Интимная сторона моей жизни
Как все начиналось.
Сначала было Слово. И это слово было "А-А-А-А-А". Я родился.
Что было потом для вас не очень интересно (я рос, есл/пил/писал/прочее,
потом садик и школа).
В школе наступила зрелость. Это я почувствовал, глядя на самую
симпатичную девушку нашего класса Леночку. Леночка тоже почувствовала
мою зрелость, но виду постаралась не подавать, только завопила на весь
класс "Ой, что это?!!! ", тыча пальцем ...ээ... в меня. Вот тогда же пришло
понимание, что бабы – стервы!
Короче, с Леночкой ничего не вышло. Да и не вошло, что уж тут скрывать.
Вторая моя девушка была изумительна. Она изумительно умела набить свой
портфель всяким хламом так, что провожая ее до дома после уроков я
кренился под тяжестью портфеля и иногда падал. После первого провожания
ее я, отряхивая испачканную падениями одежду, понял, что больше ее не
люблю.
Третья. Чувства к ней вдохновляли меня на подвиги. Я мечтал стать
Мишкой-Гамми, смешить ее веселыми прыжками, хотел научиться прыгать
дальше и выше всех, чтобы она могла с гордостью говорить
подругам-завистницам "А мой-то, смотрите, как прыгать умеет! ". После
того, как я во дворе при тренировке въеба... врезался головой в балкон
второго этажа, я стал намного осторожнее, и сосредоточился на подражании
Чипу и Дейлу. На переменах я стремглав проносился мимо моей милой, якобы
мчась на помощь кому-то, называл ее Гаечкой и по-мышиному попискивал.
Конец нашим отношениям пришел на общем родительском собрании, когда меня
увидел ее папа. А я в тот день был прекрасен и попискивал совсем по
"чип-и-дейловски"!
Безусловно, потерю любимой я переживал очень тяжело. Мне казалось, что
после такого удара судьбы в репу в виде кулака отца моей девушки я
никогда не смогу привлечь внимание противоположного пола. Но время лечит
любые раны, и уже через неделю я, поправляя бинтовую повязку на лбу,
присмотрел себе в параллельном классе обладательницу шикарной груди. Я
немедленно влюбился!
Сейчас, конечно, смешно вспоминать, как я ухаживал за ней. Момент ее
соблазнения я приурочил к походу нашего класса в краеведческий музей. Я
готовился к этому событию целую неделю. Самое главное – это очаровать
девушку, подкупить галантностью, предупредительностью, повышенным
вниманием к ней. Я учился красиво открывать и закрывать двери,
представляя ее входящей в эти двери. Учился я это делать на входной
подъездной двери, за что от соседей получил прозвище "очковый швейцар".
Очки я уже тогда носил. Первое разочарование меня настигло у входа в
музей. Стояла жара и все двери были распахнуты. Да, смешно конечно,
выглядело, когда половина класса гуськом прошла внутрь музея, а я все
пытался плечом сдвинуть тяжелую дверь, закрыть ее, чтобы потом
предупредительно распахнуть перед любимой. Когда охранник музея,
воровато оглядевшись, отогнал меня пинками от двери, весь класс уже
осматривал какое-то нагромождение костей. То был Мамонт. Моя любимая,
гордо выставив свою шикарную грудь (для меня красуется – подумал я)
смотрела во все глаза на остатки Мамонта. Дальше мне рассказывать не
очень хочется. Буду краток. Разглядывая ее грудь я сделал неосторожный
шаг (выбирал место, откуда лучше видно), и вот уже я за что-то запнулся,
падая я больно ударился, в глазах потемнело. Очнулся я от действий
директора музея и охранника. Никто из них уже воровато не оглядывался, и
пинки их были совсем не дружелюбные. На следующий день в школе, с трудом
сидя на болеющей попе, я не заметил ни малейшего намека в глазах любимой
на восхищение мной. Так была похерена четвертая любовь.
Летом я поехал в пионерский лагерь. В лагере я чуть не сошел с ума в
первый же день пребывания. Я увидел ЕЕ! Нашу Пионервожатую. Она была на
10 лет меня старше, имела любовника – директора лагеря, к ней на
выходные на шикарной машине приезжал ее городской друг и увозил ее
куда-то, но я решил во что бы то ни стало добиться ее. Я добился, но не
совсем того, что планировал. Сначала я протыкал колеса машины ее друга.
Я хотел, чтобы она думала о нем "какой неудачник". За это я был не
единожды отловлен ее другом и...ээ... бит. После я занялся компрометацией
директора лагеря. Я решил создать серию преступлений на территории
лагеря, а за это (так я размышлял) директора уволят. Но как-то все пошло
наперекосяк. Я решил какать ежевечерне в красном уголке. Но в первый же
день директор лагеря застал меня в этом красном уголке рядом с
однозначной кучкой, да еще и вытирающим задницу о флаг. Короче, выгнали
меня из пионерского лагеря. И пятая любовь моя была неудачной.
Шестая любимая. Она была страшна, толста, но природа брала верх над
эстетическими чувствами. Мне казалось, что такие крокодилы должны
отдаваться без всяких проблем. Так оно и оказалось. Когда я первый раз
подошел к ней и сказал "Пошли", она спросила только "Куда? ". Я не
ответил. Я меня распирала гордость и сдавившее горло желание обладать
этой крокодилицей! Я повел ее на стройку за школой. Когда мы залезли на
второй этаж, она, часто и тяжело дыша (я принял это за желание,
оказалась отдышка) прошептала "ну, давай! ". Я стал расстегивать ремень,
глядя ей в глаза. В глазах крокодилы я увидел удивление, замешательство,
подозрение... Охрененной силы удар большой и толстой крокодилы свалил меня
на пыльный пол. Крики "Мудак! Извращенец! Я думала, ты косяком меня
угостишь!!! " носились по стройке, эхом отражаясь от стен, и многократно
усиливались. Вот ведь, блин! Нахрена мне наркоманка-любимая?!
Седьмая моя девушка у меня появилась совершенно случайно. Я тихо-мирно
сидел дома и занимался общественно-полезными делами. Я брал от
видеокассет наклеечки с цифрами и лепил их на спинки пробегающих по
кухне тараканов. Вел, так сказать, счет популяции живности в квартире. В
это время раздался звонок в дверь, испугавший доверчиво жавшегося ко мне
таракана, и я, матерясь, пошел дверь открывать. За дверью никого не
было. Я закрыл дверь и снова открыл. Никого. Хулиганы – подумал я и
пошел на кухню. Раздался еще один звонок. Хватая топор, я рванул к
двери. Хулиганов снова не было. От избытка чувств к подонкам-хулиганам я
проломил топором одну перилу и в этот момент вышла из соседней квартиры
старушка-соседка. Увидев меня, замахивающегося топором на вторую перилу,
она без чувств, но с большим шумом упала на лестничную клетку. Я пошел
оказывать бабульке первую помощь, но тут на шум выскочила внучка бабушки
- Яночка. С этой внучкой я учился в параллельном классе. Увидев
изрубленные перила, меня с топором, склоненного над ее бабушкой, внучка
сделала неправильные выводы (начиталась, видать, Достоевского) и
завопила на весь подъезд! Я пытался загнать внучку обратно в квартиру,
но она верещала и не слышала меня. Смекнув, что уж лучше пусть она вопит
у меня в квартире, чем на лестнице (так и соседи могут выглянуть), я
схватил валяющуюся бабушку за ноги и попытался втащить ее к себе в
квартиру, понимая, что внучка бабушку не оставит и пойдет следом. Так и
получилось. Под крики Яны "маньяк", "извращенец", "убийца", "насильник",
"я-всегда-знала-что-ты-такой" я заволок бабушку в свою квартиру, запер
дверь и попытался объяснить внучке, что же все-таки произошло. На мое
счастье, в качестве доказательства, снова раздался звонок в дверь. С
криком "смотри, дура, вот это настоящие хулиганы" я распахнул дверь
перед нашим участковым. Охренели все. И я, и участковый, и внучка. И
даже бабулька, которая медленно приходя от наших криков в сознание
углядела себя на полу чужой хаты рядом с топором, и кучу орущего народа
вокруг. Вообщем, все помирились, участковый ушел, я проводил бабульку с
Яночкой к ним домой, бабулька достала заначенный коньячок, как она
выразилась "стресс снять". Мы снимали стресс полночи, я 2 раза бегал в
магазинчик напротив дома за продолжением. Стресс неуклонно снимался.
Потом мы играли втроем в карты на раздевание, причем перепившая бабуля
постоянно поддавалась и жульничала (стремилась снимать по две вещи
сразу), чем сильно меня злила. Яна, к сожалению, играла хорошо. В итоге
полуголая бабулька наконец-то срубилась, а мы с внучкой пошли спать. Я
ликовал: "Вот оно! Я сейчас стану мужчиной!!! ". По дороге к кровати я
зацепил плечом массивный и старинный торшер. Торшер качнулся,
накренился, и в падении задел впереди меня идущую Яночку за голову. Она
и отключилась. Раскрою вам страшную тайну: мужчиной я в ту ночь все-таки
стал, но кто, кроме меня, мог знать об этом?!
В школе все заметили произошедшие во мне перемены. Моя походка стала
упруга, в глазах появилась уверенность мужчины, из нагрудного моего
кармана всегда стала, как бы невзначай торчать коробочка презервативов.
Девки оглядывались, когда я проходил мимо. Яна что-то подозревала. Когда
слухи о том, что Яна стала моей девушкой дошли до Яночки, я
незамедлительно получил некоторую порцию люлей от любимой и
почувствовал, что и седьмая любовь прошла.
Продолжение следует...
Всегда Ваш
Васильич