Новые истории - основной выпуск

Психология: если хочешь чего-то добиться от другого, сделай так, чтобы
он сам этого захотел и оказал тебе благодеяние.
Иду по улице, передо мной по сугробам пробирается пожилая пара.
Дед(Д) бабке(Б):
- Вот, пенсию повысили, давай стиральную машину купим.
Б:
- Совсем сдурел?
Д:
- Ну, две будет.
Б:
- Это что, в одной правые носки стираем, в другой - левые?
Ехидная такая бабка.
Д(подумав):
- А телевизор тебе на кухню?
Б:
- Я на кухне только радио слушаю.
Д(еще подумав):
- А давай купим этот... ну, как его... ну, компьютер (с некоторым трудом
выговаривая непривычное слово).
Б:
- Что, на старости лет решил по интернету погулять?
Т. е. бабка не только ехидная, но и продвинутая, современное слово
"интернет" без малейшей запинки произнесла.
Д:
- А давай...
Б., уже раздраженно:
- Слушай, ну насколько эту пенсию повысили? На бутылку хватит, вот пойди
и купи.
Д. облегченно вздыхает и со словами из любимого фильма "Заметьте, не я
это предложил" бодро топает к магазину. Б. в растерянности смотрит ему
вслед.

Летнюю студенческую практику принято вспоминать, сладко зажмурившись и
пустив слюну до подбородка. Девушки, комары, шашлыки, комары, песни у
костра, комары… - вот что можно услышать от адепта Тимирязевки или
Универа Геодезии и Картографии: благословенных вузов, ссылающих своих
воспитанников на поля и в леса России.

Сеченовка не может похвастать такой романтикой. Не дай Бог
студентов-медиков пошлют на поля и в леса - это будет означать, что
началась Третья Мировая и фронту нужны санитары. Медицинская практика
проходит в специальных клиниках. И, между прочим, у студентов Сеченовки
есть мощный стимул хорошо учиться: все знают, что троечники на летней
практике носят судна. Хорошисты судна уже не носят, но частенько сидят в
ночную смену с привередливыми больными. А вот лучшие отличники
отправляются на практику в санатории, что практически равноценно
отпуску. Судите сами – бесплатный стол, бесплатный курорт, да и многие
отдыхающие – молодые и красивые девушки, так что…

Впрочем, погодите завидовать. Мест в раю мало, и дорожка туда узкая, а
желающих – пруд пруди. В прошлом году, например, в санатории укатили
только девушки. Тёме и Ярику декан огласил другой приговор: оба они
отправляются в районный отдел опеки и помогают социальным работникам
освидетельствовать детей.
- Работа не пыльная и не трудная, - произнёс рекламку декан. – Только,
знаете, дети будут… тёмненькие.
- Цыгане и молдаване?
- Нет, русские. Но тёмненькие. Из неблагополучных семей. Готовьтесь
услышать детский мат и увидеть детский алкоголизм.
- Каждый день в своём подъезде вижу, - пожал плечами Тёма.
- Ну, тогда с Богом. И помните, ребята – от ваших заключений зависит
судьба детей. Если признаете условия жизни опасными и угрожающими
здоровью – ребёнок отправляется в детдом.
Тёма и Ярик переглянулись.
- Вадим Александрович, а… может, мы лучше судна потаскаем?
- Нет, Артём. Если вы, двое ответственных орлов, пойдёте таскать судна,
в опеку попадут двое троечников. Они там такую ювенальную юстицию
натворят, что никакие отличники потом не разрулят.

Тёма и Ярик нехотя поплелись в опеку. Там их встретила инспектор –
полная экзальтированная дама.
- О! Из Сеченовки! На практику? Отлично! Только вас здесь и не хватало!
Я в хорошем смысле, - пояснила дама. - Надеюсь, вы понимаете, что с
этого момента являетесь взрослыми людьми и несёте ответственность за
других?
Тёма и Ярик без энтузиазма кивнули.
- Проверим, - сказала дама и извлекла из шкафа папку с бумагами. – Вот
адрес мальчика. Зовут его Денис, возраст – 12 лет. Вчера поступил сигнал
от соседки-пенсионерки: мальчик живёт один, родителей нет, у
тётки-опекунши каждую неделю гостит белочка (белая горячка, то есть), да
и обитает тётка на другом конце Москвы. Вот, зачитываю: «Просим
разобраться с мальчиком, а то что это за безобразие. Раньше ходил
худенький, слабенький, а теперь его совсем не видно. Может быть, из-за
плохого питания он заболел, а, может, уже умер. Ещё мы думаем, что в
квартире наркопритон или что похуже: к мальчику всё время шастают такие
же малолетки, как он. Чем они занимаются в квартире, непонятно. Скорее
разберитесь с мальчиком, нам из-за него страшно».
Да, вот такие дела, - заключила дама, отложив кляузу в сторону. - Этот
мальчик – первый кандидат на попадание в детдом. И тут уже решать вам,
дорогие мои эскулапы. Судя по всему, ребёнок в ужасном состоянии. Если
он действительно несколько лет плохо питался, вы найдёте у него
истощение, дистрофию, букет внутренних заболеваний и наверняка
что-нибудь психическое. Но, по крайней мере, мы должны попытаться его
спасти.

…Подходя к двери денискиной квартиры, Тёма и Ярик приготовились увидеть
страшное. Тёма вообразил: вот он входит внутрь, а там - чёрные стены,
почерневший стол и почерневшая табуретка, причём на столе – бутылка
водки, под столом – гора шприцов, а в углу – гора гандончиков…

Позвонили в дверь.
Через несколько секунд она открылась. Тёма и Ярик решительно вошли
внутрь и увидели… ясноглазого светловолосого мальчугана, без малейших
признаков истощения, чесотки и депрессии. Мальчуган довольно хитро
смотрел на парней и улыбался.
Тёма опешил и забыл всё, что хотел сказать. Он только спросил:
- Ты… это ты?
- Я – это я, - резонно ответил мальчуган. – А ты кто?
- Мы из опеки, - ответил за Тёму Ярик.
- Не надо тут никого опекать. Год назад ко мне уже приходила девчонка из
опеки. Зашла, посмотрела и ушла.
- И ничего не сказала?
- Сказала, что вышла бы за меня замуж, будь я на десять лет старше.

Тёма и Ярик осмотрелись. Прихожая была в идеальном состоянии – прибрана,
вылизана, на ламинате лежал чистый коврик. Потом они прошли в комнату –
там тоже царил образцовый порядок. Туалет и ванная тоже сверкали
чистотой.
- Ты точно живёшь один? – усомнился Тёма.
- По субботам приходит тётка, приносит немного денег. Но я её надолго не
пускаю – она у меня пьяница. После неё приходится полдня квартиру
проветривать.
Ярик прошёл на кухню, открыл холодильник и охнул:
- А что ж ты ешь?
В холодильнике лежало несколько килограммов картошки – и только.
- Не видишь, что ли? – удивился Денис. – Картошку ем. Могу сварить, могу
пожарить.
- И больше ничего не ешь?
- Почему? Хлеб ем.
- И всё?!
- На другую еду денег нет. А что, я не жалуюсь.
- И как ты себя чувствуешь от такой еды?
- Хорошо!

Уходя, Тёма и Ярик составили заключение для опеки: «Денис Иванов, 12
лет. Абсолютно здоров: жалоб нет, масса тела нормальная, кожа сухая и
чистая. Ведёт полноценную жизнь, в опеке не нуждается и просит его
больше не беспокоить.
NB (приписано рукой Дениса): Думаю, из меня выйдит отличный апикун.
Можно рассмотреть мою кандедатуру, когда я вырасту? Пожалуйста, я очень
хароший».

К нам на подоконник вот уже много лет как прилетает перекусить одноногая
ворона (самец) по кличке Воронихин. В благодарность за кормёжку однажды
он принёс и оставил мне блестящую ментовскую лычку.

Замечательный хоккеист и тренер Владимир Юрзинов рассказывал: Когда в
1963 году в Швеции сборная СССР по хоккею стала чемпионом мира, в
аэропорту Внуково нас встречала толпа восторженных болельщиков, и через
милицейское оцепление пробиралась мать защитника Виктора Кузькина с
криком: "Пустите меня, я Кузькина мать!".

Как рождаются суеверия.

Холодно у нас в городе, от того несознательные граждане подключают к
розетками всякие печки и обогреватели. Сети к такой нагрузке не
приспособлены, поэтому домовые рубильники время от времени выключаются,
оставляя любителей тепла без света до приезда аварийки или пока местные
умельцы не проберутся к электрощиту.

Заехал я намедни в специализированный винно-водочный магазинчик,
расположенный в жилом доме, чтобы прикупить алкоголя для согрева
организма. На кассе девушка-продавец попросила у меня дисконтную карту и
как только я её достал, в магазине выключился свет. После небольшой
суеты покупателям предложили оставить товар и покинуть заведение.

Чертыхнувшись, я зашёл в продовольственный магазин напротив. Нужной мне
выпивки в нём не оказалось, поэтому купил, что подвернулось под руку, и
очень недовольный уселся в машину, припаркованную напротив первого
магазина. Как только я завёл двигатель, увидел сквозь витринные окна,
что свет в его торговом зале зажёгся.

Снова набираю в корзинку так необходимые мне бутылки, подхожу к кассе,
девушка спрашивает у меня дисконтную карту и в зале гаснет свет. Как в
кошмарном сне я опять лишаюсь своей выпивки, выхожу из магазина, сажусь
в машину и вижу, что свет снова включился.

Не поверите, но я снова вышел из машины. На сей раз мою корзину даже не
успели разобрать, она так и стояла на кассе. Продавец дождалась пока
загрузился кассовый компьютер и протягивает мне руку:
- Давайте.
Я понимаю, о чём идёт речь, но по приколу спрашиваю что ей нужно. А
девушка мне отвечает:
- Вы сами знаете чего. А то каждый раз, когда я у вас прошу дисконтную
карту выключается свет.

И свет снова гаснет. В сумерках слышен готот из двух мужских глоток –
это ржут охранник с грузчиком, им нервно подхихикивает продавщица. Почти
как родные все вместе выходим на крыльцо и курим. Свет не включается. Я
говорю:
- Ребята, знаете, так он никогда не загорится, нужно, чтобы я сел в
машину.
- Так идите уже, - говорит продавщица, - а то мы вообще никогда не
откроемся.
Подхожу к машине и сажусь в салон. Ничего не происходит. Продавщица с
охранником и администратором уныло грустят на крыльце. Я с сожалением
развожу руками, корчу в окошко скорбное лицо, завожу двигатель. И свет
за витринными окнами загорается.

В этот раз, я подал дисконтную карту безо всяких комментариев и шуточек.
Продавец так же молча и настороженно её взяла, «пробила»
многострадальную покупку и я направился к выходу. Все с облегчением
вздохнули, а продавщица говорит:
- Какой кошмар, я уж было подумала, что всё это из-за вашей дисконтной
карты было.

И свет снова выключился.

Чем эта история закончилась, я не знаю, но всё, чем я им мог помочь, я
сделал - завёл двигатель и уехал.

Наверно, старые люди особенными глазами смотрят на свой город – эта
история посвящена цирку, на месте которого сейчас комаровский рынок
Владивостока, давно сгоревшей школе, на месте которой развороченный
пустырь, и военкомату, на месте которого торговый центр «Изумруд». Мой
любимый преподаватель Александр Григорьевич Суханов всё ещё бодрой
лёгкой походкой ходит каждый день по улице Суханова, на которой он
собственно живёт, мимо дома-музея Суханова через парк Суханова мимо
монумента Суханову – всё это в честь его знаменитого революционного
дяди, по легенде сожжённого японцами в топке паровоза.

Школьные годы Александра Григорьевича пришлись на 30-е. На больших
переменах и после занятий ученики бегали в цирк через дорогу и прыгали
там из-под купола на батут, забирались по канатам и выделывали фигуры
высшего пилотажа на цирковых кольцах. Администрация в лице старенького
сторожа легко разрешала ребятам прыгать, летать и карабкаться хоть до
полного опупения – днём здание цирка всё равно пустовало. К десятому
классу А. Г. чуть не стал профессиональным воздушным гимнастом –
гастролирующая труппа позвала с собой, родители с трудом отговорили. Как
он вспоминает, в цирке восхитительно пахло свежими опилками. Ни одного
погибшего или покалеченного на этих упражнениях так и не случилось, хотя
вскоре погиб почти весь их школьный выпуск – война началась на следующий
день после выпускного вечера. Они сильно тогда не выспались, всю
выпускную ночь до утра пробродили со своими девушками. Когда по радио
объявили германскую войну, все не сговариваясь похватали котомки и
пришли к военкомату. Там уже стояли сотни, если не тысячи молодых
парней, тоже пришедших, не дожидаясь повестки. Парни держались бодро и
весело, их девушки и мамы почему-то плакали. Многие из одноклассников
Александра Григорьевича попали в авиацию – с вестибулярным аппаратом и
реакцией у них после цирка всё было в порядке.

Я живу рядом с комаровским рынком, бывает захожу туда за всякими
корнеплодами. Однажды я не выдержал, задрал голову не несуразно высокие
для рынка потолки и попытался представить, как летали эти замечательные
ребята над нынешними прилавками с редиской и морковкой. Пока мой сын был
маленьким, его главной детской мечтой было попрыгать на крошечном батуте
в детском центре неподалёку – десять минут сто рублей. С семи лет его
туда не пускают – батут порвётся, или придавит чего доброго трёхлетку.
Безопасность превыше всего.

Сейчас А. Г. под девяносто, он остается очень общительным и легко
пускается в интереснейшие воспоминания на любые темы своей большой
жизни, но вот две темы старательно обходит – своего знаменитого дядю и
своё участие в Великой Отечественной войне. Уже спустя многие годы после
университета я узнал, что у него есть ордена и медали, за плечами более
сотни боевых вылетов – мой тихий преподаватель астрономии был
оказывается пилотом пикирующего бомбардировщика. В ответ на мой прямой
вопрос про эти годы он ответил лаконично – после цирка было не так
страшно…

ДОРОГА ДЛЯ МИНИСТРА
Получив травму при обслуживании самолетов на аэродроме в качестве
авиамеханика, я заканчивал второй год срочной службы в Советской Армии
при штабе полка посыльным. Отцы-командиры посчитали, что на комиссование
я не потяну, а на должность полегче – это пожалуйста. Несколько позже в
штабе полка появился еще один новичок – назначенный на должность писаря
ефрейтор Трандасир. Он оказался из «западенцев», да и дело происходило,
кстати, в Западной Украине. Трандасир тоже был не первогодком, но служил
до этого в какой-то другой части. Почему его перевели к нам, так для
меня и осталось неизвестным.
Поначалу он прибился ко мне, пока не вошел в курс дела, и вел себя тихо
и незаметно, но вскоре приобрел у начальства невероятный авторитет. У
него оказались в штабах корпуса и армии (а может, и где повыше) земляки
на аналогичных, писарских, должностях, которые сливали ему важнейшую для
руководства нашего полка информацию. Так, он с точностью до часа дважды
предсказал, когда в нашем гарнизоне будет «тревога». А также оповещал
начштаба о ближайших кадровых пертурбациях в корпусе и армии, и даже в
Генштабе и самом Министерстве обороны, что давало возможность
руководству части выстраивать при общении со своими начальниками тонкий
политес. За полгода этот ефрейтор дослужился до старшего сержанта.
Несмотря на колоссально выросший статус Трандасира, мы сохранили с ним
дружеские отношения, и раздражало меня в нем разве что чрезмерно часто
употребляемая им фраза «что и требовалось доказать» - только в
украинской версии. К примеру, заходит в наше помещение начштаба, а
Трандасир ему эдак хвастливо: «Товарищ подполковник! А замкомандира
корпуса-то сегодня сняли, - (о чем он начштаба, конечно, заранее
предупреждал), - шо и треба було доказати».
В тот памятный день мы, как обычно вместе, пошли в солдатскую столовку.
Этот процесс хождения являлся единственным досадливым для Трандасира
моментом в его службе. Он давно уже был освобожден от зарядки, строевой
подготовки и вообще любой физической нагрузки, но вот в столовку
приходилось ходить, что называется, ногами. Вообще-то, по прямой до нее
было всего-то метров сто, но на этом пути располагалась полоса деревьев,
обсаженная по периметру клумбами с цветочками – креатив и любимое детище
коменданта гарнизона. Эту зону он объявил заповедной, и пересекать ее
запрещалось под угрозой губы. Сразу при появлении в нашей части,
Трандасир, по неопытности, нарушил этот запрет и оказался тут же
арестован комендантом лично. Тогда Трандасир не был в таком авторитете,
его никто не отмазал, и пришлось ему трое суток разгружать вагоны с
углем. С той поры он вместе с простыми смертными вынужденно делал крюк
метров в семьсот, что тоже, конечно, не стайерская дистанция, но
Трандасиру и это было в лом.
А вообще я в столовку ходить с ним любил – у него и здесь оказались
земляки, и мне кое-что от их щедрот тоже перепадало. Вот и в этот раз к
постным щам мы получили по мослу с кусками мяса и произвольное
количество дефицитного белого хлеба. Трандасиру персонально дали даже не
положенное к обеду масло, которым он щедро поделился со мной. На десерт
мы лениво потягивали компот (по два стакана!), глядя, как за колючей
проволокой, ограждающей гарнизон, уходят по близлежащей железной дороге
в неведомую даль товарные и пассажирские поезда.
- На дембель охота, - вздохнул я.
- А мне и здесь хорошо, - последовала ответная реплика, и я Трандасиру
вполне поверил. Впрочем, это уже не по теме…
Мы вернулись в штаб, и Трандасир взглянул на принесенные бумаги. В их
числе оказалась армейская газета.
- Ух ты, - вдруг вскинулся он, - наш министр в Украину приезжает!
- Да нам-то что с того? – пожал я плечами.
Трандасир промолчал и тут же стал названивать по телефону. В это время
дежурный офицер отправил меня с пакетом, а когда я вернулся, застал в
нашей резиденции начштаба, который вел беседу с Трандасиром и имел
довольно мрачный вид.
- С чего ты взял, что к нам министр может приехать? – допытывался
подполковник у писаря. – Мне сообщили: он приграничные гарнизоны
инспектирует. Что ему у нас делать? Мы в тыловой зоне.
- Я же говорю: точно неизвестно. Но ребята из штаба армии сказали: все
может быть. Вы подумайте сами, товарищ подполковник: вдруг приедет, а мы
не готовы, тогда нам всем мало не покажется. Точно так произошло в той
части, где я раньше служил.
Начштаба почесал затылок:
- А на чем министр в вашу часть приехал: на машине или на поезде?
- По «железке». А она у нас оказалась далековато от штаба полка. Вот
тогда министр и обиделся.
Начштаба помрачнел еще сильнее – аналогичная ситуация была в нашем
гарнизоне. Но он больше вопросов не задавал, развернулся и ушел.
А потом – началось. Плановые полеты были немедленно отменены, что
являлось случаем совершенно чрезвычайным. Весь рядовой состав полка
совместно с батальоном хозобеспечения бросили на уборку территории. Но
предварительно отобрали наиболее здоровых ребят и отправили их валить
деревья, чтобы прорубить просеку от «железки» к штабу полка. Просеку
вели через ту самую милую сердцу коменданта лесополоску, и лелеемые им
клумбы раздолбали вдрызг. Комендант хоть формально и являлся первым
лицом в гарнизоне, но имел по факту меньший статус, чем командир нашего
боевого полка, и возразить не решился, только стоял и со слезами на
глазах наблюдал, как гибли под сапогами жестоких и равнодушных солдат
его лютики-цветочки. За этой сценой с мстительной улыбкой из окна штаба
наблюдал Трандасир.
К вечеру просеку сделать не успели, уставших лесорубов заменили свежими
(в новую партию попал и я), а когда стемнело, с аэродрома подогнали
осветительную технику, и уже наготове дежурили асфальтоукладчики. В два
часа ночи нас подменила третья смена, но ей осталось всего ничего,
главным было - уложить асфальт.
С утра, я думал, нас будить не станут, дадут выспаться, но черта-с два
– всех опять погнали что-то там на территории облагораживать. Но я
отвертелся: мол, меня в штабе ждут.
Трандасир заявился только часа через два, выглядел хорошо отдохнувшим, в
отличие от меня выспавшимся. Предложил идти завтракать.
- Ну а что там министр? – спросил я Трандасира, когда мы вышли на улицу.
– Собирается он к нам?
- Да ты что, земеля? – Писарь выпучил глаза. – Что ему в нашей дыре
делать?
Я остановился в недоумении. Тут взгляд мой уперся в развороченные
клумбы, я вспомнил зловещую улыбку Трандасира, и мозг обожгла страшная
догадка.
- Так ты нарочно все это затеял?! Чтобы отомстить коменданту!?
Трандасир от души расхохотался.
- Хорошего же ты обо мнения, земеля! Но я совсем не такой мелочный.
Ладно, пошли на завтрак, я тебе по дороге все объясню. Да не туда! – Он
дернул меня за рукав, когда я, как обычно, двинулся было в обход полосы
деревьев. – Вот же дорога новая сделана!
И действительно, третья смена успела докончить просеку и
заасфальтировать ее.
И вдруг до меня дошло: новая дорога не только пролегала к «железке», но
и проходила аккурат возле солдатской столовой!
Трандасир, внимательно посмотрев на меня, правильно оценил мимическую
картину, которая нарисовалась на моем лице.
- Вот именно! – Он покровительственно похлопал меня по плечу.- Шо и
треба було доказати.

Из случайно подслушанного разговора пилотов перед взлётом в кабине
самолёта:
- Я уже забыл как и летать-то после отпуска...
- Да это ж просто: сначала толкаешь вперёд вот эти рукоятки и станет
шумно. Потом начнёт приближаться забор и дома. Перед концом асфальта
соедини штурвал с животом. И когда дома и деревья станут маленькими, то
уменьши шум теми же рукоятками и отодвинь штурвал от себя на размер
банки пива. А потом я расскажу дальше.
- Ну я рад, что со мной такой опытный пилот в кабине.... поехали.

И всё это без тени иронии.

Помните такой анекдот? : Разговаривают две подруги. Одна жалуется:
- Муж, гад, задолбал – пьёт, гуляет, денег от него не вижу! Сил нету с
ним жить!
Вторая:
- А что тогда не разведёшься с ним?
- Что? Чтобы осчастливить этого мерзавца?

Сама история.
В самом начале нашей супружеской жизни случился у нас очередной скандал.
Это нормально, через это проходят все молодожены, пока не притрутся друг
к другу…. ))) И вот, в разгар той бурной перебранки, я в сердцах
проорал:
- Да когда же я от тебя избавлюсь?!!
Моя молодая жена споткнулась на полуслове, сурово взглянула мне в глаза
и жестко отрезала:
- Такой радости я тебе никогда не доставлю!!!!

P.S. Живём вместе уже 15 лет, у нас 4-ро детей….

Давно уже было. Моей племяннице около 3-х лет. Папа - моряк, мама по
командировкам (переводчица). Оставили у нас на несколько дней. Нам только
в радость, бегает по квартире такой живчик, болтает без умолку.
Подбегает к моей бабуле (ее прабабушка): "Бабуля, поиграй со мной, давай я
тебя спать укладывать буду". Ну, бабуля рада, глядишь, ребенок сам
заснет. "Давай", - говорит, и на подушку прилегла. Ангелок весь скукожился,
кулачки сжал, и так сквозь зубы, со злобой: "Ссспи, @б твою мать!!!"

Сегодня на канале Россия 24 сообщение:
В Магаданской области морозы ниже -50.
МНОГИЕ (!!!) школы закрыты.

Эту страну не победить!

Понимаю, что не мое, да и вообще по-буржуйски написано, но очень уж
доставило, как говорится! Прислал какой-то мужик. Перевод - мой,
вольный.

Итак, цитата!

Вчера моя жена забыла свой мобильный дома, и я открыл его, чтобы
посмотреть ее СМС. Она отправила одно и то же сообщение 9 (ДЕВЯТИ)
парням! Его текст был "Расслабься, я не беременна, ура!". Вчера у нее
начались месячные. Убейте меня, пожалуйста.

Взято отсюда: http://kmplease.com/family/326

Сидим у Сашки дома, жена его носится с посудой, трёхлетний ребёнок
бегает под ногами и всех достаёт своими мультиками: поставь этот,
поставь тот.
И неожиданно восклицает на весь дом:
- Поставь порнуху!
Мы в лёгком офигении. В лёгком, потому что Сашка запросто может этому
его научить. Я переспросил:
- Что поставить?
- Порнуху!
Заходит Наташка, и мы у неё спрашиваем, что ему поставить в таком
случае.
Её ответ был шедевральным:
- Поставь "Би Муви", просит же про муху!
Оказалось, малой пчёлку с мухой перепутал...

Навеяно историей о чашке и-под кофе в снегу на крыше машины. Сам лично
однажды видел, как в потоке остановившихся перед светофором машин
водитель одной из них вышел, снял с крыши... два лотка яиц! Судя по
тому, что дорога была от рынка, яйца, наверное, были приобретены там.
И, пока другие водители не подсказали, благополучно проехали около
километра!

Когда то давно, когда Семён Василич жил в большом и бестолковом городе,
был женат и имел геморрой пять дней в неделю с восьми до семнадцати и
произошла эта история, научившая его бдительности и основам конспирации.

По натуре и сложению бывшая супруга Василича, представляла из себя
симбиоз из «Хельги» с хищником.

После громкого, как бой посуды развода она осталась только в
воспоминаниях бывшего мужа, но примерный образ уже понятен.

Так вот, одно субботнее утро и положило начало этой истории.

Птицы щебечут, слюна на подушке.

И вдруг БАБАХ! Пошёчина! А она в юности волейболом занималась, так что
удар поставлен как надо.

- Что случилось?!

- Мне сон приснился, что ты, мне всю ночь изменял!

И всё! Сколько не оправдывался ничего не помогло.

И решил Василич по совету друзей "креветок" выуживать (дня на два в
шестнадцать месяцев), организм и нервы совместить.

… Жена - львица! по натуре...

Так и Василич шифровался по взрослому.

Два комплекта одежды, рыбу заранее заказывал, задорого и свежую...

Катер в мойку, чешую на тело.

В общем все делал, лишь бы жена не узнала.

И как-то раз, когда он по дому накосячил (в чём то видимо обделил)

Супруга ему и говорит:
- Милый, хорош уже по девкам-то, а?

Он глазоньки включил, честные-голубые!

- Да я?
- Да как ты могла!?
- Да мы с ребятами всю ночь, на комарах, не спамши-не жрамши... по
колено в воде, в сырости, кусок в дом добываем!!!

- А нукось, удочки мне свои принеси, милый.

Он притащил, все в чехлах – тубусах...

- Открывай!

Открыл….

Жена: - Ну «И» Я же тебе все крючки еще полгода назад отрезала!

Примерно так, и закончился период определённости у Семёна Василича.

P.S. Нет бы сказал, что его эпопланетяне похитили….

Мама гуляет во дворе с 4-х летним Вовочкой. Встречают соседку.
Она, как бы намекая на рождение еще одного малыша, спрашивает:
"А за вторым сходить не собираетесь?". На что Вовочка, тоном знатока
замечает: "Тетя Валя, там не ходить, там лежать надо!".

Настроение делает резкий рывок в сторону позитива и от перегрузок губы
окружающих растягиваются в симпатичные улыбки...

Старшая дочь, когда ей было года 3-4, сидит на диване и самозабвенно
ковыряется пальцем в носу. Увидав такое безобразие, я, вспомнив старый
анекдот, строго говорю ей:
- Не делай так – мозги поцарапаешь!!
Она, не торопясь, вынимает палец из ноздри, внимательно изучает его, и
веско мне вещает:
- Не поцарапаю – у меня ногти короткие!!

Когда приняли часть III гражданского кодекса, директора юр фирмы, моего
шефа, попросили ее прокомментировать.
Он долго распинался перед журналистом, излагая свое мнение.
Напечатано же было буквально следующее: "чем больше норм, тем больше
неразбериха и путаница, связанная с их применением".
что понял, то и записал...

Сижу на кухне, никого не трогаю, курю в форточку, разглядываю улицу. Моя
бегает, гремя кастрюлями и стуча половником. Леоонь, тебе кушать ложить?
Я, индиферентно - ложи. Она: вот, я тебе ложить буду, а у меня там работа
стоит, документы надо делать. Я, так же индиферентно, ну не ложи. Она:
Вот, ты теперь меня на х*й послал, и убегает, биясь в истерике! Ну и
пойми после этого женщин!