еще и устроили пир горой. Я смотрел на них в полном отчаянии, пустота в желудке боролась с тошнотой, я дико хотел есть, но есть не мог. Прострадал так еще два дня, потом отпустило.
Человек менее стойкий после такой демонстрации уверовал бы во что угодно. Но это был бы не я. Я рассказал об этом случае родителям. Мама всплеснула руками: – Там, наверно, пшенка была в рассольнике? – Ну да, была какая-то мелкая крупа вместо перловки. А что? – У тебя аллергия на пшенку, мы в два года обнаружили и больше никогда ее дома не держали.
Гугл говорит, что у взрослых аллергии на пшено не бывает. Но у меня она есть, я убедился в этом позже на военных сборах: в дни, когда на обед была пшенка, я не мог даже подойти к столовой, начинались уже знакомые симптомы египетских казней. Так что успокойтесь, провидения, кармы и божьей кары не существует. Мой жизненный опыт это подтверждает: миллионы конченых сволочей счастливо доживают до старости, и еще больше хороших людей страдают без всякой вины. Чтобы люди не творили зла, нужно не атата по попе от виртуального старца, а вполне земные законы, в крайнем случае – страх получить в морду от реального человека.
История не моя, услышана на одном из форумов про наших за границей. Рассказывал парень, который несколько лет проработал в Финляндии.
Начинал он в качестве компьютерщика-универсала в какой-то молодежно-благотворительной конторе. Контингент - сочные и веселые финские девки, с компьютером на "вы". Но было и несколько мужиков. Общались частично на финском, который парень слегка поучил по книжкам, пока ждал визы, частично на английском - финны его неплохо знают.
В первый же день с ним случился казус. Зовет его одна из девиц, рыжая, и на ломаном английском жалуется, что ее компьютер не делает того-то и того-то. Но, высказав жалобы, из-за стола почему-то не встает и мышку из рук не выпускает, короче - не дает нашему герою никакой возможности подступиться к компьютеру. О чем он и решил ей сообщить и, собрав в кулак все свои знания финского, выдал несколько витиеватую, но в целом правильную фразу. Что-то вроде: "Я тебе, конечно, помогу, но сперва дай мне подержаться за твою мышку."
И тут он видит с ее стороны неадекватную реакцию на это совешенно невинное предложение. Проще говоря, девица краснеет до ушей, зажимает руками рот и, еле сдерживая смех, выбегает из комнаты. И все остальные девушки в комнате повторяют ее маневр. Парень смотрит по сторонам в полном недоумении, пока мужики, сами сползая под столы от хохота, не объяснили ему в чем дело.
Оказывается, слово "мышка" в финском языке имеет второе, побочное значение и означает часть женского тела - ту же самую, что русское "киска" или английское pussy. На мой взгляд, финны правы - это место куда больше похоже на мышку, чем на кошку. Так что предложение получилось далеко не невинное.
В харазменте нашего героя обвинять не стали - финны все-таки не американцы, но подкалывали долго. Кстати, он уверял, что за год работы перетрахал всех девушек в учреждении. За единственным исключением - той самой рыжей. Хотя и с ней целовался и даже грудь лапал. Но стоило ему протянуть руку к "мышке", как обоих начинал разбирать смех. Так у них ничего и не получилось.
Призвали россияне Моисея, чтобы вывел их из советского рабства. Моисею не привыкать, поводил их 40 лет по пустыне, чтобы забыли годы рабства, привел к Земле Обетованной, раздал в последний раз манну небесную.
Сидят россияне у костров, едят манну. Один: – А помните, какая была манка в СССР в детских садиках? Сладкая, без комочков… Все: – У-у-у! Помним! – А пломбир по 20 копеек помните? Все: – У-у-у! – А колбасу по 2:20?
Моисей: – Бля! Разворачиваемся и еще 40 лет по пустыне!
Одна знакомая в молодые годы ехала куда-то поездом. Она сама, папа, мама и бабушка в одном купе, а муж в соседнем. Среди ночи она проснулась оттого, что жутко замерзла. Заложенный нос (важно для дальнейшего), озноб и всё такое. Решила пойти погреться под бочок к мужу.
Тихонько вошла в соседнее купе, нащупала в темноте его полку. Залезла под одеяло, прижалась к спине, обняла, пригрелась. Стало ей хорошо и захотелось приласкать любимого. Повернула к себе его голову, чтобы поцеловать. Почувствовала, что голова какая-то не такая.
И тут в свете промелькнувшего за окном фонаря увидела рядом вместо профиля мужа жуткую рожу из ночных кошмаров. То ли Кощей, то ли Фредди Крюгер. Обтянутый кожей голый череп (муж тоже лысый, но иначе), запавшие глазницы, провалившийся рот, огромный острый нос. Заорала от ужаса не своим голосом и стала колотить по этому черепу кулачками.
Офигел проснувшийся от ее криков муж. Офигели соседи по купе. Офигело минимум полвагона. Но больше всех офигел лысый старикан, которому муж перед сном уступил свою нижнюю полку.
У знакомого отец – сердечник. Три инфаркта, пять или шесть шунтирований (я думал, больше одного вообще не бывает), других операций и вызовов скорой не счесть. То, что он до сих пор жив – безусловно чудо американской медицины. И не только американской, часть операций делали в Германии. Ну и вторая часть чуда на счету жены, которая о нем заботится.
Врачи говорят: любой стресс для вас равен смерти. Не нервничать, не напрягаться, больше килограмма не поднимать, питаться овсяной кашкой. Папа, однако, живет как привык, достает родных мелкими придирками, на рекомендации врачей плюет. Ему выдали тревожную кнопку на веревочке – нажимать, если плохо себя почувствует, кнопка тогда сама звонит 911. Папа ее забросил в дальний ящик и ни разу не надел, как ни уговаривали.
Доктор прописал неспешные прогулки на свежем воздухе. Но папа гулять не любит, он любит хоккей, Трампа и сало с чесноком. Чтобы хоть как-то гулял, купили собачку. Специально нашли меньше килограмма. Порода йоркширский терьер мини, зубная щетка с ножками. – Надо же, – сказал папа, – такой маленький, а борода как у Фиделя.
Так и назвали волкодава Фиделем, потом сократили до Феди. Теперь папа с Федей лучшие друзья, вместе гуляют, вместе болеют за Blackhawks, папа ему жалуется на Байдена и происки домашних, пытается накормить салом.
Приятель с мамой пошли на концерт, папу оставили дома одного. Не в первый раз, они же работают. Как всегда, сказали: без нас не хулигань, сиди смотри телевизор, только не хоккей и боже упаси не новости, а смешных котиков на ютубе, если что, сразу звони. С телефона сняли все блокировки, чтобы звонить одним нажатием.
Только уселись в зале и переключили телефоны на беззвучный режим, приятель видит звонок от папы. Чертыхается, извиняется, выбегает из зала, алло, алло – в трубке ни слова, какие-то хрипы, стоны и завывания. Перезванивает – папа телефон не берет. Выбегает мама, у нее то же самое – звонок от папы, в телефоне хрип и вой, сам трубку не поднимает. Потом опять звонок сыну и так по кругу. Явно что-то нехорошее происходит, но что именно – непонятно.
Мама мечется по фойе в панике. Приятель звонит брату, тот живет недалеко от родителей и, к счастью, дома. Брат сломя голову несется к отцу через парк, пугая гуляющих пенсионеров: так быстрее, чем на машине по улицам. Из прихожей слышит хрип и вой, вбегает в комнату…
Папа жив-здоров. Папа пылесосит. Таскает по ковру тяжеленный моющий пылесос. Тянет на себя – труба давит на экран телефона в кармане штанов, телефон звонит кому попало. Тянет еще раз – отбой. Никаких звонков за ревом пылесоса, конечно, не слышит.
Вечером мама ему выговаривает: – Что это тебе приспичило пылесосить? Всю жизнь не заставить было помочь по хозяйству, с чего вдруг такое рвение? – Тут Феденьку стошнило. Я решил убрать, чтобы вы, сволочи, на него не ругались.
Апрель 2014 года. Сотрудник киевской синагоги, как обычно, обзванивает синагоги других украинских городов и выясняет, кому сколько нужно мацы на пасху. Дозвонился в Мариуполь. А оттуда ему возмущенным голосом: - От бандеровцев мацу не принимаем!
Пятьсот какая-то история о том, как эмигрантам не даются нюансы английского языка. Но не могу не рассказать, поучительно получилось.
На одной из моих прежних работ у русской тетки – QA не сложились отношения с ее менеджером. Он ее не всегда отпускал домой пораньше, делал замечания за не отловленные баги и пропущенные дедлайны и вообще имел наглость что-то требовать. Замаячило очередное сокращение штатов, тетка поняла, что она первый кандидат на вылет, и решила сыграть на опережение. Написала на менеджера длинную кляузу в HR о том, как он ее всячески нервирует и изводит. И в частности упомянула, что he plays with his balls during a meeting. То есть теребит свои шары на совещаниях, для американца эта фраза ничего другого не означает.
Эйчарша от такого охренела и позвала пред ясны очи менеджера. Менеджер охренел еще больше, долго пялился в кляузу и беззвучно шевелил губами, видимо, перебирал подходящие к случаю английские идиомы. Но потом глаза его прояснились, он метнулся в свой кабинет и принес антистрессовые металлические шарики. Которые действительно любил вертеть в руках во время совещаний.
Был недавно в Литве, в старинном немецком городе Мемель, он же Клайпеда. Прелестный курортный городок, ресторанов и кофеен в историческом центре как бы не больше, чем домов. Когда к нашей компании присоединялась выросшая в Литве приятельница, всё было чудесно. Без нее начинались мучения. Заговариваешь с официантом по-английски – на лице глубокая заинтересованность и искреннее желание достать тебе луну с неба, но ничего сложнее local beer и still water он ни понять, ни объяснить не в состоянии. Переходишь на русский – понимает всё, отвечает на хорошем русском с легким акцентом, но сразу переводит тебя в презираемый разряд советских туристов, которые подождут и перебьются.
Пришли в невероятно пафосный стейкхаус, отмеченный во всех европейских путеводителях. Есть там такой, представьте себе. Столик заказывали аж за три недели. Попросили меню на английском. Читаем:
«Beef fillet with onion and squirrel».
То есть в буквальном переводе – говяжье филе (филе миньон, надо полагать) с луком и белкой. Попытки выяснить по-английски у официанта, в каком виде эту белку подают, результата не дали. Знание русского решили не светить, заказали вслепую. Хотя белочку и было немного жалко.
Ни одна белка, конечно, не пострадала. Принесли неплохой (но далеко не мишленовский) стейк с луком и грибами. Оказывается, литовское слово voveraitė - это не только зверь белочка, но и гриб лисичка. Логично, тоже рыженькая. Но без знания литовского не догадаться никак.
Вот так у нас всё. Хотим как в Европе, а получается говяжье филе с белочкой.
Что такое классический святочный рассказ? Это история о людях, которые в канун Нового года лишены чего-то жизненно необходимого, но в последний момент каким-то невероятным или даже волшебным образом это необходимое вновь обретают. Если вы с такой формулировкой согласны, то вот вам классический святочный рассказ 25-летней давности.
Были мы тогда студентами, и родители одной из наших девочек, Тани, отвели нам для новогоднего празднования свою дачу в неближнем Подмосковье. Полный расклад на тот период: Олег четко с Олей; Костя, Вовик и я попеременно увиваемся вокруг Тани, все трое без особого успеха, а Маринка незадолго до того обзавелась кавалером по имени Аркадий. История их знакомства сама по себе весьма примечательна, обязательно расскажу ее в другой раз, а пока сообщу только, что Аркадия мы знали плохо и не подозревали о его скрытых способностях.
Кому пришло в голову поручить Аркадию закупку и доставку спиртного, следствие не установило. Точнее, мы вшестером уехали с утра на дачу, поручив спиртное Марине, а Аркадий должен был служить только тягловой силой, и это был вполне правильный и разумный план. Но судьба распорялилась иначе. Уже все закупив и торопясь на электричку, Маринка поскользнулась и загремела с лестницы. Многочасовое ожидание в травмопункте; рентген показал трещину; преданный Аркадий хотел остаться с ней, но Маринка, хорошо представляя, как мы будем страдать без спиртного, погнала его на дачу.
Вот тут выдающиеся способности Аркадия себя и проявили. Несмотря на подробнейшую инструкцию, он не то вместо 21-го автобуса сел в 31-й, не то вместо 3-ей остановки сошел на 13-й и оказался совсем в другом дачном поселке, в котором на тот поздний уже час не было ни души. Чтобы потом не отвлекаться, сразу расскажу о его дальнейшей судьбе. К нашему большому нашему сожалению, Аркадий не околел и не был съеден волками, а, многократно провалившись в сугробы и охрипнув от крика, был обнаружен дачным сторожем. Сторож завел его в избушку и напоил водкой из его же собственной сумки. После чего Аркадий полностью выпал из хода событий до середины следующего дня, когда, проснувшись в сторожке и обнаружив, что сторож с друзьями исключительно хорошо встретили Новый год нашей водкой, отбыл с пустой сумкой в Москву.
А мы тем временем накололи дров и затопили печь, украсили елку, сварили картошку, нарезали колбасы и сыра, красиво разложили салаты и сели ждать. Все было готово к празднику, но праздник не начинался. Читая сейчас воспоминания других людей, я прихожу к выводу, что моя собственная юность прошла крайне скромно и неинтересно. Никто из нашей компании не уходил в многодневные запои, не был исключен за пьянку из института и даже не попадал в вытрезвитель. Но трезвенниками мы решительно не были, и безалкогольная новодняя ночь совершенно не входила в наши планы.
Мы оглядывали стол и смотрели в окно; неохотно брали по бутерброду и смотрели в окно; неуклюже шутили и снова смотрели в окно; не выдержав, выбегали на тропинку, но тропинка была пуста. Время неумолимо приближалось к полуночи, и наконец стало окончательно ясно, что последний автобус со станции прошел, последний автобус на станцию ушел тоже и кина, в смысле вина, до утра не будет.
Олежка, вздохнув, налил в бокал лимонада и начал говорить тост. Но все его обычное остроумие куда-то делось, тост не получился, и Олег неловко умолк на полуслове. Повисла гнетущая тишина. - Ребята, - нерешительно сказала Таня, - давайте посмотрим в кладовке, может, там что-то завалялось. По ее голосу было очевидно, что в кладовке ничего нет. Но мы все же пошли и поискали. Нашли только трехлитровую банку вишневого компота. Разочарованные вернулись за стол, но Вовик почему-то задержался. Он открыл банку... понюхал... отхлебнул... и дачу огласил восторженный вопль: - Братцы, он забродил! Тут ГРАДУСЫ!!!
Все по очереди хлебали из банки и довольно кивали: градусы есть! Мне досталось последнему. Не могу сказать, что почувствовал какую-то особенную крепость, но тоже одобрительно крякнул и кивнул. Часы показывали без двух минут двенадцать, мы кинулись разливать компот по бокалам и загадывать желания. Потом Олег все же произнес свой тост, дествительно очень смешной; потом Костик провозгласил тост за милых дам: мужчины пьют стоя, женщины до дна. И понеслось...
Это был самый веселый Новый год в моей жизни. Крепость волшебного компота росла в течение ночи: если в начале мы цедили его как шампанское, то под конец лихо опрокидывали как водку, предварительно задержав дыхание и закусывая соленым огурцом. В какой-то момент выскочили на улицу поиграть в снежки; вернулись раскрасневшиеся и по уши извазюканные в снегу и немедленно хлопнули по рюмке компота для сугреву. Потом бессистемно, но весело, со взрывами беспричинного смеха играли в шарады. Потом танцевали, тяжело повиснув на девочках и бессовестно их лапая - и Таню, и Олю. Девчонки не отстранялись, понимая, что для нас это единственный способ удержать равновесие.
Наконец я отрубился прямо за столом, чего со мной никогда не случалось. Хорошо еще мордой в салат не попал, а то было бы совсем стыдно. Сквозь сон слышал шебуршение не только в том углу, где спали Олег и Оля, но и в том, где спала Таня. Впоследствии аккуратно расспрашивал Вовика и Костю, пытаясь понять, кому из них улыбнулась удача. Оба отвечали "Пьян был, не помню", но физиономии у обоих были довольные.
Наутро (на самом деле уже смеркалось) мы как могли убрали следы вчерашнего веселья и крайне довольные проведенной ночью вернулись в Москву. Перед отъездом я допил остатки компота из чудесной банки. Самый обыкновенный компот, никаких следов алкоголя. Спасибо, дедушка Мороз!
Есть в Чикаго знаменитый "бабушкин дом". Крохотные субсидированные квартирки населены одинокими пенсионерами преимущественно русско-еврейского происхождения. Правительству штата оказалось выгоднее содержать несколько таких домов, чем помогать старикам оплачивать обычное жилье в разных концах города. При доме имеется медпункт, зал для отмечания праздников, курсы английского, устраиваются экскурсии, концерты и другие развлечения.
У моей знакомой Майи в этом доме живет бабушка. Бабушка, несмотря на преклонный возраст, настолько хорошо себя чувствует, что даже завела сердечную дружбу с одиноким дедушкой, живущим на соседней площадке. В таких домах это распространенной явление. Отношения, разумеется, чисто платонические, но в остальном все как у молодых: романтические прогулки, соперничество, сцены ревности, сплетни и пересуды.
То ли на 7 ноября, то ли на 9 мая пожилые влюбленные решают наконец познакомить между собой своих потомков. В бабушкиной квартире накрывается стол. На столе гора бутербродов с икрой красной и черной, семга, заливное, балык - в общем, весь ассортимент русского магазина. Фудстемпы поступают без перебоев, и старички вознаграждают себя за долгие годы советского дефицита.
С бабушкиной стороны присутствуют Майя, ее мама и дядя, с дедушкиной - сын с женой и парочка менее внятных родственников. Знакомство идет со скрипом: дедушкины наследники - люди очень чопорные и благовоспитанные, бабушкины - наоборот, скорее богема, точек соприкосновения мало. От смущения с удвоенной силой налегают на бутерброды, обсуждают погоду и шансы Хилари Клинтон.
В какой-то момент Майя чувствует на своей щеке влажную каплю. Через минуту - еще одну. Поднимает глаза к потолку - там следы многократных протечек. Сосед сверху, девяностолетний Моня, периодически забывает закрывать кран. - Бабушка, - стараясь не привлекать внимания остальных гостей, шепчет Майя, - Моня опять протек.
Бабушка - женщина решительная, в свое время была директором овощного магазина. С вилкой в одной руке и бутербродом в другой она несется вверх по лестнице и начинает колотить в Монину дверь. Звукоизоляции никакой, стуки и крики разносятся по всему дому. Тем не менее бабушкины родственники продолжают занимать дедушкиных родственников светским разговором.
Из соседних квартир высовываются старики и старушки, привлеченные шумом. Лестница заполняется народом - еще бы, такое событие в однообразной жизни. Сочувствуют бабушке, осуждают Моню. Кто-то звонит сантехнику. Некоторые бесцеремонно заходят в бабушкину квартиру и разглядывают потолок. Ошалевшие родственники пытаются предлагать им бутерброды, но визитеры, обсудив протечку, уходят. На их место приходят следующие. Квартира превращается в проходной двор, дедушкины родственники не понимают уже ничего.
Наконец кто-то вспоминает, что видел Моню в зале на собрании ветеранов. В зал отправляется целая делегация. На полуслове прерывают докладчика из благотворительного комитета, берут Моню под ручки, приводят. Моня отпирает дверь, доброхоты врываются в квартиру, тщательно ее обследуют и с удивлением обнаруживают, что кран не течет и везде сухо.
Вся делегация возвращается в бабушкину квартиру, обсуждая, откуда могло течь. Отодвигают в сторону стол вместе с родственниками, залезают на стулья, ощупывают потолок. Потолок сухой! Извиняются перед Моней, поднимают на смех бабушку вместе с Майей. Но Майя-то точно чувствовала капли, не с неба же они упали! Дедушкины родственники уже окончательно убеждены, что находятся в сумасшедшем доме.
Наконец все кое-как успокаиваются и снова садятся за стол. И только начинают есть, как Майя опять чувствует мокрую каплю на щеке. На сей раз она, не поднимая шума, осторожно снимает каплю пальцем и внимательно ее разглядывает. И тут все становится ясно. Это не вода с потолка, это красная икра из русского магазина. Сидящий рядом дядя кусает бутерброды с такой энергией, что икринки летят на Майино лицо.
Майя решает еще раз не позориться и никому о своем открытии не говорить. Пусть остается неразрешенная загадка. Но тут раздается звонок - пришел вызванный сантехник. Ему на двух языках наперебой объясняют ситуацию, особо напирая на то, что сейчас потолок сухой, но раньше точно капало. Майя прячет глаза.
Сантехник залезает на стул и обследует потолок. Поднимается в Монину квартиру и обследует пол и краны. Съедает предложенный бутерброд. Дает бабушке расписаться в наряде. Наконец отзывает Майю в сторону и доверительно ей говорит: - Вы тут одна молодая и нормально выглядите. Хоть вы-то, надеюсь, понимате, что они все сошли с ума? Ей-богу, я отсюда уволюсь. Мне уже предлагали работу в психиатрической клинике. Там будет спокойнее.
Из всех историй об истинных и ложных угонах машин мне нравится рассказ одной знакомой. Дальше от ее лица.
Мы гостили в Калифорнии у мужниного брата. У него большущий ярко-голубой джип, очень заметный. Однажды поехали в соседний городок на ярмарку. Запарковались в переулке под деревом, пошли гулять.
Возвращаемся уже под вечер. Целый день по жаре, очень устали. Свернули в переулок, я вижу зад голубого джипа и бегу побыстрее к нему. У меня в руках упаковка крафтового пива, которую очень хочется куда-то положить. Следом муж с еще одной такой же упаковкой. Брат с женой с остальными покупками плетутся сзади.
Подхожу, дергаю дверцу багажника в надежде, что брат открыл ее дистанционно. Дверь распахивается, ставлю пиво и тут вижу, что рядом с ним торчит такая аккуратная босая черная ножка. С другой стороны еще одна, между ними мужские ноги в красных кроссовках, а в глубине машины... гм, процесс.
Стою в непонятках. То есть про процесс всё ясно, слава богу не девочка. Непонятно другое: это они угоняли джип и по пути отвлеклись или им так приспичило, что пришлось вскрывать чужую машину? Подходит муж, ставит свою упаковку пива в багажник симметрично моей, у второй ножки.
А надо знать моего мужа. У него ОКР в легкой форме. Видели в интернете картинки «кошмар перфекциониста», где одна плиточка чуть-чуть неровно? Вот, это всё о нем. Он не может пережить, если что-то неровно, несимметрично или не по порядку. Ему физически больно от этого.
Его не задел ни сам процесс, ни то, что он происходит в машине его брата. Зато он увидел, что ножки у девушки стоят несимметрично. Непорядок, надо исправить. Он берется за одну ножку и слегка ее поворачивает. Чтоб аккуратно было.
Представьте себя на месте девушки. Нет, лучше не представляйте. Она завизжала на всю Калифорнию и подпрыгнула так, что мужик чуть не пробил крышу машины, уж не видела, головой или задницей. После этого дверца багажника захлопывается, машина молниеносно заводится и уносится в закат. Не представляю, как он успел так быстро пересесть за руль. А может, и не успел, так и давил на педаль рукой.
И тут я вижу впереди под следующим деревом еще один голубой джип. Точно такой же, но на этот раз наш.
Подходят брат с женой. Я им в красках рассказываю всю картинку и в конце говорю: - Я думала, угон это или незаконное проникновение. А оказалось, никакого преступления не было. Это они в своей машине трахались, а мы их спугнули.
И тут подает голос мой муж: - Как это не было преступления? Они увезли наше пиво! Я запомнил номер, звони в полицию.
Никуда мы звонить, конечно, не стали, будет им компенсация за стресс. Но вот скажите: кем надо быть, чтобы в такой ситуации запомнить номер?
Однажды я поперлась к гадалке. Точнее, как назвать гадалку мужского пола? Гадал? Гадун? Ну не суть.
Мне было 20 и я поперлась узнавать о своём будущем с молодым человеком, который недавно меня бросил.
Подготовилась как надо: взяла с собой фотографии, кольца и триста рублей.
Гадал принимал на дому и выглядел как алкаш: треники и майка-алкоголичка. Конечно, сейчас в 33 года хрен бы я поперлась домой к мужику сомнительной профессии, но тогда меня волновали только мой милый и наше светлое будущее.
Гадал провел меня на кухню, где меня ждал второй удар в шаблон: кухня была увешана иконами. Мужик, ты как бэ не богоугодным делом занимаешься, как это все понять?
Тем временем ясновидец в трениках зажёг свечи, разбросал карты, погудел над фотографиями и вынес вердикт: связи между нами нет, вместе мы не будем никогда.
Прекрасный психологический ход, я щитаю. Если его слова окажутся правдой, клиент (я) будет считать, что гадание сбылось. Если его слова окажутся ложью, клиент все равно будет доволен.
Но видимо на моем лице была такая решимость в устраивании своей личной жизни, что гадал продолжил кошмарить: даже если вы сойдетесь, всё между вами плохо будет. Ни детей у вас не будет, ни денег. Ты себя потеряешь, красоту потеряешь...
Ну чтоб я наверняка от парня отвалила.
И тут он смотрит на фото парня и задаёт вопрос:
- Какой его рост и вес?
Я чо, взвешивала его, что ли. Говорю на шару, ну примерно 70 кг.
-Ну вот, говорит колдун, вижу я, что на 70 кг живого веса в нем 60 кг ГОВНА!!
Еще одна околомедицинская история. Имена я поменял на всякий случай, но суть дела постарался сохранить.
Однокурсница и подруга моей жены в 18 с небольшим лет заболела чем-то простудным с высоченной температурой. Случилось это в выходной, так что вызвать участковую не было возможности. А от скорой помощи Тата категорически отказалась: скорая непременно заберет в больницу, а ей в больницу никак нельзя, сессия на носу. Выслушав эту аргументацию, Татин папа поднял телефонную трубку: – Саша, привет. Извини за беспокойство, можешь сейчас к нам приехать? Дочка заболела, а скорую вызывать не хочет. Спасибо, жду.
Когда доктор Саша, весьма привлекательный мужчина лет тридцати, мерял у больной пульс, она с некоторым запозданием сообразила, что доктор ведь сейчас будет слушать легкие. А значит, увидит ее грудь! Боже, какой позор! Робко спросила, нельзя ли прописать какую-нибудь таблетку прямо так, без детального осмотра. – Девушка, – засмеялся доктор, – знаете, кто я по основной специальности? Женский уролог. Меня уже ничем удивить нельзя. Я видел не только голых женщин, но даже женщин с начисто содранной кожей.
Опознав в реплике доктора Саши цитату из горячо любимого и полузапретного тогда Булгакова, Тата признала его за своего. Стесняться не перестала, но, несмотря на пылающие от стыда щеки, позволила не только послушать легкие, но и провести осмотр в разрезе основной специальности доктора. И ей, по-видимому, всё же удалось его чем-то удивить, потому что года через три они поженились.
После того, как я женился на Татиной подруге, мы периодически общались с Татой и Сашей. Не часто, но с большой симпатией. Когда лет через 12-15 у меня заподозрили мочекаменную болезнь, я тут же позвонил Саше. – Не проблема, – заверил он. – Ложись ко мне в пятидесятую больницу на обследование. То есть не ко мне, а в мужскую урологию. Там прекрасные специалисты, я тебя познакомлю, сделают всё в лучшем виде. Только потерпи месяц, а то мы с Татой уезжаем сейчас в отпуск.
Я готов был потерпеть и месяц, и два, но мой камень в почке со мной не согласился. Тронулся в путь с адской болью. Я вызвал скорую. Врач сделал укол и велел собираться в больницу. – В какую? – спросил я. – Какая вам разница? В дежурную. – А можно в пятидесятую? У меня там знакомые, я уже практически договорился туда лечь. – Ну, смотря что за знакомые. Кого вы там знаете? – Доктора Михайлова. – Что-то вы путаете, молодой человек. Доктор Михайлов работает в женском отделении. – Ну да. А меня обещал устроить в мужское. – Ну хорошо, тогда скажите, как имя-отчество вашего Михайлова? – Имя Александр, а отчества я не знаю. Мы с ним на «ты». – Вот вы и попались, Штирлиц! Никакой он не Александр. Никто вам ничего не обещал, вы просто услышали где-то фамилию и морочите мне голову. Поехали в дежурную.
В дежурной меня обезболили, а с камнем ничего делать не стали. Он остался в мочеточнике и впоследствии доставил немало неприятностей, которые расхлебывал в Сашиной пятидесятой больнице великий доктор Кан, я как-то уже писал об этом.
Оправившись от операции, я зашел в Сашино отделение и обнаружил на его кабинете табличку «Михайлов С.В.» – Так ты что, не Александр? – Нет. Я Серафим. – А почему тогда Саша? – А потому что мои блаженной памяти родители совершенно не подумали, какие от Серафима бывают уменьшительные. А бывают Сима, Фима и, прости господи, Серик. Ну кому захочется быть Сериком? Вот и живу в двух ипостасях: для родных и друзей Саша, для остальных Серафим Викторович.
Правила здорового образа жизни: воздержание от алкоголя, сбалансириванная диета, режим дня, регулярные прогулки и занятия физкультурой. Если бы эти правила работали, самыми здоровыми людьми были бы зэки.
По закону об ЛГБТ решили запретить еще и трансвеститов. Ну, без Кончиты Вурст и Верки Сердючки мы как-нибудь проживем. Но если запретят "Гусарскую балладу" и "Здравствуйте, я ваша тетя!" - я им этого не прощу!
В учебном пособии для французских школьников, изучающих русский язык, фигурировали постоянно действующие персонажи: папа, мама и сыновья Лёша и Миша. Иногда к ним еще присоединялся друг Паша. Французские школьники каждый раз очень радовались, читая диалоги между мальчиками по имени Кот (le chat), Полукот (mi-chat) и Не Кот (pas chat).
Вряд ли, конечно, это случайное совпадение, скорее всего автор учебника порезвился.
Мои знакомые, их семнадцатилетняя на тот момент дочь Ева (Евгения) и еще одна супружеская пара ездили в круиз по Средиземному морю. Дочка сначала не обрадовалась путешествию в такой компании, но уже на второй день повеселела и стала выходить к ужину не в майке и шортах, а в вечернем платье и с макияжем – как, собственно, на таких круизах и принято. Причина обнаружилась за соседним столиком в лице симпатичного молодого человека в круглых очках а-ля Гарри Поттер. Объект тоже кидал заинтересованные взгляды и явно искал повода заговорить.
Корабль прибыл в Неаполь, туристам сообщили время отплытия и дали день на разграбление города. Командование нашей компанией взяла на себя дама из второй пары, Алла. Через некоторое время руссо туристо вместо Пьяцца-дель-Плебишито или галереи Умберто неожиданно оказались в шубном магазине. Еще через некоторое время моя приятельница, не планировавшая никакого шопинга, вдруг обнаружила, что перемеряла полмагазина и купила по элегантной шубке себе и Еве. А еще через некоторое время мужчины наконец посмотрели на часы, и вся компания с воплями «цигель-цигель ай-лю-лю, Михаил Светлов ту-ту» галопом понеслась к порту.
В порту обнаружилось, что «Михаил Светлов» действительно ту-ту. Далеко не уплыл, но уже отошел от пристани. От порции русского мата, которую разъяренные мужчины выдали Алле, взвились в воздух все портовые чайки, а поднявшаяся волна покачнула лодки местных жителей у соседнего причала. На одной ржавой посудине послышалась возня, и на палубу вылез дочерна загорелый местный житель. – Шо, опоздали? – спросил он на чистейшем... то есть на довольно-таки грязном, но несомненно родном ему русском языке. – Дaк это мы мигом. Двести евро, и вы уже там.
Он почесал лысину под грязной бейсболкой, заменявшей ему капитанскую фуражку, и завел мотор своей фелюги. – Сто! – прокричал один из мужей сквозь треск мотора. – Будешь спорить – корабль еще малек отойдет, и станет триста.
Делать было нечего, незадачливые туристы, подхватив пакеты с шубами, сели в фелюгу и пустились в погоню. На корабле их заметили, спустили на воду спасательный плотик с одиноким матросом и сбросили веревочную лестницу. С фелюги требовалось спрыгнуть на плот, на нем подплыть к лестнице и по лестнице вскарабкаться на корабль.
Исполнить весь этот дивертисмент с шубами в руках не представлялось возможным, шубы пришлось надеть на себя. Наизнанку, чтобы ценный мех не пострадал от морских брызг. Переправа с пустыми руками тоже требовала изрядной ловкости, которой из пятерых могла похвастаться только Ева – но и в ее исполнении это упражнение хорошо смотрелось бы в спортивном костюме, а в вывернутой шубе поверх миниюбки тоже представляло некоторый интерес, но совсем иного рода. Что касается четверых взрослых, в особенности Аллы, то они давно утратили параметры стройных газелей и горных козлов и приближались к кондициям бегемотов, а тащить куда-либо бегемота – это, как нам поведал Чуковский, неблагодарное занятие.
Старшее поколение спускали с фелюги на плот в четыре руки – лодочник сверху, матрос снизу. Когда дошло до подъема по веревочной лестнице, каждый из спасаемых намертво вцеплялся в нижние ступеньки, и его приходилось втаскивать наверх лебедкой. Весь процесс занял немалое время и собрал добрую сотню зрителей из числа пассажиров корабля.
Оказавшись наконец на палубе, наши герои поспешили в каюты переодеться к ужину, который давно уже начался. Когда они подошли к своему столику, навстречу с приветливой улыбкой поднялся Гарри Поттер: – О, вы всё-таки пришли! Опоздали, потому что смотрели представление? – Какое представление? – Да тут пятеро идиотов опоздали на корабль. Говорят, такая умора была, когда их втаскивали по веревочной лестнице. – Говорят? – робкой надеждой переспросила Ева. – Ну да, я сам не видел. А жаль, посмеялся бы. Или вместе бы посмеялись, – добавил он, посмотрев на девушку. – Да-да! – подхватила она радостно. – Посмеялись бы вместе. Люблю смеяться над идиотами. В следующий раз зовите.
И тут подошла задержавшаяся где-то Алла: – Мальчики-девочки, что бы вы без меня делали? Я добилась, нам сейчас принесут шампанское от капитана. Пусть компенсируют нам моральные страдания, а то я чуть не умерла, пока болталась на этой лестнице. А ты, Евочка?
Рассказав о круизе, мои приятели долго недоумевали, почему дочка больше не хочет никуда с ними ехать. И правда, чего это она?
Одна из недавних историй напомнила о курсантской традиции в день выпуска надраивать до блеска всякие интересные места у бронзовых статуй. Самому мне такими делами заниматься не довелось, но от друзей наслышан, да и результаты наблюдал. Особенно колоритно смотрелся конь Юрия Долгорукого с двумя золотыми шарами под брюхом. А в прошлое Рождество понесло меня в автобусную экскурсию по Вирджинии. По-моему, ни один русский в Нью-Йорке не избежал подобных экскурсий. Среди прочих достопримечательностей нас завезли в один из старейших в Америке военных институтов (если не вру, он так и называется - Military Institute of Virginia). Элитное заведение, кузница кадров высшего офицерства США, все такое. Между прочим, они до последнего сопротивлялись разгулу феминизма в Америке и только пару лет назад по настоянию Клинтона приняли в курсанты 7 девушек. И то троих уже отчислили. Институт существует с 1820-х годов, во время Гражданской войны его преподаватели и курсанты составили костяк армии Юга. После поражения южан институт, удивительно для нас, не расформировали и даже руководство не сменили. Так он и хранит традиции Конфедерации. Все это я вам пересказываю, понятно, со слов экскурсоводши. Она нас поводила по территории, показала всякие мемориальные доски, памятники генералу Ли и его соратникам. Долго рассказывала. Я стал смотреть вокруг и обнаружили еще один памятник, который экскурсоводша обошла стороной и вообще, похоже, старалась не привлечь к нему внимания группы. Я откололся от группы, подошел к памятнику... и чем-то таким родным повеяло! Это был Джордж Вашингтон с Декларацией Независимости в руках, в длинном сюртуке и панталонах. Фигура столь же обыденная для США, как для наших просторов - Ленин в тройке и кепке. Но у этого бронзового Джорджа были до блеска отполированы две складки сюртука в области паха. Создавалось полное впечатление, что из-под сюртука выглядывает... как бы это... женский половой орган. С учетом парика с буклями первый президент США до удивления напоминал престарелую проститутку в полной готовности. Ни одного курсанта вокруг не было - рождественские каникулы, надо полагать. Так и осталось неизвестным, занесена ли данная славная традиция каким-то ветром с берегов Невы или сама собой образовалась на местной почве.
Пошел цикл историй про ЭВМ "Наири". Мне тоже довелось на ней поработать, точнее, поучиться программировать в студенческие годы. Мы даже песенку сочинили: "ЭВМ Наири, ЭВМ Наири, нет тебя прекрасней в целом мире".
А когда пошел работать, столкнулся с другим чудом советской техники - бухгалтерской мини-ЭВМ М-5000. У нас на машиносчетной станции таких машин было три, каждая со своим характером и даже с человеческими именами. Первую звали Маша - просто сокращение от "машина". Вторую за тупость и постоянные ошибки прозвали Дунькой. А у третьей был дефект печатного устройства - не пропечатывалась полностью загогулина у буквы "Р". Получались слова типа ГАБОТА. Она, естественно, была Сарочка. Я Сарочку больше всего любил, всегда старался на ней поработать в ночную смену.
Есть у меня родственник по фамилии Трупп - с двумя "п". И вот он женился. А родители жены как-то не въехали, какая у него там фамилия - Володя и Володя. Сыграли свадьбу, уехали молодые в свадебное путешествие. Через две недели родители жены получают телеграмму: "Приезжаем двадцатого встречайте трупы". С одним "п", естественно. У мамы гипертонический криз, а Володе пришлось менять фамилию на Трубин.
Мой родственник, скажем Юра - тренер по волейболу. Когда-то работал со сборной Белоруссии, а сейчас тренирует женскую команду одного американского университета. Рассказывал, как он в самом начале американской карьеры учил одну девчонку на тренировке правильно бить по мячу: - При ударе главное внимание уделяй не кисти, а запястью. Какие там у тебя мышцы в пальцах, в запястье – вот где главные мускулы. И не прикрывай его рукой, когда выпрыгиваешь, наоборот, подними запястье повыше над сеткой, разверни его на противника – и бей! Ну вот давай запястье сюда, я покажу.
Протягивает руку и видит, что девочка, к которой он обращался, стоит вся пунцовая от стыда, в глазах слезы, а остальные смотрят в пол и сдавленно хихикают. - Ну что стоишь, - продолжает Юра, - клади сюда запястье.
Девочка разворачивается и в слезах убегает в раздевалку. Юра в полном недоумении от такого поворота дел. Второй тренер, Боб, отводит его в сторону: - Ури, я не знаю, какие там у вас в России методы тренировок, но тут Америка. Тут за такое можно и с работы вылететь за sexual harassment. Я, может, и сам не прочь ее полапать, но нельзя же так, при всех, прямым текстом!
И тут до Юры доходит. Он в запале перепутал два английских слова и на протяжении всего монолога вместо wrist – запястье говорил breast – грудь.
Друг рассказал, как они с женой покупали елку. Взрослые вроде люди, оба с высшим образованием.
Приехали в Home Depo (для неамериканцев: хозяйственный, площадь торгового зала гектара два). У входа елочный базарчик. Купили лесную красавицу. Пушистая, торчит во все стороны равномерно. Надо увязать. Погрузили елку в тележку, поехали в торговый зал за веревкой. Вы себе неувязанную елку в магазинной тележке представляете? Ага. Всех зазевавшихся покололи, очередь перед кассой разогнали просто начисто.
Ладно, заплатили, выехали, стали увязывать. Оказались у того же базарчика с обратной стороны. Обнаружили, что в метре от них стоит мекс с бухтой шпагата, всем купившим елки вяжет их совершенно задаром. Смотрит на них в полном изумлении. Пришлось сделать ему презрительные лица, типа твой шпагат - это совсем не наш шпагат, у советских собственная гордость.
Наконец увязали елочку, поехали к машине. В салон не лезет, в задний багажник не лезет, верхнего багажника нет. Положили прямо на крышу. Привязали через открытые окна. От души, чтобы по дороге не свалилась. Стали садиться в машину. Ага. Двери, оказывается, тоже привязаны. Законы топологии, блин. Народ вокруг уже хихикает. Перевязывать заново никакого желания. Черт с ним, не так часто они в этом Home Depo бывают. Полезли в машину через окна. Жена худенькая, а сам товарищ помучился. Но втиснулся в конце концов. Под бурные аплодисменты.
Приехали к родителям жены (туда, собственно, елка и покупалась). Ножниц в салоне нет. Узелок где-то на крыше остался. Вылезать через окно на глазах у соседей не хочется абсолютно. Жена позвонила родителям, нарвалась на младшего брата. Диалог: - Мы елку привезли. - Ну? - Вынеси ножницы, развязать надо. - Сама поднимись. - Я не могу. - Почему? - Ну мы елку привезли. - Так. - Ну она привязана. - И что? - Ну будь человеком, вынеси ножницы. - Зачем?
Уговорила в конце концов. Брат взял ножницы, вышел. Когда понял, в чем дело, - сел, где стоял. Не в сугроб только потому, что сугробов еще не было. Освободил их только когда как следует оторжался.
Самое обидное, что их ребенок эту елку в тот же день уронил. Хорошо еще, что не на себя.
Я уже упоминал, что в молодости играл в студенческом театре. Хотя "играл" - это громко сказано, при избытке мужских ролей и остром дефиците актеров я был единственным представителем мужской массовки. Театр наш специализировался на пресмыкающихся: в первый год мы поставили "Дракона" Евгения Шварца, а во второй - "Ящерицу" Александра Володина.
Но это присказка, а в сказке речь пойдет об истории, приключившейся в дружественной студии другого вуза. Они ставили "Голого короля" того же Шварца. Короля играл парень по имени Андрей, высокий белокурый красавец, по которому сохли все институтские девушки. Был он большим разгильдяем и пиво любил куда больше, чем высшую математику. Но театр любил все-таки больше пива.
Высшую математику я помянул не случайно. Преподавал ее пожилой профессор, который, может быть, неплохо знал предмет, но был исключительно вздорным и придирчивым человеком и пользовался заслуженной ненавистью студентов. Особо он был помешан на дисциплине и не терпел, когда студенты опаздывали на занятия. За минутное опоздание мог двадцать минут читать нотацию, а за трехминутное - выгнать из класса.
Андрей, увлеченный, с одной стороны, пивом, а с другой - подготовкой к спектаклю, опаздывал чаще остальных. То есть не будет преувеличением сказать, что не опаздывал он только тогда, когда прогуливал пару целиком. Кроме того, будучи харизматической личностью и народным любимцем, он не терпел нотации молча, а дерзил и огрызался в ответ. На этой почве он находился с профессором в постоянном конфликте и был далеко не уверен, что будет допущен к сессии.
Почему-то в том институте не было дворца культуры. То ли его еще не построили, то ли уже поставили на ремонт. Спектакль играли прямо в здании института, в большой лекционной аудитории. Зрители сидели за партами, пространство около доски использовали как сцену. А вот места для гримерки там не было, и актеры переодевались в другой аудитории, метров на 20 дальше по коридору.
Спекталь принимали очень хорошо. В последнем акте Андрей забежал в гримерку, чтобы переодеться к ключевой сцене, в которой он должен быть предстать перед публикой в новом чудесном платье, то есть голым. Полной наготы в то время не допустили бы, но количество одежды на короле было сведено к минимуму: плавки и картонная позолоченная корона. Выйдя из гримерки, Андрей в волнении перепутал стороны света и пошел по коридору не направо, а налево.
В это время в аудитории, расположенной налево от гримерки, у вечернего отделения шла лекция по высшей математике. Профессор вот уже десять минут распекал опоздавшего студента: - Что значит - была очередь в столовой? Значит, не надо было стоять. Остались бы без обеда, ничего страшного. Обедать вы не обязаны, ваша единственная обязанность - не опоздать на занятия. Вы можете штаны не успеть надеть, но на лекцию вы должны придти вовремя!
И ровно на этой реплике дверь отворилась, и в аудиторию вошел Андрей в короне и плавках.
Руководитель студии потом потратил очень много сил, чтобы доказать профессору, что это был несчастный случай, а не злонамеренная диверсия. К сессии Андрея в конце концов допустили, но высшую математику он благополучно завалил. Был ли он после этого отчислен или сумел пересдать, я, к сожалению, не знаю.
