Новые истории - основной выпуск

В детстве и юности я собирала открытки с кошками. И как-то в одном
наборе мне попалась открытка, на которой была изображена мрачная и
важная персидская кошка с суровым хозяйским прищуром, а рядом с ней
кокер-спаниель с простоватой добродушной мордой. Эта парочка показалась
мне очень похожей на моих маму и папу. Я похихикала, но не стала им об
этом говорить, побоялась обидеть. Открытка некоторое время лежала на
столе, потом куда-то делась. Прошло много лет, отец уже умер. Однажды,
перебирая свои детские бумаги, я нашла эту открытку и увидела, что на
обороте папиной рукой написано: "Таня, помни своих отца и мать!"

ЕВРЕЙСКОЕ СЧАСТЬЕ

Надо вспомнить, какое отношение к евреям было в Советском Союзе.
Официальная политика не имела ничего общего с истинным положением вещей.
Братский союз народов, равные права и обязанности. Но это в газетах и на
лозунгах. А на самом деле? Туда не езди, там не учись, это не положено,
а то – не заслужено. Но мы, как говорится, пробивали головами эти
дурацкие препоны. И кое-чего добивались. И в науке, и в искусстве, и в
других отраслях. Хотя иногда и с пятого раза, и с седьмого. Пока
экзаменационная комиссия или начальник отдела кадров не сдавались перед
нашим отчаянным упорством.

Но это прелюдия.

Итак.

Жила-была одна девочка, родом из маленького городка на юге России. Она
говорила на дикой смеси трех языков – идиш, русского и украинского. При
этом еще и картавила. Добавьте к невеселой картине высокий рост, толстые
ножки, при виде которых вспоминаешь, что давно не варили холодец, рыжие
волосы, отсутствие талии и присутствие длинного носа, доставшегося ей в
наследство от папаши.

Она так бы и помогала отцу в лавке и впоследствии заменила бы его. Но на
несчастье девочка родилась умной и амбициозной. И что делать еврейскому
ребенку с такими аномалиями в глухой провинции?

Короче говоря, взяла девочка из кассы лавки немного денег и поехала в
Москву. Поступать в институт поехала. И не в какой-нибудь завалящий, а
в, страшно подумать, МГИМО.

Папаше записку оставила следующего содержания:

«Дорогой отец, не волнуйся. Деньги заработаю и верну. Твоя Ида».

Это ее так звали. Ида Ицковна Гринблат.

Ну?

Где МГИМО, а где Ида Ицковна Гринблат?

Представьте себе эту комическую картину.

Заходит Ида в этот институт, где без связей и русскому делать нечего.
Находит приемную комиссию и громко, на понятном только ей и жителям
родного городка языке, спрашивает:

– Хде тута учут на дыпломатов?

Там же, понимаете, никакого паспорта не надо было, чтобы понять, что
написано у девушки в пятой графе.

Но, поднимем большой палец вверх, проклятая демократия и соблюдение
приличий. Не принять у Иды документы не было никаких оснований. Аттестат
с пятерками, советское гражданство, комсомол и так далее.

Поэтому Гринблат оказалась в числе абитуриентов. И даже получила место в
общежитии, как иногородняя. Студенты же в ту пору на каникулы
разъехались.

Представьте себе забор, в котором все дощечки одна к одной, зеленые. И
вдруг одна желтая.

Вот так и фамилия Гринблат в списке поступающих среди сплошь Ковалевых,
Петренко и Драчиков. Что очень нервировало членов приемной комиссии.

В общем, Ида Ицковна была обречена.

Уже был разработан план, как ее завалить на первом же экзамене, то есть
сочинении. Тем более, что с таким диким акцентом она наверняка и писала
так же. По крайней мере, так думали в приемной комиссии.

Если вы не в курсе, то фамилии абитуриентов не ставят на их письменные
экзаменационные работы. Только номера. Якобы для непредвзятости.

У Иды номер был тринадцатый. Уже неплохо. А?

И проверять ее работу должна была член партии с сорокового года, Нинель
Ивановна Ибрагимова, в девичестве Курощипова. Представляете, что Иде
Гринблат светило?

Но есть бог на свете, тем более, что, простите за напоминание, он тоже
был евреем.

Была одна организация, о которой мало кто знал, чутко следящая за
различными проявлениями несправедливого отношения к нашим людям. Нет, на
каждую несправедливость они, естественно, не реагировали. Это ж какой
штат и связи надо было иметь! Но иногда…

А руководил тогда организацией Иван Иосифович Перчик. Почему Иван? Да
мало ли. Может, для конспирации.

Вот к этому-то Ивану и попала информация, что какая-то безумная девица
из провинции сдает экзамены в МГИМО. И там тоже были наши люди. То ли
завхоз, то ли бухгалтер, не знаю точно.

Может, ради смеха. А, может, ради того, чтобы отточить, так сказать,
профессиональное мастерство, Перчик заинтересовался этим делом.

Изучив обстановку и преподавательский состав в МГИМО, Иван понял, что
внутри ему положиться не на кого, кроме самой Иды Гринблат. Но ее саму в
известность ставить было нельзя. Испугалась бы провинциалка и все бы
испортила. Завхоз или бухгалтер ему в этом деле тоже были не помощники.

Но организация имела связи во многих сферах. Иначе невозможно было бы
решать такую массу разнообразных вопросов.

Короче говоря, кто-то сверху прислал проверяющего в МГИМО. Типа, для
проверки объективности и исключения взяток.

Тот, который сверху, понятия не имел, что делает это ради аномалии по
имени Ида Ицковна Гринблат.

Ему просто намекнули на какие-то темные обстоятельства и подсказали,
кого именно надо направить. Честного и неподкупного товарища, Василия
Петровича Куркина. Из министерства образования.

Этот Вася Куркин, как и многие тогда, тщательно скрывал от окружающих
свою еврейскую маму из Крыжополя.

Но в нашей организации стояли на учете все тайные еврейские мамы.
Поэтому и обратились к Василию, нежно любящему маму, с просьбой, нет, не
помочь поступить Иде Ицковне, а не дать завалить ее на первом экзамене.
Хотя бы. Что уже было бы победой, по мнению Ивана Перчика. На сочинении
обычно половину отсеивали.

Иван Перчик пришел в министерский кабинет к Куркину и, счастливо
улыбаясь, положил тому на стол упаковку мацы.

– Что это? – строго спросил Вася.

– Из Крыжополя, – лучезарно светясь всем лицом, ответил Перчик, – от
мамы. К пейсаху вам.

(Это еврейская пасха так называется).

– Уберите немедленно, – побагровел Куркин. – Сюда могут войти!

– Я уберу, – ласково сказал Перчик, – но не обидится ли мама? Если я ей
расскажу о вашей реакции. А?

– Что вам нужно?

– Только справедливости, Василий Петрович, – подобрался Иван Иосифович.
– В МГИМО поступает одна ваша землячка. Да, понимаю, что это бред. Но
дайте девочке шанс. Пусть сдаст сочинение на общих основаниях, без
пристрастия. Поможете? А я эту мацу сейчас же отсюда вон.

– Как зовут вашу абитуриентку? – Куркин приготовился записывать.

– Заранее благодарен. Всего один экзамен.

– Мацу оставьте! – Куркин положил руку на хоть и пресные, но дорогие
сердцу лепешки.

***

Так этот Василий Петрович не отходил от Нины Ибрагимовой, пока та не
проверила все работы. И сам за ней еще раз все проверил, чтобы убедиться
в объективности оценок.

Ида получила четверку! Это в институте, где выше четверки вообще никому
не ставили! Даже любовнице ректора.

Но это еще было только начало. Иван Перчик, когда узнал про эту
четверку, долго смеялся. А потом сказал, что теперь он за эту девочку
отвечает.

Ну, а Ида Гринблат была убеждена, что все делает правильно. Ее же в
школе учили, что Советский Союз – страна равных для всех возможностей.
Она вместе со всеми пела патриотические песни, собирала металлолом и
ходила строем под барабан. Она была комсомольской активисткой и хотела
вступить в партию.

Но вернемся к вступительным экзаменам. Вторым была история партии.
Сдавали устно. С одной стороны, завалить легче, с другой – сложнее.
Можно задавать кучу дополнительных вопросов из всего курса. Но если ты
подготовился, то можешь стоять до последнего.

Ида не выходила из общежития. Она привезла с собой кучу книг и читала с
утра до ночи. Думала, бедная, что от ее знаний что-то зависит.

А у Ивана Перчика было свое мнение по этому поводу. Он через знакомого
завхоза или бухгалтера узнал, кто будет принимать экзамен по истории.
Тщательно подготовился. И вечером сел на скамеечку перед выходом из
института. С газеткой «Московские новости» на английском языке.

– Юрий Сергеевич? – окликнул Перчик нужного человека и радостно вскочил,
раскрыв руки чуть ли не для объятий.

– Мы разве знакомы? – насторожился преподаватель, замедлив шаг, но не
собираясь останавливаться окончательно.

– Вы меня не знаете, Юрий Сергеевич, – нежно улыбнулся Иван, – и, как
говорится, крепче спать будете. Достаточно того, что я вас изучил, как
мой лечащий врач-уролог изучил мою же простату. Дай им обоим бог
здоровья. В смысле, и врачу, и простате. Да шучу я, Юрий Сергеевич, не
обращайте внимания.

– Что вам нужно от меня? Я очень спешу.

– Софочка ждет? Не надо делать такие страшные глаза, дорогой мой. Я – ее
единственный дядя. И меня очень беспокоит то, что моя любимая племянница
напропалую встречается с женатым мужчиной, да еще и членом партии. Да вы
никак покраснели, Юрий Сергеевич! Как это мило. Если человек в вашем
возрасте и социальном положении не разучился краснеть, значит, он еще не
потерян для общества. Не делайте снова такие страшные глазки, Юрий
Сергеевич. Я желаю вам только добра. Но поймите меня правильно. Ваша
супруга Ирина Павловна и малолетние детки, Алексей Юрьевич и Елена
Юрьевна, не должны переживать по поводу ваших встреч с Софочкой. Нет,
если моя племянница любит вас, то я ее не осуждаю. Но какие у вас планы
на ее счет? Не отвечайте. Я все читаю в ваших глазах. Юрий Сергеевич,
хотите, я исчезну из вашей жизни так же внезапно, как и появился? Ответ
очевиден. Только одна просьба. Завтра будьте снисходительны к моей
другой племяннице, Идочке Гринблат. Кстати, они с Софочкой троюродные
сестры. Да, разбросала нас судьба-судьбинушка. Софочка и не помнит про
Идочку. Вот они, коллизии жизни. Так я надеюсь. Поклон супруге. И
поцелуйте Софочку. Не надо говорить ей про наш разговор. Да, просто
будьте объективны, как этого требует устав нашей любимой партии.
Пролетарии, всех стран, объединяйтесь. Я бы добавил, но только по любви.
Шучу, Юрий Сергеевич. А с простатой будьте поаккуратнее. Не застудите,
дорогой мой.

***

Да, если бы Перчик старался для круглой идиотки, то я бы понял ваше
возмущение, дорогой читатель. Но девочка была готова на все сто. Этот
Юрий Сергеевич с удивлением выслушал ответы на вопросы попавшегося Иде
билета. Потом аккуратно, осторожно озираясь, задал пару сложных вопросов
про французскую революцию и Леву Троцкого. И только после этого с
чувством выполненного долга поставил ей пятерку.

В институте запаниковали. Срочно собрали комиссию. Вопрос стоял один. Не
допустить! Оставался один экзамен – английский. Если она сдаст его хотя
бы на четыре – все, придется принимать. Придумали хитрый ход. Поручили
секретарше сообщить Гринблат о переносе времени экзамена. К примеру,
двадцатого июля в шесть часов вечера. А на самом деле оповестили всех
остальных лично, что экзамен состоится тоже двадцатого, но в десять
утра. Ида тем утром снова засела в библиотеке. Готовилась, дурочка. А
экзамен уже вовсю шел.

***

Но и Перчик понимал – вот он, последний и решительный. Надо мобилизовать
все усилия.

Иван Иосифович пошел на разговор к ректору МГИМО.

Пора была горячая. Простого смертного к нему бы и не пустили. Но Перчик
заручился звонком от того же знакомого из министерства образования.

И в назначенный час в кипе, черной шапочке, прикрывающей макушку, и с
пейсами, вьющимися из-под нее, сидел в приемной ректора. На Перчике был
строгий черный костюм и лакированные туфли.

В приемной стояла напряженная тишина.

В самом престижном вузе страны, в советское время, когда Израиль
считался одним из главных мировых агрессоров, спокойно сидела ну очень
вызывающая фигура. Вокруг одни славянские лица, ожидающие приема и явно
возмущенные таким соседством.

Но Иван Иосифович невозмутимо читал какую-то газетку на иврите, улыбаясь
чему-то смешному. И даже тихо посмеиваясь.

– Перчик! – громко произнесла секретарша.

Как будто объявила коронное блюдо на банкете.

Блюдо встало, с уважением поклонилось сидящим в приемной и аккуратно
приоткрыло дверь в кабинет ректора, на которой висела табличка
«Коваленко Степан Миронович».

***

Челюсть у Коваленко отвисла.

Таких посетителей в его кабинете еще не бывало. Что-то защемило в груди,
предчувствуя беду.

Степан Миронович уже после звонка из министерства почуял неладное. Вот
оно и подтвердилось. Пейсы в МГИМО! Хана всем устоям!

– Шалом! – радостно сказал посетитель, вежливо кланяясь.

– Коваленко, – на всякий случай также вежливо ответил ректор.

– Я вас умоляю, Степан Миронович, – пропел Перчик. – Вы только
задумайтесь, чем вы руководите. Ну? Подсказать? Московский
государственный институт международных отношений! Чувствуете, какая на
вас лежит ответственность? Готовите кадры для всех наших международных
отношений, как было сказано выше.

– Вас прислали, товарищ Шалом, чтобы мне лекцию прочесть? Ближе к делу.

– Куда уж ближе, Степан Миронович, – загадочно протянул Перчик. – Это
очень правильно, что вы меня товарищем Шаломом назвали. Вы очень близки
к истине. Скажите мне, дорогой мой интернационалист, где среди ваших
отношений место для маленького государства Израиль?

– У Советского Союза нет никаких дипломатических и политических связей с
Израилем, – четко, как на лекции, отрапортовал Коваленко.

– Правильно, – кивнул Перчик. – Но это только пока. Вы, надеюсь, в
курсе, что первая волна репатриантов уже внедрилась в израильские
населенные пункты? И не за горами вторая волна.

– Изменники родины! – воскликнул ректор. – И мы делили с ними одну
краюху хлеба! Пусть убираются, куда угодно!

– Ша! – Перчик даже привстал. – Не надо делать скоропалительных выводов.
Если наша партия и лично дорогой Леонид Ильич приняли решение выпустить
евреев на якобы историческую родину, то это что-то, да значит. Или вы
сомневаетесь в дальновидности и стратегическом мышлении товарища
Брежнева?

– Да как вы можете! – Коваленко с любовью посмотрел на портрет
генерального секретаря, висящий у него над головой.

– Тогда только представьте себе, что через несколько лет Израиль будет
похож на шестнадцатую республику Советского Союза. И к вам придут
товарищи из Центрального Комитета, и спросят: «А подготовили ли вы,
Степан Миронович, кадры для работы в Израиле?» И что вы им ответите на
их законный вопрос? Что ни одного еврея и на дух не подпускали к стенам
МГИМО?

– Но что же делать? – Коваленко в отчаянии посмотрел на Перчика.

– Вот! – улыбнулся тот. – Поэтому я здесь, среди вас. Я надеюсь, вы в
курсе, что сейчас сдает экзамены одна очень перспективная девушка, по
имени Ида Гринблат?

– Что-то такое слышал, – смутился ректор. – Позвольте, но я же не могу
знать про всех абитуриентов.

Коваленко нажал кнопку и сказал тут же явившейся секретарше:

– Председателя приемной комиссии пригласите ко мне. Срочно!

Ректор и Перчик в ожидании несколько минут помолчали. Вдруг Коваленко,
будто что-то вспомнив, спросил:

– Может, чаю, кофе?

– Кефиру нет? – ухмыльнулся Иван Иосифович.

– К сожалению, – начал оправдываться ректор, но осекся и впервые за все
время разговора улыбнулся, тоже вспомнив классику.

Вошел председатель приемной комиссии. Увидев человека в кипе и пейсах, в
изумлении встал в дверях, не зная, как себя вести.

– Гринблат Ида, – сказал Коваленко. – Как она сдает экзамены? Говорите,
как есть. Здесь все свои.

«Ну, если для него уже пейсатые свои», – подумал председатель Хворостюк,
а вслух ответил:

– Сочинение и историю сдала хорошо, а вот на английский почему-то не
явилась.

– Не может быть! – воскликнул Перчик. – Это какое-то недоразумение.

– Факт остается фактом, – буркнул председатель.

– Подождите пару минут в приемной, – попросил ректор Перчика.

Тот пожал пейсами и вышел.

Как только за ним закрылась дверь, Коваленко зашипел:

– Немедленно найти ее и принять экзамен. И без этих ваших штучек. Хотите
международный скандал? Уволю в тот же момент!

***

Вы, конечно, не в курсе, но в Министерстве иностранных дел России давно
уже работает женщина. Зовут ее Аделаида Ицковна Герловина. Лучший
специалист по Ближнему Востоку.

«Неужели, Ида?» – спросите вы.

И это таки правда.

Леонид Блох

Одна знакомая рассказала.
Мама у меня была со своеобразным характером. Очень вспыльчива и очень
отходчива. Папа это уже давно просек и никогда с ней в спор не вступал в
первые минуты разногласия. Все равно, через пять минут перегорит, и все
будет, как ни в чем не бывало. Когда мне было лет 10-ть, я тоже это
просекла. А нужно сказать, что девчонкой я была очень шебушная и не
очень работящая. Когда по субботам у нас устраивалась генеральная уборка
(мама готовила на кухне, папа по хозяйству: где прибить-прикрутить, где
сломать, старшая сестра занималась уборкой), я норовила под малейшим
предлогом, например, сходить "за хлебушком", улизнуть из дому. Конечно,
за это предполагались хорошие звездюлины. Но, все было просчитано.
Когда, уйдя из дому в 10-ть утра, я гуляла с подружками и возвращалась в
10-ть вечера, наказание было неминуемо. Но, все было продумано. Я
звонила из ближайшего к дому телефона-автомата и говорила: "Мама, я иду
домой". Трубку я опускала вниз и предоставляла несчастному телефону
краснеть за мамины изыскания в русской словесности. Зато, когда я
открывала дверь квартиры, мама спокойно говорила: "Иди ужинать".
Правда долго еще кот прятался за шкафом, а собака испугано повизгивала.

Ландо, дурдом.
Раскажу вам про дурдом, сразу говорю я не придумал, просто пересказываю
рассказ знакомого Американца.
Энди отслужил в армии США 12 лет, уволился в звании сержанта. Всё время
службы был танкистом в броне-кавалерийской дивизии.
Во время кода произошла эта история, часть в которой служил Энди
распологалась в социалестической республике Нью-Джзёри. А Джзёрзи это
штат с совершенно сумашедшим оружейным законодательством. У них там
рогатки запрещены (отдельная история почему).
Так вот было это ещё в те времена когда генералы баловались идей стрлять
из пушек ядерными снарядами. В дивизии где служил Энди два танка были
преднозначены для таких целей. Энди как сержант с высшим образованием
был в тот момент на офицерской должности.
В один прекрасный день начальство обрадовало, Эди сказав что он только
что вызвался добровольцем отвезти в верхний штаб ведомость наличия
ядерных снарядов. В общем приковали ему к руке чеоданчик Посадили в Джип
и в сопровождении охранника и водилы отправили выполнять задание. Через
некоторое время возникла необходимость залить бензин в машину, и отлить
жидкость у экипажа.
В общем заехали они на бензо-колонку. Водила остался в Джипе ждать пока
заправят ( этом дуратском штате самому запровлятся нельзя это должен
делать заправщик), а Энди с охранником двинул в сортир. По выходу из
сортира Энди услышал у себя за спиной вопрос: Сэр у вас есть разрешение
на оружие? он повернулся и увидел двух ментов с револьверами (75-77год)
в руках. Причём стволы были направлены на него. В общем картина маслом.
С однй тороны менты с револьверами. С другой стороны Эдни с ядерным
чемоданом, и 1911м, а также охраник с автоматом. Ну а посередине
покупатели. Потом чтобы не начинать бои местного значения между полицией
штата и армией США, путём переговоров было договорено что каждый на
своей машине проедет в полицейский учаток и там разберуся. В участке Эди
обяснили, что его армейская форма всем по хую и что кроме полицейских
никто в штате без специльного рарешения оружия носить не могжет. В общем
Эди и его сопровождающим было сказано что они арестоваы, предложено
сдать оружие и чемоданчик. В общем опять, менты за револьверы, Энди за
1911, а охранник и водила за автоматы. В конце концов Эди заявил что ему
ндо позванить комдованию чтобы доложится, что он убывает под арест.
Ментам эта идея понравилсь больше чем пересрелка, и ему дали телефон.
Дежурный по штабу которому Энди обрисовал ситуацию, сначала спросил
сколько он выпил? Потом поинтересовался что он курил, колол живал или
нюхал за последние пару часов. Убедившсь что эта не шутка и не бред
вызвал к телефону начальника участка, и вежливо попросил его подождать 5
минут. Через 2е минуты в участок позванил глвный мент штата, и в панике
про-орал капитану участка. Что вся американская армия только что,
обявила войну полиции штата. И что, целая броне-копытная дивизия
поднимается по тревоге чтобы высвободить из плена сержанта двух рядовых
и чемоданчик. После этого менты конечно отпустии, Энди и его команду, а
в качестве извенения выдали им на прощание тикет за парковку в
неполженом месте, так как джип запоркавали на стоянке для полицейских.
Вот это действительно дурдом.

Историей про бабушку и электричку и МК навеяло: Как-то летел самолетом
из Перми в Москву. Перед взлетом всем разносили прессу. На главной
странице Комсомолки был здоровенный заголовок: "Как выжить в
авиакатастрофе".

Рассказала дочь... почти "Дорожные истории"
Из серии "черного юмора"...
Вышли с одногрупниками на большой перемене, присели возле института на
лавочке. Напротив жилой дом, длинная девятиэтажка. Возле подъезда стоит
"Газель" - будка с надписью "Икея - везет кому-то". Такая двусмысленая
надпись - рекламный слоган.
Из дома выносят гроб с телом, церемония прощания возле подъезда - гроб
грузят в "Газель " и процессия медленно движется....
"Икея - везет кому-то...."

Идет разбор полетов после аварийной остановки энергоблока у главного
инженера в кабинете. Это сейчас никого виновных найти не могут, хоть сто
трупов будь из-за аварии, а раньше строго: перед комитетчиками сам
главный выяснял, кто крайний. А после в "конторе" доказывай, что ты
просто разъ@бай, а не диверсант. Так вот, каждый докладывает где был и
что делал перед и во время аварии. И тут телефон звонит. Главный трубку
поднял и бросил, слушает смену. Снова телефон, снова берет и кладет
трубу. Опять звонок, главный в сердцах в трубку:"Да пошли-ка вы мне на
х@Й!" и бросает ее. Через минуту в кабинет забегает секретарша и
говорит:"Министр дозвонится до Вас не может!"... Главный:"Н-да?! Не
ушел, значит!"...
Вообще главного уважали, был он отменным профессионалом и станцию знал
как свои пять пальцев и никто ему не пытался впарить что называется
"фуфло", говорили всегда честно и никто не жаловался, когда он
наказывал, потому что это всегда было по делу. Однажды, на очередном
"разборе полетов" после останова блока, дошла очередь до объяснений
дежурной по дэараторам, а она в слезы. "Ты чего разревелась?"-
спрашивает главный. А она сквозь слезы: "Кого не спрошу мне-то что
делать, все на х@й посылают!" И правильно, не мешайся под ногами",-
подытожил главный.

Работал у нас на электростанции инженером по технике безопасности один
тип: придирчив очень и не всегда по делу. Однажды в электросборке
домогался до ребят, почему у вилки паяльника концы не заизолированы.
Трудно было объяснить ему, что вроде с изолентой не воткнешь вилку в
розетку. И, главное, вездесущ был: ни днем, ни ночью и ни каких укромных
от него уголках не скроешься - всегда и везде доставал! Вообщем,
исправно экономил фонд заработной платы, лишая премиальных нарушителей.
А тут, как-то ночью, приперся он на станцию и выискивает очередных
нарушителей ПТБ (правил техники безопасности). Надо сказать, что ночью
главные цеха пустые, только иногда промелькнет обходчик, или машинист
пойдет чего-нибудь посмотрит... И видит инженер, что на одном из блоков
обходчик вызывающе... спит! Будить он его не стал, а решил подождать
свидетелей, ну кто мимо проходить будет, чтоб засвидетельствовать факт.
Сел напротив обходчика и стал ждать. А цехе турбины гудят в одном режиме
и больно монотонно, к тому же тепло от них хорошее. Короче, просыпается
обходчик и видит, что напротив него инженер спит. Он бегом на блочный
щит и говорит машинисту, что там человек спит. Тот докладывает
начальнику смены и все идут к месту усыпания. Растолкали того, мол,
может перейдет в другое место поспать, опасно все-таки в горячем цеху, а
тот мычит, на обходчика рукой тычет:"Ну, сука, запомни!"... Так что
больше ни обходчик, ни инженер в ночные смены не спали...

Говорят, что язык народа отражает его культуру и самобытность (эка
завернул :) ). Например, вьетнамцы различают около сотни оттенков
зеленого цвета, имея при этом в языке соответствующие синонимы слова
"зеленый" (живут в джунглях). Где-то в Океании, на своих райских
островах аборигены не имеют понятия о слове "работать", но имеют
пару-тройку десятков синонимов слова "любить". Врут, поди, люди. Сам не
проверял.
Только что. В электронном англо-русском словаре ищу перевод слова
"дать". Нахожу. Одновременно появляется окно с русскими же синонимами.
Судите сами:

дать гл сов
1. предоставить - отдать что-либо во временное или постоянное
пользование кому-либо
2. принести, доставить - иметь результатом
3. пустить, выпустить, выбросить, выкинуть - образовать (о частях
растения: ростках, побегах, корнях)
4. подать, передать, вручить, отдать - передать из рук в руки
5. наделить, одарить, наградить, даровать - снабдить (о качествах,
свойствах, способностях человека)
6. ударить, стукнуть, треснуть, трахнуть, огреть, хватить,
двинуть, съездить, заехать, засветить, смазать, мазнуть, влепить,
залепить, поддать, наподдать, свистнуть, ахнуть, бахнуть,
бабахнуть, бацнуть, садануть, долбануть, хлобыстнуть, звездануть,
шарахнуть, ошарашить, чебурахнуть, хрястнуть, ляпнуть, жахнуть,
шибануть, дать раза - нанести кому-либо удар

Как восстановить имидж деловой женщины после корпоративной вечеринки

Добрый вечер дорогие дамы. Сегодня я попытаюсь донести до вас азы
восстановления репутации, если ВДРУГ, ЧИСТО СЛУЧАЙНО, на корпоративе
произошли пикантные события. Первое, что необходимо сделать – прочитать
молитву:
«Господи, помоги мне не напиться! Проснуться утром в СВОЕЙ кровати.
ОДНОЙ!!! Помоги не потерять имидж деловой женщины! Не набить морду
начальнику и не сесть попой в салат! Не потерять вещи (и себя в том
числе)! Помоги не писать никому пьяных смс в 2 ночи! Не звонить! И
главное не признаваться никому в любви! (во всяком случае не больше 2-х
раз) Помоги прийти домой на двух, а не на 4-х! А если шо и натворю... то
сотри мою память навеки веков!)))» (с) Пусть подсознание чувствует свою
ответственность. Оно конечно не всесильно, но иногда на автопилоте не
позволяет распоясаться по полной программе.
Второй спасительный шаг – это изготовление плаката, минимум метр на метр
с последующим его расположением в зоне видимости. Что писать? Вот что:
«Ни что не сохнет так долго, как подмоченная репутация!»

Сразу оговорюсь, это не работает совершенно, но частично оправдывает
вас, вы же старались и даже провели специальную подготовку. Почему это
не работает, вопрос весьма сложный и лежит в плоскости психологии. Как
показал опрос респондентов (участницы корпоратива за час до его
окончания) в 100% случаев на плакате к этому моменту отчетливо читается
следующее: «Ночь твоя, добавь огня!».
От третьего шага сквозит авантюризмом: вовремя смыться с вечеринки!
Вовремя – это когда? Всем известно, время не материально, оно не может
дать волшебного пенделя в нужный момент, время – статист, который лишь
зафиксирует момент срыва башни и любезные коллеги озвучат вам: «Катя, а
башню тебе снесло в 23:00. Вот тогда ты и сняла блузку и начала ей
махать над головой под наши восторженные вопли». А уходить в момент,
когда все ведут себя пристойно – обидно! Вдруг тебе повезет и ты сама
будешь хохотать над поведением коллег.

Один из самых жестоких вариантов развития событий – это мужской
стриптиз. Вариантов не много. Если стриптизер в качестве жертвы выбрал
именно вас, то вы попадаете в тоннель. Либо идете по нему назад –
профессиональным хуком указываете стриптизеру на его место в социуме,
либо вперед – оказываетесь голой и изъяны или достоинства вашего тела,
еще долго будут обсуждаться в офисных кулуарах.
А можно и так: при себе всегда можно иметь совершенно непьющего
человека, на которого вы можете положиться. Узрев в какие бесчинства вы
впадаете, он незамедлительно ловит вам машину и отправляет домой. И в
данном случае, грех целиком и полностью ляжет на ваши хрупкие плечи,
если в голову придет мысль снова воспользоваться услугой такси и
вернуться обратно.
Если совершено необратимое, постарайтесь понять, отчего так восторженно
ревут коллеги глядя на вас. Проанализировав по мере возможности
ситуацию, попытайтесь раскачегарить всех присутствующих, ну или хотя бы
большую часть. Совершенно понятно, массовость снимает с вас всякую
ответственность и эти безобразия будут восприниматься как удачная шутка
с вашей стороны.
Как вариант, за 2-3 недели до корпоратива начните засаживать в мозг
офисному планктону несколько догм: «кто старое помянет, тому глаз вон»,
«злопамятный человек – мертвый человек», «тайна корпоратива
неприкосновенна, что там произошло, там и остается». И самое фееричное,
как в последнее время стало модно, проявите инициативу и внесите эти
пункты в кодекс корпоративной этики, нарушение вышеперечисленных пунктов
– это прямой путь на биржу труда. Единственный минус – это не добавит
вам авторитета и будет создавать нездоровую психологическую атмосферу в
коллективе.
Еще нужно учитывать тот факт, что люди косячат не только на корпоротивах
и у настоящей деловой женщины на руках всегда есть такой компромат, что
лучше и не знать что такой бывает. Поэтому, на следующий день после
корпоративки, если вы помните как именно начудили, смотрите каждому
дерзко в глаза, с видом человека, который про него знает ЧТО-ТО ТАКОЕ,
что лучше другому об этом не знать. А если вообще ничерта не помните -
то тем более!
Есть и такой вариант. Вы молоденькая сотрудница. И Зяба Матюков из
рекламного выпустил вас из своей кровати только под утро и отправил на
такси домой. А в понедельник даже не поздоровался! Вы подозрительно
трясете губонькой и нагоняете в угол глаза скупую слезу. Ни буськи тебе,
ни уси-пуси, просто прошел мимо и все. Не волнуйтесь, это сейчас он
думает, что абсолютно чист и вообще в ту ночь грешила вся фирма. Почаще
посещайте курилку с заматеревшими стервами и уже через год вы полностью
разрушите сознание обидчика.
А в целом, всегда нужно понимать, если коллектив слаженный и
добродушный, то вам простят все, но если же повсюду крысы-карьеристы и
олимпийские сццуко-чемпионы по подковерным играм, так и не стоит ходить
на подобные вечеринки. Или приходить на пару часов для галочки и в
разогретом состоянии ехать на вечеринку с друзьями, там-то вы оторветесь
по полной программе, без оглядки на возможные последствия.
И кстати, не всегда человек делавший фотки на корпоративе, наделяется
неограниченной властью. Чаще – этот человек становится счастливцем,
проеб@вшим совсем не дешевую технику.
Удачи вам на корпоративах!