Поиск по автору:

ВАНЬКА – ГРОБОТеС

В старые добрые брежневские времена в одном достаточно крупном (побольше
Урюпинска, поменьше Ленинграда) городе, жил-был Ванька по фамилии
Богатский. Столяр – золотые руки, только обормоту достались. Тверезым
его иногда видели, редко, правда. Когда не в запое, тогда просто
выпивши. Но уж когда запой – держите меня, я парнишка бедовый! Запои
длились обычно по две недели: от получки до аванса, либо от аванса до
получки. Деньги, конечно, кончались раньше, и он шел на всяческие
ухищрения, чтобы заработать на стакан бормоты. Заметьте – заработать, а
не халявку срубить! Было у него в постоянном арсенале средств добычи
алкоголя несколько нестандартных способов. Расскажу про те, за
реализацией которых наблюдал лично. Первый был, как бы это поточнее
сказать – сезонный, здесь главную роль играли золотые руки Мастера.
Поздняя весна – начало лета, конец лета – начало осени, середина осени –
начало зимы. Это было традиционное время, когда на предприятие приходили
молодые ребята-дембеля из рядов нашей доблестной; пока еще не обтертые в
выпускники средней школы и опять те же дембеля. Круговорот...
Когда Ваньку поджимало со всех сторон безденежье, безнадега и бодун и
при этом на столярном участке была "необстрелянная" молодь, был шанс
выпить водочки. Добыча драгоценной влаги начиналась как бы невзначай, с
невинной фразы, типа – а слабо газировку выпить, не снимая крышки? А с
бутылки водки снять "бескозырку" вместе со стеклянным ободком, притом не
разбив саму бутылку? Некоторые велись на подначки (Кавказ, народ
горячий!), даже сами пробовали что-то такое изобразить – ничего не
получалось, естественно. Вот тут-то золотые Ванины руки себя и
оправдывали! Ваша водка – мой показ, не получится, куплю вам другую,
получится – пью один!...
...Принесенный пацанами из магазина пузырь Ваня бережно, но цепко
ухватывал сначала обеими руками (тремор был такой, что все диву
давались, как Богатский еще не рассыпался), потом, немного успокоившись,
перехватывал бутылку половчее одной (правой) рукой и... неуловимым
движением легонько стукал горлышко об уголок радиатора отопления.
"Бескозырка" слетала вместе со стеклянным ободком, как отрезанная ножом!
Высший пилотаж! На этом священнодействие не заканчивалось, оно просто и
плавно переходило в шоу "Налей меня и попробуй выпить". Ручонки жутко
трясутся, стакан стоит на середине верстака – от греха подальше, вдруг
что помешает. Движение руки от радиатора без остановки продолжается в
сторону стакана и... где-то сантиметрах в тридцати от него резко
прекращается, тонкая струя огненной воды прицельно попадает в посудину –
100 грамм! , ни единой капли не теряется. Публика в восхищении. Рука с
бутылкой продолжает движение в сторону бригадира, тот в свою очередь
перехватывает бесценное лекарство и демонстрирует четкий скол на
горлышке всем желающим посмотреть и заценить. Show must go on... Ваня, в
предвкушении заслуженной порцайки, прикрывает заплывшие глазки,
концентрируется, затем перехватывает левой ладонью правое запястье,
припечатывает всю конструкцию в опасной близости к стакану... Тремор
прекращается на секунду-две, но этого достаточно, чтобы сделать короткое
энергичное движение правой рукой в направлении ротового отверстия. Чудо!
Струя водки, как кобра, бросается на Ивана, наш герой не тушуется, а со
сладострастным вздохом, ловит ее ртом и всасывает с громким чмоканьем...
Проходит весьма непродолжительное время (секунды), Ванька становится
самим собой, дрожь в руках пропадает, он, как пес встряхивается,
придирчиво оглядывает всю бригаду в ожидании аплодисментов, не
дожидается, берет в руки молоток и, как ни в чем не бывало, продолжает
забивать гвозди во всем надоевшую до чертиков ящикотару. Все в ауте.
Занавес.
P.S. Обычно после такого шоу впечатлительная молодь скидывалась на
бутылку портвейна и торжественно вручала ее нашему герою – за науку –
людям иногда нужно верить на слово, а не спорить по всяким пустякам.

Маленький курортный городок. Отдыхающих больше, чем местных жителей. В
основном москвичи, ленинградцы и братья наши из соседних Закавказских
республик. Жители крупных городов привыкли у себя разъезжать на
автобусах-троллейбусах, их там много, а наш городок маленький,
автобусных маршрутов всего 2 (иногда), другого транспорта, кроме такси,
никакого.
Всем хочется подлечиться, водички минеральной попить, отъесться
фруктами-ягодами на год вперед, а пешком с горки на горку ну так тяжело
после весомой санаторской пайки. Вот все и набиваются в тесный автобус
по самое некуда. Жара, теснота, крепкое братство народов начинает
потихоньку давать трещину... Я, тогда еще молодой и юркий, опаздывая на
важную встречу, лечу на всех парах к несчастному автобусу, с разбегу
влетаю в полузакрытую дверь, умащиваюсь поудобнее и тут слышу вкрадчивое
с акцентом – Ню щте, успэль? Дищать и так нэчим, вийди, да! На полном
автомате отвечаю громко так, мол, какое там успел, не видишь, все еще
следом бегу! Со стороны братского "народы" – немая сцена, все в салоне
автобуса катаются (в вертикальном положении) от истерического хохота,
международный конфликт умер не родившись...

Было давно, уже рассказывал на anekdots.ru, может и здесь понравится...

ГРОБОТеСЫ.

По окончании школы, в конце семидесятых годов прошлого века, устроился я
на работу на секретный завод. Транспортным рабочим. Жутко "секретная"
должность.
Народ на столярном участке был хороший, добрый, веселый. Коллектив был
спаянный и споенный. Одной пустой тары из-под портвейна сдавали до шести
мешков в месяц. Всего в коллективе было человек двадцать, регулярно
выпивали человек 5 –6. Все любили хорошую шутку, особенно, если она
вплотную не переходила на личности...
Наилучшим объектом для шуток была наша табельщица Петровна. Она вечно
сновала между участком, заводоуправлением и цехами, выполняя свою
работу, а также мелкие просьбы и поручения товарищей по работе. Была у
нее помощница Лариска. Парочка смотрелась отпадно: Петровна с огромной
сумкой, в старомодной шляпке, и за ней, как привязанная – Лариска.
Старуха Шапокляк и Крыска-Лариска. Мужики, добрые души, подсунули в
необъятных размеров сумку Петровны старую ржавую мясорубку, которая была
обнаружена ею через два месяца, во время очередной ревизии содержимого.
Петровна была не на шутку обеспокоена неразрешимой загадкой: кому это
она забыла передать такой необходимый кухонный прибор и сколько же она
его таскала на себе, что он даже заржавел? Отсмеявшись, бригада
"добряков" наперебой рассказала Петровне, что хотели только пошутить.
После этого случая наша героиня не потеряла веру в человечество, но
сумку проверять стала каждый день.
Прозвище "Гроботесы" вообще-то общепринято для столяров, но на участке,
где я трудился, кроме изготовления ящико-тары для секретных,
суперсекретных и сверхточных приборов, практиковалось изготовление
гробов для умерших работников предприятия. Однажды был случай
воскрешения покойника, недоделанный гроб был отставлен за ненадобностью
в дальний уголок в ожидании нового хозяина. Применение ему довольно
скоро нашла ушлая молодь, появившаяся на участке в связи с окончанием
школы. Все оказались заядлыми картежниками и в обеденный перерыв играли
в безобидные игры типа "козла", а для придачи остроты ощущений
проигравшему – штраф: либо проорать какую-нибудь фразу, типа " Я раб
лампы!", либо что-нибудь безобидное сотворить. Гроб оказался очень
кстати. Проигравшего укладывали в него, и, медленным шагом, под звуки
траурного марша, исполняемого музыкальными самородками на подручных
"инструментах", проносили по всей территории. Эта процессия всегда имела
оглушительный успех, правда, до тех пор, пока не появилась какая-то
комиссия от профкома и с треском не пресекла деятельность "похоронной"
команды. Пострадал (материально) только начальник участка...

ПРИСТРОИЛСЯ
Случилось это много лет назад, еще до климакса (в переводе с латыни –
перестройки, не к ночи будь помянута!) нашей, тогда необъятной, Родины.
В Ленинграде.
Заводское общежитие. Девочки живут на левой половине, мальчики,
соответственно, - на правой, ну а женатики – там, где комендант поселит.
Женился хороший парнишка на девочке-ленинградке, из интеллигентной
семьи. Уж не знаю, с какого перепугу ей захотелось пожить в рабочем
общежитии, подышать одним воздухом с гегемонами. Поселили их (временно)
на мужской половине. Почему бы и не пожить немного, полгодика, пока мама
кооператив не купит?
Утро нового дня, тяжелый день – кто с похмела на работу ломанулся, кто,
забыв счет дням, продолжает начатое в пятницу - обычное дело...
И вот, новобрачная пробудилась, огляделась по сторонам и решила, что
надо бы муженьку приготовить обед ли, ужин, уж сам придумает, как
назвать, ну и приготовила борщ. Поставила кастрюльку на подоконник на
общей кухне, да что-то на улице интересное углядела. Нужно сказать, что
девочка ничего такая была, хорошенькая, халатик коротенький надела,
стоит, облокотившись на подоконник, глазеет.
И ВОТ ТУТ ВЫПОЛЗАЕТ ИЗ СВОЕЙ БЕРЛОГИ ГОСПОДИН N ПО ПРОЗВИЩУ МАТРОС. ЗА
ДЕСЯТЬ ЛЕТ, ЧТО Я ИМЕЛ ВОЗМОЖНОСТЬ НАБЛЮДАТЬ ЗА СЕЙ ОСОБЬЮ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ,
ТРЕЗВЫМ ЕГО ВИДЕЛ СЧИТАННЫЕ РАЗЫ. А УЖ ЧТОБ ОН ЗА ЖЕНЩИНАМИ УХАЖИВАЛ! ДА
НИ В ЖИСТЬ!.. НО! ВИД ОЧАРОВАТЕЛЬНОЙ ГОЛОЙ ПОПКИ ВИДИМО ЧТО-ТО
ПЕРЕВЕРНУЛ В МИРООЩУЩЕНИИ ЗАЯДЛОГО АЛКАША. САМ СЕБЕ НЕ ВЕРЯ, МАТРОС
ПОЧУВСТВОВАЛ НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ДУШЕВНЫЙ (И НЕ ТОЛЬКО) ПОДЪеМ И В СЧИТАННЫЕ
ДОЛИ СЕКУНДЫ ОН ПРИСТРОИЛСЯ К ВОЖДЕЛЕННОМУ СОСУДУ ЛЮБВИ. СОСУД-ТО БЫЛ
ЧУЖОЙ, ВЛЮБЛеННЫЙ В МУЖА, ТАК ЧТО ЗЛОПОЛУЧНАЯ КАСТРЮЛЬКА С ГОРЯЧИМ
БОРЩОМ БЫЛА ПРОВОРНО ПОДХВАЧЕНА СЛАБЕНЬКИМИ ДЕВИЧЬИМИ РУЧКАМИ И
ОПРОКИНУТА НА БЕДНОГО МАТРОСА, ДА ТАК МАСТЕРСКИ, ЧТО ПОСТРАДАЛА ТОЛЬКО
РОЖА И ГРУДЬ ОКАЯННОГО ОХАЛЬНИКА, ДЕТОРОДНЫЙ ОРГАН - ВОТ ЧУДО! ОСТАЛСЯ В
ЦЕЛОСТИ И СОХРАННОСТИ, ДЕВИЧЬЯ ПОПКА, В ОТЛИЧИЕ ОТ ЧЕСТИ, ТОЖЕ НЕ
ПОСТРАДАЛА ОТ БОРЩА, ЗАТО ПОЗЖЕ ПОСТРАДАЛА ОТ ТЯЖЕЛОЙ РУКИ МУЖЕНЬКА, НО
ЭТО УЖЕ ДРУГАЯ ИСТОРИЯ. МАТРОС ЖЕ, ПЕРЕНЕСЯ ВСЕ НАСМЕШКИ, СТАЛ НЕ ПО
ГОДАМ ЗАДУМЧИВ, БРОСИЛ ПИТЬ, УВОЛИЛСЯ С ЗАВОДА И ЖЕНИЛСЯ...
Gambler

АНДРЮША

В середине восьмидесятых работал я токарем на одном крупном военном
предприятии. Частенько к нам в цех учениками токарей приходили люди с
большими запросами по зарплате (в цехе была сдельная оплата труда и
среди рабочих других цехов хаживали легенды о немерянных заработках
токарей и фрезеровщиков), ну и, естественно, с минимальными знаниями.
Несколько лет подряд в ученики приходили люди разного возраста, но в
основном пацаны, только что окончившие школу и вот странность: все они
носили гордое имя Андрей. По моим скромным подсчетам – из пятерых
Андрюш-учеников ни один не смог работать на сделке. Либо лентяи, либо
непробиваемые тупицы. Один продержался примерно год, только потому, что
мама с папой присылали сыночку денежки. Другой – продержался почти два
года, да и только потому, что никак не мог сдать экзамен на разряд; не
дано человеку, что тут поделаешь?
Попал наш Андрюша, ничем не примечательная личность, без тени интеллекта
на узеньком лобике, в ученики к хорошему токарю с тридцатилетним стажем,
дяде Вове. Спокойный товарищ, обстоятельный: все покажет, расскажет,
резцы заточит – учись, работай ... Не таков наш Андрюша, зачем учиться?
Дядя Вова для чего? За себя поработает, за Андрюшу... Полгода ученичества
прошелестели мигом, пришло время сдавать на разряд. Провал! Новые
полгода ученичества...
Картинка маслом: Андрюша, красный как рак, изо всей силы упирается в
станок, щас лопнет! Издали не видно, чем он занимается, но чувствуется,
что ответственное задание получил, раз от станка весь день не отлипает.
В конце рабочего дня решил я полюбопытствовать, что же такое он творит?
Оказалось, нарезает ЛЕВУЮ резьбу на ПРАВЫХ оборотах. Отверстие под
резьбу - М8, метчик (железяка, которой резьбу нарезают) - на М10. В
очень маленькую дырочку закрутить бревнышко даже мастер не сможет,
Андрюша смог, правда резьбу не нарезал, но за смену раздолбал в
нержавейке отверстие по самое не могу. Когда я спросил, почему он на
правых оборотах режет левую резьбу, тот ответил, как старый еврей,
вопросом на вопрос, мол, разве бывают левые обороты? Н-да...
Наконец-то Андрюша с грехом пополам сдал на разряд и по этому поводу
устроил себе праздник на пару недель. Объявившись на рабочем месте, тут
же получил втык от мастера, за подделку больничного листа. Там было
написано следующее: Иванова Лидия Петровна, 1948 г. р. , диагноз –
воспаление придатков... ФИО аккуратно зачеркнуты и другим почерком
написаны ФИО Андрюши, диагноз остался неизмененным...
Его мечта начала сбываться – можно перейти на другой завод, где
требования по работе поменьше, зато водки пить можно сколько хочешь и
девчата все, как одна, безотказные. И замуж не зовут. Он мне по секрету
рассказал, что предлагают перейти в какие-то мастерские, где одни дауны
работают, а нормальных мужиков на ответственную работу не хватает. Ни
пуха, ни пера (то бишь не трех!), Андрюша.
Встречал я его несколько раз. Вечно под мухой, идет, поддерживаемый
двумя такими же друзьяшками, и с каждым разом морда все шире, а взгляд...
Даун-дауном.

А в Ленинграде Серебристый есть бульвар,
И там не ставят вечерочком самовар...

Есть, теперь уже, как водится - было! в Питере замечательное рабочее
общежитие от одного крупного предприятия с милитаристским уклоном, но не
о предприятии речь, а о людях.
В конце семидесятых, начале восьмидесятых годов прошлого века на мужской
половине – третий этаж, направо, жили-были Четыре Метра – четыре
невысоклика ростом по метру с небольшим, то ли из-под Рязани, то ли из
Пскова. Простые, как угол дома, с минимальными запросами по быту и с
максимальными запросами по поводу принятия на душу чего-нибудь этакого,
с градусами. Количество градусов было не так уж и важно, главное, чтобы
емкости побольше были – типа "Сабониса", ну и чтоб количество емкостей,
по возможности, не уменьшалось, а увеличивалось. Но, такое даже в
сказках не случается.
Надо сказать, что в этом жилом блоке проживал свою никчемную жизнь некий
Товарисч, очень высокий –1м 97см, очень правильный комсомолец (это как
коммунист, только еще молодой, кто не знает, кто такой коммунист- см.
политический словарь): не пил, не курил, женщин по ночам через балкон к
себе не перетаскивал. Очень он любил ввалиться в комнату к Метрам в
самый разгар застолья и начать читать нотации о вреде алкоголя, курения
в тесных закрытых помещениях и т. д.
Живешь ты тихо, ну и живи себе, только воспитывать не надо, мы сами
воспитаемся, когда подрастем!
И вот однажды, в один из очередных Дней Татарской Авиации, а может
Чукотской Конницы - дни, когда выпить хочется, а повода нет! - кончилось
все, что было закуплено заранее, а также вынуто из загашников, выпрошено
у соседей в долг, – МАЛО!!! Душа требует продолжения банкета! Поиски
"капусты" увенчалось оглушительным успехом – 27 руб. 42 коп, –
фантастическая сумма перед получкой, это ж сколько бормотухи можно
купить, с ума сойти! Только в магазин никто из несчастных Метров идти
был уже не в состоянии, если только по-пластунски. К их всеобщему
недовольству, рядом с общагой – в трех шагах отделение милиции, к
универсаму не просочиться, бдят стражи порядка.
К счастью, существует Коллективный Разум, он помог. Решено было
снарядить "правильного" Товарисча за бухлом. После долгих уговоров,
посулов, угроз и попытки рукоприкладства, Товарисч согласился принести
живительную влагу...
Прошло 6 (шесть!) часов, винные магазины уже давно закрылись, Метры
протрезвели, озверели, сложили все маты на голову несчастного Товарисча.
Пришел. Принес. Две полных сумки... кефира, творог и батон. Мол,
вина-водки вы от меня никогда не получите, а эти продукты полезны для
вашего подорванного пьянками здоровья! Но, на ближайшую неделю здоровье
подорванным оказалось почему-то не у Четырех Метров...
Gambler

Далекий 1978. Лето. Жарюль. Ново-Пятигорское озеро. Желающих искупаться
больше, чем воды. Мы, молодые гроботесы, сорвались на обед (часика на
три) позагорать, поплескаться в мутной водичке...По пляжу, не спеша,
грациозно перешагивая загорающих, шествует троица явных афро-африканцев
– черные до синевы. Один несет на голове коробку с чешским пивом, двое
других - лежаки на всю компанию. Вечный приколист Серега Мухин, чуть
приподняв голову, негромко изрекает: негры загорать пошли! Те, кто сидел
рядом, въехав в сказанное, громко заржали. Ну, с теми, кто рядом, все
ясно, а чем объяснить, что весь пляж, протяженностью в километр, хохотал
до икоты не менее часа?
Говорят, что после этого случая чернокожие братья из Пятигорского ИнЯза
не появлялись на пляже несколько лет.