Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Почему наши "большие корпорации" такие тупые и неповоротливые? Хроника за один день.
Собрались компанией (10рыл) в Прагу. Билеты Тюмень-Прага и назад - 22500р. Звоню в Аэрофлот, можно коллективную заявку оформить? Всё таки 10 человек, скидку бы нам... Не вопрос, говорят, отправляйте, форма на сайте. Отправил, к обеду ответ - места вам зарезервированы, оплачивайте, цена - 23700! Это как? Звоню опять, это что за скидка такая спрашиваю? На пять процентов больше цена стала.. Ну, так вы же сразу десять не выкупите, отвечают, а мы вам оформим, вот за сервис вам и насчитали.. Туши свет, бросай гранаты! Это сервис! Послал их, народ обзвонил и каждый себе без проблем по 22500 выкупил. ДБ.
А после обеда зашёл в Сбер, нужно было 32 евро предоплату кинуть гиду за экскурсию по Праге. Прождал минут двадцать одну девицу, которая одна (одна! их там штук тридцать!) из всех умеет переводить за границу. Освободилась наконец, подаю ей реквизиты - получателя, номер счета, реквизиты банка.. Сидела ещё минут пятнадцать, лобик морщила, морщила потом понеслось: 32 евро не можем, можем только 30 или 35, а ещё лучше 40. Это почему, интересуюсь, у вас что, своя система счета что ли? Вы как в Вавилоне только двадцатками считаете? - Не можем и всё, программа не позволяет.. - Хрен с ним, шлите 35 евров.. - С комиссией будет.. - Хорошо, давайте. 35 евро это почти 2500 по их курсу. Достаю деньжищи. Ну, думаю, комиссия, процента три, ну пять, бог с ним, десять. - 980 рублей, говорит.. 40% процентов!! За что, бля!!!?? За перевод? Греф что ли лично их передавать будет?! Плюнул, короче.. Доехал до офиса, зарегился в Пэйпале, две минуты, деньги улетели! Бесплатно, естественно..
И, вот, сижу, удивляюсь. Как так? Везде в этих шарагах куча уродов наглаженных в галстуках, семинары у них, программы клиентов и прочее. А на выходе что? От хуя ушки.
Бывало ли у вас такое, что какой-либо человек эпизодически вам по жизни попадается? Как бы и не друг, не близкий знакомый, порой вы даже имя его не знаете, просто как-то пересекаетесь, время от времени... Вот вам небольшая история про одного моего такого знакомого…
Познакомились мы с ним в самом начале девяностых в нашей, старой ещё, тюменской «брачке». Мы тогда, с Ленкой, девахой с нашего потока, повадились подавать туда заявления. Делалось это ради получения талонов на «отоварку», по которым в салоне для новобрачных можно было откусить себе колечко, продукты или даже ботинки «Саламандра». Золото, которое обычно доставалось мне, я тут же спихивал знакомому ювелиру, а боты соседке, что банчила на толкучке. Ленка же жила в общаге, поэтому забирала свою долю продуктами - конфетами, колбасой и сыром.
В принципе, вся эта процедура псевдоженитьбы занимала не более получаса, за которые нужно было совместно заполнить анкету, занести её в кабинет к суровой загсовской тётке с высоким пергидрольным начёсом и получить там взамен те самые заветные талончики.
Главное при этом было сохранять серьёзное выражение лица самому и следить за Ленкой, которая при виде стоявшей на шкафу, над головою у тётки, пары ободранных лебедей с кольцами (такие тогда цепляли на крышу какой-нибудь «Волги», что возила новобрачных) тут же начинала хихикать.
Вот там, в один из таких заходов, мы с ним и познакомились, вместе выйдя покурить и разговорившись, пока наши невесты заполняли бланки заявлений. Помню, выглядел он тогда довольно успешно для того времени: короткая стрижка, кожаная куртка, толстая золотая цепочка, сигареты «Магна» и новая «девятка», на которой они потом докинули нас до института. Вероятно, он был из «деловых». Лет ему было под тридцать и, видимо поэтому, обращался он ко мне несколько покровительственно.
- Студенты? Чего рано так, невтерпёж? – ему явно хотелось с кем-нибудь поговорить.
В тот раз было как-то неудобно сказать ему, что мы женимся фиктивно, да и смысла никакого не было, тем более, что он больше говорил сам.
- Я за своей Динкой со школы ходил, она из дома ко мне ушла, родители у неё евреи, против были, вот, скажи, какая разница-то?! – он даже взмахнул от возмущения руками - Родишься не понять кем, а потом тебе в уши надуют и хуяк – ты уже еврей или хохол там…. Он затянулся, выпустил дым и снова замахал руками: - А если ты подкидыш?! Тогда как!? Вообще непонятно кто ты! Примерно через месяц после того раза я, возвращаясь вечером с учёбы, случайно встретил его в нашем горсаду. Он был заметно пьян и шёл слегка пошатываясь. - Ооо, здоров, студент! – узнал он меня – как сам? Накатим?
Видно было, что он находился в состоянии какого-то радостного возбуждения, и ему хотелось с кем-нибудь поболтать. Мы дошли с ним до ларька, и он купил нам по баночному пиву, что тогда только начало у нас продаваться.
- Всё… я из доли ушёл… и машину отдал…. мне - прозвучало имя тогдашнего тюменского авторитета - иди, говорит. Всё равно ходишь как чума…. А пацаны поняли… не могу я без неё… - язык его уже заплетался - она мне сразу сказала: никакого криминала. Видал же какая она красивущая?! Я кивнул соглашаясь. Его невеста и в самом деле была очень приметная девушка: высокая, стройная, черноволосая. Помню, что я ещё тогда подумал, что вот у них-то уж точно настоящая любовь, раз уж ради неё он отказался от новенькой «девятки». Для меня в те годы машина была просто недосягаемой мечтою.
В следующий раз увидел я его уже в конце девяностых. Рядом с моим спортзалом, что находился в подвале старого «хруща», кто-то выкупил на первом этаже квартиру и делал в ней ремонт. Там, выйдя из подвала, я снова его и встретил, когда он подъехал на «Газели» с нарисованной на тенте снежинкой. Увидев меня, он даже обрадовался:
- Студент! Какими судьбами!? В зал…. а я вот – кивнул он в сторону ремонтируемой квартиры - развиваюсь потихоньку, кондиционеры продаю, сейчас все их ставят, к лету хочу здесь магазин запустить. Сезон!! – он всё так же энергично взмахнул руками.
- Ну, вы как? Никого ещё не наклонировали? Динка тоже пока не рожает, но ничего, тренируемся – он широко улыбнулся.
И снова я тогда не решился ему сказать правду о том моём «браке». Может быть потому, что интересовался он довольно искренне, и как-то неловко было ему это сообщать, мне почему-то показалось, что его бы это огорчило.
Потом я встретил его уже в нулевые, в каком-то ресторане, где мы с женою (к тому времени я всё же по-настоящему женился) праздновали трёхлетие свадьбы, а он зашёл со своею супругой. Он немного полысел и раздался, но смотрелся по-прежнему бодро и представительно. Дина тоже несколько повзрослела, но выглядела всё также впечатляюще, в красивом белом платье и с копной длинных чёрных волос, походив на какую-то гречанку.
Увидев со мной вместо Ленки мою настоящую супругу, он удивлённо распахнул глаза, но ничего не сказал и повёл себя как джентльмен, усадив свою жену спиной ко мне, чтобы она ничего не заметила. И сам он тоже больше на нас не смотрел, только раз понимающе подмигнув мне издали, мол, бывает, дело такое…. Мне же, несмотря на весь комизм ситуации, ничего не оставалось делать, как лишь благодарно подмигнуть ему в ответ.
Затем, спустя ещё несколько лет, я увидел их с супругой на странице какого-то местного глянцевого журнала, где рассказывалось о праздновании хануки в Тюмени. Вероятно, он всё же помирился с роднёй, раз уж ходил на их еврейские праздники.
И вот на прошлой неделе, я встретил его снова, когда вечером, возвращаясь от своего товарища, проходил через парк. Там в парке он и сидел на скамейке, прихлёбывая из стоявшей рядом бутылки. Честно говоря, если бы он меня не окликнул, сам бы я вряд ли его узнал, так он изменился. Худой, в морщинах, со сгорбленными плечами, по сути, передо мной сидел настоящий старик. Я даже вздрогнул, до того он не был похож на себя прежнего, всегда весёлого и темпераментного.
- Студент…. сколько лет…
Мне показалось, что и голос его тоже изменился, став тихим и каким-то надломленным.
- Да ты не пугайся – усмехнулся он, заметив моё замешательство – я это, я… присядь, выпьешь со мной? – протянул он мне чуть початую бутылку «Джемисона».
Почему-то я сразу послушно выпил.
- Ну, как жизнь семейная? Детей завели?
- Дочка…. - Хорошо…. А у меня никого.… И Динки моей нет больше, в сентябре схоронил – он снова отхлебнул и протянул бутылку мне – Помяни….
- Как же так? – опешил я, я же вот вас с ней в журнале видел… у евреев… на празднике….
- Ну, да…- глухо протянул он – евреи… она ж всё в Израиль хотела съездить, к корням, видать, тянуло, надоели Мальдивы всякие…. Я нам в прошлом году путёвки взял - неделю в Эйлате на море, неделю в Иерусалиме. Она там всё обошла. Все святые места, всё. Так ей понравилось, давай, говорит, сюда ещё раз приедем. Даже в Стену Плача записку воткнула, хочу, мол, через год сюда вернуться…
Его голос дрогнул, и он поспешно глотнул виски.
- Так и вышло.… в августе мы оттуда приехали, а в мае у неё рак нашли, такой только в Израиле лечится, вот мы ровно через год снова туда и приехали…. как она и заказывала…. – он глотнул и передал бутылку мне – там в онкоцентре, в Тель-Авиве и померла… неоперабельна сказали….
Разошлись мы с ним, когда уже в парке начало темнеть.
- Ну, давай, студент, может, свидимся ещё….
- Давай.… Слушай, а ты вообще как? Может помочь чем?
Он устало помотал головой.
- Деньги есть у меня…. много... я же бизнес продал, мне сейчас на три жизни хватит… толку, правда…
Домой в тот вечер я пришёл довольно пьяным, немало удивив этим супругу, я редко так напиваюсь. Кое-как объяснив ей, что встретил старого знакомого, я отправился спать…. Правда, несмотря на выпитое, сразу заснуть мне не удалось, всё чего-то ворочался, да думал, думал…. Я вот не знаю, почему наш мир так несправедлив. И почему неплохой, скорее всего, человек, всю свою жизнь любивший только одну женщину, вынужден так страдать. Я не знаю и никто, по всей видимости, не знает. Так уж всё неправильно у нас устроено. Жаль его, а что тут поделаешь?
И я уже засыпал, когда мне вдруг подумалось, что кто его знает, может лучше уж такая судьба, чем за всю свою жизнь так ни разу по-настоящему ни в кого и не влюбиться…
Возникла у товарищей моих одна идейка. Придумали они вино своё забабахать. Не в целях насыщения рынка, а так для себя.. Этикетки разработали, название придумали, насчет винограда и бочек с одним махачкалинским виноградником договорились, а разливать у нас в Тюмени решили, есть у них всё для этого. И вот вчера один из них в банк заехал деньги за виноград перекинуть, дальше с его слов: Подхожу, говорит, я к первой же девочке-операционистке, так, мол, и так, деньги нужно в Дагестан перевести, а та в ответ выдаёт: - Это невозможно, мы с ними не работаем.. Я: - Как не работаете, почему, что случилось? Та - Потому что заграница, нет там филиалов, другой банк поищите.. Я: Как нет филиалов, куда делись-то? Девушка, вы меня правильно понимаете? Мне в Дагестан нужно деньги отправить, в Да-ге-стан! Не в Афганистан!! Та упёрлась: - Нет и это не к нам, мы с ними не работаем, чем-то ещё я могу вам помочь? Смотрю, говорит, я на неё и ничего не понимаю, вроде не шутит, вид у неё серьёзный, очки, блузка, галстучек, банк же.. Тут уж я не выдержал, да как заорал: - У вас что передача "Скрытая камера" сегодня снимается?! Что вы за хрень несёте? Вы что, овцы клонированные, в школе не учились что ли!!?? Что началось!! Девочки все как по команде в столы вжались, охрана нарисовалась, аж двое, и какая-то начальница сразу примчалась.. Девочка ей докладывает: - Мол, клиент скандалит, не понимает, что мы с Дагестаном не работаем. я уж ему несколько раз объяснила... Та ко мне поворачивается: Мужчина, вам же русским языком сказано, мы с Дагестаном не работаем, у нас за границей филиалы только на Украине и в Казахстане!!! - А с каких @уёв - спрашиваю - Дагестан заграницей стал!? Давно это событие произошло?! Вы тут что все с ума посходили!? Короче разобрались, деньги перевели и извинились потом даже. Вышел я оттуда как из бани, вот же, думаю, дурдом дурдомовский. Они же тут реально все с высшим образованием сидят, а в башке вакуум полный...
Тут зайдёшь в интернет и только успеваешь читать, и амеры тупые и укры зомби... а тут своё поколение дебилов выросло...
Вот уже неделю как топ-темой в гаражах была Серёгина поездка в Тайланд, куда, несмотря на все его возражения, собралась его Наташка.
- Она думает я серебряное копытце - привычно жаловался он нам, копаясь под капотом - только ж машину купили.
Супруга его уже, как обычно, загорелась и никакие доводы об отсутствии в данный отрезок времени достаточных для поездки финансовых средств на неё не действовали. А большей частью попросту игнорировались. Когда ей что-либо было от мужа нужно, она всегда начинала жужжать ему на ухо, как парктроник, пока не добивалась своего.
Масла в огонь подливала его тёща, что всячески обостряла ситуацию своими едкими замечаниями. Серёгу она считала тюфяком и в выражениях с ним не стеснялась. Поэтому и жили они с ним, как змея с мангустом. В постоянной боевой готовности. Война велась по причине их психологической несовместимости, так ещё со свадьбы заладилось. Или вернее не заладилось, что неудивительно. Я со свадьбы тёщу его и помню. Такая комодообразная и громкоголосая тётка в балахоне, как у Пугачевой. Ещё тогда, увидев её впервые, я начал подозревать, что в голове у неё скачет весёлый белый коник. Работала она тогда кладовщицей в расположенной рядом с их деревней военной части и после долгого общения с солдатами у неё появилась заметная привычка командовать. С будущим зятем она общалась исключительно глаголами в форме повелительного наклонения, всюду суя свой нос и что-то постоянно советуя. Такая соответственно свадебка и была. Всех присутствующих гостей Серёгина тёща тогда буквально достала, постоянно перебивая и ведущую и тостующих. Периодически, несмотря на запрет дочки, она пыталась запустить по столам "денежное дерево" для сбора денег. А после криков «Горько!» каждый раз громко добавляла: - дай вам Бог также сладко целоваться и в смертном гробу!
В начавшихся после застолья танцах она принимала самое активное участие. Наверняка при этом она себе казалась как минимум Шакирой, по крайней мере, танцевальный стиль у них был один. Только с разницей примерно в центнер. Но она, хлебнув лишнего, отжигала не менее самозабвенно, без устали отплясывая посередине зала и отлучаясь лишь за очередной рюмкой. Захмелев, в конце концов, она запнулась и, падая, умудрилась заехать плечом в стоявший на отдельном столе двухэтажный торт с лебедями, так что Наташке пришлось долго отмывать её наряд в туалете. Ещё помню как в конце вечера, уже совсем готовая, она исполнила протяжную деревенскую песню, в которой воспевались прелести бытия селян, живших без забот и труда в песнях и танцах на лоне природы. После чего перешла на приглушенный плач со словами: - Наташка, будет бить, сразу к матери! Думаю, запомнилась она тогда всем, не только мне.
Тем не менее, ангелы небесные пропели в свои медные трубы и Серёга женился. И первое время после свадьбы жил со своею Наташкой, в общем-то, без проблем. Ровно до того момента, пока через несколько лет его тёща, продав дом, не прикатила из своего Новоебуново. Их военную часть расформировали, и она, выйдя на пенсию, осталась без работы.
Совсем не изменившись за эти годы, она тут же принялась всеми командовать, и практически уже через неделю их с зятем отношения были сложными как японский мультик. Серёга, как человек с изначально крепкой психикой, пробовал сперва не обращать на её дурки никакого внимания. Но это, увы, было никак невозможно, обладая диким природным энтузиазмом (что, видимо, у них семейное), она сходу начала лезть во все их дела. На Наташку она каким-то образом действовала как Медуза Горгона, практически полностью подавляя её волю. Поселили они её в зале, где она заняла шкаф, заполнив его привезённой с собою одеждой и раскладной диван, к которому, по её словам, она никак не могла привыкнуть. Вот с этого дивана она и взяла манеру комментировать всё, что бы у них в семье не происходило. Не осталась она в стороне и на этот раз.
- Настоящий бы мужик не мелочился, почку бы продал, а жену бы свозил - заявляла она дочери нарочито громко, так чтобы слышал и зять.
Как Серёга умудрялся её терпеть, было загадкой. Но он предпочитал сдерживаться, лишь по вечерам рассказывая нам в гаражах о своих семейных перипетиях.
- Вот же змея-говно - подивился Харя - почку - говоришь...
Харя, он же Витька Харитонов, это наш с Серёгой одноклассник, правда, доучился он с нами только до седьмого класса, после чего, метко запустив напоследок кактусом в директрису, навеки покинул стены любимой школы. Далее Харина судьба сложилась классически: детприёмник, малолетка, зона. К тому времени, когда он появился снова, мы с Серёгой успели отслужить, отучиться, жениться и родить детей. Освободившись, Харя выгнал из материной однушки жившую там к тому времени квартирантку, и поселился там сам. Недели две он, как водится, гулял до полусмерти, но потом взялся за ум, подвязал с бухлом и даже оформился сторожем на стройку неподалёку, с чем ему помог наш участковый Фёдорыч, который присматривал за ним после освобождения. Харю он знал ещё по детству, когда тот, выкрав у Фёдорыча фуражку, на спор наложил в неё кучу. Вот и курировал по старой памяти. Мы с Серёгой тоже старались как-то его поддерживать. С первого же его аванса, убедив Харю, что ходить сейчас в пиджаке и трикошках уже как-то не комильфо, мы повели его одеваться на «привоз», нашу нынешнюю тюменскую «толкучку», стабильно обеспечивающую работой тысячи китайских политзаключённых. Харя, имеющий собственный выработанный годами взгляд как на принятые в наши дни стили в одежде, так и на мир моды в целом, превратил тот поход в неожиданно любопытный процесс. От обычных классических джинсов он сразу с негодованием отказался.
- Нахер мне синие, я чё пидор?
По той же причине ему не подошли и ботинки со слегка зауженными носами, как и куртка с белым меховым воротником, что начали носить той осенью. И ещё множество фривольных с его точки зрения вещей. В итоге, для Хари, давшего по ходу шопинга всем кутюрье и их модным домам краткие и непристойные характеристики, были приобретены пара чёрных джинсов, чёрная джинсовая куртка, две пары чёрных носков, чёрная адидасовская футболка, и чёрные же тупорылые ботинки-гады. Во весь этот наряд, никоим образом, по мнению Хари, не покушавшийся на его гетеросексуальность, он обрядился там же на рынке, прямо в кабинке платного туалета, выйдя оттуда с удовлетворённым лицом.
- В таком прикиде можно и без справки чалить - довольно ухмыльнулся он, полюбовавшись своим отражением в витрине, - к Катьке щас упаду.
Катькой была его нынешняя подружка, с которой Харя познакомился совсем недавно в привокзальной столовой, где та работала кассиршей. Немолодая уже пергидрольная разведёнка в красных бусах и густыми синими тенями на веках, которые, по его мнению, и придавали ей особый шарм. Именно к ней он тогда, решив отпраздновать свой новый имидж, и надумал двинуть, набрав в ларьке различные вкусности в виде полкило пряников, банки сгущёнки, буханки хлеба, пачки майонеза и бутылки водки «Журавли».
Сейчас он сидел и морщил лоб, обдумывая Серёгину ситуацию.
- А ты тыкни ей иголкой в темечко, - немного поразмыслив, уверенно посоветовал он, - когда дрыхнет…. Сразу перекинется…. Только точно посередине темечка надо выцелить. И ни один мент концов не найдёт, проверенный способ.
- А найдут? - вздохнул Серёга - что мне из-за этой тварюги на тюрьме вялиться? - он поморщился и помотал головой.
Харя ненадолго задумался и одно за другим выдал ещё пару предложений, которые, впрочем, уже не были столь радикальными и сводились, главным образом, к совету закатать любимой тёще в лобешник, а там будь, что будет. Глядишь и стартанёт обратно в своё Гадюкино.
- Я б лучше её саму в бетон закатал - снова вздохнул Серёга - кабы не Наташка.
Супругу Серёга любит. Хотя с мужем они полные противоположности, которые впрочем, как известно, часто сходятся. Фемина его, это вообще, на мой взгляд, не женщина, а нитроглицерин… Активна как антициклон, хоть ураган её именем называй. Ураган Наташка. Звучит, кстати: - ураган Natashka! Как Серёга её выбрал одному Богу известно…. Сам он по себе вообще-то человек смирный и молчаливый, живёт себе спокойно и живёт. По бабам не ходит. Гиббонит на пятом ЖБИ технологом по бетону. Накубатурил смену и домой. Никакие там беспокойство и охота к перемене мест им не овладевают, хватает дачи и рыбалки, для которой он недавно и приобрёл старенький 124-й мерс-универсал, в котором обычно и копался возле своего гаража. Мы с Харей обычно подтягиваемся к нему по вечерам постоять, да покурить вместе перед сном, рассуждая на предложенные темы, которые начинаем, как правило, мы с Харей. Серёга лишь изредка вставляет замечания. Он вообще человек неразговорчивый.
Наташка, добившись от Серёги согласие и на этот раз, выбрала в турагентстве две путёвки на две недели с вылетом в конце января из Екатеринбурга. Сейчас она изучала по вечерам в интернете отзывы других, уже побывавших там опытных туристов, дававших новичкам различные полезные рекомендации. Рекомендаций, кстати сказать, в сети было великое множество. От суперпрактичных, вроде совета постираться на пенной дискотеке, до совсем остроактуальных, как, к примеру, не снять сдуру транса в морковном баре.
Свою лепту в подготовку к поездке внесла и Серёгина тёща. Вследствие того, что дома сидеть она не любила, всё своё свободное время она проводила у подъезда среди других таких же пенсионерок, что, сидя на скамейке, совместно хаяли существующий миропорядок. Главным образом, они дружно проклинали фальшь современной городской жизни с её замаскированными формами унижения в виде чая в пакетиках, сложных модерновых смесителей и сковородок с тефлоновым покрытием.
Периодически они там обсуждали бесплатную газетку «Вестник здоровья», представляющую собой рекламный листок жуткого полиграфического качества и сомнительного врачебного содержания, бесплатно рассовываемый по всем почтовым ящикам. Именно в ней, Серёгина тёща и вычитала, что в этом самом Тайланде делают чудо-матрасы из самого настоящего каучука, а не поддельного китайского говнища. И что в таких матрасах не собирается пыль и отсутствует всякая среда для жизни бактерий и домашних пылевых клещей. И вообще благоприятно сказываются на здоровье человека. После чего все, слушающие её собеседницы сошлись на мысли, что вещь хорошая и надо брать. В тот же вечер после разговора с мамой Наташка на Серёгу и накатилась.
Сперва он даже пробовал отпираться, мол, что за дурь такая, матрасы из-за границы возить. Совок что-ли? Но Наташка ему в ответ тут же выдала, что это, ведь, не просто матрас, а эргономичный чудо-матрас нового поколения. Ляжешь на такой, и он тут же принимает форму твоего тела. Проще говоря, это не матрас, а подарок судьбы. Серёга хотел было сказать, что для фигуры её мамы любое большое корыто подойдёт. И форма точь в точь как у неё такая же, и без всякой эргономики поглотит её как бермудский треугольник, но сдержался. Он вообще нечасто ей возражал. Зато Наташка высказала всё что могла. Суть её претензий свелась к тому, что Серёга жуткий эгоист и ему наплевать, как живёт сейчас её любимая мама без такого матраса. А живёт она, между прочим, как Золушка без туфлей. Страдает с больной спиной на жёстком диване, а Серёге хоть бы хны. И если он хоть немного Наташку любит, он просто обязан сделать ей и маме такой подарок. Короче говоря, матрас запланировали купить, на что нам Серёга вечером перед отъездом и пожаловался.
- Да ладно плюнь, на юга ж летишь, радуйся. Я вон вообще на море не был - философски заметил Харя - на Ангаре только - он помолчал - у Катьки вон сеструха с мужем в этот Тай сгоняли, понравилось. Две недели фрукты жрали, да в джакузи пердели. И бабы там ихние дают за каждой пальмой. Не, я б попёр. Да только не с моей рожей визы получать - он скривился и сплюнул.
- Не надо им визы - Серёга вздохнул - Просто не тянет меня туда, не до того - он вздохнул снова – Ну их.... тараканов жрут. Мне б сейчас машину лучше подшаманить.
Выехали они в ночь, и за пять часов без приключений добрались до аэропорта Кольцово. Там с утра быстро нашли стойку со своею турфирмой и вскоре, пройдя паспортный контроль, уже шли на посадку.
Следующие восемь часов Серёга отсидел, не вставая, как в детском кресле проехал. Выспался, правда, затекло всё. В самолёте летели, в основном, представители урало-сибирского миддл-класса с одной объединяющей всех мыслью, что для того, чтобы выжить в чартере, обязательно нужно бухать. Словно разнополярные частицы, притягивались друг к другу самые ярые поклонники этой идеи, создавая небольшие мобильные группки, шныряющие по всему салону. Потом угомонились и они.
Тайланд - кусочек рая на земле. Это предположение, смотря из каких слоёв общества, оно исходит, одни считают обоснованным, кувыркаясь там с местными обезьянками и поглощая различные морепродукты, другие же твёрдо уверенные в том, Азия - это безобразие, данное утверждение отвергают, категорически предпочитая Европу и Тай в голове брезгливо держат за типичный быдлокурорт наподобие Египта или Турляндии. Как это обычно это бывает, по-своему правы и одни и другие.
В любом случае это юг и прилетая туда из Тюмени, ты это понимаешь особенно отчётливо. Так было и у Серёги с Наташкой. Едва только двери самолёта открылись, юг свалился на них в виде яркого солнца, свежего морского ветерка, воздуха, пронизанного ароматами душистых цветов и диких трав. От жары одежда тут же прилипла к телу. Они получили свой чемодан, сели к своему гиду в микроавтобус, доехали в свой отель, поселились и их отдых начался.
Подробно про Паттайю рассказывать, наверное, и не стоит, многие там были, всё про этот курорт известно. Погода всегда замечательная, даже в феврале солнце, океан, пальмы, золотой песок близлежащих коралловых островов. На пляжах чисто как после субботников. И у Серёги с женою было всё как у всех - купались, загорали да жрали как беженцы. Наташка днём налегала на соки и массажи, а Серёга подсел на грошовые овощные салаты и на вкусный местный супчик, который, как заметил Серёга, становился тем дешевле, чем дальше отходишь от моря. Ближе к вечеру ходили прогуляться по пешеходной Волкинг Стрит, вдоль которой фланировали тысячи таких же как они туристов. С заходом солнца на этой улице начиналась бурная ночная жизнь. Открывались многочисленные go-go бары, секс-клубы, бессчётные диковинные шоу, массажные салоны, куда завлекали прохожих молоденькие девчушки-проститутки. Там же находились заведения, где тусовались далеко не латентные геи и прочая разнообразная бесполая нечисть. Серёге эта улица не слишком нравилась. Шум, гам, громкая музыка, мигающая световая реклама, толпы безудержно веселящихся людей быстро утомляли его. Поэтому гуляли они там, как правило, недолго и шли спать к себе в отель.
В отеле из всей предлагаемой обширной экскурсионной программы они выбрали поездку в зоопарк в Чианг Мае. Очень уж интересно отельный гид её расписывал. Выехали они из Паттайи в восемь вечера в автобусе с удобными креслами, бесплатными напитками и печеньем. Ранним утром прибыли на место и после завтрака в летнем кафе сразу отправились в зоопарк. Там Наташке больше понравились панды, что потешали толпу зрителей собравшихся возле их вольера, а Серёгу неожиданно пленили гиппопотамы. Эти, похожие на гигантские фиолетовые баклажаны животные покорили его каким-то своим вселенским покоем. Со всех сторон выли, ревели, лаяли и шипели другие обитатели зоопарка, кричали дети, ахали их родители, а эти спокойные и солидные божьи твари просто лежали и спали, не обращая на всё происходящее вокруг ровно никакого внимания. Некоторые из них даже похрапывали, выдувая из ноздрей огромные прозрачные сопли. Супруга с группой отправилась дальше, а Серёга остался стоять возле гиппопотамов и, прикупив фруктов, долго кормил самого маленького, похожего на поросёнка, бегемотика. Наверное, это и было самое запомнившееся ему событие в этой поездке.
За тёщиным матрасом они отправились в ближайший к их отелю многоэтажный торговый центр. Матрасы нашлись тут же, на третьем этаже, в большом специализированном отделе, где, видя их интерес, перед ними тотчас нарисовался маленький продавец в белой рубахе и, интуитивно угадав в них русских, начал рассказывать о выложенном товаре. Из его журчащей речи они узнали, что их (и только их) матрасы оказывают положительное массажное действие. Они устойчивы к любым к нагрузкам и практически не деформируются во время своего тридцатилетнего срока эксплуатации. Стоимость всего 5999 бат за штуку, при цене на фабрике в три-четыре раза выше. Он снял с полки один из матрасов и заставил их потрогать.
- Тощие больно - с сомнением оглядела их Наташка.
Матрасы, запакованные в большие прозрачные вакуумные сумки с надписью «Pattani Industry» и вправду выглядели сбоку не слишком объёмными.
- А надо два маме взять, - подумав, неожиданно решила Наташка - положим один на другой, если что. Вон как тут выгодно.
- Зачем ей два? - попытался возразить Серёга - чего лишнее брать-то?
- Тебе пять тыщ для моей мамы жалко? - холодно обрезала его супруга - Бегемотам, небось, на фрукты больше скормил.
Серёга хотел, было сказать, что Наташкина мама, по большому счёту, сама та ещё бегемотиха, но промолчал. Он вообще редко когда что говорил.
- А если два мы возьмём? Два? - переключилась Наташка на продавца, показав ему два пальца - Скидка есть у вас на два? Скидка? - с тайцами она предпочитала разговаривать, словно с детьми, громко и по два раза повторяя слова.
Торговаться там, видимо, было не принято, но продавец ушёл и вернулся минут через пять, приведя с собою старшего по залу, в костюме и с ушами как у покемона. Тот и сообщил им чудесную новость, что только что, эксклюзивно для них, коммерческая служба «Pattaya Garden» разработала специальное и уникальное предложение и теперь они смогут купить два матраса по цене 5989 бат каждый. При этих его словах Наташка встрепенулась, победно выпалила:
- Ага! - и выразительно посмотрела на супруга.
Серёга махнул рукой и коротко бросил покемону:
- Давай два. Тащи.
Тот мгновенно исчез и уже через пару минут прикатил им тележку с их заказом и, улыбаясь, вручил два сертификата с десятилетней гарантией. Затем, после покупки матрасов они спустились на этаж ниже в отдел текстиля, где, на сэкономленные Наташкой двадцать бат, приобрели шёлковую драконью скатерть, потратив на это около ста и, погрузив покупки в такси, отправились к себе в отель. В тот большой торговый центр они наведались ещё несколько раз. По пути к нему они всегда заходили в местные вещевые лавки, где по принципу - кто глубже всех копается, тот круче всех одевается, рылись многочисленные поклонники роскоши. В результате этих походов Наташка полностью выполнила всю свою программу по закупу, набив всяким барахлом две огромные клетчатые сумки.
Таким образом, к моменту их отъезда они уже везли с собою в аэропорт целых пять мест багажа, за который Наташка очень переживала, волнуясь, по своему обыкновению, как Чёрное море. Кроме тех сумок она приобрела специальную корзинку, которую в последний день наполнила фруктами на соседнем рынке. И теперь ей казалось, что довезти такое богатство до дому в полной сохранности будет сложно. Поэтому в аэропорту, задумав полностью обезопасить всё своё свежеприобретённое имущество от воровства и заодно сэкономить на платной упаковке, она отправила Серёгу в небольшой аэропортовский магазинчик дьюти-фри за скотчем, чтобы перемотать как следует все сумки, не оставив при этом вероятностным похитителям ни единого шанса.
- Прозрачный бери - наказала она мужу - он следов не оставляет.
Серёга послушно дошёл до дьютика, походил там взад и вперёд, но скотча нигде не увидел. Тогда, поймав смуглого белозубого продавца, он изобразил пальцами нечто круглое и вежливо произнёс:
- Скотч, плиз.
При этом он дзынькнул ногтем по стеклу соседней витрины и добавил - прозрачный только.
- ОК, - улыбаясь кивнул тот, взял Серёгину купюру и буквально через пару минут в обмен на неё притащил ему бутылку виски «Label 5» вместе с чеком на двадцать долларов. Вручив бутылку, он поклонился и исчез, оставив ничего не понимающего Серёгу стоять с его покупкою в руках. Другой бы на его месте решил бы вопрос в два счёта, побежал бы искать продавца или, даже не зная языка, отправился бы менять товар на кассу и т.п. Но Серёга человек мягкий. Он лишь постоял, немного поразмыслил, изучил этикетку с надписью «scotch whiskey», после чего осознал, что с ним попросту случилось глупое и досадное недоразумению. К данному недоразумению он, впрочем, отнёсся довольно философски, и, рассудив, что во всём этом вероятно есть некий определённый знак судьбы, пошёл сдаваться супруге. Наташка, в свою очередь, узрев в руках у Серёги вместо заказанного скотча бутылку виски, тотчас заголосила как Ярославна.
- Ты что, совсем идиот? Последнюю валюту пропил, я ж ещё тушь хотела купить. Ну что за человек?! Господи, да где ж мои глаза-то были?! Вот говорила же мама!!
Серёга, в ответ на все эти нападки лишь скрестил на груди руки и гордо безмолвствовал, словно римский патриций проканавший все свои серебряные сестерции. Он вообще больше молчит по жизни. К счастью вскоре на электронном табло вылетов зажёгся их рейс, и началась регистрация.
Обратно в свою страну оленью они летели почему-то уже не восемь, а девять с лишним часов. В полёте супругам не спалось. Наташка долго синдромила и пилила мужа из-за скотча, благо, что все её тирады заглушались шумом двигателей, а Серёга, выспавшись за отпуск на три жизни, спать пока просто не хотел. Сперва он пробовал читать журналы и листать каталоги, затем пытался разгадывать кроссворды, считал до тысячи и убил, таким образом, несколько часов, но сон так и не шёл. К тому времени, судя по маленькому телевизору между рядами, где их маршрут показывал крошечный самолётик, они уже пролетели больше половины пути. Кругом уже мирно спали остальные пассажиры. Наконец задремала и Наташка.
Серёге же спать так и не хотелось. Промучившись ещё с часик, он решил взять с полки плед и накрыться им. Доставая сверху плед, он заодно снял с полки и дьютифришный пакет с вискарём, чтобы ещё раз взглянуть на свою случайную покупку. Виски до этого он ни разу в жизни не употреблял, хотя, разумеется, знал, что есть такая американская самогонка. Отвинтив чёрную крышечку, он осторожно понюхал содержимое. Самогонкой оно почему-то не пахло. Скорее, наоборот, из горлышка шёл приятный запах свежего хлеба, напомнивший Серёге молодость, когда он работал укладчиком на первом хлебзаводе. Этот знакомый запах, по видимому, и послужил причиной тому, что Серёга, покосившись на спящую супругу, решил напиток попробовать. Глотнув пару раз из горла и ощутив в животе приятное жжение, он отхлебнул ещё разик, но уже побольше. Потом ещё и ещё. И ещё. Через час, высосав половину нольпятой бутылки, Серега, наконец, забылся, похрапывая время от времени. Проснулся он, когда уже объявили посадку, от тычков его собственной супруги, что, тряся наполовину опорожненной бутылкой, дала волю своим чувствам.
- Я поверить не могу! Ты чем думаешь вообще?! Мы как поедем теперь вообще?! И вообще!! - Наташка орала всё громче, заставляя уже оглядываться остальных пассажиров. Серёга хоть и на этот раз отмалчивался, но при этом даже улыбался каким-то своим собственным мыслям.
Полчаса спустя, благополучно приземлившись, они прошли паспортный контроль, где Наташку ждал очередной обидный удар судьбы. Её спецкорзинка для фруктов приехала абсолютно пустая. Самым обидным в этой ситуации было то, что те, из наиболее предусмотрительных, кто плотно обмотал свои корзинки скотчем, преспокойно их получили. Очевидно, несмотря на то, что ввоз фруктов в Россию запрещен, таможенники просто поленились их вскрывать и опустошать. Слава Богу, весь остальной багаж они получили в целости. Потом Серёга с немалым трудом загрузил его весь на тележку, которую и покатил к своей машине на платную стоянку. Наташка, злющая после облома с фруктами, весь вектор своего гнева ожидаемо направила на супруга и продолжала ему выговаривать, идя с пустой корзинкой сзади. Серёга в ответ продолжал хранить молчание. Он вообще редко когда ей отвечал. На стоянке они с большим трудом запихнули все свои пожитки в автомобиль, после чего Наташка на какое-то время затихла и задумалась.
Ситуация на самом деле была ужасная. Сама она машину не водила. Серёгу в таком состоянии пускать за руль было нельзя, хотя сам он был и не против. Единственный выход был в том, чтобы дать Серёге выспаться и соответственно протрезветь. Сначала они решили дойти до аэропортовской гостиницы «Лайнер». Но тут им на помощь пришёл дежуривший возле стоянки пожилой таксист, услышавший их разговор.
- Слышь, командир, оно тебе надо? - обратился он к Серёге - У них любой номер за пятёрку. А окна дадут на взлётку, так вообще не выспитесь. Давайте я вас лучше в город отвезу, в нашу гостиницу, номера по две тыщи всего с завтраком, а завтра утром обратно доставлю.
Немного подумав, они согласились и, пролетев по пустынной трассе, уже буквально через полчаса селились в двухместный номер, заказав такси на одиннадцать утра.
Гостиница располагалась на одной из центральных улиц города и представляла собой одно из крыльев здания студенческого общежития УрФУ переделанное под мини-отель. Но номер был вполне себе приличный, со сносным интерьером и отдельной ванной комнатой, куда сразу же и нырнула Наташка. Серёга же, не раздеваясь, рухнул на свою постель, его, к тому времени, наконец-то, догнал сон. Времени уже было два часа ночи по местному.
Примерно через полчаса, когда спать легла и Наташка, за окном раздался первый громкий хлопок. Последующие за ним несколько оглушительных взрывов, заставили их подскочить на своих койках. Было ощущение, что в городе начались военные действия. Взрывы за окном не прекращались и даже переросли в полноценную канонаду, сопровождаемую яркими вспышками и дикими громогласными воплями. Кто вопил и что именно, было непонятно. Но орали явно не по-русски. Когда Серёга еле-еле встал и словно лунатик, вышел в коридор, чтобы узнать о причинах происходящего бесчинства, то там его встретила заспанная дежурная горничная.
- Да это ж китайцы, соседи наши, студенты. У них в Китае Новый Год сегодня, вот и пируют, фейерверки свои пускают, каждый год так в феврале. Да Вы не расстраивайтесь, они обычно недолго празднуют. Не то, что наши - она потянулась и зевнула.
Новогодняя феерия продолжалась больше часа, после чего наступила относительная тишина. Но заснуть сразу им всё равно не удалось. Праздновавшие студенты оказались их соседями через стенку со стороны общаги и, переместившись с улицы к себе в комнату, продолжили встречать Новый год у себя. Слышимость при этом была отличная: азиаты что-то шелестели на своём языке, дружно смеялись и пели длинные и тоскливые китайские песни. Наташка несколько раз с ненавистью стучала пультом от телека по батарее пока они, наконец, не успокоились.
Когда, наконец, они угомонились и затихли, был уже седьмой час утра. Примерно к семи утра, когда Серега, в очередной раз, удостоверившись, что говно не приходит одно, опять закемарил, под окнами раздался первый длинный и громкий автомобильный гудок. За ним тут же последовал второй, за вторым третий и вскоре все они слились в непрерывный гул клаксонов. Серега как ошпаренный снова выскочил в коридор, где обнаружил прилипшую к окну дежурную, которая сама ничего не понимала.
- Может свадьба - пожала она плечами - ничего не понимаю, дурдом какой-то сегодня.
Гудки тем временем продолжались с всё возрастающей частотой. Серёга вернулся в номер, где на кровати сидела очумелая Наташка. О том, чтобы в таких условиях спать не могло идти и речи. Примерно часов в девять, когда уже начало светать обнаружилась причина этой какофонии. Оказывается, прямо через улицу была перекинута большая рекламная растяжка с надписью цветными буквами:
«ЕСЛИ ЛЮБИШЬ СВОЙ ГОРОД - ПОСИГНАЛЬ!!!»
Что проезжающие водители и делали с удовольствием. Многие при этом высовывались из своих авто и сигналили по несколько раз. По обе стороны от растяжки стояли группки молодых людей с шариками и, улыбаясь, махали в ответ. По всей видимости, это был какой-то флэшмоб.
Что оставалось делать в этой ситуации супругам? Практически ничего. Только умыться, сходить на завтрак, собраться и спуститься к такси, чтобы ехать на стоянку в аэропорт. Серёга, в принципе, пришёл в себя и решил ехать домой, хоть и не выспался. Тем более, что выбора у него не было, назавтра ему нужно было выходить на работу. Наташка после бессонной ночи выглядела далеко не лучшим образом, бледным лицом и тёмными кругами под глазами напоминая Серёге панду, которую он видел в зоопарке. Но вслух он ей этого не сказал. Он вообще мало что когда говорит.
Доехав до своего автомобиля, Серёга попробовал его завести. Несмотря на мороз, двигатель заработал с полтычка. Пока мотор прогревался, они с Наташкой разобрались с багажом, поместив большую его часть сзади, и Серёга поднялся в кондейку к сторожам доплачивать за сутки. В это время Наташка, которой показалось, что один из матрасов будет мешать смотреть Серёге в зеркало заднего вида, недолго думая решила его распаковать и загнуть в сторону неудобно торчащий, по её мнению, кусок.
И вот тут-то и началась вторая часть Марлезонского балета: без вакуумной упаковки открытый матрас мгновенно раздулся, увеличившись в объёме в несколько раз, и самым чудовищным образом превратился в подобие гигантского серого кирпича. Запихнуть этот «кирпич» обратно в машину у неё уже просто не получалось. Подошедший Серёга сразу понял, что его горячо любимая жёнушка умудрилась притащить для них очередную проблему. Несколько раз он также попытался втиснуть матрас в салон. Но, увы, даже при своих немаленьких размерах их универсал был не в силах вместить матрас в себя.
Как говорят в Африке, даже если тебя сожрали, то у тебя есть, по меньшей мере, два выхода. В данной ситуации выходов Серёга тоже видел два: во-первых, можно было попробовать обрезать лишнюю часть матраса ножом, уменьшив, таким образом, его до приемлемого размера, а во-вторых, можно было выкинуть нахрен этот матрас на ближайшую помойку и ехать уже домой. Всё равно ещё один матрас у них оставался. Обрезать матрас Наташка категорически не захотела. Не согласилась она и с идеей оставить один из матрасов на месте. Немного покумекав, она гениально надумала, расположить матрас на крыше автомобиля и, невзирая на отсутствие верхнего багажника примотать его к мерсу скотчем, который можно купить в аэропорту. Сходит она сама, потому что Серёга, как выяснилось, на покупку скотча совершенно не способен. Серёга в ответ традиционно промолчал. Он вообще не особо разговорчивый.
Через четверть часа они положили непослушный матрас сверху и, передавая с Серегой, друг другу скотч через открытые двери примотали его к крыше. Вид при этом у их автомобиля получился несколько необычный и даже какой-то инопланетный.
Наконец они двинулись. Совсем скоро Серёга понял, что быстро доехать до дому им не удастся. Кто ездил по этой дороге знает, что это не трасса, а мусоропровод. Менты по дороге на Тюмень стоят там в каждой придорожной деревушке. Первый же тормознувший их сержант матрас велел снять, мотивируя это ужасающей опасностью для других участников движения. Потом он долго мурыжил документы, пробивая их по рации, и вообще был настроен нешуточно. Неизвестно чем бы это всё кончилось, если б они за пятихатку не договорились с подошедшим сержантским напарником, что, уже подходя к ним, начал сходу подмигивать Серёге как пиковая дама. Далее было то же самое. При виде их мерса инспектора их сразу останавливали, каждый раз требуя объяснений насчёт странной конструкции на крыше, долго проверяли документы и заставляли показывать остальной багаж. Спустя какое-то время их, конечно, отпускали, но всё это стоило денег, которые таяли с нехилой скоростью.
Ехали они, в итоге, очень медленно. И дело было даже не в гаишниках. Примотанный к крыше матрас при движении раздувало, а при попытке развить какую-то более-менее приличную скорость его попросту задирало над крышей, ударяясь об которую он издавал оглушительные хлопающие звуки. Поэтому двигаться им пришлось по-крейсерски, примерно 30-40 километров в час, что вызывало жуткое негодование других участников движения, вынужденных тащиться сзади. Дорога и так шла по населённым пунктам с ограничением скорости, а тут ещё их мерин собирал сзади целые караваны из грузовиков, джипов и легковушек. Несколько раз проезжавшие мимо водители высунувшись, называли Серёгу разными нехорошими словами, самыми приличными из которых были «волк» и «педосек», а какие-то молодые отморозки, обгонявшие их на ауди, даже швырнули в них из окна своей машины пустую коробочку из-под компакт-диска, заставив Наташку завизжать от ужаса. А одна огромная фура, долго пытавшаяся их обойти, так страшно гудела и моргала фарами, что Наташка заставила Серёгу съехать с трассы, чтобы её пропустить.
Где-то уже в районе Камышлова над ними стал кружить большущий беркут, внимание которого, по все видимости, привлекли раздающиеся внизу странные звуки. Сделав несколько ложных заходов, он прицелился и метко насрал им на лобовуху. Причём не капнул как-то там по-птичьи, а нешуточно так навалил, словно какой-нибудь археоптерикс, еле щётки счистили. Это, вероятно, показалось ему забавным, и каким-то, одному ему известным образом, он пригласил пару родственником, вместе с которыми и уделал сверху весь матрас, отстав от них уже ближе к Талице. Позабывшая про сон Наташка, от всей этой происходящей с ними жути уже просто молчала, закусив губу, и лишь время от времени начинала беззвучно плакать.
Зато на следующем посту их хоть и остановили, но матрас уже не трогали а, посмотрев на измученную и зарёванную Наташку, сразу отпустили, проверив документы и даже не взяв никакого штрафа.
В общем, ехали они так почти девять часов и добрались до Тюмени уже в полной темноте, сразу отправившись на круглосуточную мойку, где практичная Наташка, пока Серёга вышел покурить, сдуру упросила заспанную тётку-мойщицу заодно помыть и матрас. Увы, как и многие другие благие женские начинания, это действо не дало ожидаемого эффекта. После мойки этот, в общем-то, легковесный предмет превратился в какое-то подобие каменного обелиска и стал весить явно больше центнера. Все их совместные семейные попытки водрузить его обратно на крышу мерса ни к чему не привели и Наташка, по своему обыкновению, принялась давать мужу мудрые, но технически сложновыполнимые советы.
И вот тут произошло нечто необычное. Серёга, наш Серёга, который мимо гаишников-то проезжает с поднятыми руками, неожиданно взбунтовался. Так редко выходящий из себя, он не выдержал, бесанулся и, используя обычно несвойственные ему непарламентские выражения, высказал всё-то, что он думает по поводу этой поездки, этого матраса, Наташкиной мамы и самой Наташки, всем вместе которым, по его словам, он хотел бы придать некий замысловато-эротический крутящий момент. Каким-то образом Серёга вдруг начал изъясняться складно, пространно и утончённо. По поводу Наташкиной мамы Серёга высказал дополнительное предположение, что, таких как она гадин, вообще Онищенко запрещать должен. Также в подтверждение своих слов и видимо для большей их значительности, Серёга произвёл руками несколько откровенных жестов и поднёс к Наташкиному носу кулак, пообещав при малейшем с её стороны писке бесплатно сделать ей полный массаж лица, не хуже чем в Таиланде.
Наташка, впервые в жизни увидевшая супруга в таком состоянии, от страха впала в анабиоз, и мгновенно замолчала, не смея ему возражать.
Тем временем Серёга, немного успокоившись, нашёл на соседней стоянке двоих сторожей, которые за полпузыря скотча охотно согласились его беде помочь и даже притащили для этой цели моток шпагата, крепко примотав матрас к крыше. Затем они прокрались на машине по ночному городу до нашего двора, где, подъехав к гаражу, Серёга спихнул трёклятый матрас на землю. Нести его самому было уже абсолютно невозможно, весил он уже как два пианино. На дворе, как вы помните, был февраль и, пока они ехали до дому, матрас, вследствие обледенения потихоньку превратился в монолит.
Осознав это, Серёга позвонил нам с Харей, вызвав к подъезду. Ничего не уразумев из его сбивчивых объяснений, я оделся и спустился вниз, где уже стоял также ничего не понимающий Харя, куривший сигарету.
- Не зевай, ужин видно - протянул он мне смятую пачку.
Закурить я не успел, потому что, со стороны гаражей внезапно показался Серёга и, махнув нам рукой, позвал к гаражам. Зрелище, представшее там нашему взору, было каким-то нереалистичным и даже пугающим. Серёга с почерневшим лицом, стоял у своего мерина. А на ворота его гаража была привалена какая-то, как нам показалось, серая бетонная плита перекрытия, сбоку от которой замерла зарёванная Наташка, с явным ужасом глядевшая на супруга.
- Мама римская - ахнул при виде этой картины мгновенно сориентировавшийся Харя - точняк Серый тёщу кончил…. В бетон, по ходу, и закатал, как подписывался…- Харя даже перекрестился.
Мне грешным делом, тоже пригрезилось что-то подобное, уж больно жутко всё это со стороны выглядело. А что ещё в этой ситуации можно было подумать? В голове беспокойно замигала тревожная кнопка - что делать? Потом, когда мы подошли поближе, то поняли, что Серёга выглядит таким потемневшим из-за загара. Плита же смотрелась несколько странно. Почему-то по всей своей поверхности она была перфорирована небольшими круглыми дырками.
- Матрас это, тёще мы привезли - видя наше недоумение, устало пояснил Серёга - спать ей у нас негде, как той собаке - покосился он на жену. Наташка, к нашему удивлению только всхлипнула и промолчала.
После того как ситуация разъяснилась, мы все вместе покатили этот тяжеленный обледенелый матрас по снегу к подъезду, где, напрочь снеся пару почтовых ящиков и сломав возвратный механизм входной железной двери, втроём допёрли это злополучное резиновое изделие на пятый этаж до их квартиры.
На шум выглянула Серёгина тёща, тут же принявшаяся что-то недовольно бубнить. В ответ Серёга, неожиданно для нас с Харей, начавший вдруг длинно и красноречиво выражаться, крепко ухватил её за шиворот и сходу провёл с ней решительную и действенную коммуникацию, смысл которой сводился к настоятельной ей рекомендации замолчать отныне и навеки во избежание познания ею истинного смысла скорби. При этом Серёга выразил уверенность, что в случае же какого-либо неполного понимания его слов, он прямо сейчас может перейти от них к делу и чтобы доказать серьёзность сказанного для начала заедет ей пару раз разводным ключом по имплантантам.
Поскольку тёща таким Серёгу тоже никогда не видела, то она, потеряв дар речи, молниеносно развернулась и спешно скрылась в зале, где и залегла на своём диване кверху воронкой. Больше в тот вечер она не показывалась. Нового Серёгу она явно боялась.
Так вот и закончилась эта история в постельных тонах. Что тут можно ещё добавить? В семье сейчас у них полная красотень. Сплошные эндорфины. После той Серёгиной операции по принуждению к миру, тёща у него даже не пикнет, живут они с тех пор душа в душу. Даже в случающихся между ним и Наташкой мелких семейных стычках она, как правило, всегда на стороне зятя.
Серёга купил для неё новую кровать, под размер матраса. Второй матрас Наташка хотела продать, но Серёга запретил, решив оба оставить для тёщи, и уложил их, как и планировали, один на другой. Получилось немного высоковато, но зато теперь каждый божий вечер, как соберётся тёща спать, так у них дома одна картина - она словно Исинбаева разбегается из дальнего угла комнаты и бежит к кровати. Возле неё она сбрасывает свои тапки, как нижние ступени ракетоносителя и запрыгивает вначале на табуретку, потом отталкивается от неё, делает сальтуху и перелетает к себе на кровать, где уже и лежит на своей каучуковой перине, как кукла наследника Тутти. Серёга даже на сотовый это втихаря записал, нам показывал.
Вот такая вот бывает польза от загрантуризма. А не поехал бы тогда Серёга, так до сих пор бы его грызли, к осьминогу не ходи. Не зря, в общем, съездил. Но больше вроде не собирается, понравилось ему там или нет, мы с Харей так и не поняли. И сам он ничего толком не сказал. Он ведь вообще у нас человек такой, молчун по жизни.
Дмитрий: Две недели с ней переписывался, миловидная и неглупая, парня нет. Договорились в городе пересечься, знаю там кофейню одну неплохую. Я оделся поприличней, цветы ей купил, всё как полагается. Встретились, она даже лучше чем на фото оказалась. Эффектная такая брюнетка, кудри, каблуки, платье зелёное с блёстками, я, честно говоря, засмущался немного. Ну, пошли с ней рядом, болтаем ни о чём, сейчас, думаю, сядем в кофейне, пообщаемся. И тут вдруг я словно под землю проваливаюсь, лечу куда-то, грохаюсь и ногу ещё при падении отбиваю. Очухиваюсь и понимаю, что угораздило меня люк открытый не заметить и хрен знает, как теперь отсюда выбираться. Зову эту Катю, а она не подходит, боится, видимо. Орал, орал, подошла, наконец, ты живой? - спрашивает. Да живой, кричу, позови кого-нибудь на помощь, мне самому не вылезти, не видишь что ли? Ходила она минут пятнадцать ещё, не меньше, я уж опять её потерял. Привела, в итоге, с кофейни официанта со стремянкой, я по ней и вскарабкался. Вылез весь в пылищи, голова в трухе какой-то, а она стоит себе, улыбается, меня аж зло взяло. Слушай, говорю, могла бы и побыстрей его позвать, я, ведь, и покалечиться мог или метаном там задохнуться. А ей хоть бы хны, только и фыркнула, скажи, мол, спасибо, что вообще не ушла, сидел бы там как суслик. Ну, какое тут свидание, когда такие разговоры? И рубашка вся грязная и пятка болит, ступать больно. Ладно, говорю, извини, давай до метро тебя провожу. Ну, пошли опять рядом, молчим уже оба. И тут понемногу до меня доходить стало, что это, похоже, не та Катерина. Хоть и брюнетка тоже, и кудрявая, и в платье зелёном, но у той туфли были с каблуками, а у этой сандалии такие с перепонками, как у гладиатора. И букет совсем другой, жёлтый какой-то. Ну, просто мистика в три листика.
Екатерина: Познакомились с ним в чатике, на фото ничего, пишет с юмором. Пообщались с полмесяца, интересы вроде совпадают, стихи оба любим, решили в реале встретиться. Пошли по городу гулять, идём, разговариваем, погода милая, вечереет. Смотрю, кофейня на углу, хочешь, спрашиваю, зайдём? Молчит, не отвечает. Может дорого для него, думаю, хотя приехал с букетиком, не жмот, значит. Просто, говорю, посидим, кофе выпьем - опять тишина. Оборачиваюсь – никого. То есть вообще никого, и кавалера моего нету, исчез «как ветра лёгкий стон». То ли обиделся, что сразу в кафе потащила, то ли просто не понравилась, вот и слился так по-хамски. В любом случае, мужчины так не поступают, я полдня к свиданию готовилась. Домой вернулась, посидела, подумала, да и добавила его страницу в черный список – зачем мне такой невежа?
Екатерина вторая: На мой день рождения посидели с подружкой после работы, кофе с пирожными попили, она мне фрезии мои любимые подарила. Потом разошлись, и я только от кафе отошла, как слышу, будто зовёт меня кто-то. Оборачиваюсь, никого вроде, потом смотрю дальше, колодец без люка, заглядываю, а там парень какой-то, видимо упал туда, а выбраться не может. Ну, что делать, надо помочь, в МЧС звонила сперва – бесполезно, потом дворника какого-то нерусского нашла на углу, прошу его, он не понимает, улыбается только. Пошла тогда в кофейню обратно, там ребята-официанты лесенку в подсобке нашли и в люк этот подали. Появляется довольно симпатичный парень, грязный весь, правда. И злющий на меня, презлющий, чего, дескать, так долго его спасала! Вот, ведь, нахал, думаю, это, значит, мне вместо благодарности. Высказала ему, что думаю, он промолчал, потом извинился, предложил до метро проводить, а мне что, я всё равно туда шла. Идём, а он на меня косится, косится, потом спрашивает: - А вы, ведь, Катя? Ну, да, отвечаю, угадал, а что? Да ничего, говорит, очень приятно, меня Димой зовут. Такой вот день рождения, встречаемся уже полгода, любовь у нас, кажется. Я его шахтёром иногда дразню, а он меня Екатериной II называет. Я теперь всем подружкам говорю, нечего в соцсетях сидеть и время на пустую переписку тратить. Хотите серьёзных отношений – идите в реальную жизнь, только там с нормальными парнями и можно познакомиться - так и запишите в свои молескины, дурочки интернетные.
Сижу я в офисе, что-то себе мониторю, как в дверь постучали, и вошла девушка. Лет двадцати пяти, не больше, длинные русые волосы, миловидная.
- Здравствуйте, а мешковина у вас здесь продаётся?
Мешковина это ткань такая упаковочная, как мешки из-под картошки. Мы ею торгуем, хотя и продаётся всё у нас со склада в пригороде. Но некоторые продвинутые покупатели время от времени умудряются где-то нарыть наш юридический адрес, периодически появляясь в офисе. Очевидно, это была одна из таких.
Последовал стандартный для таких случаев диалог.
- Продаётся, девушка, но на складе и оптом, минимум рулон сто метров. - А если мне всего метров десять нужно? - Тогда не к нам, поищите, где на метры продают. - Так я уже всё объездила, нигде нету... - она вздохнула. – Может, всё же продадите, мне очень-очень надо?
Не знаю, почему я ей не отказал, обычно мы эти рулоны вообще не режем. Возможно, потому что разговаривала она, в отличие от подобных посетителей, как-то вежливо. Но вероятнее всего она мне просто понравилась. Такой, знаете ли, приятный тип девушек, без этой, модной сейчас стервозности, что большинство лет с пятнадцати уже демонстрирует. Как-то очень скромно, но со вкусом одетая, во что, правда, не помню. Бывает так, когда у людей есть вкус тогда, сразу и не вспомнишь, как они одеты. В чём-то вроде сером, что шло к её голубым глазам.
- Ладно, говорю, - вот вам сотовый, если не найдёте нигде, звоните завтра часиков в одиннадцать, я до обеда сам на складе буду, что-нибудь возможно и придумаем.
Она обрадовалась, записала номер и ушла.
На следующий день, в обычной рабочей суматохе я про неё и забыл, но ровно в одиннадцать она отзвонилась.
- Ну, давайте - говорю - до обеда успевайте, я здесь.
Объяснил ей, где склад и где-то через полчаса она и подъехала на мазде-матрёшке. За рулём был какой-то паренёк, но лица я не разобрал, мешали шторки, которые зачем-то сейчас на передние стёкла ставят. Причём он почему-то сперва промчался мимо, затем изобразил что-то похожее на спортивный разворот, и вновь пролетел мимо склада, остановившись метрах в десяти от дверей. Я этой клоунаде и не удивился, сейчас многие по-простому ездить не могут, выделываются на ровном месте.
Девушка вышла, а он так и остался сидеть в машине, прибавив музыку.
Мы с ней прошли на склад и я, расстелив рулон и опустившись на корточки, начал отмерять мешковину. Ползать с нашим складным метром было довольно неудобно и я, чтобы заполнить паузу, поинтересовался:
- А куда, Вы, её используете-то?
- На декорации к свадьбе - она помолчала и вздохнула - свадьбу нам дизайнер в рустикальном стиле делает, это, как бы в деревенском. Мешковиной стол застелет, а на ней еда в глиняной посуде. Ещё ложки будут деревянные и букеты с пшеницей.
- Так это у Вас у самой свадьба? - я даже удивился - а что ж Вы так печально-то, неужели замуж не хотите?
- Замуж-то надо - она чуть улыбнулась - да и пора уже, наверное.
- А может - решил я слегка пошутить - у вас это неравный брак? Помните, как на картине в Третьяковке?
- Ну, да - она снова еле улыбнулась - наверное, да, неравный, они богатые. Они и дизайнершу эту наняли. Та говорит, что главное это в кантри не скатиться, рустикальный и кантри это разные стили. Кантри грубый, брутальный, а рустикальный хоть и провинциальный, но изысканный.
Её последние слова прозвучали как-то глухо, заставив меня поднять голову.
Девушка плакала. По её лицу медленно катились крупные прозрачные слёзы, чётко одна за другой, словно срабатывал какой-то беззвучный таймер.
Этого мне ещё здесь не хватало. Я поднялся, достал носовой платок и протянул ей вытереть слёзы. Нужно было что-то сказать, но что говорить в такой ситуации было абсолютно непонятно.
- Да не волнуйтесь – попытался я как-то её успокоить - всё наладится, это у Вас просто перед свадьбой, все в это время нервничают, период такой. Ведь не силком же вас замуж ведут?
- Нас с мамой из пансионата выселяют – она негромко всхлипнула и вытерла глаза - отец умер, не успели на заводе переоформить. Мама у меня уже полгода не встаёт, болеет.
«Мазда» трижды нетерпеливо просигналила.
- Надо ехать, насчёт машин договариваться - она будто немного успокоилась и вернула мне платок - он хочет, чтобы лимузин нас вёз чёрный, а за ним два джипа по бокам. И чтоб никого сзади не пускать, как у принца было на свадьбе в Англии.
Представив себе принца Гарри, не пускающего толпу автомобилей по главным улицам Лондона, я не выдержал и ухмыльнулся.
Она заметила и тоже чуть улыбнулась, но как-то всё же грустно.
- Простите меня, пожалуйста, сама не знаю, что со мною - она достала кошелёк и протянула мне деньги.
Взяв деньги, я перемотал отрезанный кусок ткани скотчем и протянул ей получившийся свёрток.
- Спасибо Вам - она неожиданно придвинулась и вдруг поцеловала меня в щёку. На секунду я даже ощутил, как вкусно пахнут её волосы.
Снаружи её жених снова прогудел что-то спартаковское и пару раз газанул вхолостую.
Мы пошли к выходу, где она, забрав сдачу, попрощалась и направилась к машине.
И они уехали. Уехали навстречу своей будущей рустикальной свадьбе, увозя с собою десяток метров нашей, как выяснилось, изысканной мешковины, а я остался стоять у дверей склада.
Мысли в голову лезли какие-то непонятные. Было странное ощущение некой, как бы это сказать, неправильности что ли. И почему-то захотелось курить, хоть и бросил давным-давно.
И что вроде мне до этого, не моё же дело. Но как-то жалко девку стало, честно говоря.
Год назад, возвращаясь домой из командировки, я оказался на маленькой станции Полушкино. Станция как станция - с двух сторон лес и небольшая платформа с крохотным ларьком, у которого стоял бородатый мужик в выцветшей энцефалитке. Я присел на единственную скамейку и принялся ждать прибытия поезда. К счастью прибыл он вовремя, и я поднялся к себе в купе, где в соседях у меня оказались двое - пожилой пенсионер деревенского вида и молодой парень в тельнике, что ехали, по всей видимости, вместе.
Также в наше купе попал и мужик со станции, который, впрочем, не раздеваясь тут же залез к себе на верхнюю полку и заснул, отвернувшись к стенке. Моё место было внизу, и я тоже прилёг, продремав так пару часов, и проснулся оттого, что поезд снизил скорость на подъёме.
Соседи не спали. Паренёк пил пиво, а пенсионер периодически зачитывал ему вслух какую-то цветастую газетку из тех, что продают в поездах. Увидев, что я проснулся, он даже обрадовался новому слушателю. - Или вот - обратился он уже к нам обоим - вот, послушайте: «Вчера, в нью-йоркском ресторане «Нелло» российский миллиардер Абрамович оставил чаевые в размере пяти тысяч долларов. Стоимость самого обеда была в десять раз больше и половины этой суммы ушло на оплату алкоголя - несколько бутылок Шато Петрус и Кристал роуз» - старательно проговорил он незнакомые названия.
- Вот, еврюга! - восхищённо прокомментировал молодой - красава… это сколько ж такой коньяк в рублях? - В рублях-то.. - пенсионер задумался - сколько, сколько? ..понятно, что дохера... сволочи…
Под этот обычный дорожный трёп я уже было приготовился вновь задремать, как вдруг сверху раздалось:
- Это не коньяк… Петрюс это вино, а Кристал - шампанское…. А вообще хороший ресторан…. итальянский…. это на Мэдисон - мужик сверху потянулся и зевнул.
- Ну, чего не знаем, того не знаем - пенсионер обиженно поджал губы, свернул газету и замолчал. В купе наступила тишина. Парень в тельняшке тоже помалкивал, видимо, осмысливая услышанное. Вскоре они оделись и вышли на своей станции, а мы остались вдвоём.
С часок ещё повалявшись, я решил поужинать купленной заранее лапшой быстрого приготовления и начал раскладываться на столике. Сверху выглянул оставшийся бородатый сосед, неодобрительно посмотрел на мою снедь, и принялся спускаться. Оказался он моложе, чем мне показалось, лет, наверное, сорока с небольшим, с приятным лицом, темноволосый. Открыв свою сумку, он достал оттуда шмат сала, полкаравая хлеба, баночку со сметаной, кусок варёного мяса и пару яблок. Всё это деревенское изобилие он выложил на столик, придвинув мне.
- Ешь…. - Да у меня есть еда, спасибо. - Это не еда - показал он на мой «Роллтон», потом снова покопался в своей сумке и достал оттуда бутылку «Русской» - позволим себе?
Я пожал плечами. Обычно я с незнакомыми людьми не употребляю, но тут вроде как соседи. Да и интересно стало, что за человек такой со мной едет, с виду бомжеватый, а в элитном алкоголе разбирается. Заинтриговал, честно говоря.
- Можно…
Сходив к проводнице за стаканами, мой попутчик отвинтил крышку и разлил нам по два пальца. Мы чокнулись, выпили, и он протянул мне руку:
- Лёня…. давай на ты… - Давай…
Через час после ужина, когда с водкой было покончено, и мы просто сидели, сонно болтая и глядя в окно, я не выдержал: - Слушай – говорю - Леонид…. А ты как так всё про Нью-Йорк знаешь.. и про вино? Он поморщился и я поспешил прибавить - если не секрет, конечно… - Да не секрет – махнул он рукой - просто мне иногда кажется, что это и не со мной было, забывать стал.… А, впрочем, если хочешь - слушай, делать нам всё равно нечего….
Вот эту его историю я вам далее с его слов и пересказываю, лично мне она показалась занятной. Рассказывал он довольно долго, я же передаю то, что запомнилось.
В девяносто третьем Лёня свалил из родного Питера в Германию. Помогли отцовские немецкие корни. Свалил особо не раздумывая, да и что в те времена было в России? Очереди, криминал, ларьки, безработица. На «Ленинградском Северном» где раньше он работал специалистом по отладке, по три месяца задерживали зарплату и ему пришлось уволиться. Тогда, на фоне всего этого, практически любая загранка считалась раем. Год, пока готовились документы, подрабатывал дворником и ходил на курсы английского, научившись довольно прилично на нём общаться. Немецкий, который учил ещё в школе, он штудировал самостоятельно и, в принципе, к отъезду мог уже сносно разговаривать на двух языках.
После лагеря для переселенцев попал он в город Лейпциг, где ему повезло буквально через пару недель устроиться на недавно там открытый новый завод БМВ. Приняли его, учтя прошлую профессию, в отдел контроля и приемки ходовой части автомобилей, который располагался почти в конце конвейерной ленты. Работа, в общем-то, оказалась несложной, хоть и несколько монотонной. Спасала привычка, полученная им за время работы на «Ленинградке». Трудился он сам по себе, общаясь лишь со своим мастером. В сборочных цехах работали, в основном, турки и другие мигранты, а самих немцев представляло лишь белобрысое кабинетное начальство различных уровней, да несколько инженеров по наладке оборудования.
К работе он начал уже привыкать, но где-то через пару месяцев работы произошло событие, изменившее его жизнь. На завод приехала делегация из нью-йоркского филиала продаж. Компания БМВ часто применяет встречные практики работников различных уровней всех своих заводов и представительств. К ним в цех на три недели определили симпатичную и улыбчивую американку Джун, не знавшую ни слова по-немецки. Нисколько не смущаясь языковым барьером, она добросовестно вникала во все перипетии сборки и доводки автомобилей, общаясь, главным образом, лишь с Леней, имевшим, вполне понятный разговорный английский. Мастер, поняв, что таким образом ему не нужно самому нянькаться с янки, их общению не препятствовал, лишь раз, для порядка, проронив ему, нахмурившись - бабник...
Сам же Леня ничего лишнего себе в общении с Джун не позволял, хотя и допускал, что он ей нравится. Несколько раз они вместе с ней сходили поужинать в кафе, по выходным выбирались в музеи и в городской зоопарк, но вёл он себя с ней достаточно дружелюбно и корректно.
После окончания своей практики Джун улетела домой, а ещё через три недели Лёню вызвали к заводскому начальству. Там замдиректора завода лично известил его, что в рамках программы БМВ по ротации персонала он рекомендован директором американского департамента вип-продаж мисс Джун Вудд к работе в одном из его нью-йоркских подразделений. Подразделение это называлось отделом имиджевой рекламы. Причём тут реклама Леня тогда до конца не понял, но осознал, что американцы готовы предоставить ему рабочую визу на год с правом продления. Годовой заработок и суммы бонусов были подробно прописаны. Леня попытался перевести все эти цифры в марки и выяснил, что сумма годового дохода указанная в контракте почти в два раза превышает его нынешнюю зарплату. Но и без этого он был сразу готов согласиться. Ведь Америка среди эмигрантов всегда имела особый манящий и притягательный статус.
Вот так, менее чем через год, после отъезда из России Лёня и оказался в Нью-Йорке, прямо с аэропорта отправившись в офис к Джун. Встретила та его приветливо, всё так же радостно улыбаясь, с той лишь разницей, что улыбка каким-то неуловимым образом стала официальной. Сразу перейдя к делу, она принялась объяснять ему суть его будущей работы. Автомобильный имиджмейкеры, пояснила она, это те люди, которые формируют спрос на вип-продукцию БМВ. Целевая группа покупателей - элита, богачи, снобы. Вот для них и создаётся тот самый визуальный образ агрессивной статусности, который присущ их марке. Людям обычно свойственно проецировать на себя то, что они видят вокруг и их задача лишь подтолкнуть их к этому. Как при покупке сигарет курильщик подсознательно ассоциирует себя с ковбоем Мальборо, так и любой толстосум, выложивший кругленькую сумму за роскошное авто, покупает вместе с ним и ореол успешного состоявшегося человека, каковым все вокруг и считают их владельцев. По крайней мере, сам он так думает.
Одним словом, будущая Лёнина работа заключается в том, чтобы этот самый ореол с помощью различных приемов и создавать. Отбираются соискатели, в первую очередь, по внешним данным, но внешность тут не играет главную роль. Человек должен быть креативным, коммуникабельным, образованным и обладать хотя бы начальными актерскими способностями, для выявления которых он проходит ряд тестов. Существуют специальные курсы на базе департамента в Нью-Джерси, где кандидат на эту должность в течение двух месяцев интенсивно обучается навыкам своей редкой профессии. Жильём его обеспечивает компания, квартиры обычно подбираются здесь на Манхэтенне.
Конечно, Лёня на всё согласился, хотя не очень-то тогда и представлял, чем ему придётся заниматься.
Учёба и в самом деле оказалась весьма напряжённой. Каждый день Лёня слушал уроки по искусству и моде. Осваивал актерское мастерство, которое преподавалось профессиональными преподавателями. Хореограф ставил ему осанку, походку, жесты, позы. Специальный визажист показывал как пользоваться мужской косметикой. Стилист учил одеваться, велев забыть о магазинах готового платья и заказав ему несколько костюмов у портного. Инструктор по вождению показывал город. Для поддержания хорошей формы к его услугам были бассейн и тренажерный зал.
Спустя два месяца, в его полное распоряжение поступил новый автомобиль представительского класса, и Лёня вышел на работу. Теперь в его обязанности входило посещение тех мест, где обычно проводит время небедная публика - брендовые магазины, выставки, презентации, показы мод, которых в Нью-Йорке всегда великое множество. В первой половине дня это были магазины на Пятой или на Мэдисон авеню, какие-то флагманские бутики в Сохо. К ним он должен был подъезжать на своей «семерке», умело там парковаться, солидно выходить из машины и направляться в магазин. На особой карте у него лежали деньги, которые он мог тратить на покупки, набор которых прописан специальным регламентом. Выход из магазина был не менее зрелищным, чем подъезд к нему. Лёня подходил к машине, ставил пакеты в багажник или небрежно бросал их на сиденье рядом с собой. Затем красиво садился, надевал очки, и плавно трогался с места, всем своим видом излучая спокойствие свойственное состоявшимся людям.
Ужинал он в одном из рекомендованных ресторанов, точно также обустраивая свой подъезд и убытие. Правилами разрешалось пригласить на обед одну спутницу, счёт на которую также оплачивался департаментом. Обычно он приглашал понравившихся ему девушек-моделей, благо, в тех местах, которые Лёня теперь посещал, их было предостаточно. В том числе и тех, кто явно охотился на потенциальных женихов-богатеев. Таких Лёня научился определять достаточно быстро по их какому-то оценивающему взгляду на собеседника. В чём-то, кстати, ему было проще с этой категорией профессионалок, по сравнению с теми обычными женщинами, которых он приглашал на обед. Перед ними он все равно испытывал какое-то чувство неудобства, поскольку изначально понимал, что он их, по сути, использует.
После ужина, как правило, они ехали в один из известных ночных клубов, где пару часов пили коктейли либо танцевали. Отъезд от ночного клуба подразумевал несколько иную постановку. Выходя из него на глазах очереди стоявших у входа, Леня изящным жестом открывал дверь спутнице, уверенно садился сам и тотчас заводил авто. После чего добавлял газу, с визгом трогался и исчезал, оставляя лишь черный дымящийся след на асфальте. По замыслу маркетологов компании не менее глубокий след оставался и в душах потенциальных покупателей - в основном мажористых сынков, приведших своих подружек-анорексичек в очередное модное место….
Напоминаю - это было начало девяностых. Когда Лёня звонил друзьям в Питер, рассказывая о своей нынешней жизни, то многие просто не верили в то, что он рассказывал. Да и как в такое можно было поверить? Их знакомый, который ещё год назад работал дворником, сейчас живёт на Манхэтенне, ходит в костюме с галстуком, зарабатывает кучу денег, гоняет на БМВ последней модели и водит ужинать моделей в самые именитые рестораны Нью-Йорка. В любом случае, все ему жутко завидовали и сходились во мнении, что Лёня вытащил свой счастливый билет, получив всё то, что тогда у нас и ценилось: бабло, хату, тачку, девок, всё…. Немало людей в те времена, не задумываясь, всё бы отдали, чтобы так пожить.
Так вот Лёню хватило на полгода такой работы.
Первое время у него была просто эйфория. Он даже и сам поначалу не верил своему фарту. Он в Нью-Йорке! В городе, неограниченных возможностей, где бьётся сердце мира! Где любой из прибывших может запросто поймать свою удачу! А ему уже повезло! С Джун они виделись довольно часто. Как-то само собой их отношения стали близкими и теперь Джун пару раз в неделю оставалась у него ночевать. По выходным они вместе выбирались прогуляться в Центральный парк или какой-нибудь из многочисленных городских музеев. Всё было хорошо.
Но, начиная где-то с третьего месяца, Лёня начал ощущать некое скрытое беспокойство. Откуда оно появилось было совершенно непонятно - ведь всё вроде было ровно. Здоровье его было в порядке. Ностальгия его особо не мучила. Работа по-прежнему была лёгкой и праздной. На премьерах и модных показах он уже перевидал кучу мировых знаменитостей, а с некоторыми даже успел познакомиться. Пошитые по индивидуальному заказу костюмы сидели великолепно. Деньги еженедельно капали ему на карточку. С Джун всё складывалось хорошо, и она уже даже планировала познакомить его со своими родителями.
Но вот как-то всё стало не так, куда-то напрочь пропал душевный баланс. Лёня вдруг начал просыпаться по ночам и по несколько часов бодрствовать, отгоняя от себя пугающее осознание полного нежелания вставать и ехать на работу. Приходилось пару-тройку раз наливать себе «Дениэлса», чтобы хоть ненадолго заснуть. Так он вытерпел ещё пару месяцев, из-за всех сил уговаривая себя не маяться дурью, а продолжать работать. Всё было бесполезно. Всё чаще он старался уехать домой пораньше и добраться до виски, иногда прихватив с собою какую-нибудь спутницу.
По прошествии полугода своей работы в должности автомобильного имиджмейкера Лёня не выдержал и на две недели забухал в чёрную.
На этом его карьера в БМВ закончилась. Джун, застав у него с утра какую-то очередную подружку, попросила вернуть ключи от машины и ушла, хлопнув дверью. На следующий день с ним ожидаемо расторгли контракт и попросили съехать с квартиры.
В Нью-Йорке Лёня прожил ещё полгода, перебравшись в бруклинский хостел и перебиваясь случайными заработками. Что с ним, собственно говоря, происходит, он и сам тогда не очень-то понимал. Как-то раз в ночном баре он разговорился с одним полуспившимся доктором-канадцем, бывшим психиатром из Галифакса, которому он и изложил свою историю. Тот выслушал его с интересом, а после охотно и подробно прокомментировал. По его словам, Леня не смог пережить то состояние гомеостаза, что так прекрасно поддерживают животные при наличии у них воды, еды и тепла. Всё это компетентно описал русский профессор Павлов, считавший, что только неспособность жить в гомеостазисе и отличает человека от животного. Другими словами, человек, в отличие от животного, долго жить без проблем, увы, не может. И, как это не парадоксально звучит, но именно потому, что в его жизни всё было ровно, Лёня и не смог это вынести, лишившись в итоге физического и душевного равновесия.
Потом его виза кончилась и Лёня, устав мучиться от пьянства и безделья, решил, что заграницы с него хватит, и двинул обратно в Питер. Перед отъездом он набрался смелости и позвонил Джун, чтобы напоследок извиниться и проститься. Отреагировала та довольно холодно, сказав, что уезжает он абсолютно правильно, и что по её мнению, русские вообще должны жить у себя дома, среди героев Достоевского. Потом попрощалась, попросив больше ей не звонить.
Дальше всё было просто. Лёня вернулся в Питер. Через год он женился, а ещё через пару лет они с женою подались к тёще в Полушкино, где сейчас он и трудится за председателя. А также за зоотехника и за ветеринара. И за пастуха, если надо. Короче, за всех. Работы видимо-невидимо, так что никакой гомеостаз мне и не светит - закончив рассказ, довольно засмеялся мой попутчик, и мы стали укладываться спать.
Утром он вышел, крепко пожав мне на прощанье руку, и я остался один. Так один я и доехал, глядя в окно и думая, что всё-таки любопытно как-то всё на свете устроено. Вот сейчас, это ж просто наша национальная идея нынешняя - что-нибудь заработать или спереть, сдать это в аренду и ничего не делать. У меня, к примеру, куча знакомых о таком мечтают. А несколько приятелей уже так и живут, кто в Испании, кто в Тайланде. И верят, что судьбу обманули. Или делают вид, что верят, по крайней мере.
Может от человека зависит? Лёня вон Полушкино выбрал. И вроде доволен.
Приезжаю на обед домой, смотрю моя меня встречает. Высунулась с балкона как лох-несское чудовище из озера и глазищами на меня зырк, зырк. Поднимаюсь, а дома вообще ИГИЛ полный, ходит мрачнее тучи из угла в угол, смотрит на меня, как фашист в монокль, а сама молчит и от меня отворачивается. - Здрасьте – говорю – жопу покрасьте.. Что случилось-то? Чего ты бегаешь как Чарли Чаплин? Та молчит, не отвечает. Походила так минут десять, потом не выдержала, врубила сирену: - Это с кем ты там ездишь!? Какую ты ещё там кралю молодую возишь, а?! Я в ступоре… - Какого хрена – отвечаю – что за бред ты несёшь? Короче говоря, выясняется, позвонила ей какая-то «доброжелательница» и доложила, что сосканировала меня в городе с какой-то молодухой на переднем сиденье. Дескать, ехали, смеялись, любезничали вовсю…. Я вообще в ступоре, в голове всё перебрал, ничего не понимаю. Паноптикум какой-то.. С утра на работе, потом уехал, дела кой-какие поделал… так один вроде…. потом дочку из школы на танцы увёз… Да, не возил я ни... Стоп!!
Считаю своим долгом сразу предупредить почтеннейшую публику, что в этом рассказе активно используется грязная и похабная ненормативная лексика. Обычно мне это, человеку утонченному, никоим образом не свойственно, но здесь иначе ситуацию не изложишь, сейчас сами поймете.
Итак, дело было этим летом в Анталье, в ресторане отеля, на “турецком” вечере. Мы с Андрюхой тогда пораньше пришли и сидим за столиком, гадаем, кого к нам подсадят. И, вот, глядим, ведет официант-турок по проходу двух весьма и весьма ничегошных блондинок, лет эдак под тридцать. А может и эдак за тридцать, кто их сейчас разберет, на них же VIN не стоит, как на машине. Одна, что повыше, губастенькая такая и бледненькая, видно только приехала, а вторая уже загорелая и фигурястая, с бюстом такого внушительного размера, что Андрюха сразу начал меня под столом ногой пинать, ого, мол! И тут (йес!!) подводит их турок аккурат к нашему столику – Рюски?
- Русские – отвечаем – русские….
Турок тогда приглашает блондинок сесть и, старательно проговаривая видимо новое для него слово, представляет нас друг другу:
На что блонды эти как-то странно переглянулись и уселись к нам, как мне показалось, с некоторой неохотой.
Андрюха же ничего видно такого не заметил и сходу начал:
- Привет, девчонки, так вы с Литвы значит? А давно сами тут отдыхаете? Мы вот с товарищем уже неделю здесь вялимся, а вы?
- Ви донт спик рашен, сорри – холодно откликнулась грудастая.
И по тому, как она это заявила, мне сразу стало ясно, что русский язык для нее – некая замаскированная форма унижения. Никак не меньше.
Андрюха же не сдавался.
- А мы из Сибири…. Тюмень! - поднял он вверх правую руку жестом североамериканского индейца – что совсем не понимаете что ли? Раньше же все говорили, поди….
- Сорри - отчеканила теперь длинная – ви фогот зис лэнгвич.
Ну, трындец…. куда деваться, русский они забыли…. Перспектива разворачивалась, прямо говоря, не очень. Нам и так за неделю надоели пляжные споры “славагероев” с “крымнашами”, а тут еще и этих ненормальных привели… Я, вот, искренне таких дур не понимаю, чесслово. Приехали на курорт, море, пальмы, вино, музыка… Ну, так отдыхать же надо! Танцевать там, романиться с кем-нибудь…. Так нет, сидят, дуры, европеек из себя строят…. короче, валить от них надо…. Мы переглянулись и по Андрюхиному лицу я понял, что он тоже уже так думает. Но, так как знаю я его неплохо, то сразу понял, что Андрюха, в отличие от меня, так просто уйти не сможет. И я не ошибся.
- Заебись! - громко возвестил он, и обе блондинки отчетливо вздрогнули - охуенные телки попались! И главное – подмигнул он мне - сразу видно, что обе бляди конченные…. ты, если че, кого из них ебать сегодня будешь?
Блондинки возмущенно вытаращили глаза, но, тем не менее, обе стойко промолчали, а что сделаешь, раз не говоришь по-русски. Вид у них при этом был как у девственниц, случайно оказавшихся в низкопробном борделе.
- Я, наверно, этой спирохете бледной засажу – подключился я – смотри губищи какие рабочие, явно грызть любит, шлюха.
Длинная вспыхнула и, сверкнув на меня глазами, отвернулась в сторону.
- Заметано – согласился Андрюха – а я попробую вторую на очко раскрутить, вон у нее задний бампер какой, такие стопудово в печку жарятся.
Девки снова разом вздрогнули и, глядя на нас как на вич-инфицированных насильников, не сговариваясь завертели головами. Вероятно, в поисках какого-либо другого, более англоязычного столика.
Андрюха восторженно пнул меня под столом. Работает! Потом тихонько мотнул головой, мол, хватит с них, сваливаем? Я чуть заметно кивнул в ответ. Конечно, что с ними ловить-то?
- Пойду поссу - сказал на это Андрюха и начал подниматься из-за стола - а ты пока налей хоть этим шалавам, они ж, с похмелюги обе... судя по рожам....
Пурпурный! Вспомнил, наконец, это слово.... Именно пурпурный цвет лучше всего подходил для описания лиц наших визави. Причем у титькастой ввиду загара он был гораздо более насыщеным, можно даже сказать рубиновым. Длинная же вся пошла пятнами и была похожа на какую-то диковинную крабовую палочку.