Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: genar58
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Диалог: - Петька, Посмотри какой пулемёт "Максим" у меня! - Вот это да! Василий Иванович, а где ты его достал? - У белых Петька, у белых... Подходит медсестра: - Бибиков, Кукушкин! А вы что здесь делаете!? Быстро на уколы! Да... и стул на место поставьте!
Мама и папа куда-то спешили, Ёлку украсить сыночка просили. Всё принесли и на час отлучились Вернулись обратно - в лице изменились. Мама в слезах и отец был не весел - Мальчик на ёлку котёнка повесил.
За это потом малыша наказали - Тросом стальным его руки связали. Лебёдкой его к потолку подтянули, Трубочку вставили в попу, надули. Шарик висел, не сдуваясь, всю ночь. Некому было даже помочь.
Полупустой трамвай остановился на остановке. Двери открылись. По ступенькам поднялась полная, пенсионного возраста, женщина и тут же приложила электронную карту к валидатору на поручне. Её грузная фигура перекрыла возможность разглядеть индикацию валидатора контролёрше, которая подошла сзади. Контролёрша, протянув ручной валидатор, попросила женщину приложить электронную карту. Пожилая женщина от неожиданного появления контролёрши обернулась и выплеснула раздражённо: " Да господи! Дайте хоть войти-то!"
Возвращается Колобок обратно к бабке домой, розовощёкий такой, довольный...: - Спасибо тебе бабка, что приделала мне *** ! Зайцу, Серому Волку и Медведю я его только показал, а Лисе - дал. Ей понравилось...
Вчера у перехода был свидетелем, как чёрная иномарка столкнулась с белой. Водители вышли. Обоим около 30-ти. Цвет их машин соответствовал их национальности. Подошли к месту "поцелуя". Всё что я услышал, это были обречённые слова водителя чёрной иномарки: - Бл.дь сука, пи.дец!!!
Пошёл с девушкой гулять Захотелось мне посрать. Неудобно мне об этом Было девушке сказать. Долго я терпел, но всё же Полные штаны наложил. Неудобно было мне Жопа вся была в гавне. Ну не мог же я сказать, Что мне хочется посрать. И вот девушка моя Убегает от меня. Но, как позже оказалось, Она тоже обосралась.
Вопрос армянскому радио: "Скажите - почему, когда собака, извините, мочится под столбом, из этого не появляется жизнь?" Армянское радио отвечает: "Потому что никто не хочет произойти от мочи".
Учился я на одних курсах по повышению квалификации. И был у нас в группе один паренёк. Тихий такой, не как все. Ребята любили над ним подшучивать. Сидим однажды без преподавателя в классе и кто-то вопрос ему задал: - Павлик, а бог есть? Павлик встал, подошёл к двери, приоткрыл её и выглянул в коридор: - Нет, нету.
2018 год 18 марта. На кухне сидят "джентльмены удачи".
Доцент обращается к Косому: - Я голосовал за Путина. А ты, Федя? Косой: - А чё я? Доцент: - Ну, говори за кого. Косой: - За Грудинина. Доцент: -Почему за Грудинина? Косой: - А я у него работал в совхозе. Доцент: - Ну хорошо... А ты, Вася? Василий Алибабаевич: - За Ленина. Доцент: - А при чём тут Ленин? Василий Алибабаевич: - Потому что без него я не родился бы в Джамбуле. А там тепло, там мой дом, там моя мама.
Жили себе дед да баба в тесной комнате И мечтали о трёхкомнатной квартире. Была у них внучка - Шурочка Рябова. Каждый месяц носила Шурочка часть их пенсии в банк. Накопления были не малые, но на трёхкомнатную квартиру недостаточно. Дед до этого копил-копил – Даже спиртного не пил. Баба тоже копила-копила – Всегда в старом платье ходила. Перестройка пришла, Гиперинфляцией все банки тряхнула, Накопленное пропало и разбились мечты стариков. Дед плачет, баба плачет, А Шурочка иначе: «Не плачь, дед, не плачь, баба! Буду теперь носить в обменный пункт, А валюту хранить в банке - простой, стеклянной».
Утро. Петька проснулся от переполненного мочевого пузыря. Встал и одевает тапочки. - Ты куда? - сквозь сон спрашивает Василий Иванович. - В туалет. - Сходи и за меня. Через некоторое время Петька возвращается: - Василий Иванович, что же ты мне не сказал, что ещё и срать хочешь, я бы бумагу прихватил!
Перед вами гениальное произведение в трёх главах двух гениальных авторов. Вы можете не соглашаться с этим, но всё это верно, как то, что вы сейчас читаете эти строки. Главные герои этого произведения - Геннадий Сигизмундович Квасов и Александр Виссарионович Первачов. К слову сказать, отчество Сигизмундович, Геннадию дала приёмная комиссия детского дома, совершенно единогласным решением. Уж дюже умные глазёнки были у самостоятельного трёхлетки, приведенного местным участковым. Откуда у Александра отчество Виссарионович – догадаться не сложно. Несмотря на отчество, оба имеют чисто русские корни, которые уходят в те далёкие времена, когда их предки впервые захмелели. Почему Homo? Потому что ничто человеческое им не чуждо. Почему Могучие? Потому что всё могут! Всё могут выпить, но при этом не терять человеческого достоинства…
ГЛАВА ПЕРВАЯ, ВТОРАЯ и ТРЕТЬЯ.
Они выпили по стакану мутного самогона и смачно крякнули в седые усы, прикрывая их солидными кулаками… - Даа..а … - протянул Геша, - Крепка-таки наша Советская власть… - А то! - ухмыльнулся Шурик, пытаясь удержать в себе семидесятиградусный первак. - Ещё выпьем? - Спрашиваешь! А за что, к примеру, пить будем? Вот ежели ты меня уважаешь, Геша, то ответь: А Крым чей? Наш! Наш, российский! Хоть ты тресни! Вот за енто и пить будем! До потери, понимаешь, сознательности! Хотя Крым и раньше хохлам не нужен был… Да он и сейчас им ни к чему… Ну, да ладно уж - поздно запирать конюшню, когда коня угнали…
И они пили… Пили долго и много, в полной тишине. За Крым. Когда тишина стала невыносима, Шура крепко сжал свой стакан и сквозь сжатые зубы, прорычал: - Наш Крым! Наш Крым, ядрёна кочерыжка! - Да чё Крым?! - взъерепенился Геша. - Вся Евразия наша!... Добрые мы, Сань! Добрые... Всем раздаём нашу землю, а они - наглеть начинают... Оп-пана! Саня! А чё у нас стаканы-то не наполнены? Переключение внимания на первач, сделало лицо Шуры добрее: - Дааа, нехорошо… нехорошо… Ну, это дело поправимое, - улыбаясь произнёс Шура, наполняя ещё не просохшие стаканы отменным первачом, - Это у нас в крови... Доброта-то... Оба заглотнули одним махом первач, опять смачно крякнули в седые усы. Прикрывать усы кулаками уже не хотелось Геша, занюхав чем-то, что попало под руку, продолжил: - Сань, а Сань... танк-то твой на ходу? Давай поможем Крыму? А? - Так ведь Крым наш! Наш и точка! А вот Аляску бы вернуть в зад… А то что ж она там горемычная в Америке без флага российского скучает?!... Непорядок… Надо бы изловчиться, да настропалить чукчей тамошних. А? Геша нахмурил брови, а нижняя губа его вывернулась наизнанку: - Да...а, доехать на танке до Аляски, эт тебе не розы нюхать... Но понимаешь в чём ещё закавыка?... Мы ж Аляску в 1867 году продали за 7,2 млн долларов! У тебя есть 7,2 млн долларов?... Шура полез в карманы своих штанов, которые носил с тех пор, как впервые сел в танк. - Сань! Ты чё? Ищешь доллары?... ик!... Да зря ищешь! Пропили... ик!... мы их..., и теперь...ик!... да чтоб тебя!... не выкупить... - Точняк! - Шурик вытащил из карманов обе ручищи, приложил их к голове и затих. Минуты через три, он музыкально отрыгнул из обоих жизненно важных отверстий. Сидевший рядом Геша, почувствовав запах испорченной рыбы и не совсем свежих яиц, начал трезветь... - Не так страшен советский танк, как его пьяный экипаж! - гаркнул Шура, уставившись стеклянными глазами в одну точку. Точка эта была - горловина четвертной бутыли, наполовину уже опустошённой. На дне бутыли одиноко лежали три здоровенных красных перца, которые придавали не только остроту божественному напитку, но и нестерпимый утренний зуд в междуножном пространстве.
Геша зачем-то встал и не очень сильно, как ему показалось, опустил кулак на стол. Почти не почувствовав препятствия, Гешина кувалда коснулась земли: - Упс!... – улыбнулся он улыбкой напроказившего малыша, поднял уцелевшую ёмкость, и душевно поцеловал её в засос. - Аляску вернуть - это тебе не три буквы на заборе писать. – заметил Шура. Затем глубоко вздохнул и продолжил: – Геш, а ведь ты сейчас мог бы и погибнуть как герой, как герой Бразильского сериала… - Чой-то это вдруг?! - Нахмурился самый лучший друг Шуры, Геннадий Сигизмундович Квасов. - За спасённую бутылку - спасибо, конечно. А за то, что муть со дна поднял, можешь и погибнуть. Ты же знаешь: мне, что морду набить, что мёду поесть... Лишь бы пропотеть. Гена переживать такой базар не собирался и именно по этой причине налил в поднятые с земли гранёные стаканы в аккурат по Марусин поясок. Санёк обнял его и крепко поцеловал в лысину, об которую вполне можно было глушить четырёхмесячных поросят. Геша молча слушал Шурика, и думал о чём-то своём. Но когда Шурик поцеловал его в лысину, стало ясно "о чём". - Пропотеть, говоришь, хочешь?!... Да как два пальца... - ещё умудряясь членораздельно произносить слова, изрёк Геша и вынул из кармана мобилу - старую и обшарпанную. Глядя на мобилу Геши, можно было подумать, что её пытали излишним давлением пресса, долбили горную породу и забивали сваи. Смотрелась она в лапах Геши, как окурок на скале. - Щааас... - многозначительно протянул Геша, набирая номер своими пальцами больше похожими на сосиски, - будет тебе "пропотеть"... Санёк насторожился и на всякий случай поставил наполовину выпитый стакан на пол. - Аллё, - заговорил с мобилой Геша, - Это Маргарита Соломоновна?... А? Да - это я... Да... Как всегда: двух сорокалетних и совершенно невинных девочек… Уж будьте любезны. Была Маргарита Соломоновна весьма любезна, и в её голосе всегда звучала светлая надежда, что придёт время, когда Геннадий клюнет и на неё. Но бизнес есть бизнес, и Маргарита Соломоновна делала своё дело. - Сань! Маргарита Соломоновна спрашивает: ты кого пред... предтп...пред... почитаешь? Брюнетку или блондинку? - оторвавшись от мобилы, спросил Геша, но не дождавшись ответа крякнул в мобилу: - Давай обеих! Громко чмокнув микрофон аппарата, Геша сунул его обратно в карман брюк рядом с другим аппаратом, который уже начинал понимать, что вечер будет бурный, долгий и не совсем приличный. Смешанные с первачом чувства, переполнявшие Шуру, наконец-то обрели то состояние, которое всегда объединяло настоящих друзей. Он снова бросился обнимать Гешу, чуть не обронив стакан, стоящий на полу... Не прошло и полчаса, как к удивлению обоих, приехал заказ. Одна - черная, как смоль бабища с накаченными в фитнес-зале губищами. Грудь её была необъятна, как весь гражданский флот. Вторая ассоциировалась с двухметровым в диаметре апельсином на фоне белого снега. Её кудрявые волосы опускались до места, где должна быть талия. Сквозь вьющихся волос были видны подмышки, которые никогда не брились. А курдючный зад рыжей был просто огромен! Поэтому её пришлось усадить на два, слегка раздвинутых, стула. - Мдаа...а… - выдавил Геша, глядя на застывшего в позе лома, Шуры. - Не подвела Маргарита Соломоновна... Ну, Санёк! Чего застыл? Давай… потей! Хотел же!... Шура медленно пустил слюну, прозрачную и тягучую, глядя то на одну бабищу, то на другую. - А аппарат с размером 29 без головного убора их устроит? – не отводя взгляда от бабищ спросил Шура у Геши. Не успел Геша ответить, как обе бабищи насторожились, переглянулись, подтянули юбчонки ближе к коленям, вскочили и бросились к выходу, но застряли в дверях проходного подъезда. С диким криком выломав дверь и оставив одну из юбок на полу сиротливого порога подъезда, они выскочили на соседнюю улицу. - Вот умеешь ты, Сань, находить подход к женскому полу... - поднимая тяжёлые веки, выдавил Геша. - Нужно было издалека начинать, а ты сразу же про головной убор... - Так я это… думал их завести... - растерянно произнёс Шура. - Во-во! И тебе это удалось! Ишь, как заведённые рванули! Без пробуксовки, сохраняя синхронность и ускорение… Ты глянь, как эти кобылы дверь вместе с косяком вынесли! Теперь вот пузырь ставить придётся Семёнычу, чтоб дверь поменял. После этих слов веки Геши тяжело опустились... а за ними и его лысая голова. На столе, окромя головы Геши, ещё лежали опустевшие бутыли и надкусанная луковица, в которую впилась отрезанная голова копченой селёдки – угощение бабы Гали из квартиры 13. Возле проломленной двери, прижавшись к остатку косяка, чтобы не упасть, стоял грустный Шура. - Во, бля!... - произнёс он, роняя голову на грудь. С этого момента в помещении воцарилась томящая тишина с последним выражением Шуры, беззвучно зависшим в воздухе.
Слабый ветерок проник с улицы сквозь проломленные двери. Он не спеша стал подталкивать в сторону Геши зависшее в воздухе выражение Шурика. - Во бля... Во бля – повторил Геша, когда выражение достигло его ушей, и бодро поднял свою лысину. Глаза Геши сияли. Геша расплылся в улыбке и стал похож на довольную утку. - Саня! Погоди! Я щас к бабе Гале загляну: у неё, кажись, ещё вобла осталась! А ты пока найди чо есть выпить, да разлей…. Не прошло и пяти минут, как Геша ввалился обратно уже с воблой. На столе ничего налитого не стояло… Шурик по-прежнему стоял, навалившись на косяк. - Всё выпито… Надо идти… туда…- Указательный палец Шуры вытянулся куда-то вдаль, в которую умчались две кобылы. - Ну, пошли. – Буркнул Геша. - Пошли. - Произнёс Шурик и оттолкнулся от косяка. Попытка удалась с третьего раза…
По вечерней улице, в развалочку и завидной грацией, походкой "ПЕЛИКАНА", шли два дружбана. О, это был шедевр столетия, как сказали бы в Одессе! Так не ходил никто! И этих никто звали Геннадий Сигизмундович Квасов и Александр Виссарионович Первачов. Они шли навстречу, навстречу вечерней прохладе и холодному пиву, с огромной надеждой начистить кому-нибудь рыло, ну или на худой конец помочь немощной бабушке перейти дорогу. Друзья были всегда вежливы. Каждый даже извинялся перед началом драки, говоря противнику, ну... мол, извиняйте, сейчас я залезу вам в рожу. Иногда этого хватало, чтобы индивидуум чувствовал обжигающее тепло чуть ниже своего пояса. А иногда бывало, что наступала тишина, и только звонкая струйка соломенного цвета звонко ударялась о землю. Геннадий всегда обращал внимание на цвет жидкости. И если цвет был соломенный или светлого янтаря, он делал широкие глаза и говорил как доктор, типа, голубчик, да у вас вполне здоровые почки; сейчас мой ассистент и я будем исправлять это недоразумение...
Вот и на этот раз на пути дружбанов попался такой голубчик. Это была неумело сделанная копия Шварценеггера, но Геша нисколько не смутился. Геша своими кувалдами, при росте метр девяносто девять и девять десятых, легко захватил противника, как стакан с первачом, и поднял выше уровня Балтийского моря. Голубчик поначалу задёргался, но потом затих и повис как кухонное полотенце. Надо благодарить Гешу за его доброе сердце… Он раскрыл свой кулачище, и голубчик, как жёлтый осенний лист, плавно упал рядом. Источник тепла, появившийся в нижней части тыла противника, способствовал окончанию недоразумения… Ещё несколько секунд Геша стоял в той позе, когда отпускал противника. В этот момент, на фоне сияющих витрин магазинов, Шура в Геше увидел силуэт В.И.Ленина с вытянутой вперёд рукой.
Как бывший танкист, Шурик быстро в уме произвёл расчёты баллистической траектории направления руки Геши, и оказалось, что конечная точка - пивной ларёк! - Гениально! - воскликнул он и непроизвольно икнул. Волна ика прошла по пустынной улице... Стёкла витрин задребезжали, но слава Богу, остались целы. Милая белая кошечка, испугавшись внезапно обрушившихся на неё децибелы, прыгнула на бегущего мимо трёхногого кобеля и они совсем не радостно, проскакав метров пять, воткнулись в водосточную трубу, в аккурат расположенную на высоте головы кабыздоха. Издав прощальный вой внутри трубы, потомок волкодавов обгадился. Кошка, так и не успев ничего сообразить, вцепилась в хвост кабыздоха, рвала его, в истерике бегая по кругу и опасаясь вляпаться в здоровенную кучу, на которую уже уселась большая зелёная муха. Друзья за всем происходящим наблюдали с живым интересом. Интересом была муха, так хорошо бы пригодившаяся на рыбалке. Но дружбанов было двое, а муха – одна. Поэтому лишний повод устроить разборки, отпал сам по себе. Да к тому же ещё ждали незаконченные дела – ларёк с холодным пивом и давненько не битые посетители, уже подзабывшие, кто на районе хозяин...
Встретились два алкоголика. - Вчера зелёных человечков видел. Не знал что делать!... - Я вчера тоже видел, но одного. - И что ты стал делать? - Стал переходить.
Как-то выносил я в пакете мусор. Подхожу к контейнеру, в котором открыта только одна крышка из четырёх. Какой-то бомж стоит у открытой крышки и роется в контейнере. Боковым зрением бомж замечает меня и, повернув голову в мою сторону, возмущается: - Ну чё, не подождать что ли!?
Еду в трамвае. На остановке «Автово» садится мужчина, подходит ко мне и спрашивает: - А я доеду до Кронштадской площади? Я не очень хорошо знал остановки этого маршрута, засомневался и поэтому, неуверенно так, сказал: - Нет, не доедете. Видимо эта неуверенность заставила его обратиться с тем же вопросом к подходившей кондукторше. - А куда Вам там нужно? – спросила она. Мужчина назвал улицу и номер дома. - А, - сказала кондукторша, - Вам тогда лучше не на «Кронштадской площади» выходить, а не доезжая - на «Соломахинском проезде». Мне как-то было неудобняк перед мужчиной, да самому тоже, что ответил ему не правильно… Вскоре трамвай подъехал к остановке «Соломахинский проезд» и мужчина вышел. Случившееся не выходило из моей головы. Но вскоре успокоился - неожиданно меня осенила мысль: А ведь я всё верно сказал «Нет, не доедете». Ведь он и в самом деле не доехал!
Стою как-то в десяти шагах от гастронома, жду знакомого (место встречи здесь назначили). Подходит мужик, явно принадлежащий к выпивохам, но пока ещё трезвый, и заводит какую-то тему о политике. Я культурно поддерживаю беседу. Через полминуты мужик плавно переходит к своей сверхзадаче: - Давай сложимся? - На что? – спрашиваю. - На маленькую. - Не, - говорю, - Я не пьющий. - Аааа..., – протянул мужик, - больной значит... И сразу отдалился от меня, как от прокажённого. Не интересен ему я стал. Жалко стало «здорового». Ведь этому мужику тяжело было… А принял бы он маленькую – и легче б стало…
Моя знакомая, музыкальный работник в детском садике, желая объяснить детям кто такой композитор, подходит к этому постепенно. Показывает изображение писателя и спрашивает: - Дети, Кто пишет книги? Дети: - Писатель! Показывает изображение художника и спрашивает: - А кто рисует картины? Дети: - Художник! Показывает изображение композитора и спрашивает: - Ну а кто сочиняет музыку? Все дети молчат и только один, после небольшой паузы, выкрикнул: - Пидожник!
Обычный, ничем не примечательный вечер… Сижу у тёщи в комнате. По телевизору то ли передача какая, то ли фильм… Телик почти весь день и вечер работает – так, для фона… А тёща любит поговорить о жизни, ну а я слушаю.
- Ты представляешь, кого я вчера видела? Не поверишь! Соседка по парадной тоже видела. Мы с ней вместе во дворе на скамеечке сидели. Ну, ты её должен знать! Она как-то раз к нам с тобой подходила, мёд из деревни предлагала купить. Там у неё родственники живут, так пчёл своих имеют. А я мёд, ты же знаешь, не очень. Тёща видит моё задумчивое лицо и продолжает: - Ну, ты что? Не помнишь что ли? - Нет. – отвечаю. - Ну, ты даёшь! – удивляется тёща. – У тебя что, девичья память? - Да нет. Просто всё в жизни невозможно помнить. - Но я-то - хорошо помню! - …
Тёща еще пару минут о чём-то рассуждала, и я, не вытерпев, прервал её: - А видели-то вчера кого? - А, ну да! - встрепенулась тёща. – Артиста из сериала «Улицы разбитых фонарей». Этого… ну, как его?... Да ты знаешь. Тьфу ты! Из головы выскочил! После небольшой паузы, тёща разрядила обстановку: - Ладно. Как вспомню – скажу. Чай с пряниками будешь? - Буду. И мы пошли на кухню пить чай. С пряниками…
Будучи юношей, я заметил, что каждую зиму подскальзываюсь и падаю, хотя стремлюсь не допустить этого. Иду зимой с другом и рассказываю ему об этом. В это время мы поворачивали за угол дома. - А я никогда не падаю, - Ухмыльнулся друг и ... подскользнулся.
Прихожу по записи в стоматологическую поликлинику. Сижу в коридоре с другими пациентами в ожидании своей очереди. Одним нужно было в один кабинет, другим - в другой. Тишина. Заходит средних лет мужчина и начинает искать нужный кабинет и, видимо, не найдя, подходит к двери без таблички. Скромно стучит. Никто не отвечает. Он ещё раз постучал, приоткрыл дверь и заглянул... А нужно сказать, что до этого туда пару раз заходили стоматологи и всем было видно, что это был туалет.
Рано утром из спальни Анки выходит Чапаев: - Кто завтра будит Анку? Петька: - А чего до завтра ждать? Я сегодня хочу. Чапаев: - Сегодня я её уже разбудил.
Как-то поздним вечером сидели с тёщей в её комнате и смотрели интересную передачу по телевизору. Через какое-то время почувствовал, что меня клонит ко сну. - Пойду-ка я ложиться спать. - сказал тёще и ушёл в соседнюю комнату. Пять минут и я уже дрыхнул. Тёща, досмотрев до конца интересную передачу, выключила телевизор и пошла, как полагается перед сном, в туалет. Проходя мимо, она заглянула в комнату, где я был уже погружён в царство Морфея, и беспардонно, хриплым, прокуренным голосом с удивлением спросила: - Гена, а Гена, ты что уже спишь?!
Как-то попался мне новый многоэтажный дом с балконами для перехода от лифта к лестнице и я решил с самого верхнего балкона сфотографировать видимую панораму окрестности. Подхожу к дому и сталкиваюсь с небольшой трудностью. Было не совсем понятно, где расположена дверь подъезда. Как позже выяснилось - с обратной стороны дома. Но обратная сторона дома была огорожена металлическим забором и не просматривалась (так были расположены соседние дома). Из калитки с электронным замком вышел мужчина. Я подошёл к нему и спросил, где та дверь, через которую можно попасть на эти балконы. - Со двора. - Ответил он, - А зачем Вам?. - Хочу с верхнего балкона окрестность сфотографировать. Можно попросить Вас открыть калитку? - А Вы знаете? Здесь же люди живут! - отрезал мужчина и, не дожидаясь ответа, поспешил по своим делам.
Пришлось немного постоять и дождаться удобного случая, чтобы попасть во двор через калитку, а затем и в нужный подъезд на балконы. Сфотографировал то, что было нужно и благополучно покинул это место. Но в голове до сих пор сидит фраза мужчины "А Вы знаете? Здесь же люди живут!". И я раз за разом спрашиваю себя: - А на кого я в тот момент был похож?
Во втором классе один ученик на уроке читал вслух окончание сказки (Д. Н. Мамин-Сибиряк. Сказка про храброго Зайца - длинные уши, косые глаза, короткий хвост). И были там такие строчки: ...Храбрый Заяц сразу приободрился. Вылез из своей ямки, встряхнулся, прищурил глаза и проговорил: - А вы бы как думали! Эх вы, трусы... Всё бы ничего, но на слове "трусы" ученик ошибся и неправильно поставил ударение.
