Поиск по автору:

Мой одноклассник Серега Варивода, безобидный совсем, но такой громкий как и прилипшее к нему погоняло – Кипяток. Еще в советское время работал водилой на самосвале. Возил бетон.
Народ тогда особо не заморачивался торговыми базами и строительными магазинами, все или почти все приобреталось прямо на дороге и в основном за жидкую валюту.
Серого останавливают на дороге, договорились о цене, и машина бетона поехала мимо кассы к очередному клиенту, в район строительства кооперативных гаражей.
Едет Серега мимо гаражных боксов, а поперек дороги напротив открытых гаражных ворот «Запор» стоит – не объехать. А Серый заикается сильно и ему главное начать, а потом уже хуй остановишь, потому и Кипяток. Ну он окошко открыл, завелся медленно с му…д…аков и как начал хуесосить всех подряд да громко так с удовольствием, хотя и беззлобно совсем. И погодка хорошая, чо не поорать!
Долго хуесосил, пока из гаража не вышел его начальник участка приехавший на этом Запоре, не нагнул ответных хуев, и не лишил Серегу премии.

«И не отвадишь от рыбалки даже палкой
Люблю рыбалку как спортсмен, как человек»
В. Токарев.

-Папа, папа! Пойдем на лыбалку, я челвяка нашел! – Закричал пол века назад ваш покорный слуга, поднявшись со стоящего во дворе горшка, и выудив из собственной кучки бодрую аскаридку.

А я и сейчас азартный рыбак!

Военкоматовская медкомиссия. Чувак заходит к ЛОРу.

ЛОР, бодрый мужик под пятьдесят: – Повернитесь правым ухом, левое прикройте. – Чувак исполнил.
ЛОР шепотом: - Сорок шесть. – Чувак молчит.
ЛОР шепотом: - Тридцать четыре.
После долгой паузы чувак радостным шепотом:
- Восемьдесят!
Длинная пауза.
ЛОР: - Повернитесь левым, прикройте правое.
Чувак поворачивается.
ЛОР шепотом: - А если отнять?
Длинная пауза.
Чувак шепотом, неуверенно: -Двенадцать?
ЛОР шепотом: - Свободен. Пять!

90-е. Мы с компаньонами приобрели новый ЗиЛ 130, одну из его последних модификаций, напялили на него будку-термос, производства местного военного заводика, и пару раз в неделю гоняли за товаром в разные стороны за километров 300-400 от нашего городка. Выезжали после полуночи, чтобы по приезду и до открытия оптовых баз, было время пару часов вздремнуть.

Зима и безлунная ночь. Леха рулит, я молчу рядом. Едем во Владивосток. Проехали примерно треть пути, ехать всю ночь. Снежный накат уже немного выбили шинами, и через него местами пробивается чернота асфальта.
В кабине натоплено, едем пустыми - достаточно быстро для этого грузовика под 90 км.ч. Заходим в затяжной поворот. Вокруг поля – болота, но насыпь дорожного полотна высокая, кое-где под три метра.
И тут нам выключают свет. Полностью.

Погасли фары, габаритные огни, даже подсветка спидометра. Слышал бы теперешний Роскомнадзор, какими красками могут внезапно заиграть запрещенные ими нецензурные слова, и особенно главное из них.
Очень осторожно, чтобы случайно еще сильнее не напугать друг друга, мы в абсолютный унисон пропели протяжное:
-Б-л-я-а-а-а-а-дь! – И замолчали.

Тормозить резко нельзя - улетишь, и руль нельзя зафиксировать – нужно подворачивать.
Так и ехали на бреющем, в полном молчании и темноте до самой остановки. Встали, выдохнули. Вылезли, осмотрелись – с метр до края насыпи. Перекурили.

К тому моменту я уже достаточно хорошо знал общее устройство автомобильного электрооборудования и основные принципы его монтажа. Я был владельцем копейки 1974 года выпуска. Но не обычной, а купленной у третьего хозяина, трижды перекрашенной и после капитального ремонта. Кстати, купленной по цене новой.
Кроме того, что в моих Жигулях перебрали двигатель, на ней полностью переварили сгнившие полы и поменяли пороги.
Когда меняли пороги, спалили и порвали жгуты проводов проложенные по всему автомобилю, а какой-то просветленный электрик все эти обрывки случайным образом соединил.
Когда я впервые выехал на ней вечером, через месяц после покупки ( сдавал на права), я оценил эффект.
Дальний свет одной из фар зажигался при нажатии на педаль тормоза, вторая зажигалась только ближним, и светила в зенит при включении дворников, от чего зажигались габаритные огни я так и не понял, а из поворотников работали только левый передний и правый задний. Про свой первый автомобиль я пожалуй еще напишу, а с «электрикой» я поступил так.

Вначале вырвал все провода, взял у отца толстенную красную книгу ВАЗ-2101 со схемами.
У товарища-телемастера набрал разноцветных проводов разных сечений, и согласно родной схемы, соблюдая цвета – заменил все.

Я это к чему. Даже в самой примитивной автомобильной электропроводке, кроме всего прочего, заложена следующая особенность. Вся она поделена на несколько независимых друг от друга цепей с отдельными потребителями, защита которых обеспечивается предохранителями или тепловыми реле. Причем сделано это таким образом, чтобы если замыкание произойдет, допустим в правой фаре, вместе с ней может пропасть звуковой сигнал, погаснуть один из габаритных огней, либо один из стоп-сигналов, или что-то еще, но всегда остается резервный источник света, или сигнал. Это сделано еще и для упрощения поиска неисправностей – не нужно дербанить всю электропроводку автомобиля, а только ту ее часть за которую отвечает сгоревший предохранитель.

Мы полезли искать предохранители в своем ЗиЛе. Искали долго – не нашли. Пока искали - зажглись фары. Потихоньку поехали. Через пол часа все снова отключилось, постояли – зажглось. Мы его нашли уже по приезду, изобретение советских инженеров начала перестройки – черную коробочку с тепловым реле, которая в случае замыкания в цепи отрубала сразу ВСЕ!
А хера им, за столом в кабинете - не рулить.
Только в нашем случае даже замыкания не было, реле просто не тянуло нагрузку.
А назад, тоже ночью, возвращались на ближнем свете, иногда выключая печку.

Про «омывалку» расскажу, вчера напомнили, тем более как сказал классик «Страна северная и мороз повсюду».

Начало 90-х с их кооперативным бумом, и я в своей первой машине - восстановленной из полузабытья, «копейке». Мы вдвоем закинули в нее 40 ящиков рыбных консервов с оптовой базы, плотно прижав к земле. Еще осенью, я заменил в ней штатный омыватель в виде резиновой лягушки-клизмы, работающий от механического нажатия, на кооперативный бачок, с погружным электро-насосом и тумблером в салоне.
Распылители журчали весело, и своей работой я был доволен. Воду перед зимой слил, а тут уже весенняя распутица, идет снег и замерзшая вместе с дворниками грязь на лобовухе.
Здесь же на базе прикупил кооперативную «омывалку», в пятилитровой канистре из черного пластика, без опознавательных знаков, и здесь же залил.
Повезло, думаю, что так удачно попалась.
Завожусь, отъезжаем. Двигатель и радиатор отопителя еще горячие. Выезжаю из двора на дорогу, разгоняюсь километров до сорока и нажимаю кнопку омывателя.
Незамерзайка весело струится на стекло, «дворники» скачут по намерзшему льду, я включаю вентилятор салонной печки и через мгновение меня вырубает.
Последнее что я успел сделать, прежде бросить руль и закрыть лицо ладонями - ударить по тормозам.
Оказалось в качестве незамерзающего агента в "омывалке", затейливые кооператоры применили нашатырный спирт, он стек со стекла к воздухозаборной решетке у основания капота, испарился аммиаком, пары которого разогрелись в радиаторе отопителя и выстрелили мне прямо в голову, не дав заснуть за рулем.

"Физиологическое действие аммиака обусловлено его местнораздражающим действием: он возбуждает чувствительные окончания нервов верхних дыхательных путей (окончаний тройничного нерва), что стимулирует дыхательный и сосудодвигательный центры мозга и вызывает учащение дыхания и повышение артериального давления. В больших концентрациях может вызывать рефлекторную остановку дыхания."
Ничего так - побочный, омывательно-упокоительный эффект!

Уехать в отпуск из мореходки на халяву, никогда не получалось, и какой-никакой аккордик перед отъездом необходимо было слабать.
В тот год нам двоим попался самый незамысловатый - сделать охудивительную деревянную решетку на чугунную батарею-радиатор в командирском кабинете.
Все уже почти было готово и дело оставалось за лаком.
В моем городе, за 350 км от Владика, на тот момент были сосредоточены самые крупные мебельные предприятия Дальнего востока, и лак с морилками можно было вытащить через любую заводскую дырку. Я поехал.
Неизвестный работяга налил мне двухлитровую банку нитро-лака, цвета и консистенции гречишного меда.
Поезд возвращался во Влад в 9.00, на завтрак и первую пару я не успевал.
Нужно упомянуть, что мой отец уже тогда был пчеловодом, и без меда на гостинец друзьям, в бурсу я не возвращался. В тот раз было влом тащить с собой две банки, главным образом и из-за опасения, не довезти до места ни одну из них. Добравшись до кубрика, я засунул банку с лаком в рундук и ушел на занятия.

Наша рота из 60-ти человек была поделена на две группы, и занятия проводились одновременно, но в разных аудиториях. В кубрике нас тогда жило пятеро, Толстый с Паней из первой группы, а я с Хавой и Карлой из второй.
К тому моменту в нашей компании сложилась необычная традиция, даже вид спорта, приносить с собой с завтрака печенье или пряники, пока утром есть еще не хочется, шхерить их в те немногие места которые можно было придумать, а после второй пары нестись в кубрик и пытаться все найти и сожрать до возвращения другой группы. Обид никогда не было – был азарт.

В тот день на завтрак, который я пропустил, давали печенье и соревнование началось без меня. Первую группу отпустили раньше, поэтому они победили. Больше всех победил Толстый.

Я его встретил в коридоре. Он шел со стороны умывальников, и ковырял пальцем глубоко во рту.
Случилось так , что Толстый, прибежав первым, обнаружил в рундуке банку якобы меда, схватил печенюху и жирно зачерпнув ею из банки нитро лака, закинул в рот.
Проглотить нечаянный деликатес он, слава Богу, не успел и ринулся к умывальникам - промыть хлебальник.
Нитро лак, вступив в реакцию с водой, начал трещать и лопаться прямо во рту.
Сейчас выпускаются детские сладости, которые начинают потрескивать на языке при контакте со слюной, но в те времена таких изысков еще не было, и Толстый первым поделился с нами необычным эффектом:
- Охуэнно, - сказал он, ногтем отколупывая с альвеол остатки лака, не вытаскивая изо рта палец, и округлив глаза:
- Чуть пасть не разорвало!

Моему шурину, Игорю, было года три и его мама – моя теперешняя теща, встретила гостей – подругу Татьяну с мужем и детьми и суетилась, заканчивая готовку, и накрывая стол.
Татьяна присоединилась, помогать у плиты. Задумавшись, чем накормить детей, она кликнула Игоря, самого младшего во всей компании.
- Игорешка, ты какую кашку хочешь, рисовую или гречневую? – спросила она.
Игорек слегка завис, но на помощь пришла его мама, сказав, что таких вещей, он еще не понимает.
Татьяна обдумала новые вводные, и чуть позже вновь подозвала Игорька.
- Игорешка! - Набрав в одну жменю риса, а в другую гречки, она по-учительски старательно выговаривая слова, открыла ладонь с рисом:
- Ты какую кашку хочешь? Бе-лень-ку-ю? – И открыла ладонь с рисом: – Или ко-рич-не-ву-ю? - И поднесла к его носу гречку.
Игорь же, схватывая все на лету, параллельно осваивал азы троллинга.
Он снова ничего не ответил, и ушел задумчивым.
Через несколько минут Игорь вернулся, и подергал за юбку стоящую у плиты Татьяну:
- Тана! Тана! – Та повернулась, и наклонила к нему голову:
- Что, Игорешенька?
- Синаю!

"Это был ангел" Г. Сукачев.

Не знаю кому и зачем это было нужно, но нашей 9-й , мореходской роте однажды отменили занятия, и отправили на стройку.
Владивосток, Эгершельд и недостроенная жилая многоэтажка.
Может строительный мусор кто-то хотел бесплатно убрать - мы так и не узнали, принимающей стороны на месте не оказалось.
Шестьдесят человекокурсантов в бушлатах побродили вокруг стройки, затем внутри неостекленного дома, прячась от ледяного мартовского ветра, и частично передислоцировались на чердак, стоящей неподалеку, жилой, двухэтажной хрущевки.
Но не затем чтобы согреться, а чтобы добыть на шашлыки голубей.
Помахав в чердачной, непроглядной пыли якористыми бляхами, мы собрали трофеи и пошли на стройку их жарить.
Не припоминаю, пробовал ли я жаркое, и вскоре разбредясь небольшими стайками, большинство из нас уже были в расположении роты.
Мы валялись в своем четырехместном кубрике, когда в него спотыкаясь, и плача от смеха на ходу, ввалился Нюха.

-Шельма! - он не мог говорить, - Шшшеельма в квартиру провалился! – промычал Нюха и держась за живот, упал на свободную Шельмину кровать.
Когда вернулся сам Шельма, он нам рассказал, как все произошло.

Прежде чем продолжить, необходимо упомянуть про одну отличительную Шельмину особенность. Вам, такие рассказчики как Шельма, вероятно тоже встречались, я их называю логопедами. Понять о чем они говорят, возможно скорее по эмоциям на их лицах, чем по произносимым словам. Они конечно стараются, издают какие-то звуки, таращат глаза, брызжут слюной, и можно даже разобрать обрывки фраз, но если не включить собственное воображение на полную, склеить этот бред воедино - невозможно.
Мы за три года учебы немного научились, и внимательно слушали.

Шельма увлеченно охотился в дальнем углу темного чердака, и не заметил, когда ушли остальные, и он остался один.
Доски перекрытия, на которые он в охотничьем азарте прыгнул, оказались гнилыми, и Шельма по грудь провалился в квартиру под ним, зависнув на локтях между двух балок. Примечательным оказался тот момент, что он с треском завис как раз над обеденным столом, за которым принимали трапезу дед, бабка и внучка.
Залезть туда, откуда он выпал, у Шельмы не получалось, так и висел словно ангел, с торчащими из карманов бушлата голубиными крыльями.
С помощью стола и деда, Шельму стянули вниз из самодельного люка, напоили чаем, и почему-то объявили, что его сам Бог им послал. Хотя, может виной такому теплому приему, явилось его космическое красноречие.

Оказывается жильцы этого дома уже много лет добивались переселения из хрущевки, но их жилье никак не признавали аварийным, а тут такая удача и свидетель в придачу.
Всем домом они тут-же подали новое заявление в администрацию, в котором в качестве незаинтересованного свидетеля ветхости строения, подписался и Шельма. Они и легенду заодно всем домом придумали. Про то, какого хера Шельма делал на чердаке.
Оказалось, что он якобы услышал на верху детские крики о помощи, и полез спасать.

А чуть позже, комсорг специальности, поверхностно узнав детали, и воодушивившись восторженным Шельминым рассказом, немного его дофантазировал, и на комсомольском собрании объявил Шельме благодарность за спасение ребенка.
По странному стечению обстоятельств, комсоргом оказался Ваш покорный слуга, а пара офицеров-командиров присутствующих на на этом собрании совместно со своими ротами, не могли понять почему только девятая рота ползает под стульями.

В 70-х 80-х в Приморье на строительных предприятиях работало много осужденных по легким статьям. В нашем Строй-тресте их было больше половины, в большинстве своем - мутная публика. Колонии поселений, учреждения где они отбывали, кажется назывались. Многие из них впоследствии обзаводились семьями, и оседали здесь навсегда. От одного такого типа, уже отбывшего к тому времени, Бабая, я и услышал давно эту историю.

Он был общительным, и познакомился в магазинной очереди с бабкой. Та сетовала на то, что не может найти вальщика – забить и разделать свинью. Бабай легко навязался, и они договорились на выходной, чтобы не спеша, и успеть к 21.00 на вечернюю поверку.
Условия оплаты бабке показались выгодными, Бабай сказал что, кусок мяса за работу, традиционная в этом мероприятии - жареная свежина, прямо на месте, и бабкин самогон - будут самое то. За еду, так сказать.

Сам Бабай был мужичком тщедушным и поросенок его сам мог забить, поэтому он взял с собой четверых друзей-помощников. И бабку предупредил, я с друзьями буду, чтобы все споро вышло.
Подсвинок был небольшой, и у вальщиков все легко получалось.
Растопили летнюю печь во дворе, нагрели воды, заодно раскалили казан. Завалили порося, осмолили, отпарили шкуру почистили-помыли, и начали разделывать.
Красиво сняли сало – бабка не нарадуется. И свежину сразу жарить поставили – что бы время зря не терять. Да и самогон бабкин откупорили, чтобы веселее дело спорилось.
Дело спорилось ладно, мясо было вкусным, но самогон быстро закончился.
Они послали гонца за водкой, и выдали ему поросячью ляжку для натурального обмена на водку.
Занесли бабке на веранду кишки, голову, рульки с хвостом и прочие субпродукты - «чтоб мухота не лазила», дождались гонца с бухлом и сели за стол.

Кроме водки, гонец притащил с собой еще нескольких помощников, и все вместе они успели поросенка еще до вечерней поверки - доесть.

В первую загран. практику мы попали втроем Вава, Сундук и я.
Пассажирский теплоход Хабаровск стоял на линии Находка – Иокогама. Мы небыли не ленивыми, ни зловредными, но тупили, конечно. Ну а как не тупить, сами посудите. Нахватавшись теории устройства судна, двигателей внутреннего сгорания, паровых котлов, кондиционирования, автоматизации всевозможных судовых систем, ты-моторист вместе с механиком, чуть ли не впервые в жизни, несешь полноценную ходовую вахту.
Для того чтобы представить машинное отделение теплохода, представьте себя маленьким человечком оказавшимся в подкапотном пространстве автомобиля. К тому, что вы там обнаружите, добавьте вспомогательный паровой котел с его системами, четыре-шесть штук дизель-генераторов, пару сепараторов для подготовки тяжелого топлива главного двигателя, системы водоснабжения, канализации и тд. и тп. А потом все это заведите, включите и разожгите. И не забудьте, что вы все еще под капотом, и шум такой, что не слышно собственного голоса.

Вот и второй механик, редкой гандонистости индивид, с которым я нес вахту, не слышал. Я стоя за ним в полутора метрах кричал ему в затылок что было сил: - Пидарас! – И моментально делал отстраненную физиономию. Он резко оборачивался, различая в адском шуме едва уловимые изменения, и пристально таращил на меня свои зенки. Моей же задачей было насладиться моментом, и не заржать. В непосредственном подчинении второму механику находилась вся машинная команда, и его перманентный гундеж, выбешивал всех до одного.
Кроме всего прочего, все четыре рейса которые мы сделали на Иоку, он без конца нам твердил про ужасные характеристики, которые нам напишет по окончании практики.

А придумал я вот какую фишку.
В Иокогаме я приобрел шариковую авторучку «pilot» - лоцман по английски, которая писала неотличимо от обычных черных шариковых авторучек, но состав чернил в ней, нанесенный на бумагу, был похож на резину.
Не оставляя следов на бумаге, он легко снимался обычным ластиком.
По окончании практики, мы аккуратно заполнили приготовленные бланки характеристик личными данными, а в разлинованной ее части, предназначенной как-раз для сути характеристики, на всю страницу поставили по огромной букве «Z», оставив место для даты и подписи второго механика.

В ответ на его немой вопрос, мы пояснили что никого в мореходке его характеристика не волнует, а подпись нужна якобы только для того, чтобы подтвердить сам факт прохождения практики.
А потом, когда мы стерли нарисованные Z-тки, и стали писать свои характеристики, наши буйные фантазии с трудом притормаживались чувством меры и здравым смыслом.
Можете представить какими мы оказались ценными для флота специалистами.
Заканчивались все характеристики сухо и однообразно: В быту и на работе опрятен, трезв.

Вспомнилась тут еще одна история с крабами.
Я списался с очередного судна, гонявшего лес на Японию, и бродил по Владику, думая, чем бы себя развлечь. Тем же самым занимался и Писарь, мой однокашник, пока мы не пересеклись.
Радостно отметив встречу, мы вспомнили еще про одного своего друга-однокашника Толстого, и не по трезвому рассудив, что ему - всех грустнее, поехали в Находку, этого самого Толстого развеселить.
Его корыто там уже пол года стояло в ремонте, а зарплату Толстому жестоко задерживали.

Через сутки, когда общими усилиями приговорили все жидкое, которое ему привезли, а табачный дым выел три пары глаз, мы выгребли из его каюты в кабак.
Не знаю как назывался он на самом деле, но все моряки Дальнего Востока называли его «Белогвардеец».
С одной стороны просторного зала с высоким потолком, в приглушенном свете, стояли нечастые столики, с другой сцена с негромкой, живой музыкой, и освещенный, танцевальный пятак перед ней.
Уютную идиллию, включая наш заставленный бутылками и закускам стол, венчал здоровенный алый краб на нем.

Когда большинству присутствующих в зале стало совсем хорошо, они сначала не смелыми стайками, а потом и в полном составе покинули столики, и перешли на танцевальную сторону.
Толстый с Писарем, присмотрев себе по зазнобе, отчалили туда-же, а мне не танцевалось.
Я сидел в окружении опустевших столиков, и поглядывая в сторону сцены, меланхолично и чинно разделывал краба.
По мою правую руку, на столе стояла широкая и плоская, фаянсовая тарелка уже с горой наполненная останками клешней и трубками выпотрошенных ног.

К тому моменту когда заканчивался очередной медленный танец, в кулаке моей правой руки была зажата очередная крабья фаланга, и тупым столовым ножом в левой, проткнув с мягкой стороны посредине, я пытался ее разрезать снизу вверх. Для того чтобы сок не стекал на стол и штаны, эту операцию приходилось проводить над той самой тарелкой с очистками, вытянутыми над столом руками.

Музыка плавно стихла, я напряг руки, потом еще сильнее, а после уже рывком и у меня получилось.
Получилось из-всех сил, и со страшным звоном ударить кулаком правой руки по краю злополучной тарелки.
Вот это, я вам доложу - был Крабий Салют!
Через мгновение, когда все до последнего посетителя и музыканта повернули головы в мою сторону крабы взмыли уже под самый потолок.
С ножом в руке я сидел в самом эпицентре апокалиптического салюта, и в полной тишине, мы наблюдали как хитиновые ошметки падали на соседние столики, барабанили, звенели и плюхались по чужим тарелкам и бокалам. Мне показалось - целую вечность.

Мама моей супруги Оли, сразу после окончания матфака ДВГУ преподавала математику в вечерней школе нашего приморского городка, и по вечерам брала ее с собой на занятия. Оле тогда было года четыре – пять.
Оля, будучи ребенком двух математиков, слушала уроки внимательно, и с Божьей помощью выучив буквы, и пока только учась их складывать, тоже открыла школу на дому, для своих кукол-зверушек.
Она рассаживала их по местам, следила за порядком в классе, отчитывала нерадивых учеников, и учила чему уже могла.
Показателем ее системного подхода к процессу обучения стал составленный ею список учеников, который увидела ее мама. Первым в этом списке стоял «АДРАПОИЛ».
Дальше шли остальные Олины ученики, но этот запомнился больше остальных.
Когда моя теперешняя теща, с помощью дочери решила головоломку, она узнала имя одной из Олиных игрушек из семейства кошачьих, и кроме того, ученик оказался девочкой.

Западное побережье Камчатки, Охотское море, 1983 год, стоим на рейде вдали от пологого и безымянного берега.
Мы с Аркашей практиканты-мотористы. Лето, жара слоняемся с ним свободные от вахты, по главной палубе.
Лева, наш кок, настроил крабовую ловушку в виде обруча с сеткой и куском мяса-приманки, опустил ее с борта на дно, и вытащил огромного, королевского, камчатского краба.
Есть его Лева не собирался, а собирался сделать из него красивый сувенир и отвезти на свою родину в Ленинград.
Вначале он засунул краба в большую стиральную машину для стирки робы и открыл пар. Затем, очень аппетитно покрасневшего, он распластал его на комингсе люка прямо перед окнами-иллюминаторами камбуза.
Одного такого краба Лева уже изготовил. Технология была следующей. Вареный краб красиво раскладывал клешни и лапы на листе фанеры, затем долго высушивался в районе теплого ящика машинного отделения, после чего покрывался лаком и помещался в квадратную метр на метр, плоскую фанерную коробку с ватой.
Леве сказали что такой сувенир в Питере можно легко сбыть в сувенирный магазин за 150 рублей. Месячный оклад Левы отличался от указанной суммы, скорее в меньшую сторону, поэтому осознавая разницу трудозатрат, между месячным кормлением экипажа, и мумификацией краба, в процессе реализации обогатительного проекта, Лева испытывал перманентный экстаз.

От еще горячего, ярко–алого краба красиво поднимался пар, и источалось благоухание. Улыбчивыми гиенами, мы с Аркашей сделали пару ритуальных кругов, внимательно рассмотрели сувенир, и трезво рассудив, что толчковая в ближайшее время ему не понадобиться, отвинтили от краба заднюю правую ногу. Затем, опершись локтями на фальшборт, и по достоинству оценив Левино поварское искусство, мы решили добавить крабу художественной симметрии, и открутили заднюю левую.
На четырех ногах и с двумя клешнями краб все еще продолжал выглядеть по-королевски, но уже с некоторым оттенком минимализма.
- Кто там в Ленинграде вообще в курсе сколько ног должно быть у краба?- справедливо рассуждали мы, и пока рассуждали, краб отдал нам за ненадобностью свою рабочую, правую клешню. В левую он взял сигарету Родопи, и приняв философское выражение лица, стал ждать Леву.
Мы Леве так и сказали: - Там с тобой краб хочет поговорить, наверно что-то серьезное.
Потом мы с Аркашей весело бегали по палубам и трапам, и сильно удивлялись какой длинной может быть ручка у Левиного половника.
Вдоволь набегавшись, Лева подарил нам усеченную версию сувенира, но почему то обозвал козлами.

Немного про людей которые нас окружают. Про его маму и папу я еще расскажу, а сегодня коротенькое про их сына Илью. Ильюша, так его называла его мама, был крупным, рыхлым и флегматичным мальчиком. Разговаривал он медленно, нараспев и когда я вдруг слышал его редкие и растянутые обращения ко мне: -Дядя Леша, - мне казалось что начинается песня.
Во времена когда самые первые пентиумы только начинали захватывать человеческий разум, десятилетний Илья остался ночевать у своей тетки с дядькой и двух двоюродных сестер, у которых этот пентиум только появился. У самого Ильюши компьютера еще не было, а у его товарища уже был, там он и познал тонкости этого устройства. Познал на столько, что когда он наигрался в гостях у тетки, переночевал и ушел, этот самый пентиум перестал подавать всякие признаки жизни. Дядька с теткой и их дочери нажимали кнопки, дергали вилки, играли на клавиатуре, а новый пентиум никак не отвечал. Потом пришел специалист и разобрав компьютер, выяснил, что как раз пентиума в компьютере то и нет. Когда Ильюшины дядька, тетка, мама и папа устроили ему допрос с пристрастием, Ильюша, хлопнув голубыми глазами, нараспев спросил: - А может его там и не было?
Помню как они все сокрушались, надо же Ильюшка, и такое выкинул. Кто бы мог подумать.
Давно это было, а чуть позже его дядька, тетка, мама и папа, кто бы мог подумать, своровали у меня пять тысяч, триста долларов США. Но не просто своровали, они это заранее спланировали, переписав квартиру моего компаньона, Ильюшиного папы, доставшиюся ему по наследству, дарением на других членов семьи. И еще загодя, обратились к одному из местных авторитетов, и отбашлялись ему заодно, чтобы я не смог через нее вернуть свои деньги. Вот такие яблочки и яблони.

Моя сестра выходила замуж. Ну и свадьба, конечно. Наш небольшой городок, частный сектор, и частный дом ее будущего свекра, лет тридцать пять назад. Я приехал на торжественное мероприятие из другого города, взял с собой местного друга детства Серегу, и мы быстро накидавшись праздничным настроением за одним из длиннющих столов, стоящих во дворе, свалили со свадьбы на городскую танцплощадку. В то время, пока мы с Серым пытались ловко танцуя, наклеить местных телок, свадьба пела и плясала.
Другой Серега, который в этот день становился моим зятем, в это самое время охранял мою сестру и ее туфельки от всяческих посягательств весьма многочисленных, и не совсем трезвых гостей. Чтобы представить себе нашего зятя, можете мысленно расположить Челентано за сильно выпуклой, ростовой лупой. Внешнее сходство в молодости у них конечно было, за что Серега и получил это погоняло от своих учеников с уроков физкультуры, ну уж очень гипертрофированное. Пятидесяти килограммовый мешок цемента Серега брал своими полутораметровыми, вытянутыми вперед клешнями, даже не задерживая дыхание.
Одна из подпитых родственниц, пытавшаяся злонамеренно подкрасться к невестиной туфельке, попала под Серегин зацеп, и была вытащена за шкварник из смородинного куста, под общее одобрение, и Серегино разочарование.
Разочаровался Серега от того, что нагибаясь в момент спасения туфельки он, излишне для свадебных штанов, напряг ягодицы, которые воспользовавшись моментом, разорвали эти самые штаны прямо между собой.
Заканчивать такой знаменательный в жизни день, в разорванных жопой штанах, жениху не захотелось, и они с невестой незаметно скрылись в темноте, по дороге к ближайшей швейной машинке.
Если вернуться к началу повествования, можно догадаться, что мобильной связи еще не существовало, а вероятность поймать такси в нашем городе, была еще меньше той вероятности, что это такси тебя вдруг собьет. Они пошли пешком.
Пока жених с невестой в свадебных нарядах путешествовали по ночному городу, мы с моим другом бездарно натанцевавшись, расстались, и я двинул в сторону угасающей свадьбы. Темень была такая, что казалось если выколоть глаза, стало бы немного светлее. Дезориентированный свадебным алкоголем молодой организм, завел меня в дебри частного сектора, и напрочь заплутав на полпути, остановился. Свадьбы уже не было слышно. Если бы не случайные фары скорой помощи, которая подсказала мне название улицы, я наверняка бродил бы до утра, но неожиданно обнаружив себя в десяти метрах от бабушкиного дома, в котором я вырос, легко сориентировался и через несколько кварталов по диагонали и десяток минут, был уже на месте.
Не яркие лампы, развешанные над двором, освещали опустевшее застолье, и часть примыкающей к дому улицы. Перед домом еще стояла пара автомобилей свадебных гостей, и возле одного из них возвышался двухметровой глыбой незнакомый мужик. Я бы и не придал этому значения, если бы в следующее мгновение из двора на этого мужика вдруг не напрыгнул дядя Валентин, и не начал его душить. Для того чтобы представить как это выглядело, представьте себе ротвейлера и прыгнувшего на него кота. Понимая что с дядей Валей через секунду будет покончено, я запрыгнул сверху на них обоих, и мы все вместе рухнули в сухую канаву. Что в эти мгновения творил с гигантом дядя Валя я не видел, потому что был сосредоточен на руке великана. Я ухватился за нее обеими руками, и всеми своими худыми шестьюдесятью четырьмя килограммами прижал ее к земле. Рука оказалась толщиной с мою ногу. Сначала она немного приподняла меня над землей, потом опустилась и сказала, что она инвалид и у нее нет ноги. Ноги не оказалось. Оказалось, что на обратном пути жениха и невесты к свадьбе, возле них остановилась инвалидка с инвалидом за рулем, который с добрыми намерениями и подбросил их обратно к месту празднования. А еще одно доброе намерение великана-инвалида, пытавшегося успокоить малолетнего сына дяди Вали Костю, проснувшегося и орущего в машине, на корню пресек дядя Валя, принявший доброго гиганта за педоразбойника. Ну а как я пришел на помощь в нужную минуту, вы уже знаете. В окончание этого крайне неудобного эпизода, мы удобно усадили доброго мужика за стол и накормили, и немного напоили.

Я спросил - зачем идете в гору вы, или парня в гору не тяни.

Главные действующие лица этой короткой истории уже встречались в моем рассказе, когда они подложили мне свинью в виде попутчицы во Владивосток. А тогда они были еще почти детьми. Почти, но детьми уже немного прибухивающими. Вот они и прибухали на Черной скале. Толик рассказывал.

Их было четверо, всем лет по четырнадцать, с собой взяли пару бутылок портвейна и чувиху – скалолазку, уже семеро получается.
Поднялись на вершину Черной скалы - местной достопримечательности, нависшей метров на тридцать-сорок над рекой Уссури, и там на вершине эти бутыли и пригубили.
Паха, будучи самым разговорчивым, уболтал скалолазку уединиться, спустившись с обрыва в отвесную сторону скалы по почти вертикальной тропинке, на небольшой уступ. Там их и сморило.
Оставшиеся на вершине скалолазы, допригубили горный инвентарь, заскучали и покликали Пашу. Паша не отзывался.
Спонтанная горноспасательная экспедиция растолкала, разомлевшую от кислородного голодания скалолазку, и затащив ее с уступа обратно на вершину для последующего спуска, сильно утомилась.
Паха расталкиваться, и подниматься на вершину не пожелал, а потому скалолазы, на глазах становившиеся суровыми альпинистами, решили его спускать.
Прикинув на глаз, они отмотали от бухты, со строящейся рядом ЛЭП, толстой стальной проволоки и скрутив ее у Пахи под подмышками добрым альпийским узлом, столкнули Паху с уступа.
Пошел нормально. Так бы и дошел нормально до самой земли, если бы не кончилась проволока, на которой все еще продолжал висеть Паша.
Перегнуться через край обрыва, и заглянуть на какой высоте он завис, возможности не было, поэтому кто-то из альпинистов сказав, что там осталось хуйня, предложил Пашу с Богом отпустить.
А вот Толик, додумался сбегать и удостовериться, можно уже отпускать, или еще не совсем.
Оказалось, что если бы они его отпустили, получилось бы совсем.
Когда Толик оббежал с пол километра скалы, и посмотрел на нее со стороны реки, он сильно удивился, увидев, что до земли Пахе оставалось еще метров десять. Проволоку нарастили.
Так что, бывает, друзья еще и до беды познаются, ну и конечно "если друг оказался вдруг".

Сука-зима.
В то утро в офисе агентства недвижимости была не то чтобы «запарка», но многолюдно. Нас четверо-пятеро и столько же клиентов. Все наши были заняты, а я разговаривал по телефону. Заходит очередная клиентка. Женщина была довольно крупной, в черной бесформенной шубе и шапке по самые брови. Поднявшись с мороза на третий этаж она раскраснелась, и запыхалась. Я кинул на нее взгляд, кивнул и пригласил жестом присесть. Быстро закончил телефонный разговор, взял авторучку и занялся зашедшей клиенткой.
Представляя физические неудобства, которые она испытывает, старался особо ее не разглядывать - чтобы не смущать, задавал вопросы и записывал. Речь шла о продаже квартиры, мы быстренько обменялись контактами, и договорились о просмотре объекта на 10 следующего утра. Женщина сказала, что будет меня ждать, и мы попрощались.

Следующим утром, как штык в 10.00 я позвонил в названную дверь. Мне открыла крупная девушка лет двадцати пяти в обтягивающем домашнем халатике. Если бы я не был женат, или не любил свою супругу, я утащил бы этот симпатичный центнер в спальню даже не напрягаясь, как говаривал старина Мопассан откуда в такие моменты только силы берутся. Но ожидая увидеть перед собой вчерашнюю клиентку, я на секунду замялся, и прикидывая кем могла бы быть эта девушка, не уверенно проблеял:
- Вчера к нам приходила ваша мама… - девушка странно на меня посмотрела.
- И мы договорились о просмотре квартиры - уже не очень уверенно продолжил я.
- Чья мама приходила? – спросила девушка.
-Скорее всего ваша, точно не моя - я попытался пошутить. Теперь зависла уже девушка, а до меня стало медленно доходить.
- Это я к вам приходила,- сказала девушка, а я ответил, что перепутал ее с совсем другой мамой, и неправильно сделал пометку.
Следующие три минуты плохо скрываемого ржача, мне приходилось делать вид, что я осматриваю квартиру, отворачиваясь по углам, чтобы девушка не заметила, что я вот-вот взорвусь.
Уж столько про машины времени навыдумывали. Элементарно ж - зимний макияж, совместно с шубой, могут легко перенести вас на тридцать лет, но исключительно в будущее.

Мне было девять, мы с семьей жили тогда в бабушкином доме. Лето, мама с папой на работе, баба Маруся куда-то ушла, сестра Ленка вообще за 300 км.- гостит у другой бабушки Ули. Почему каждое лето Лена поводила у бабы Ули, а я оставался с бабой Марусей мне не рассказывали, кстати, нужно будет спросить у родителей.
Приезжает Санька, мой двоюродный брат, он был на два года старше меня. Ну как, приезжает. Приехал мотовелик, а Санька его привел, потому что закончился бензин. Санька был из не полной семьи, если можно назвать неполной семью еще с двумя братьями, сестрой и матерью, но вот их отец где-то канул. У нас же с Ленкой отец был и есть до сих пор, и в те времена они совместно с ремнем тщательно контролировали наше с Леной взросление. К слову сказать, когда нас с Леной однажды раскурили сигаретами Нева все те-же двоюродные братья, а отец это вычислил и пролечил, мне хватило впечатлений до двадцати лет, а Лена уже на пенсии и не курит до сих пор. Я это еще к тому, что мотовелик, никем не пролеченный Санька, где-то стырил. Меня же природа появления этого средства передвижения у Саньки совсем не интересовала, а перспектива весело покататься, как раз наоборот.

Бензин у отца хранился в паре канистр, и овальном лодочном баке стоящих под домом со стороны сада. Канистры мы открыть не смогли, и отливали бензин в бутылку из бака. Было очень неудобно и нахлюпали мимо бутылки целую лужу.
Воровством я это не считал – мы же одна семья, но и лишний раз посвящать отца в детали мне не хотелось.
Я еще не говорил, что в свои девять лет я был уже смышленым мальчиком? А еще и очень инициативным? Говорю. Саньке говорю, давай мы эту лужу подожжем, разлитый под самым домом бензин быстренько сгорит и ладушки - отец ничего не узнает.
Санька легко согласился, я и поджег. Мои ресницы с бровями была самая малая потеря, которая только могла произойти в этот день.
На метнувшийся из под дома столб пламени и черного дымы, моментально сбежалась вся округа. Санька глубоко залег в густой смородине, поэтому когда затушили лужу, пилюлей, как самый умный, отхватывал только я. Сначала по очереди от всех соседей, потом от бабушки и к вечеру немного от отца. Он, как было не странно, всего лишь подолбил меня пальцем по башке, и очень убедительно заявил что: -Думать надо!
Потом я уже думал лучше, когда капсюли и порох из отцовского рундука с ним делил, я же говорил, что смышленый!
А поговорку про еще одно свое качество, я узнал гораздо позже, уже будучи моряком:
Инициатива на флоте - хуже пожара!

Чувак и рыба. Из двух частей.

Часть первая.

По обоим берегам быстрой, и по сезону полноводной реки Уссури, подумали Пришвин с Тургеневым и выкинули перья. А может даже и сказали, - Давай Леха сам, коль речь о рыбе пойдет, не все ж Сабанееву. Я и начну.

Несколько лет назад, готовясь к зимней рыбалке на ленка и хариуса, в дебрях Сихотэ-Алиня, я усиленно штудировал теорию ловли этой рыбы. В Интернете, конечно. Затем плавно перешел на рыб которые населяют наши местные приханкайские водоемы и собственно озеро Ханка, с единственной вытекающей из него рекой Сунгача, рядом с которой я живу.
На одном из сайтов, фраза «в озере Ханка водиться 75 видов рыб» погрузила меня в праздничную меланхолию, и страстно желая поделиться, вновь обретенным знанием, я рассеянно кликнул супругу:
-Оля, прикинь! В Ханка семьдесят пять рыбов….
В конце бездарно начатой фразы, которую уже не исправить, оставалось только заржать. Жена понимающе улыбнулась, и погладила меня по голове.

Отец мой рыбак, дядька, братья, все друзья, в кого не швырни блесну – все рыбаки, кроме Димы. А мой друг Дима, не рыбак, он хирург. Однажды, на дачном озере, когда Дима был еще совсем молодым хирургом, он подошел ко мне по утру, сразу после вчерашнего чая, когда я только наживил червячка, и закинул удочку, собираясь предвкусить первую карасевую поклевку, присел рядом на дощатый настил, выставил поллитровый черпак с двумя стаканчиками и огурец между ними положил, долго смотрел в даль, на поплавок, снова вдаль, а потом спросил: - Леха, и нахуя тебе это нужно?

В тот летний день, с моим другим другом, Лехой, и его водителем, мы решили скоротать вечерок на берегу Уссури, со спиннингами побродить вдоль берега, да колокольчики доночные послушать.
Поехали на Лехиной фуре, чтобы в нее еще и лодку мою закинуть с моторчиком. Было часов пять вечера, солнце светило пока вовсю, и я предложил Лехе смотаться на лодке, и покидать блесны чуть выше по течению, в устье небольшой и быстрой горной речушки, сбегающей в Уссури с Сихотэ́-Али́ньских отрогов. Леха поморщился, и по-стариковски уселся на стульчик, ну и… , как говориться, «баба с возу».

Я по-быстрому, и слегка запыхавшись, настроил лодку, закинул в нее спиннинг и отчалил. Трехметровая ПВХашная корейка с алюминиевым пайолом, под пятисильным, чистокровным япошкой Тохатсу, одного человека весом чуть за восемьдесят, легко вывозит на глиссер, и даже против течения везет довольно резво. Минут через 20 я был на месте. Поднявшись из устья речушки, примерно с километр, я выбрал прямой участок для спокойного сплава и заглушил мотор. Чтобы успеть сделать хотя бы пару забросов, до того как лодку снесет до очередного кривуна, и нужно будет хвататься за весла - мешкать нельзя, и через секунду мой красивущий американский тейл-спиннер полетел вверх по течению.

А теперь небольшое отступление, особенно для любителей рыбной ловли, и объяснения моей последующей реакции.
Рыба в реке Уссури есть, но то ли желающие ее съесть, которых больше чем рыбы, или отрава с масложиркомбината, расположившегося выше по течению, в дополнение к уродам с электроудочками, выбивающих еще в зародышах мальков и рыбью кормовую базу, вероятность поимки трофейных экземпляров стремят к нулю. Я это к тому, что оставшиеся на красивом берегу Леха с Вовкой, гарантированно не могли ничего серьезного выудить, до моего предположительно-триумфального возвращения.

Спиннер, большой ядовито-желтой бабочкой, красиво завершил траекторию и шлепнулся на воду. Я едва успел выбрать катушкой слабину, как последовал удар. Бинго?! Нет это было больше чем бинго, к моей лодке чуть притормаживая, и держа вполовину загнутым среднего строя спиннинг, по самой поверхности водной глади, туго приближалось около-метровое бревнышко с глазами навыкат. Это была щука. Щука-мама.
А вот здесь немного про мою реакцию.
Стоя на жестком лодочном пайоле, я станцевал победный кусочек джиги, и уже представил то самое, свое – триумфальное возвращение к горе-рыбакам и восторженно заржал.
Щука ржать не стала, она степенно приблизилась к лодке, в паре метров от нее поздоровалась, слега кивнув мне головой, и решив наше знакомство не усугублять, легко сдала назад и ушла в пучину, оторвав леску с моим, так и не ставшим ставшим трофейным, спиннером.

Вот так, так, так и еще и эдак – подумал я вслух, и еще подумал что с таким клевым клевом рыбалка только начинается и потянулся к сумке с блеснами…
А вот сумка осталась на берегу. Я еще раз подумал вслух, эдак и так, и дернул стартер.
Время вернуться за блеснами, и успеть до заката обратно оставалось не много, но еще было.
Я выскочил из устья речушки и погнал корейку вниз по течению Уссури к нашей стоянке.
Оглядываясь назад, а вы вскоре узнаете почему, было немного странно, что мне не помахали напоследок русалки. Все пока было ровно и предсказуемо, я шел метрах в тридцати от берега, до того момента, пока не заметил торчащую из воды палку-корягу.
Круглая, гладкая коряжка толщиной с руку, на пол метра выглядывала из воды, и медленно отходила от берега.
Я проморгался, что-бы убедиться что это не глюк, и сбросил газ.
Палка продолжала двигаться поперек течения.
Предположив, чем это могло бы оказаться, я рассмотрел берег – никого. Ни лодки, ни палаток, даже следов не было на берегу. А могло это оказаться, на мой взгляд, только оторванным от коряги поставком.
Поставком у нас называют живцовую рыболовную снасть, ту что и жерлица, но самую примитивную. Поводок с крючком, привязанный к чему либо на берегу, с наживленным на крючок мальком-приманкой.
Интересный денек задался, подумал я, и ухватился за палку. Палка медленно тянула меня от берега к середине реки.
Ориентироваться на быстром течении о скорости твоего движения достаточно сложно, а странное ощущение того, что меня не сносит течением вниз по реке, я списал на принятые перед спуском на воду сто, а может даже и сто пятьдесят, двести граммов коньяка.
Упускать вторую рыбину за последние пол часа мне совсем не хотелось, и я накинул в уме технику вываживания.
На ум пришло унылое - рыбу нужно утомить, известное дело, а если она еле-еле висит на крючке и вот-вот сорвется?!
Держась за палку, я подтянул к себе подхват. Подхват был достаточно широким на длинной телескопической рукояти, но «жидким» как и большинство китайских поделок. Осторожно запустив его глубоко под корягу, туда где на мой взгляд могла быть рыба, я заломил рукоять вверх, и аккуратно потянул его на себя. Рыбы в нем не оказалось - только сломанный о корягу подхват в руке. Поднявшись с колен после неудавшейся операции, и продолжая держаться за палку с рыбой, я решил с рыбой познакомиться поближе, и медленно потянул корягу вверх. Пошла она без рывков, примерно на метр, но достаточно тяжело. Рыбы видно не было.

На этом моменте повествования я сделаю пару замечаний, которые должны вас приблизить к моим ощущениям, и последующим переживаниям.
Первое про рыбу. Эта щука, которую я только что упустил, могла бы стать наверно самым крупным моим трофеем. А во вторых, поясню про скорость течения полноводной Уссури. Стоя в ней по пояс в воде, можно медленно идти против течения. Если при этом если вы тащите за собой не большую лодку, вы будете идти очень медленно - почти стоять. Если же в реку вы погрузитесь по плечи, с привязанной к вам лодкой, то несколько мгновений вы еще постоите на месте, пока опора, в виде гравия и песка, не вымоется у вас из-под ног, а потом медленно набирая скорость, вы побежите вслед за лодкой вниз по течению в сторону Хабаровска.

Ну а теперь держитесь за борта потому, что палка в моей руке сильно напряглась, и потянула лодку вместе со мной мотором и полным баком бензина против течения.
Еще не веря в реальность происходящего, я подумал что это река так потянула лодку вниз от коряги и посмотрел на берег, небольшой валун на берегу, медленно но верно оставался у меня за спиной.

Во времена, когда борьба с табакокурением еще не начала приносить прибыль узкому кругу лиц, и названия всех известных медицине заболеваний не появились на сигаретных пачках, мы стояли и курили на лестничной площадке общественно-административного здания в котором находится мой офис.
Я и пара молодых дам из соседних кабинетов, смотрели сверху в унылое зимнее окно, на надстроенную плоскую шиферную крышу школьного спортзала в метрах тридцати от нас.
По этой крыше смело ступал работяга-ремонтник, держа в руках над головой лист волнистого шифера.
Предчувствуя неминуемое, я лениво начал фразу: - Это ж надо быть таким долбо.., - но не договорил. Энергично закончив очередной шаг, работяга с эффектным треском, и стремительней испуганной нерпы, ушел в лунку, закрыв отверстие над собой заготовленным листом. Я даже накаркать не успел. Сейчас, видя подобное, вообще отворачиваюсь и молчу – делайте что хотите.
Он может и сейчас там живет. А если кто из вас случайно с ним встретится в крыше - передавайте привет, скажите что помним, и не перестаем удивляться!

Имею право вовсю пользоваться преимуществами проживания на Дальнем Востоке, и рассказать Вам как начинается Крещение.
У нас оно уже настало. С раннего утра в сторону церкви и реки, мимо моего дома, с пустыми бутылками потянулись горожане за святою водой. Я им на встречу вышел в город за вином, хлебом и углем для шашлыков, благо, что до центральной городской улицы всего метров триста. Мы с супругой решили на сегодня перенести обед, в связи со случившимися со мной два дня назад пятьюдесятью пятью. Людей на улицах совсем мало – наверно купаются, но очень много зомби. Зомби совсем не страшные, даже добрые после крещения, но не говорят совсем, только кивают.

Максимыч закопал в тайге свою трехлинейку и ушел на фронт. От звонка до звонка. Вернулся, раскопал винтовку и продолжил охотиться.
Я с ним познакомился на женьшеневой корневке. Долговязый, худощавый дед Максимыч был бригадиром промысловиков – охотников, в чьей немногочисленной бригаде был и мой батя. Говорил он на такой гремучей смеси украинского и русского, что любая его фраза помимо заложенного в нее смысла, начинала играть неожиданными и забавными - новыми красками.
В его, почти восемьдесят лет, он продолжал вместе с мужиками ходить в тайгу, корневать и даже охотиться. Немногословный и неспешный в работе, вечером, в натопленном до состояния визжащих под потолком мух, и после сытного ужина, когда едва горит керосинка, и все блаженно валяются на нарах, он рассказывал нам свои охотничьи байки. А эту зарисовку про самого Максимыча, рассказал мне батя.

В очередную зиму, когда встали таежные болотца и ручьи, они заехали в свои угодья на промысел. Снега в тот год было мало, а охота по чернотропу, когда зверь слышит тебя за километр, занятие малоэффективное. Понемногу добывали пушнину-белку, а мясо скрывалось где-то в таежной глуши. Поохотились с неделю, подъели запасенное из дома сало и рыбные консервы, и осталось у них из харча только крупы, мука с картошкой, да хлеб мороженный.

В тот день была Санькина очередь кашеварить - моего двоюродного брата. Готовить он может и любит. Санька разделал несколько беличьих тушек, порубил их топором, обжарил с луком на сковороде и протушил вместе с картофелем и специями. Те кто пробовал бельчатину, говорят – вполне себе кролик.
Приходят усталые мужики к вечеру, а в зимовье запах добрый – мясной, и котел полный шурпы, так в наших краях похожие варева кличут.
Спрашивают Саньку, откуда мясо, а он отвечает что зайца неподалеку добыл.
Садятся за стол, все начинают есть – нахваливать, все кроме Максимыча. А Максимыч жует не спеша, улыбается и спрашивает:
- Це не той заяц, що с гиляки на гиляку стрибае?

На это побережье Приморского края я начал ездить задолго до того, как там появились многочисленные туристы с далеких краев и областей, где моря не встретишь ни зимой ни летом.
Поселок Безверхово, бухта Табунная. Красивейшие места. Не характерные для типичных приморских ландшафтов сопки, окружающие самое побережье бухты Нарва, Амурского залива, поросшие бархатным разнотравьем, они опоясываются лиственными лесками уже ближе к поймам многочисленных ручьев, бодро сбегающих в море, а сверху голые – без деревьев, словно покрытые нежно-зеленым бархатом, сферические вершины…
Часами могу рассказывать.
Дикарский отдых – это мое. А вот в размеренном, и налаженном курортном быте я начинаю подыхать стремительней осенней мухи.
Ну мы ведь не для описания пейзажей здесь собрались, да и я вам не гид какой-то. Но еще один момент необходимо упомянуть. Кроме всех этих многочисленных автобусов с дикарями из разных мест, к тому времени уже пару лет, к сезону приезжала группа из Арсеньевской конно-спортивной школы. Вместе с лошадьми. Отдохнуть, наверно, коней покормить местными травами, ну и копейку другую на лошадиных перфомансах заработать.

Я сварил кофе, и вышел из своего лагеря, состоящего из трех палаток и веранды, когда все еще спали, с фотокамерой на плече, и набодяженным в бутылку из кока-колы литровым лонг-дринком в кофре.
Часов девять - самое время ловить свет. Август. Большая вода из ручьев схлынула, и неспешно идти по щиколотку в каменистом русле, прогревшегося ручья - удовольствие неописуемое. Прошло уже около часа, когда я присел на обмытую добела весенним половодьем валежину, и достав из кофра припасенное, закурил.

Слышу вдруг, нехарактерный для этих мест шум, шум быстро приближался перерастая даже в какое-то лязганье и через мгновения из-за кривуна появился здоровенный вороной жеребец с наездницей. В размеренном, даже медленном галопе они скакали по руслу ко мне. Я, сидя немного в стороне, на небольшой сухой косе, и очарованный зрелищем, даже не додумался поднять камеру.
-Где – мы – стоим? - В такт лошадиному галопу, на ходу спокойно спросила молодая и хрупкая наездница, явно имея ввиду где расположен их лагерь, я указал ей градусов 40 направо, и они поскакали дальше по руслу, но градусов в 30 налево.
Чуть погодя, слегка раздосадованный не случившимся кадром, я снова достал из кофра бутылку, уложил в него камеру и собрался уже возвращаться, когда услышал уже знакомые звуки.
Твою ж мать! – только и успел подумать я, как они опять появились с той же стороны и поравнялись со мной.
Едва подняв глаза, девушка кивнула, и еле заметно улыбнулась. Мне показалось, что жеребец улыбался уже вовсю.
- За - е – бал! – Чуть дальше, слегка запыхавшись, но снова очень спокойно и в такт галопу, сказала она, и они сказочно исчезли за тем же поворотом.

Мы к нам доехали за час
Нам крупно повезлО-О!

Самое начало марта в наших краях бывает зима-зимой.
Лет двадцать назад. В тот год так и было, еще и снега накануне насыпало.
Мы с бывшей супругой возвращались из Владивостока в сторону Хабаровска домой, на недавно приобретенном Тойотовском седане Марк-2.
За бортом под -20. Езды 350 км. Снег с трассы частями подчистили, частями выбили колесами и укатали, но в пропорциях к асфальту оставалось, наверно, 50 на 50.
Смеркалось)!
Когда до дома оставалось около 120 км. авто вдруг сдохло. Я к тому моменту был уже достаточно опытным водилой-путешественником, а в тот раз получилось не очень.
Вычислив тот факт, что к цилиндрам не поступает топливо, я на манер своего первого автомобили жиги-копейки, и следующей, еще карбюраторной Тойоты, решил соорудить аварийный бензонасос.
Пристроил к топливному баку автомобильную камеру, и накачал ее дабы создать давление в баке. Но мне тогда было невдомек, что давление топлива в карбюраторных системах сильно разниться с системами электронного впрыска т.н. EFI, что была в Марке.
В общем - фокус не удался. Потом долго тормозил редкие автомобили и наконец один остановился.
Это был достаточно мощный японский кузовной грузовичок. Мы привязались не длинным буксиром и помчались. Да что там помчались - полетели! Судя по сильно смятому сзади кузову грузовика, я в этой гонке участвовал не первым. Но через минут двадцать пути мне и этого не стало видно - сел мой аккум. Только два сильно залепленных снегом его «габарита», редкие стоп-сигналы, и снопы снега как из пушки в лобовое стекло. То еще - приключение!

Мы доехали за час, денег чувак не взял, но потратиться мне все-же пришлось. Пришлось поменять все до одной тормозные колодки.
Топливный насос в моем авто оказался погружным и знакомый спец на следующий день, подойдя к машине с кормы, запустил ногу под машину и ударил по баку – машина завелась.
А я закрутился тогда, все недосуг было машину на ремонт ставить, так и ездил еще с пол года, иногда заводя ее с пинка.
Может кому и пригодиться в пути. И еще, глядя спасителю в глаза, оговаривайте скорость буксировки - чтобы было больше шансов спастись!

Посвящается бабке Пашке.

Я думал с какого конца начать эту историю, чтобы она вас не отпустила до ее же самого конца, и сохранить интригу. Начну с этого, может она и вас отпустит, как вскоре и бабку Пашку.

Бабка Пашка, не дождавшись очередной пенсионной реформы, слегла.
Не то, что бы она этого сильно хотела – так случилось. Выйдя, на уже заслуженную пенсию, в Богом забытом дальневосточном, и вдобавок таежном поселке, она все еще хотела работать, даже махнув рукой на то, что за эту инициативу у нее отбирают часть пенсии.
Может для того работала , чтобы накопить на кругосветку, или детям помочь, но получилось уж совсем чуть-чуть, лет двадцать, а может даже и пятнадцать .
Заебалась, короче, Бабка Пашка и залегла в спячку, от того, что ее немного парализовало.

Где к моменту начала этой истории, и даже к ее концу, находился бабкин дед, воспоминаний ни у кого не сохранилось.
Места дикие. Может, давным-давно по его голове уебало дерево, может он и сам о него уебался, но сохранилась дочь Марина. С ней бабка Пашка в собственном доме и проживала.
Проживали они совместно до того самого момента, пока бабку не парализовало.

После второго пришествия заслуженного отдыха, бабка Пашка по ее ли воли, либо по чьей меркантильности, вместе с телевизором переехала жить в летнюю кухню.
Чтобы успокоить, и вселить надежду на лучшее будущее, оправданно впечатлительных читателей, поясню про кухню.
Летней кухней называется небольшой, однокомнатный домик с дровяной печкой, и часто с кроватью, находящийся в непосредственной близости от дома основного, и служит он в основном, для летней готовки пищи, хотя бывает вполне даже зимним и уютным. А вот та самая, крепкая дубовая кровать, пока неизвестным нам образом, и вселяла надежду на лучшее, бабки – Пашкино, будущее.

Со вступлением мы закончили и пришла пора заняться делами - так решила Маринка.
Маринка решила забить собственную водяную колонку потому, что устала ходить за водой в колодец к не очень близким соседям.
Колонку она решила забить при помощи двух братьев близнецов, и одновременно кузнецов. Как, и с каким удовольствием, очень давно совершеннолетняя Маринка, собиралась рассчитываться с рукастыми мужиками за проделанную работу, да пусть даже и скабрезно, мы не знаем, но заранее заготовив все необходимое как и положено, с утра они приступили к делу.
Все необходимое включало в себя самодельную колонку, несколько отрезков стальной трубы с резьбой на концах, муфты для их соединения, ну и собственно бабку. Не ту, конечно, бабку, которая отдыхала неподалеку, а специальное двухпудовое приспособление для забивания водоводной трубы.

Поначалу все шло как по маслу. Коллегиально выбрали очень удобное, даже красивое место между домом и летней кухней, и приступили.
Крепкие братья-кузнецы ритмично поднимая и опуская бабку над трубой, забили очередной отрезок, прикрутили следующий, а потом застопорилось. Не идет труба - хоть ты тресни.
Бабка Пашка, кликнув Маринку из кухни, даже ей пожаловалась, что мешают мол «модный приговор» смотреть по первому каналу: - Долбят, говорит,- твои долбоебы бестолку цельный день - как сороки мерзлый хуй!
Но Маринка бабку Пашку успокоила, да и дело у кузнецов к вечеру вроде наладилось – пошла труба.
Труба пошла легко, но быстро кончилась – а вот воды пока не было.
День заканчивался, да и тяжелая бабка, та которая стальная, кузнецов не хило притомила.
На завтра решили продолжить.

Снова с утра, а все добрые дела так должны и начинаться, запасшись несколькими дополнительными трубами и соединениями, рукастые братья-кузнецы продолжили.
Дело снова заладилось, но вскоре их сноровистую работу прервали из кухни бабки Пашкины крики.
Братья свистнули из огорода Маринку. Маринка проведала бабку, вернулась и сказала, что бабка Пашка вредничает, и чтобы они не обращали на нее внимания.
- Побудь со мной мне дурно. Кухня у нее, видите ли, подпрыгивает! – Сказала им Маринка, но в огород уже не пошла, и занялась хозяйством неподалеку.

А братья и рады стараться, снова за свою бабку - и долбить. И тут бабка Пашка снова возопила. Маринка ломанулась в кухню, а бабка с выпученными глазами лежит, орет и подпрыгивает вместе с кроватью. И вот тут уж и Маринку чуть кондратий не ухватил.
Это ж надо полтаргейст каким суровым бывает, прям из под земли за бабкой Пашкой пожаловал, подумала Маринка, а потом прислушалась к нечистому, и видит вдруг и слышит, как братья-кузнецы своей железной бабкой на улице вдарят, так эта живая мама на кровати сразу и подпрыгивает, и кровать туда же - тоже прыгает.
Ну пиздец, подумала Маринка схватила мамку в охапку, и они вместе грохнулись на пол.

Лежат вдвоем на полу, смотрят, а кровать так еще легче пошла, даже от пола приподниматься стала.
Они обе глядь под кровать, а там труба эта с утра кузнецами нарощенная, пол ветшалый своим острым наконечником пробила, и в кровать дубовую снизу вперлась.
-Полежи чутка, - сказала Маринка и выскочила на крыльцо.
-Эй, - кричит, - долбоебы! Хуй вам, а не зарплату! - Почему-то кричит им Маринка, а они то свою бабку с испугу и бросили, а живую бабку Пашку потом в хату оттащили.
-Ни хера себе,- тихонько курили потом с облегчением на лавке кузнецы,- Чутка совсем бабку бабкой не укокошили.
А воду кузнецы все таки добыли, когда от потрясения оклемались. А больше всех от стрессов оклемалась бабка Пашка, и понемногу стала ходить до своей новой колонки. Так и расходилась.
Вот что, вода животворящая, с добрыми людьми порою делает.
И, кстати, этот бабкин Пашкин дед, по слухам бывший колчаковец, что-то ей шепнул на ухо незадолго до того самого дерева, а бабка Пашка только теперь припомнила, и улыбнулась.

Я открыл окно, прикурил, и выставив руку с сигаретой наружу, облокотился на подоконник.
Жара, кажется август.
На улице - никого, все в тени, на водоемах или под кондиционерами.
Все, кроме этой легковушки, которая медленно ехала вдоль нашей пятиэтажки.
Асфальтированная дорожка, по которой она ехала, огражденная с обеих сторон полноценным дорожным бордюром не широкая, два легковых автомобиля на ней разъезжаются с трудом, при этом почти останавливаясь, но этому «универсалу» никто даже не мешал.
Машина медленно, приостанавливаясь, словно искала нужную квартиру, проехала под нашей лоджией, и замерла на пару метров дальше входа в подъезд и вплотную к бордюру. Для того, чтобы вы еще лучше себе представили этот бордюр, поясню. На сотом крузаке на него наезжать можно, но очень аккуратно и по диагонали, предварительно приподняв кузов в позицию «хай».
Машинка постояла несколько секунд, дернулась назад, на метр отъехав от бордюра, и снова резко остановилась. Мне смотреть, кроме как на крышу этого подозрительно перемещающегося автомобиля, было абсолютно некуда, и уже даже становилось немного интересно.

Машинка еще мгновение постояла, повернула передние колеса в сторону бордюра, немного посомневалась, и неожиданно взревев, прыгнула на клумбу. Ну как «прыгнула», вы можете себе представить, как может прыгнуть машинка с колесами на тринадцать дюймов, через бордюр который я вам описал чуть выше. Вот она так и прыгнула. "Чуть выше", стоящего посреди клумбы дерева, у нее конечно не получилось, но метра два над цветами она пролетела, там и приземлилась - вся в цветах.
Красотища! Главное, и самое удивительное - ничего и не предвещало такой движухи. Я даже на секунду перестал жалеть о том, что когда-то начал курить, иначе пропустил бы шоу!
Предполагая дальнейшее развитие событий, начал накидывать в уме, чем можно будет помочь вышедшему из-за руля водителю, но не угадал - водитель не вышел. Машина недолго порычала, надорванным глушителем по окна в цветах, и снова неожиданно, и сильно загромыхав, выпрыгнула из клумбы снова на дорожку.
А вот здесь я угадал, и теперь знаю, кто оказался водителем в больших темных очках, который медленно отъезжая задом, и скрежеща по асфальту окончательно оторванным глушителем, разговаривал по телефону.
Может и вы угадаете.

Напомнили морозные деньки.
Не все, конечно, но кое кто меня точно поймет.
Слышали, наверняка, фразеологизм «потерять лицо», возможно кто-то даже искал в интернете объяснение заложенного в него значения. Если искали, завязывайте с просмотром дома 2 и телевизионных новостей.
Знаю один волшебный способ попробовать.
В сильный мороз нужно выйти с футбольным мячом и такими же фанатами этой чудесной, летней игры на улицу. Ни в коем случае не ловить своего близорукого соперника, и не дышать ему на очки - это не спортивно.
Затем порядком побегать, и восторженно запыхаться, уже не отдавая себе отчета, на сколько сильно задубели твои руки и физиономия.
И вот сейчас получить, запущенным изо всех сил, и задубевшим на морозе мячом по морде.
Эффект будет интересней, если мяч окажется баскетбольным.
Теперь можно поднести к лицу ладони, и убедиться, что лица - нет. Потеряли.

УБИТЬ ДРАКОНА.

Может еще кто-то помнит, желтые «ЛиАзы» - исчадие советского общественного транспорта?
Год 80-й. Едем.
Народу не много, но почти все сидячие места заняты, проход пустой. На очередной остановке запрыгивают трое, одетых по-простяцки, молодых чуваков. То-ли на обед, то-ли с обеда.
Они встали друг за другом, и ухватились за один и тот-же продольный поручень над головой. Автобус дернулся и тронулся. Едем. Кондукторша вставать со своего места, впереди и справа по ходу, не спешила, может и сами подойдут…
Но подойти они не успели, им случилось прилететь.
Автобус, доехав до оживленного перекрестка нервно притормозил, заставив троицу резко податься вперед, затем так – же резко попытался ускориться, неожиданно откинув троицу назад, одновременно помогая им вырвать поручень из переднего кронштейна - крепления, и через мгновение встал как вкопанный.
Великая сила инерции, совместно с генетической памятью охоты с одним на троих копьем, бросила их на мамонта, и издав известный охотничий клич, они промчались мимо кондукторши, и вонзили копье в лобовое стекло ЛиАза.

Сегодня курю на балконе, вижу маленькую леговушку, «японку» - проезжает мимо. Смотрю на водителя, так и есть - девушка, только лица не видно, даже кончика носа. Она, бля, в капюшоне!
В капюшоне, сука! Сознание вытащило на свет Земфировское четверостишие, но подменило одно слово:

"Пожалуйста, не умирай,
Или мне придётся тоже.
Ты, конечно, сразу в АД,
А я не думаю, что тоже."

Засомневался и нашел в Гугле, "в Рай" - конечно!

«…И кое что еще, и кое что другое
О чем не говорят, чему не учат в школе»
Из пошлой песенки 70-х.

Совсем не учат - как выбирать себе жену.
Однокашника встретил через пару лет после мореходки - достаточно суровый, но бесхитростный парень.
- Как дела? – Он и рассказал.
На его молодой и истосковавшийся в море либидо, запрыгнула чувиха, и жили они совместно, между его рейсами.
У молодой чувихи на плечах к тому времени уже было два ребенка. А тут однокашнику тема подвернулась, устроиться в длительную и денежную загран – командировку во Вьетнам на трубоукладчик. Он был с дипломом и «визирован», но советская власть, к тому что уже имелось, требовала наличие семьи и членство в КПСС. Он стремительно женился на упомянутой подруге, установил отцовство, и вступил в партию, но... в длительную и денежную командировку вместо него поехал сын одного из городских коммунистических функционеров, и даже без профильного образования.
Теперь уже мадам, однокашника, оказалась редкой прошмандовкой, и в сухом остатке он приобрел: редкую прошмандовку, двух малознакомых детей, работу в портофлоте и членство КПСС накануне "перестройки". Так себе, букет.

Напомнила недавняя история про правильное нюханье пробирок.

Урбанизация, потоптавшись вдали от моих малоэтажных весей, случайно оступилась, и упала на них своим копытом - тремя зловещими девятиэтажками. Этими исчадиями ада, в которые сначала заселяли тараканов и мышей, личностями с тяжелым прошлым и неутешительным будущим, а уж затем молодых и малосемейных специалистов. Я заехал туда когда уже все остальные были в сборе . Особенно тараканы.
Пароходское прошлое научило меня при виде первых двух, из перечисленных видов, не паниковать, но всячески с ними бороться. Но до мышей у меня пока не доходили руки, прибил правда одну, сидя за обеденным столом, и не выпуская из правой руки ложку, метнув в нее свободной левой снятым с ноги тапочком. Но особо этим не горжусь, так как моя метательная - правая, просто повезло.
А вот с тараканами, это да, я боролся по настоящему! На флоте аналогичное мероприятие называли фумигацией. Пароходы ставили на фумигацию, в основном это происходило за рубежом, экипажи выселяли в гостиницы, после чего наполняли все судовые пространства ядовитыми газами. Сам я на морские фумигации не попадал, и о том что там происходило после завершения процедуры, могу только догадываться. А вот как это происходило на берегу, в моем случае, я опишу, особенно тот из них, который заодно чуть не убил и меня.
Дело было так. Посадив свой немногочисленный экипаж в составе бывшей супруги и сына в самолет на рейс Хабаровск-Москва-Краснодар - теща, я отдал себе команду на начало операции.
В несколько огромных полиэтиленовых мешков свалил все вещи, предварительно перетряхнув, которые нельзя было помыть или было лень перестирывать, из кухонного стола и шкафчиков туда же отправились все продукты, сдернул шторы и свернул постели. Удивлять и обескураживать тараканов я решил аэрозольным Дихлофосом, увеличив рекомендованную дозу раз в пять.
На 16 кв.м общей площади – 4 флакона. Не намереваясь веселиться совместно с прусаками, я озаботился тем самым резиновым изделием которое нас научили натягивать на свои головки еще в начальных классах, на уроках НВП - противогазом.
С трудом натянув маску смерти на свою шестидесятую голову, сильно при этом запотев изнутри, я почти на ощупь выдул один за другим запасенные флаконы во все углы до которых дотягивались руки, и скинув противогаз у входной двери, посмотрел на проделанную работу. По шкале видимости обозначился – «очень сильный туман».
Переночевал я у родителей, а утром ко мне из Владивостока с канистрой пива приехал Толстый. Вернее на вокзал он прибыл чуть за полночь, а ко мне он добрался только утром, первым автобусом, и уже с половиной канистры пива.
Под пивко мы немного похрустели ботинками по тараканьим трупам, я включил Толстому подушку и видик, а сам занялся уборкой.
Через некоторое время, стоя на корточках у открытого кухонного стола, и фильтруя его содержимое на «отмыть» и «выбросить», я взял в руки стеклянную майонезную баночку без опознавательных знаков. Она была наполнена на четверть темно-коричневой жидкостью и закрыта полиэтиленовой крышкой. Я открыл крышку и нюхнул.
В то же мгновение, хотя мне показалось даже раньше, по моим вискам ударили стальные молотки, а кувалда бухнула по затылку, накинув меня лбом на угол столешницы, и уже совместно с грохотом приведя меня в чувство.
-Уфф! – трудно выдохнул я, даже не успев перед этим сказать: – Блядь! - И с трудом встал на ноги.
Не выпуская баночку из рук, я сделал шаг в комнату, и протянул баночку в сторону Толстого:
-Хочешь понюхать?
Рассмешить убийственно флегматичного Юру – дорогого стоит. А он, связав воедино грохот, и баночку в руке, и неотдупляющие, в слезах мои глаза, схватился обеими руками за живот и простонал, мотая головой: -Неееее!
Так что, "как говорил мой дед", для полноты ощущений прежде чем понюхать – лизни!

Рабацкая жесть.
Петруха прошлым летом рассказал нам на рыбалке историю про своего батю, случившуюся тоже на рыбалке, но на зимней. Петруха бы этой истории и сам бы не узнал, если бы ему этот случай не рассказал сам, свободный от предрассудков и наветов, старовер - батя, на той же зимней рыбалке.
Вода в наших быстрых, приморских реках, случается, не замерзает даже при минус двадцати. Поздняя осень, лодка, сети, рыба, жуткий холод и наконец берег. Сильно пожилой, и еще сильнее задубевший Петрухин батя вылез из лодки и, долго-терпящие рыбаки меня поймут, отбежав несколько метров, хотел наконец отлить скопившиеся в организме воды. Штаны-ватники, телогрейки, теплое белье с гульфиком, немного пуза, те самые - задубевшие в ледяной воде руки и не только. Сверху ни хера не видно, того что ниже пояса. Именно - хера не видно! Батя на последнем пределе терпения пошарился в двух ширинках, гульфике кальсон, трусах чего-то достал и с огромным облегчением поссал. Оказалось, что достал он свое яйцо, а нассать получилось в штаны.

Страшно интересно.

У меня есть часа полтора для написания рассказа, поэтому сразу пришпориваю, но не забывая при этом, пытаться погрузить вас в пучину времени – в восьмидесятые.
Взял в руки калькулятор, набрал на нем 1986, отнял 2018 и немного оху...дивился - 32. Заново сверил даты, снова потревожил счетное устройство, так и есть – 32. Саньку я знаю 32 года.
Познакомились мы по необходимости. По моей необходимости. Я, с двумя товарищами, в тот момент зарегистрировали кооператив - студию звукозаписи, и нуждались в звукозаписывающих устройствах. Приобретенные нами звукозаписывающие устройства нуждались в текущем ремонте, а мы в Саньке.
Саня был, есть и надеюсь будет – телемастером. Это он в советское время так назывался. Теперь название его профессии трудно определить однозначно, он ремонтирует или приводит в чувство все устройства в которых еще дышат электроны.
Так случайно оказалось, что мы оба проживали в одной и той-же девятиэтажной малосемейке, даже в одном крыле, он на первом, а я на третьем этаже. Немного позже момента создания нашей студии звукозаписи, с нетривиальным названием «Полифон» и большим пальцем на вывеске, Санька замутил свой видеосалон. Это был прорыв, мой прорыв к кинематографу. О существовании видеомагнитофонов основная масса советских людей тогда только начинала догадываться, но у Саньки он уже был, «видик» – «Электроника». Каждый вечер, скорее каждую ночь, когда заканчивались сеансы в его видеосалоне, видик с пачкой кассет переезжал ко мне, развивая во мне вдохновенный ночной энтузиазм, и следующую за ним, дневную тормознутность. Частенько в мои двенадцать квадратных метров, с женой и сыном, набивалось с десяток друзей с их женами и подругами, и они, сидя друг на друге, тяжело дышали если это была порнуха, и старались ржать в себя, чтобы не разбудить моего сына, если шла комедия. Ну и собственно незатейливая история.

Я заскочил к Саньке в видеосалон, вернуть кассеты. Шел сеанс. Судя по дальнейшему развитию событий - фильм ужасов.
В сумрачном фойе здания, где он арендовал помещение, прямо у двери в кинозал стоял мальчик лет десяти, и озираясь по сторонам, дрожал. Я подошел ближе, мальчик посмотрел на меня вытаращенными от ужаса глазами.
-Ты чего трясешься?
Мальчик заикаясь ответил:
- Страшно!
-А почему не уходишь? – Снова поинтересовался я, а мальчик, продолжая трястись, ответил:
-ИНТЕРЕСНО!

На воре шапка горит, а на работягах ботинки.
В наш, первый в городе киоск с заморскими «вкусняшками», стояла очередь. Кто застал брежневско-андроповский период, может себе представить на контрасте с соцреализмом, то безумие шоколадно-алкогольных вкусов, которое на наши головы щедро опрокинул конец двадцатого века.
Сбербанковский кредит под 180% годовых нужно было гасить, а для того чтобы его гасить официально, с полученной прибыли нужно было показывать каким образом мы эту прибыль заработали. Иными словами – платить безумные налоги. Мы платили налоги, и почти не жили дома. Перед праздниками, особенно перед Новым Годом, работали всей командой – впятером. Деньги складывали в большие сумки и отправлялись в очередной рейс за товаром.
Киоск располагался рядом с городской прокуратурой. Это сейчас создали столько надзорных органов, что уже не понять, кто за кем гоняется, а в то время прокуратура была местом очень популярным и многолюдным. Возле нее я и парковал свою первую, после «копейки», «японку». С «копейкой» мне все давно и навсегда уже было понятно, и про нее еще будет рассказ, а бескамерные шины для всех нас были в новинку. Ну и конечно спустило колесо, но не просто спустило, а так что на ходу, и слетев с посадочного места.
Шиномантажек у нас в то время не было как класса. Колеса бортировали по привычке вручную, и вставляли в покрышки российские камеры. Я к тому моменту был уже глубоко тренированным водителем, потому что однажды за один день сдернул изношенную резину со всех четырех «копеечных» колес, и поменял ее на очень тугую и новую. Я обрел этот опыт будучи еще достаточно молодым, чтобы не сдохнуть от первой в жизни почечной колики, хотя с неделю и провалялся на «больничном», отходя от приобретенного опыта с грелкой под поясницей.
Закон сохранения собственной энергии нашептал мне легенду про один древний и ленивый способ установки бескамерок. Те кто мне его нашептали, знали об этом с чужих слов, легенд и басен. В надетую на колесо покрышку, лежащую горизонтально, с разных ее сторон наплескивался бензин, затем мгновенно, пока не испарился, поджигался. По окончании этих стремительных приготовлений, по краю покрышки оставалось достаточно сильно чем-то ударить.
От резкого притока кислорода воздуха, горение бензина становиться многократно интенсивней, и превращается в маленький взрыв, который распирая покрышку изнутри, не оставляет ей иного выбора кроме как наскочить на посадочный обод.
Я ударил ногой, крепко держа в руке, набитую деньгами сумку.
Содержимое баллона, следуя за легендой, взорвалось оглушительным хлопком, и последующим за ним вздохом, глубоко умирающего мамонта, заодно выплеснув на меня, остатки не сгоревшего топлива.
Я немного воспылал – загорелись ботинки и джинсы, потом заорав, тогда еще не запрещенное Роскомнадзором и протяжное: -Б л я д ь! - промчался перед окнами прокуратуры с сумкой полной денег, пытаясь сбить пламя встречным, воздушным потоком.
Повезло, что не ударил по покрышке головой! Приняли бы. Как пить дать приняли.

Лучше бы нас обьебали с Дедом Морозом, чем с Сантой!

Морские рассказики стр.2
На этой странице пора рассказать про Магадана, Юру, Макса и Толстого. Несмотря на многообразие имен, речь идет об одном человеке. Повествование будет казаться немного тормознутным и ссутуленным - под стать его основному герою. Дабы направить в нужное русло его ассоциативные течения, сразу поясню.
Юра пловец, и всю свою сознательную жизнь, до нашей встречи, он провел в бассейне, проплывая в ДЮСШ, по его немногочисленным словам, ежедневно начиная с 5 утра и до начала общеобразовательной программы, по 15 км.
Мы с ним познакомились почти одновременно с известием о нашем зачислении в мореходку, в длинном общаговском коридоре. Нас было двое. Я из Приморья, но за 350 км. от Владика. А он, как вы могли догадаться, из Магадана. Крепкий и квадратный в метр восемьдесят по высоте, как стародельный шкаф - чувак, встретился мне в этом самом коридоре, когда меня откомандировали на уборку места прежней дислокации роты судоводов - очередных выпускников ВМУ.
Мы вяло кивнули друг-другу в темном тоннеле. Он оказался Юрой, взял швабру, а я взял веник. Я шел первым номером, по очереди заходя в каждую из комнат, которые мы впоследствии будем называть кубриками, и выметал все до состояния требований ни кому не нужной чистоты, а он довольно энергично поспевал за мной со шваброй и грязной тряпкой.
Воды Юра не жалел, поэтому, когда наконец пол, в смысле палуба, высыхали, равномерно растекшаяся по линолеуму муть, создавала убедительный матовый эффект.
Несколько бородатых мужиков, дембелей-курсантов, в морской форме и лычками по самые манжеты, в подчинение которым нас откомандировали, недолго пошарились по кубрикам и исчезли. Один из них - самый страшный, на прощание снял с себя фланку, кинул ее в умывальную раковину и сказал нам ее постирать. «Фланка», для тех кто не знает, это толстая морская рубаха глубоко фиолетово-синего цвета с одной пуговицей под самым горлом.
Я напрягся, придумывая как на это реагировать, Юра напрягаться не стал. Он, слегка набычившись, дождался пока Джек-Воробей уйдет, открыл воду, заткнув той же фланкой сливное отверстие, (шпигат по-морскому) набрал полную раковину холодной, а другой у нас так никогда и не появилось, воды и мы пошли «драить» оставшееся. Закончили этаж мы довольно скоро, потом взявшись с разных сторон выкрутили, самостоятельно постиравшуюся к тому времени фланку, и повесив ее скрученной колбасой на край раковины отправились в расположение своей роты.
Кличку, Юра придумал себе сам. На следующий день, когда собрались от мамочек и до кучи, все остальные пятьдесят восемь человек нашей роты, нас выстроили в одну шеренгу, и поставив перед нами ведро с битыми бутылками, приказали чистить от засохшей краски линолеум, в уже становящимся родным, но таком-же длинном коридоре. В той же шеренге, но уже сидя на жопах, мы лениво шкрябали стеклышками по полу, и неспешно знакомились.
Новоиспеченный, но уже говнистый старшина Желтков, медленно ходил по коридору, проверяя наше усердие. Богуславский - к тому моменту уже будучи потомственным евреем, что он впоследствии и подтвердил вернувшись на родину, на одну из его реплик указал на тот факт, что чем выше обезьяна карабкается на пальму, тем лучше видна ее задница. Всем кроме старшины эта мудрость понравилась, и мы впервые всей нашей девятой ротой хором заржали. Потом мы заржали снова, когда Желтков остановился напротив Юры, и попросил отодвинуть его ногу. Юра отодвинул. На линолеуме между его ног, большими печатными буквами была вырезана будущая Юрина кличка - «МАГАДАН».
Потом кличку коллективно сократили до Макс, а Толстым называл его только я, как и только он называл меня Башканом.
Это короткое знакомство с одним из главных героев продолжения рассказа про Площадь встреч, будет необходимым для полноты картины. Все время обучения в мореходке мы жили в одном кубрике, еще с тремя-двумя курсантами и хотя учились в разных группах, проходили практики и стажировки на разных пароходах и кораблях, тусовались в разных компаниях - покидали мореходку тоже вдвоем.
В один из августовских дней, скинув курсантскую робу, мы вымыли над раковинами головы ледяной эгершельдовской водой, оделись в «гражданку», рассовали по карманам джинсов паспорта, и вышли из безлюдного коридора на свет.
Был, правда, перед выходом еще один эпизод за который мне немного неудобно, но по большому счету-насрать.
Юра задумчиво покрутил в руках свой отслуживший, но еще крепкий «дипломат», ему было немного жаль его выкидывать, но и таскать с собой тоже не хотелось. Немного посовещавшись, мы аккуратно сложили в него свои «гюйсы» - морские форменные сине-белые воротники, я туда добавил, достав из тайного отдела рундука, пару тетрадок своих фантасмагоричных рассказиков, один из которых точно назывался «Мужелов», и сверху по-большому насрали. Честное слово не помню чья была идея и кто это сделал, но насрали стопудово!

Товарищ рассказывал. Попалась ему подруга в молодости ну очень страстная в постели. В момент наивысшего этого самого она плакала, и кричала: - Мама, мама! Он, не будь дурак, сказал ей как-то, чтобы она вместо мамы звала сестру.

Морские рассказики. Не хронологично.
Первый.
1984 год. Последний год моего обучения в мореходном училище.
Мы уже представляли себе, что всем нам предстоит расстаться, но надеялись что не навсегда. Не помню, кто накинул идею встречаться у Владивостокского Главпочтамта, может и ваш покорный слуга, но идея ее реализации была бы коллективной, если бы ее придумал не я.
Прикиньте, говорю я всем, как мы пересечемся через моря, океаны и, не приведи Господь - Сушу, даже если мы все одновременно окажемся во Владивостоке, и не будем знать, что кто-то из нас совсем рядом, и нам даже некуда будет идти?
Открытым голосованием была назначена «Площадь Встреч», прямо там у Главпочтамта. Для не местных, это то место, которое я считаю сердцем Владивостока.
Море, морвокзал и вокзал железнодорожный, плавно перетекают к Главпочамту и к Ленину, с лавочками на площади.
Ленин еще здоровый, но уже из цемента. Стоит себе на постаменте, показывая направление в сторону моря одной рукой, а вторая, наверно для художественного равновесия, немного вальяжно отстранена назад.
По преданиям суровых моряков, рука устремленная в сторону моря, якобы увещевает -Там заработаешь!- А вторая, уже обыденно итожит:
- Здесь пропьешь!
А ты, мореходный странник, и если тебе похеру в какую сторону посуху идти, просто приходишь на площадь, садишься на лавочку и ждешь, ждешь пока не придумают мобильную связь или кто-то придет еще.

Пятилетняя Маша, пошла с бабушкой погулять к магазину. А ее мать, ей строго наказала, ничего не просить у продавщицы. Знакомая продавщица Наташа, светлой души человек, раньше работала воспитателем в детском саду, и дети в ней этой самой души не чаяли. Вдобавок она уже несколько раз одаривала Машу воздушными шариками. Маша пообещала. Они вернулись с бабушкой домой и снова с воздушным шариком. Бабушка, предупреждая недовольство матери, рассказала, что Маша ничего и не просила, а просто подошла и сказала: - А шаик епнуй!

Про одну мышь из прошлого года я уже здесь рассказывал, а пару недель назад супруга следы другой обнаружила. Внизу, в цоколе. Мы там в отдельном помещении овощи с огорода храним и котельная там же. То-то ж наш кот - убийца туда рвался, подумал я, и на ночь поставил мышеловку.
Про кота-абиссина пару слов. Летом мы его дома почти не видим. Сразу за домом у нас лесок, огород с садиком опять же, и если Пума (так его зовут) и появляется ненадолго, то только чтобы мяукнуть про то, что соскучился, или порадовать прайд своей очередной добычей.
А нашему псу – крысолову (норвич-терьеру «norwich terrier», одна из пород которую вывели в Англии для борьбы с грызунами ) Джиму, Пума пытался носить и мышей и лягушек, но Джим, будучи брезгливым англичанином, странно на него смотрел, недовольно брюзжал, и на всякий случай прятался ко мне в ноги.
Супругу мою Пума тоже разыграл этим летом. Она вышла с ведром в огород, порвать сорняки. Поставила ведро, и не успела отвернуться, как Пума в ее ведро закинул здоровенную мышару. Затем Пума, выждав пока хозяйка ее заметит, и опешит от неожиданности, заржал - подпрыгнув кандибобером, и довольный снова ускакал в лес.
Продолжу.
Заряженный сыром полукапкан ночью сработал, но мышь не удержал. Рядом с капканом осталась капля крови. Ну думаю, заползет теперь куда-нибудь раненая мыша, издохнет, и будет вонять потом, пока не найдешь откуда, и не отроешь из норы. Мышеловку заряжать больше не стал - мыши они не дурные дважды на грабли наступать. Утром запустил в цоколь Пуму. Супруга его к обеду выпустила, вроде без приключений, а вечером я снова пошел туда, добавить в котел угля.
Джим увязался за мной. Он стоял рядом, я взял пустое, пластмассовое, угольное ведро и собирался уже выходить, когда увидел мышь.
Снова здоровенная. Она была совсем рядом и медленно вдоль стены бежала в мою сторону. Не знаю чем было вызвано такое ее поведение, или от капкана еще не отошла, а может Пума уже до обеда успел вскружить ей голову.
Охотничьи инстинкты в наших суровых краях - дело наипервейшее. Чуть зазеваешься, и тебя уже едят.
Я не зазевался, и гранью ведерного дна, издал по ней пару громких прихлопов. Тут же схватил совок, загреб в него мышь и сбегал на самый верх нашего крутого участка, чтобы закинуть ее в лесок выздоравливать.
Когда я запыхавшись вернулся, Джим стоял рядом с дверью, и подозрительно на меня косился. Открывая дверь, я собирался сказать ему: -Заходи, - но от бега по морозцу, мой высохший речевой аппарат выдал что-то нечленораздельное и наверно даже зловещее, типа: -Ээы?!
–Неа! – Очень по-человечески произнес в ответ Джим, и не поворачиваясь, быстренько засеменил домой.
-Ну-ка вас нахер, охотников! – подумал он, - Вам наверняка ничего не стоит и маленькую, веселую собачку, не моргнув глазом, угандошить!
А с мышью, кстати, все хорошо обошлось, можно сказать даже "по-мимозному" - аж противно!
Пума навещал ее недавно в лесной больничке, и рассказывал, что она уже весело прыгает на костыликах, и скоро ей снимут гипсик.

Колодезь.
Сразу скажу – не завидуйте, радуйтесь тихонько сами с собой, а я с собой и с теми кого люблю.
Дом достраиваем с женкой, живем уже в нем третий год. Хотя по мне, так я уже в нем вечность живу.
Дом стоит совсем недалеко от церкви, на крутом склоне вплотную к улице. Несколько дней назад выкопал колодец. Не в одного конечно, с женой и экскаватором)
А прошлой зимой, в феврале, перемерзла городская магистраль с водой к нашему дому, и оттаяла только в июне. Стремно было без воды. Пока решал вопрос, на зимней колонке встречался с бабками, которые ее во флягах на колесиках, развозили с обмерзжей колонки далеко по домам.
Когда вырыли, супруге сказал, если будет вода в колодце – всем страждущим раздавать буду!
Накануне замерил дебит, вода прибывает со скоростью 86 тонн в сутки.
Стою утром - слегка после вчерашнего пива, курю в высокое открытое окно веранды. Относительно улицы - на уровне третьего этажа.
По улочке, мимо нашего двора в сторону церкви, которая чуть дальше по дороге, идет женщина вся в черном, но не из тех которым тянется рука подать милостыню или послать подальше, вроде обычная, средних лет и прилично одета, хоть и вся в черном.
Не видит меня, останавливается прямо напротив, и смотрит на колодец между нами. Долго смотрит секунд тридцать.. Поворачивает голову к церкви - молится, потом снова смотрит на колодец, не замечая меня - думает, и неожиданно кланяется в пояс в мою сторону (повторю колодец между нами).
Я, очарованный моментом, и утренней тишиной в которой все это происходило (если не сказать, слегка охуевая), вынул изо рта дотлевший окурок, проникся откровением, и тихо, но в голос и восхищенно, произнес:
-Круто! - Потом постоял еще пару секунд, и торжественно поклонился в ответ.

Уже неделю выбираю насосную станцию для водоснабжения дома из колодца. Погрузился глубоко. Сегодня даже намерен проконсультировать продавцов, пары самых крупных Приморских магазинов. Буквально сейчас, на один из запросов в поисковик о продаже станций, рассматриваю сохранившийся диалог продавца с покупателем:

Пользователь:
-Нужен насос бытовой для перекачки воды. Так чтобы с натяжного потолка могли воду сливать.

Продавец DVNK:
-Таких насосов у нас нет.

Это ж каким принципиальным нужно быть, чтобы не рассматривать вариант ремонта крыши?! И тут вспомнил!
Шурик, мой хороший знакомый. Он давний и продвинутый в своей нише "торгаш" и приятный персонаж, пардон за каламбур. По образованию, кстати, филолог, но несмотря на это человек, по нашим меркам, не бедный. Рассказывал мне несколько лет назад про свою проблему с протечкой крыши.
Жил он в кирпичной пятиэтажке на пятом этаже, и ее плоская крыша дала течь. Течь неудачно удалась прямо в квартиру Шурика. По всему ее периметру.
Я собирался было его перебить, и рассказать как это можно исправить, но Шурик очень деликатно меня остановил: -Алексей, - сказал он, -Послушай меня пожалуйста! - Ну филолог, хули. И рассказал часовую историю про то, что он предпринимал в "борьбе за живучесть".
Не буду особо напрягать вас изложением, только скажу что не испробовал он только самый кардинальный вариант - построить за свой счет двускатную крышу над всем двадцатиподъездным домом, в котором живет.
Промежуточное решение которое он принял, прежде чем продать эту квартиру, и купить другую в этом же доме, но на третьем этаже, меня надолго вдохновило:
По всему периметру своей квартиры он повесил водосточные отливы и желоба, те которые вешают снаружи зданий под скаты крыш, и собирал воду в тазики, но уже внутри помещения.
При нашей следующей встрече обязательно поинтересуюсь:
-Александр,-спрошу я, - Не ты ли рассматривал в далеком 2015 году вопрос автоматизации процесса сбора дождевых и талых вод путем их отсасывания самовсасывающим, поверхностным, центробежным насосом из резервуара, образованного собственным но французким, полимерным, натяжным потолком?
Филологи, проставьте пожалуйста запятые и минусы.

Один мой товарищ, в прошлом неважный комсомолец и двоечник - Толик, душевно похмелившись с утра после нашей пасхальной "всенощной", стоял и улыбался в солнечное окно. Я, проснувшись у Толика в гостях на горбатом диване, только открыл глаза.

Зазвонил телефон, сотовых еще не было, а на локальный позвонить ему мог только жаворонок Владимир Иваныч, сумевший таки добраться от Толика до своего дома, далеко за полночь.

Наверняка зная откуда звонок, Толик поднял трубку, и исполненный праздничной благодати и комсомольского озорства, намеревался вместо тривиального: -Алле?,- произнести известное пасхальное приветствие: - "Христос воскрес!", но немного перепутал, и получилось просто представиться:
- Иисус Христос!

- Я в тебя верил! - Простонал я, сползая с дивана.

Заведомо и с плавным удовольствием пролетаю над топом, на крыльях воспоминаний.

Намедни про грамматность населения было. Для сильно умных, проверочное слово – грамматика.
А со мною вот какая безграмотность приключилась.
Елена Александровна, наша преподаватель русского и литературы, а заодно и «классная», на мой вопрос, почему отчество моей родной сестры пишется Валерьевна, а мое, при живом и том же отце - Валериевич, пояснила: - Оба варианты верны, но написание с мягким знаком, на мой взгляд, более современно. Заебись - подумал я, (я тогда еще не знал о просьбе Nadine попробовать не материться, а только учился пробовать наоборот). И вот почему я так подумал. Получается - моя родная сестра, будучи на два года меня старше, имеет отчество парадоксально современнее моего. Теперешних справочных возможностей, а потому и тогдашнего желания, углубляться в изучение вопроса у меня не было, а Елене Александровне я верил. Для того, чтобы вы не маялись собственными размышлениями по этому поводу, я немного угуглился.
Итак от «Жоржа», так произнес однажды название поисковика « Google», один мой друг:

1. -Валера и Валерий - разные имена. В первом случае отчество пишется Валерьевич, а во втором Валериевич
-Ерунда полная. И Валерьевич, и Валериевич - от Валерий. От Валеры было бы Валерович.

2. «Оказывается, что оба варианта написания отчества от Валерий идентичны. Это равноправные, корректные формы отчества. И хоть вариант «Валериевич» часто подчеркивается красным в онлайн-редакторах, он такой же правильный, как и «Валерьевич». Если вы напишите одну из этих форм имени отчества, вы не сделаете ошибку. Правда, вам следует кое-что учесть: разнобой написания отчеств связан с тем, что паспортисты и сами не знают как правильно писать Валерьевич или Валериевич, потому выдают документы с разными вариантами отчеств; если вы пишите «Валерьевич» в официальных документах, а в паспорте у вас написано «Валериевич» — это неправильно и недопустимо, так как такие документы потеряют юридическую силу; возьмите за правило писать что-либо одно, чтобы возникало меньше вопросов и путаницы (лучше приучить себя писать то, что в паспорте). Что касается общего мнения, форма «Валерьевич» используется гораздо чаще, чем «Валериевич», потому если будете писать через мягкий знак, то вопросов к вашей грамотности будет еще меньше. А еще не забывайте, что есть женские отчества Валерьевна и Валериевна. Как и мужские, оба эти отчества считаются корректными, потому можете использовать любую из предложенных форм (опять-таки, не забывайте, что в официальных бланках, заявлениях и документах нужно писать так, как в паспорте).»

Вот-вот. «Как в паспорте» - так и правильно. Но паспорта в восьмом классе у меня еще не было, а о «юридической силе», как таковой, я даже и не догадывался, возможно как и Елена Александровна. Меня тогда не то что без отчества, без паспорта узнавали.
-У, хрящи отрастил! - Шлепнула мне однажды подзатыльник моя бабушка Маруся по папе, но по моей башке. Узнала, и была права. Вы бы видели тогда, мои несоразмерные телу уши. Хер с кем перепутаешь. Отвлекся. А хули "отвлекся", а Петя Кукарцев – козлина, тоже меня не по отчеству узнавал, даже не по фотографии. Стою я однажды в очереди за хлебом, на улице – жара. Кстати, тем кто выдумывает себе ностальгию по тогдашним временам, повторю – в длинной очереди за хлебом, на улице, с бабками, тетками и лужами каждый день по два, три часа – две булки в руки. Снова отвлекся.
Стою себе и стою, и на черемуху не залезешь, чтобы вкусней стоять было – только отцвела черемуха и тут – хуяк! И я вроде бы еще стою, но уже не чувствую на чем. Ни ног, ни рук не чувствую, ни своих сильно узнаваемых ушей, только благодаря внутреннему стержню и стоял, на нем и покачивался, понемногу осознавая за что. Петя, сука, на три года старше, и на две головы выше подкрался сзади, и вхерачил мне ребром ладони по шее - к Ирке приревновал, увидев его удаляющуюся долговязую фигуру, догадался я. О чем я снова собирался?
В общем, с какого-то дня после пояснения Елены Александровны, везде и всюду, где случалось собственноручно описывать собственное отчество, и в том случае если и сам не забывал его современное звучание, я легкомысленно выводил Валерьевич. До того мореходноходскогого случая.
Зимой, кажется на втором году обучения в ВМУ нам объявили, что начинается процедура «визирования». Как называлось это в реальном делопроизводстве мы не заморачивались, но сидя за курсантскими столами, и наблюдая из окна аудиторий пронизанный зимней порошей, замерзший Амурский залив, уже мечтали о знойных латиноамериканских широтках, или кто там еще попадется нам «под горячую руку». Нам выдали по толстой пачке анкет, и велели их заполнять для отправки документов в Москву. Результатом проверки наших ответов на всевозможные вопросы анкеты, с приложением собственных фотографий, должны были стать заветные паспорта моряков. Занимало все это «визирование» несколько месяцев.
Ближе к весне нам объявили, что у большинства процедура завершена положительно, кроме одного, у которого кто-то из родственников то ли оказывался в зоне оккупации, то ли в местах лишений.
Паспорта моряков тогда «без дела» на руки не выдавались, и я свой не видел до того самого прекрасного момента.
Наступила первая загран-практика. Ну «загран» это только тому, кто умудрился подобрать себе пароход, стоящий на короткой заграничной линии, чтобы к осени успеть вернуться на родину, ну и кто, конечно, кроме промежуточной специальности моториста второго класса, имел паспорт моряка.
У нас, с моими однокашниками Сундуком и Вавой, все это уже было, и мы помчались к Морскому вокзалу. Там, пришвартованный своим белоснежным бортом к причальной стенке, бил копытом пассажирский теплоход «Хабаровск». Он только становился на линию Находка-Иокогама, и нас это обстоятельство неописуемо дико устраивало. Волнительные переговоры с «Хабаровским» стар.мехом прошли на удивление быстро и весело, и получив от своего первого в жизни морского «деда» команду лететь в отдел кадров пароходства получать паспорта моряков, и устраиваться - мы полетели.
Пароходская паспортистка протянула руку за моим гражданским паспортом, чтобы взамен выдать мне морской и … зависла.
-Я не могу вам выдать паспорт моряка. – сказала она, и я чуть не рухнул с мачты на палубу и сквозь нее - под ватерлинию.
-Почему?
-Потому, что в гражданском паспорте ваше отчество записано как «Валериевич» а в морском «Валерьевич».
-Ну правильно, - говорю,- записано. По-современному! - Я ей начал было рассказывать про правила русского языка, про Елену Александровну, мою и его учительницу, она же ответила чтобы я передавал Елене Александровне привет и вместо новенького морского паспорта, вернула мне потертый гражданский. Теплоход «Хабаровск», совместно со всеми его морями и океанами, и Иокогамой в придачу, стремительно накрывался от меня с головой - медным тазом.
Вариант изготовления нового Паспорта Моряка в частном порядке в Советском Союзе за три дня, не мог бы прийти в голову даже самому сумасшедшему коммунистическому паспортисту! Но был понедельник и значит - самое начало рабочей недели, а пароход уходил только в пятницу. А еще Сильно Повезло с тем, что пока не родились понятия «в одно окно» и «МФЦ».
В ночь я прыгнул в поезд и поехал на малую родину. Расстояние от Владивостока до родины не большое - ровно как от Праги до Берлина. К обеду следующего дня мы с моей мамой были в отделении местного ЗАГСа, со всеми документами относительно меня и всей моей семьи. Необычайно приятная женщина паспортист сгребла все это в кучу, и к вечеру того же дня выдала мне мое новое свидетельство о рождении с тем же отцом, но новым отчеством - Валерьевич. Словно заново родившись, я с огромным удовольствием выдал ей коробку конфет и поклонился в пояс.
В ночь – «снова поезд» на восемь часов, и бегом в сопку, в паспортный стол Фрунзенского района города Владивостока. Потом вниз, в срочное фото, не проходящий мандраж, снова вверх и вниз, и к обеду следующего дня новый гражданский паспорт у меня в штанине.
Когда я протянул его нашей, пароходской паспортистке она посмотрела на меня как на героя-севастопольца, и широко улыбаясь выдала мне Паспорт Моряка.
На борт теплохода по трапам и сходням я взбегал одним из последних, прямо перед таможенным, пограничным досмотром.
Иока я иду к тебе!

На анекдот не тянет - слишком глубоко.
Сегодня рассматривал клейкую ленту на Али, в корявом слогане контекстной рекламы случайно открылась истина, наверняка от Ли Бо:
"Не платите больше за меньше!"

Все-таки научиться зарабатывать головой дело не такое уж и трудоемкое. Даже не обязательно уметь забивать головой голы. Важно оказаться в нужное время, в нужном месте. Можно без мяча.

«Мюнхенский суд приговорил чилийского легионера каталонского футбольного клуба "Барселона" Артуро Видаля к штрафу в размере 800 тысяч евро за нанесение телесных повреждений в ходе драки в ночном клубе.
Во время потасовки футболист разбил о голову посетителя 3-литровую бутылку водки. Один из потерпевших получил черепно-мозговую травму, по его словам, перед ним даже не извинились.
31-летний Видаль не явился на слушание в окружной суд Мюнхена, сославшись на профессиональные причины: он был в Мексике, где сборная Чили проводила товарищеский матч. Футболист был осужден заочно и приговорен к выплате штрафа в размере 800 тысяч евро. Сумма состоит из 80 выплат по 10 тысяч евро."

И немного фарта - чтобы забыли извиниться, и самому не забыть как пользоваться деньгами.

Подробнее: https://www.newsru.com/sport/18oct2018/vidal.html

Для того, чтобы словить кайф от бега по тонкому льду, ты должен быть ребенком наверняка.
Вы бегали в детстве по тонкому льду? Кайф?! То-то ж!
Прежде, ты так-же "наверняка" убеждаешься в том, что не утонешь, и даже внезапно провалившуюся ногу сильно не замочишь, если, конечно, вовремя ее из лунки успеешь выдернуть.
У нас перед старой школой была такая лужа. В удачный год - настоящее стеклянное море с деревьями.
И бежишь "на перемене" по прозрачному льду над осенней листвой, едва касаясь его ногами - легкий как пушинка, а лед гнется под тобой и гулко взрывается длинными трещинами.
У меня такие воспоминания. А тут мой двоюродный брат, Женька, недавно на рыбалке про свои рассказал.
Ему уже под шестьдесят, но тоже детство пытался припомнить. Или оно его?
Пошел, говорит, на охоту за фазанами. Начало ноября. Первые заморозки.
Экипировка охотничья – как полагается. На ногах сапоги-скороходы болотные с отворотами под самые яйца. Места у нас здесь, на левобережье Уссури, болотистые.
Ружье, нож охотничий на бедре, патронташ - опять же, рюкзак. Одет по сезону.
Красота вокруг – неописуемая. Главное - людей нет. Про вонь от столичных свалок знаешь только из газет. Хрустишь сам себе сухой травой и листьями, и воздух звенящий, по-осеннему пряный, вдыхаешь.
–Вижу, говорит,- лужа. Ледком затянута, неглубокая совсем и маленькая. Пять метров в ширину, десять в длину. Обойти с любой стороны, и уйти бы куда душе угодно, подобру-поздорову.
Ан нет, блядь, детство вспомнил.
Щас, думаю, с разгончику, на цыпочках - как в детстве. Помнишь? – Я, начиная улыбаться, помнил, и покивал Жене.
– Разгоняюсь, на втором шаге проваливаюсь по щиколотку, а скорость то набрал по старой памяти - почти лечу! На третьем - по инерции, проваливаюсь уже почти по колено, и ногу выдернуть не успеваю…
...И-и-и как ухуярился вооруженный до зубов – вдребезги, чуть ли ни с головой под воду.
Повезло, что с разгону далеко под лед не ушел! Так бы и застыл там, с ружьем на мелководье, фантиком под ледяной стекляшкой – девчоночьим детским "секретиком".
Вы их тоже помните?