Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Ашот Наданян
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Встретил мой отец как-то одного знакомого. Они задали друг другу несколько дежурных вопросов о делах, а потом знакомый, которому явно не терпелось, стал эмоционально говорить о предстоящих парламентских выборах. Он сказал: — Знаешь, Сергей, что я на днях сделал? Я пошёл в предвыборный штаб и заявил кандидату в депутаты, что проголосую за него только в том случае, если он сумеет ответить на один мой вопрос. — Любопытно, — говорит отец. - А что ты спросил у него? — Я спросил его, что написал Ованес Туманян в своём знаменитом письме Андранику Озаняну в декабре 1917 года. Мой отец немного напрягся, однако внешне остался невозмутимым. — И что ответил кандидат в депутаты? — Представляешь, Сергей, — негодовал знакомый, — этот недоучка сказал, что не знает об этом письме. — А потом? — Потом я в гневе крикнул ему, что в таком случае проголосую за его соперника. А затем хлопнул дверью и ушёл. Мой отец тоже не знал об этом письме, однако благоразумно решил не показывать виду. Тем более, что возмущённый знакомый уже покраснел и был сильно разгорячён. И всё бы ничего, но тут, как назло, знакомый продолжил: — Ну скажи, Сергей, ведь как так можно? Что за безграмотность? Любого на улице спроси — будет знать об этом письме. Ну вот ты, скажем, знаешь, не так ли? Отец почувствовал себя загнанным в угол. Напористость собеседника не оставляла никаких шансов на то, чтобы притворяться дальше. Мозг работал на бешенных оборотах и пытался найти достойный выход из трудной ситуации. А знакомый в это время горящими глазами смотрел на отца и ждал ответа. Вспоминая этот случай, отец до сих пор удивляется тому, как за доли секунды удалось найти интересный ход: — Ты меня, конечно, извини, — сказал отец, — но меня с раннего детства учили, что читать чужие письма нехорошо. Знакомый от неожиданности оторопел. Он смотрел на отца и не знал, что сказать. Наконец, до него дошло и он стал неистово хохотать. Затем пожал отцу руку и воскликнул: — Вот если бы и он так ответил, я бы непременно пошёл за него голосовать!
В Сингапуре занимался с мальчиком. Приходил раз в неделю к нему домой. Служанка каждый раз интересовалась: — Вы желаете воду? Я всегда соглашался. Вскоре служанку уволили. На её месте появилась новая. — Вы желаете кофе или чай? — спросила она в первый день. Я немного смутился. — Чай, — говорю, — желаю, спасибо. Умилённый, я продолжил занятие. На следующей неделе она спросила: — Вы желаете воду? Её научили правильно задавать вопрос.
Многоэтажные жилые дома в Сингапуре не имеют квартир на первом этаже. Дома словно приподняты над уровнем земли и представляют из себя своего рода шифоньер на ножках. Жилые помещения начинаются со второго этажа. А на первом — лестнично-лифтовые узлы. Плюсов много. Во-первых, создаётся некая проветриваемость во дворах, что для столь жаркой страны очень важно. Во-вторых, отсутствие первых этажей может быть полезным в случае возможных наводнений, ведь Сингапур — это всё-таки маленькая островная страна. И, наконец, в-третьих, в свободном пространстве под зданием располагаются велосипедные парковки, столики со скамейками (в тени!), площадки для всевозможных мероприятий, таких как свадьба, вечеринка или похороны. Для этих конструкций существует даже специальный термин: void deck. Наш рассказ вполне мог бы обойтись и без упоминания этих архитектурных деталей, и это лишь попутное воспоминание. А рассказать я хочу об одной особенности строения сингапурско-китайского менталитета. Об одном его элементе. Возвращался я как-то вечером с работы домой. Когда зашёл под свой дом-шифоньер, увидел на площадке импровизированный шатёр жёлтого цвета, а вокруг него и внутри — много людей. Стало ясно, что это китайская похоронная церемония. У входа в лифт стоял мужчина-сосед лет тридцати. Мы поздоровались, сели в лифт и я спросил его, кто умер. Сосед виновато улыбнулся и ответил, что умерла его мама. Мне показалось, что я ослышался. Переспросил. Он снова улыбнулся и подтвердил, что — да, мама умерла. Смущённо пробормотав слова соболезнования, я вышел на шестом этаже и зашёл к себе. Дома рассказал жене о необычном соседе и его неподобающей случаю улыбке. Мы с удивлением рассуждали о том, до чего же бездушны эти китайцы. В то время мы ещё были новичками в Сингапуре, и в следующие месяцы ещё много раз недоумевали в похожих ситуациях. Пока потихоньку не стали прозревать. В один прекрасный день мы догадались, что за странным поведением местных таится нечто большее, чем холодность и бессердечность. Мы вдруг поняли, что та виноватая улыбка соседа, у которого умерла мать, была деликатной попыткой оградить собеседника от негативных эмоций, была сожалением за невольное вовлечение в своё горе, была извинением за случайно испорченное настроение. И это открытие поразило нас. Мы были счастливы от охватившего нас чувства благоговения.
Друг рассказывает. Садится он в такси, едет. Разговорились с водителем. В какой-то момент друг спрашивает: — Слушай, у тебя очень знакомое лицо. Ты, случайно, не в Черёмушках живёшь? — Нет, — говорит таксист, — ты, наверное, путаешь меня с моим братом. Он на меня ЕЩЁ БОЛЬШЕ похож.
Звонит мне приятель. — Ашот джан, привет! — Привет, Вардан джан! Как дела? — Всё нормально. Вот, думаю, позвоню тебе, спрошу кое-что. — Давай. — У тебя с русским языком ведь нормально? — Ничего, пока не жалуюсь. — Это я к тому, что если не очень, я Тиграну позвоню. — Давай с меня начнём. — Ну хорошо. Ты ведь помнишь, моя Рузанна вазы глиняные лепит, кувшины всякие. — Конечно, помню. — Так вот, мы тут с ней поспорили, как будет во множественном числе «дно кувшина». Она говорит, что «дны кувшинов», а я считаю, что «днища кувшинов». Кто из нас прав? — Никто. Правильно: «донья кувшинов». — Ашот джан, извини, но у тебя с русским ещё хуже, чем у нас. Давай я лучше Тиграну позвоню.
Как-то давно мой прадед Аршак, которому тогда было 84 года, пришёл в поликлинику к оториноларингологу. Входит в кабинет. За столом сидит молодой врач и что-то пишет. — На что жалуетесь? — не поднимая глаз, спрашивает он. — Да вот, — говорит прадед, устраиваясь на стуле, — что-то у меня со слухом не очень хорошо. Врач удивлённо переводит взгляд на прадеда и усмехается: — А сколько вам лет-то, дедушка? Прадед, ни слова не говоря, поднимается со стула и идёт к двери. — Вы куда? Подождите! — испуганно-недоумённо зовёт врач. — Я ошибся, — не оборачиваясь, бросает прадед, — я думал, что пришёл в поликлинику, а оказалось, что — в военкомат.
Когда в советское время зимой моя тёща заходила в кабинет какого-нибудь врача, то первым делом бросала взгляд на вешалку. С какой целью? Неплохой вопрос для знатоков «Что? Где? Когда?». А логическая цепочка вот какая: на вешалке пальто, и если оно ветхое, поношенное, то, значит, врач небогатый, а раз небогатый, значит, поступал в медицинский институт без взяток, а раз поступал без взяток, значит — умный.
У сингапурцев плохое зрение и они едва ли не поголовно носят очки. Долгое время я связывал это с чрезмерной компьютеризацией страны, с нагрузками в учебных заведениях, с увлечением электронными гаджетами и пр. Но потом один знакомый врач объяснил, что проблема немного иная. Дело в том, что в Сингапуре, второй в мире стране по плотности населения, чрезмерно большое количество зданий (в том числе небоскрёбов), и поэтому люди здесь практически не имеют возможности смотреть вдаль. Зрительное поле для глаз ограниченно, в результате чего развивается близорукость.
Покрышки на своём автомобиле мой друг уже много лет меняет в одном и том же месте. Мастерская располагается при небольшом магазине шин. Непосредственно шиномонтажом занимается пожилой мастер, а магазином заведует его сын. Каждой осенью, когда друг приезжает менять летнюю резину на зимнюю, мастер во время работы говорит: — Твои летние покрышки очень хороши, но зимние никуда не годятся. Пора бы новые купить. — Ничего, — говорит друг, — вот покатаюсь ещё сезон, а в следующем году куплю новые. Весной приезжает к тому же мастеру. Тот, меняя теперь уже зимние шины на летние, говорит: — Твои зимние покрышки очень хороши, но летние никуда не годятся. Пора бы новые купить.
Сын двоюродного брата пошёл в первый класс. Когда после первого урока прозвенел звонок на перемену, он вскочил с места и побежал к двери. Учительница его остановила: — Давид, звонок создан не для тебя, а для меня. Ты не должен вставать, пока я не разрешу. Объяснив, учительница отпустила его и остальных учеников на перемену. Через пять минут прозвенел звонок на второй урок. Все вошли в класс, кроме Давида. Он неспешно прогуливался по коридору и рассматривал портреты на стене. — А ты чего гуляешь, Давид, звонка не слышал? — окликнула учительница с порога класса. — Роза Михайловна, вы же сами сказали, что звонок создан не для меня, а для вас.
Мой отец никогда не ругался матом. И меня учил, что пачкать свой рот не следует. Скажу откровенно — мне это удавалось не всегда. Однажды я вёз отца на своей машине по каким-то его делам. Ехали по скоростной дороге. Вдруг на нашем пути оказался разворачивающийся в неположенном месте автомобиль из встречного потока. Кое-как избежав столкновения, я выругался с использованием традиционных в таких случаях слов, в которых неприглядным образом фигурирует мать адресата. Это было в первый раз, когда я не сдержался возле отца. Мы немного проехали в неловком молчании, а потом отец, видимо, поняв каким-то родительским чувством то смущение, которое я испытывал, не глядя на меня, произнёс: — Ты знаешь, все те слова, что ты сказал о том водителе, абсолютно справедливы, и я искренне присоединяюсь к ним.
Мои тексты часто содержат лестные слова о Сингапуре, стране, где мне довелось жить и работать шесть лет. Однако даже в этом благополучном государстве есть явления, которые никак не получается оценить положительно. Например, там практически никогда не уступают место в транспорте. Мы с женой могли подолгу ехать в метро с годовалой дочерью на руках, и никто и не думал подниматься с места. Когда мне стало ясно, что это не случайность, а обычное поведение сингапурцев, я стал интересоваться этой проблемой. Мне захотелось понять причины этого уродливого явления. Ведь должно было иметься какое-то объяснение тому, что прекрасные в целом люди превращались в определённых ситуациях в бездушных эгоистов. Прочитав несколько статей в Интернете и пообщавшись на эту тему с местными знакомыми, я пришёл к выводу, что всему причиной является «киасу» (в переводе с одного из диалектов китайского означает «страх потери»). Этот термин известен всем сингапурцам, которого они хотя и стесняются, но практикуют повсеместно. Вернее так: им не нравится «киасу», применённое против них, но сами его охотно используют. Итак, что же это за «киасу»? Обретя независимость в 1965 году, Сингапур прошёл трудный путь трансформации из страны третьего мира в первый. Крошечная, окружённая недоброжелательными соседями, бедная ресурсами страна импортировала даже пресную воду. И вот в этой чудовищной борьбе за выживание у местных жителей эволюционно сформировался тип поведения «киасу», подразумевающий стремление никому ни в чём никогда не уступать, быть не хуже других, ничего не терять. Вооружившись этой информацией, я стал лучше понимать эгоизм сингапурцев. В их невежливом поведении в транспорте этот страх потери проявляется со всей выпуклостью. Когда двери транспортного средства открываются и сингапурцы входят в него, они с этой секунды начинают «завоёвывать» места и, взяв, уже психологически не готовы его уступать. «Киасу» настолько прочно сидит в сингапурцах, что я ощущал его и в своей тренерской работе. Мне требовалось немало усилий, чтобы объяснить ученикам важность жертв в шахматах. Их разум отказывался принимать тот факт, что в шахматах сплошь и рядом возникают ситуации, когда нужно отдать фигуру или пешку, чтобы взамен получить «нематериальные блага». — How? Give a pawn? For free? No!! — восклицал один мой ученик так, что я вспоминал эпизод фильма «Операция Ы и другие приключения Шурика», когда персонаж Юрия Никулина недоумевал: «Разбить?.. Пол-литра?.. Вдребезги?.. Да я тебе за это!..» И мне приходилось долго выбивать «киасу», объясняя, что пешка даётся вовсе не бесплатно, а за позиционные выгоды. Но закончу я всё-таки свой рассказ на позитивной ноте. Однажды, когда я ехал в переполненном автобусе домой, на одной из остановок, кряхтя, вошла старушка-китаянка лет под девяносто. И тут еле-еле поднялась и уступила ей место другая старушка-китаянка, лет на двадцать моложе, тоже с палочкой, руки дрожат, один глаз заплывший. Я смотрел на «молодую» старушку с нескрываемым восхищением. «Киасу» не затронул её. Она родилась гораздо раньше Сингапура.