Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Лучшие анекдоты, истории и фразы зарегистрированных пользователей
По убыванию: гг., %, S ; По возрастанию: гг., %, S
ГАД Есть у меня старинный друг, хоть он вдвое старше меня, но надеюсь тоже считает меня другом. Это старый кагэбэшник Юрий Тарасович. От него я слышал много парадоксальных историй, в которых вроде все понятно, но ничего нельзя понять... эти истории тебя долго преследуют, как застрявший в голове мотив. Они грузят голову и заставляют думать. Вот одна из них: В самом начале девяностых, когда Союз только распался, в определенном военном округе, в определенном лесном гарнизоне ("определенный" - любимое слово Юрия Тарасовича. Он даже может сказать, что идет в магазин за определенными продуктами. Ничего не поделаешь - отпечаток службы...) Так вот в этом гарнизоне находилось на боевом дежурстве, определенное количество межконтинентальных ракет, определенной суммарной мощности, выраженной в мегатоннах. Население города - человек двадцать офицеров с семьями и рота солдат. Архитектура города состояла из дома офицерского состава, штаба и казармы. Сразу за городом, начинался городской парк, раскинувшийся во все стороны километров на 500, аж до другого такого же шикарного города... Даже телевизоров в городе не было - не добивал сигнал. Служил там старлей. Сказать, что рубаха парень, ничего не сказать. Все его просто обожали: добрый, отзывчивый, абсолютно не жадный, что по тем местам и временам было дико. У этого старлея в Москве жил старший брат и не простой, а очень богатый банкир. Он всю дорогу внушал младшему братику - старлею: -Что ж ты, Вася (назовем его так), сидишь там в лесу, а жизнь проходит? Увольняйся из армии. Приезжай ко мне в Москву, я тебя сделаю своим соучредителем, будем опираться друг на друга. Ну а если ты совсем тупой, то будешь у меня начальником службы безопасности, с зарплатой пять штук зелени. Но наш Вася не хотел бросать службу, даже товарищи крутили пальцем у виска. Но банкир подогревал "непутевого" брата, присылая на жизнь 2000 баксов в месяц. При том, что зарплата офицера была тогда долларов сорок. И наш Вася не жлобился, скупал всю автолавку и поил и кормил всех, всех, всех. На машину не хватает 300 баксов? - На, отдашь когда сможешь. На отпуск занять 150? Пожалуйста... не отказывал никому, хотя знал точно, что отдать не смогут, да и не было случая, чтобы кто-то пытался... Ему даже не завидовали, завидовали только тем, кто успевал первый в очереди на заем денег. Врагов у него не было, наоборот, все старались позвать в гости и накормить обедом. Вася был неженат. Однажды с майорской дочкой случилось горе, она стремительно стала слепнуть, а девчонке 9 лет. Летали на вертолете в больницу, там сказали: - Мужайтесь, но ваша девочка ослепнет. Помогла бы только операция в Германии, но стоит она 12 тысяч дойчмарок, а это по тем временам как читиллион - шмиллионов, ведь квартира в Москве стоила тогда тысячи четыре... Вася в тот же вечер позвонил брату, имел с ним напряженный разговор, но через пару дней вручил майору сумку денег: - На. В Москве поменяешь на марки... Немцы не подвели, операция помогла, к девочке вернулось зрение. Вот таков был старлей Вася. Как такого не любить? Однажды ночью, находясь на боевом дежурстве, глубоко под землей, Вася шарился по всем "определенным" помещениям командного пункта, в поисках сигареты. Из туалета вернулся капитан и говорит: - товарищ старший лейтенант, вы не имели права входить в это помещение, у вас нет допуска в эту зону. - Да ладно тебе, я только хотел сигаретку у тебя тут потырить... - Сигаретку не сигаретку, но я обязан доложить в особый отдел. Хотелось капитану стать майором и он заложил Васю. Бывает. Стали Васю тягать и так и сяк и после "определенной" проверки, выяснилось, что Вася.... шпион, завербованный североамериканскими штатами… Завербовали его еще в училище, подставили девчонку и: либо отчисление и срок за изнасилование, либо - что-то подписать, с кем-то сняться на видео... да собственно и все. Прошло пять лет. Он уж было успокоился. Но в гарнизоне его нашли, и пришлось Василию сливать потенциальному противнику - "определенные" коды ракет, которые менялись каждый месяц, так что у старлея всегда была «работа». И конечно же никакого брата у него не было, а все полученные деньги он тратил на общество. При обыске у Васи не нашли ни одного (!!!) доллара. Старлея навсегда увезли в "определенном" неизвестном направлении. Вроде бы все просто - "по делам вору и мука". Только вот "Хорошему" капитану, разоблачившему шпиона - Васю, офицерское общество устроило тяжеленькую житуху. Его подставили и вынудили уволиться на гражданку. Не простили ему старлея. Все понимали, что Вася предал родину, но он черт возьми хороший человек, да и что такое родина, когда страна лопалась и распадалась вместе с присягой...? А попробуйте спросить майора, у которого дочка стала видеть белый свет: а кто же в этой истории гад, и кто хороший...?
После окончания школы я твердо решил покинуть родительский дом. Поехал сдавать вступительные в МГУ. Не поступил. Причиной тому скорее всего были не мои знания и даже не пятый пункт, а недостаток азарта и настойчивости. С экзаменаторами не спорил, на апелляцию не пошел. МГУ решил, что без меня можно обойтись, и пожалуй, не ошибся. Прямо из Москвы я поехал в Харьков и стал студентом тамошнего университета. В борьбе за место в общежитии тоже не проявил достаточно сноровки. Пришлось поселиться у злобной старухи, которой меня порекомендовали дальние родственники. Здесь мне как раз повезло. Старуха сдавала две койки, но чужих она боялась и никак не могла подобрать второго квартиранта. Я жил в отдельной комнате и платил совсем немного.
От непривычного одиночества страдал кошмарно. Единственной отдушиной стал телефон. По вечерам шел пешком до переговорного пункта и оттуда звонил, чаще всего родителям или старшему брату, Боре, в Питер. Тариф, 15 копеек за 30 или 40 секунд, крепко бил меня по карману при стипендии в сорок три рубля с копейками. Нужно было что-то придумать. Записался в научно-техническую библиотеку и нашел документацию на междугородний автомат. Сплав теории, эксперимента и везения дал неожиданно простое решение: в автомат опускаются две монеты, делается несколько легких ударов ладонью по кнопке возврата. В результате монеты заклиниваются и можно говорить сколько угодно. После окончания разговора полное нажатие на ту же кнопку высвобождает монеты. Нужно ли удивляться, что я стал звонить очень часто и говорить очень долго.
Частые звонки выявили неожиданный эффект. Если звонить на телефон, по которому в это время уже говорят, то нередко беззвучно подключаешься к разговору. Разговоры родственников и друзей оказались на удивление скучными и вскоре я перестал их слушать. Но как-то раз жена брата с невероятным энтузиазмом и в мельчайших подробностях описывала сестре эпохальное событие - она коротко подстриглась. Я выслушал полностью и решил подшутить. Позвонил на следующий день. Трубку взяла жена. - Инна, - говорю - я сегодня видел очень яркий и совершенно реальный сон. Мне приснилось, что ты коротко постриглась. И рассказал все детали. На другом конце провода наступила длительная тишина. Потом Инна стала ахать, потом рассказывала всем знакомым. Телепатия тогда были в моде, и я стал живой демонстрацией ее возможностей.
Через пару месяцев я подслушал, как брат рассказывает приятелю, какие шкафы они заказали для кухни: цвет, размер, как будут висеть. Через день позвонил и снова рассказал живой и яркий сон, теперь о новых шкафах на кухне. Брат долго молчал. Было только слышно, как переключаются реле в его голове. - Этого еще нет, это только будет, - сказал он испуганым голосом. - Приезжай, поможешь вешать. Конечно, я приехал, конечно помог. Моя репутация мощного телепата утвердилась в семье окончательно и бесповоротно.
В начале второго курса я познакомился с очень милой девушкой. Отношения развились быстро и бурно. Только вот встречаться нам было негде. Пока было тепло ездили на садово-огородный участок ее родителей за Павловым Полем. С наступлением холодов пользовались редкими моментами, когда моя хозяйка отправлялась к какой-нибудь из подруг. Мы бродили по стылым харьковским улицам, а мне так хотелось поехать с моей подружкой в Питер, повести ее в Мариинку, а потом вернуться в дом, где мы были бы вдвоем. В самой поездке ничего невозможного не было. Только вот в гостиницу нас бы не пустили, а брат жил в однокомнатной квартире со строгих правил женой и трехлетней дочкой. Ключи от этой квартиры у меня были, но что от них толку, если хозяева никуда не собирались.
Однажды по «Радио Свобода» я услышал передачу об открытии в Москве выставки художников-нонконформистов. «Вот бы, - думаю, - поехать». Запомнил адрес и несколько имен. Ночью у меня появилась не самая умная идея. Позвонил брату: - Боря, - говорю, - мне приснился совершенно реальный сон. В этом сне ты был на художественной выставке в Москве, на ВДНХ, в павильоне «Пчеловодство». Ты держал в руках к себе лицом картину, а на ее заднике я прочитал: «Анатолий Зверев, Миллион долларов» - И что же этот сон означает? - спросил брат растерянно. - Я думаю, он означает, что ты поедешь в Москву и купишь у художника Анатолия Зверева картину, которая когда-нибудь будет стоить миллион долларов. - А что это за художник? - Ничего не знаю, - искренне ответил я. Мы распрощались. А когда я позвонил на следующий вечер, брат сказал: - Мы с Инной решили съездить проветриться в Москву дня на три-четыре. Я возьму больничный, Инна - отгулы. Сходим на Таганку. Заодно и на эту твою выставку зайдем. Уезжаем завтра.
Мой брат - не мне чета. Любое дело он доводит до победного конца. Поступил в ЛЭТИ. Закончил с красным дипломом. Распределился на Электросилу и к двадцати восьми был уже замначальника цеха, подумывал о вступлении в партию. Женился, купил кооперативную квартиру. Я даже немного испугался за неведомого мне художника. Он не подозревал, какой танк мчится ему навстречу.
А пока мне нужно было подумать о себе. В тот же вечер я продал зубному технику Фиме подписки Шолом-Алехема и Фейхтвангера, которые он давно у меня выпрашивал. Образовалась куча денег. Утром моя девушка купила билеты на вечерний рейс через райком комсомола, где она работала секретаршей. Вечером брат ехал в Москву поездом, а мы летели в Питер самолетом. Короткий рывок на такси после посадки. В замке щелкнул ключ. Двери рая распахнулись.
На следующий день, часам к двенадцати, мы вышли из дома и отправились смотреть Питер. В это же время мой брат с женой в Москве стояли в очереди на выставку. Простояв часа два на холодном февральском ветру, они попали внутрь. Ошалело побродили среди очень странных картин. Наконец нашли место, где был выставлен Анатолий Зверев. Брат посмотрел на его картины. Увидел пятна красок, размазанные контуры, нечеткие линии. Понял, что это красиво, попытался по привычке сформулировать и не сумел. Там же был и сам художник. Он оказался заросшим и грязным, похожим на бомжа. И пахло от него так же: застарелым перегаром и всем остальным. Вокруг него подобострастно крутилась какие-то очень светские поклонники. Художник откровенно и нагло юродствовал, злобно ерничал, не делая различий. Публика все съедала не поморщившись. Похоже, им это нравилось. Брат никак не мог сообразить как к этому человеку подъехать. Уже слегка ошалевший все-таки подошел к художнику: - Толя, мой брат видит вещие сны. Он увидел, что я купил у тебя картину, которая будет стоить миллион долларов. Но саму картину он не видел, только задник. Ты знаешь какая это картина. Продай мне ее. - Поехали подумаем, - сказал Зверев после секундного раздумья, - а там видно будет. Инне Зверев очень не понравился, куда-либо ехать с ним она наотрез отказалась и отправилась по магазинам. А брат с художником и еще какие-то двое поехали в шашлычную напротив гостиницы «Советская». По пути из метро Зверев заскочил в галантерейный магазин и вышел оттуда с большим куском толстой сероватой оберточной бумаги.
В шашлычной было тепло и еще пусто. Компания заняла столик около стены. Сделали заказ. Брат немного расслабился. - Нужно сейчас, потом будет поздно. - пробормотал Зверев. Он побежал на кухню и притащил три соусницы: коричневый ткемали, зеленый ткемали из молодых слив и красный сацибели. Разложил лист на столе и начал рисовать. Он обмакивал пальцы в соус и очень точными профессиональными движениями наносил мазки на бумагу. Когда нужно было очистить «кисть», просто облизывал пальцы. Распылял ртом. Иногда промахивался, и тогда соус летел на зрителей. Словно заклинания приговаривал какие-то бессмысленные стишки, в которых рифмовал «нашу встречу» с «увековечу», «сацибели» с «охуели», а «ткемали» с «заебали». Пошли в дело горчица, перец и соль. В результате этой магии через полчаса из хаоса пятен материализовался портрет брата. Чтобы заметить хорошую картину нужно разбираться в искусстве. Заметить шедевр может каждый. Этот портрет был шедевром. Зверев положил портрет на деревяную решетку вокруг батареи сушиться. Официант принес водку и закуски, потом еще водки и горячие вкусные шашлыки. После этого происходило что-то еще, но из памяти моего брата это «еще» стерлось навсегда.
Очнулся брат в совершенно незнакомом месте, которое при ближайшем рассмотрении оказалось вытрезвителем. В итоге все обернулось не так страшно. Пятнадцать суток ему не дали. Документы остались целы. Денег в бумажнике хватило на оплату специальных услуг, и даже осталось еще несколько рублей. На прощание милиционер отдал ему небольшой рулон, обернутый в газету с аккуратно заправленными внутрь краями: - Твой приятель, алкаш, просил чтобы ты не забыл. Ну, бывай. Дверь вытрезвителя захлопнулась. В ближайшей столовой брат купил горячий кофе и развернул рулон. Высохнув, портрет стал еще более красивым, на обороте листа красовалась каллиграфически-изощренная подпись «А. Зверев 75г.», а под ней также изощренно был вырисован «1000000».
Пребывание в Москве было испорчено, но к моему счастью уехали они обратно в Питер только в заранее назначенный день (характер!). Мы благополучно разминулись. А дней через десять на Электросилу пришло письмо о недостойном поведении имярек в столице. Было собрание, на котором выяснилось, что блестящая карьера моего брата по душе далеко не всем. Всплыл больничный. Боре влепили выговор и разжаловали в начальника участка. Он обиделся и ушел. Устроился в пуско-наладочное управление. Через два месяца понял, что там можно только спиться. В следующий мой приезд показал мне израильский вызов с голубым логотипом. Меня он с собой не позвал. Уезжая, я не удержался и попросил посмотреть на картину. Боря протянул мне рулон: - Забирай себе. Видеть его не могу. В Харькове я снял с рулона московскую газету и осторожно развернул его. Влажный питерский климат предохранил бумагу от пересыхания. Соусы не выцвели и не заплесневели. Только горчица и соль немного осыпались. Человек на картине мучительно всматривался в будущее. Таким своего брата я не знал и никогда не видел. Я влюбился в портрет с первого взгляда. Знакомый багетчик за «Железного короля» вставил его в подходящую раму под стекло, и больше я с картиной не расставался.
Боря просидел в отказе три года. Я мало знаю об этих временах. Думаю, что ему пришлось нелегко. Боря считал, что я косвенно виноват в крушении его карьеры и не хотел меня видеть. А я испытывал жуткое чувство вины и не хотел видеть Борю. Приехал на проводы, но поговорить нам не удалось. Письма Боря не писал. Только иногда слал родителям посылки из Америки. Написал в первый раз через года два, когда получил работу инженера в маленькой, но процветающей компании. Купил дом. Один из совладельцев компании ушел на пенсию. Боря заложил дом и выкупил его пай. Вскоре купил второй дом. Постепенно вытащил в Америку всю семью. Перед моим отъездом он позвонил: - Привези зверевский портрет, если цел. Все-таки на нем - я, и подарен мне... Я привез. Теперь портрет висит в коннектикутском доме брата над камином. Когда гости восхищаются им, Инна говорит: - Этот портрет стоил нам три года жизни. А посмотрели бы вы на художника..!
А поездку, с которой все началось, я почти никогда не вспоминаю, потому что боюсь заиграть эту пластинку. Да и подробностей никаких не помню, кроме острого чувства счастья, возможного только в девятнадцать лет. Девушка тоже куда-то исчезла. Помню только, что у нее была небольшая очень нежная грудь с разными сосками. Один сосок был гладкий, другой какой-то шершавый.
Художник Анатолий Зверев умер в 1986 году. Мир праху его.
Дима, наш старый друг, достаточно поздно женившийся, отчаянный чайлдфри... Достаточно поздно — это после сорока. Женился два года назад, а год назад решил переехать (по нашему примеру) из города на дачу. А у соседей двухлетний пацан, Елисей, — который растопил сердце Димы до такой степени, что Дима посадил в свою машину пацана, разрешил жать любые кнопки. А сам вышел. Елисей донажимался до того, что заблокировал себя в машине ( ключ остался внутри машины)
Дима наш побегал вокруг машины, попытался выломать замок, изнервничался, и даже вызвал службу вскрытия замков. И тут появился другой сосед, бывший военный. Быстро вникнув в ситуацию, тот попросил фонарик, и просто посветил на кнопку блокировки. Двухлетний Елисей как по команде нажал на эту кнопку, и разблокировал машину, тем самым спасся сам))) Сосед пояснил, что раньше работал со служебными собаками, а у детей и собак мышление одинаковое.
Никита Михалков - отрывок из книги воспоминаний, как отец приучал его к труду. "...Меня к труду приучали с детства. Каждую субботу домработница ехала в «Прагу», где покупала для меня пирожные. И привозила их в коробке, затянутой шпагатом с большим количеством узелков. И папа этот шпагат разрезать не давал, а заставлял его развязывать. Это было непросто, но я не сдавался..." Ебенуться можно, просто лучший Гимн труду, который только доводилось слышать и читать!
Приезжаю на обед домой, смотрю моя меня встречает. Высунулась с балкона как лох-несское чудовище из озера и глазищами на меня зырк, зырк. Поднимаюсь, а дома вообще ИГИЛ полный, ходит мрачнее тучи из угла в угол, смотрит на меня, как фашист в монокль, а сама молчит и от меня отворачивается. - Здрасьте – говорю – жопу покрасьте.. Что случилось-то? Чего ты бегаешь как Чарли Чаплин? Та молчит, не отвечает. Походила так минут десять, потом не выдержала, врубила сирену: - Это с кем ты там ездишь!? Какую ты ещё там кралю молодую возишь, а?! Я в ступоре… - Какого хрена – отвечаю – что за бред ты несёшь? Короче говоря, выясняется, позвонила ей какая-то «доброжелательница» и доложила, что сосканировала меня в городе с какой-то молодухой на переднем сиденье. Дескать, ехали, смеялись, любезничали вовсю…. Я вообще в ступоре, в голове всё перебрал, ничего не понимаю. Паноптикум какой-то.. С утра на работе, потом уехал, дела кой-какие поделал… так один вроде…. потом дочку из школы на танцы увёз… Да, не возил я ни... Стоп!!
Часть первая: Навеяло звонком старого институтского приятеля, Алексея. Было это лет 20 назад, курсе на третьем Севастопольского приборостроительного института. Поскольку была зачетная неделя и от учебы уже тошнило, то смотрел по ящику какой-то детский фильм, то ли "Кот в сапогах", то ли "Золушку". Замогильным голосом известный актер рассказывал героине страшную сказку, в которой были такие слова: "Чудовище вида ужасного сожрало принцесу прекрасную". Слова понравились. После фильма звоню Лехе. Как потом стало ясно, трубку взял папа и голосом, безобразно похожим на Лехин, отвечает: - Слушаю. Я: - Здорово, Чудовище! В трубе некоторая пауза и слышен голос догадливого папы, куда-то в комнату: - Алешенька, сынок, это тебя.
Часть вторая: Как уже говорил, прошло лет 20. Соответственно, мне 40. Естественно - склероз. У нас дома, как заходишь во входную дверь, висит зеркало с полочкой. Упираешься в него. А на полочке ключи, квитанции для оплаты и прочая мелочовка, что обычно валяется в коридоре на подобных полочках. Зато зеркало я использую как подставку для записок самому себе. С вечера вспомнил, что надо бы не забыть сделать поутру, а утром остается только резкость навести. Очень удобно. Можно еще дочери строгие записки оставлять, типа: "Выброси мусор" или "Накорми кота". И отвертеться ей не удастся, уж больно на виду записочки получаются. Ну привыкли мы так. После разговора с Лехой (часть 1-я), решил сбросить назавтра историю в Инет, может улыбнется кто-то. Чтобы не забыть, вытащил из принтера лист и красным маркером написал "ПРИВЕТ, ЧУДОВИЩЕ". Листок поставил на привычное место под зеркалом, чтобы назавтра не забыть, значит. Утро у нас с дочерью намечалось хлопотное. Надо было ехать на Московский вокзал, встречать жену, которая приезжала в 6 утра от родственников. Завели все будильники, которые были в доме. И немножко проспали. Проснулись около шести, т.е. минут за 15 до прихода поезда. И хоть ехать встречать было бессмысленно, из двух зол выбрали меньшее и ломанулись на вокзал. Лучше хоть вид сделать, что встречал. Ну не встретил.... бывает... Все же лучше, чем вообще не поехать. Тем временем жена, проторчашая возле вагона около получаса, начинала потихонечку звереть. Кто женат - знает. Кто не женат и когда-нибудь женится, попробуйте не встретить тяжелогруженную сумками жену на вокзале. Излив первый приступ бешенства на носильщика, она погрузилась в такси и двинула в сторону дома. Таксист помог дотащить вещи до квартиры, что не прибавило ей настроения, поскольку известно, что подобная услуга тоже стоит денег. Когда она открывала дверь своим ключом, в голове достраивались заключительные аккорды пламенной речи. Ее уже распирало...... И в совершенно пустой квартире, первое, что она увидела, зайдя на порог - приветственная записка на зеркале: "ПРИВЕТ, ЧУДОВИЩЕ".
Объявился однокурсник, с которым не было связи лет 20, если не больше. Набрел в интернете на мои байки и догадался, что я – это я. Выбрали с ним время, чтобы поностальгировать, устроили видеоконференцию с бутылочкой по каждую сторону монитора. – Как сам-то? – спрашиваю. – Как дети, как Оленька?
Оленька – это Володина жена, тоже с нами училась. У них была такая любовь на старших курсах – стены тряслись. В буквальном смысле тряслись, соседи по общежитию свидетели.
– Сам в порядке. Дети молодцы, внуков уже трое, четвертый запланирован. А Оленька умерла. – Ой, извини пожалуйста, не знал. – Ничего, это в целом позитивная история. Жили долго и счастливо и всё такое. Она когда заболела, сын еще в девятом классе учился, дочка в шестом. Они у нас поздние, мы сначала купили квартиру, а потом их завели. Проверялась всегда как по часам, маммограммы, анализы и всё, что положено. Оля вообще очень организованная. Вела дневник всю жизнь напролет, начиная класса с восьмого. От руки, в таких толстых тетрадях с пружинами. Закупила этих тетрадей штук 100 или 200 и каждый день что-то записывала. Ну, не каждый, но раз в неделю точно.
Ну вот, проверялась-проверялась и вдруг – опаньки, сразу третья стадия. Сделали МРТ – там еще и метастазы, то есть четвертая. Операцию делать бессмысленно, прощайтесь. Мы, конечно, туда-сюда, в этот диспансер, в тот, в Германию, в Израиль. В Израиле такой русский доктор, говорит: «Вылечить я ее не могу, поздно, но продлить жизнь попробую. Хотите?». Как в гостинице с почасовой оплатой: «Продлевать будете?» – «Будем» – «На сколько?» – «На все!».
Есть, говорит доктор, протокол химиотерапии, совершенно новый, только-только прошел испытания. Капельница адского яда раз в три недели. По цене, конечно, как Крымский мост. Сколько времени делать? А всю оставшуюся жизнь, сколько организм выдержит. Выдерживают кто год, кто два, больше четырех пока не получалось. Химия всё-таки, не витаминки.
Подписались мы на эту химию. Позже оказалось, что в Москве ее тоже делают, и даже бесплатно, по ОМС. Надо только найти правильного врача и уговорить. Но действительно совсем не витаминки. Понятно, почему люди долго не выдерживают. В сам день капельницы самочувствие нормальное. На второй день плохо. А с третьего по седьмой – только бы умереть поскорее. Тошнит аж наизнанку выворачивает, болят все органы и даже кости, вдохнуть невозможно, ломит все суставы, все слизистые воспалены и кровоточат, ни сесть, ни лечь, ни поесть, ни попить, ни наоборот. А потом две недели вроде ничего, до следующей капельницы.
И вот в таком режиме она прожила не год, не два, даже не четыре, а почти одиннадцать. На ней три диссертации написали, врачи приезжали посмотреть из других городов – уникальный случай. Плакала, что не увидит, как Юрка школу закончит, а он успел институт кончить, жениться и двух детей завести. И Юлька кончила институт и вышла замуж еще при маме. Мы с Оленькой полмира объездили, на всех театральных премьерах были и всех гастролях. Раньше-то всё откладывали, копили то на ремонт, то на будущие машины-квартиры детям, а тут мне стало плевать на деньги. Есть они, нет их – я мужик, заработаю. Хочешь в Париж – поехали в Париж. Надо только подгадать, чтобы улететь на восьмой-девятый день после капельницы, а вернуться к следующей. И маршрут выбирать без физической нагрузки. На Килиманджаро нам было уже не подняться, но на сафари в Кению съездили. Там нормально, машина везет, жирафы сами в окно лезут.
– Володя, – спрашиваю, – как ты думаешь, почему Оля так долго продержалась, а другие не могли? У других ведь тоже дети, всем хочется побыть с ними подольше. Просто повезло или что? – Повезло, конечно. Плюс правильный образ жизни, был хороший задел здоровья до начала химии. Но главное – это ее дневник. Она же ответственная, любое мелкое дело надо довести до конца. Когда начались химии, в очередной тетради оставалась где-то четверть пустых страниц. И когда она плакалась, что больше не может, от следующей химии откажется, что лучше умереть, чем так мучиться, я уговаривал: «Вот допиши эту тетрадь до конца, и тогда я тебя отпущу, умирай на здоровье». А тетрадь всё не заканчивалась и не заканчивалась, так и оставалась исписанной на три четверти. – Как это? – Помнишь, был такой рассказ «Последний лист»? Там девушка решила, что умрет, когда упадет последний лист плюща за окном. А он всё не падал, и она тоже держалась и в конце концов выздоровела. А потом узнала, что этот последний лист не настоящий, его художник нарисовал на стене. – Помню, мы этот рассказ проходили в школе по английскому. – Мы тоже. Ну вот, я решил: чем я хуже того художника? Устрою ей тоже последний лист. Стал потихоньку вставлять чистые листы в конец тетради. А исписанные из середины вынимал, чтобы тетрадь не казалась слишком толстой и всегда было три четверти исписанного, четверть пустого. Она постепенно догадалась, что тут что-то нечисто, но не стала ничего выяснять. Восприняла это как маленькое чудо. Так и писала эту последнюю четверть тетради одиннадцать лет.
– Володь, слушай… Я ж типа писатель. Мне очень интересно, что люди чувствуют, когда смерть так близко. Что там было, в этой тетради? – На эту тему ничего. Если читать, вообще не догадаешься, что она болела. Писала про Париж, про жирафов. Что у Юльки пятерка, а Юрка, кажется, поссорился с девушкой. И какой-нибудь рецепт супа из брокколи. – Можно я эту историю выложу в интернете? – Валяй. – Только, понимаешь, люди сейчас не любят негатива. Хотят, чтобы все истории хорошо заканчивались. Давай я не буду писать, что она умерла? Как будто мы с тобой разговаривали не сейчас, а когда Оля была еще жива. Закончу на том, что ей исполнилось 57, а что 58 уже никогда не исполнится, умолчу. – А какая разница? Что, если не писать, что она умерла, люди будут думать, что она бессмертна? Читатели не дураки, поймут, что это всё равно история со счастливым концом. – Не понимаешь ты, Володь, принципов сетевой литературы. Но дело твое, напишу как есть.
Вот, написал. Посвящаю этот рассказ светлой памяти О.А.Ерёминой.
Поймал мужик в реке окуня. Окунь хоть и большой был, но единственный, не задалась рыбалка. Дома, при разделке окуня, он заметил, что в желудке речного разбойника выделяется что-то сферическое, правильной формы. Оказалось - черепашка. Признаков жизни она не подавала, но лапки, головка были целые. И от нефиг делать, мужик набрал в банку воды и закинул в неё черепаху. Утром обнаружил, что она живее всех живых - вовсю носится в банке. Пошёл, купил ей мороженых креветок, червяков и других вкусностей. Вот так, кажется, всё - съели тебя. Открываешь глаза: вокруг чистая вода, никаких хищников и хавки - ешь, не хочу. В черепаший рай попала, не иначе! Так четвёртый год в этом раю она и живёт.
Итак, история 2 из военной серии. Эту историю я услышал от "деды Володи" (то бишь Володи Мурзаева) в 1974 году, а затем, много лет спустя, прочитал в некольких мемуарах летчиков. В одних книгах авторы божились, что это произошло с ними, другие, более честные, пересказывали как байку с чужих слов. Как я уже рассказывал вчера, Володя попал в дальнюю авиацию и воевал на Ленинградском фронте. В то время и в том месте фронта истребителей не хватало (как и во всех остальных местах), поэтому бомберов посылали на убой - без прикрытия истребителей. Комполка был человек не по уши деревянный, поэтому старался подгадать под облачную погоду, чтоб ребята могли хоть как-то прикрыться. В этот декабрьский день облачность была что надо, но - увы! На обратном пути погода улучшилась, облака рассосались и видимость стала "миллион на миллион". Тут как тут навалились "худые" (для не знающих - "худыми" называли истребитель "Мессершмит-109"). Для "худого" расстерелять тихоходный ИЛ - как два пальца... Володя скомандовал экипажу покинуть машину, а сам как командир вывалися последним. Когда рука нашарила кольцо, могучий подзатыльник выключил свет и окружающую среду. Очнувшись, Володя узрел перед глазами неземное сияние и чудный блеск. - Во, надо же, не врали выходит попы насчет того света. Через некоторое время пребывания на том свете руки и ноги отлетевшего начали замерзать. Побарахтавшись несколько минут Володя вывалился из сугроба и брякнулся физиономией в ручей, протекавший на дне оврага. Несколько глотков из уцелевшей в кармане фляжки и пара глотков ледяной воды из ручья вернули человека с того света на этот. Выбравшись из оврага, Володя обнаружил, что упал он буквально в километре от аэродрома. Закинув на плечо парашют, чтоб не хлопал по заднице, летчик двинулся домой. В землянке КП, куда первым делом спустился Володя, при его появлении повисло гробовое молчание. А когда он бросил на лавку парашют, фронтовики, понюхавшие пороху и смерти люди, как по команде шарахнулись по углам. Володин парашют БЫЛ ОПЛОМБИРОВАН. То есть человек спустился с высоты 3500 метров БЕЗ ПАРАШЮТА и пришел доложиться командиру. - Товарищ полковник, капитан Мурзаев вернулся в расположение части. Самолет сбит истребителем, экипаж в полном составе машину покинул. Бледный до синевы полковник осторожно кончиком пальца потыкал в грудь пришельцу, потом отдал приказ: - 150 грамм капитану! - и уставился на Мурзаева. Володя сильно удивился, но отказываться не стал и тут же употребил (не нарушать же приказ!) - Фуу, - выдохнул полковник, - я уж думал или я рехнулся или ты ммм.. , ну в общем теперь вижу - живой!
Вывалившись из самолета, Володя получил по голове каким-то обломком. Шлем на меху голову от дырки спас, но в отключке летчик пролетел больше 3000 метров, угодил в занесенный снегом овраг, по касательной к склону пролетел насквозь несколько метров снега и затормозил на дне оврага у ручья.
С тех пор Володя праздновал свой день рождения дважды. Причем в один день. И день этот был 24 декабря.
P.S. А всех ребят из Володиного экипажа немец расстрелял в воздухе на глазах у всего аэродрома пока они опускались на парашютах.
Советские времена, режимное предприятие. Многие процессы производства требуют промывки, протирки, обезжиривания и т. п. В роли жидкости для этих целей выступает спирт. Расход огромный, ежедневно со склада отпускаются в розлив несколько бочек. Что с ним происходит далее, особо не контролируется – бесполезно. Но большая часть идет по назначению, посему на остальное глаза закрывают. Но вот то, что хранится на складе, является предметом строгой отчетности. И за пропажу спирта оттуда, следует выговор с вычетом стоимости пропавшего (госцена копейки) из зарплаты, затем строгий выговор, а потом увольнение по статье. А это волчий билет. А спирт со склада пропадал, начальство знало, что кладовщик не при чем и с выговорами не торопилось, но это лишь на время отср*чивало (пардон) результат и кладовщики менялись каждые полгода. Новичку досконально объяснили ситуацию. И пообещали, если он сможет поймать воришек, то получит премию в три оклада, грамоту и свою аватарку на доску почета. А как их поймаешь. Никаких камер видеонаблюдения не было и в помине. Капканы ставить нельзя. Спрятаться в засаде – тоже. Предприятие режимное, все строго, в 8 утра пришел, в 17 вечера поставил пластилиновую пломбу на замок склада и покинул территорию. А воруют ночью. Стены ветхие, кругом дыры, которые время от времени заколачивают. Причем и поймать надо за руку, никакие косвенные улики или дедуктивные догадки в расчет обещали не принимать. Поэтому, никто из начальства в поимку воришек не верил, ведь сколько пытались их схватить и все без толку. А новый кладовщик, к всеобщему удивлению, взял да и поймал. Перед уходом со склада разложил он на ящичке цыпленочка запеченного, с хрустящей корочкой и нежным сочным мясом, сальца тонко порезанного, внутри розового, с чесночком, помидорок, лучка зеленого, огурчиков малосоленых, ломтики ароматного хлебушка. И, давясь от благоуханий слюной, пошел домой. А на утро воришек взяли беззаботно спящими на складе в спиртовом угаре.
«Verum est quod pro salute fit mendacium» (Ложь во спасение правде равносильна)
Знакомый телережиссер Максим, рассказал мне вот такую инфарктную историю своего детства:
- Было мне лет двенадцать, не больше, когда в один прекрасный день с работы вернулся счастливый папа и с порога закричал: «Максим, скорей беги сюда! Смотри что у меня есть!» С этими словами папа из кармана пальто достал самый настоящий морской кортик. Папе тогда стукнул «сороковник» и дядя Володя – мамин брат, преподнес ему такой шикарный подарок. А дядя Володя, между прочим, был самым настоящим адмиралом. Вполне естественно, что в тот день я спал с кортиком под подушкой, рискуя в полной темноте повыкалывать себе оба глаза, я ведь не просто спал, а ежесекундно доставал его из ножен. Опять же вполне естественно, что на следующий день после школы я привел домой всю мальчиковую половину класса, чтобы похвалиться своим символом властителя мира. Уже не помню о чем я думал, но зачем-то поддался на уговоры и согласился повесить на стену кухонную разделочную доску, чтобы попробовать метнуть в нее кортик. Будьте прокляты фильмы про индейцев! Хватило всего-то одного броска и от кортика откололся кончик сантиметра три. Друзья похлопали меня по плечу и моментально испарились. Стою я посреди комнаты, в одной руке сломанный кортик, в другой его кончик, стою и думаю: а ведь жить мне осталось каких-нибудь четыре часа. Вечером придет папа, мама, дядя Володя с бутылкой, придут и скажут: - «Максимка, ты случайно не трогал кортик мокрыми руками? На нем от этого будут разводы, замечу - убью. Давай скорей тащи его сюда!»
Парень я был рукастый, в доме куча инструментов, и у меня созрел план, как оттянуть свою смерть. Часа за три я обкорнал обломанный клинок на точильном камне, получилось совсем не дурно. Потом хорошенько зашлифовал царапины и кортик стал как новый, только короче сантиметров на шесть. В общем, если его в руки возьмет кто угодно, кроме дяди Володи, то могло проканать. Всунул я кортик в ножны и вдруг понял: «А ведь ножны-то меня и выдадут, уж слишком они длинные по сравнению с теперешним обрубком кортика. Прикидывал и так и эдак, а время поджимало и я решился, расклепал медный конец ножен, сковырнул его, и нафиг отпилил ножовкой «лишний» кусок ножен. Воткнул медную штуковину обратно, обжал тисками и даже заклепочки назад пристроил. В этот момент в замке звякнули ключи и в дом вошел папа с мамой и дядей Володей. Не успели они толком выпить за папу и закусить, как папа закричал: «Максимка, ты случайно не трогал кортик мокрыми руками? На нем от этого будут разводы, замечу - убью. Давай скорей тащи его сюда. Смотри какой дядя Володя футляр принес" С этими словами папа поставил на стол продолговатый деревянный ящик, открыл его, я заглянул внутрь и похолодел. Внутри в бархатном нутре виднелся четкий силуэт нашего кортика. Не жив – ни мертв я притащил папин кастрированный подарок и стал с ужасом наблюдать, как папа пытался его пристроить на свое законное место и никак не мог понять, почему бархатный силуэт гораздо больше самого кортика. Задумчивый дядя Володя взял кортик в руки, вынул из ножен, присмотрелся, сунул назад и сказал: «Все правильно, его нужно хранить немного высунув из ножен, чтобы клинок было видно, вот так» Папа почесал затылок и ответил: «Смотри-ка, я бы сроду не догадался. Так и вправду выглядит поинтереснее, чем просто в ножнах»
Жизнь постепенно начала возвращаться в мое мертвое тело и к вечеру почти полностью вернулась. А поздно ночью, когда дядя Володя на прощанье поцеловался с мамой и поручкался с папой, он подошел ко мне и тихим шепотом заорал мне на ухо: - Максимка, твою мать! Давай договоримся так – отец ничего не узнает, слово офицера, но ты мне должен сказать – Ну, нахрена ты это сделал?! Я понять хочу! Ты что, собирался отнести его в школу, а он в твой ранец не умещался?! - Я, я, я... бросил в доску и кончик сломался. Дядя Володя, я больше так не буду… - Ясно, ну слава Богу, что ты хоть не совсем идиот. А сделал хорошо, не подкопаешься. Свободен.
P.S.
С тех пор прошло лет тридцать, но до сих пор я папе так ничего и не сказал. И не потому что боюсь, просто с самого детства, я неоднократно был свидетелем того, как он неистово спорил со своими друзьями, доказывая, что его кортик такой короткий, потому, что он не простой, а адмиральский и даже присутствующий при этом старый адмирал, нехотя кивал, подтверждая папину правоту…
Смотаться летом на Северный Урал нас, москвичей, подбил однокурсник, сам пермяк, Сергей. У него была идея - сплавиться по реке Колве на плоту и посетить некую Дивью пещеру. Тогда, при развитом социализме, туризм был в большой моде, и на тот момент Визбор превосходил по популярности Высоцкого. Короче, нас, троих молодых парней, Сергей соблазнил очень легко. Серый утверждал, что он турист и сплавщик опытный, и проблем у нас не будет. И, в общем-то, однокурсник не соврал. Под его руководством мы прямо у Колвы срубили несколько деревьев и соорудили солидный плот, на него водрузили палатку. По плану, должны были к обеду добраться до Дивьей пещеры, посетить ее, потом заночевать в палатке, и утром сплавиться до ближайшего городка. После нескольких часов сплава захотелось похавать. Мы пристали к берегу, развели костер. Тушенка, колбаса, картошечка, чаек – все как положено. К концу обеда невдалеке засветилась девчушка лет двенадцати с собакой, смутно напоминающей фокстерьера. Обе они сели в сторонке и молча глядели на нас. - Может, малышка пожрать хочет? – спросил я Сергея. – Давай угостим чем-нибудь. - Здесь не голодный край, - отмахнулся он. – Одной только рыбы навалом, уж я знаю, о чем говорю. - А может, собаке - колбасы? - Еще чего! Псина-то у нее просто помоечная. Лишь, когда мы закончили трапезу, девчушка подошла к нам. - Дяденьки, не перевезете нас на ту сторону? А то брод нам, - она кивнула на собачку, - не по дороге. Я оценил сугубо деревенскую деликатность девчушки: она не подходила к нам, пока мы обедали. А через речку вплавь было перебраться действительно непросто: Колва – глубокая и бурная. Горная речка, между прочим. Кроме того, в руках у девочки была довольно объемистая сумка. Я бы немедленно посадил ее на плот, но мы еще в Москве договорились, что у нас в походе будет настоящая воинская дисциплина, и все должны выполнять приказы командира, опытного туриста и знатока здешних мест - Сергея. - Ты ошиблась, девочка, это тебе не паром, - неожиданно и довольно грубо ответил он. Зачерствел, однако, парнишка в столичном-то граде. Москва слезам не верит! - Мы и так из графика выбились, опаздываем, - уже позже, когда мы отчалили, объяснил он нам. Мы действительно то и дело застревали на подводных корягах и мелях, кое-как выкручивались и плыли дальше. После обеда было примерно все то же самое. Дивья пещера, до которой мы наконец добрались, находилась на возвышении, а напротив нее, на реке, была небольшая пристань, к которой мы наконец причалили. И здесь мы встретились с той же девчонкой с собакой. Они как-то перебрались на этот берег (платье и волосы у девочки были мокрые) и, видимо, от пристани собиралась подниматься вверх по тропе, к видневшемуся невдалеке селению. - В пещору? – неожиданно спросила она, причем именно так, через «о». Обратилась лично к Сергею, поняв, что он здесь за главного. - Ну. А тебе-то что? - Курган! – вдруг скомандовала девочка, и ее фокстерьер внезапно кинулся к нашему командиру с явным, как всем показалось, намерением вцепиться ему в ногу. - Ты что, обалдела, сучка! – заорал он на девчушку, отшвыривая пса ногой. Фокстерьер молча, с чувством выполненного долга, вернулся обратно к хозяйке. И они пошли вверх по тропе. Мы надежно привязали плот и оставили здесь все вещи. Взяли с собой только два фонаря и немного еды. Уже поднявшись к пещере, обнаружили, что забыли веревку. Ее мы хотели привязать у входа и тянуть за собой по пещере, чтобы по этой веревке, без всяких приключений вернуться назад. - Да хрен с ней! – сказал Сергей. – Я здесь уже не раз бывал. Уж выйдем как-нибудь. Но на всякий случай на всех развилках будем сворачивать направо, а на обратном пути, соответственно, налево. Пещера оказалась с многочисленными ходами и многочисленными гротами и залами. Очень красивыми. Но через час у на погасли оба фонаря, а еще через час мы поняли, что заблудились напрочь. Не было никакой возможности определить верное направление. И главное, мы никого не поставили в известность, что идем в пещеру. Мы остановились в каком-то гроте, чтобы немного передохнуть. Настроение было самое похоронное. И вдруг мы увидели свет! Он колебался, но приближался. Первым в гроте появился фокстерьер. Он подбежал к Сергею, обнюхал его и пару раз гавкнул в сторону появившейся девчушки: мол, добыча найдена! И только тогда я понял, для чего девочка «натравила» собаку на Сергея – обнюхать, чтобы потом она взяла след! Девчонка уже тогда предвидела нашу эпопею! Девочка держала в руках свечу. - Батарейки в фонарях в пещоре отсыревают, - скупо пояснила она. - Идемте за мной. – И добавила как бы в утешение: - Вы не первые такие. Через десять минут мы были у входа. Тут я кинул собачке кусок завалявшейся у меня колбасы, она ее понюхала и равнодушно отвела морду.
В середине 60-х годов появилась чрезвычайно известная песня, ставшая даже чем-то вроде официального гимна подводников (так, по крайней мере, озвучивалось это событие в те годы). Александра Пахмутова, написавшая вместе с Добронравовым музыку к этой песне, всегда была человеком добросовестным. Потому для выполнения столь важной работы на должном уровне она лично отправилась в один северный порт для того, чтобы проникнуться, так сказать, настроем. Моряки-подводники, получившие приказ принять меры для осуществления создания нужного настроя у композитора, отнеслись к делу с пониманием, и ранним утром вывели женщину на пирс для встречи лодки, возвращавшейся из боевого дежурства. Дело было зимой. В воздухе висел морозный туман, который, казалось, можно было резать ножом. Сквозь него тускло проглядывало слабое северное солнце. Все вокруг было покрыто изморозью. О пирс яростно бились свинцовые волны, изредка обдавая Пахмутову солеными брызгами. Предусмотрительные подводники тщательно замотали композитора в несколько свитеров, надев поверх этого бушлат. Вкупе с соответствующим головным убором, в высоких ботинках на шерстяной носок, маленькая Пахмутова была неотличима от грустного срочника, несущего нелегкую службу на советском севере. И вот, наконец, в волнах мелькнула китообразная тень, и на поверхности показалась подлодка. Она провела в автономном плавании множество дней и ночей. Моряки были сыты по горло стальными кишками своего судна. Всем им до жути хотелось в нормальные квартиры и в нормальные постели к нормальным женщинам. Да что говорить, понятно, что до вожделенной суши весь личный состав считал часы. Сразу после всплытия судно оседлали усталые морячки, нетерпеливо ожидающие момента, когда им подадут, в конце концов, концы, после чего можно будет стреножить место несения службы и покинуть его к чертовой матери. Из тумана медленно показался пирс с суетящимся личным составом. На самом краю его, впереди всех, стоял какой-то мелкий матросишко и самым нагляцким образом косил, закутавшись в бушлат и зыркая глазюками из недр завязанной под подбородком ушанки. Благородное сердце подводника не выдержало такой наглости малявки, даже пальцем не шевелившего для скорейшей швартовки. - Э, салага! - закричали с палубы. - А ну-ка двигай своей жирной ж@#$, иначе я тебе в нее рупор, б#я, засуну! Широким концом!!!
... Настрой был создан, песня написана и спета всей одной шестой частью суши.
«На пирсе тихо в час ночной, Тебе известно лишь одной - Когда усталая подлодка Из глубины идет домой.»
Когда будущий математик Джордж Данциг был еще студентом, с ним произошла следующая история. Джордж относился к учебе очень серьезно и часто засиживался до поздней ночи. Однажды он из-за этого немного проспал и пришел на лекцию профессора Неймана с 20-минутным опозданием.
Студент быстро переписал две задачи с доски, полагая, что это домашнее задание. На их решение у Джорджа ушло несколько часов, и на следующий день он принес решение профессору. Тот ничего не сказал, но через несколько недель ворвался в дом Джорджа в шесть утра.
Оказалось, что студент нашел правильное решение двух ранее неразрешимых задач математики, о чем даже и не подозревал, так как опоздал на занятие и не слышал преамбулы к задачам на доске. За два часа ему удалось решить не одну, а две задачи, над которыми математики мучились тысячу лет, и даже Эйнштейн не смог найти им решение. Джордж не был ограничен славой этих задач как неразрешимых, он просто не знал, что это невозможно.
Ночь. Тишина. Кухня. Открывается дверь холодильника. Оттуда вываливается огромная пузатая Мышь, на шее гирлянда сосисок, в одной лапке кусок сыра, в другой окорок, она тяжело и медленно плетется в сторону норки, а перед норкой стоит маленькая мышеловочка заряженная крохотным, кусочком давно-засохшего сыра. Подходит к мышеловочке, изучающее ее разглядывает, качает головой и со вздохом говорит: — Ой, ну, чеснэ слово, як диты…
На этот раз, извечные соперники: женское коварство и мужская хитрость, схлестнулись в обычном, ничем непримечательном магазине тканей. Одним чудесным, летним утром, мой товарищ, а по работе еще и начальник по имени Эльдар, заехал прикупить красивые занавески для центральной, каминной комнаты своего нового загородного дома. Эльдар совсем замучил хорошенькую продавщицу Наталью, перещупал на всех полках все материальчики, вспоминая цвет и фактуру своих стен, пересмотрел сотни тканей на просвет, наслушался по телефону маминых советов: - "чтобы шторы были не очень прозрачными, но в то же время не совсем уж глухими" Наталья стоически переносила все (в прямом и переносном смысле, натаскалась рулонов из подсобки и обратно) и вот, не прошло и часа, как из сотен вариантов, веселенькие занавесочки были выбраны, семь раз отмеряны, отрезаны и куплены, но Эльдар не спешил уходить из магазина, он хотел как-то отблагодарить такого толкового и улыбчивого продавца, тем более, что и продавец был красоткой каких поискать. Немного постоял, помялся, поднакопил наглости, решился наконец, и пригласил девушку в кино, Красавица Наташа не отказалась. Кавалер придирчиво оглядел себя: шорты, рваные кеды, майка, кепка, ну просто никаких опознавательных признаков миллионера, вот тут-то и началась затяжная мужская хитрость. Дело в том, что Эльдару тогда было под сорок, ни детей ни жены, хотя девушки за ним целыми зомби-табунами всегда бегали, как только видели и слышали его запредельную спортивную машину, оно и понятно, кошелечек на ножках полюбит каждая, вот и решил наш умник, на этот раз быть хитрым, чтобы проверить – сможет ли красавицу Наташу заинтересовать не миллионер Эльдар, а обычный татарин Эльдар, живущий с мамой, скажем, в однушке у самого МКАДа?
В первый вечер сходили в кино, съели мороженое, а на закуску были проводы Наташи до самого дома (на метро и маршрутке, машины-то нет). На другой день была какая-то художественная выставка, потом парк культуры, кормежка голубей и все в таком-же незамысловато-студенческом духе, и никаких тебе такси, а тем более ресторанов, ведь по тщательно спланированной легенде, Эльдар обычный сисадмин со скромной зарплатой. Но Наташа держалась и ни на что не претендовала, им и на роликах в Сокольниках было весело вдвоем. Через месяц Наташа пригласила Эльдара к себе, чтобы познакомить с родителями, через два, он уже одалживал у нее деньги до зарплаты, а через три, хитрый татарин решил прекратить этот балаган, ведь Наташа уже прошла проверку более чем полностью. Предложение руки и сердца состоялось не где-нибудь, а в самом Макдональдсе. И когда невеста сказала - "Да!", Эльдар, наконец, признался, что из всего того, что он наговорил Наташе за прошедшие три месяца, правдой было только то, что жить он без нее уже не мог и что действительно проживал с мамой, хотя и в огромном четырехэтажном доме…
(Полторы страницы дикой обиды, бурного скандала и примирения, пышной свадьбы и медового месяца на яхте я позволю себе пропустить)
…И только, два года спустя, когда у мужа было игривое настроение, Наташа, наконец призналась: - Эльдарчик, ты не обижайся, но, мне так было смешно наблюдать за тобой, когда ты изображал бедного, но гордого сорокалетнего студента. Я все думала – ну, когда же ему надоест ходить пешком, он перестанет валять дурака, станет уже самим собой и признается? А ты скрипел, пыхтел, но держался, молодец. Как маленький. Если честно, то я раскусила тебя еще в первый день нашего знакомства, в магазине, когда ты ко мне пришел. - Как это? Как раскусила? Да ну ладно рассказывать. Ничего ты меня не раскусила. Я тогда ехал от пацанов после футбольчика, и был грязный, потный и небритый, как ханурик. - Да? А тогда что это у вас с мамой за «однушка в хрущевке», в которой высота окон семь с половиной метров? Мы же занавески тебе выбирали, ты что, забыл…?
Притча. Однажды добрый человек беседовал с Богом и спросил его: — Господи, я бы хотел узнать, что такое Рай и что такое Ад. Господь подвел его к двум дверям, открыл одну и провел доброго человека внутрь. Там был громадный круглый стол, на середине которого стояла огромная чаша, наполненная пищей, которая пахла очень вкусно. Добрый человек почувствовал, что у него слюнки потекли. Люди, сидящие вокруг стола, выглядели голодными и больными. Все они выглядели умирающими от голода. У всех их были ложки с длинными-длинными ручками, прикрепленными к их рукам. Они могли достать чашу, наполненную едой, и набрать пищу, но так как ручки у ложек были слишком длинные, они не могли поднести ложки ко ртам. Добрый человек был потрясен видом их несчастья. Господь сказал: "Только что ты видел Ад." Господь и добрый человек затем направились ко второй двери. Господь отворил ее. Сцена, которую увидел добрый человек, была идентичной предыдущей. Тут был такой же огромный круглый стол, та же гигантская чаща, которая заставляла его рот наполняться слюной. Люди, сидящие вокруг стола, держали те же ложки с очень длинными ручками. Только на этот раз они выглядели сытыми, счастливыми и погруженными в приятные разговоры друг с другом. Добрый человек сказал Господу: "Я не понимаю." — Это просто, — ответил ему Господь, — эти научились кормить друг друга. Другие же думают только о себе. Ад и Рай устроены одинаково. Разница — внутри нас.
Полгода назад жильцов нашего дома ожидал сюрприз. Детское кафе, строившееся напротив наших окон, оказалось не совсем детским и не совсем кафе. От жизнерадостной музыки, звучавшей до утра, не спасали ни пластиковые окна, ни снотворное. Картину довершало стадо автомашин, каждый вечер располагающееся на нашей детской площадке и во дворе за неимением таковой у ночного бара; туалет, устроенный там же, и куча рекламы бара, забившей почтовые ящики и валявшейся по всему микрорайону. Наивные соседи сначала писали жалобы. Затем толпой сходили в райотдел милиции, благо он находится рядом. Начальник их ласково принял и, одновременно пересчитывая под столом свою зарплату, долго объяснял, что никаких нарушений он не видит. Визит к директору бара был более коротким и менее благополучным- их просто спустили с лестницы.
Тем бы всё и закончилось, но вчера бар закрылся. Насовсем. Из-за нелепой случайности. Пару месяцев назад в один прекрасный вечер какой-то шутник на все лобовые стёкла машин, забивших дворы и детские площадки, наклеил листки с рекламой бара, валявшиеся тут же. Видно, малолетний хулиган, не будут же взрослые солидные люди таким заниматься. Намазал листки силикатным клеем и прилепил. Ничего страшного, смыть эти бумажки- минутное дело. Пока клей не высох. Не мог же он знать, что после высыхания лобовое стекло восстановлению уже не подлежит- только менять.
Утром директора бара спасло только то, что райотдел находился рядом.
Через пару дней не спасло и это. Реклама бара была расклеена не только в нашем дворе, но и не на самых дешёвых авто по всему городу.
А вчера появился директор и бар закрылся. Он бы закрылся и раньше, но процессу выздоровления мешали визиты в больницу потенциальных клиентов
Жена мужу говорит: - Давай займемся любовью, как в фильмах! Муж согласился. Имел ее, как хотел, потом на лицо ей кончил... Она вытирается: - Дааа, любимый! Разные мы с тобой фильмы смотрим!!!
Однажды, второго августа, в нашем городе произошла грустная история. Трое выпивших десантников привязались к мирно идущему по улице азербайджанцу средних лет. Обозвали его "чуркой" и надавали затрещин и пинков. Десантники были неправы. Тимур Султанович не "чурка", а уважаемый человек со связями. Связей и уважения вполне хватило бы на то, чтобы назавтра эти трое вылизали ему туфли... но "дядя Тимур", как все зовут его в нашем дворе, человек добрый. "Сами себя накажут", сказал он моему отцу. Несколько звонков, пара встреч, немножко (сравнительно) денег... Через год, уже первого августа, почти во всех городских магазинах появилась водка "Десантная". По очень низкой цене. Крепостью в сорок два градуса. На красочной этикетке - бравый парень в берете, бьющий бутылку об голову. ... Больше двух сотен пьяных дебилов в день ВДВ легли в больницы города. С сотрясениями, рассечениями и даже черепно-мозговыми травмами различной тяжести. Бутылка была сделана из закалённого стекла почти полсантиметра толщиной. Молотком-то разбить у меня её получилось не сразу.
Когда нынешний наследник британской короны, принц Чарльз, учился в Кембридже, с ним на все занятия ходил телохранитель. Кембриджская система обучения позволила бодигварду участвовать в обсуждении и диспутах. И в конце обучения, преподаватели предложили ему сдать экзамены. В итоге телохранитель набрал больше баллов, чем сам принц и тоже получил диплом.