Услышал вчера результаты расследования Лондонского теракта: молодчики
оказались пятой колонной – родились и выросли на земле, которую
ненавидят и взрывают. И как-то вспомнилась нижеследующая история.
Он устроился к нам на работу вскоре после образования компании.
Обаятельный, улыбчивый еврей по имени Изя, с типичной лохматой седой
бородкой, библейским брюшком и немного рокочущим `Р`, правда, кипу не
носил. То есть это я решил, что он еврей. Но вскоре выяснилось, что
полное имя его Измаил, и он вовсе даже араб испанского происхождения.
Впрочем, это не изменило моего расположения к нему. Веселый,
приветливый, профессиональный, всегда готовый помочь – мне с ним здесь,
в Нью-Йорке было делить нечего, а посему мы были всегда в очень
приятельских отношениях, я сам с бородкой и брюшком – ну просто
двоюродные братья, как наши праотцы.
Изя был то что называют «живчик». Мы все с легкой иронией относились к
его бурной общественной деятельности. То он собирает в оффисе деньги на
мусульманскую школу для мальчиков – медресе, то подписи под письмом к
губернатору с требованием пересмотреть запрет на любительские клубы
ракетостроения... Денег на медресе мы не давали, подписи не ставили,
отделывались шуточками. Потом, правда, мы узнали, что школу они
построили, а губернатора завалили письмами.
Теперь собственно история. Случился у нас корпоративный уикенд. Это
когда компания приглашает сотрудников и их семьи, за ее счет, провести
субботу-воскресение вместе, снимает гостиницу и проводит всякие
развлекательные мероприятия. Одним из таких мероприятий было beach party
– все собираются на пляже, едят сосиски, жареных цыплят, пьют пиво и
коку, устраивают разные конкурсы. Я принял участие в одном таком
конкурсе – песочного творчества. Конкуренты лепили разных зверюг и
замки, а мы с одним солидным мужичком на пару вылепили вот что: он
изобразил что-то вроде шхуны, а я пристроил перед носом шхуны русалочку.
Было не совсем ясно, то ли она с этого носа упала, то ли наоборот,
выплыла это судно поприветствовать. Как бы то ни было, легкокрылая ладья
и ладная девочка с хвостом заняли первое место. Изя был в центре
событий, горячо нас поздравил (тем более что мой соавтор был его
начальником) и защелкал камерой. Поупивавшись славой, я переместился
вместе с толпой на чествования гигантского дракона – плода неустанного
землеройного усилия команды из трех мужиков и несчетного количества
детворы. Однако в порыве авторского тщеславия я оглянулся на
лодочно-русалочью композицию. Как, дескать, смотрится издалека. И увидел
Изю в тот момент, когда он прыгнул на нежную девичью грудь из песка, и с
остервенением, невообразимым в таком благодушном человеке, изобразил
что-то вроде чечетки.
Вот честно, я нисколько не расстроился, настолько велико было мое
удивление. Я подошел, в чем, дескать, дело? Без тени смущения он
объяснил: мои мальчики не должны это видеть. Они другие, у них другое,
строгое воспитание.
Мы давно уже не работаем вместе, но время от времени встречаемся прежним
составом, обедаем вместе, общаемся и расходимся, возвращаясь каждый к
своей жизни. Изя мне по-прежнему очень симпатичен. Это его детей,
морально устойчивых ракетчиков-любителей, выпускников медресе, я
опасаюсь...