сегодня будет про будни в роддоме. Вот такой неожиданный кульбит.
В 1995 году я рожала в московском роддоме нумер N. Рожала сама. Про боли
рассказывать не буду, да и что тут расскажешь? Такой ахтунг
межгалактического масштаба обычными словами не передать, а необычными я
не умею.
В общем, рожала-рожала, рожала-рожала и нарожала мальчика. В палату меня
привезли ночью, когда остальные отмучившиеся мамочки счастливо спали.
Просыпаемся утром. У всех лица в крапинку. Только многодетная мамаша
Нурсултанова с гладеньким личиком. А всё почему? А всё потому, что она
умела правильно тужиться. Не лицом, а тем местом, откуда ребёнок идёт.
Остальные новобранцы, в том числе и я, так и щеголяли в крапчатый окрас.
У некоторых особо отличившихся при родах мамочек глазные яблоки были в
полопанных капиллярах.
Лепота!!!
После завтрака всей палатой фантазировали на тему как правильно ходить в
туалет, чтобы не скончаться на унитазе. Пришли к дружному выводу, что
лучше вообще какое-то время воздержаться от еды.
Потом на грохочущей каталке привезли детей, и Нурсултанова учила нас
кормить. Сунула своему ребёнку титьку и пошла по кроватям, инструктируя,
как правильно держать ребёнка.
- Тебе не больно ходить?- ужаснулись мы.
- У меня ж лужёная манда!- фыркнула Нурсултанова.- Пятые роды, не шутка.
- Ооооо,- затрепетали мы. Лужёными причиндалами никто, кроме
Нурсултановой, похвастаться не мог.
В тот же день пришли брать кровь из пальца, и новоиспечённые мамочки
показали на что они способны в состоянии аффекта. Потому что одно дело
рожать, и совсем другое – сдавать кровь из пальца. Ору было!!!
Второй день ознаменовался экстримом – роженица из соседней платы
выпрыгнула в окно. Со второго этажа. Ей ребёнка принесли, она его
покормила, вручила нянечке, дождалась, пока та ушла и выпрыгнула.
Хорошо, что ноябрь выдался снежный, и она сиганула в сугроб, который
дворник по счастливой случайности намёл именно под её окна. Ничего себе
не поломала, отряхнулась и потопала обратно в приёмную, где её и
скрутила охрана.
Списали на послеродовой психоз, перевели в отдельную палату. Мы ходили
по стеночке поглазеть на неё.
Маленькая хрупкая девочка. 17 лет. Весит от силы 40 кило. Родила
четырёхкилограммового пацана. Рост 55 см.
Я бы тоже двинулась мозгами.
На третий день привезли жену какого-то африканского посла. Вообще-то они
ехали в гости, но у неё неожиданно отошли воды, и до своей больницы они
не доехали.
Пока она рожала, не вовлечённый в процесс испуганный медперсонал сновал
по отделению и сыпал тревожными вестями с полей:
- рожает сидя
- нет, рожает стоя
- рожает на полу
- никого к себе не подпускает, раскидала всех
- акушерку обезвредила метким ударом а) пяткой в лоб б) локтем под дых
в) многократно покусала
Через три часа пришла счастливая весть – родила здорового мальчика. Под
четыре кило. Волос длинный, немилосердно кучерявый. Роддом вздохнул с
облегчением.
На четвёртый день все роженицы, а также отделение «на сохранение»,
игнорируя требования врачей, ходили любоваться женой африканского посла.
Очень высокая и очень полная темнокожая женщина лежала в отдельной
палате и выглядела вполне себе умиротворённо. Из-под одеяла кокетливо
высовывалась ступня сорок пятого размера. Такой ступнёй любую акушерку
можно вусмерть скопытить. Любую, но не нашу. Наша не сдавалась, активно
лягалась в ответ и пыталась заползти под скрюченную в углу родильной
женщину. Как под вражеский танк пёрла, с инструментами наперевес.
Поэтому мы ходили сначала любоваться женой африканского посла, а потом
Алевтиной Викторовной, акушеркой и человеком. Алевтина Викторовна всем
по секрету рассказывала, какая у жены африканского посла пися (как у
всех, только шибко тёмная простигосподи) и демонстрировала огромный
синяк на боку (чуть без селезёнки не оставила йопийомать).
На четвёртый день пришла врач и с претензией сообщила, что все дети
теряют в весе, а мой набрал сто грамм!!
- Виданное ли это дело?- возмущалась врач.
Я виновато мычала и разводила руками. Потом, когда врач ушла, мы пошли
смотреть на детей, чтобы на глаз определить, кто сколько потерял после
рождения. Но были коварно завёрнуты завотделением.
- Ну что у вас за палата такая!- ругалась она нам вслед.- Все люди как
люди, а этим неймётся!
- А что вы хотели от палаты номер шесть?- огрызнулась я.
- Нурсултанова, вы у меня допрыгаетесь!- рыкнула завотделением.
- Я Абгарян.
- Один хрен!
На пятый день мы выписались, и то, что нас ожидало за стенами роддома,
все эти поносы и золотухи, несварение желудка и «ааааа, зубы идут»,
оказалось просто цывыточьками. Потому что однажды детки вырастают, и
получается, что бессонные ночи – просто ерунда по сравнению с «мам, дай
денег, мы с Олей хотим в кино сходить».
И тут я радостно умолкаю, чтобы никто не подумал, что я буду злобной
свекровью.
Отселю в отдельную квартиру, пусть живут, как хотят. Лишь бы я этого не
видела.