Поиск по автору:

Как говорится, не любо - не слушай, а врать не мешай. Но случай
фактический, отвечаю.
Сначала, по традиции, преамбула: 31 августа с.г., в Восточной Европе
резкое похолодание, температура с 27 за сутки упала до 19. Дождь, ветер,
холодно и противно.
Амбула: Экспресс Варшава - Берлин. По случаю начала учебного года
переполнен шумными детьми, по ушам бьет децибеллами. Купе первого
класса, пассажиры - автор (это я, если кто не понял), напротив -
типичный старый немец, румяный, аккуратный, с пивным брюшком, с номером
"F. Allgemeine", его же и читает. Рядом, тоже друг напротив друга -
тихие интеллигентного вида поляки средних лет, супруги. А у окна, опять
же друг напротив друга - два здоровых юных американских негра. Это
последнее стало ясно всем, поскольку их провожала толпа молодых не то
скаутов, не то других придурков, все орали, негры громче всех, хохотали,
потом эти правнуки честного Эйба долго орали в окно из купе - на нас им
плевать было - махали, наконец, поезд вошел в тоннель и мы уже
надеялись, что они успокоятся, но куды там! Негритосы сидели как на
иголках, опять ржали, что-то обсуждали, дескать, cool, fucken, полный
америкен инглиш, короче. Мало того, что достали болтовней, так еще и
одеты были только в шорты и футболки, и при внезапно похолодевшей погоде
смотреть на них было жутко, у пани - визуально мурашки по коже. Сидим,
крепимся. Наконец, после очередного "факена" немец, не отрываясь от
газеты, и вполголоса так, но с чувством произнес, на чистейшем великом и
могучем:
- Заебали! Моржи черножопые, бля...
От неожиданности я прыснул, все, есссно, внимание на меня, ну и говорю
"немцу" с сочувствием:
- не то слово...
Он кивнул, и снова читать. Разговор не завязался, слишком велика разница
в возрасте. Негры чуть притихли, может, поняли, что про них. Через минут
этак пять пани произносит, стараясь аккуратно выговаривать по-русски:
- Извините, а какое надо слово?
Вот тут разговор и завязался...

Навеяно историей про Бучкову.
Друг рассказал, далее, с его слов.
Будучи студентом принимал участие в пьянке на даче одногруппника. Явился
туда дико уставшим и не мог, да и не хотел, уделять должного внимания
девочкам, которых было значительно больше, чем парней, что в
гуманитарных вузах дело обычное. По ходу дела отыскал какой-то закуток
со старой тахтой, почему-то отодвинутой от стены, а за ней были сброшены
разные старые куртки, одеяла, ит. п. магкая рухлядь. На ней я и
устроился, решив, что тут никто меня не побеспокоит. С наслаждением
проспав какое-то время, я был разбужен пронзительными голосами,
издаваемыми двумя подругами, сидевшими на тахте спиной ко мне. Хотел
было вылезти, но услышал, что говорят обо мне. То есть, не только обо
мне, а еще и о какой-то Ленке (убей, не помню никакой Ленки), которую я,
по их мнению, в тот моменнт трахал. Причем, говорилось это... короче,
я-то, дурак, думал, что это мы, мужики, грубияны и пошляки. Я старался
лежать тише воды, поскольку не представлял, что могли бы вытворить
пьяные бабы, найди они меня. Но в какой-то моменнт, то ли завозился, то
ли их бдительность сработала, только одна завизжала типа "ой, кто это" и
увидев меня, возмутилась:
- Ты гад такой, и т. д. , знаешь, что подслушивать неприлично? А Ленка
тоже слышала?
Причем, в каморке было довольно светло, и не увидеть, что никакой Ленки
нет, мог только слепой. До сих пор удивляюсь, как меня-то сразу не
заметили.
Самое интересное, что после этих выходных поползли слухи, что я
развлекался с теми двумя, а Ленка фотографировала (опять же, кто
это?)что серьезно осложнило отношения с моей нынешней женой, за которой
я тогда ухлестывал. Докажи поди, что не верблюд - ее там на даче не
было.

Навеяно историей о бедной Нефаке. Во время службы в славной Советской
Армии служил в нашем подразделении осетин (очень надеюсь, что у него в
это страшное время все в порядке) Фако Нафакович Тлеукобылов (в имени
ударение на последний слог). А в соседнем подразделении был солдатик по
фамилии Нафак. Учитывая интеллектуальный уровень преобладающего
контингента, включая (и прежде всего)офицерский состав, мало кто мог
оценить такой букет по достоинству. Но уж всяких проблем со своими
именами они хлебнули по уши.