Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Читаю ребёнку книжку «Приключения Незнайки». Дошли до главы где они полетели на воздушном шаре. - Папа, просит сын, а мы сможем полетать на воздушном шаре, я так хочу! - Обязательно полетаем, сынок. Я недавно наткнулся на такой аттракцион в нашем городе и планировал сделать сюрприз, приурочив к детскому дню рождения. Поэтому обещал смело. Ребёнок аж сомлел от радости. На следующий день продолжаем читать, дошли до крушения воздушного шара. Я говорю: - Посмотри на картинку, как все ударились и вылетели из корзины, и вещи во все стороны: флейта Гусли, краски Тюбика и Незнайка носом прямо в землю! - Знаешь, папа, я тут подумал, когда мы пойдём на воздушном шаре летать, я вас с вещами на земле подожду, сказал ласково прижимаясь сынок.
Даже не история, филологический этюд, но "выкидывать жалко". Система приветствий в испанском языке с нашими не совпадает: тут с рассвета до полудня buenos días (доброе рано), с полудня до темноты buenas tardes (доброе поздно), с наступлением темноты buenas noches (добрая ночь). Зловредный tardes до сих пор не укладывается в моей голове и автоматически не выговаривается. После полудня стараюсь приветствовать входящих жестами, иногда прокалываюсь. Здороваюсь с клиентом: "Buenos días". Он поправляет: "Ya tardes (уже поздно)." Стандартно оправдываюсь: "В русском языке нет соответствия для buenas tardes, поэтому затрудняюсь..." Он, с серьёзным лицом: "Всё правильно, у вас же в России полгода полярный день, полгода полярная ночь. Вuenos dias и buenas noches, никакого tardes."
Осло, 1961 год. Полярник Гутфрит Брустад отправляет своего племянника Асбьёрна в экспедицию на норвежскую антарктическую станцию «Тролль»: – Асбьёрн, прошу тебя, будь осторожен и бдителен, строго соблюдай все правила и инструкции. База находится на окружённом льдом горном хребте и там постоянно сильный ветер. Одевайся теплее. С питанием и обмундированием там всё нормально, а вот с медициной могут быть проблемы. Знай, что по соседству есть советская база «Новолазаревская», на которой хирург смог сам себе удалить аппендикс! Помни об этом, держись ближе к русским.
Странные все же создания, эти люди. Почему-то верят телевизору. Или вот думают, что таскание железа улучшает здоровье. А еще вот считают, что если в пробке начать подпирать бампером, до докатишься ну прямо в разы быстрее.
Примерно так я лениво размышлял, сидя в городском автобусе. Тот был полон. Злые и усталые люди сидели и стояли, качаясь вслед за дерганиями мотора. Потому что движение встало. Обреченность часа пик. Не хватало только голоса Глупого Немца из советских фильмов: "сдафайтес, ви окгужены. Сапгативление бьесполесно". Машины за окном еле двигались. Серое небо нависало над северным городом. На фоне грязноватой массы выделялся чистенький кабриолет. Открытой всем взорам тачкой управляла бизнес-вумен, мечта инстаграмма. Хотя темные очки и платочек почти скрывали лицо, ее яркие губы демонстрировали брезгливость. Ее неземной деловой костюм обтягивал, сиял, и открывал нам, плебеям, забытые греховные комплексы. Ослепительные ноготки стучали нервно по рулю, и время от времени элегантно подносили позолоченный вейп для красивой затяжки. Зрелище длилось и длилось. Автобус молча завидовал нездешней жизни, пованивая потом.
Закапал дождик. Красотка ткнула в консоль, и в кабриолете стала подниматься крыша. Луч света необратимо уходил из темного царства. Но вдруг на полпути крыша встала, и поехала назад. А после пары новых попыток вообще застряла.
Дождь, наконец, хлынул. В залитой машине мокрая модель крыла матом телефон. Я оглядел людей, стоящих рядом. Все воспитанно молчали. Но тихо улыбались...
Когда была студенткой, купила первую машину. И поехали мы с подругами в ТЦ первый раз. Там нужно было припарковаться на подземной парковке, а мест почти не было. Тут я вижу хорошее место и радостная начинаю поворачивать. Чтобы выровняться, сдаю назад и спрашиваю подругу, сколько сантиметров осталось до соседней машины. Она смотрит и говорит в ужасе: "Ни миллиметра". Я выскакиваю из машины и вижу, что моя машина прижалась к соседней, есть ли царапина - не знаю. Паника. Мы, четыре девчонки, не знаем, что делать, куда рулить, чтобы окончательно не повредить соседнюю машину. И тут приходит гениальный план. Поднять машину и отодвинуть. Одно я не учла, что она весит больше тонны. Мы там чуть не надорвались, пытаясь приподнять машину. В это время в стороне за этим наблюдали двое парней и ржали, как ненормальные. Ещё бы, четыре девушки на каблуках пытаются поднять красненькую машинку. Я решаю подойти к ним за помощью, чтобы они отогнали мою машину, потому что я в панике и вообще ничего не понимаю. Далее разговор: - Молодой человек, вы можете мне помочь отодвинуть мою машину от соседней, я боюсь ещё сильнее её повредить. - Да, без проблем, - рыдая от смеха. - Вот мои ключи, спасибо огромное! - Не нужны ключи, у меня свои. Вы в мою машину припарковались. От волнения мы все начали перед ним извиняться, и он ещё нас успокаивал. Помог и уехал.
Работала воспитателем, выдался трудный день - две смены с 7 до 19, в группе много детей, ещё и родительское собрание вечером провела. Устала очень. И вот стою в раздевалке уже под конец дня, родители детей одевают, все на низеньких скамеечках, я с мамочкой одной разговариваю, а сама тем временем малыша по голове глажу машинально. А потом глаза вниз отпускаю, а там не малыш, а его папа! То есть, мужик присел ребенка одеть, я его по голове глажу, а он молчит! Красный сидит, как рак, неловко было, наверное. Но притих и не перебивает, хороший тридцатилетний мальчик.
Во время операции США во Вьетнаме Пентагон попытался запретить независимым журналистам освещать ее ход и упоминать конкретику. Те естественно выкручивались как могли. У одних рассказчиков репортаж мог выглядеть так: "Доброе утро, Вьетнам! Сегодня ничего не происходило в Я-Дранге, Кванг-Три и Хе-Сане. Так же ничего не происходит в Хюе и чем дальше тем ничевее становится ситуация и распространяется к югу. Отдельные не заслуживающие упоминания случаи, когда не происходило ничего, были отмечены в Сайгоне и Дананге."
А другие могли описывать текущую реальность через отсылки к историям других стран и других времен.
- Какие части вашего тела меняем на кибернетические, а какие оставляем? - Меняем все. - Нельзя менять все, иначе от вас, как от личности ничего не останется, вы станете обычной машиной. - Которая ничего не будет чувствовать? - Да. - Меняем все!
