Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: lelka
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Наверное, все мамы желают своим детям только хорошее. Моя маменька отнюдь не исключение. Она квохчет по любому поводу и всегда дает мне дельные советы. Некоторые она черпает из жизни (не всегда своей), а некоторые придумывает на ходу и тут же воплощает в действие.
В садике. - Павлик на тебя обзывается? Не обращай внимания. Будет сильно приставать, скажи мне, я с ним поговорю. В тот день она забирала меня с прогулки. Уже подходя к площадке, она видит, что противный Павлик кидается в меня песком. - Лелечка! – кричит она мне издалека. – Что же ты стоишь? Тоже кинь в него чем-нибудь! Рядом со мной стоит маленький стульчик, который воспитательница вынесла для какой-то игры. Я хватаю стульчик и со всей силы кидаю его в обидчика. Павлик лежит поверженный, из носа хлещет кровь. Мама, не доходя до площадки, разворачивается и быстрым шагом покидает детский сад. Забирать меня пришел старший брат. Мама подумала, что ребенку воспитатель ничего не скажет.
В школе. Моя классная руководительница преподавала химию и биологию. Это была женщина старой, коммунистической закалки, считающая, что ученики старших классов должны изучать вопросы отношений полов на примерах пестика и тычинки. Потому изучение мужских и женских половых органов мы должны изучать самостоятельно. Те, кто будет изучать тихо, получит хорошую оценку. В силу своей природной любознательности я задала несколько вопросов, но мало того, что не получила ответы, я схлопотала пару в дневник. Разговор мамы по телефону с Ириной Леонидовной: - Да вы что? Так и спросила? Конечно, я понимаю, что этот вопрос еще не должен ее интересовать... Но согласитесь, что вопрос интересный? Вы так не считаете? А зря... Я до сих пор задаюсь этим ответом... Да-да, до свидания. Лелечка, - она кладет трубку. – С какого перепугу тебя интересуют такие вещи? Я молчу, пытаясь покраснеть. - Странная она у вас, - продолжает она. – На следующем уроке спроси у нее прямо: почему хуи бывают разных размеров. На собрания она с тех пор не ходила.
Когда меня принимали в пионеры, нужно было заполнить анкету, где была графа (вольная интерпретация) "Мнение родителей". Мама честно написала: "Предпочитаю, чтобы мою дочь не принимали в пионерскую организацию. Все равно быстро исключите" В принципе, она была права. Была весна. Мои новые лакированные лодочки доставляли мне много неудобств, проще говоря, натирали. Медичка культурно послала меня на хуй. "Нечего модничать", - сказала она. Уговорив секретаршу, я позвонила домой и попросила маму принести в школу пластырь. Мама посоветовала мне подложить в туфли что-нибудь мягкое. Самым мягким оказался пионерский галстук. Исключали меня на общешкольной линейке. Помимо меня обсуждалось поведение мальчика, разбившего стекло в рекреации на втором этаже, и беременной девочки-выпускницы. Свое причастие к этому (галстуку в туфле) мама до сих пор отрицает.
Взамуже. В самом начале семейной жизни, мы часто ездили к родителям в гости. Ну, там, лень готовить, например. И так с ночевкой и застреваешь. По привычке, двери в комнату не запираешь. И, конечно же, в самый интересный момент заглядывает мама и, глядя в сторону, спрашивает: - Мусик, ничего, если я в пирог добавлю лук? Потом она закрывает дверь и, удаляясь, как бы про себя и для себя, говорит: "А если бы она была сверху, ей было бы удобней". Все-таки меня она больше любит.
Как-то Мусик изрядно пьяный возвращался домой. Как обычно бывает в таких случаях, у него попросили закурить какие-то ребята. С криком: "Кого ты тут на хуй послал?!", Мусик отхватил нехилых люлей. В виду его состояния нестояния, отлеживался он в гостиной, потому что кожаный диван проще отмыть от крови. Мама, жопой чуя подобные происшествия соскучившись по любимой дочери, как всегда, нежданчиком нагрянула в гости. Пока я ставила чайник, мамочка склонилась над зятем. - Мусик, кто тебя так? – ужаснулась она. - Лелька, - бормочет супруг, смандячив жалостливое лицо. - За что? - Хлеб домой не купил, - нагло врет он, отсвечивая рассеченной бровью. – Она мне молотком и звезданула. Маменька, полыхая праведным гневом, мчится на кухню, вопя: - Леля! Как ты могла?! Молотком?! По голове?! Надо было скалкой, - вполголоса продолжает она, вбегая на пищеблок. – От нее только синяки остаются. И после этого вы будете сомневаться, что она меня любит?
ПыСы: Когда Дуся училась во втором классе, она пожаловалась на одного мальчика, который на нее обзывался. Вспоминая маму, я посоветовала ей не обращать на него внимания...
- Ненормальная! Как часто я слышала это в своей жизни.
- Ты ненормальная! – восхищается Павлик. Я влюблена в него чуть не с ясельной группы и только сейчас придумала, как привлечь его внимание. На детской площадке стоит домик, на крышу которого нам строго-настрого запрещено лазить. Да и боязно. Я лезу наверх, сажусь на перекладину и повисаю вниз головой. Вот так вот! Пашка тихо завидует, но лезть следом не рискует. И тут я с ужасом осознаю, что мое платье задралось и видно трусики. Я резко смущаюсь, выпрямляю ноги (видимо для того, чтобы зажать подол), пикирую вниз и ломаю руку. Зато Пашка теперь мой. Навеки. Вечная любовь закончилась в сентябре, когда мы пошли в первый класс, и я влюбилась в Костю. Мама, узнав об этом, предложила мне обратить его внимание на себя каким-нибудь другим способом.
- Это просто ненормально, - вздыхает мама, листая дневник. – Русский, литература, история, химия – отлично, математика – четыре, а география – три. - У меня географический кретинизм, - вставляю я. - Это ненормально, - снова качает головой она. - Кретинизм? – уточняю я. - Оценки за поведение! – она бросает дневник на стол. – Ненормально то, что под твоими отличными оценками тут же пишут замечания по поведению! Это что такое? Она тычет в дневник. - Пять. По литературе. - А ниже? - "Делает неподобающие замечания учителю. Родителей в школу" - А пять-то за что? - Я ей пролог первой части "Кому на Руси жить хорошо" наизусть прочла. - А замечание за что? – мама начинает беситься. - Я ее поправила, когда она сказала, что трюфель – это порода собаки. Мама молчит. - Она прочитала: "С французским лучшим трюфелем тарелки я лизал", и трюфель назвала собакой. А я сказала, что это такая разновидность грибов. А она спросила, может, я еще Некрасова и наизусть знаю? Ну, я и прочла ей. Но ведь от этого трюфель не стал собакой, - пытаюсь оправдаться я. - Надеюсь, ты не сказала ей, что она дура? – с надеждой спросила мама и облегченно вздохнула, когда я отрицательно мотнула головой. – А то ведь ты ненормальная.
- Лелька, ты точно ненормальная! – хихикает Катька, стоя на шухере у двери в класс, в то время как я натираю классную доску парафином. Сан Саныч, учитель черчения рвал и метал, и уже собрался всем выставить за четверть двойки, когда я поднялась и призналась, что это моих рук дело. Я провела пару прелестных часов в его обществе, соскребая долбанный парафин с доски. - Оля, скажи честно, - попросил Сан Саныч. – Зачем ты созналась? Я бы все равно не поставил всему классу двойки. - Мне не нравитесь вы и ваш предмет, - максимально честно ответила я. Я думаю, понятно, что я услышала в ответ?
- Вот ты ненорма-а-а-а-альная! – шепчет брат, сидя рядом со мной в кустах. Мы в засаде. Бабулина соседка попросила меня собрать малину в ее огороде, пообещав мне рубль за труды. Малину я собрала, но денег с противной бабы Шуры не получила. Бабуля за меня заступаться не стала, пояснив, что договаривалась с ней я, и проблему я должна решить сама, и вообще, "Шурка та еще скряга, копейки лишней не даст" В этот же вечер я утащила у тетки ключ от сельпо, которым она заведовала, и спиздила взяла на время один очень полезный девайс, устройство которого меня всегда интересовало. За неимением системы сигнализации в сельпо, тетка пыталась предотвращать хищения простыми и незамысловатыми способами. Пол на складе посыпался мукой (фиговый метод, замечу я вам, потому что, сметя муку и взяв тот самый девайс, я просто заново посыпала пол) и на видном месте лежал объемистый кошелек. "Кошелек с синькой" - называла его бабуля. Он-то мне и был нужен. Остальное – дело техники. Кошелек был аккуратно положен у ворот бабы Шуры, которая в это время шла с бани. Мы с братом, затаив дыхание, чуть не считаем шаги. Но тут ее окликает бабуля. О чем-то разговаривая, они приближаются к бабишуриным воротам, баба Шура замечает чужой "партманет", поднимает его, две головы склоняются над находкой. - Бабуля-я-я-я! – ору я, выпадая из кустов. Хлопок. И я валюсь обратно в кусты. Из кошелька, в лицо бабы Шуры выстреливает краска. Она крутится на месте и орет. Ее лицо синее. Если я правильно поняла, то краска эта не смывается в течение долгого времени.
Дома бабуля, смеясь, протягивает рубль, который баба Шура передала мне.
Время за полночь. Под балконами нетрезвая компания малолеток горланит песни, бряцая на гитаре. На просьбы замолчать или вести себя тише – отборный мат. У меня в ванной кипит деятельность. Я наполняю презервативы водой и завязываю, Дуся перетаскивает их на балкон. Хихикая, мы начинаем бомбежку. Снаряды ложатся кучно. - Сука ненормальная! – орут внизу. Скоро восстанавливается тишина. Можно спать спокойно.
Мусик уже больше недели в больнице. Несколько дней назад запретили посещения. Карантин. Общение через окно, передача продуктов по веревке – непередаваемая романтика. В соседних окнах торчат такие же пиздострадальцы пациенты, пытаясь поговорить с пришедшими их навестить.
Безумно хочется пошептаться, пообниматься и просто подержать любимого за руку. Под Мусикиной палатой, находящейся на втором этаже, есть небольшая пристройка, от которой к его окну тянется два пролета забора из сетки-рабицы. Я карабкаюсь по оконной решетке на пристрой и, балансируя, дохожу по забору к окну палаты. - Ду-у-у-ура ненормальная, - довольно щерится он, затягивая меня на подоконник. – И я тебя за это обожаю.
Было это в 1987 году в одной из малых воинских частей. Самым ниибаццо главным частуном был там подпол Суликов. Как-то раз по темноте возвертался он из городка и ехал, как водиццо, по лесу в "казле" (для тех кто не в курсе - наш военный джип, его чтой-то козлом абзывают, прыгает он по кочкам аналогично что ли? ) с личным водилой-солдатам.. Как вдруг сморит - в свете фар стоит медведь! И не какой-то там задроченый мишутко, а самый настоящий МЕДВЕДЬ. Откормленый, лоснящийся, в самом расцвете сил. А на медведе, что характерно, шкура (это в принципе типично, чтоб на медведе шкура была). Медведя свет фар обеспокоил, повернулся он и попытался убежать прямо по дороге. И тут на нашего Суликова при виде убегающей дичи снизошол дух предкафф. Дух требовал незамедлительно выхватить каменный тапор, забарабанить себя могучими кулаками в хруть и выдать ахотничий крик: "ОАОАОАОАОООА"!!! А патом принести дамой шкуру, шоб на ней при свете очага любить жену, ну и шоб задниццо не мерзло на камнях сидеть. Реализавать требования наглого духа было труднавато: ва-первых, магучих кулакофф давно не наблюдалось, да и барабанить куда проще было в живот, ибо его было много, и в отличии от груди, был он выпуклый. Оружия при себе не было, да и жену любить как-то с прошлого года не тянуло. Но тут Суликов осознал, что сидит в самом настоящем медведезабивательном камбайне типе "козел", и недрогнуфшей рукой ткнул в направлении медведя, заарав на ухо притормажываещему бойцу: "Дави его, сцуку!" От помеси рева Ктулху и визга отдавившего яйца кота прямо в ухо боец рефлекторно нажал газ, и ДТП свершилось. Медведь был сбит, и джип наехал прямо на него. Проехав по медведю с метр, джип как-то застрял и не двигался ни в какую. Попытка сдать назад сначала, вроде как, удалась, но полностью съехать с медведя не получилось, пришлось апять пытаццо съехать вперед. Короче, тока на третий раз, удалось с медведя съехать, и довольный подпол, уже преццтавляя трофейную шкуру, дернул за ручку двери, шоб попинать тушу. "Авотхуй!", - сказала туша по-медвежьи (звучало это как р-р-рав, или дажа Р-Р-Р-Р-А-А-А-Р-РВ), резво падарвалась на ноги и кинулась вслед за джипом, наверное, хотела объяснить правила дорожного движения при встрече с пешеходами вообще и с медведями в частности. Водила вместе с подполом дружно издали боевой крик: "ОАОАОАОАОООА!!!", и не менее дружно, филосовски выражаясь, испортили форму содержанием. Тем не менее съебательный рефлекс работал независимо от остального организма, водила резво нажал газ, машина резво дернулась и не менее резво заглохла. Боец ее завел (никада, ни до, ни после этого "козел" не заводился с полоборота) и тронулся с места, медветь начал отставать, ибо бежал сильно хромая, но стоило тока переключить на вторую, как машина опять заглохла и опять завелась с полоборота (мистика не иначе). Карочи уезжать от медведя пришлось на первой. По мере уезжания становилось видно, что мижке нехорошо, и даже весьма хуего. Бежал он все медленнее и все сильнее отставал. По приезду в часть были оперативно выполнены следующие действия: 1. Сменяны штаны. 2. Проверен джип. Выяснилось, что тяги погнуты, и колеса отныне стоят под нихуевым таким углом друг к другу. 3. С начштабом был всосан литр первача, после чего оба пришли к вываду, что медведь был сильно придавлен, а значит скорее всего уже сдох. 4. Чтоб не проебать ценную шкуру был снаряжен Урал, в кузов коего посадили бойца с афтаматом (мало ли), нескольких бойцов, шоб загрузить медведя в кузов, за руль сел тот самый вадила, и охота выдвинулась к точке предполагаемой дислокации убитой туши дохлаго медведя. По приезду (а уже светало) был найден кровавый след, один конец которого начинался на месте ДТП, а другой (что логично) - у неподвижной туши медведя в ближайших кустах, куда прям на Урале и вломились доблестные охотники. Хотели бойцы спрыгивать и тушу грузить, да один из них взял да и кинул гайкой медведю в передню лапу. Тут водилу и подпола посетило дежавю, ибо "Авотхуй!", - сказала туша по-медвежьи (звучало это как р-р-рав, или дажа Р-Р-Р-Р-А-А-А-Р-РВ), резво падарвалась на ноги, и кинулась в кузаф, наверное, хотела объяснить правила дорожного движения при встрече с пешеходами вообще и с медведями в частности. Все сидящие в Урале дружно издали боевой клич: "ОАОАОАОАОООА!!!" Вадила и подпол привычно уже бахнули в штаны. Солдаты, шоб не отставать от начальства, поспешили повторить тактический ход. Боец с аффтаматам выстрелил, но расстояние было большое (метра полтора), а руки немного дрожали (так что странно что он в себя не папал). Медведь, испугафшись выстрела, свалил в лес с такой скорастью, что это уже больше напоминало телепортацию, а охотники вернулись в часть с полными штанами трофеев. Тем и окончилась эта история, а подпола после этого уважительно величали медвежатьником.
- Ты готова? Типичный вопрос в день экзамена. Сняв солнечные очки, я продемонстрировала Светке красные глаза. - Хочешь, дыхну на тебя? Светка гыкнула. - Культуролог тебя заживо съест. У вас и так с ним полный неконтакт. - Ничего, - легкомысленно отмахнулась я, - живы будем, не помрем. Сначала же семинар будет?
Геннадий Николаевич, плюгавенький мужичонка с козлиной бородкой и повадками латентного педераста был не очень доволен жизнью. Считая культурологию великой наукой, он почему-то не мог сделать каких-либо открытий или исследований в этой области, и очень переживал, что его имя не засветится ни в одном научном труде.
На первом занятии, он с ленинским прищуром поинтересовался у нас, считаем ли мы себя культурными людьми. Аудитория молчала. - Вот вы, - и он ткнул пальцем в старосту. - Вы - культурный человек? Староста скромно потупил глаза, мы же замерли, ожидая ответ.
Уже не первый семестр мы гадали, сколько староста протянет. Экзамены он сдавал благодаря долгой осаде, т.е. заходил он всегда первым, а выходил самым последним, размахивая зачеткой с очередной тройкой, и гордо говорил: - Нужно уметь брать измором.
Не дождавшись ответа, препод поводил глазами и остановился на мне. - А вы? - Нет, - я посчитала, что врать преподавателю нельзя. - Что нет? – ленинский прищур сменился выпучем глаз. - А что я? – уточнила я. – Считаю ли я себя носителем культуры? Нет. - Но почему? Бляха, такое впечатление, что этот мужчина прожил всю жизнь в райских кущах, где общался с умершими философами и ни разу не видел быдло. - Потому что не считаю, - пожала я плечами. - Но как же вы собираетесь получать высшее образование? – совершенно искренне изумился Геннадий Николаевич. Меня слегка удивило отсутствие логики в его вопросе, и я на всякий случай промолчала. - Я могу посоветовать вам прочесть труд Хосе Ортега-и-Гассета "Восстание масс".. - Просмотрела по диагонали, - прервала я его. – Мне не понравилось, потому читать не буду, если только это не входит в обязательную программу. Культуролог залип. - Вы оспариваете его труд? – наконец-то возмутился он.
Пришлось объяснять, что я и не думала спорить с автором, а то, что мне не понравилось, и что это мое личное мнение. Вроде бы такой ответ немного успокоил его, но оставшуюся до перемены часть лекции он говорил, казалось, исключительно для меня. - Лелька, ты попадешь на экзамене, - посочувствовали мне одногруппники.
Поняв, что я вновь облажалась, вступив в пререкания с преподавателем (что всегда служило поводом для придирок на экзамене), я старалась не пропускать лекции по культурологии. Но это не приносило мне облегчения, потому что я умудрялась спорить с Геннадием Николаевичем на каждом занятии.
Основные баталии разыгрывались, когда препод начинал свысока говорить о людях, читающих желтую прессу (на вопрос, откуда он знает названия этих газет и что в них публикуют, он мне почему-то не ответил), дамские романы и женские детективы, которые он цитировал, чуть ли не на память. Так же не обходилось стороной место женщины в современном обществе. Лекции по дурацкому предмету бесили, но заставить себя помалкивать было очень сложно.
К экзамену я не была готова. Все, что я сделала, это пробежала глазами вопросы, выуживая в похмельной голове какие-то бессвязные фразы и образы. Но вдруг Геннадий Николаевич приятно удивил всю группу, предложив вместо семинара провести тест. Если тест написан без ошибок – трояк в зачетку автоматом. Не устраивает трояк – отвечаешь на вопросы. Группа одобрительно загудела. Раздав листки с вопросами, препод уселся за стол, состряпав хитрожопое лицо. Не менее хитрожопые лица были и у нас. Тест имелся у нас в методичках, и на всякий случай правильные ответы были помечены почти у всех.
Мне "посчастливилось" ответить первой. Я подошла к столу и положила перед ним листочек. Проверив его Геннадий Николаевич удовлетворенно покивал. Я протянула зачетку. - Что это? – шепотом поинтересовался он. - Я согласна на тройку, - так же шепотом ответила я. - Она же пойдет в диплом! – тихо офигел он. - Я в курсе. Но мне достаточно тройки. - Поговорим после того, как все сдадут работы, - обломал он меня.
Вся группа, за исключением старосты, который неправильно списал два ответа, сдала тест на "отлично". Больше половины студентов тут же попросили тройку в зачетку. Культуролог пребывал в шоке. Некоторым повезло, в состоянии растерянности он поставил обещанные оценки, я же в число этих счастливчиков не попала.
В ожидании результатов тестирования я успела сбегать в "наливайку", находящуюся в соседнем доме, где купила бутылочку коньяка, перелила ее в жестянку из-под колы и причащалась в сторонке, когда мандраж набирал силы и конечности начинали сотрясаться, как у страдающего болезнью Пакироноса Паркинсона.
Культуролог открыл дверь, высунул в коридор свою бороденку и проблеял несколько фамилий, в том числе и мою. Подойдя к столу, я выудила из общей кучи свою зачетку и положила перед ним. - Я не поставлю вам тройку, - твердо ответил он. – Выбирайте билет.
Я молча вытянула бумажку, села за парту и приготовилась к длительной осаде. Слушая, как отвечают другие, я, не сдерживая обуявшей меня алкогольной эйфории, умудрялась подсказывать, глупо улыбалась и вообще всячески радовалась жизни. Выдержав только час моего пиздобядства дурацкого поведения, препод, придав голосу угрожающих ноток (отчего я захихикала, видимо, пытаясь показать, что я его не боюсь), велел мне отвечать. Я уселась напротив, и разглядывая его уже хорошо заметную проплешину и стараясь дышать в себя, глубокомысленно молчала.
Геннадий Николаевич взял мой билет и задал мне первый вопрос. Что-то о проблеме кризиса и прогресса культуры. В голове начала вариться каша из каких-то обрывков слов: "духовно-смысловое ядро", "возможности внутреннего развития", "смена этапов" и подобная прочая херь. Но всю эту пьяную кашу перекрывали праведный гнев и возмущение. - Знаете что? – вдруг выдала я очень уж возмущенно. – Вы говорили, что поставите "удовлетворительно" автоматом за тест без ошибок? - Ольга Михайловна, я не могу поставить вам такую оценку, - неожиданно мягким голосом ответил он. – Мне будет жаль, если я испорчу вашу зачетку тройкой. Она ведь будет первой? Потом он уверил меня, что я очень умная девушка и мне просто нужно ответить на вопрос и спросил, не нужно ли мне еще немного времени для подготовки.
Я упрямо мотнула головой, начала давить на его гражданскую сознательность и данное слово, и снова потребовала тройку. - Ответьте на вопрос, - настаивал он. - Не могу, - упрямилась я. - Почему? – наконец-то спросил он. - Вчера наши с Португалией играли, - призналась я. – И проиграли. Я напилась с горя и пришла домой в 6 утра.
Со словами: - Вы смотрите футбол и пьете? – препод отчего-то сбледнул лицом. Я склонилась к нему, и, наплевав на то, что от меня несет как из винной бочки, решила его добить: - А еще я курю, матерюсь, и... - тут я перешла на шепот, - вступаю в половые связи с незнакомыми мужчинами. А иногда и женщинами, - зачем-то добавила я еще.
Геннадий Николаевич раскрыл зачетку, вписал в нужную графу "хорошо", и с чисто пидорской женской грациозностью приложив ладони к полыхающему лицу, тихо простонал: - Свободны. Вы меня разочаровали. Одумайтесь, пока не поздно. Я взяла зачетку и шепотом, который в притихшей аудитории оказался очень громким, сказала: - Пошел ты на хуй со своим предметом.
За этот шепот мне было стыдно до того момента, пока я этим же летом не встретила Геннадия Николаевича на пляже, где он, будучи напитым до положения риз, материл свою спутницу за то, что она потеряла цепочку. При этом он, ползая по пляжу, разгребая песок и разыскивая пропажу, являл всему миру свое мужское хозяйство, вывалившееся из семейных трусов.
Вот тебе, блядь, и преподаватель (я не побоюсь этого слова) КУЛЬТУРОЛОГИИ.
ПыСы: в следующем семестре, получив на руки расписание, я с тоской обнаружила, что политологию у нас будет вести он же.
Темперамент нам с сестрой достался, видимо, от папочки, который любил сходить налево. Я благополучно рассталась со своей девственностью в 15 лет, а Танька дожила до 17. О том, как она стала женщиной я и хочу рассказать. Тем более, я принимала в этой истории самое непосредственное участие. Пара слов о Таньке. Девушка она очень красивая. Глазищи в пол-лица, длинные волосы, фигурка очень даже ничего, в общем, куколка. От отсутствия поклонников ни я, ни, тем более, она, никогда не страдали. Поэтому затянувшаяся девственность сестры меня, честно говоря, удивляла. Но Татьяна ждала, наверное, принца. И, если я в своей семейке играла роль злобного демона, то Танька была ангелом. Мама до сих пор не знает, что Танька курит))) В том году мы вместе с ней играли в молодежном театре. Героем-любовником у нас был Ленечка. Такой милый мальчик, смуглый и кучерявый, обладатель на редкость приятного голоса. Вот этого Ленечку Танька и выбрала в первопроходцы, так сказать. Зная не понаслышке, что Леня обладает весьма весомыми мужскими достоинствами, при внешней субтильности, я попыталась ее отговорить, но фамильное упрямство – это страшная штука. Если женщины нашего семейства говорят: Хочу!, то надо отойти в сторону и не мешать, иначе смерть. Уж как она объяснялась с Леней, я не знаю, но то, что согласие было получено в рекордно-короткие сроки – это к гадалке не ходить. Мужчина был выбран, осталось найти место. За этим Татьяна, есессно, обратилась ко мне. В то время я встречалась с Виталом, обладателем четырехкомнатной квартиры и вечно отсутствующей мамы. Объяснив Виталу ситуацию, я получила, конечно же, добро, на использовании одной из комнат на такое важное дело. Осталось объяснить маме, почему Танька не будет ночевать дома. С этим тоже проблем не было – введя в курс дела еще одну подружку, Танька получила алиби на всю ночь. Я же просто сказала, что приду утром. Встреча героев была назначена в кафе.. Мы пришли туда чуть раньше, потом появились Витал и Ленечка. Посмотрев на героя-любовника, я поняла, что Таньке не особо везет. Ленечка, видимо, сильно волновался перед ответственным делом, и поэтому кардинально снял стресс. А, говоря проще, факир был пьян. Но, как я уже говорила – фамильное упрямство – страшная вещь. Татьяна отступать не собиралась, и мы двинули к Виталу. По дороге джентльмены прикупили вина. Распив бутылечки, пары разошлись по комнатам. Мы с Виталом только-только вошли во вкус, как в дверь нашей комнаты постучали: - Наташ, - жалобно шептала Танька, – выйди. Я вышла. - Чего тебе? - Он спит. - И что? - Ну, разбуди его! Нет, Танька отступать не собиралась. Ленечка спал сном невинного младенца. Сначала я его трясла, потом била по щекам – ноль эмоций. На помощь пришел Витал – Леня спал. Перехватив взгляд сестры на Витала, я поняла, что будить Леню все-таки надо, а то ночь в одиночестве грозила уже мне. Леня был нещадно стащен на пол вместе с матрасом и полит из чайника. Процесс пошел – он открыл глаза. - Ну, чего вам? - Леня, – строго сказала я, - ты помнишь, зачем ты здесь? - Помню. - Ну, так будь мужчиной, приступай к своим обязанностям! Леня послушно притянул к себе Таньку. Я удовлетворенно потерла руки – все в порядке. Не успели мы с Виталом приступить ко второй части Марлезонского балета, как в дверь опять постучали. - Ну что еще? – заорала я. - Леня не справился? Танька посмотрела на меня грустными глазами: - Нет, он справился. - И чего ты хочешь от меня? - Он спит. - Ну и пусть спит! - А я хочу еще! Пипец. Леня попал. Процесс был повторен – матрас на пол, душ из чайника – Леня открыл глаза. - Леня! Ты мужчина? - Да – жалобно сказал Леня. - Так какого хрена ты спишь? Будь мужчиной! Вставай и делай свое дело! Леня послушно притянул к себе Таньку. Вернувшись к Виталу, мы продолжили прерванное. Через двадцать минут в дверь постучали. - Танька, я тебя убью! - Он спит. - И что?????? - Разбуди его, я хочу еще! Так вот, будила я Леню ровно шесть раз. Последний раз Леня был мужчиной в семь часов утра. Танька уехала домой довольная по самое не могу. Леня выполз на кухню и жалобно попросил чаю. - Сделай сам, ты же мужчина! – ответила я. - После сегодняшней ночи я в этом не уверен, - меланхолично ответил Леня. Их роман продолжался недолго, но было весело.
Над станицей пыль клубится Издалека всадник мчится. Еле дышит, бедный, он. Петербуржский почтальон. Он привез указ Царицы Всех Земель Императрицы. Дунул в дудку что есть сил. Тут народ и повалил. Хуле, нету развлечений, Окромя срамных сношений...
Собралось людей немало Покрутить своим ебалом.. А гонец, достав указ, Для порядка гаркнув раз Стал читать слова Царицы Всех Земель Императрицы. -Муж мой, старый, бля, козел, Воевать, мудак, ушел.. Я тут дурой,мля, сидю Клитор пальцем тереблю..
Почтальон вздохнул печально Съел таблеточку ректально Кашлянул четыре раза И продолжил суть указа.
-Разве это для Царицы Всех Земель Императрицы Дело- клитор теребить???? Не могу так дальше жить! Значит, вот вам мой указ! Если ты не пидораз, А мужик с нормальным членом Ну, хотя бы, по колено, Срочно лезвием побриться И в четверг ко мне явится! Кто смогет вдавлетворить Королем тому, бля, быть!!!
Зашушукался народ.. Может хню писдит урод???
-Заебали мне не верить!! Можно все чичас проверить! Стал гонец вертеть бумажкой Чуть измазанной какашкой..
Забубнел опять народ "Бля, кому то ж повезет Заработать приз хуем Стать взаправдашним царем!!" Весть округу облетела. Площадь быстро опустела..
Жил в станице той Иван. Он с зачатья в жопу пьян Ваня- местный дурачок А писюн- что твой сморчок.. Но как весть услышал Ваня Пальцем по лбу барабаня Думу думать стал чудила Думать, правда, нечем было...
-Сделай рожу проще! Быстро! Так похож ты на чекиста! Это молвил речь конек По кликухе Горбунок. Он с Иваном жил давно, Познакомились в кино. Предан Ване шописдец! Бля, не конь, а молодец! Только ростом шибко мал В децтве рыбий жир не жрал.. В остальном – обычный конь: Яйца, грива, с жопы вонь... Умный, кстате, был конек Красноглазый Горбунок.
-Ваня, сцука, брось бухать! Нам в столицу счас скакать! Я тебя царем пристрою И не сцы, я все устрою.- Тер мутировавший конь Дуя пиво "Оболонь".
Ваня слушался коня Головой пустой звеня. Вмиг взобрался на скотину, Почесал граблями спину Крикнул всем "Прощай станица! Ждет меня Императрица!" И пустился пулей вскачь. (Нихуйасебе лихач!!)
Долго ль, коротко ль, однако Об коня отбивши сраку Ваня все ж достиг дворца Сбросив пять кило сальца.
Там же хуй че зна творится!!! Мужиков толпа клубится. Все, с залупой наголо Прут в царицино окно! Почесал Иван затылок Взял коняку за загривок Повернул лошадку вспять И давай домой чесать!
-Ваня!!!Ну ты и писдец! Или я не молодец??? Повернем сейчас назад Будешь, сцука, сам же рад!
И конек рванул к дворцу, Дав охране по яйцу... В помещенье просочились И на время притаились..
Дожидались темноты. С ней они всегда на ты...
В полночь Ваня с Горбунком Смазав кое- что жирком Пробрались в покой к царице Мимо стражей бледнолицых. Конь мгновенно под кровать Прыгнул, что бы не мешать.. Ваня ж, храбрости набравшись Пятернею расчесавшись Начал речь свою тереть Правда, слегонца потеть...
-Здравствуй, милая зараза! Я по поводу указа! Буду счас с тобой любится Чтоб в итоге поженится! Повернись спиной, нагнись, Ебля будет заебись! Ведь сегодня я не пьян! А зовут меня Иван..
Ну, царица удивилась Но лицом не изменилась. Стала раком на кровать Приготовилась стонать.
Тут настал черед коня! Полметровая хуйня У него уже стояла, А царица томно ждала..
Ваня, улучив момент, Отскочил за постамент. И, чтоб время не терять, Начал "лысого" гонять... А конек, не торопясь, Положил на орган мазь.. И как всадит той царице, Всех Земель Императрице!!
-Вау!!! Надо ж!!Что за чудо?? Ваня! Милый! Ты откуда? Из какого же, бля, края? Столь хуевина большая? Завтра ж старому царю Свой развод я подарю! Он педрила из педрил, И со мной для понта был! Станешь утром ты царем! Заживем, так заживем!
Конь опять прыг под кровать, А Ванюха целовать Начал жаркую царицу Всех Земель Императрицу.
А на утро свальб случилось Водка с пивом морем лилась! Был и я на том пиру... Думал, сцуко, что умру! Вообщем, стори сей конец, А кто смог, бля, осилить это праизвидение, состоящие из агромнава количества букавак, да еще и в стихотворной форме, тот Б/П молодец!!!!
Наверное, стоит начать с его рождения. Хотя, нет. С его зачатия. Нет. С его матери.
Катька – маленькая, толстенькая бабешка, отличалась невероятно дебильным, но от этого не менее заразительным, смехом. Внешне она походила на Человека-Пингвина из саги о Бетмане, только в женском исполнении.
Ее отец (во дворе с незапамятных времен его звали Кабачком), мог бы запросто дублировать того самого Пингвина. Без грима. За ящик настойки боярышника.
После школы Катька умотала в Елабугу, где поступила в торговое училище, а потом вышла замуж. Через 5 лет, замучившись летать на мужниных пиздюлях, она развелась и вернулась домой. Открыв точку по продаже овощей-фруктов на рынке, она начала работать.
Будучи обладательницей, более чем округлых телес, и голубоглазой блондинкой, ее появление на рынке вызвало ажиотаж у работающих там же азиатов. Ко всему прочему она была неприхотлива и незлобива. Больше всего меня в ней радовало то, что она была неунывающей оптимисткой. И ко всему прочему – дремучей невеждой, что позволяло мне ржать над ней постоянно. Она никогда не обижалась и весело реготала со мной.
Ее перлы можно перечислять долго. Вот некоторые ее фразы: - Лелька, у меня же скоро ебулей! (юбилей) - Как ты ходишь с этими помпонами? (тампонами) - Я заебалась отмывать эти флаконы. (плафоны) - Че там на улице так стреляет? Эти дети заебали уже своими пикардами. (петардами) - А че, у нас этот год высококостный? (високосный)
Моя мама никогда не забудет Пасху, благодаря Катьке. Она зашла к нам, притащив куличи и крашеные яйца. - Христос воскрес, Катенька, - поприветствовала ее мама. - Воинственный воскрес, - ответила она.
После развода Катька кинулась во все тяжкие. Ей хотелось мужского внимания и домашнего очага. Она металась от одного к другому, и наконец-то нашла ЕГО.
Невысокий, щупленький узбек. Они стали жить вместе. У нее. Вместе с ее родителями. Он переехал со своим набором кастрюль и строго-настрого запретил всем домочадцам готовить в них свинину. Он пытался отучить Катьку курить и материться. Кстати, материлась она виртуозно. Мне он не нравился, но я не высказывала свое мнение. Любовь зла, полюбишь и козла. И раз уж этот козел полюбился Катьке, значит, было в нем что-то такое, чего не разглядела я.
Он часто жаловался мне на нее. - Леля, - гундел он. – Ну, вот почему она так делает? - Как? Катька прервала его и начала ржать. - Да у меня месячные, и я для него грязная. Меня трогать нельзя, - она заливается, и я непроизвольно ржу вместе с ней.
Прочухав такую хуйню, Катька жестоко издевалась над Рустемом. Утром, дождавшись, когда он примет душ, она, голая подкарауливала его у двери, и насильно приговаривала его к минету. Сопротивляться он не мог. Это его сильно угнетало. Мало того, после этого ему приходилось заново мыться, что отнимало время. Но это еще не все. Выходя после очередной помывки угадайте, что он видел? Правильно. Голую Катьку. В итоге, после третьей помывки, Рустем сидел безвылазно в ванной, костеря Катьку и весь женский род. Так продолжалось до окончания критических дней.
Кабачок тоже не упускал своего. Когда Рустем совершал молитвы, Кабачок тихо подвывал из-под двери, чем необычайно нервировал зятя.
В общем, жилось ему несладко. Как-то раз они повздорили, и Катька по секрету рассказала мне, что перемазала все его кастрюли свиным жиром, потом испугалась и отмыла, и теперь не знает, что делать. Но испуг совсем не мешал ей каждый раз ржать, когда он что-нибудь готовил в своей посуде. Это его тоже немного пугало и нервировало.
Раз в год Рустем ездил в родной Узбекистан, проведать родителей, жену и четверых детей. Этот обычай он не оставил даже живя с Катькой. Он обещал вернуться через месяц. Дело было в начале ноября.
Через месяц Катька начала тосковать. Рустем не приезжал и вообще никак не давал о себе знать. Еще через месяц она на все наплевала, и снова начала искать свое счастье. После долгих поисков она его нашла. Очередное счастье было таджиком и звалось Хушвахтом, для удобства переделанное Катькой в Колю.
Коля нравился мне больше, потому что когда Катька ржала, (я называла это действо "закатилось в жопу яблочко"), он также задорно похохатывал. Коля переехал жить к Катьке. Вещи Рустема были сложены в мешок и убраны в кладовку. Коля был неприхотлив в еде, дружелюбен с соседями и нравился Катькиным родителям.
К тому времени я уже заработала на отдельную квартиру, и появлялась у родителей пару раз в неделю. Выходя из машины, я увидела во дворе подруг. Первая новость, которую они мне сообщили – Катька беременна! Я в ахуе. Катьке еще в Елабуге поставили диагноз – спаечные процессы в трубах. Что, даже если их и пробивать, то шансов на зачатие почти нет. Помнится, Катька как-то говорила, что нужно сходить к гинекологу. Очень уж ей хотелось родить Коле сыночка.
Тут на горизонте появилась сама Катька. Увидев меня, она залилась своим фирменным смехом. Она шла с УЗИ. Срок беременности оглушил меня. 5 месяцев. Получалось, что она залетела после отъезда Рустема, но до появления Коли.
Я отвела ее в сторонку и спросила, кто отец? - Рустем, - на голубом глазу пиздит Катька. Я молча проглотила вранье. Это ее право, не отвечать. - А Коля как же? - А Коле похуй. Он сказал, что он воспитает ребенка, как своего. Я прониклась к Коле еще большим уважением.
Ходить к Катьке в роддом было интересно. Она перехаживала уже две недели. Врачи стонали от нее. Она всех донимала своим смехом и нежеланием отучаться ругаться матом. Когда к ней приходили, она раскрывала настежь окно (был октябрь), заворачивалась в одеяло, кидала на подоконник подушку, ложилась, и громко залупалась, рассказывая о врачах и тех, кто лежит с ней в палате. В итоге она заебла всех и ей сделали кесарево.
Так, 31 октября, на свет появился Борька.
............................ Занавес, йооптыть))
"БОРЬКА" - часть 2, КАБАЧОК
В тот день, когда на свет появился Борька, Коля напоил весь рынок. Он кричал, что у него родился сын, и не ебет! Когда Катьку выписали, она охуела. Коля запиздюрил ремонт в детской и накупил всяких детских безобразий. Я же охуела, когда увидела Борьку. Катька произвела на свет свое подобие. Борька был белобрыс и голубоглаз. - Надо же, - кудахтала над младенцем новоиспеченная бабушка, - совсем не похож на Рустема. Катька стыдливо гасила в глазах ржач, а я удивлялась тому, что бабушка не умеет считать. Кабачок увидел внука только через неделю, когда его отпустила очередная белочка, и он в очередной раз был выписан из больницы.
Рустем нарисовался через год и два месяца после своего отъезда на историческую Родину. Борьке шел третий месяц. Напиздев, что там его посадили (за что, он так и не смог внятно сказать), он, по освобождении, узнав, что у него родился сын, сразу же приехал сюда. Былая любовь вспыхнула в Катьке, и она, выставив за дверь Колю, начала жить с Рустемом. У Рустема начались трудные семейные будни. Он требовал от всех, чтобы его сына называли не иначе, кроме как Батырхан (уеблан, всегда ехидно добавлял Кабачок), и, брызгая слюной усерался, что Борька к году станет смуглым и черноволосым (если ты его гуталином измажешь, глумился Кабачок).
Родители делали все, чтобы выжить бедного узбека из дома и заменить его таджиком. Кабачок подсыпал в ведерко с водой, которое стояло в туалете специально для Рустема, каустическую соду. Мать каждый день готовила свинину, иногда путая свои кастрюли с Рустемовскими. Война шла по всем направлениям. Борька же рос, не собираясь темнеть, и смотрел на мир выпученными бессмысленными глазенками, с ужасной быстротой набирая вес.
Терпение Рустема лопнуло в день, когда Борьке исполнилось полгода. Войну развязал Кабачок. Он был в ударе, и во время утренней молитвы подвывал особо виртуозно, вставляя в подвывания легкие матерки. Затем, уже достаточно психованный джигит застукал тещу на месте преступления. Она самозабвенно сморкалась в его шурпу. Самый же болезненный удар, можно сказать, в спину и исподтишка, нанес ему Коля, не забывший, что его сыну Борьке исполнилось полгода, о чем сам Рустем почему-то (и, правда, странно, почему?) совсем забыл. Коля явился домой с кучей подарков для ребенка. А Рустем явился домой без подарков. Катька обиделась, и выставила Рустема вон. Через неделю победитель Коля заселился обратно. Жизнь налаживалась. Борька рос. Его ждало безоблачное детство. Иногда его омрачало поведение Кабачка.
Белочка посещала Кабачка с периодичностью раз в полгода. Я приехала к родителям, Катька торчала в окне (она жила на втором этаже). Обрадовалась она так, что чуть не вывалилась. - Лелька! Айда к нам! Кабачок ебнулся! Я не могла упустить такое событие. Кабачок сидел в прихожей, сжимая в руках тяжелую стеклянную пепельницу.
- Че это он? – спросила я. - Да пиздец, опять скоро в больницу, - проворчала Катька. - Снова ножи и вилки прячем. Так он пепельницей вооружился. Никого из дома не выпускает. Мы прошли в комнату, Борька резво ползал по комнате, собирая в одну кучу кубики. Он так и остался блондинистым пацаном. И его глаза так же не выражали никаких мыслей. Он смеялся и плакал с одинаковым выражением лица.
Я (в который уже раз), опять начала выпытывать у Катьки, кто отец ребенка. Она (в который раз) твердила, что это Рустем. Когда я уже начала материться, в комнату ворвался Кабачок. - Лелька! Что там про меня пишут? - Пишут, что Кабачок ебнулся, - ржет Катька, пытаясь его вытолкать из комнаты. - Лелька! – орет он. Я начинаю нервничать. – Ты знаешь, что они меня караулят? Если вы выйдете из дома, они вас повесят! - А меня-то за что? – теряюсь я. - А хуй его знает! Они мне так и сказали: "Повесим всех! И Лельку! " - Кто они-то? – осторожно спрашиваю я. - А я знаю?!? Тут Катька орет: - Кабачок! Смотри! Они, бляди такие, в окно лезут!! - Где??? - На кухне-е-е-е!! – орет Катька. Кабачок, крича что-то нечленораздельное, несется на кухню. На улице слышится звон разбитой пепельницы. На этом Кабачок успокаивается, садится в прихожую и вооружается зонтом.
Пробыв еще полчаса, я собралась домой. Кабачок встал в дверях, держа зонт, как шпагу, и тыкал в меня, не подпуская к выходу. - Ты, блядь, Гартаньян ебаный, отойди! – упрашивала Катька. Кабачок стоял насмерть. - Ща я его отвлеку, - заржала Катька. Она зашла в комнату. Через некоторое время из нее выкатился грецкий орех, и весело подпрыгивая, скрылся в комнате напротив. Кабачок насторожился. Второй орешек метнулся следом за первым. - Что это? – сдавленно прошептал Кабачок. - Они зде-е-е-ес-с-с-с-сь, твои враги-и-и-и-и, - загудела я. – Они пробираются в твою спа-а-а-а-альню-ю-ю-ю.... Третий орешек покатился криво – Катька залихватски билась в истерике. - Сейчас они пробираются в твою посте-е-е-е-ель, - продолжала я, стараясь не вестись на Катькин смех. – Ночью они нападу-у-у-у-у-ут..... Закончить я не успела. Кабачок, завизжав так, что заложило уши, понесся убивать орехи. - Беги! – крикнула Катька. С облегчением я свалила. В тот вечер Кабачок не пустил на прогулку старушку-соседку, и я из окна наблюдала, как его повезли в больницу.
Поехали мы как-то в Адлер, на сборы... Компания, та еще подобралась. Три Натахи и я. Мужики не в счет, потому как брать с них нечего, кроме силушки богатырской. Надо сказать, что были они все под два метра ростом, молото и дискоболы (да и пиздоболы) отменные. Каким ветром меня (тощую и мелкую) туда занесло – отдельная история. И была у нас одна из Натах бабища роста немереного, с мозгами, меньше, чем глаз. До моего прихода звали они ее Натальей в лицо, Шлангой за спиной. С моей легкой руки (или языка?), стали всегда называть ее Маугли. Знала я ее давно, она жила в соседнем доме, и Маугли – погоняло еще с девятсотлохматого года. Училась она в пединституте, пропихнутая туда нашим тренером (в дальнейшем Шеф) Общаться с Маугли было очень трудно, она долго загружала информацию, потом зависала, а потом выдавала неверный ответ. Проблемы начались сразу, как только мы сошли с поезда. Местные аборигены тыкали в нее пальцами, горячие кавказцы цокали языками, и в прыжке пытались заглянуть в ее глаза, самые смелые щипали за круп и совали номер телефона. В гостинице я попала с ней в один номер, о чем впоследствии практически не жалела, ибо столько ржача занюханная комнатенка в "Доме колхозника", не слышала. Первая тренировка прошла на ура. У Маугли приключились критические дни. Во время разминки на стадионе она с кряхтением и стонами приседала и нагибалась, делала наклоны, и так махала руками, что запросто бы взлетела, попирая все законы гравитации. Шеф свистнул и дал отмашку на пробежку. Легкой трусцой я семенила, разглядывая мокрую от пота футболку Маугли, удивительного солнечного цвета. - Лелька, - пропыхтела она, - не тащись, как пьяная черепаха, догоняй, - и поддала газу. Я проигнорировала ее сравнение с нетрезвым земноводным и продолжала трусить. Она медленно отрывалась от меня. Через пятнадцать-двадцать шагов из штанины ее треников на тартан вывалилась прокладка, слегка помятая, но уже не совсем свежая. - Маугли! – завопила я, останавливаясь неподалеку, делая вид, что устала. - Че? - бибикнула она, не оборачиваясь. - хуй в очо, - буркнула я, - быстро сюда, галопом! Она развернулась с грацией бегемота и затопала в мою сторону. - Ну? – запыхавшись, спросила она, приблизившись ко мне. Я молча ткнула в прокладку и отошла чуть подальше, чтобы не вдыхать ядреный пот, который вырабатывало ее рыхлое тельце. Маугли покраснела, что твой помидор, и громким свистящим шепотом прогудела: - А че делать-то? Куда ее? - В пизду, - гаркнула я, - мне пох, куда, убери ее нах отсюда!! Краем глаза заметив, что приближается остальная компания, я, мягко обозвав ее дурой, потрусила дальше. Я бежала третий круг, когда она, вывалившись из-под трибун, довольная погромыхала рядом. - Значит так, - сказала я, - после тренировки пойдешь в аптеку и купишь тампоны, ясно? - Ты че, дура? – визгнула она, - я же девочка! Я поняла, что будет трудно, но от своего не отступилась. - Я сказала, купишь, значит купишь! Тебе сейчас надо вообще в номер валить, а то видно все будет. Впереди еще 4 часа тренировок, ты всю одежду насквозь пропитаешь своей кровью. - Гыгы, - булькнула она, - ни фига, я прокладку на булавку пристегнула.
- Ту? Которая выпала?? – я аж остановилась. - Ага, - ощерилась она и унеслась вперед. Тренировка, как всегда заканчивалась небольшой разминкой, и бегом на ускорение. Мне, как самой ленивой, и не любящей это самое ускорение, было доверено самое важное – давать спортсменам отмашку. Шеф стоял рядом с секундомером, и руководил процессом. - Пошла, - тихо говорил он, щелкая секундомером, я резко опускала задранную руку (Шеф в это время косил глазом на мою грудь, которая подпрыгивала от рывка) и наши слонопотамы стартовали. Мимо один за другим с ужасным топотом проносились ребята, обдавая теплым вонючим ветерком, и притормаживали метрах в десяти, сгибаясь и тяжело дыша. Подошла очередь Маугли. - Пошла! Моя рука обрывается вниз, глаз Шефа подергивается, следя за грудью, Маугли стартует. Через 20 шагов, она с ревом раненного в жопу слона, взмывает вверх ("Бубка, бля", - подумала я, уже поняв, в чем дело), валится на дорожку, сворачивается в позу зародыша и громко воет. Все стоят, разинув рты, но помочь никто не пытается, потому как все знают, что Маугли девочка-катастрофа, и так же орет, если ударится коленкой о косяк (что с ней случается по сто раз на дню) - Что с ней? – интересуется Шеф у меня (они уже давно знают, что я при ней, как дуэнья) - Прокладку на булавку приколола, - хмыкаю я. - Дура, - беззлобно отзывается он. – А ты на что? Не можешь ей показать, как тампонами пользоваться? - Запланировано на сегодня, - ответила я. Он вздохнул, велел всем шуровать индахауз, подошел к Маугли, присел на корточки, потыкал в нее пальцем, что-то прошуршал и вразвалочку отправился за нами. Вечер. Номер. Маугли волнуется, как невеста перед выходом. На подмогу я вызвала остальных Натах, но помощи от них никакой. Они регочут и не дают мне объяснить, что надо делать с тампоном. Маугли энергично кивает на каждое мое слово, но я знаю, что она ни хуя не всасывает. Я велю ей сходить в душ, потом вернуться в номер, понимая, что закладка первого тампона, ложиться на мои хрупкие плечи и шаловливые пальчики. Она пришла через 20 минут (мы в это время поглощаем "Киндзмараули" с фруктами), распаренная. - Ты что, бля, мылась, что ли? Ведь после тренировки ходили в душ?! – спрашиваю я, стараясь сфокусировать на ней не совсем трезвые глаза. - Ну да, ты же сама сказала... - бормочет она. Я махнула рукой, потому что лень было объяснять, какое место я просила ее помыть, и велела ей снимать трусы и поставить одну ногу на край постели. Выпучу ее глаз, мог бы позавидовать филин. Я заорала: - Быстро, нах! Трусы снимай!! И ногу на край кровати!!! Не дав ей опомниться, я натянула целлофановую перчатку, которую нашла в коробке от краски для волос, распечатала тампон, присела перед ней на корточки и загнала в девичью плоть тампон. Входил он туго, ибо не в состоянии напрячь мозг, Маугли до упора напрягла влагалище. Девки за спиной ржали так, что закладывало уши. - Если будете ржать, - гаркнула я, - заставлю вам соски ей крутить, чтобы она расслабилась! Наконец закладка тампона закончилась. Маугли смотрелась фундаментально. В одной футболке, без трусов, нога на краю кровати, в глазах пустота (мозг обрабатывает ощущения, или пытается распознать инородное тело), веревочка от тампона одиноко колыхается в междуножье. - Отомри! - ору я ей в лицо, она вздрагивает, глаза принимают осмысленное выражение, - Одевайся, - говорю я ей, и иду мыть руки. Вернувшись, я застаю в комнате наших мальчиков с водкой и закуской, мы запираем номер и начинаем пьянствовать. Маугли сидит на своей кровати, смотря куда-то в сторону (зуб на рельсы, что она прислушивалась к новым ощущениям), и в застолье не участвует, несмотря на то, что с нами сидит любовь всей ее жизни, чемпион России по метанию диска, Славка. Славка тоже очень удивлен, что Маугли не сидит рядом с ним, преданно заглядывая в глаза и лапая его коленку потной ручищей. Он посылает мне глазами маяки, и я покачиваю головой, прося его не беспокоить ее. - Маугли, - подает голос Артем (в нашем миру Гондон, паря ростом 2 метра, с плохими зубами и зрением минус 8), - ты чего пришибленная такая? Пошли пить. Я пинаю его под столом и шиплю, мол, не трожь. - А? – выпадает из транса Маугли, - а... Я ща.... Она встает, и расшеперив ноги, как будто я туда загнала, как минимум, тыкву, в полуприсяде направляется к выходу. Пацаны ошарапученными глазами глядят вслед. Гондон сильно сощурив глаза, бормочет: - А что у нее с походкой? Я в двух словах обрисовываю ситуацию, и они, проржавшись, цепляют мне медаль "За отвагу и неприхотливость", быстро забацаную из обертки от шоколада. Через некоторое время, Маугли бодрой походкой вернулась в номер. - Ну, славьте яйца, оклемалась, - обрадовалась я. – Не мешает? Не беспокоит? – спросила я у нее. - Неа, - довольная, она машет головой. – Я его вытащила. - Зачем? - удивляюсь я, наливаясь злобой. – За каким хуем я тогда тебе в пещеру лазила?? Ради собственного удовольствия?? - Так это... - она испуганно жмется к двери. – Я это...ссать захотела.... - И что? – срываюсь я. – За хером тампон-то вытаскивать??? - А как бы я поссала, если он там? – истерически отозвалась Маугли...... ................................................. Занавес, йоооптыть)) ...продолжение следует.....
Я подъезжала к дому. На углу меня встречал радостный Борька. Ему уже 4 года. Он мал ростом, но необычайно вертляв. Он бежал рядом с машиной, подпрыгивал и что-то орал. На его пути стояла клумба, замастыренная местными бабками из большого колеса. - Борька! – я нажала на клавишу стеклоподъемника, но предупредить его не успела.
В зеркало заднего вида я вижу, как он свалился в клумбу, замяв все цветы. Он тут же вскочил и опять начал нагонять машину. - Прокати меня, Лель! – попросил он, когда я вышла из машины. - Борь, мне некогда. Позже, ладно? – я ковырялась в багажнике, доставая пакеты с продуктами. - Блядь, - горестно вздохнул он. – Вечно ты так. - Борька, я сказала позже, значит позже. Мать где? - На работу упиздила. - Борька, - заржала я, - будешь материться, у тебя язык отсохнет. - У Кабачка же не отсох, - ловко выкрутился он. – Тогда я на велике пошел погоняю.
Велик у него знатный. Мне кажется, что он собран из трех разных велосипедов. У него всегда прокручиваются педали, постоянно слетает цепь, колеса нужно подкачивать после часа эксплуатации. Борька – экстремал. Он гоняет на нем с космической скоростью. Разогнавшись, он тормозит так, что его заносит, и он падает. Всегда. По другому останавливаться Борька не умеет. Из-за этого он всегда щеголяет свежеободранными коленками, локтями и ладонями. Его боятся и ненавидят все автолюбители нашего дома. Борькина любимая игра "Кто быстрей", приучила их ездить по двору со скоростью 2 км/час. Правила очень просты: Борька прятался в кустах, поджидая машину, когда она приближалась на критическое расстояние, он с улюлюканьем выскакивал и пробегал прямо перед капотом. Инфаркт обеспечен. Один раз он проделал такое со мной. С тех пор у меня предательски сжимается сфинктер, когда я проезжаю по двору. Кто-то из жильцов предложил при въезде во двор поставить знак "Осторожно, Борька! "
Позже я сходила за пивом, и сидела на улице, медленно его попивая. Напротив, у подъезда в черном БМВ сидел парень и усиленно делал вид, что не пялится на меня. Вокруг машины шоркался зачарованный Борька. Парень открыл дверь, вытянул ноги на улицу и закурил. Борька стоял вплотную к нему и разглядывал салон. - А это че? – спросил он парня. Парень ответил, еще не зная, что Борька теперь с него живого не слезет.
- А это? А это? А вон то? Парень начал заметно тяготиться назойливым пацаном. - Твой? – спросил он меня. - Упаси боже, конечно нет, - засмеялась я. Борька не оставлял его в покое. Чуть помявшись, он попросил: - А прокати меня? Парень сразу согласился, чем насторожил меня. - Эй! – я подошла к машине. – Борька, нельзя так делать. Мало ли куда он тебя увезет. Кыш от машины. - Аха, - заныл Борька, - ты же меня не хочешь катать... Парень протянул мне бумажник с документами. - Все нормально. Я только вокруг дома его прокачу и все. Ну, хочется пацану. Можешь паспорт посмотреть, у меня у самого пацан такой же. Они сели в машину. Борька сел за спиной парня и довольно щерился в окно.
Они проехали круг, потом второй. Радости Борьки не было границ, проезжая мимо он каждый раз неистово махал рукой. На последнем круге парень заметно поддал газу, и на приличной скорости они гнали к подъезду. Все произошло за считанные секунды. Машина поворачивала к подъезду, когда Борька вдруг решил выйти. На повороте задняя дверь распахнулась, Борька развевался следом, крепко держась за ручку. Авто резко затормозило, Борька удачно приземлил ноги и захлопнул дверь. - Спасибо, - заглядывая в окно водителя, крикнул он. – Пойду я домой. Во дворе было тихо. Жара. Никого. Только я и парень за рулем бэхи. Я подошла к машине. Парняга пытался прикурить, но у него плохо получалось, руки его ходили ходуном. Он повернул голову в мою сторону, глаза его были пусты от пережитого шока. - Блядь! Предупреждать же надо, – выдохнул он. Я молча протянула ему документы, подумав, что поставить знак – не такая уж плохая идея.
Вечером мне позвонила Катька. - Лелька, свози меня к Кабачку в больницу. - Что случилось? – удивилась я. Борька ничего не говорил, что с Кабачком что-то случилось. - А ты не знаешь? – заржала она. – Его машина сбила, и хоть бы хер – только ногу сломал. Ща лежит под растяжкой, мается. Отвезешь? - Обязательно. Всю дорогу Катька стебалась над тем, как хуево сейчас Кабачку оттого, что он лежит, и у него нет никакой возможности напиться. В палате нас ожидал приятный сюрприз. Кабачок лежал с задранной вверх ногой, был пьян в дымину и громко орал песни. Сердобольные соседи по палате, видя, как Кабачок страдает похмельем, решили его подлечить. Не сговариваясь и каждый по отдельности. Кабачок был очень рад и никого не выдал, горланя песни в ответ на вопросы врачей.
В машине Борька, которого мы в палату не взяли, сунул мне в лицо коробку от презервативов. - Это че? - Где взял? - У тебя нашел. Так че это? Знаешь? – он хитро прищурил глаза. - Я-то знаю, а ты? - И я знаю. Смотри, – он вскрыл коробку, достал презерватив и попытался его распечатать. – А! Вспомнил! – и, вцепившись в упаковку зубами, лихо ее вскрыл. Достав презерватив, он начал его надувать. Катька ржала, как дура. Я озадаченно молчала. По салону растекался аромат земляники. Презерватив выскальзывал из его рук и губ, но сосредоточенно продолжал в него дуть. Он дул и дул, и мои нервы уже начали сдавать, когда Катька ткнула в шар зажженной сигаретой. Хлопок, и куски гондона облепили все пространство вокруг. Борька заливисто гоготал. - Это мне Кабачок показал. Он дурак! Эти шарики на письку одевают. - Откуда знаешь? - пыхтела я, собирая ошметки резины. - Так тут на картинке все нарисовано.
Занавес, йооптыть))
ПыСы: Кабачка позорно изгнали из больницы за несоблюдение больничного распорядка, после того, как он как-то умудрился нассать в маленький бутылек из-под зеленки, который ему дали для сдачи мокроты. Костыли ему очень мешали, и поэтому он почти всегда носил их на плече.
Каждый юродивый в конторе знает, что Зарплата него маленькая, что Зарплату нужно увеличить, помять, слепить, раскатать и сделать то, на что человек сможет поменять обивку дивана, побелить потолок и снять блядей без ущерба для семейного бюджета. А человеку же неймется, у него битва доступного с потребным, он, конечно, в в высшие сферы с глупостями своими тыркается. Помолиться и все такое. Помолится, положим, такой человек, мол, Господи, дай мне зарплату больше, чем у Вани Сорокина из сорок первой комнаты, я для этого дрочить перестану и волоса на подмышках сбрею. Подумает Господь "бля, соблазнительный вариант" и желание такое у себя в книжечке записной пометит. И вот тут уже Новый Год, и бабы подарочные из торта "Полет" выбираются, и петарды китайские руки отрывают, праздник, вобщем. И Генеральный выходит весь в белом, как Гендальф после модификации. Руку каждому мнет, в глаза заглядывает да приговаривает: "Вы, товарищ, замечательно потрудились, а героизм ваш в плане выхода на производство в понедельник всем известен. Вот вам за все премия удивительная и грамота волшебная, с которой пиво в любом трактире по диллерской цене будет." Или наоборот. Человек старательно пентаграмму на кухонном полу изобразил, младенца для благого дела заколол и Конституцию задом наперед прочитал, появился диавол, весь в огне, кожаной тужурке и татуировкой во все предплечье "Смерть человекам". Давай, мол, договор заключать, ты мне душу, а я тебе Зарплаты повышение, ибо с оборотом доллара в аду сейчас напряженка, а души как продажные женщины расходятся. Тут, конечно, человек повыебывается на тему догматов, свободы выбора и прочих глупостей, но договор подпишет. Потому что нет еще мудака, чтобы от повышения зарплаты отказывался.
А тут регонсценировка небольшая: Сидит, значится, Генеральный за огромным столом. И весь стол в мониторах, ну честное слово, весь, окурок сигары некуда пристроить. И на этих мониторах есть все, что в его вотчине происходит. А происходит там вот что: не нравится подчиненным их зарплата, недовольны они. И не бунтуют пока что, а просто сидят у себя за компьютерами и зарплатой недовольны. А Генеральный, ррраз, на нужную кнопку нажимает, и недовольных током из стула хуячит. То есть, видит он, что Вадик из отдела закупок морду лица неправильную сложил--пиздык по кнопке, и у Вадика все мысли о зарплате на третий план отходят, потому как на первом "Блять, только не по яйцам", а на втором "Седьмой уровень флехи запорол, опять все сначала". И вот тут-то начинается вмешательство высших сил. Жмет Генеральный на кнопку электрическую, а та ни сном ни духом, будто и не способствует больше. И играет Вадик в стрелялку, как играл, и на лице его к нынешней зарплате такое пренебрежение написано, что глупо даже думать, будто он ради нее с утра на работу пришел. Генеральный, конечно, к сисадмину звонит, словами грубыми его притесняет и поможения требует. А админ пришел, на кнопки умные понажимал и говорит: все, пизда пришла хосту и нету более отката, ибо на все воля Божья. (или Сотоны, версии см. выше.). А Генеральный, пока кнопки нажимал, получал Удовольствие. Жена у него даавно уже со студентом живет и Удовольствие от нее как-то к подчиненным перекочевало. То есть если не ебнет он током никого, считай, день зря прошел и Удовольствие сквозь мошоночные волоски просочилось. В иных конторах даже как делают: запускают в скрытые динамики всякую индийскую поебень, ситары там, бубны и все такое. А на фоне этой индийской поебени вкрадчивый шепот. Такой чтобы вроде и не слыхать, а очко шевелится. И голос этот говорит: расслабьтесь, обернитье свои симулякры вокруг чувствилищ и расправьте чакры и ложноножки. Зарплата--хуйня, повышение зарплаты--это повышение хуйни, а значит хуйня вдвойне, дышите глубже, радуйтесь. И люди, что волей послабже, конечно ведуться. Не ведется только глухая уборщица и сам Генеральный, потому что у негособственные динамики и голос оттуда шепчет "Зарплата--это заебись, какая же все-таки у тебя заебись зарплата!"
Вобщем, все хорошо, отлажено, и все счастливы, а кто не все, на того начальнику естественно похуй, и дополнительный удар током в качестве бонуса. И вдруг внутренний голос начальника на середине фразы: "А давай менеджера по продажам током ебнем", вдруг приостановился. Прям как-то сразу вот что сказал: "А давай менеджера по про...", и все. Приостанвился, да и говорит: "А давай нашему новому сотруднику зарплату повысим, пусть как ты получает." Гендир конечно в панике, не может внутренний голос таких необдуманных слов говорить. И ладно б понизить, а еще лучше понизить, и током еще чтоб не возникал, но повышать!? ... И прямо так, простыми словами, почти без мата внутреннему голосу все это объясняет, и срочно тянется подписать приказ о понижении зарплаты, и заодно током ебнуть. Возникать-то он все равно не будет, но без тока это непорядок выходит. И прям на середине движения руки, приходится ему траекторию движения срочно менять, да вместо ручки, хвататьяся за жопу, чтоб из нее не ударила мощная струя, и стремглав лететь в именной сортир. Несет его просто Адски, так, что он сидючи на золотом своем унитазе порою о потолок благородной лысиной ударяется. Бросает его, значится, об стены, он криком кричит да глаза все больше выкатывает, так пока не отрубился далеко за полночь в клозете, не успев придти ни к каким выводам логическим. Во сне же пришел к нему ангел сияющий, с оливковой ветвью в руке. Встал в позу подобающую и начал Гендира по мослам ветвью хлестать на тему "Повысь, сука, зарплату рабу божию Владиславу, или ждет тебя геенна огненная и пиздянки существенные". А для пущей убедительности сапогом гениталии ему прищемляет и смотрит укоризненно так, что даже совесть где-то там зашевелилась. Проснулся наш герой в холодном поту и засмеялся сразу с облегчением. Придет же такое в голову, мол, на подсознательном уровне. Зарплату, мол, прибавить. Ха-ха. Ха, мол, ха, короче. Но тут же вновь из-под него дно вышибает. С таким грохотом вышибает, что мерещится ему, будто гром небесный с молнией напару в туалетную кабинку пизданул. И внутренний голос опять свое завел: "Повысь этому новому зарплату, пока тебе жопу не разорвало, повысь зарплату, говорю! " От усталости и вони на Гендира какое-то затмение нашло, да и говорит он вслух: "А и правда, что ж не повысить-то?". И только произнес, как перестало его сразу же нести, и внутренний голос сразу переменился: "Пива бы сейчас и по бабам..." то есть нормальный такой голос, все как обычно. И понимает Гендир, будучи мужиком не глупым, что это есть конкретное психиатрическое попадалово и начинает звонить всем врачам, каких знает по своей гендиректорской тусовке, но те как распросят про симптомы, так сразу начинают предлагать смирительные рубашки и свечи с резьбою, а помочь чтобы все прошло никто и не предлагает. Один Курпатов даже не спрашивая ничего сразу сказал, что вылечит без проблем, велел придти к нему вечером, принести штуку баксов за осмотр, и баночку вазелина с шампанским. Обрадовался сначала Гендир, а потом как-то засомневался, задумался, да и не пошел к Курпатову. Заместо этого выпил дорогого коньяку, клеенкой обмотался ниже пояса и снова спать лег.
Я умер. Я лежу в гробу, в белых тапочках. Интересно, почему тех, кто умер, всегда обувают в белые тапочки? Я бы, например, предпочел кеды. Рядом рыдает моя жена. А сосед Федор ее утешает. Тоже мне, стакан валерьянки. Ну, куда полез! Впрочем, мне все равно, я же умер. А правый тапочек жмет. Пока похоронят, наверно, мозоль натру. Не могли в кеды обуть. Помню, в 91-м году у Сереги отличные кеды выиграл в преферанс. А тут взяли и тапочки напялили! Привстать бы сейчас из гроба, и им бы тоже тапочки понадобились! Ага! Вот и родственники понабежали. Соболезнуют жене. Ей-то что! Это мне надо соболезновать! Мало того, что умер, так еще и в тапочки обули! И дворник Сидор пришел. На поминках надеется погулять. Стоит со скорбным лицом, как будто пяти рублей на бутылку портвейна не хватает. Опять нажрется, на лестнице нагадит, а на утро, убирая, будет ругаться, что, мол, сволочи нагадили, а ему, Сидору, убирать. Ему хорошо! Он в кедах! А ты тут лежи в белых тапочках... О! Взяли, понесли! Небо какое синее! При жизни все тучи, тучи, а тут красотища-то какая стала! И оркестр ничего себе! Душевный похоронный маршик... Сразу понятно, что кого-то провожают в последний путь. А старушка-то чего плачет? Ей самой скоро так, а она надрывается! От зависти что ли? Чему тут завидовать, когда тапочек жмет?! Знал бы, что умру, кеды бы купил и завещание написал, чтобы только в кедах хоронили.
Кладбище. Давно не был на кладбище. А тут ничего! Деревья, травка, ограды, крестики... Как у Левитана! Мужички копают, стараются. Сосед Федор им бутылку пообещал. И чего он во все вмешивается? Без него бы обошлись! Помощничек! Надгробное слово. Ну, наш цеховой мастер Иван Абрамыч, как всегда, загнул. "В то время, как вся страна, как один человек..." Ты что, на собрании? Вот это правильно. Да, теряем таких людей. Да, отличный был парень. Да, рано умер. Жене можно не сочувствовать. Ей Федор сочувствует. Хорошо мастер сказал. Даже слесарь дядя Вася слезу пустил. Ну, наконец-то! Опускают. Тесновата могилка! И тапочки жмут. Уже оба! Застучали комья земли по крышке гроба. Похоронили. Меня. Наконец-то отдохну от вас всех! Жаль закурить нельзя, гроб мешает руку поднять, да и дышать нечем. А вообще, и не надо, я ведь умер.
"Зарисовки из жизни. До, во время и после семейной жизни."
Зарисовка 1. До... Все обиженные мужья из нашей компании, поссорившись с женой, оправлялись в Москву. При чем почему-то исключительно пешком. С женами было проще – они ехали к Лене, которого потом так и стали называть: "утешитель замужних женщин". А вот мужья, гордо хлопнув дверью, удалялись строевым шагом (или не совсем строевым) в Москву. Правда, ни один не дошел, по причине смены строевого шага на ползущий леж (ну, поход обмыть – святое дело). Родоначальником данной традиции совершенно случайно стал мой муж. На тот момент – жених. В тот вечер мы возвращались из гостей, вполне так прилично нагрузившись, и по дороге к остановке немного поругались. Немного – это с моей точки зрения. Что уж там происходило в его черепушке в тот момент, какие именно извилины устроили внеочередное землетрясение – установить за давностью лет не представляется возможным. С надрывным криком: "Все, я ухожу от тебя! Я пойду в Москву!", он со скоростью поломанного велосипеда (и кривой, как педаль, и зигзагообразное движение похоже), устремился в ближайший двор. Ну, двор, как двор – тупиковый, с заборчиком. Зная, что второго выхода там нет, я неспешно пошла за ним. Заметив меня, мой дорогой заметался между домами, и тут обнаружил пресловутый заборчик. С криком павиана в брачный период он его перелетел. И зря. Местность у нас холмистая, и заборчик-то только с одной стороны невысоким был. А с другой – ничего себе такой, заборище, метра под три)) Я развернулась, и так же не спеша, поплелась обратно. Выйдя на улицу, я тут же сначала услышала, а потом и увидела свое сокровище. Оно сидело под заборищем и выло вполне человеческим голосом: "Ножка моя, ножка!", нежно обнимая травмированную ножку размерчика так 42-ого. Стенание о загубленной юности, раненой ножке и походе в Москву продолжались всю дорогу домой (в троллейбусе народ веселился вовсю), и дома концерт не только не утих, но и продолжал набирать обороты. Поняв, что если я не приму меры, то спать мне не придется, а придется изображать преданную медсестру у постели тяжелораненого бойца, я таки взялась за дело. Болеющему был всунут стакан с марганцовкой. Коктейль "За Москву! " был высосан за считанные минуты и через некоторое время начал свое коварное действие. Про ножку мы временно забыли, зато вспомнили про животик и потребовали тазик. Срочно! Никогда не забуду эту картину: дрожащие ручки нервно крепко держат тазик, задница, обтянутая веселенькими семейными трусами, гордо задрана вверх, рвотные спазмы сотрясают тельце, а в перерывах мой благоверный в чем-то невнятно упрекает меня. На шум пришла маменька с немым вопросом в глазах, увидев в дверях обожаемую тещу, будущий зять сделал героическое усилие, и пожаловался ей на меня вполне внятно; "Ваша дочь – ведьма! Она сделала так, что мне стало плохо!". Вопрос в глазах мамы усилился – я показала ей пузырек марганцовки, и она, сдерживая смех, удалилась. Концерт продолжался еще час. Нам было плохо, мы умирали. Болел "животик": "Это ты, ведьма, виновата! ", мерещились какие-то рожи: "А, ведьма, морок на меня напустила! " (фары автомобилей светили в окно), болела "ножка": "Это ты специально забор вытянула, что бы я в Москву не ушел! ". Честно говоря, в ту ночь я хохотала так, что утром живот заболел у меня.
Зарисовка 2. Во время. Три часа ночи. Дорогой муж, падла такая, где-то шляется. В принципе, домой придет все равно, но некоторое беспокойство спать все-таки не дает, а потому мирно дремлю. Сквозь дрему – разудалое пение до боли знакомым голосом. Просыпаюсь. Светает. Пение все ближе. Ага, вот он, певец утренней зари несет свою тушку домой. Хлопок подъездной двери и настойчивое царапанье ключа. Блин, не попадет же в замочную скважину ни за что! Ладно, придется помочь. Превозмогая лень, встаю, плетусь в прихожую, открываю дверь.... Он ошалело смотрит на меня и дергает дверь на себя со словами: - Сука! Где шлялась всю ночь, туда и иди! Дверь захлопывается, два тела падают по разные стороны двери. Я, естественно, от хохота. Ползу на кровать с чистой совестью, всхлипывая от смеха. Угадайте, что он сказал утром теще, которая обнаружила его под дверью на коврике? Это, оказывается, я, ночью прошлявшись где-то, с утра телепортировала его за дверь. При чем, излагалось это так серьезно, что мама стала подумывать о визите к психиатру. Вот только – кого вести? Зятя, сочинившего явный бред, или дочь, которая на все вопросы ржет, как ненормальная?
Зарисовка 3. Во время. Ночь. Тишина. Я спокойно сплю, памятуя о том, что беременным женщинам показан покой. Два часа ночи – пришел благоверный. В состоянии несостояния. Надо сказать, что, будучи беременной, запах алкоголя я не переносила абсолютно. Поэтому, будучи пьяным, супружник переселялся на матрасик на полу. Вот он дополз до матрасика, плюхнулся, завозился, тяжко вздохнул, и что-то тихо забормотал. Бормотание имело интонации, голос то понижался, то повышался. Заинтригованная, я начала прислушиваться. Так, вроде как повествуем о событиях прошедшего вечера, но очень невнятно. Пауза... . И вдруг, четко и ясно: - Все трусы и пидарасы, один я – умный и хороши! И храп. Сука, а я от смеха до утра уснуть не могла!
Зарисовка 4. После. Через год после развода, сижу дома, никого не трогаю – звонок в дверь. Открываю – стоит девушка. Такая... ну, потрепанная жизнью. - Привет. - Привет, тебе кого? - Тебя. - Меня?? - Да, скажи, Сергей у тебя? Я его жена. В голове вихрь мыслей: "Какой Сергей? Почему он должен быть у меня, и почему его жена его ищет у меня? ". Видя мое недоумение, девушка поясняет: - Ну, Сергей, твой бывший муж. - А с какой стати он должен быть у меня??!!! - Ну, он же сидит с вашим ребенком, пока ты на работе... - ????!!!!! - Значит, опять соврал, - вздохнула девушка и ушла. Я смотрела ей вслед и думала, что если во время замужества я выглядела так же, как она, то.... То ну ее на фиг, такую семейную жизнь...
Зарисовка 5. Она же постскриптум. Два года назад, отмечая с моей подругой очередное мое повышение, гуляли по центру города. А вернее, перебирались из одного кафе в другое. Навстречу попались два таких.. ммм весьма панковатых типчиков, один из которых радостно бросился ко мне: - Привет! Давно не виделись, как у тебя дела? Лицо его показалось мне смутно знакомым. По словам подруги, в тот момент я напоминала компьютер – лихорадочное листание файлов с целью идентификации объекта. Совпадений не обнаружилось, поэтому я просто спросила: - А ты кто? - Ты что? Я же твой муж, - обиделся смутно-знакомый. - Какой еще муж? – испугалась я, вроде склерозом пока не болела, и такое событие забыть не могла - Бывший, - успокоил он меня – Ты что, не узнала меня? Положа руку на сердце – нет, не узнала! А даже, если бы узнала – обошла бы стороной – уж больно страшно он выглядел. В свои...ну, не важно сколько, я выглядела лет на 10 моложе, а он... он постарше.. и тоже лет на 10. Заняв у меня стольник (до свиста рака на горе, как я понимаю), он ушел.
А я смотрела ему вслед и думала, что благодарна ему только за одно: что он ушел от меня тогда. Если бы он остался, я бы так и не смогла поверить в себя, добиться всего самой, сделать неплохую карьеру, вырастить замечательного сына.... Да, я много чего бы не смогла! Так что – спасибо мне, за то, что я стала свободной! И спасибо мне, за то, что есть я у себя))))
Борьке 1,5 года. Я смотрела из окна, как он гуляет с бабушкой. Он весело шлепал по лужам. Бабушка, сидя на лавочке, лениво грызла семечки. Борька ни фига не растет. Он мал ростом, толст, но очень подвижен. Он плохо говорит, но при этом очень внятно матерится. Я приоткрыла окно и закурила. Борька шурудит по луже веткой. Грязь разлетается в разные стороны. Мне слышно, как он напевает. - Хо-хо-хо-о-о-о-о, - ширк веткой вправо. – Хэ-хэ-хэ-э-э-э, - ширк веткой влево. – Ху-ху-ху-у-у-у-у, - он поднял ветку над головой и с криком, - Ху-у-у-у-у-й-й-й-й-й, - со всего маху опустил ее в лужу. - Боренька, сынок, - остепеняет его бабушка, - ну зачем же ты так? Нельзя ругаться. - Хуй! Хуй! Хуй! – Борька лупит лужу, и я слышу его смех. Один в один, как у Катьки.
Катька чешет с работы, ее вопли слышны издалека. - Борька, блядь! Ну-ка выброси ветку быстро! – орет она. – Мама, блядь! Быстро веди его домой, он промок весь! Она подошла к подъезду, увидела меня в окне и радостно заржала. - Лелька, блядь! Пошли в гости! - Лучше ты ко мне! – крикнула я. – У меня тут бутылка вина есть, посидим. - Ща, пожру и приду! Я поставила вино ненадолго охладиться, нарезала сыр и помыла фрукты. Чтобы скоротать время, вытащила с книжного стеллажа первую попавшуюся книгу и прилегла почитать. Катька явилась почти через два часа, в приличном подпитии. - Лелька, пошли к нам, - заканючила она. – Мать ушла, Кабачок пьяный, Борька вам тут все обоссыт, да и курить дома мать твоя не разрешает.
Я согласилась, и мы поднялись к ней. Кабачок оккупировал большую комнату и лежа в центре что-то бормотал, вскрикивая и матерясь. Коля сидел на кухне и пытался читать газету. Я первый раз видела его пьяным. Он выглядел тихим и безобидным. - Леля пришла, - обрадовался он. – А я вот только вспоминал тебя. Как твои дела? - Спасибо, хорошо, Коля, - я присела за стол. - Катьюша, угости Лелю пловом. Я пока с Борьей посижу. Он вышел. - Смотри, че я нашла у него, - прошептала мне Катька, закрывая дверь. На протянутой ладони лежал бумажный пакетик, узнаваемо завернутый. Я развернула его, внутри шмаль, как я и думала. - Че это? – спросила она. - Шмаль, - пожала я плечами. - Ух ты-ы-ы-ы! Это ее курят? - Ах-ха, - ответила я, накладывая ароматный плов. - А давай, покурим, - ржет она. - Кать, ты водку пила? - Ну... - Хуй гну, дура. Какую тебе еще шмаль? - А ты ее курила когда-нибудь? – не дождавшись ответа, она начала ржать и сквозь смех выдавила, - а давай Кабачку дадим покурить? О! – ее посещает очередная гениальная идея. – Жри пока.
Я с упоением уплетала плов. Катька лихорадочно сколупывала со спичек серу, затем начала потрошить сигарету. Вытряхнув наполовину табак, она забила серу, и добавила остальной табак. - Это Кольке, - захихикала она. – А как шмаль курят? Я отставила в сторону тарелку и начала забивать косяк. Она смотрела с интересом и комментировала каждое действие смехом. - Теперь бы не перепутать, - откладывая сигареты, пробормотала она и пошла за мужиками.
Кабачок ввалился на кухню, убивая запахом перегара и нечистого тела. Гыкнув, завалился на стул, налил полкружки водки, выпил и взял сигарету. Я молча наблюдала, гадая, какую сигарету он взял. По кухне, перебивая телесную вонь, разлился запах травы. Я приоткрыла окно, чтобы не попасть под маяки. Кабачок затягивался, шишки громко потрескивали, он слегка покашливал. - Блядь, - приспел он, - что за хуйня? Но докурил до конца. Я боялась крикнуть Катьку, чтобы не пугать Кабачка, и так и стояла у окна. Он докурил, по своей босяцкой привычке, до фильтра, кинул бычок в раковину и замер. Глаза его постепенно стекленели. Наблюдать за ним было интересно. За несколько минут он впал в полную прострацию. На кухню зашла Катька, ворча на Колю, который задрых и не захотел сидеть с нами. - Чем воняет? – заорала она. - Шмалью, - ответила я и показала на Кабачка.
Она смотрела на него удивленными глазами. Кабачок смотрел мимо нее пустыми. Она пощелкала перед лицом пальцами. Кабачок даже не моргнул. Катька заржала, метнулась из кухни и вернулась с черным маркером. Через минуту Кабачка было не узнать. В Катьке погиб художник. Кабачок все так же, с остекленевшими, и обведенными в круглую оправу глазами, не шевелился. На одной щеке было написано: "Здесь был Коля", нос был полностью черный, лоб венчала косая челка, а над верхней губой кокетливо притаились гитлеровские усики-щеточки. Всю картину завершали кудрявая борода и разрисованные под мишень соски. - Кабачок! – заорала ему в лицо Катька. – Курить будешь? Он, не меняясь в лице, взял вторую сигарету, Катька поднесла спичку, Кабачок затянулся. Мы, замерев, ждали, чем все закончится. На шестой затяжке сигарета зашипела и вспыхнула ярким пламенем. Кабачок заорал, отбросил сигарету и начал метаться по кухне, натыкаясь на стулья, стену, мойку. Катька забилась за холодильник и истерически гоготала. Метания подсевшего на измену Кабачка напомнили мне кошку, которой однажды мы, детвора, растянули позвоночник и отпустили. Она так же тыкалась в стену, пока ее не отпустило. Кабачка же, похоже, не отпускало. Случайно попав в коридор, он начал метаться там.
Коля выскочил из спальни и, увидев Кабачка, тоже заорал, видимо не признав в нем тестя. С опаленными ресницами и бровями он выглядел неузнаваемо (если не считать его татуированное маркером лицо). - А-а-а-а, шайтан! - гаркнул Коля и утихомирил Кабачка мощным ударом в ухо. Они с Катькой потащили его в спальню, а я, с болевшим от смеха животом высунулась в окно, ибо мне не хватало воздуха. Отвлекли меня непонятные звуки, исходящие из Катькиной комнаты. Слышались возня, пыхтение и короткие вскрики. Все смахивало на то, что Катька с Колей решили покохаться. От нечего делать я решила помыть посуду. Когда я уже домывала последнюю тарелку, из комнаты послышался грохот и громкий Колин крик. Я охуела. Вот это да. Вот это у них ебля, так ебля.
Завидовать я перестала в ту же секунду, когда на кухню вбежала залупающаяся Катька. Она была всклокочена, красноморда и в разорванном на груди халате. На лбу наливалась лиловая шишка, одно ухо сильно оттопыривалось, и полыхало алым цветом. Я уронила тарелку в раковину. Катька, тяжело дыша села за стол, и продолжала гоготать. - Истерика? – осведомилась я. - Ни хуя-я-я-я-я, - ржала она. – Мы с Колькой подрались, - она заржала еще громче, увидев мои вылупленные глаза и отвисшую челюсть. Катька с дуру сказала, что забила остатки шмали в сигарету Кабачку, за что и была бита пьяным Колей. Я поняла, что за звуки доносились из комнаты. Это они молча боролись. - И что теперь? – испуганно поинтересовалась я. - Хуй знает, - пожимает плечами Катька. – Наверное, его надо в травматологию свозить. - Кого? – не вкуриваю я. - Кольку! – Катька опять начинает ржать.
В пылу драки, устав закрываться от разъяренного Коли, Катька толкнула его, и не удержав равновесия, полетела следом. Прямо перед ее лицом оказалась Колина нога. Не мудрствуя лукаво, она просто вцепилась в нее зубами. - Поехали, у меня переночуешь, - решила я. Катька быстро собрала Борьку, и мы свалили. У меня она упилась в дым и свалилась спать.
Утром я думала, что сдохну. Умерший накануне в Катьке художник, по ходу, смердил всю ночь. Дышать было нечем. Я включила кондер, но он, странно крякнув, тут же перестал работать. По ходу, задохнулся. Я открыла настежь окно, пнула Катьку, чтобы она покормила Борьку, и завалилась досыпать. Катька свалила, когда я еще спала. Проснувшись, я обнаружила на прикроватной тумбочке записку: "Уехали. Извени што нагадели. Звони. Катя"
............................. Занавес, йооптыть))
ПыСы: зайдя в ванну, я поняла, что означало слово "нагадели". Надеюсь, что в биде насрал Борька. ПыПыСы: снимок в травматологии показал, что у Коли было сломано три пальца.
Люди, никогда не ешьте варенья! Особенно опасайтесь его есть, если вы бессмертны, ведь и у вас развивается зависимость. Году к двухсотому постоянного употребления вы перестаете себя контролировать и становитесь вареньевым наркоманом. Если не верите, я расскажу всего лишь несколько эпизодов из своей жизни.
Давным –давно я, чтоб пролезть в кладовку храма, ( а там стоял пифос с вареньем), уронил свечку - в темноте -то проще! В общем, пролез, нажрался как свинья, а патом оказалось, что от свечки храм занялся... Пришлось фамилию менять... А то пальцем тыкали: "Герострат, мол, негодяй! "
Или еще случай. На кухне оставили большой кувшин с вареньем... Кувшин целый, да еще большой! Ну я втихаря, замок на камере ломанул (сил –то - ого-го!) Пара корефанов тоже на варенье польстились, ну мы на кухню, а там стража, варенье наше жрет! Я, конечно, не сдержался, дал одному по башке, друзья подключились, эти болваны орут: " бунт, мол, бунт!!! " Ну мы ноги в руки и бежать, а за нами друганы, а за ними еще стражи, пришлось отбиваться... Долго тогда отбивались, ага. Только, в конце концов, победили нас и пришлось сваливать и фамилию менять, а то пальцами показывали: "Спартак, мол, негодяй! " А варенья тогда так и не поели, обидно...
Или помню опять же, сидим - пируем, никого не трогаем (я тогда уже рыцарем был). Ну один возьми и ляпни, что в сарацинских землях варенье клеевое ш/п. И варить как сарацины его никто не может. Ну я подорвался да и говорю: "Все, дорогие соратники, я за вареньем, кто со мной?". А они: "А что там кроме варенья? " А я х/з, что там кроме варенья, мне и про варенье тока что сказали, я конечно к прелату, мол, объясни народу популярно! А этот сцуко орет: "Да там же гроб господень", ну все за мной и сорвались, ага. Молчал бы, втихаря б быстренько смотался, а так хер! Долго мы там шароебились. Гроб освободили, пол Азии завоевали, а варенье из кизила полным отстоем оказалось, вот такая вот подстава...
Или недавно было, сидим у костра, холодно, шинели не греют, водка плохая, кокаин уже не прет, и тут сосед-однополчанин мне и говорит: "Баре, у власти которые сейчас в тепле да сытости сидят, ужинают, небось, а там перемен блюд - штук писят, не меньше, водки на любой вкус, чаи опять же с разносолами, одного варенья - видов десять". Я как про варенье услыхал, так аж сам не свой стал: "За мной! Сложим голову, или добудем варенья! " Ну и пошел, а эти дуболомы со мной... Ну взяли тогда Зимний, хренли ж там, не без того, зато я себе целую кастрюлю варенья урвал малинового с медом! Не зря, в общем, сходили!
Короче, надоело мне судьбы вершить, ну невозможно же так! Один раз поел варенья вволю, а потом лет 20 шифроваться и фамилию менять. Надоело, собрал я спинолет - старинную разработку дружка моего, вы его не знаете - Ленька Давинчев, (я его на варенье подсадил, так он со сладкого много чего насочинял, в том числе и спинолет). Вот! Да и рванул в Швецию, типа культура, покой, никаких катаклизмов. Но варенье меня подвело: выставляла одна дурища на подоконник банки, ну я и спер парочку, а она меня возьми да и заметь и выследила, сцука такая. Идей у нее своих не было, кризис жанра у нее видите ли и нахерачила про меня целую книгу, чтоб жизнь медом не казалась, так что чувствую, придется фамилию менять, и шифроваться опять, ага...
С уважением, пока что Карлсон, который живет на крыше.
... Никифор проснулся, когда Вася еще нагло дрых, сладко посапывая и тупа лыбясь по сне. Они делили это тело вот уже сорок пять лет, но все еще не могли согласовать график сна и бодрствования по очень простой причине - Никифор по природе был жаворонком, а Вася - совой. Пихнув Васю пару раз в бок, дабы форсировать процесс просыпания, Никифор крепко задумался, чем бы таким сегодня заняться. ... Когда Вася наконец проснулся, Никифор решил, что хватит валяться в постели и пора приготовить что-нибудь пожрать. Готовить пожрать было решено отправить Васю, как самого молодого, а Никифор заявил, что он вполне может себе позволить еще немного поваляться в постели. На совершенно справедливое замечание Васи, что тело-то одно, и вставать, соответственно, придется обоим, он раздраженно отмахнулся и отвернулся к стенке - додумывать ускользающую мысль. ... Через некоторое время, обнаружив, что Вася так и не встал, Никифор, обладающий тяжелым нравом, пообещал дать ему в ухо и тут же дал... ... Они встали вместе, раздраженно ощупывая зверски болевшее ухо и пошли на кухню, где между ними состоялся следующий диалог: - А не выпить ли нам сегодня товарищ Василий? - начал издалека Никифор, известный массовик-затейник в отдельно взятом организме, - Сегодня ж суббота! - Дык одному пить как-то некультурно, - засомневался Василий, - так и спиться можно! - Да где ж одному? - искренне изумился Никифор, - Ты да я - вот уже двое? - Но ведь в одну глотку, Никифор, в одну глотку! - выдал свой весомый аргумент Василий. - Да причем здесь глотка-то! - занервничал Никифор, уже буквально наяву видя обламывающиеся выходные, - Главное - душевный разговор! - Мдя... А, ладно! Твоя взяла! Щас пожрем, и пошли за водкой. ... На этой ноте они принялись опустошать холодильник, причем Никифор пару раз хотел дать Василию по морде, чтобы не толпился у дверцы, но вспоминал утреннее происшествие, мрачно ощупывал ухо и тоскливо вздыхал.
... После завтрака Василий и Никифором собрались и пошли в ближайший магазин, где, после получасового спора друг с другом у прилавка, продавщица с такими огромными глазами, что они были похожи на задницу, почти бесплатно продала закадычным друзьям бутылку водки. ... Все остальные события дня запомнились эпизодически:
- ... А все-таки, что не говори, первая личность все-таки я! - Ну почему же сразу ты? - Да потому что вот хотя бы меня и друзья все так называют - Никифор! - Ну и что, в паспорте-то написано - Василий! - Да кому нужен твой паспорт-то? - Ну не скажите - паспорт все-таки официальный документ! - А вот я те щас в бубен дам. - А ну давай! Че, засса-а-а-а-а-а-а-а!!! - еб твою мать!!! - Псих! Это ж общая морда - нам с ней потом ходить!
- ... И совсем необязательно было драться. Вполне вероятно, что гипотеза о первоочередной личности неверна! - Ну и как тогда, Вася, ты объяснишь наше положение? - Ну, например. на вскидку: существует некая третья личность, которая объединяет наши две и сама по себе является первообразовавшейся и единственной! - Че? Какая такая третья личность? Где ты ее видал? Ткни в нее пальцем, и больше ее не увидишь! - Да я ж так, к примеру... - А... Вот за что я тебя, Вася уважаю, это за мозг! - Ага. Хоть он у нас один, но пользуюсь им почему-то я один! - А в глаз? - Э! Я ж пошутил! Не нада-а-а-а-а-а-а-а-а!!!
- ... Мож по бабам? - Ник-кифор! Ты ж знаешь - я не потерплю групповухи! - Ккакой групп... группаф... овухи? Все по-культурному! Снимем каждому по бабе! - Ну и как ты это себе представляешь? - Мдя... Ну тогда еще накатим?
- ... Мож че-нить другого для разнообразия? - Водка и только водка! - Мдя? Ну ладно, полагаюсь на твой выбор. - Ага, щас соберусь... Милая девушка! Мы посов... посовещ... по-со-ве-ща-лись! О как, Василий, учись! И решили наконец-то озвучить наш выбор! Нам нужна водка, просто водка. И не надо смотреть на нас такими глазами! И тревожную кнопку трогать не надо! Мы совершенно нормальны, уверяю вас!
- ... Ты меня уважаешь? - Почему бы и нет? - звук наполняющегося стакана.
- ... Еще по стопарю? Василий? Василий! Бля, куда он ушел??? - Да тут я, куда я от тебя денусь-то...
- ... Вопрос... Почему ты... Василий... блюешь... мимо унитаза... - Потому... что... в унитаз... блюешь ты!
- Все, спать! - Не, допить надо! - Ну ты допивай, а я спать. - Ну блин, как всегда компания разошлась... Эй, куда ты меня тащишь?!
Жизнь незамечательных людей - "Ографена Филиповна"
Филиповна - отдельный разговор...
Очень любила она "Танцы со звездами", "Звезды с танцами" и прочие зведы на льду пофтыкать через говнойасчег. Ой как завидовала, сил просто нет... Там жыж все разноцветно, коньки звенят, замерзшие сопли на льду искряца, тетьки в красивых платьях жеппами всячески вертят, мужыки в трико причиндалами бодро так потряхивают... Не то что эта пьянь, на деван золезет и суко лежыт там. Какие там танцы, двойной тулуп до сих пор от пальто с подстежкой не отличает, быдляка.
И пришла Огрофена к выводу значит, что ниразу она ничем не хуже тех девок из йасчега. И платье есть, и коньки в кладовке пыляцца, с децтва ниразу не одеванные и жеппа даже наличествует. Но на каток не пошла. Потому что зависть людская. Увидят как фииричьно она катается и всенепременно сглазят. А что делать?
Распечатала тогда банку вазелина новенькую, что к праздникам заначила, и полы в квартире аккуратно так натерла. А коньки примотала скотчем - ну если они от времени усохли совсем и на ногу не одевались, чож еще с ними делать. Времени-то с детского сада немало прошло - неудивительно. Каталась она недолго, но и, правда, фиирично весьма. Есть чему позавидовать. Сначала йобнулась об батарею, потом об холодильник срекошетила и последним номером ее вольной программы стал шкаф с посудой. Вода из ботареи сломанной брызгает, осколки посуды по полу плавают, вокруг зеленый горошек, колбаска, консервы всяческие разноцветные разбросаны, под левым глазом не фонарь, а самый натоящий софит светит. Определенно ничуть не ниже уровень фииричности и гломурности, чем в йасчеге том сраном. Да, забыл сказать, йасчег-то в окно выпал, еще во время удара об ботарею. Вместе с небольшым кусочком стены. Ну да, тоже широкой души человек Огрофена была. 90-90-90. Рост тоже 90. И IQ тоже 90. Когда одно другому соответствует - это значит, что личность очень гармоничная.
И оценки получила достойные. 100 евриков стоматологу за повторный монтаж выбитых зубков, 100 - за починку ботареи, 1000 - на ремонт дома. Не то что у тех лохов - 9, 8, 10...
Короче уделала она всех звезд по полной программе. А через то, что говнойасчег в окно выпал, образовались в семье покой и щастье. Да, побеждают на олимпеадах, конечно, не все, но все-таки кусочек спортсмена есть в каждом. И если чего-то очень сильно захотеть, то завсегда достигнуть можно. Ну, напремер пива за победу любимой футбольной команды больше всех выпить. Или стрелять метко научица, из 20 подходов - 19 сигарет нахаляву.
Быть джентльменом в наше суровое время очень даже не просто. Зачастую бабы измученны бытом шопиздец, и, возможно потому, не могут отличить проявления обычной галантности от банального эротического домогательства. Одичали, короче. За примерами далеко ходить не надо. Вот я, например, в меру воспитанный и беспесды вежливый чувак на протяжении короткого периода сваей замечательной жизни трижды получил па кокосам от теток из-за своей широкой натуры. Маменька моя, женщина строгих правил, еще в глубоком детстве вбила в мой уже тогда прокуренный мозг правила этикета, которые я несу, словно крест, уже двадцать пять лет. Ага, вот и мучаюсь теперь и ничего с собой не могу поделать.
Две недели назад шел я мимо базара, попивши для разминки три литра пива, радующийся окружающей действительности, короче, на позитивной волне. Гляжу, впереди меня идет такая себе ничего деваха, задницей рисует правильные восьмерки, от чего у меня даже слегка привстал. В ее руках сумка, видно, битком набита жратвой. По почти выпавшей из сустава руке этой самой девки понятно, что сумка, сцуко, неподъемная. Ага, где-то йокнуло у меня у нутрях.... - Разрешите предложить услуги изнасильщика, гы-гы,- говорю ей и рука сама тянется к сумке. - Спасибо, не нужно. Мне тут рядом,- говорит она и почему-то с опаской на меня смотрит. Йобанарот. Что не так? И костюм почти свежий, и майка новенькая, и кроссовки "Пума" у меня. Бляха, мистер Элегантность!! - Простите, я настаиваю.- и сумочку второй рукой так к себе тащу. - Молодой человек, отпустите сумку, я сейчас милицию позову! - в глазах страх. - Дуреха, бля, что ты боишься! Мне воспитание не позволяет пройти мимо! Еще кишка из задницы у тебя вывалится от надрыва. Давай, блять, сумку! - что-то даже злится начал. Ну, эта, поборолись молча с минуту. Чувствую - побеждает! Может я слабоват после пива стал, хотя, скорей всего, я бы тоже так за свою хавку сражался... Вспомнил, что в ПТУ на бокс ходил. Хук с правой - лежит, красавица, на асфальте. Из сумки яблочки посыпались, морковка, прокладки там и прочее хуемое. Шум. Крики. Народ волнуется. Прибежали менты, покрутили и повели в отделение. Довели меня до первого угла и говорят: - Колян, сцука, дарова! Давай по бырому сваливай отсюда. Если чо, скажем, убежал. Ну, бувай! - а хуле, вместе в одной деревне выросли. - Спасибо, брателлы! - сказал я и побрел домой.
Через недельку, значит, еду в трамвае. Сижу возле окошка на одиночном сидении, пивко попиваю. Народу - тьма!! Бабка какая-то стоит рядом и клюкой мне в ухо тычет. Понятно, бля, что не нарочно, а меня ебет????? Каблуком ей на ногу наступил, провернул пару раз, заверещала старушка. Тут бабку течением людской массы куда-то в сторону отнесло. Чувствую, к уху что-то теплое и упругое прижалось. Глаза поднимаю - девка стоит и тычется мне в голову зачотной сиськой! Вот она, справедливость! Согласитесь - сиська приятнее клюки во сто крат! Но, блять, что-то опять йокнуло внутри... Приподнялся, стою на полусогнутых и говорю: - Мадмуазель, а не желаете ли вы свои прекрасные булки опустить на сидение? - Спасибо, я на работе насиделась, - говорит мне и мордочку в сторону воротит. - Понимаете, мне глубоко похуй, где и что вы делали до поездки на трамвае. Во мне проснулся джентльмен, так что прошу, располагайтесь пердольником на посадочном месте и ниибет!!! - Отстаньте от меня, хам! Мне от вас ничего не нужно! - и давай от меня к выходу щемится. Хуйассе поворот событий?!?! Успел таки я ее схватить за волосню на голове и тут же стал на свое место силой усаживать. Что тут началось!!!! Все орут, что я хулиган, мужики давай мне руки заламывать, а бабка, сцука старая, в суматохе своей гребанной клюкой мне трижды по башне заехала... Выгрузили меня, бляди, на первой же остановке и ментам подоспевшим сдали. Повели они меня в отделение. Только скрылся из виду ибучий трамвай, старшой ихний мне и говорит: - Колян!!! Даровки, корешок! Сколько лет, сколько зим! Давай, пиздуй домой, а вечерком звони, мож бухнем за встречу? Гы-гы, друганы мои ПТУшные. - Дарова, бразы! А хуле то не вмазать по водочке! Созвонимся, бля, - сказал я, распрощался с ними и пошел организм свой от стресса в пивной восстанавливать. Кстати, уже тогда стал задумываться о нуивонахе и полном похере всех правил этикета...
А последний случай произошел буквально вчера. Вмазал с корешем по пивку и пошел в библиотеку. Не подумайте про меня плохого, просто телка знакомая там работает. А меня вот вдруг так сильно пробило присунуть ей, где-нибудь между книжных полок, что аж скулы свело! Захожу в здание, поднимаюсь на второй этаж в читальный зал, где сидит моя зазноба. Смотрю, девка необычайной красоты тоже на верх поднимается. Я остановился, пассаж руками в воздухе нарисовал, мол, пиздуйте, гражданочка, пропускаю вперед. И не зря, между прочим! Поднялась она на пару ступенек вверх, а юбка то у нее короткая, еле жопу прикрывает! И открылся мне вид необычайный! Ягодицы - как у богини, трусики в щель жопную въехали, красотища одним словом! Иду внизу, любуюсь. Вдруг, заметила она, что я пялюсь ей в срамное место, остановилась и говорит: - Как вам не стыдно! Вы что, в лесу воспитывались? - Не понял. А мне-то что стыдно должно быть??? У меня, что ли, юбка короткая? И я, между прочим, согласно этикета, тебя, курву, вперед пропустил! Исключительно джентльменский поступок! - Точно в лесу воспитывались! Мужчина должен пропускать женщину в дверь, а вот на лестнице всегда он впереди! - Меня маменька совсем по другому учила, так что нех мне тут пездеть! - говорю, и в спину ее подталкивать начинаю. - Уберите свои грязные руки! - орать принялась. Зарядил я ей после этого в глаз, значит. В пол силы. Ойкнула девка, свалилась на лестницу. Опять же, было бы рядом какое-то чмо, то хуйки бы девку придержало, чтоб вниз не скатилась. А я не такой! Ногой ей на живот наступил и остановил падение! Сбежался народ. Позвали милицию. Попытался удрать в окно, но застрял в форточке. Раскабанел что-то в последнее время.. А менты на этот раз попались неправильные! Вернее, наоборот, очень даже правильные. И совсем не мои кореша, что еще более грустно...
И сижу я теперь в КПЗ, пишу эти строки с единственной целью - передать на волю и опубликовать в интернетах, чтоб знали мужики, насколько коварны женщины. Вывод простой - в писду галантность, мы ж не в галантерейном магазине!