Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Леонид Хлыновский
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Лев Дуров приехал на гастроли в Томск и поселился в гостинице, которая оказалась "с сервисом". Поздним вечером в номере раздался звонок, и администратор поинтересовалась, не хочет ли он провести время с очаровательной девушкой. "Хочу. Только учтите, что я очень дорого беру...", - устало сказал актёр и положил трубку.
На прилавке нашего магазина "Лесная сказка" представлена лишь малая часть консервов. А есть и другие - из Пуха и Кролика, из Пятачка и старого серого ослика, и из всех остальных...
Интересно, что все визажисты предлагают мастер-классы в духе "Макияж для фотосессии" или "Макияж на каждый день", а вот самое сложное искусство "Макияж дрожащей рукой после трёхдневного пьянства" приходится осваивать самостоятельно.
Левон Оганезов рассказывает... Среди артистов на гастролях существовало некое братство. Если у кого-то возникал гастрольный роман (а возникали они у многих), самой большой проблемой было провести девушку в номер. Некоторые совали трёшник швейцару, но так как почти все швейцары в гостиницах нашей необъятной родины были отставными военными, не всех можно было купить за трёшник. Но если деньги в конце концов принимались, оставалась главная проблема - на этаже всегда сидела дежурная. И тут было несколько способов. Самый простой способ - девушка снимала пальто, оно пряталось в сумку, и девушка проходила как жительница гостиницы. Но самый замечательный способ был у нашего музыканта (не хочу называть фамилию, вдруг прочтёт жена). Он проходил к себе в номер, через минуту взволнованный подходил к дежурной и говорил: “У меня что-то с краном”. Кран для дежурной был как красный цвет для быка. Что угодно, лишь бы не было течи. И дежурная немедленно вскакивала и бежала смотреть, что там с краном. Наш товарищ, делая наивные глаза, объявлял ей: “Вот, смотрите, открываю кран, вода течёт, закрываю - не течёт”. Дежурная сперва терпеливо, а потом растерянно говорила: “Ну правильно. Так и должно быть”. У нашего музыканта была задача продержать её одну минуту, чтобы все успели растащить девушек по номерам. Поэтому он, делая ещё более наивные глаза, тихо, проникновенно говорил: “Да вы не понимаете, посмотрите ещё раз”. Значительно открывал кран и так же значительно закрывал, сопровождая: “Вот течёт, вот - не течёт”. Дежурная недоумевала. Вроде не пьяный, может - сумасшедший? А все уже прошли. И наш музыкант делал разрядку, которая добивала дежурную: “Вы мне так понравились, я хотел на вас посмотреть вблизи”. Чем старше была дежурная, тем охотнее она верила этой околесице.
Рассказывают, что однажды Дюма-отец обратился к чиновнику финансового департамента с просьбой оформить его деловые бумаги. - Вам повезло, - сказал чиновник, - сегодня я рассматриваю только каждое третье дело. С утра у меня уже было двое просителей, и обоим я указал на дверь. - Всё сходится, - подтвердил Дюма-отец. - Теми двумя был я.
- Что вы скажете об этой певице? Она вам понравилась? - спрашивает на концерте один критик у другого. - К сожалению, ничего не могу сказать, я забыл дома очки.
Левон Оганезов вспоминает... С Володей Винокуром я работал во время самого пика его популярности. Куда бы мы ни приезжали, везде триумф и каждый вечер после концерта - банкет. Мы с Вовкой оба сибариты, любили пожрать, растолстели. А к 40 годам уже надо следить за весом, так что время от времени приходилось худеть. Я сидел на диете Павора - трое суток отварной несолёный рис, а Вовке какая-то дypa посоветовала принимать фуросемид, мочегонное средство, дескать, для выведения шлаков. К этому препарату постепенно привыкаешь. За два часа до концерта в Ленинграде Володя принял пару таблеток - не подействовало, ну, он и вышел на сцену. Начал читать монолог, поворачивается ко мне, показывает - подействовало. И спектакль, который шёл без антракта полтора часа, мы отыграли за 44 минуты. К нам после концерта зашёл Владислав Стржельчик: "Ребята, вы в таком бешеном темпе работаете, столько энергии - я преклоняюсь!". Вова ему отвечает: "Могу открыть секрет. Прими фуросемид - и не в таком темпе заработаешь!".
Почему в телефоне до сих пор не сделали функцию быстрой разрядки, которую можно было бы включить, например, в пятницу вечером после первого же звонка жены?
Хитрый Штерн У двухнедельной подготовки по ориентированию на местности на курсе офицеров есть две цели: во-первых, надо научить курсанта ориентироваться по памяти днём и ночью, а во-вторых - ориентирование является проверкой на честность. Ориентированием занимаются парами. Каждый напарник знает только половину маршрута, поэтому первые 15-20 км один несёт радиостанцию и матюгается, а другой изображает Ивана Сусанина, после чего роли меняются. Карту открывать запрещено. За каждую попытку определить местонахождение по карте снимаются 10 баллов с оценки за ориентирование. Собственно говоря, за курсантами никто не следит, поэтому единственное, что мешает им открыть карту и не доложить об этом по рации, это совесть, у кого она есть, и страх, что напарник заложит. Так вот, лет 10 назад командиром школы офицеров был полковник, а ныне генерал, Яир Штерн. За 2 дня до окончания курса пехотных офицеров он собрал в актовом зале всех будущих выпускников и толкнул прощальную речь. - Мне, - сказал Штерн, - честность важнее всего. Я знаю, что многие из вас открыли карту во время ориентирования и не доложили об этом. Я прошу всех, кто это сделал, поднять руки. Я даю вам слово офицера, что вы не будете наказаны. Из двухсот человек, сидевших в зале, около тридцати подняли руки. Дежурный курсант записал их имена и личные номера и передал Штерну. Штерн сдержал своё слово. Поднявшие руки курсанты через два дня участвовали в выпускном параде и получили свои лейтенантские погоны. С трибуны, кроме родственников, на них смотрели их напарники по ориентированию, которых Штерн выкинул из школы офицеров за день до выпуска, за то что они не заложили своих воспользовавшихся картой товарищей.
