Поиск по автору:

Еще одна история, где немного про медвытрезвитель, или как его называли в народе - «мойку».

Идти в ночи - еще какая лажа
Не пой, и не кричи
Не улыбайся даже
Иди - молчи.
(Алексей 18)

Ночной Stand Up.

Таких говенных дней как тот, может с десяток за всю жизнь наберется, и то – не дай Бог. Любовная история, мать ее. Спасибо Игорю, моему недавнему товарищу, я молчал, и он вопросы не задавал, чувствовал, что я страдаю, и бухал со мною молча. День заканчивался, я закрыл свою контору, и мы вышли в поздний, весенний вечер.
-Пойдем ко мне, - предложил Игорь, я согласился, и прихватив еще пару бутылок, мы на такси поехали к нему. Это было совсем не много за городом, и не совсем «к нему». Он, к тому времени, совсем недавно «откинувшись» за что-то такое, за которое без отягчающих обстоятельств и с орденом за спасение командира в какой-то африканской войне, отсидел пятерку, на тот момент проживал у приютившей его дамы.

Его приветливая подруга подала закуски, чуть пригубила с нами, и ушла к телевизору. Мы почти молча поднимали рюмку за рюмкой - казалось водка не вставляла даже моего товарища, а у меня только голова потяжелела. Было уже за полночь, когда я попрощался, и двинул в сторону дома. Неспешной ходьбы было минут двадцать, и я никуда и не спешил.

Привыкнув к темноте, я шел по широкой, правой обочине пригородной трассы, иногда прижимаясь к самому ее краю, если меня догоняли редкие автомобили. Разглядывать во мгле, было абсолютно нечего, и чтобы себя немного развлечь, я начал пробовать идти с закрытыми глазами, когда ни спереди ни сзади не было видно фар. Иногда меня покачивало, как может покачивать самого трезвого на свете человека, идущего с закрытыми глазами по неровной обочине, тогда я на мгновение открывал глаза, и восстанавливал ориентацию.

Меня качнуло, я в очередной раз открыл глаза - фары сзади, издалека, едва осветили дорогу передо мной. Я сместился чуть правее, и выровнял шаг. Машина медленно меня догнала, скинула обороты, и поравнявшись, остановилась.
Ударив по глазам, зажглась боковая фара-искатель, осветив меня и саму машину. Это был милицейский УАЗик ППС. Одновременно распахнулись обе боковые двери, и на меня из под фуражек в упор уставились несколько пар глаз.

- До мойки довезете? – Спросил я равнодушно.
Через мгновение УАЗик вздрогнул, и зашатался от дружного хохота, потом хлопнули двери, и просигналив на прощание, они поехали дальше.

Потом я дошел до очередной автобусной остановки с киоском. Там на лавочке сидели двое молодых чуваков. Я разбудил продавца, взял пиво, угостил их, и что-то рассказывал долго, от чего они ползали по лавкам и держались за животы. Когда я ушел, они еще очухивались, а из того что я им говорил, не помню ни слова.

Был у меня когда-то компаньон, Толик. Работой он загружен никогда не был, недостатка в средствах особо не испытывал, и любил по этой причине ходить слегка пошатываясь, часто уже до обеда. Тут его очередной День рождения наступил. Толик с самого утра себя поздравил, пришел на работу, в обед поздравление усугубил, и пригласив нескольких человек на вечер в ресторан, пошел отсыпаться.

Он встретил нас в ресторане с накрытым столом.
Приглашенных было немного, тем не менее, последующую пропажу Толика мы обнаружили не сразу. Видел кто-то, что он якобы выходил покурить. Я, подозревая, что уставшему Толику стало просто не интересно по причине накопившейся усталости, по поводу его исчезновения не переживал. Как оказалось - справедливо.
На работу с утра Толик не вышел, а в часов 10 позвонила его супруга, и сообщила, что дома Толик не ночевал. Толик появился в офисе ближе к обеду, и сказал, что квартировал он в казенном помещении медвытрезвителя. На мой вопрос, как он оказался в «мойке», Толик поведал:
- Выхожу на дорогу, машу рукой – голосую. Останавливается машина, залажу, едем. Ну едем и едем. О, - говорю, через пару минут, - Я же не сказал куда мне нужно! – А мужик рядом отвечает:
- А мы знаем! – Поворачиваюсь, а мужик то в фуражке!

Тут недавно была серия, вроде бы посвященная любителям пива, хотя, скорее кервалабелофилам, а мне мое напомнило.
До мореходки алкоголь я не употреблял вообще, и пиво в частности. С трудом припоминается один раз, на каких-то школьных посиделках. А вот в мореходке к древнему пивному культу приобщился и я. Причем бутылочное пиво там почти не пили, это было дороже, а вероятность «спалиться» со стеклотарой, сильно увеличивала шансы на прекращение учебного процесса и вступление в стройные ряды СА и ВМФ, поэтому этикеток мы не насобирали.
Трехлитровые шары-плафоны от бурсовских светильников были - самое то. А как красиво они выглядели уже наполненные, просвечивая сквозь белое матовое стекло живым янтарем. Были, правда, и у плафонов недостатки. У плафона не было крышки, его нельзя было поставить ни в сумку, ни на стол, и носить приходилось, стараясь не расплескать, держа двумя руками перед собой. Видели бы вы эти максимально сосредоточенные лица будущих морских офицеров, прокрадывающихся задами в расположения своих рот, и открывающих черти чем входные двери.
На Владивостокском Эгершельде мореходки было две - ДВВИМУ и ВМУ. К продовольственному магазину, стоявшему впритык к учебным корпусам на все лето подгоняли пивную бочку, а дежурные офицеры отгоняли от нее курсантов, как назойливых мух от сладкого. Когда рядом бочки не было, либо хотелось попробовать не сильно разбодяженного, в выходные за пивом выезжали в город. У многих под эти цели были приспособлены полиэтиленовые японские куботейнеры литров на 25-30, складывающиеся по диагонали вовнутрь, в форме пустотелой пирамиды. В них подреб.кооперация заготавливала папоротник на экспорт. Ручек для переноски у куботейнера не было, в сумку в разложенном и заполненном состоянии он не помещался, поэтому носить его приходилось также перед собой, плотно прижав к груди. Зато была очень надежная, закручивающаяся, плоская крышка, диаметром 15-20 см. Курсанты называли эти куботейнеры по-морскому и экзотически – медузы.
С такой медузой и поехали в один из выходных дней трое наших гонцов за пивом в город. Они наполнили куботейнер в одном из пивбаров, и вышли ловить такси. Нужно сказать, что таксисты, видимо опасаясь за прочность медуз, с этими морскими обитателями в такси не пускали. В тот раз просто повезло, ну и морская слаженность помогла. Двое из гонцов голосовали на автобусной остановке, а третий зашхерился у киоска Союзпечати. Пока один из курсантов отвлекал водителя, усаживаясь впереди впередсмотрящим, второй мутил с тылами, размещая третьего за водительским креслом с медузой на коленях.
Обратная дорога могла бы пройти и без приключений, если бы тому, что сидел рядом с медузой, не приспичило из нее отхлебнуть. Они аккуратно открутили крышку. Достаточно жесткая медуза, сильно не меняя форму, даже позволила четырем рукам оторвать себя от колен, но дальше пошло не по плану.
То, что произошло впереди, сидящим сзади позже рассказал впередсмотрящий. Позже, впередсмотрящий рассказал сотоварищам, как их такси перед самым светофором подрезал какой-то пидарас, и вдобавок, не успевая проскочить на желтый, резко остановился, заставив таксиста ударить по тормозам. А сзади, в это время, устремленный великой силой инерции курсант, вместе с медузой ударился грудью о водительское кресло, и, почти перевернув ее на голову таксисту, выдавил половину ее содержимого, наполнив таксиста пивом под самый воротник.

На днях, с самого утра, к нам в офис (юридическая контора) заходит чувак.
Лет до сорока. Ростом чуть выше среднего и с плечами шириной в дверной проем.
Поздоровался и спрашивает: - Можно у вас заявление составить?
- Какого рода? – Интересуюсь.
- Нападение. – Ответил он, опустив голову, потом снова встретился со мной взглядом, и смущенно улыбнулся:
- Напали на меня.
Мне на мгновение стало даже интересно, кому могло прийти в голову напасть на такого человека, если он не в клетке.

Мы с коллегой, Галиной, работаем в одном офисе, но занимаемся разными делами, и по работе почти не пересекаемся.
Это была ее тема. Я сказал, что ее рабочее время начинается через час, чувак обещал подойти.
Он подошел, когда Галина уже заканчивала беседу с какой-то нудной тетенькой, и подсел к ее столу.

-Я в общаге живу, - виновато начал он, и мне почти уже все стало понятно. Поясню и вам.
Так называемые «общаги» наверняка известны и многим из вас. В нашем городке их четыре. Еще их называют малосемейками. Здоровенные девяти-десяти этажки, одно или двух подъездные с длинными продолами – коридорами, и однокомнатными клетушками-квартирами от 16 до 22 кв. м. по обе стороны.
Отличительной их особенностью, вне зависимости от того в каком городе они находятся, пожалуй, является бОльшая часть жильцов, их населяющих. Поэтому выглядят они одинаковыми не только снаружи, но и внутри.
Темные коридоры, заваленные мусорными пакетами, обоссаные лифтовые, лифты закончившие свое функционирование вместе с Советским Союзом, орущие и топающие до полуночи по коридорам дети, ну и эти, вечно молодые-вечно пьяные соседи.
Ну и вот.
Они начинают беседу, я в это время чего-то втыкал в Интернете, и едва услышав предполагаемое начало, про пьяную кампанию в коридоре, ничего более не воспринимал, погрузившись в свое.
Один момент я только отметил в самом конце их беседы, и даже повернулся посмотреть.

-Нет, - отвечает мужчина на какой то вопрос Галины:
- Я никого не избивал, я просто вышел, и этих троих вот так отодвинул.- Он поднял руку, которую венчала кисть размером с крупный чайник, и плавно провел этим веслом перед собой, показав как все было.
Я хихикнул про себя. Потом забыл все это, вспомнил через пару дней, и спрашиваю у Галины:
-Что там случилось с тем мужиком?
-А, - махнула она рукой, припоминая. - Пятерых долбоебов отпиздил.
Не на того напали, получается.

Мой тесть со своим старшим братом торговали в 90-х парфюмерным, и около него, оптом во Владивостоке. Так случилось, что я ни одного из них в те времена не знал, хотя и являлся на тот момент одним из основных их закупщиков из другого города.
Братья-учредители либо там не появлялись, либо я не обращал на них внимание – не помню. Спустя десяток лет мы это выяснили, сидя за общим столом, где я уже выступал в роли зятя. В том числе, вспоминали предлагаемый ими, и закупаемый мною ассортимент.
Помимо, всей сопутствующей данному направлению шняги, типа лаков, красок для волос, или «Ахромина» - отбеливающего кожу крема, они однажды завезли средство от седины. Не помню, закупал ли я его, но им это средство запомнилось надолго. Называлось оно незатейливо – «Антиседин».

Для того чтобы было понятней, чем меня развеселил их рассказ, опишу как выглядят братья. Дядя Витя, так его называет моя супруга потому, что он ее дядя, немного старше моего тестя. Им обоим теперь под семидесятник. Высокие, видные и солидные мужчины. Витя, то есть дядя, чуть менее солидней тестя, но зато у него прическа-конский хвост а-ля Дункан-Маклауд , и он до сих пор летает на планерах - современный дядя.
Кроме очевидного братского сходства, их внешние облики объединяет еще одна особенность – оба седые как луни.

Ну и решили братья тогда на пару, испробовать на себе инновационный «Антиседин». Для стойкого эффекта, средства они не жалели, и намазывались на ночь от души. А я сам уже тогда начал седеть от висков, хотя и сорока еще не было, поэтому очень заинтересовался:
- Помогло? – спрашиваю, глядя на их белоснежные головы. Братья, погрузившись в воспоминания, заметно погрустнели, и сошлись на том, что на волосах Антиседин себя практически не проявил.
Они слабо помнили, что было в его составе свинец, сера или ртуть, или все вместе взятое, но сработало это не совсем так, как они ожидали.

С их слов, обещанный производителем натуральный цвет волос не восстановился, став грязно-серым, а бонусом к этому эффекту у обоих сильно потемнели лица.
Не совсем так, как у Гойко Митича в макияже Чингачгука, но очень заметно.
-Хорошо что сразу у обоих! – Веселился я представляя себе двух Чингачгуков, а то бы началось: -Ты мне не брат! И накинул еще, что по утру им нужно было пробовать, умываться Ахромином.

У меня по детству было три друга-заики. Друзья которые не заикались тоже были, но за тех трех я устал договаривать их собственные фразы, научился заикаться лучше них, и устал их подъебывать – они не обижались.
Картавых среди нас не было.
Вчера вечером звонит девушка по поводу просмотра на предмет покупки малосемейки. Никаких дефектов речи я не услышал - милый девичий голосок. Причем она уже смотрела эту квартиру накануне.
У меня на выходной были собственные планы, а в квартире проживает нанимательница – хозяйка показать не может, находится в другом городе. Я дистанционно организовал просмотр, и перезваниваю потенциальной покупательнице спустя пару часов:
-Все получилось, посмотрели? – Спрашиваю.
-Да. – отвечает она, - Спасибо!
- Будут вопросы, звоните. – Говорю я.
-Я вам пегезвоню вечегом. – Сказала девушка
Ну вечегом-так вечегом! - с большим трудом промолчал я.

Толик, мой бывший компаньон, по жизни старался себя ничем особым не утруждать. Хотя он и вырос в окружении гопников, по своей натуре был человеком простым и не злобливым. Философия малой достаточности ограничила его желания познавать окружающий мир, до удовлетворения примитивных потребностей - поесть, бухнуть и похмелиться. В качестве не хитрого бонуса к его простоте, провидение подкинуло ему невообразимо простую внутри и страшноватую снаружи супругу. При всей своей удручающей наивности, она умудрялась при любой возможности незатейливо наставлять Толику рога, при этом никого не выводя из равновесия. Уже им обоим Бог подарил сына Ильюшку, рыхлого и медлительного мальчика с ангельски-голубыми глазками, которому на тот момент было лет восемь.

Однажды, не ради наживы, а скорее для того чтобы хоть чем-нибудь заполнить культурно - развлекательные пробелы Приморской глубинки, очередные выходные мы решили скрасить выездной торговлей.
Накануне, стараниями приглашенного плотника, занавесив изнутри витринами наш объемный микроавтобус, и загрузившись со своего торгового склада тем, что попалось под руку с вечера – с утра мы поехали в соседний городок на воскресный рынок.
Я со своей бывшей супругой – весьма безудержной к веселиям особой, Толик со своей, уже описанной выше героиней, и их сыном Ильей.

Выехали пораньше и через пару часов были на месте. Предполагая, что большинство читателей не совсем представляют себе местную экзотику, буду пояснять.
Поляна в центре городка приспособленная под торговые мероприятия, представляла собой поляну в центре городка приспособленную под торговые мероприятия. Ну разве только - мало приспособленную.
Несколько разномастных киосков разбросанных по неотчетливому периметру, какие-то ворота на входе , длинные деревянные прилавки и июньская трава с одуванчиками.
Утро было прекрасное, солнечное - самое начало лета. Кроме того, что у нас «с собой было», воскресный расслабон был гарантирован присутствием нашего штатного водителя.
Пригубив с утра торгового настроения, мы с Толиком не спеша прогуливались по импровизированному рынку, и пялились по сторонам.
Один из прилавков меня заинтересовал. Только что подъехавшая торговка раскладывала на нем кукол. Куклы как куклы, издалека. Средних размеров в нарядных, с кружевными отделками платьишках, бежевых и бело-голубых тонов. Были. Пока одна из них случайно с живота не перевалилась на бок, показав омерзительный оскал. Пригрезилось? Я шагнул ближе. Попробую вам описать увиденную кукольную эмоцию на ее лице. Если бы ее можно было примерить к одушевленному предмету, могло выглядеть так:
Персонажа, девочку, судя по роже лет семидесяти пяти, нарядили на летний праздничный утренник, в последний момент разочаровали тем, что утренника не будет, а затем внезапно умертвили и мумифицировали в грязно-коричневых тонах.
Потом девочку слегка оживили, посулили надежду на лучшую долю, но в последний момент внезапно разверзлись подземные хляби, и костистая рука ухватившись за маленькую коричневую ножку, потянула ее вниз.

Я хмыкнул, и задумчиво перевернул на спину еще одну, и еще – одна страшнее другой, и подозвал Толика. Толик глянул на кукольный театр достаточно равнодушно, словно бы как вырос вместе с этими девчонками в одном дворе.
Я же, немного прихуев от разнообразия кукольных эмоций, поинтересовался у владелицы адова лотка, чего бы это все великолепие могло означать.
Она абсолютно серьезно поведала нам о популярности этого европейского игрушечного жанра и его предназначении.
Речь в ее повествовании шла о том, что якобы всем своим непотребным видом эти куклы способны изгонять из жилищ злых духов. Хотя, мне показалось, что на самом деле адепты адских промыслов, вознамерившиеся попасть в ваш дом, ретируются уже только потому, что понимают - сегмент занят.

Чуть позже, решив немного себя развлечь, и следуя концепции - лишний анекдот не помешает, я пригласил наших чувих к этому кукольному театру. И не прогадал.
Простая, как заработанные честным трудом пять копеек, Толина супруга Оля, открыв рот, выслушала от продавщицы показания к применению этих невеселых оберегов, и завороженная, стала громко кликать Толика:
- Толя, Толя а давай Ильюшке куклу купим?! Давай Толя?!
Толя может бы и испытал испанский стыд за не очень чужого человека, если бы знал что это такое, но собственная простота сдобренная несколькими глотками коньяка ему этого не позволили, но усугубили непосредственность.
- Покупай! – одобрил Толик. И Оля начала их ворошить. Она не могла остановить свой выбор, и то и дело поднимая очередную куклу, вопрошала Толика: - А может эту? Или эту? Подняв одну из них, особенно страшную, Оля долго на нее смотрела, а затем подняла ее в нашу сторону:
- Толя, а вот эта нравится?
Эта кукла, в отличие от своих остальных товарок, и в дополнение к демоническому эффекту, была исполнена с широко открытым ртом. Прямо с зияющим ужасом отверстием в голове.
Мы с Толиком курили в метрах десяти от прилавка, поэтому Толик ответил громко:
- Бери! Ильюха ей будет защеки давать!

Серый, был бригадиром нашей маленькой монтажной бригады, заодно сварщиком от Бога, и еще алкоголиком, заодно. Ну как алкоголиком. На работе его пагубное пристрастие не сказывалось, и выдавало себя только бодрым перегаром, а в тоскливый антиалкогольный период от него жизнерадостно веяло российскими полевыми цветами и традиционным Шипром. Перманентное чувство вины, испытываемое Серегой, развязывало руки начальникам и мастерам, и часто загружало его работой больше остальных. И даже премий Серегу никогда не лишали. Однажды только помню, случился казус, когда у Серого сбился прицел. Хотя, конечно, этот факт смягчали обстоятельства.
Был самый конец напряженного рабочего дня, и окончание монтажа системы отопления цеха. Серега, валяясь в цементной пыли, в клубах электродного дыма и с вечной беломориной в зубах, заварил последний стыковочный шов, а опрессовку системы, мы решили перенести на следующее утро.
Утром система опрессовываться не захотела, но причину мы нашли быстро. Причина была в том, самом последнем, стыковочном шве двух труб, который аккуратно описывал диаметр одной из них в пяти сантиметрах от места стыка. Это было лирическое отступление светлой памяти Сереги, навеянное недавним рассказом товарища, и вступление в повествование совсем другого мастера сварочных дел:

Антон тогда был еще подростком, и на выходные всей семьей они собирались проведать бабушку в отдаленном селении. Антону нравилось ездить к бабушке потому, что еще больше ему нравилось ездить.
Их потрепанная жига, накануне непотребно зарычала через прохудившийся глушитель, и в пятницу вечером, Антонов отец Коля, решил устранить неисправность, обратившись к соседу по гаражу – сварщику Мише.
Мастер, к вечеру конца рабочей недели, ожидаемо оказался изрядно уставшим, и не очень красноречиво убедил позднего клиента в том, что любая работа лучше спориться с утра, нужно только пораньше начать и за тем сразу в дорогу. На том и порешили.
С утра пораньше, Антонов отец, открученный глушитель, Антон и бутылка водки, прибыли на место.
Мастер их уже поджидал. Дождавшись бутылку, он незамедлительно подтвердил серьезность своих намерений, и посетовав на вчерашнего бодуна, отвинтил от нее пробку.
Споро всосав треть содержимого, видимо для точности движений, он вырезал ножницами из листа металла кусок необходимого размера и заявил, что будет оборачивать прохудившуюся часть глушителя, полностью. Еще он объявил, что лечебное обертывание глушителя, и придание ему первозданного великолепия, потребует дополнительной оплаты, и Антохин отец пошел за второй.

Мастер заправил бачок карбидом, не спеша размотал шланги, и ловко приладив початую бутылку ко рту, сделал еще несколько профессиональных глотков. Антон с интересом наблюдал за его приготовлениями. Закусывать сварщик не стал. Он расположил прохудившееся изделие на приземистый чурбан, разжег газовую горелку, и сделав несколько прихваток, обернул заготовленный лист металла вокруг глушителя.
Закончив подготовку, мастер в раздумьях застыл над глушителем, и обдумав все детали, решил сделать технический перерыв. Он посмотрел содержимое бутыли на просвет, и видимо рассчитывая на продолжительную сессию, решительно вылил остатки в стакан.
Этот фуршет Миша занюхал пряником, перекурил, надел сварочные очки, от чего стал похож на слепого летчика, затем разжег горелку, и сел на корты перед чурбаном.

Отец Антона задерживался. Антон особо не скучал, и поначалу было даже интересно. В гаражном полумраке летели искры, плавилась проволока под соплом горелки, иногда стучал молоток и все это так монотонно, что Антон даже начал засыпать.
Из продолжительной медитации Антона вывел, вошедший в нее же мастер.
Неожиданно, из положения глубоких кортов, он начал медленно заваливаться назад, и плавно перевернувшись на спину, слегка ударился затылком о цементный пол. Изменение ориентации тела в пространстве, мастера из состояния оцепенения не вывело. Миша застыл, но уже горизонтально, словно бы заваривал глушитель лежа под днищем жигулей.

Нихуя себе фокус!- подумал Антон, но будучи даже не очень прилежным школьником, вслух материться предусмотрительно не стал. Знали бы они с отцом этот трюк - глушитель можно бы было и не откручивать, не успело додуматься Антону, когда в гаражном проеме появился отец.
Привыкая к полумраку с яркого утреннего солнца, Николай плавно погружался в сумрачную эклектику.
Фантазии, чтобы разгадать задумку мастера, Коле явно не хватало, и он на мгновение подумал, что таким образом Миша решил поразвлечь Антона.
Хотя, встретившись словно в зеркале, с таким же обескураженным взглядом понял, что веселиться тот пока не собирался.

-Че за хуйня? – немного заматерился Коля, погасил горелку, и стянул с мастера очки. Миша, не открывая глаз, и видимо уже закончив работу, удовлетворенно хмыкнул.
-Вот скотина!- в сердцах, произнес Николай, и почесал затылок. Мастер возражать не стал, и был оттянут в дальний угол гаража.
Опрометчиво надеясь доделать работу за мастером, Коля решительно завел горелку, но сделав в глушителе несколько красивых отверстий, отступил. Он осмотрелся, закрутил вентиля на баллонах, погасил свет, и прикрывая гаражные ворота, сказал в темноту:
-Хуй вам, а не бабушка!

Я тогда во второй раз развелся, уехал в своей машине и в чем был. Поселился в квартире друга, он переехал в другой город. Голые стены, из утвари несколько тарелок с ложками, чайник и электропечь. Никакого настроения ходить по магазинам, и в очередной раз начинать обустраивать собственную жизнь. Сижу в офисе своего магазина, а тут Толик заскакивает – поздороваться. Видит старинный, чугунный утюг у меня на подоконнике. Я его как то давненько сам под настроение отреставрировал, почистил и покрыл лаком. Ну Толик и загорелся продай, да продай. А сегодня в старых бумажках наткнулся на письмо, оставил тогда на память. Набрано шрифтом, стилизованным под старославянский.
«Многоуважаемый, Анатолий Николаевич!
Обдумывая Ваше предложение, и пытаясь определить цену обозначенного Вами предмета обихода, Ваш покорный слуга испытал нервное расстройство и глубокое оцепенение, чем и объясняется столь долгое молчание.
Будучи не в состоянии проследить умом Вашу выгоду от приобретения указанного предмета, верою служившего нашим предкам в течении долгих десятилетий прошлого века, и не имея возможности проследить временные метаморфозы цен на подобную утварь, поддаюсь душевному порыву, и предлагаю следующее.
Учитывая Ваш неподдельный интерес и собственные моральные страдания, по причине расставания с памятной мне вещицей, предлагаю обменяться с Вами на такой же функциональный прибор, столь же современный сегодня, как и предмет нашего разговора, до момента изобретения электричества. Доверяю Вашему вкусу и добрым намерениям.
Искренне Ваш, Алексей.» И отправил ему факсом.

Толик мне перезвонил, мы поржали, и он притащил мне самый модный на тот момент Тефаль. Так я это, про добрые намерения)
Прошло почти двадцать лет, те утюги которые нам с супругой дарили позже, мы раздали. Жена давно пользуется какой-то паровой станцией, а я, хоть и не часто приходится, все тем-же. Как новый, зараза!

Мой друг, товарищ и брат Леха, чувак очень увлеченный. Особенно когда не бухает. Если он бухает, то делает это также самозабвенно, хотя в этот период увлечен исключительно блядями и последующим избавлением от приобретенных «букетов». По частоте и разнообразию перенесенных им венерических заболеваний, можно судить хотя бы по тому, что единственный укол который я поставил за собственные полвека, оказался уколом бициллина в Лехину жопу, будучи в совместной командировке в ЗиЛовской будке, лет тридцать назад.

Не бухает Леха уже несколько лет, и свои прежние увлечения охотой и рыбалкой, несовместимые с трезвым образом жизни, Леха предусмотрительно забросил. Вместо них он сначала купил себе навороченный электронный микроскоп и немного позже такой-же телескоп. С выбором микроскопа еще более-менее понятно, может хотел воочию познакомиться с гонококками и хламидиями из собственных мазков, а вот внезапно проснувшуюся в нем тягу к звездам, я объяснить пока не могу.

А немного раньше, когда Леха еще поддерживал дружбу с Бахусом, он обзавелся компактной кэноновской фото-камерой. Из-за отсутствия приличных сюжетов в пределах нашего городишки, Леха решил выехать на пленэр, к нашему общему товарищу Толику, за город.
Толик, к тому моменту, выкупил в бывшем садово-огородничестве два смежных участка на берегу лесного озерца, и очень мило их благоустроил. Он срубил бревенчатую баню, со спальными местами и флигель поодаль, для мужика который за этой баней будет безустанно следить, топить, и Толика с его гостями встречать в любое время суток. В довершение пасторали, Толик организовал модный курятник, и густо заселил его экзотическими рябушками.

В назначеный день Толик распорядился мужику растапливать, и Леха, прихватив реактивов, прибыл в назначенный час на место. Изрядно причастившись с Толиком до, во время и после баньки, Леха вооружился камерой, и вышел ловить свет. Он пофотографировал кур - фотографировались они отвратительно, бревенчатую баню, походил по берегу озерца в поисках интересного сюжета, и вдруг Лехе повезло. На недавно стриженном газоне, под молодым дубком, он обнаружил семейку белых грибов. До чего ж красивая семейка, думал Леха, чуть ли не каждый с листиком на шляпке. В полном восторге он падал на колени, менял ракурсы, выдержки и диафрагмы, ползал на пузе вокруг лесных красавцев и самозабвенно фотографировал. Щедро наделенного фото-трофеями Леху, встретил расслабленный Толик, но Лехиного энтузиазма не разделил. Потягивая темный бархатный закрепитель, и улыбаясь, в свои наверняка вонючие от табака усы, Толик рассказал Лехе, что грибы, дескать, все до одного пластмассовые, и куплены на китайском рынке.
- И кстати, - скучно добавил Толик, - Откуда еще взяться грибам в ноябре?!

Здесь про лидеров вчера было, я обещался добавить. История не смешная, а насколько познавательная - вам решать.

НЕ ЛИДЕР.

Этот случай произошел в ночь перед нашим выездом из тайги, накануне необыкновенно обильного снегопада. Мы впятером там были. https://www.anekdot.ru/id/919255/
Утро третьего дня зимней рыбалки в верховьях реки Арму Приморского края. Зимняя, потому что лов подледный, хотя было уже было начало марта, и с русла горной реки снег еще не стаял.
Все тонкости подледного лова ленка и хариуса, усвоенные мною долгими зимними вечерами, стали еще тоньше, и треснули как кромка льда под моими ногами у противоположного от зимовья берега. Я по-похмельному скучно провалился в реку по грудь, выбрался на берег, посмотрел на забереги вверх по течению, понял что полусухому мне из реки не выйти, снова вошел в ледяную воду по грудь, и взобрался на лед.
Третьи сутки бурения лунок, тщетные ожидания поклевок и хотя бы одного трофея, совместно с полными сапогами воды и промокшей одеждой, эту мою рыбалку прекратили.
Под слепящим со всех сторон солнцем, я вернулся в барак, махнув издалека всем кто стоял, лежал и сидел на лунках, накатил от хворей и болезней, переоделся в сухие трусы и нажарил картошки.
Кроме тигриного следа на снегу, сфотографированного мною в сравнении с отпечатком своей ладони, рядом с бараком, никаких приключений более не случилось. Вскоре вернулись остальные рыбаки, и остаток дня прошел предсказуемо под то, что я нажарил, и неспешную водку. Легкий стресс от ледяного погружения, и пришедшее за ним тепло и умиротворение, меня заботливо уложили на нары, и под монотонное бормотание рыбаков, взявших в руки игральные карты, предложили вздремнуть.
Было уже темно когда я проснулся и в тусклом свете керосинки, присев на нарах, поозирался по сторонам. Они все еще играли. Приветливый, но малознакомый мне Олег, заметив мое пробуждение, спустя некоторое время повернулся и предложил:
- Накатишь?
Я, решив взбодриться, опрокинул в себя, протянутую им рюмку и, собираясь перекурить, сидел очухиваясь ото сна. Затем я услышал голос, потянувшегося к столу Юры:
- А че, водка кончилась?
Ему ответили утвердительно. Юрок, немного погодя, переварил информацию и обратился ко мне:
- Ты че, всю водку допил?
- Хуй знает – честно ответил я ему.
Юра не надолго завис, а когда, как ему показалось, обрел сознание, мне и предъявил, что я якобы допил последнюю водку, и даже ни с кем не предложил поделиться.
Потихоньку просыпаясь, я мирно ответил Юре:
- Отъебись. И еще добавил про то, что это мне ее предложили, а я согласился.
От новости про закончившуюся водку, стало немного грустно, а Юра в очередной раз обретя сознание – взвился, вскочил почти надо мной и расправил крылья. Крупный чувак, отметил я, и злой очень.
Расхаживая, в довольно тесном помещении, он меня сильно упрекал, сжимал кулаки и страшно пучил глаза. Мне было немножко похую, и настолько же не по себе.
- Юра - говорю я ему, - смотри. Кроме нас с тобой здесь еще три человека?! – Юра соглашаясь молчит. – Почему пиздишь, и предъявляешь мне претензии только ты? Юра, немного подумав, ответил мне:
- Потому, что ты лидер и я лидер, а все они языки в жопу засунули!
Я посмотрел на Витю, Олега, Саньку – мужики как мужики, с чего он это взял?
- Не, - отвечаю Юре, - я не лидер. Потом перекурил и лег досыпать. Теперь, бывает под настроение, когда я набираю Юрин телефонный номер интересуюсь: - Лидер?

Мотивационное:
Все, всегда пойдет даже хуже, чем ты и предполагал и в самый неподходящий момент.
Из хорошего: выкладывайся по полной - сыграешь в ноль.

С соседней, плацкартной полки полдороги пахло ванилью и пердежем.
Когда поезд резко затормозил, пердеж с нее свалился, уебался об столик, матюкнулся, и ушел в ночь.
А ваниль осталась.

БольшУю часть детства я провел на деревьях. Это могла быть черемуха, в нескончаемой очереди за двумя булками хлеба возле продовольственного магазина на Пролетарской, на которой по сезону, нам (подросткам) приходилось гнездиться, да и любое другое дерево, которое приносило плоды вдоль левого берега Уссури. Вдоль левого берега и на островах все было дикое, мелкое и общее, а на правом, крутом, повкуснее и за заборами - могли отпиздить.
Бабки из очереди залезть на дерево не могли, и мы на них даже не каркали - клевали черемуху и плевали сверху!

В свои 55 мне на дерево лезть тоже не очково, но вес уже не тот, и отдупляешься потому, что уже давно стал умным.
Сейчас звоню молодому, знакомому чуваку, у него в видах деятельности, якобы, фигурирует промышленный альпинизм.
Леня, говорю, есть береза на обрыве прямо за моим домом, и вышкой не подъехать. На уровне, примерно, 10 метров от самой нижней точки, нужно спилить пять ветвей. Леня сказал, что от 5000 рублей. Я ответил, что подумаю. Подумал.
Ссыкуны! Полезу на днях. Миша, готовь уколы.

Сдам в аренду две пары палок для скандинавской ходьбы.
Вместе с бабками.

Не помню на кого из судовых офицеров была возложена обязанность инструктировать экипаж по правилам Технической Безопасности – не суть.
Суть в том, что время от времени такие инструктажи проводились. Это происходило примерно так.
Нас собирали в столовой команды, и рассказывали содержание очередной радиограммы-страшилки пришедшей, наверно, из порта приписки или ММФ(министерство морского флота). Из того что я примерно запомнил:

При швартовке лагом пассажирского теплохода в порту Находка, были нарушены правила ТБ.
Береговая швартовая команда оказалась внутри угла и на линии натяжения швартового троса. В результате разрушения причального устройства (кнехта) четверым матросам снесло головы по самые плечи, а пятому только наполовину.

Чуть позже этих новостей – отшвартовка совсем другого крупного судна.
Океанский буксир должен оттянуть от причальной стенки здоровенный теплоход. На палубе швартовая команда, боцман с плотником руководят матросами. Молодой матрос принимает (вытягивает) буксир, (толстенный синтетический трос) заводит его через клюз (окаймленное отверстие в фальшборте судна) и должен по команде закрепить его на кнехте.
Услышав команду «крепи», матрос с непривычки стушевался, и вместо того чтобы накинуть петлю троса (огон) на кнехт, обматывает швартов вокруг себя и крепко упирается ногою в фальшборт:
– Готово! – кричит.
Боцман стоял неподалеку, и не позволил буксиру вытянуть своего молодого матроса через маленькое отверстие в борту. Он отвесил ему такую оплеуху, что когда матрос очухался, и через несколько дней вышел на вахту, поделился своими ощущениями с коллегами:
-Лучше бы мне голову тросом снесло. По самые плечи!

Мы (приморские) были на пути к «дикому» морю, проехали к тому моменту километров двести и заскочили на одну из заправок вдоль трассы М60 (Хабаровск –Владивосток). Самый сезон. Из Хабаровска, и Сибири в сторону моря нескончаемый караван. Время к обеду, август, солнце и жара. Пока заправлялся, чуть не спекся и от капота жар как из духовки. Сел за руль, «кондишку» на всю, правый поворот и медленно, пропуская колонну выезжаю на трассу. Достаю сигарету, открываю окно. Справа от меня, совсем рядом, на обочине вижу Москвич 412 с Хабаровскими номерами. Прикидываю, к этому моменту они проехали уже с пол тысячи. Машина загружена под потолок, багажник на крыше забит шмурдяком, к стеклам изнутри прилипли дети (наверно внуки) у машины стоит крупный мужик за пятьдесят (наверно дед), и смотрит на задний мост Москвича. Я тоже смотрю на его задний мост – мост стоит по диагонали в 45 градусов к машине, но из под Москвича еще не выскочил. На лице мужика вселенские скорбь и усталость. Из передней пассажирской двери выгружается массивная тетка (наверно жена совместно с бабушкой) и возмущенно кричит через крышу мужу:
- Ну чо ты блядь встал? Поехали!
Мужик на нее невесело посмотрел, наверно психанул, и предложил добираться самостоятельно. Если я правильно понял предложенную им альтернативу:
- Пиздуй пешком!

Кокос, это тот чувак-художник который выкрасил свои уши в белое в предыдущей истории, внезапно стал моим настоящим другом немного раньше.
Когда тебе под тридцать, друзей уже особо не ищешь, они тебя сами находят. Так и Кокос нашелся:

- Валера, - это Кокос.
- Леха, - это я.
Представились, пожали руки и поехали дружить.

Осень была, поздняя очень. Серая - что пиздец и грустная. Он художник, я поэт – загрустили. А тут наш спортивный магазин велосипеды не к сезону выставил на продажу. Для середины 80-х и наших мест, очень даже интересные.
Классифицировались они как туристические, с прямым рулем, узкими шинами и даже с передачами.
- Берем? – спросил я Кокоса, стоя у витрины спортивного магазина.
– Берем, - сказал Кокос, и в этот день у нас стало по велосипеду.
Идея была незамысловатой - типа вечерних мужских покатушек от жен и детей, ради драйва и душевного здоровья для.
Решили начать кататься прямо с завтрашнего утра, с поездки на работу, на родной завод - не весны же пол года ждать.

Я уже упомянул про очень позднюю осень, добавлю еще про мороз под -25, и начавшуюся ночью метель.
Ровно в 7.30 из морозных, метельных сумерек и прямо из сугроба на меня вынырнул велик с Кокосом. Мало того что Кокос не сдрейфил, он еще и выглядел сказочно, в длинным белым шарфе, что та Айседора Дункан, только мужик. Здоровый, в черном тулупе и красной мордой в очках.

Если честно, я вообще не был уверен, что Кокос может ездить на велосипеде - я же его в детстве не знал, таким неловким он казался, а в тулупе и подавно.
Но он поехал. Не знаю кому из нас было тяжелее. Ему близорукому с весом под сотню и в замерзающих линзах, разрезающему сугробы, аки тяжелый крейсер морские волны, или мне со своим велосипедным весом, сдуваемым в кюветы порывами ветра.
Снежные заносы, накат и обжигающий легкие ледяной воздух. Я был в куртке «Аляске» с капюшоном-трубой, и словно капитан Блад, смотрел только на Север. Передачи не помогали.

Три километра до завода мы ехали, казалось, целую вечность. Неплохо расслабились перед работой. Настолько, что когда наконец добрались - легли спать.
Обратно рисковать не стали. Велики загрузили в вахтовку, а по весне продали.

Есть у меня друг осетин – Кокос, это его погоняло. Годами не видимся, он в Хабаровск уехал и телефоны постоянно теряем, не звоним даже.
А чего звонить, я знаю что есть он, а он про меня знает.
Погоняло его произошло частично от его же осетинской фамилии в которой две последние буквы заменили на «с», но получилось очень точно, потому что его лысая и круглая как шар для боулинга башка, этот самый кокос и напоминает очень.
Кокос пытался отрастить косу из тех волосяных луковиц которые еще теплились чуть ниже его затылка, но мерзко-рыжая коса женщин не возбуждала и Кокос сдался, добрив шею наголо.
Кокос – художник, творческая натура. В те времена он у нас на домостроительном комбинате лепнину разную ваял. Кабинет у него был в пол этажа, а в нем формы, гипсы, пластилины и краски. Мы к нему частенько среди рабочего дня наведывались. Выберемся из своих серых цементных подземелий на верх к солнышку, краски понюхаем, да зубы под чаек поскалим.
А в тот раз пятница была, и Кокос собирался в Хабаровск на выходные. Он до того как к нам попал, работал художником - оформителем в одном из тамошних театров, и был на гастролях аж в самой Риге.
Там в Риге он эти кожаные кроссовки и купил, которые сейчас отмытые и высушенные стояли на его рабочем столе. Кокос с дальним прицелом и краску там же купил для кожи, белую. Он хорошенько взболтал аэрозольный баллончик и нажал на распылитель – тишина.
Кокос снял с баллончика распылитель, склонил над ним свою бесхитростную физиономию и вооружившись гвоздиком начал выковыривать засохшую на выходе краску.
Близоруко щурясь сквозь очки Кокос орудовал зажатым в его толстых, рыжих пальцах гвоздиком пока наконец баллончик не завелся белоснежным фонтаном.
Тут бы пора было его и прекратить, фонтан-то, но тонкий гвоздик закусило, и выдернуть его не получалось. Я же говорил про «творческую натуру»?
А иначе чем объяснить, отсутствие обычных человеческих рефлексов, на шипящий в лицо баллончик.
Кокос отреагировал так. Он, словно любознательный мальчик букашку, пытался разглядеть со всех возможных ракурсов откуда брызжет струя.
Со стороны казалось, будто Кокос передумал красить кроссовки, и решил выкраситься сам.
У него получилось.
Мы молча уползли, приходить в себя в свою темноту, и следующий раз задохнулись в понедельник, когда Кокос уже вернулся из Хабаровска, и пришел на работу с белыми ушами.

Очереди, в единственную, железнодорожную кассу предварительной продажи билетов, провинциального ЖД вокзала, почти не было.
Третьим или четвертым к ней примкнул высокий, рыхлый парень, с бесцветными бегающими глазками и уже начинающим толстеть подбородком. Он нетерпеливо топтался на месте, нахально зыркал по сторонам, в телефон, и картинно, словно штангист, перед взятием максимального веса, запрокидывал голову.
- Можно там побыстрее, - в очередной раз вскинув голову, громко поторопил он кассира.
Двое человек перед кассой медленно повернулись на голос, явно не понимая суть претензии, пожилая дама которая стояла прямо перед ним, оборачиваться не стала.

Выглядела она не совсем обычно. Среднего роста, худощавая для своих лет, она была одета в пиджак мужского покроя, брюки в тон к нему, и темные невысокие туфли.
Крупные, выразительные черты лица, глубокие морщины и аккуратная, мужская, средней длины стрижка, поверх больших карих глаз, навевали ощущения, о ее принадлежности к артистической богеме.
Единственным элементом, который отличал ее костюм от мужского, была бледно-зеленая, шелковая косынка на ее шее, которая парню сзади наверно была не видна.

Скоро очередь стАяла до нее, и задавая вопросы кассиру, дама решала какой из вариантов себе выбрать. У нее был низкий, выразительный голос, с характерной хрипотцой курящего человека.

- Дедушка,- обращаясь к даме, снова вскинул голову нервный парень, - А можно повеселее?
- Можно, - зловещим контральто пообещала дама, не поворачивая головы.
И вдруг резко мотнула головой в его сторону:
- Брысь!

Мой друг Леха, уже давно стал торговцем - со своими магазинами, товаром и продавцами, и из офиса почти не вылазит, а когда-то, с его слов, был не плохим охотником.
Он рассказывал мне про то, как раньше фазанов с утками добывал и даже косуль, но я его жертв, кроме кроликов (потом расскажу) не видел, и не пробовал.
А еще он начинал байку про то, как однажды зайца умертвил. Тот якобы сидел на весеннем пне, жмурился от солнышка и уши развесил, а тут Леха с ружбайкой. Так я не дал ему закончить, предположив, что он всек косому зайке метровым дедовым стволом прямо между ушей.
А вот случаю, который он мне красочно поведал относительно недавно, я склонен верить.

Они вдвоем, с его работником Вовой, решили покидать блесны на Уссури в один из выходных дней, а тут как-раз и осенний сезон на водоплавающих открылся.
Леха, теперь уже экипированный в лучших рейнджерских традициях, был неотразим. Он и до экипировки был красивым, хоть и не высокий, но ладный - женщинам очень нравится, и они ему очень.
Губки бантиком, в меру коренаст, с нижней челюстью все хорошо. А тут еще и приодет, в патронташах весь и Benelli новенькая наперевес – муха не еблась. Сказка, а не Леха!

Переправились они на островок, с его обратной стороны, на резиновой лодке, Вова спиннингом машет, а Леха в сторону заката пошел – охотиться типа, и утиный манок в зубах держит, чтобы крякать – селезень, блядь.
Вижу, говорит, тучу вдали. Черная туча, чернее - в жизни не видел, и летит быстро – быстрее в жизни не видел.
Ну летит и летит, мало ли куда, но она, как оказалось, прямо к Лехе и летела. Потемнело мигом.
Смотрит Леха, а из той тучи вырывается утка и тоже в его сторону машет со всей дури - как он и хотел. Утка летела быстрее тучи, стараясь не перевернуться в полете, от настигающего ее шквала.
Леха даже крякнуть не успел, так засмотрелся.
Говорит, что видел ее охуевшие глаза, и клянется, что пролетая над ним, она даже крылом у виска покрутила.
Прямо следом за уткой к Лехе прилетел и шквал. Лодку, на которой они переплыли пролив , шквал поднял в небо и унес через весь остров обратно на большую землю, и обрушился на остров ливнем.
Такого ливня на своем веку, Леха тоже не припоминал.
Промокли они до нитки, как будто прямо в одежде в реку ныряли, похолодало резко и лодка от них на другом берегу.
Вызвали не скорую подмогу с большой земли, Вовка вместо щук пытался поймать на блесну лодку на другом берегу, а Леха, решив скоротать время, и немного скрасить бездарную охоту, ушел с ружьем в кусты.
-Прикинь, - говорит он мне: - Мокрый, полные сапоги воды, сижу в кустах, дрожу как сука на помойке… и крякаю.

Лет 16 мне было. Поздний, летний вечер. Выгуливаю Вегу на поводке.
Вега это наша охотничья собака, лайка почти. Только охотился с ней отец, а у меня была обязанность ее выгуливать.
Меня она слушалась через раз, и относилась ко мне не как к своему хозяину, а скорее как к другу и такому же распиздяю. А вот здесь у нас было полное взаимопонимание.
Ну так идем по ночи вдоль жилой пятиэтажки, и вдруг рядом со мной падает картофелина. Крупная такая.
Я даже не заметил откуда она прилетела, а вот Вега заметила, улыбнулась мне и смотрит сквозь листву, в сторону окна третьего этажа в метрах двадцати.
Я поднял картофелину, и как заебенил ею изо всех сил в направлении Вегиного взгляда.
Слышим из темноты и густой листвы глухое: «Бух!» и вслед за ним звонкое: - «Ой!» То, что я ничье окно не разбил, это хорошо.
Только вот все думаю, не стоило ли сходить на звук. Может там какая царевна пряталась?

Я только что фразу придумал, уж не знаю куда ее приткнуть чтобы запомнилась, хорошая получилась фраза, почти история - но не история, и на анекдот не тянет, из-за отсутствия сюжета, но больше чем фраза, хотя и коротка. Много к кому можно приклеить.
Чуть не забыл ее, пока записывал:
"Оседлать наоборот."

Вчера вечером валяемся с супругой на диване, она вдоль, я поперек и кот с псиной по диагоналям - кинуху смотрим.
Меняю позы время от времени, когда суставы ныть начинают - камни в выходные таскал. А тут комар прямо перед носом, не сел еще, но в сантиметрах десяти летает.
Со своей чувствительностью к их укусам, комаров ненавижу. Пол ночи даже от одного могу чесаться, а уж если знаю что он, падла, где-то рядом летает и укусить только собирается – вообще не засну.
По мне так лучше пчелы – не болит совсем, а если удачно в голову ужалит, даже очень весело может получиться.

Когда я этого комара мельком только увидел, хотел поймать. Махнул пятерней перед носом , раскрыл ладонь – пусто. Расстроился очень, пошел в спальню и включил фумигатор. Снова устроился на диване, и оперся на правый локоть.

Для того чтобы было понятней далее, нужно пояснить одну деталь.
Я ярко выраженный правша и левой рукой не могу даже шуруп отверткой по нормальному закрутить, не ловкая она, рука в смысле.
Зная эту свою особенность, левый боковой я себе по молодости все-таки «поставил». Нормальный получился, хотя и слабо контролируемый по силе.

И тут он снова – комар, а правая опорная, занята. Поймать его левой я даже не пытался, такой, зараза, резкий. Решил пробить левой, да так чтобы с расстояния десяти сантиметров от носа, изловчиться, и размазать его по своей физиономии.
Кулаком предусмотрительно этого делать не стал, решил ладонью приложиться, и кааак бахнул порезче.
Не удачно получилось. Еще и рука, сука, у меня тяжелая, не офисная - аж в глазах потемнело!

-Уфф, блядь! – говорю, и башкой мотаю. А супруга всю эту движуху отследила, на меня так внимательно смотрит, и изо всех сил пытается не заржать, аж слезы у бедной на глазах выступили.
- Еще повезло, что не с правой заебенил! – говорю, - Теперь будешь знать, как меня не слушаться?!
Полчаса за животы держались.

-Марьиванна, а как правильнее написать, уебал или ебанул?
- За глупый вопрос, Вовочка, я в тебя сейчас этой Христоматией как заебеню, а потом еще и стулом переебу!

Сидя в офисе с низкими потолками, вы так не размахнетесь, и ощущений таких не испытаете.
Коля смог это сделать, отчасти потому что он был на рыбалке и под открытым небом, но в большей мере благодаря своему таланту находить приключения в серой повседневности.
Коля сейчас адвокат, но не из тех кто никогда не вылезал из офиса, а наш – народный до мозга костей, весельчак и балагур. Под два метром роста, кстати.

Дело случилось весной, когда на спокойных водоемах по утру еще случаются ледяные забереги.
С вечера, со своим рыбацким компаньоном, который заодно - сосед по дому, они поставили сети по «чистой воде», и переночевав по домам, с утра поехали забирать улов.
Место, от самого берега где начиналась снасть и до середины озерка, затянуло тонким припоем, и чтобы проверить ее и снять, не разрезав надувную лодку об острые, ледяные края, Коля вырубил из леска увесистый дрын - метра три длиной, и назвал его ледоколом.

Молодая осинка своей вершиной удобно лежала в руках, Коля размахнулся прямо с берега, и рассек ее увесистым комелем, тонкий ледок перед лодкой.
-Хороша дубина?! – С удовольствием поинтересовался Коля у соседа.
-Отличная дубина! – Согласился сосед: - С оттяжечкой! - и залез в лодку.

Надувная, трехметровая резиновая лодка, сосед сзади «на веслах», а Коля впереди на коленях на дне лодки стоит, чтобы равновесие не потерять, дали оглядывает и по сети медленно подтягивается - рыбу высматривает. Отвлекся в общем.

Коля, если вы помните, и стоя на коленях довольно высокий - размашистый.

Они дошли до кромки неразбитого льда, Коля взял в руки заготовленный дрын и энергично размахнулся, чтобы прорубить во льду следующую полынью.
Когда Коля обернулся на глухой звук от своего замаха, свалившийся с лодки сосед, уже почти полностью ушел под воду.
Скрывшись под обломками льда, сосед быстро очухался, встал на ноги, и стоя по грудь в ледяной воде спросил у Коли:
-Коля, а можно я с тобой на рыбалку больше не поеду?

Кстати, Коля и меня зовет на рыбалку. Пока очкую!

Все нецензурные слова, охи, вздохи и междометия из текста безжалостно вырезаны по рекомендации Роскомнадзора, и давнешней Надиной просьбы.

Сегодня, еще до обеда, вышел на балкон перекурить после долгой беседы с клиентом. Перевариваю информацию, смотрю вниз с высоты третьего этажа.
Привлекает внимание приближающаяся фигура бегущего.
Лениво рассматриваю. Быстро бежит долговязый, молодой человек в камуфляже и фуражке с кокардой. Очень быстро бежит, я успел отметить - молодец! Погоны и род войск не разглядывал, но что-то заставило всмотреться пристальнее.

Понял чуть позже, что именно. Он бежал абсолютно бесшумно и немного странно, по-тюленьи, отставляя в стороны свои длинные ступни.
Присмотрелся.
Оказалось, что бежал он без ботинок в черных носках и видимо так быстро, чтобы этого не было заметно.
Мне кажется, я даже выяснил род войск в которых он служит, учитывая что вчера отмечали День пограничника...- явно не космонавт!

Вчера в обеденное время быстро подхожу к пешеходному переходу, ветер в ушах свистит, но не от того что быстро иду – циклон все еще буянит.
По центральной улице проезжает колонна легковушек с флагами пограничных войск над крышами, радуются пограничники своему празднику, сигналят, кричат – город пограничник!
Переход не регулируемый, к зебре не приближаюсь, чтобы не мешать – пусть порадуются!
В заднем кармане звонит телефон и показывает «Антон» - друган звонит.
Упершись в светофор за моим переходом, колонна останавливается, освобождая «зебру».
-ЗдорОво, Антоха! - кричу в трубку, - Я тут дорогу пытаюсь перейти, погранцы гуляют! Че хотел?

Антон мне что-то бегло рассказывает. Я слышу его голос, но настолько тихо и прерывисто, что смысла не улавливаю:
- Сейчас подожди! Дорогу перехожу!
Снова сигналят машины, сзади на пятку наступает, и навсегда теряет равновесие бабка с двумя пакетами. Отрываюсь от бабки, и проскакав еще десяток метров, снова прижимаю трубку к уху:
- Говори!
А Антоха вроде как и не останавливался, про какую-то свою дорогу рассказывает, инженер-дорожник он, снова не разборчиво и ветер свистит в ушах.
- Какая, дорога?! Еще раз! – снова в трубку Антохе,
- Не слышу нихуя! – грешу на плохую связь, из-за непогоды, и открывая дверь магазина, заканчиваю разговор:
- Перезвоню минут через десять!
Перезваниваю минут через двадцать:
- Че звонил?
- Я не звонил.
- Снова жопой меня набрал?
– Гы-ы!
- Мы с ней минут пять пиздели!
Ржет.

У моего друга, и вдобавок троюродного брата, Лёсика (в миру Алексей)) была одна интересная физиологическая особенность – вставать, и пытаться функционировать после сна немного раньше, чем проснуться.
С этой его особенностью я был знаком долгие годы во время многочисленных, совместных командировок и общего бизнеса.
Наш грузовик водил он, так как у меня нет категории, и частенько, проснувшись, и тронувшись по ночной трассе после короткого пересыпа, я замечал странное выражение его лица, всматривающегося в темноту.
Вряд ли в такие моменты он отдуплял, куда и зачем мы едем.

Лесик и сам рассказывал мне случаи типа того, когда он после сна собравшись на работу, целый час блудил по знакомым улицам, пытаясь найти автобусную остановку, находящуюся в полукилометре от его дома. Но однажды это наваждение Лесика навсегда отпустило.
Дело так случилось.

Однажды глубокой ночью его благоверная, супруга то есть, Марина, еще молодая, но уже своенравная особа, столкнула спящего Лесика с супружеского настила, и раздраженно приказала разобраться с соседями.
Гремят они, дескать, среди ночи очень громко и дочурок евойных, не дай Бог, разбудят.

Наряженный в мятые семейные трусы в виде эррегированной палатки (хуй знает, что ему там приснилось), и попавшиеся под ноги женские, лохматые тапки-спаниели, Лесик шагнул на лестничную площадку, и толкнул соседскую дверь.
Дверь тихо поддалась, пустив сомнамбулу внутрь.
Прошлепав несколько шагов по прихожей, Лесик остановился в дверном проеме большой комнаты, и рассмотрел присутствующих.
Пока присутствующие, в свою очередь, исподлобий разглядывали Лесика, его мозг стремительно просыпаясь, зафиксировал наличие двух мужиков с увесистыми гвоздодерами, и еще одного мужика с ломом. Причем соседа по площадке среди них не было.
А его и не должно было здесь быть, продолжал просыпаться Лесик, потому что вчера сам довез его вместе со всей семьей на вокзал, и посадил на поезд.

Здесь, для понимания происходящего, позволю себе небольшое отступление. Все описываемое действо, происходило в самом начале 90-х, в отдаленном и не телефонизированном районе небольшого приморского городка.

Лесик очень строго посмотрел на мужиков, и сиплым, не терпящим возражений голосом, приказал:
- Вы это, потише тут ремонтируйте! Детей разбудите.

А утром Лесик взял самые большие гвозди, и крепко заколотил соседскую дверь.

Недавно в обсуждалке я заикнулся про то, что в советскую 20 копеечную монету помещается 100 японских иен, просили рассказать.

Эта была наша первая морская загран. практика. Пассажирский теплоход «Хабаровск» стоял на линии Находка-Йокогама-Находка, и в основном довозил транзитных туристов-кругосветников, уже добравшихся из Австралии в Японию, до Транссиба.
Нас, курсантов принятых в штат в качестве мотористов, было трое Сундук, Вава и я. Те кто родом из советских шестидесятых, могут себе представить эйфорию двадцатилетних пацанов, впервые оказавшихся за кордоном в 1984-м.

Из-за этого, для меня первый приход в Японию оказался особенно грустным.
Еще утром по громкой связи объявили, что экипажу не занятому вахтами, предлагается на выбор два варианта увольнения на берег. Либо дикарями, группами по три-пять человек под присмотром одного из комсоставщиков, по Йокогаме, либо на посольском туристическом автобусе на экскурсию в Токио.

Сундук с Вавой к обеду уже гуляли по Йоке, а я с токийской группой остался на судне ждать автобуса.
Ждали долго и нервно, но автобус за нами так и не приехал. Стоянки короткие. Попрощавшись с пасмурным и душным Йокогамским портом на десяток дней, мы взяли обратный курс.

Сундук с Вавой были переполнены эмоциями от своих японских приключений, и с удовольствием выплескивали их на меня:
-Леха! – Уже ностальгировали они, перебивая друг – друга.
- Это ж полный …! Торговая улица вся в кафеле и ковры из магазинов прямо на улицу. И огромные корзины с джинсами и кроссовками на распродажах!
Но их самым захватывающим приключением стала атака на вендинговые аппараты с напитками.

Старший брат Вавы, будучи моряком, поделился с ним этим секретом.
Оказывается 20-ти копеечная советская монета повторяет диаметром японскую монету в 100 иен - один в один, и хотя на ощупь иена кажется несколько массивней, автоматы якобы принимают ее за свою. Вава затарил двадцатками оба кармана.

На популярной, среди моряков торговой улице Йокогамы, не далеко от порта, Сундук с Вавой приметили один из автоматов, улучили момент когда старший группы скроется с глаз, и засунули в щель автомата монету.
За 20 копеек у них получилось купить громкую и очень тревожную сирену, которую выдал автомат в ответ на покушение, и сотню метров спринта от места преступления до людного перекрестка, где они смешались с толпой.

В следующий наш приход в Йоку я все-таки решил добить вопрос с Токио, и рискнул оформить дубль на экскурсию. Поездка состоялась. Вава поехал со мной, с ним направились и два его, набитых монетами, кармана. Пропущу описание всей экскурсии по Токио, слава Богу теперь этим никого не удивишь, и сразу отправимся к этим самым торговым автоматам на Гиндзу, к которой нас привезли поздно вечером.

Уже даже не смеркалось, оторвавшись от группы, мы с Вавой гуляли по ночному Токио.
Вместо выцветшей СЛАВЫ КПСС нам отовсюду подмигивали неоном симпатичные японки, переливаясь, скользили по стенам иероглифы, звучала музыка, и не спеша шуршали мимо лакированные автомобили.

-Леха! – очень громко прошептал мне Вава, - Смотри!
Я посмотрел в направлении его вскинутой руки. Неподалеку, прямо на пересечении двух широких улиц, огражденный со всех сторон светофорами и зебрами пешеходных переходов, светился огнями безлюдный, автоматный остров.
-Держи! – Вава, высыпал в мою ладонь жменю монет и мы побежали к автоматам.

Каких напитков в них только не было. Точнее, мы не знали какие напитки там были, кроме узнаваемых нами – колы, кофе, чая и фанты. Все по 100 иен.
Нескончаемые ряды разноцветных баночек, бутылочек, коробочек, пакетиков и стаканчиков смотрели нам прямо в душу, предлагая, и не оставляя выбора - бомбить!
Я просунул в щель первые двадцать копеек, и на всякий случай приготовился рвать когти. Монета не спеша прозвенела по лабиринту и вывалилась в возвратный карман. Автомат молчал.

В следующее мгновение, приняв двадцать копеек запущенных Вавой за чистую монету, казалось весь этот остров, выдохнул волшебное «К-х-х-х-е !!!», и зажегся сотнями красных стрелок. Вава нажал первую попавшуюся, и в лоток глухо выпала, запотевшая бутылочка.
Бинго! Тут-же сработало и у меня!

Словно беспроигрышные игральные автоматы они кряхтели наперебой, предлагая нам отведать нескончаемые образцы японской пищевой промышленности.
По нескольку банок мы всосали «не отходя от кассы, и набив все-что можно набить в легкой летней одежде банко-бутыльками, поскакали к автобусу. Затем с удовольствием порадовали прохладительными напитками всех наших немногочисленных попутчиков, и всю обратную дорогу до Йокогамы пытались не обоссаться.

И был еще один, последний подобный опыт в следующий наш приход.
Йокогама в тот день праздновала собственную годовщину, и в ожидании грандиозного полуторачасового салюта, тысячи японцев начали собираться на набережной вокруг морского вокзала, еще с обеда.
Мы вдоволь нагулявшись по Йоке, вернулись в порт когда уже стемнело и представление только начиналось.

Обнаружив возле безлюдного продуктового магазина, неподалеку от места нашей швартовки ряд торговых автоматов, решили снова попытать удачу. Получилось. Уже под дождем, с трудом дотащили два объемных, расползающихся бумажных пакета до судна, и устроили дринк-пати. К обеду следующего дня по громкой связи экипажу объявили, что накануне вечером в торговых автоматах портового магазина было обнаружено большое количество российских и греческих монет.

Кроме того, прибывший на борт японский представитель, предупредил о том, что в случае задержания правонарушителей, они будут отданы под суд в Японии.
Опасаясь обыска, мы с Вавой спешно выхлебали оставшиеся жидкости, и выкинули банки в иллюминатор.
И, как говорится - концы в воду!

Да, еще! В этой истории подвис вопрос этического характера нашего проступка. Скверно, конечно, мы поступили. Читай своровали. В оправдание могу сказать, что никогда ничего не воровал ни до не после этого случая - даже мысли не возникало.
Здесь было совсем другое - риск, азарт и юношеский долбоебизм. Примерно с тем же настроением и успехом мы долбили по бедным газировальным автоматам на Владивостокской набережной.
Так что японцы пусть еще скажут: - Аригато!
Шучу. Теперь стыдно, конечно. Пардон!

Начало девяностых. Я к тому времени был в разводе. Квартиру, как водится у настоящих мужиков, оставил бывшей, и кантовался какое-то время в свободной однушке двоюродного брата.
Наверно большинство из тех, кто совсем недавно пережил развод, испытывали то состояние депрессии и одновременной взвинченности, которое в тот момент переживал я.

Из моих вещей, кроме трусов с носками, только видик и телек. Кассеты с иностранными фильмами все еще внове, допоздна работаю, кино смотрю ночью.
Третий этаж кирпичной пятиэтажки, окна из лоджии и кухни выходят на освещенную центральную улицу. Два часа ночи.
По видику, стоящему с телевизором у окна, идет один из Кошмаров на улице Вязов.
Мы с дамой опрокинулись на диване у противоположной от окна стены.
Может кто помнит жуткую сцену из Вязов, когда без видимых причин начинает плавиться, стоящий в коридорчике детский трехколесный велосипедик? Вот оно как-раз и нагнетало,… и эта взвинченность… и вдруг в окно БА-БА –БА - БАХ!

Стук был такой силы что странно, почему не разлетелось стекло.
Одновременно с этим стеклянно-телевизионным ужасом, мне в ухо ультро-звуковым разрывом проверещала дама.
Я ощутил полный пиздец, на автомате вскочил к балконной двери, по пути успокаивая себя мыслью, что все это мне пригрезилось, затаив дыхание одернул штору, и оцепенел.

Плотно прижав к балконной двери опухшую физиономию, видимо пытаясь разглядеть что происходит за шторами, зловеще расширив бесцветные, и увенчанные побежалыми фингалами глаза, в обрамлении всклокоченной шевелюры вместо косы, на меня сквозь стекло смотрела Смерть.

Я бы ей и не открыл, если б она вдруг не заговорила. Из-за закрытой двери мне было плохо слышно. Казалось, она несвязно рассказывала, о напившемся до чертиков, и избившем ее накануне сожителе, в этот раз убегая от которого, она перелезла на мой балкон. То-ли, таким наглядным образом, превентивно стращала сограждан пагубными последствиями алкоголизма…

Сбрасывать ее с балкона я не стал, в очередной раз решил больше не пить, и выпустил гостью на лестничную площадку через входную дверь. Кажется она даже извинилась. Наверно за внезапность.

Знакомый рассказал случай который с ним произошел перед тем как он бросил пить.

Работали на стройке летом, а им к обеду не завезли материалы. Скучно стало – сил нет на столько, что послали гонца в вино-водочный.
Смену душевно досидели на солнышке под плавленый сырок, но силы он не рассчитал – отказали ноги.
Не то чтобы совсем отказали, мышечная энергия осталась даже с избытком, но ходить они стали непредсказуемо в разные стороны.
И башка вроде соображает, и домой уже пора идти, но так шкивает что стыдно, тем более городок не большой - половина жителей в лицо знает.
Поразмыслил, и для доставки своего тела к дому решил использовать великую силу инерции – бежать. Благо к дому дорога прямая.
Осталось взять себя в руки, в смысле ноги в руки, на мгновение сосредоточившись, выбрать направление, и придать телу прямолинейное ускорение. Потом только знай себе, поддерживай скорость - ноги переставляй, уже не свильнешь никуда.
С направлением у него получилось, но со скоростью не угадал. Он разогнался на столько, что не успевал переставлять ноги.
Я, говорит, за всю свою жизнь не падал столько раз, как за этот километр к дому.

Прошла неделя с горем пополам
Дожили еле
До воскресенья
Великодушно, позвольте нам
Хоть раз в неделю сесть на мели

Хоть раз в год
Спаси нас плот!
Год от суши спасенья ждем
*Третий день дождь
Над Миссисипи
Третий день в плоту
Под дождем.
(* 2 раза))

Компания из четырех друзей, всем до тридцати, с женами решила спуститься по реке Уссури на морском спасательном плоту ПСН-10. Двое суток в прозрачных августовских водах, вдоль живописных берегов. Я был главным вдохновителем. Настроил гитару, удочки. Сочинил блюз, тот что простонал выше, а моя супруга решила показать остальным, кто из всех жен самая главная - передумала ехать в последний момент, закатила истерику, и не пустила меня.
Из всей нашей компании я развелся первым.

Не спалось. Просидел за компом до третьего ночи. Настроился наконец, и решил перекурить перед сном. Вышел на веранду, открыл окно, затянулся. И вдруг неподалеку петух - как заорет! Вот так вот, блядь - утро!
Не паниковал, жизненный опыт – великая сила! Подождал пока он проорет три раза. Ладно, думаю, буду считать что это отбой! Спал как младенец.

Года три назад ко мне приезжали в гости друзья-однокашники по мореходке.
К слову сказать, одновременное наличие в двухкомнатной квартире четырех бывших курсантов, даже передвигающихся по ней тихо, словно пришибленные мыши, у самой золотой супруги принимающей стороны, на вторые сутки вызывает некую рассеянность, а на третьи отключает звук.

Втроем. Толстый, Вава и Паха.
Паха, в те времена, худощавый, длинный и после всех своих переломов не очень складный пацан, наверно единственный из всей нашей роты, дослужившийся до старшего механика – деда.
Не потому что остальные были не в состоянии – так сложилось.

Для того чтобы было понятнее, Мирон – тоже наш однокашник и битломан, вообще стал трубачом в ментовском ансамбле.
А Паху вообще перед самым окончанием выперли из бурсы, и вместо офицерско-морских погон, на два года зачислили в Советскую Армию.
Казалось бы, ан нет - вернулся доучился, дослужился.
Так вот упомянутый мною Мирон, еще до мореходки был Пахиным одноклассником по школе, в одном из пригородов Владивостока. Я дружил с ними обоими.

На первой морской, судоводительской практике они оказались на одном судне.
Судоводительская практика подразумевала обучение нас, будущих механиков, азам мореплавания. Прокладку курсов, ориентирование по картам, штурвальные вахты и прочие матросские навыки, дополняло исполнение роли впередсмотрящего.

Мирон рассказал мне эту историю еще тогда, когда они только вернулись из рейса.
Не помню уже, присутствовал ли Паха в момент того рассказа, но когда я ее рассказывал в эту нашу встречу, Паха под наш дружеский ржач все отрицал, и даже ненадолго залупился.

Собственно она, коротенькая:

Пассажирский теплоход шел на Камчатку.
Ближе к обеду очередного дня Мирон с Пахой, выкурив на палубе один на двоих косяк, затаренный и притыренный еще с их малой сельскохозяйственной родины - как раз для такого случая, поднялись на мостик.

Несколько курсантов стояли на открытом крыле мостика, и поочередно передавая друг-другу бинокль, смотрели в туманную даль. Очередь дошла до Пахи.
Он долго вглядывался в клубящуюся муть и вдруг, не отнимая бинокль от глаз громко произнес:
- Прямо по курсу дым!

- Где?! - Выскочил из рубки штурман, и отобрав у Пахи бинокль, долго и безуспешно пытался отличить дым от тумана. Не получилось.
Он протянул сконфузившемуся Пахе бинокль, и вернулся в рубку.

Впередсмотрящий Паха продолжил наблюдение с еще большим усердием, и через несколько минут уже закричал:
- Прямо по курсу огонь!

Возбужденный офицер метнулся на крыло еще быстрее чем в первый раз и уже со своим биноклем.
Они на пару с Пахой долго смотрели вдаль, потом опустив бинокли друг-другу в глаза.
А после, офицер сказал Пахе:
- Иди отсюда нахуй!

Дело было в городском магазине с протяженной, вдоль всего дома, выцветшей вывеской «Гастроном» над ним, занимающим весь первый этаж жилой кирпичной пятиэтажки еще с советских времен.
Многие наверняка их помнят - оплоты социалистической торговли с пустыми холодильными витринами если это был «Гастроном», или эклектичными манекенами, в незатейливых пиджаках и платьях за витражами, если был «Универмаг».

Дело происходило относительно недавно, и к этому времени основную часть его просторного зала заполнили челночники своими бутиками с формальдегидным китайским шмурдяком.
Оплот социалистической, а теперь муниципальной торговли вжался в самый угол, и огородившись от мира холодильными витринами брежневских времен, из последних сил держал оборону.
Конкретно оборону держала продавщица из тех же самых - преснопамятных времен.

Для полноты картины - об этом персонаже. А скорее - о собирательном образе представительниц советской торговли. Я легко могу об этом говорить потому как лет двадцать назад, начиная собственную ЧП-эшную торговлю, довольно плотно и долго с ними общался, а некоторые из них работали в наших магазинах.

В большинстве своем это были дамы от тридцати до пятидесяти, выглядевшие ярче других, благодаря чрезмерному макияжу из щедро размазанной по лицам импортной косметики, тогда недоступной рабочим и крестьянам, и обилию золотых украшений.

Значительный отрыв от основного населения России тех лет в качестве и количестве, потребляемого ими гастрономического ассортимента, позволял служителям Гермеса одновременно приобщаться и к дарам Диониса, и часто прямо с утра.
Поправив вчерашнее здоровье, парой-тройкой рюмочек коньяка еще до обеда, они светились изнутри, но чтобы не спалиться, предусмотрительно становились неразговорчивыми. Зато, уже после, за приготовленным к концу трудовой смены ужином, они веселились и галдели как чайки.

Наша героиня, в пышном парике цвета вороньего крыла, была из старой гвардии.
В сумрачном зале посетителей было немного. У продовольственного отдела, прямо напротив кассы с продавщицей за высоким, не прозрачным прилавком, стояла внушительных размеров женщина в не по-апрельски косматой шубе. Я подошел и стал прямо за ней, перпендикулярно к прилавку в тот момент, когда продавщица отвернувшись, что-то неторопливо доставала покупательнице с заднего стеллажа.

Наклонив голову, и полностью спрятавшись за покупательницей, я медитируя ждал своей очереди.
Продолжая неспешные покупки, женщина попросила очередной товар.
В ту секунду когда продавщица отвернулась к стеллажу, покупательница вдруг что то уронила, и резко наклонившись, присела, полностью спрятавшись за прилавком.
Мгновение спустя повернулась продавщица - перед ней вместо женщины стоял я.

Ошеломительный фокус с исчезновением здоровенной тетки в шубе, заставил продавщицу чуть отшатнуться, и округлить глаза. Не поднимая головы, я исподлобья глядел на продавщицу, и наслаждаясь произведенным эффектом, чувствовал себя Коперфильдом.
Она посмотрела расфокусированным взглядом прямо сквозь меня вдаль, чуть тряхнула жестким париком, и не меняя выражения, застывшего на лице восторга громко прошептала:
-Ух ты ж блядь!

Шурик достаточно долго, для того чтобы его правая рука ему окончательно наскучила в свободное от вахты время, бороздил моря и океаны, и наконец вернулся в славный порт приписки – дивный город Владивосток.
Для будущей полноты картины нужно упомянуть, что хотя красавцем-великаном Шурик и не был, в силу своего чрезвычайного обаяния, у противоположных особ интерес к себе вызывал устойчивый.
Он по праву рассчитывал на большое удовлетворение в родном порту, и по пути на родину, еще в Сингапуре, обеспечил свои будущие утехи, экзотическим, сексуально-утешительным аксессуаром. Купил пять штук.

Назывался он «Бычий глаз». Бычье кожаное колечко, окаймленное трепетными ресничками, предполагалось натягивать на Шуриков член в моменты интимной близости с дамами, и применять его прямо с обратной стороны от его прямого, природного предназначения.
Однажды, в свободное от вахты время, Шурик даже примерил его.
С надетым аксессуаром, Шуриков член был похож на среднего роста испанского вельможу 16-17 веков в модном, по тем временам, воротнике - жернове.

Ожидаемое большое удовлетворение обозначило свои очертания в одноименном с портом приписки кабаке «Владивосток», и прямо за соседним столиком.
В лице московских волейболисток, коротающих за ним свой свободный турнирный вечер, его очертания казались даже огромными - все как одна под два метра.

Одна из захмелевших звезд первой линии нападения советского волейбола, вскоре пала под Шуриковым натиском на кровать, прямо в своем гостиничном номере.
Уж не знаю сколько они забили совместных голов и в какие ворота, и за какие ванты держался легкий Шурик, с восторгом летая под потолком, но когда матч закончился, утомленная звезда стянула с уставшего испанца воротник, и закинув его в свою тумбочку, спросила:
- У быка ведь два глаза? – Шурик рассеянно кивнул.
- Найдешь второй, приходи еще!
- Это у обычных два, - немного подумав, добавил Шурик:
- А у моего пять было. Теперь четыре осталось!

Леха возвращался домой на своем Урале, который мотоцикл, из соседнего приморского городка, по делам гонял.
Расстояние не большое и если б не дождь, доехал бы за час. Но дождь неожиданно случился, и если бы не ветер, то доехал бы вообще без приключений, и если бы не осень.
Но хотя все и сошлось в один и тот же осенний день, если бы не товарищи по работе, которые накануне захотели разыграть Леху, и подложили ему в карман плотно свернутый пакетик с серебрином, день бы закончился скучно.
А тут как раз и осень, и ГАИшный патруль на трассе М60, на двух машинах с мигалками, где-то посредине между Хабаровском и Владивостоком, и вдобавок, со слов правоохранительных органов - время сбора марихуаны.
А раз так, то и закон который позволяет останавливать и обыскивать подозрительных типов, уже наготове. И Леха, как на зло, уж очень подозрительно выглядел. Если человек мокрый с головы до пят, он выглядит чрезвычайно подозрительно.
Тормозят Леху тоже мокрые, но совсем-совсем не подозрительные милицейские, почти родные, и по обыкновению милицейскому приказывают – руки, мол, в гору – обыск!
А тут и пакетик в во внутреннем кармане, о котором Леха ни сном ни духом, обнаружился. А чего бы ему не обнаружиться, Леха ведь его и не прятал даже.
- Что в пакетике?- спросил пожилой сержант, а Леха испугался сильно, и загрустил сразу.
Подкинули суки не подозрительные, подумал Леха, и ответил, что не знает. А откуда ему было знать, что кроме серебрина, о котором он тоже не подозревал, в пакетике еще готовились к прыжку, закрученные между собой резинкой, две канцелярские скрепки.
И сержант не знал, но почему-то очень обрадовался пакетику, и приблизив его к своей, мокрой от дождя физиономии, развернул.
Пакетик в руках сержанта внезапно ожил, чем сильно напугал милиционера, подпрыгнул и вырвался из рук. Тем самым ветром, о котором я уже рассказывал, вырвался. И алюминиевая пудра - теперь вы тоже знаете...вырвалась!
И все это в довольную физиономию сержанта!
Леха бы обрадовался еще сильнее, если бы до этого случая уже посмотрел кино про Терминатора, но такого кина тогда еще не придумали, и так было весело.
Поэтому Леху немного отпиздили, да даже не отпиздили – просто оплеуху от пожилого сержанта получил. Хотя, он бы и оплеуху не схлопотал, если бы не заржал.
Хотя ему обидно конечно стало, ржали все, а оплеуху получил только Леха!

Клиент у меня был. Выставил магазин, помещения в здании, на продажу и уехал, в Грузию или Абхазию.
Когда заключали договор, разговорились.
Лет ему под полтинник, с усами и украинской фамилией, но на славянина не очень похож.
С первой, говорит, развелся, да и пошли они на хер жены. Веселюсь с кем захочу.
Я, говорит, и джакузи сделал в магазине чтобы веселиться с кем захочу. Даже веселился с одной, когда она хотела.
И поеду, говорит, сейчас в Грузию или Абхазию на своем автобусе-кемпинге. Буду веселиться не только с кем захочу, а еще и где, и когда захочу – прямо по красивым южным серпантинам.
И яхту куплю, говорит. И пойду на ней куда захочу, и с кем захочу. Присмотрел уже.
А с кемпингом, говорит, я то вообще фишку придумал, чтобы за бензин не платить. А я заинтересовался сильно этой фишкой и попросил поподробнее рассказать, а чего бы и себе "бесплатно".
Он и рассказал. Все просто оказалось - почти как гениальное. Ставит он якобы генераторы на свой трейлер, и аккумуляторы к нему большие, и едет куда захочет на аккумуляторной энергии. Я от такого элементарного решения проблемы передвижения в пространстве даже немного прихуел. - А от чего твои аккумуляторы заряжаться то будут? – спрашиваю. Так, говорит, на ходу и будут заряжаться. Трейлер едет на аккумуляторной энергии и заодно на ходу аккумуляторы заряжает. А почему бы и нет, подумал я, и пожелал ему счастливого пути. Могут же люди, когда захотят! А потом еще и семь футов под килем пожелал, не жалко, да даже девять с половиной!

Наверно первый курс. На профильной дисциплине с названием - Эксплуатация судовых автоматизированных систем, препод озадачил нас составлением тестовых вопросов по предмету. Как принято, с несколькими вариантами ответов и одним, среди них, правильным. Потом мы должны были обменяться ими между собой, отметить правильные и сдать преподу на проверку.
Мой вопросник попал к Хоме. Здоровый такой чувак, и у него борода начала расти наверно еще в детском садике. Помню один из своих вопросов.
Прибор для измерения частоты вращения?
Варианты ответа:
1. Курвиметр
2. Психрометр
3. Кретиномер
4. Тахометр
5. Манометр
Хома кричит мне, Леха, какой правильный? Угадайте вариант ответа который я ему подсказал, учитывая, что после проверки мы громко ржали, а потом за мной долго гонялся Хома?

Маленькая девочка в яркой куртке и вязаной шапке с двумя ядовито желтыми, большими бубонами на макушке, с ранцем за спиной, шли вместе с мамой мимо моего дома в сторону церкви, видимо на воскресную службу.
-Ма-ма, - сбивающимся от морозного воздуха и быстрой ходьбы голосом: - А Саша говорит, что все кто молится Богу в рай попадают? – Задрав голову спросила девочка.
Мама, жилистая женщина лет до сорока, одетая в рябое, драповое пальто, остановилась, поправила съехавшую на затылок шапку, и продув морозным паром , поочередно помогая пальцами, обе ноздри ответила: - Пойдем! – И сделав по скрипучему снегу несколько шагов, уверила:
- Попадают!

Охотоморская эклектика.

Эта была моя вторая морская практика, уже по механической специальности. На первой мы обучались азам мореплавания, и получали корочки матросов 2-го класса. Там были все дела – как рулить пароходом, ориентируясь по Солнцу и Полярной звезде с помощью секстанта, и как отплывать от него подальше на спасательном боте, когда он тонет. Короче – мы нихуя не делали, ходили только вдоль бортов, держась за фальшборт и леера, грызли сухари и глядя в туманную даль, старались не блевануть. Осенью в акватории Дальнего Востока знатные штормы.

А эта практика была летом. Нас с однокашником Тимохой приписали к последнему клепаному теплоходу Дальневосточного морского пароходства «Яков Свердлов». https://www.fesco.ru/about/history/fleet-roll/12602/ мотористами.
Наше судно было одно из многих, работающих по завозу в период летней навигации в Охотском море, обеспечивая снабжение безымянных пограничных поселков западного побережья Камчатки до самой Пенжинской губы.
Происходило это так.
На борту нашего судна находилось два гусеничных трактора и пара самоходных плашкоутов. Судно становилось на рейд вблизи береговой точки доставки, собственными стрелами на воду спускали плашкоуты, в них закидывали трактора и увозили к пологому, необорудованному причалами берегу.
Затем трактора своим ходом выбирались на сушу, где встречали загружаемые с парохода плашкоуты, и вытягивали с них тросами контейнеры и бадьи с грузом.
Представить себе, что это за работа, можно только оказавшись на борту.

Внизу, уже спущенный на воду, жутко поднимаясь и опускаясь на волнах, скребет по борту кранцами плашкоут с двумя маленькими человеками, а над ними на стреле нашего сильно накренившегося клепальника, болтается семи тонная 75-ка.

Второй механик, руководивший в мою вахту погрузо-разгрузочными работами, был небольшим, пузатеньким и вредным мужичком. Не выговаривая названий такелажной оснастки и погрузочных команд, из-за дефектов речи, он нас страшно веселил:

-Виа гини! (Вира гини) – кричал он матросу, стоящему на рычагах лебедки:
–Майна топик! (Майна топрик) – трактор качался над фальшбортом, раскачивая и креня судно.
– Левый паваот! (Левый поворот)
-Левый паваот, еб твою мать!-
Трактор со скрежетом зацепился гусеницей и отогнул кусок фальшборта. Второй механик взвился, и в два прыжка оказавшись перед лебедкой, вперился взглядом в побледневшего матроса. Выдержал паузу, и позволив тому осознать собственную, вселенскую никчемность, зловеще прошипел:
-Я кому сказал левый поваот?!
–Нет, я кому, блядь, говолю левый поваот?! – Мгновение спустя и немного успокоившись:
- Виа по-малу топик. Пауза:
- Левый поваот.

Весь экипаж судна поделили на две команды и мы стали работать на выгрузке 12 через 12.
Мы с Тимохой уже примерно представляли себе, что значит работа по завозу, но в тех рассказах которые мы слышали от бывалых, речь шла о выгрузке в оборудованных и цивилизованных северных портах со всеми прилагающимися ништяками.
Ништяки заключались, в списываемом на усушку, утруску и бой грузе. Падает, допустим)) сверху в трюм деревянный ящик с коньяком, запакованный так что комар клюва не подточит, а гравитации то похую какая упаковка, внутри все вдребезги и струятся потом все по пять звездочек бутылочки, прямо в отмытые заранее, защитные матросские каски.

Нашим же пограничникам бухла не полагалась, полагались витамины конских размеров в металлических банках, которые мы жрать боялись, сгущенка с тушенкой и рыбными консервами, галифе с сапогами, да гитары для солдатского досуга.

Так и бродила половина команды, в ожидании плашкоутов, по раскаленной палубе, похожая на расформированную, и примкнувшую к анархистам роту белогвардейцев, в галифе и с гитарами наперевес. А, ну и еще с пробитой гвоздем сгущенкой в руках.

"Россия завершила работы по возведению своей части российско-китайского железнодорожного моста Нижнеленинское (Еврейская автономная область) – Тунцзян (провинция Хэйлунцзян) через реку Амур, пишет РБК со ссылкой на сообщение правительства китайской провинции Хэйлунцзян.
Через мост в Китай планируется экспортировать железную руду, уголь, минеральные удобрения, лесную продукцию и другие товары." https://realty.newsru.com/article/21mar2019/amur_most2
Кому-то может показаться, что в логическом экспортном ряду не хватает "рабов".

История не смешная, но странная - коль обещал...
Лет 45 назад было и мне лет 10, напомнили намедни про ноги, руки и хвосты.
Наша школа стояла возле городской больницы, а дальние ворота школьного футбольного поля, примыкали к ее приемному покою. Только узкая шоссейка их разделяла. Видел иногда как местная шпана шарахалась на заднем больничном дворе, но сам там не был до одного случая. Видимо кто-то из них и рассказал, что за больничной кочегаркой есть ящик с человеческими костями, мы, с двумя товарищами, и пошли.
Побеленный, сбитый из досок ящик, с наклонной верхней крышкой и вправду там стоял, но был на замке. Через щели содержимое рассмотреть не получалось. С помощью рычага-палки приподняли с угла его крышку. Там и вправду лежали кости. Рук – ног я не видел, просто крупные кости валом. Вспоминаю собственные тогдашние ощущения, было немного странно и жутковато, особенно после рассказов о человеческих костях. Хотя помню, думал и о том, что это могут быть кости животных из больничной столовой. Как-то забылось давным-давно, а тут вот напомнили…
Анализирую только теперь. Мои родители долго держали свиней, и я принимал участие в разделке туш самое непосредственное, начиная с забоя и до самого готового продукта. Сейчас знаю как все это выглядит на разных этапах, но не припомню чтобы в те не жирные времена кто-то отдирал мясо от костей и последние выбрасывал.
НО! ТЕ кости были не варенные и не рубленные и мяса на них не было! И, кстати, зачем их закрывали на замок?

Нам в мореходном училище на первых курсах, хотя специальность механическая, преподавали основы мореплавания.
Преподавали вплоть до парусной оснастки и морских узлов, даже не тех которые – скорость, а те которые вязать.
Не помню, как точно назывался предмет, кроме Теории Устройства Судна, который вел преподаватель по фамилии Раппопорт, но помню одно его замечание.
Проверяя усвоенные накануне знания, он поднял одного из курсантов и попросил рассказать про устройство секстанта.
Тот бодро начал, назвав секстант сектантом, на что Раппопорт отреагировал примерно так:
-Товарищ курсант, секстант от секса ровно наоборот. Секстант с лупой, а сектант с залупой!

Позвонили однажды к нам в агентство, мол дом продают, нужно оценить и выставить на продажу.
Мне отдали записку, я и поехал.
Средних размеров, некрашеный домишко. Бодрая бабка в огромных валенках перескочила через сугроб перед калиткой, и провела меня внутрь.
-Продаю вот, к детЯм уезжаю! - громко сообщила она, хлопая дверьми.
-Не разбувайся! – еще раз крикнула бабка уже из кухни, пока я топтался в прихожей.
-А я вашего соседа знаю! - Сказал я бабке, налаживая контакт.
Я и вправду знал его. Он был родным братом моего тестя и чуть ли не главным героем ВОВ нашего городка.
Высокий и крепкий дед, за восемьдесят, с огромной седой, почти лысой башкой и голубыми глазами. Весь усыпанный орденами и медалями в День победы, он всегда шел и переливался в первом парадном ряду фронтовиков.
Я и познакомился с ним за праздничным столом у тещи на День победы.
Его дом стоял совсем рядом с бабкиным, и плотно соседствующие веранды, разделял только редкий заборчик. Дед пару лет назад похоронил, долго болевшую супругу, и жил один.

-А кто ж этого ебаря не знает?! – Крикнула бабка из-за косяка. Я переваривая, и немного опешив, шагнул за косяк на кухню.
Справа на кухне светилось снегом окно, а прямо перед кухонным столом и газовой плитой у стены, зиял черной дырой, почти метр на метр, открытый подпол.
Я осторожно посмотрел вниз - метра три глубиной.

-Я тут пельмени варю! - обьявила бабка, и прыгнула через пропасть к бурлящей на плите кастрюле. У меня похолодело внутри: -Вы осторожнее, люк открыт! –
Бабка хихикнула, отмахнувшись свободной рукой за спиной:
-Двух блядей себе завел. Студенток, еб их мать! – Продолжила бабка, мешая пельмени: - Живут с ним.
Медленно переваривая сказанное, я попытался поддержать беседу:
- Может это внучки?
-Неее! – Широко улыбнулась мне бабка, и смачно, нараспев добавила:
– Бляди!