Поиск по автору:

Прошлым летом отдыхала я с подругой Аленой в Сочи. Приколов, конечно,
была куча. Сразу хочу отметить, что папа у Аленки - полковник в
отставке, то бишь любая минута свободного времени посвящается только
преферансу; причем научил нас дядя Юра играть в преф довольно серьезно.
1000 мы вообще считаем игрой для детей - мозгов много не надо. Так вот,
последний вечер в Сочи, естественно, назначена встреча на набережной с
поклонниками, то есть надо показаться во всей последней красе. И у
Аленки в этот день слетает набойка с каблука (туфли-единственные на
каблуке, взятые с собой). Ужас! Мы мчимся после ужина искать обувную
мастерскую. Вечер. В лавке сидят два мастера, коренное население, играют
в карты. На вопрос когда будет готова набойка, в ответ слышим, что
заказов очень много и набойка будет готова завтра, как раз в то время
когда наш самолет приземляется в родном городе. Выражение наших лиц
меняется на умильно-идиотское, мы начинаем настойчиво упрашивать их. В
общем, мы договорились, что пока один работает, с другим мы играем в
карты, чтобы ему не было скучно. Играть решили в 1000, так как преф -
это довольно долго. Ставки были сделаны - с нашей стороны два яблока,
которые мы несли из столовой, а с их стороны мороженое. Причем, мы были
наслышаны, что сочинцы-довольно серьезные игроки. Но через минут
двадцать коренной житель Сочи перестал записывать счет, потому что все
было бесполезно, вокруг нас столпились все обитатели окрестных лавочек.
Хозяин лавки пришел закрывать ее, хотел покричать на работников, почему
играют в рабочее время в карты, но вскоре тоже присоединился к
болельщикам. В итоге, ушли мы оттуда с мороженым, бесплатно сделанной
набойкой и приглашением реванша на завтра. Разгромили мы его конкретно.
Хотя до победного конца игру все же доиграли. Надеемся в этом году снова
попасть в Сочи.

Еще один прикол. Прошлым летом отдыхала я с подругой Аленой в Сочи. В
санаторий, естественно возвращались часов в 6 утра, охранники и
администраторы нас просто ненавидели (обычно они в это время сладко
спят, а мы их будили). Возвращаемся с Аленкой с набережной. Аленка
конкретно выпившая, а я что-то на сочок налегала, но обе хотим,
естественно, отдать природе ее дары. Зайдя в санаторий, я отправила
Алену вызывать лифт - в санатории 18 этажей, пока дождешься лифта -
описаешься. И неудобно было, чтобы администратор видела ее в таком
приподнятом настроении. Картина: холл санатория, облицованный мрамором,
полумрак, Аленка стоит у лифта, ее качает и металлические набойки ее
туфель очень противно от этого раскачивания скрипят по мрамору. Охранник
лежит на диване и давиться от смеха. Дальше, поднимаемся на свой 16
этаж, уже в лифте занимаем очередь в ванную, дверь лифта открывается
(прямо перед лифтами на каждом этаже стоят диваны) и прямо перед лифтом
на диване девица делает парню минет. Она от неожиданности так отпрянула
от него, я даже испугалась, как бы не отхватила ему мужское достоинство.
Меня сразу пробивает на смех, я уволакиваю Алену в направлении нашего
номера. А Аленка плохо видит и в таком состоянии вообще мало чего могла
увидеть. Она не врубается. Сквозь слезы я ей говорю, чем они там
занимались. Она начинает ломиться к ним, кричать на весь этаж: «Что,
ПРАВДА? Я пойду посмотрю!!! » Я держу ее одной рукой возле себя, далеко
она в таком состоянии все равно бы не ушла, пытаюсь вставить ключ в
замочную скважину, но почему-то ничего не получается. Смотрю на номер
ключа - а ключ абсолютно левый. Алена, услышав, что ключ не подходит,
начинает неуверенной рукой пытаться затолкать его в замочную скважину.
Слова о том, что ключ совсем не от нашего номера ею абсолютно не
воспринимаются. Я просто умираю со смеха. В туалет хочется с каждой
секундой все больше. Возвращаемся к лифту, парочки уже нет, Аленка
ложиться на диван и просто заявляет, что ключ менять она не пойдет.
Спускаюсь я на лифте на первый этаж, с каким только можно было
изобразить в тот момент серьезным лицом подхожу к администратору и
говорю, что она, наверное, ошиблась. Потом, дорога обратно, на 16 этаж.
В общем, никогда еще в жизни я так не умирала со смеха и не хотела
писать.