Поиск по автору:

Если в стране мгла, значит, скоро начнёт штормить.

Безголовые читают только заголовки.

Если совесть спит, то рано или поздно проснётся, но если она молчит, то вряд ли заговорит.

Когда человек счастлив, он вглядывается в будущее, когда несчастлив — оглядывается на прошлое.

Аукцион — место, где победа достаётся дорогой ценой.

Капитулянты ненавидят дуэлянтов.

И кукловод может быть чьей-то марионеткой.

Иногда, чтобы научить одного, надо проучить другого.

Каждый раз, когда я беру в руки пешку и двигаю её на одну клетку вперёд, меня начинает мучить совесть: а тем ли я делом занимаюсь при росте 190 см и весе 100 кг?

Человек должен любить себя, но он не должен себе нравиться.

Кардиограмма — это письмо, написанное сердцем.

Предвосхищения восхищают.

Не замахивайся на то, от чего потом будешь отмахиваться.

Жизнь богаче шахмат: здесь помимо пешек, превращающихся в ферзей, есть ферзи, превращающиеся в пешки.

Страшиться не позорно, а вот позориться страшно.

В 1993 году я гостил у тёти в живописном посёлке под Киевом.
С двоюродным братом Кареном мы частенько ходили на озеро рыбачить. Мне было двадцать один, ему тринадцать.
Однажды с нами пошли украинские друзья-сверстники брата. Когда я у берега скинул с себя рубашку, один из них, не подозревая, что легко будет понят чужеземным гостем, вдруг вспомнил зловещего персонажа русской народной сказки, которого ярко сыграл актёр Георгий Милляр в фильме Александра Роу:
— Карен, твій брат який худий! — И, продолжая удивлённо разглядывать меня, уточнил: — Як Чахлик Невмирущий!

Интернет является резервуаром знаний в такой же степени, в какой компостная куча является плодоовощной базой.

Доящие корову присаживаются, доящие бюджет садятся.

Изюминка «ИКЕА» — фрикадельки.

Стройматериалы так подорожали, что когда чья-то морда кирпича просит, не знаешь как и быть.

Левон Аронян, которого CNN в 2016 году назвала шахматным Дэвидом Бекхэмом, в Армении является одним из самых узнаваемых и любимых спортсменов.
Как-то раз он поймал такси, чтобы поехать к своему другу. Сел на заднее сиденье, посадил на колени любимую собаку по кличке Пончик и открыл окно. На главном проспекте автомобиль попал в пробку. Движение почти остановилось и все машины ехали, что называется, через час по чайной ложке. Из медленно проезжавших мимо автомобилей многие замечали Левона и громко его приветствовали, махали руками. Спустя некоторое время пробка рассосалась, и поехали в нормальном режиме. И тут, молчавший до сих пор водитель спрашивает Левона:
— Брат, а чем прославилась твоя собака, что её все знают?

Ещё никогда праздник 1 апреля — День смеха и дураков — не был таким противоречивым: смеяться не хочется, но в дурацком положении себя ощущаешь.

Бывает, что союзники превращаются в соучастников.

Зависть — это когда чья-то обеспеченность вызывает чью-то озабоченность.

Иные люди похожи на мелких рыб — чтобы выглядеть больше, они сбиваются в стаи.

Когда взлетает самолёт — пристёгиваем ремни, когда взлетают цены — затягиваем пояса.

— Какой самый важный урок ты вынес из школы?
— Да разве ж вынесешь, когда охранник у дверей сидит?!

Время сейчас такое, что даже если писать о технологии возделывания картофеля на подзолистых почвах, многие будут пытаться понять, кого ты этим поддерживаешь — Россию или Украину.

Самая счастливая пора в жизни — это когда у тебя только две неприятности: тихий час и манная каша.

Самая счастливая пора в жизни — это когда жёлтый «Запорожец» нравится больше, чем чёрный «Мерседес».

Лингвистический взгляд на школьные уроки: русский язык — спряжение, литература — изложение, математика — умножение, ботаника — размножение, анатомия — телосложение, физкультура — движение, физика — торможение, химия — брожение, история — свержение, начальная военная подготовка — заряжение, информатика — мультимедиаприложение.

Мусоропровод — это кишечник здания.

В последнем туре шахматного турнира в польском городе Ченстохова в 1992 году я играл с мастером В.Б. Партия была очень важной — кто выигрывал, становился победителем соревнования и обладателем приличного по тем временам приза в 500 долларов. У меня были чёрные, однако уже в дебюте удалось перехватить инициативу и получить большой перевес. Партию я в итоге уверенно выиграл. Расстроенный В.Б. неохотно протянул руку, затем, ни слова не говоря, вышел из зала и с этих пор демонстративно перестал меня замечать, хотя в предыдущие дни мы с ним по-дружески общались, так как других русскоязычных шахматистов на турнире почти не было. Такое игнорирование продолжалось и на последующих наших совместных турнирах.
И вот через два года мы с В.Б. в очередной раз участвовали в одном соревновании, на этот раз в венгерском Сегеде. Прошло пять туров, а мы, как и прежде, не здоровались и не общались. За несколько часов до начала шестого тура я спустился на лифте в гостиничный холл, чтобы узнать результаты жеребьёвки. Обычно лист вывешивали на стену у лифта. В этот раз, однако, на стене ничего не было. Только я хотел сесть обратно в кабину, как слышу:
— Ашот, дружище, привет!
Обернулся, а это В.Б. Он подошёл, и мы поздоровались за руку как ни в чём не бывало.
— Ты меня, скотину, извини, — говорит В.Б., — сам не знаю, какая меня тогда муха укусила.
— Да брось ты, — говорю, — никаких проблем. Ты не знаешь, почему нет жеребьёвки?
— Нет, не в курсе. Слушай, а может, отметим нашу встречу? Тут недалеко есть хороший кабачок. Посидим, пообщаемся.
— У нас же игра сегодня.
— Не переживай, — говорит В.Б., — сейчас такая жара стоит, что немного вспотеешь — и всё улетучится. Доверься опытному выпивале.
Уговорил меня В.Б. и мы пошли «отмечать». К алкоголю я всегда относился прохладно, и может, поэтому с непривычки крепкое местное вино быстро ударило в голову. Сижу пьяный и думаю, как же я играть-то буду через полчаса. А почти трезвый В.Б. успокаивает:
— Погоди чуток, вот скоро вспотеешь — и будешь как огурчик.
А потеть у меня чего-то не получается. Сижу злой. И никак не потею.
В общем, пошли мы в таком виде на игру.
Захожу в турнирный зал, смотрю жеребьёвку, и тут — батюшки! — играю с В.Б.!
Только тут до меня дошла хитроумная комбинация мстителя. Ах ты, куропаткин сын, думаю, вот куда подевалась жеребьёвка.
Партию я довольно быстро проиграл.
— Да ладно, Ашот, не бери в голову, — подбадривал В.Б., — зато посидели хорошо, пообщались.

Похоже, гомо сапиенс не может жить без саспенса.

Нью-Йорк опен 1998 года стал триумфальным для армянских шахматистов, которые в главном турнире заняли первые три места среди 60 гросмейстеров. Закрытие турнира было весёлым. Дама, объявлявшая результаты, торжественно выкрикивала в микрофон:
— В турнире «А» первое место занял Минасян! Второе — Лпутян! Третье — Акопян! Четвёртое место в турнирах «А» и «Б» заняли соответственно Епишян и Наданян! — и когда в зале послышался смех, продолжила, — Ой, простите, я имела ввиду Епишин, но как он оказался в этой компании?!

Только режиссёры любят шахматы, не зная их правил. Иначе перевёрнутых на девяносто градусов досок в фильмах было бы меньше.

Наболевшие проблемы анальгетиком не снять.

Память — загадочная штука: я играю вслепую одновременно с тремя шахматистами, легко воспроизвожу партии двадцатилетней давности, но никак не могу запомнить номер своего мобильного телефона.

ТАСС уполномочен задавить.

Начитанность — это золото, насмотренность — серебро, наслушанность — бронза, нахватанность — железо.

Плинтус глядел на паркет свысока.

Когда мораль соприкасается с карьерой, случается, что наверх спускаются, а вниз поднимаются.

СССР может возродиться в виде Союза Советских Санкционных Республик.

Чтобы напакостить, решил накопипастить.

«Мир уже не будет прежним» — фраза, которую раньше слышали один раз в пятьдесят лет, теперь слышат каждый год.

Непростое восхождение на знаменитую норвежскую 604-метровую скалу Прекестулен занимает около двух часов. Почти четырёхкилометровая извилистая каменистая тропа — единственная. С одной её стороны — вереница поднимающихся туристов, с другой — спускающихся. С высоты птичьего полёта это, наверное, напоминает две колонны мигрирующих муравьёв.
Кого только здесь не увидишь: это и японские бабушки с дедушками с фотоаппаратами на шеях, и американцы в пёстрых шортах и мешковатых футболках, и разодетые по последней моде итальянцы. Разношерстнее, кажется, не бывает.
И вот, передвигаясь среди этих столь разных людей, я вдруг подумал: не важно, кто ты — русский или китаец, ребёнок или старик, миллионер или бедняк, — ты должен пройти эти четыре километра по одной и той же тропе с другими. Без эскалаторов и лифтов, без велосипедов и автомобилей, без вертолётов и аэростатов. Скала уравняла всех. И, глядя на уставших, взмыленных, раскрасневшихся попутчиков, которые тем не менее улыбались, я подумал, что, возможно, эта мысль пришла не только ко мне, и что все движущиеся в этих колоннах люди, быть может, бессознательно, но тоже догадывались об этом. А когда на длинном пути я стал свидетелем многочисленных случаев падений, ушибов, переломов, и того, как буквально каждый из «скалолазов» пытался помочь — один йодом и бинтом, другой водой, третий предложением донести рюкзак, — я понял, что скала не только уравняла всех, но и сделала ближе.
Это было хотя и простое, но чудесное открытие. Это был интересный урок, преподанный мне скалой.

Если врачу не нравится ваш кашель, не надо на это чихать.

Не оскудеет земля талантами — уж слишком много талантов зарыто в землю.

Почерк, которым шахматист записывает ходы, изменяется в зависимости от позиции: в хорошей — это каллиграфия, в плохой — стенография.

Афоризм нельзя прочитать по диагонали, но зато можно между строк.