Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
— Вот удача! Даже промывать не придётся. — Тоха, глянь колёса. — Кажется, вполне. — Какое вполне! На первой же яме диски полетят. — Ладно, подкачаем… Все? — Задние… Больше шестидесяти не поедем. — …Посмотри, — теперь нормально? — Сойдёт… Тоха, в монастырь заедем? — Бензина хватит? — Не твоя печаль… Ну так заедем? — Там смотреть не на что, — развалины. — Фрески покажу. Эх, красота будет, когда отреставрируют!… — От наших властей дождёшься. — Тох, а Тох, ты долго нехристем жить собираешься? Мусульмане твои покрестились уже. — Они мне… — Что «они мне», — не указ? Тебе сам Бог велел, а ты всё выпендриваешься. Смотри, Господь долготерпелив, — было бы кого терпеть. — Не чувствую… — Кого, Бога?… а с чьей помощью лечишь, задумывался? — А если дар пропадёт? — Тем лучше. Значит, не от Бога и был. Давай, дядька, решайся. — Поехали в монастырь. — Добре… Запаха нет? — А от меня? — Кто сегодня за рулём? — Давай у гаишников спросим. — Шутник, блин… Садись в машину, кому говорю! Хватит сопли жевать.
— Откуда ты про них узнал? — О прошлом годе на выставке в «Галере» познакомился с одним мужиком, он здесь работает в художественной школе. Всё облазил–разглядел. — Не ожидал, честное слово. — Я тоже… Добираться неудобно… Надо будет своих привезти. Валюхе будет приятно, да и девчонкам полезно. — Нюшке-то какая польза! — Нехристь ты, брат, хоть и хороший человек… Вот… Был бы мне кумом. Зять-то из тебя получился никакой. — Решил надавить на мозоль? — Только не булькай. Держал бы сестру в кулаке, — может, по-другому всё и сложилось. Молодая ж была, глупая. — А кто бы меня научил! Отец умер — мне пятнадцать было. Да и мама никогда слова поперёк ему не говорила. Я думал, — все такие. — Думал–думал… Слышь, индюк стоеросович, давай на вокзал заскочим. — За каким лядом! — Позвонишь Марине, пока не поздно. — Хорошая идея, спасибо Виталик. — А я свяжусь с Эрнандо, чтоб дожидался.
— C приездом! Проходите… Под дождь не попали? — Стороной прошёл. Да мы в машине. — А глина? — Ну… повозились бы. — Сейчас… я для сугрева сердечного глинтвейн вам приготовлю. — Мы не замёрзли. — Для сердца, друг мой неразумный, для сердца! Нечего голимый портвешок в топку заливать. — Этот бальзам ты называешь портвейном? Что же тогда мы покупаем в магазинах! — Понятия не имею. Наверно дрянь какую-нибудь. Ничего, что я так? — За неразумного ответишь… Тоха, что с тобой! — Где я… — Антон!… Эрни… что делать!… — …Антон, присядь… успокойся… Ты меня узнаёшь? — Амир?… где Соня? — Я Эрнандо, Эрни. Ты меня помнишь? Это Виталий. — Где моя Соня!… — …Тоха, это я, успокойся… Да у него глаза закрыты!… — Часто с ним такое? — Какой-то новый сюжет… Антон, приляг, я тебя укрою… вот так… Пойдём на кухню.
— Что с ним происходит? — Не знаю. Уже давно. Раньше просто обмороки были… По выходе рассказывал всякие чудеса. Я думал, — бред, сон. Всё, что угодно. Пока однажды… Нет, — дважды… Он меня от смерти спас. — Как? — Были на Сенном рынке… Выходим к Московскому, метров двадцать осталось… Он вдруг встал и стоит. Я ему, — ты чего?… Я думаю, отвечает. Ну, думаешь, — значит так надо. И буквально секунд через тридцать лобовое столкновение, одну машину выбрасывает прямо на то место, где мы должны были идти. Такое месиво было! Проще было закрасить, чем соскрести… А второй эпизод — вытащил меня буквально из-под колёс. Он вообще машины как-то чувствует. А сам за рулём никогда не сидел. — Странные провалы… Как будто человек в двух мирах одновременно. Только какой перетянет… — Вчера укладывались на ночлег, а он, — выключи магнитолу, заела. Одну песню десять минут уже слушаю… Ну да, радио заело. Ты про такое слышал? — Читал. — Серьёзно? Где! — У Кастанеды. Не думал, что столкнусь в жизни с чем-то подобным. — Креститься ему надо. — Пожалуй… Выпить хочешь? — Налей. Не засну после такого представления. — Кто такая Соня? — Девушка, которую он любил. Погибла четыре года назад… Он мне как старший брат! А я ничем помочь не могу!… Разве это справедливо, а?… Ну что за гадство такое… — Иногда… решают не люди. — Кто решает! Бог? — Не тебе так Бога поминать. — А-а… блин… Налей ещё, да пойдём спать… Никуда завтра Антона не повезу. Обойдётся его Мариночка, потерпит. — Тогда на боковую.
— Антон, поговорим? — Не сейчас, Вит… Сворачивай налево. — Ты домой собираешься? — Собираюсь, — надо хотя бы глину закинуть… Сначала в церковь. — Наконец-то. — Тебе-то какая с этого выгода! — Прямая. — Расскажи. — А поймёшь? — Вит, я похож на дурака? — Нет, ты похож… Евхаристическое общение. — Что это такое? — Вот и всё. Дальше продолжать не вижу смысла… Или поймёшь сам, или тебе никто не сможет объяснить. — …Зелёную крышу видишь? — Не только крышу… С тобой сходить? — Подожди в машине. — С Богом.
— Здравствуйте, батюшка. Вы отец Олег? — Да. — Меня зовут Антон. Мне о Вас рассказывала Нина Соколова, художница. Она занимается в моей группе… интегральной йоги … Правда, это не совсем йога. Йогическая садхана , — философия, психология. — Я не знаком с ней. Наверно речь идёт о настоятеле храма. Он тоже Олег. — Простите… Я, собственно… по другому вопросу. Я хочу принять православное крещение. — А почему в нашем храме? — Не люблю и не хочу суеты, её мне в городе хватает. — Приходи завтра. Захвати крестик, полотенце, немного денег. — Сколько? — Сколько не жаль… Молитвы какие знаешь? — «Отче наш…» только. — Скверно. Надо бы с тебя ещё «Символ Веры»… Молитвослов есть?… Ах, да, не до молитвослова… Зайди в лавку при любом храме, — наша сегодня уже закрыта. Выбери попроще, чтоб мошну не облегчать. Да смотри, — сдури на церковнославянском не купи! Не поймёшь ведь ничего поначалу. — Спасибо за совет, батюшка. Церковнославянский я изучал. — Дожили… Язык изучал, а ни одной молитвы не сподобился… Иди уж, иди с Богом. — Спасибо, батюшка.
— …Когда? — Завтра. — Оперативно. Поздравляю. — Не с чем пока. — В Церкви с древних времён было понятие оглашения. Это когда человек принял решение и начал готовиться ко Святому Крещению. Во время службы такие даже в храм не допускались. Так что ты теперь оглашенный, на один день. — Понятно… Давно в церковь ходишь? Родители у вас, кажется, не очень радели. — С тех пор как попал к Крылову. Он сказал, что старпом–атеист ему на борту и на дух не нужен. — Увидишь — передай от меня спасибо. — Не увижу. Я за него Богородице свечку ставлю. — Завтра и я поставлю. — Эх, хорошо-то как!… — Давай помолчим. — Давай. — Что там дома…
— Привет, Мариш, как вы тут? — Нормально… Привет. — Соскучился… — Тош… — Полинка дома? — Телевизор смотрит. — Я сейчас!…
— Тоша!… Где ты был… я по тебе скучала… — Я тоже скучал, моя радость… Мы с Виталием привезли белую глину. — Белую–белую?… как молоко?! — Как сметана. Я тебе кусочек отломлю, какой захочешь. — Тоша, ты сегодня больше никуда не поедешь? — Придётся ехать, Полюшко. Сейчас вместе пообедаем, и поеду. А завтра вечером насовсем. — На озеро сходим? — Сходим, обязательно сходим! И я, и ты, и мама. Постараюсь не задерживаться. — …Антон, я собрала на стол… Полина, мыть руки. — Иду, мам.
— Странная твоя Марина сегодня какая-то. — Отдохнула от меня. — Нехорошо, если так. — А что делать! Надеюсь, завтра всё поменяется. — Ну, чем поделишься? — Надо делиться? — Пора. Ты помнишь, что с тобой вчера происходило? — Помню. — И как нам быть? — Никак. — Эрни предположил, что ты как будто застрял между мирами. — Тоже мне, специалист. Начитался книжек… — Твоя версия? — Скорей между временами. — Это как?!… — Смотрю на тебя, а вижу… иногда… отца, или кого из старых друзей… или… того парня… — Нихрена себе!… С женщинами так же? — Хуже… Заново переживаю все чувства… Чем больше живу… чем больше людей… — Ты же взорвёшься как Ф-1 ! — Не взорвусь. Нашёл способ. — Через лечение? — Нет, Виталик, я же объяснял тебе много раз, — я не лечу, я только пропускаю через себя эту силу. — Тогда что? — Начал писать. — Стихи?!… — И прозу. — Вот это да!… Давно? — Ещё Соня была жива… Перед отъездом перечитал свои письма к ней. Они помогли найти ответы на некоторые вопросы. — Как же допустил вчерашнее! — Иногда не успеваю сориентироваться. Фактор усталости, или нервного напряжения, бессонница, алкоголь… — Ты поосторожней, пожалуйста, ты нам нужен. — Опять? — Пацанов воспитать не сумел, а с девками у тебя ладно выходит. Не забыл, что у меня их две? Одна надежда на тебя. — У жены спроси. — Валюхина идея. — Ну, ребята, вы даёте… — …Тох, а как это, — в разных временах? — Неуютно… Смотришь на ситуацию как со стороны, и ничего не можешь сделать. Так себя иногда жаль, — хоть плачь. — Напугал ты меня вчера, ох напугал. Про Эрнандо вообще молчу. У него очки на носу чуть не лопнули. — Приедем, — я ему расскажу. Мужик вроде бы надёжный. — Не сомневайся. У него связи не только среди вшивой интеллигенции. — Где ещё? — В соответствующих органах. — Не стукач? — Наш человек. Если что случится… — Я ни с чем подобным не связываюсь, ты знаешь. — Ничего я не знаю, как выяснилось… Ладно, готовсь, Эрни что-то тебе припас. — Вит, припаркуйся на Владимирской. — С какой целью? — Заскочу в Собор, — молитвослов купить, новый крестик. — Пойдём вместе. Может, и себе что присмотрю.
— Какой собираешься брать? — Батюшка советовал серебряный. — Правильный батюшка. — А Нине Борисовне при встрече пистон воткну. Подставила, старая пепельница. — Когда успела! — Могла бы предупредить, что там два Олега. — Где? — В Лисьем Носу. — Ты говорил, что будешь там креститься? — Я сам только сегодня узнал. — Ну и за что полагается пистон?… Остынь, Тох… Мелочь есть? — Зачем? — Нищим подать. — …На, держи. — Э, нет, брат! Сам, всё сам. Ты теперь у нас почти православный. — Всем? — Не критично… Лоб хотя бы перед входом… Поклонись… Пойдём, я знаю, где у них лавка.
— Как состояние? — Спасибо, Эрни, всё хорошо. — Вит, принеси вина. А я пока начну «историю еврейского народа»… Зира и Серхат — беженцы из Ферганской долины. Из всей родни только им удалось уцелеть. Остальные погибли. — Амир писал, как по улицам Чирчика раскатывали БТР. Он даже стволы из тайников достал. — Ребятам повезло, что Серхат родом из Ленинграда. В общем, — бежали практически с пустыми руками, но приехали не на пустое место. Другим повезло меньше. — Что с Зирой?… по моей части? — А я ведь не знаю ничего про «твои части». — Кто говорил про «все говорят»? — Это в общих чертах. — Желудочно–кишечный тракт, голова, молочные железы у женщин. Владею мануалкой. С остальным сложнее. Рак, — ты знаешь, могу только диагностировать, немного снять боль. Но это уже чревато. — Синдром Кашпировского. — Какие симптомы? — Скорей признаки. Несколько раз увозили на «Скорой», — полежит, врачи кругами походят, а потом отправляют домой. Средне–статистический диагноз — общее недомогание на фоне нервного напряжения. Ты понимаешь, — как только узнают, что она из Ферганы, так им сразу «всё ясно»… Хорошая женщина, надо помочь. — А если не получится? — Должно получиться. — Поступим так… Через два часа пусть приходит. Я часик подремлю, потом немного пройдусь до Измайловского и обратно, и буду готов. Вы с Виталием на это время сваливаете. — Куда?… на сколько? — Да хоть в кино идите, лишь бы вас не было в квартире!
На свой страх и риск я опубликую на этом сайте свою повесть о моем поротом детстве.
О чем она – о моём детстве в 8-9 лет. О том, как меня воспитывали, наказывали, и как я учился жизни. Я вылил, показал в повести всю свою маленькую Душу за то время.
Может кого-то стошнит, а может кому-то понравится.
Я начал писать эту историю по просьбе одного из моих давних друзей в виде рассказика для тематического сайта, а потом втянулся, загорелся и получилась повесть. Для удобства чтения, чтобы не утомлять читателей, я разбил повесть на главы, целиком она слишком длинная. В начале каждой главы будет заглавие: Привет из детства, глава №…. и ее название.
ИТАК Привет из детства
Предисловие
Однажды, перебирая старые фотоальбомы, я наткнулся на тонкую серую бумажную папку. На ней красовалась сделанная детской рукой надпись печатными буквами «Совершенно секретно» и тщательно вырисованная печать. Внутри оказались несколько рисунков, выполненных цветными карандашами и пара писем маме. Рассматривая эти детские рисунки, я с удивлением вспоминал как, когда я их делал, и что на них изображено. Каким чудом это сохранилось, сам удивляюсь. Эти рисунки оказались буквально посланием мне от меня же из прошлого, приветом от того счастливого мальчишки, для которого многое было впервые.
Глава первая ДЕД В то лето, когда мне было лет десять, я был направлен родителями под присмотр бабки в живописное местечко на окраине небольшого северного городка. Место для меня было новым, бабка переехала туда к новому деду из большого города за пару месяцев до моего прибытия. Наш двухэтажный деревянный дом стоял на берегу широкой и быстрой реки прямо напротив старой крепости. У приемного деда было несколько лодок, на которых мы с ним иногда рыбачили. Он доверял мне управлять мотором, (гребля веслами была моей обязанностью), водить лодки по извилистым протокам в камышах, но никак не давал мне разрешения взять даже самую простую из лодок и походить на веслах одному. А как хотелось! Хотя бы недалеко, в пределах видимости с берега. Дед не был жадиной, как я поначалу считал, он давал пользоваться лодками приезжим туристам, и ребятам чуть старше меня, но мне нет. Я долго терпел, пока однажды он не отдал одну из лодок моему почти сверстнику. Тут я «вскипел»:
- Почему ему можно, а мне нельзя?!!! – накинулся я на деда.
- Рановато еще, – невозмутимо ответил он.
- А ему не рановато??? – кричал я.
- Ему можно, - дед хмыкнул в усы, - тебе пока нельзя, - и ушел без дальнейших объяснений. Обидно было до слез. Кинулся к бабке, но получил полное непонимание:
– Не хрен тебе вообще на речку соваться! А про лодку вообще на хрен забудь, мне ваших рыбалок и так хватает, плаваете, хрен знает где, ищи вас потом! – бабка была без комплексов на словцо.
Я попытался понять, чем же я отличаюсь от этого счастливчика, получившего разрешение от деда. И понял – наглостью! Точнее полным ее отсутствием у меня. Этот мой сверстник мог запросто возразить взрослому в разговоре, не послушаться, не сделать то, что ему указано, нарушить почти любой запрет. Поняв это, я решил действовать так же.
Я взял лодку без разрешения. Выбрав время, когда дед отлучился из дома, я взял ключи, и, забрав из сарая нужные весла, отпер замок на цепи лодки и отправился в первое в жизни самостоятельное плаванье. До сих пор помню свой восторг от сбывшейся мечты. На лодке я переправился через реку и прошел по каналу крепости. Точнее это не канал, а полоса воды между берегом с крепостью и вытянутым островком на реке. Я причаливал в самых интересных местах – у большого камня, на пляже (маленький пятачок песка среди зарослей побережья), под ветвями огромного дерева, свисающего над рекой, на островке. Каждый раз, причалив, я вылезал из лодки и наслаждался полной свободой в своих действиях, т.е. ничего конкретно не делал, но балдел от самой возможности в любой момент отчалить и уплыть куда захочу. Время пролетело вмиг. Когда я возвращался, на мостках меня ждал дед. Он молча смотрел, как я завожу лодку на место (я старался попасть точно, и это получилось), креплю цепь, тащу в сарай тяжеленные весла. Я был горд собой – просто молодец, показал, что умею управляться сам! Теперь он в меня поверит и даст лодку! Но не тут-то было. Когда в сарае я ставил весла на место, дед вошел вслед за мной, включил свет и прикрыл дверь.
- Деда, прости, что без спроса, - весело сказал я ему, ожидая похвалы.
Дед мрачно смотрел на меня.
- Деда, я только покататься…. Я же вернул… - моя веселость испарилась под его взглядом.
- Иди-ка сюда, - подозвал он.
- Куда? – почувствовав недоброе, струсив, промямлил я.
- Сюда, ко мне, - он указал на верстак, на который опирался.
Я послушно подошел. Неожиданно дед схватил меня за шею и нагнул, прижав лицом к верстаку.
- Что стервец, думаешь все можно?! Я же запретил тебе! Кто позволил?! – яростно прохрипел он мне в ухо.
Я жалостливо попискивал, уже жалея о своем поступке.
- Я тебе разрешил?! – дед одной рукой содрал с меня плавки до колен и задрал майку под свою шершавую ладонь, как клешней намертво прижавшую мою голову. Я попытался закрыть обнажившуюся часть тела руками, но тут же с криком их отдернул, получив по запястьям очень болезненный удар чем-то узким и гибким.
- Ты руками-то не маши, не поможет!
- Не надо, прости-ииии, больше не буду…,- заныл я, пытаясь вывернуться из под придавившей шею руки, - не наааадооооо….
- Да вот надо! – зло хрипел дед, не обращая внимание на мои попытки освободиться, - держи, что заслужил! Руки убери, побереги, не пощажу.
Я послушно поднял руки на верстак, надеясь на снисхождение, и впервые в жизни был выпорот. Дед хлестал аккуратно по заднице, не задевая спину и ноги. Было больно, я пытался закрываться руками, но каждый раз получал по ним удар и напутственное – «Убери!» - и он продолжал. Мой визг, дрыганья, слезы и обещания так больше не делать никакого эффекта на деда не производили. Попытка быть похожим на наглого сверстника была подавлена в зародыше. Я был сломлен. Стыда не было, но было осознанное чувство вины и беспомощности. Под конец экзекуции дед меня даже не держал, я послушно терпел, плача в голос, дергаясь, но боясь выпрямиться. Впрочем, он не свирепствовал, увидев мое обреченное непротивление, а может просто «выпустив пар», он остановился.
- Поднимайся, - проворчал он миролюбиво, - ладно уж.
Я наконец выпрямился, продолжая реветь, и вдруг увидел перед собой на верстаке прут, брошенный дедом. Именно им он меня хлестал. Я схватил его и с силой зашвырнул в дальний угол сарая, будто он был виноват в случившемся. Дед только усмехнулся.
- Ты штаны-то одень, злиться потом будешь, и нечего реветь, не так уж больно-то было. Я больше злился, полдня поджидая тебя с ключиками.
Всхлипывая, я натянул плавки и поправил майку поверх. Только тут до меня дошло, какую ошибку я совершил, уплыв с ключами от заботливо запертого сарая. «Ох дурааак… ну как же не подумать о том, что ключи-то нужно было повесить обратно! Может дед и не заметил бы отсутствия лодки, ему лишь бы в своей мастерской покопаться».
Дед был «самоделкиным», в его сарае можно было увидеть модели каких –то механизмов, на стене висел настоящий воздушный винт от аэросаней, в углу стоял старенький мотоцикл «Москва», на стеллажах вдоль стен была разложена масса всяких железок, коробочек, паяльники, ножи, рубанки и еще хрен знает чего, назначение которого мне было непонятным. Посреди сарая красовался недоделанный каркас легкового автомобиля, который дед мастерил уже не первый год. Чаще всего деда можно было найти именно в этой его мастерской, поглощенным пилением, сверлением, шлифованием какой-то железки. А тут он видать уперся в запертую дверь, и ключей на месте не нашел, зато наверно долго любовался на меня, плавающего в угнанной лодке.
- Идем со мной, - дед открыл дверь сарая.
Мы вышли на берег реки. Уже темнело. Дед молча всматривался в противоположный берег. Вот тут-то мне стало не по себе – я осознал, что он только что сделал со мной. Лицо запылало при мысли, что об этом кто-либо еще узнает.
- Видишь вон тот бережок? – он указал на маленький белеющий пятачок песка среди зарослей через реку, до него было метров триста.
- Вижу, я там был – буркнул я, потирая через плавки пострадавшее место.
- Вот доплывешь до него и обратно, тогда забирай лодку, твоя будет, - твердо произнес дед и приподнял к себе мое лицо за подбородок, внимательно глядя в глаза, - обещаю, а до того даже не думай. Еще раз возьмешь без спроса, свет белый не мил покажется, тоже обещаю, - он легонько пошлепал меня по щеке, - Утрись. Пойдем в дом.
Дома ни я, ни он не обмолвились бабке ни словом о происшедшем. За ужином дед обыденно обсуждал какие-то жизненные вопросы, иногда взглядывая на меня тускло и безразлично, но про то, что случилось ни слова. Я был ему за это благодарен и даже простил его, уже представляя себя хозяином обещанной лодки.
Дорогой Первый канал! А можно, чтобы и в наш аул на полмиллиона человек высадился десант из двадцати двух кандидатов и докторов медицинских наук, как ты показываешь чуть не каждый день в новостях? Чтобы все-все стандарты Минздрава и Минсоцразвития были соблюдены, в аптеках были все лекарства, нас никто бы не посылал в место, где могут угробить и зарезать любого пациента - МОНИКИ?
Мы, жители маленького городка, многого и не просим. Многие из нас жили на БАМе, в индустриальных гигантах Сибири, перекрывали Лену, Енисей, были потомками строителей Воркуты и добывали алмазы в Якутии.
Но нам непонятно, как при недокомплекте в 89 врачей у нас могут появиться здоровые дети, как нам самим выжить, если на 10 микрорайонов по 50 тысяч человек осталось по 3 врача плюс недавно выпущенные молодые фельдшеры?
Как жить без хирургов, физиокабинетов, лоров, окулистов, ортопедов, нефрологов, неврологов, гастроэнтерологов, пульмонологов?
Чем мы все провинились перед тобой, Первый канал? Приедь, пожалуйста, к нам, мы недалеко живем.
— Как ты делаешь миниатюры? — Голубая глина, — сначала общий набросок, в процессе высыхания — резьба. Потом отливка в гипсе, тонировочка и лак. — А тонировка?… — На гипсе просто, — гигроскопичен, тона ложатся мягко… В этом году освоил новую технологию… Понимаешь, у глины после обжига цвет черепка, — мне не нравится. С белой глиной ещё не работал. Поэтому приходится делать гипсовые копии. А я этот материал не люблю. Душа не лежит… Знакомая привезла из Польши изобретение для маленьких скульпторов, — лепится как пластилин, готовую форму кладёшь в кипящую воду — готово! Лёгкие по весу, твёрдые, белый глянец. Приятно в руках держать. Но с тонировкой намучался, — ничего не держится. Да и дорогое удовольствие. Пришлось отказаться. — А скульптурный пластилин? — Он используется только для изготовления восковок с последующей отливкой. Я пока не при делах, — бронзу не заказывают. — Вот сейчас посмотришь, как человек работает с этим пластилином. Заметь, — не скульптор, а психотерапевт. — Ещё один «кашпировский»? — Не спеши с выводами. Сначала посмотри.
— Ваши впечатления?… — Неправильно делает. — Что?!… Он помогает людям! — Эрни, хирурги тоже людям помогают. — Здесь настоящая психотерапия. — Понимаешь, начинает с нуля — у пациента на глазах. — А как же! Это ведь в реальном времени! — Как бы попроще… Происходит нечто вроде рождения заново. — Вот-вот! — Что вот-вот! Он же не доводил человека до этого нулевого состояния! Как он может гарантировать, что тот идёт за ним следом? — Может, нам просто не показали. — А мне откуда знать? Или он шарлатан, или старательно скрывает самое основное. — Что? — Нулевой цикл, вот что. — Хм… Это всё? — Как же, всё… Два раза… Второе возражение, впрочем, не только к нему, а ко всем психотехникам, в основе которых опыт переживания родовой травмы заново… Никто не задаётся вопросом, — а действительно ли этот опыт приносит пользу, а не вред душе? Действительно ли родовая травма является основой наших психологических проблем? Говорят о психологии, а про Психею, душу, молчат. А это не только ментально-витальные процессы и тонкий слой подсознания. Это ещё и тело, впитывающее весь наш жизненный опыт. — Тело?… откуда ты знаешь?! — Чувствую. — …Пять минут… — …Ну Тоха, ты даёшь!… Глотни холодненького. — Надо разбавить, что-то повело. — …Вот, держи. — Кастанеда … Кто такой? — Ничего говорить не буду. Прочти. Сколько времени тебе надо?… Понимаешь, перепечатка не моя, надо будет вернуть. — Две недели дашь? — Сколько скажешь, — лишь бы вернул. — У меня книги не теряются. — Ну что, с армянином покончено? — Пока нет. — Что ещё! — Я знаю правильный способ. — Виталий, тебе спасибо. — За что? — Я заполучил того, кто мне нужен. — …Денег дашь?… Шутка! — Заработаешь. Клиентурой обеспечу. — Делать больше нечего. — Мне говорили, — ты занимаешься целительством. — Кто говорил? — Все говорят. — Весь список, пожалуйста. — В Доме Книги есть офис тридцать семь. — Только один? — Там заседает Общество Возрождения Инквизиции. — Господи, нам только этого ещё не хватало!… — Трудно спорить. — И что мне теперь, — на дно? — Не волнуйся, слава Богу — всё пока на уровне болтологии. — Как они меня нашли! — Через АПП . — Опять Прохоров… В каждой бочке затычке. — А что ты хотел! Делят рынок. — Торгаши, блин… — Тобой интересовались. — В каком виде? — В обычном. Пациенты от тебя в восторге. — Кроме раковых. — Не твоё. Вот если бы тебе освоить «треугольник Иванова»… — Посмотреть один раз. Никак не могу попасть к нему на выступление. — С одного раза?… скопируешь?!… — Даже не сомневаюсь. — Виталий, ты слышал? — Слышал, слышал… — Вот об этом мы с тобой и поговорим… Кстати, что там с правильным способом? — Проще пареной репы. Я использую проекцию верней части лица на нижнюю. Дисгармонию уловить не сложно, — только надо знать, — куда смотришь и что ищешь. На следующем этапе делю фасад по вертикали и устраняю нарушение симметрии. Но без фотографии сделать труднее. — Подожди… Поэтому твои миниатюры с такими вытянутыми подбородками! — Заметил… Наверно. — Вот! Я понял, почему ты напомнил мне Лембрука ! Тот же эффект. — Скажешь тоже… У него всё пространство растянуто. — Я не сказал, что ты повторяешь или подражаешь ему. Напомнил! Вот правильное слово. — Пусть будет так. — Тогда… переходим к нашим баранам. К барану. Синдром Кашпировского. Знакомый термин? — А то! Сам, поди, придумал. — Я хочу поговорить о твоей придумке. Не возражаешь? — Чего уж там… возражать. Никуда ведь он пока не делся.
— Сначала мне стало любопытно, потом я подумал, что он шарлатан. Потом понял, что, к сожалению, не шарлатан. — Почему? — Эрни, ты видел, что делается в зале? Это… Это же сущности, бесовщина! Так людей не лечат. — А последствия! Ты знаешь, что происходит после его сеансов? — И знать не хочу. — Поздно, брат, ты в упряжке. — В каком смысле? — После сеансов количество вызовов «неотложки» по сердечно–сосудистым увеличивается в два–три раза. Смертность, соответственно, тоже. — Геноцид какой-то… — А зачем, спрашивается, я тебя с Витом сюда притащил! Это катастрофа. Не говоря уже о тех, кто выстоял, будучи восприимчивым к его воздействию… Твои у телевизора сидели? — Маринка. Мелкую я спецом на прогулку вытаскивал. — Что думаешь? — Не знаю. Я ей обязан… А за Полинку глотку порву любому. — Сможешь? — Я?… Опыт есть. — Прости нас Господи… Как думаешь, — мы можем… ты можешь разработать методы компенсации? — Могу. Но полностью нейтрализовать не получится. — Почему? — Все приходят добровольно. Выходит, что люди сами как-то должны… Не знаю… На начальном этапе поддержку обеспечить можно, а потом я в минусе. — Можно? — А что там мудрёного! Метод прост как валенок. — Ты сможешь его воспроизвести?!… — Конечно. Я тоже сидел у этого проклятого ящика… — Ну Антон… Я тебе «Дар Орла» насовсем подарю. — Да брось ты, это любой сможет. Его принцип основан на стыке двух течений энергии в районе анахаты . Одно сверху, другое снизу. Образующийся потенциал из чакры отправляется в зал. Остальное за него делает публика. Их много, — получается резонансное зеркало. Чем больше отдают — тем больше получают. — А если… Если один на один? — Надо подумать… Недавно опробовал один метод. Машинка работает. Главное, — полное согласие бедолаги. — Таких полно. Скоро будет меньше. — Что, уже появились коллеги? — Уже начали умирать. — Господи… помилуй…
— Антон, как ты копируешь методы воздействия? — Понятия не имею. — И всё же… Что с тобой происходит? — Либо я гений, либо тупые методы. Скорее второе. — Почему же, в таком случае, их не копируют другие! Чего им не хватает? — Откуда мне знать! Я вижу, и всё на этом… Бред какой-то… Всё на виду… Недавно был в театре… Режиссёр меня спросил, — а это не липа? — Что не липа? — Я… принёс свидетельство… «…Маркус Антон Георгиевич, является действительным членом Академии Прикладной Парапсихологии, владеет авторской методикой коррекции биополя человека и группового психотерапевтического воздействия». — И что? — У него болен отец… Даже диагностировать ничего не надо было. Я только на ладошку посадил, — а там метастазы от поджелудочной по всему телу… светящиеся нити… Страшно стало… Жить ему месяца два, не больше. — А ты? — Что я!… Сказал правду. — Я про другое. Это же рак! — Да брось ты. Я в контакт не входил. — Как это! — Не входил, и всё тут! Это иначе происходит. Я не могу объяснить. — Ладно, отложим на потом… Антон, я хочу с вами поехать. — Вот выдумал. Мы туда и обратно… Хочешь, — заедем к тебе. — По рукам! — Заодно и винца попьём. Понравился мне твой волшебный напиток. — Учти, — будешь должен. — Эрни, будем живы — не пожалеешь.
— Вит, вот ты скажи, — зачем мы?… — То есть! — Ну мы, мужчины. — Идиот. — Я знаю… А всё-таки… Живем, живём, а нас кидают. То жизнь, то женщины. — Вальке всыплю. — Про тебя с Валентиной речи нет… Мы как расходный материал. — Тьфу на тебя, Тох, давай спать, время уже… — Не могу, не спится… Пыжимся, из кожи вон лезем, а заправляют всем женщины. Это правильно или справедливо? — Откуда я знаю, я спать хочу. — Дурень ты, Вит, и уши у тебя холодные. — Сам дурак. Ты дашь мне спать? — Не дам… Я Маринку люблю… Честное слово. Она меня жизни научила… после Сони… Я так ей благодарен… И Полинка… Полюшко… Господи! Неужели мне такое счастье снова! — Тоха, у меня три бабы в доме! Вот мне счастье! И ты спать не даёшь. — Вит, а ты счастлив? — Ещё бы!… Ну дай поспать, Антон, имей совесть! Лезешь тут со своим счастьем! Нам же завтра в поле! — Ладно, спи, Виталик, я ещё подумаю. — Вслух?!… — Про себя… И про тебя тоже.
Написал историю, продублировал ее, на всякий случай, и комментарии, которые получил. Кажется тоже интересная история. Брат сегодня рассказал, он живет в России и давно пенсионер, но имеет кое-какие доходы на фондовом рынке. Зашел он, на всякий случай, на сайт налоговой, чтобы узнать, нет ли каких-то налогов для уплаты. Оказалось, что нет, но за эту информацию взяли с него 5 рублей. Ну и ладно. Потом он заметил, что со счета пропали 399 рублей, никаких платежей не было, он хотел уже к банкирам обращаться, но потом решил сам выяснить, кто же снял деньги. Оказалось налоговая списала, счет тот же, куда и, вышеуказанные 5 рублей ушли. Он позвонил ы налоговую и ему пояснили, что деньги списали за то, что он будет ежемесячно получать сообщения о наличии каких-либо платеже по налогам. - Но я ни о чем подобном не просил - Вам надо было зайти в кабинет и отказаться от этой услуги - У меня нет кабинета, я зашел только посмотреть задолженность - Ничего не знаю, у нас такой порядок - Это же воровство На это просто повесили трубку. Я посоветовал ему написать какую-то жалобу. Он мне ответил, что это все равно, что главарю жаловать на его бандитов.
[Gabi 27.11.2022 16:00:32] Гос услуги вся информация бесплатно. [Plato 27.11.2022 15:57:57] А нафуя, простите мой французский держать деньги на сайте налоговой, разве более прибыльных вложений нет? [kuzma74 27.11.2022 15:56:31] ПзджЬ чистой воды. Никакие деньги за сообдения сайт фмс не берет. [Plato 27.11.2022 15:55:44] Максимум что они могут "по номеру телефона", это списать деньги со счета самого телефона, если конечно они там есть. Но нахуя держать там деньги, автоплатеж на абонентку, а с левыми подписками пущай сам опсос разбирается [Plato 27.11.2022 15:52:36] Как и откуда они спишут эти 5 рублей, если ты сам не введешь там данные своей карты, ну так думать надо где и что вводишь. [Yuri230382 27.11.2022 15:41:49] Может на левый сайт зашёл, там могут и подписку и всё, что угодно оформить по номеру телефона. [Krotik 27.11.2022 15:34:54] Полный бред, тупая хохлопропаганда. Нет такого в России и н когда не было. Вси действия в ЛК налоговой бесплатны, включая информацию и оповещения [Жека 77 27.11.2022 15:03:14] Нет не все равно. Пока ещё. Жалоба грамотно составленная имеет очень хороший эффект. [SV 27.11.2022 14:48:23] В ЛК на сайте налоговой можно открыть счёт и держать там дэнги для уплаты поборов. [Vovanavsegda 27.11.2022 14:18:53] Подтверждаю. И потом обратно фиг получишь. [beglets 27.11.2022 13:30:58] Пиздите Вы всё, сэр. [javs 27.11.2022 13:28:41] Ну да, теоретически возможно. Типа заходишь на сайт "вся правда о штрафах", вбиваешь все свои данные, и тебе почти бесплатно ищут то, что сам можешь на сайте ГАИ или налоговой найти, но чуть дольше. Или просто берут 5 руб и говорят - спи спокойно, мы ничего не нашли (пока), типа как в анекдоте -"ну не смогла", но подписку мы тебе на наш сервис уже оформили А деньги снимать давно научились. Например, как раньше после бесплатного месяца "музон вместо гудков в телефоне" [Plato 27.11.2022 12:51:19] Херня, если он ничего не вводил, тогда откуда у него списали эти 5 рублей, раз у нет даже личного кабинета на сайте налоговой, как они вообще узнали, кто это такой и нахуя он зашел на сайт. И что он тогда вообще смотрел, там что любой хрен с горы может по любому челу налоги смотреть. [Driver 27.11.2022 12:44:53] Хрень какая то. С какого такого счета? Пусть научится отличать банк от налоговой [Tartar75 28.11.2022 12:35:15] Вранье. Нет никаких платных кабинетов на сайте налоговой, все бесплатно. [митяй 28.11.2022 11:13:24] Надеюсь от моей мовы ни один хохол не пистрадал.🤣🤣🤣 [митяй 28.11.2022 11:11:34] Да шотце такэ, вместо пробела букву нахерачил. [митяй 28.11.2022 11:10:43] Гы. Там проценты капают🤪 правда в сторону налоговой.🤪 P.S шутка. А то за иноагента примутина фуй.🤣 [митяй 28.11.2022 11:04:42] Скорей всего так и было, при чём налоги может у него и есть, а он вообще забурился на левый сайт, где оплачиваешь 5р и надо куда то заглянуть, где убрать галочку чтобы автоплатёж не снимали. Звонил естественно по телефону указанному на этом сайте. Сумма ущерба специально маленькая, во первых за 400р не шибко много народа попрётся разбираться в полицию, ну а во вторых- Сумма ущерба, с которой виновник начинает нести уголовную ответственность, составляет от 5000 рублей. Если ущерб определен в размере 1000-2500 рублей, то речь идет об административном правонарушении. О вреде в размере 2500-5000 рублей в законодательстве ничего не говорится, на сегодняшний день это является неким “белым пятном” в юриспруденции. [aamarch 28.11.2022 09:47:03] Вранье... Личный кабинет на сайте налоговой бесплатный. Уведомления (на почту) присылает тоже бесплатно. Вариант только один - человек попал на какой-то левый сайт и не обратил на это внимание. В целом, в РФ достаточно хорошие государственный он-лайн сервисы, типа Госуслуги или налог.ру. Исключение только одно - это сайт Росреестра - вот это действительно что-то из категории самое нелогичное и самое тормознутое.... [Compiler 28.11.2022 09:30:53] что за ерунда??? У брата всё в порядке с головой, такую чепуху рассказывать? [ardum 28.11.2022 07:45:56] На все в комментарии в стиле "вы всё врете" могу ответить вот чем: то ли ещё будет. [Griz 28.11.2022 04:33:02] Поверить в этот густопсовый фейк могут или давно уехавшие, или совсем поехавшие... Привет ста пятидесяти девяти "анекдотчикам", проголосовавшим "за". [Daniil178 28.11.2022 01:47:29] Достаточно было этого -"Брат сегодня рассказал, он живет в России и давно пенсионер". Такой прям близкий и родной... [Эдиссон 27.11.2022 20:36:47] От соврал, так соврал! Но так соврать, это не просто тупым надо быть, а супер тупым. Ещё раз: 1. Брат анонимно зашёл на сайт налоговой, не регистрируясь, но смог посмотреть чью-то задолженность, т.е фактически чужие личные данные налогоплательщика. Нет слов, просто песня! 2. С него за это сняли 5 руб.! Наверное, через 5G, потому что шапочки из фольги не было...😁 3. Он позвонил в налоговую, а ему там сказали, что подписка платная... Тут я вообще ору! В НАЛОГОВОЙ! ПЛАТНАЯ ПОДПИСКА! А-А-А... Вот так тролли и сыпятся... Засветился очередной дурачок... [НовичокСтаричок 27.11.2022 19:10:40] тут на одном форуме с хохлом зацепился. так он на полном серьёзе пишет, что мы рабы у Путина, работаем без выходных за 5000р. по теме, 3 года есть личный кабинет в налоговой где всё полочу без подписок [Vovanavsegda 27.11.2022 17:11:11] Ну так и перичитайте текст.Там ясно написано, кто в этой истории гад. [Plato 27.11.2022 17:08:47] При оплате по qr коду или по номеру телефона данные карты не передаются, иначе мошенников было бы на порядок больше. Но если даже и приходится где-то вводить данные карты, так только той, на которой никогда не бывает денег кроме этого конкретного момента. [Hugo13 27.11.2022 16:43:03] Да, ты перевёл 5 рублей. Но сделал это без уважения [javs 27.11.2022 16:22:09] раньше было как абонплата за подключенный сервис. Но это лет 10 назад, с этим как-то поборолись, эпидемия прошла, но появилось наверняка что-то свеженькое... Например, ты на этом сайте эти 5 руб оплатил по QR коду, далее - ХЗ, Но, согласен, в основном бьют на невнимательность [Vital Vital 27.11.2022 16:19:39] Это был Вайлдберриз, точно по такой схеме работают:-) [Gabi 27.11.2022 16:16:44] Здесь про информацию, а не про сами налоги. Налоги у всех наболело. [Vovanavsegda 27.11.2022 16:02:53] Я про налоговую. Наболело. [Gabi 27.11.2022 16:01:55] Там нет платных услуг. Информация бесплатно
Знакомая летом ездила на автобусе из Нижнего Новгорода в Геленджик. Ехать часиков тридцать. Автобус был полный туристов. Все развлекались как могли. Многие хорошо принимали на грудь, благо запретов на это не было особых. И вот когда оставалось до пункта назначения часика 3-4. У одной дамы случился конфуз - она в совершенно в невменяемом состоянии обоср-лась. Не знамо что она ела, но духан был знатный. Ее компашка наотрез отказалась ей помогать, да и как тут поможешь. Водитель нашел изящный выход. Он достал огромный полиэтиленовый мешок и туда запихали тело дамы, завязав мешок подмышками. Дама пришла в себя уже в Геленджике часика через три после приезда.
Вот еще пара строк о советских временах. Я уже писал, что учился в музыкальном институте, в Латвии. После окончания, мне, как пианисту, по логике, нужно было идти либо в рижский ТЮЗ, либо в консерваторию. Но в те времена туда распределялись только нацкадры и небольшой процент других национальностей – но пролетарского происхождения. Я интеллигент из еврейской семьи в эти категории не попадал. И получил распределение в город Псков, в расположенный почти за чертой города мебельный комбинат – руководить заводской самодеятельностью. Из хорошего – сразу получил отдельную комнату в новом общежитии – спасибо отцу, у него были связи в горисполкоме – иначе жил бы впятером-вшестером, в старой общаге с клопами и тараканами. И вот, на вскидку, один типичный день из тех времен. Утром завтрак – чайник на грязной, покрытой жиром, общей кухне, кружка вонючего грузинского чая и кусок хлеба с маргарином, а чтобы не так противно (собачатиной жуткой отдавал тот маргарин) – закусываешь огурцом или яблоком. И бегом на транспорт. Общественный транспорт – это была песня. Автобус до комбината ходил 1 раз в час, но расписания в реальности не было – ходил он так, как хотел водитель. В Риге, помнится, в эти годы уже были Икарусы, во Пскове тогда на Икарус посмотрели бы как на космический корабль. Почти все автобусы были покато-закругленные, как старые холодильники ЗИЛ, дребезжаще-вонючие и ужасно холодные. Но эти были еще приличными и в глазах горожан, вполне нормальными. А были и совсем древние, деревянные, на высоких колесах, чадящие черным дымом и сажей, как будто работали на угле… Вот на таком, чаще всего я и ехал на свой комбинат. Внутри автобуса было две длинных деревянных лавки вдоль кузова, и по центру вдоль – труба под потолком – один поручень на всех. Обычно все стояли, так как лавки были так загажены, что подойти к ним было противно. Если водитель был трезвым – доезжали быстро, ежели с похмелья – ждали, когда он заедет в магазин, и с черного хода возьмет несколько бутылок пива – тогда пол-часа надо было ждать – пока выпьет и придет в форму… Автобус подъезжал к самому комбинату, и мы шли через проходную. Я в свою вотчину – культмассовый сектор. Это была холодная длинная комната, заставленная старыми стульями, а у стены – самодельное какое-то, фанерное и жуткое, выкрашенное почему-то в красный цвет, пианино. Попробовав играть, я ужаснулся, но потом приноровился. В нем жили тараканы, и мои попытки играть их видно, потревожили. Обычно я сидел у себя до обеда, составлял графики охвата населения комбината культурно-просветительной работой и самодеятельностью, а в два часа приходили баянисты, а по четным дням ложкари. Я давал им расписаться в журнале, и шел дремать за старый шкаф, где на мягком рваном кресле был мой уголок. Баянисты обычно минут 10 играли, а потом наступала тишина, прерываемая звоном посуды, через минут 20 начинались пьяные разговоры. Баянисты, считались элитой, потому, что среди них были заводской электрик и лаборант, и по этому, они всегда пили спирт. Ложкарям везло меньше – ни с электриком, ни с лаборантом, они дружбы не водили, и пили жидкость для травления шпона – темно-коричневая и вонючая, она была на спирту, но с букетом всякой дряни. Часа в четыре, ко мне приходил мой старший товарищ – Альберт Яковлевич, работавший на комбинате учителем физкультуры. Он тоже приносил выпивку – но, будучи членом партии, он отоваривался в заводском столе заказов – и приносил коньяк – чаще всего болгарский Сланчев Бряг и приличную закуску – банку тушенки и хлеб. И целый час до пяти мы с ним пировали. А потом – снова вонючий ледяной автобус и общая кухня с грязью и тараканами. На ужин изредка удавалось что-то урвать – магазин возле общаги обычно предлагал мятные леденцы, говяжьи кости и жуткую консерву – казарагу в томате. Но рядом был еще так называемый «колхозный» овощной – там, правда дороже, но всегда была картошка, огурцы, лук. Наваришь картошечки, луковичку почистишь – уже еда… Главное – не переедать, чтобы реже в туалет бегать – очень уж страшны были сортиры тогда… Но это – отдельная тема…
Был у меня знакомый. Заядлый рыболов-охотник. Ездил на старенькой "ниве". А тут подъезжает на новеньком внедорожнике. Довольный такой. На вопрос: "Твой? Купил?". Улыбается: "Уметь надо". А потом выясняется, что он взял детей на воспитание. Шестерых, или семерых. Была программа такая Российская. Закрывали дома-интернаты, а детей раздавали в семьи, тому, кто желает. Ну, и понятно, опекунам давали деньги на это дело, и какие то льготы (не знаю точно, какие.) Я очень удивился. Т.к. знал, что он совсем не является домоседом, а наоборот. Как в песне поётся "...старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути...". А тут, вдруг такое. Педагог, воспитатель. Ну, может быть. Много ли мы знаем об людях? Прошло какое то время, встречаю его. Он возмущен чем то, жалуется: "Ну, не гады? А! Ну, сволочи! А как же дети? Бедные дети! Им же нужна семья, забота, тепло! Бедные дети!" Я сначала ничего не понял, а потом стало ясно, что служба опеки" забрала у него детей и передали кому то другому. И в дальнейшем родственник этого "несостоявшегося родителя" рассказал мне, как было дело. К ним в "семью" приезжали с проверкой из "опеки", а дети все "болтаются" на улице. "Папы" нет. На вопрос: "Где папа?" дети отвечают, что папа объяснил им, что у них нечего кушать и он поедет на рыбалку, поймает им рыбки и все покушают. "Опека" приезжает через 3-4 дня. А картина та же: дети на улице, а папа уехал на охоту т.к у них совсем нет продуктов и он поедет, добудет мяска и всех накормит. Ну, и детей у него "забрали". А я думаю, что и правильно сделали, что "забрали". Бедные дети!
В пятницу вечером еду с работы. Впереди фура. Смотрю, она включила правый указатель поворота и стала смещаться в левый ряд т.к. ей, чтобы повернуть, без этого не обойтись – поворот 90 градусов в ограниченном пространстве.
Я-то об этой особенности езды на длинномерах знаю и притормозил, чтобы пропустить, а вот девочка на Пежо, которая полезла в правый ряд с указателем поворота (правым) и, в принципе, никаких ПДД не нарушила – не знала, лихо обошла меня слева и поехала по правому ряду, скорее всего обматерив меня за то, что я «туплю», и за что тут же поплатилась стёсанным левым боком и выбитыми боковыми стёклами своей машины.
Для справки: фура ехала по узкой двухполосной дороге в зоне действия знака «движение грузовых запрещено».
Да, он нарушил ПДД. Но возможно у него адрес погрузки/выгрузки в зоне действия этого знака. А Пежо был в «мёртвой зоне» зеркал.
Так я к чему. В автошколах необходимо учить всех «студентов» и таким нюансам. А не просто собирать деньги…
К истории https://www.anekdot.ru/id/1362893/ Полностью с дворником согласен. Два с лишним месяца отработал в свое время проводником в студенческом отряде проводников - СОП. Задолбали уроды запихивавшие в разные щелки остатки газет, пачек от сигарет и т.п. мусор. Именно фразу дворника повторяли каждый раз: "почему эти козлы не кидают просто на пол?"
Тема совещания: замена томографа в городской детской больнице в связи с исчерпанием межремонтного срока и наличия большого количества пациентов с перевесом веса.
Резолюция. В связи с исчерпанием межремонтного срока закрыть использование постояннопольного томографа открытого типа в детской областной больнице из-за невозможности его ремонта. В силу постоянного перевеса пациентов (свыше 90 кг) указать главврачам областных больниц, что они сами послужили причиной поломки двигательных саней агрегата. Впредь необходимо заставлять пациентов худеть до весов, указанных в инструкции по эксплуатации аппарата.
Больше томографа по ОМС в нашем заштатном городишке нет!
Однажды осенью увидела, как трое подростков лет по 13-15 возят лицом по луже пацана гораздо младше. Один возит, двое рядом стоят. Я слышала обрывки фраз: "Хлебай давай! /Ну как, напился теперь?". У меня пелена перед глазами, кидаюсь в бой. Но меня остановил один из тех, что стояли рядом, с мокрым, дрожащим щенком в руках. Выяснилось, что мелкий топил в луже этого щенка, говоря те самые слова. Пацаны это увидели. Щенка забрали, а этому "дали напиться". Родители добру не научили - улица научит.
Не могу уснуть, пока не спою своему плюшевому медвежонку колыбельную. Мой брутальный парень всегда над этим подшучивал. А вчера я легла в больницу, и любимый прислал мне видео, где он сам поет мишке и даже укрывает его одеялком.
Мои волосы пали на пол в белые кольца выспренних фраз. Я помню, всё было как будто сейчас… У иконы свеча — в отражении факел.
Пролог
— Женечка… мы с папой решили с тобой посоветоваться. — Мама, я ведь маленькая! — Это ненадолго, вырастешь большая. И твоя сестрёнка вырастет. Так как мы её назовём? — Я думала, что у неё есть имя. — Что ты, доченька! Имена даются после рождения. — Меня тоже называли? — Конечно, доча. Папа очень хотел, чтобы тебе нравилось имя. — Мама, а как мы узнаем, что сестрёнке имя понравится? — Мы выберем такое, что обязательно понравится. Мы хотели назвать её Антониной. Красивое имя, правда? — Красивое. А как будет ласковое? — Тоня. Можно будет называть Тошей. — Мама, ну это же для мальчиков! У нас уже есть Тоша. — И девочки бывают Тошами. — Мамуля, девочки не могут быть Тошами. — Ну почему же, доченька! — Мам, я буду их путать. Давай выберем другое. — Хорошо… Татьяна. — А ласковое? — Таня, Танюша… Нюша. — Ой, мамочка, я тоже это люблю! Пусть будет Нюша… Нюшенька… Так можно? — Можно, дочура, можно. Ну так что, назовём Таней? — Мама, а сестрёнка узнает, что это мы так её назвали? — Конечно! — Спасибо, мамуля. — За что? — За то, что меня назвали Женей.
То ли север, то ли юг
— Марин, мы в магазин. — А ребёнка зачем? — Прогуляется. — Полина, ты хочешь гулять? — Мам, мы недолго. — Никакого мороженого. — Тоша мне никогда не покупает. — Ты хвастаешься или жалуешься? — Но ведь хочется… — Точно? — Мам, честное–пречестное! Правда, Тоша? — Марин, мы туда и обратно. Не сидеть же взаперти! — Мне, значит, можно… — Пойдём с нами. — Так уж и с вами!… Может вы со мной? — Ты пойдёшь? — У меня дела.
— Полина?… — Побежали, пока мама не передумала. — Тихо, не шуми. — Тош, а ты правда мороженого не купишь? — Я просил не шуметь. — Спасибо, Тош, я тебя люблю. — Я тебя тоже, моя радость.
— Антон, прошу, — не балуй дочь. — Марина, ты о чём! — Она мой ребёнок. Ты ей никто. — Как это никто! — Вот так. — Кто же я! Воспитатель из детского сада? — Я не хочу, чтобы она к тебе привязывалась. — Что в этом плохого! — А что хорошего? — Послушай, девочке нужно мужское воспитание и внимание. — Мала ещё для этого. — Что за чушь!… — Не чушь. У неё есть мать. — Пусть и я буду. — А если ты захочешь вернуться в свою семью? — Глупость какая. — Там твои сыновья. — Ты прекрасно знаешь, что не вернусь. — Не знаю. — Ты хочешь, чтобы я туда вернулся? Или хочешь, чтобы остался с тобой? — Не знаю. — Ты тут пока узнавай. Потом скажешь. — Когда? — Чем раньше, — тем лучше. — …Звонил Виталий. — Он не говорил, что хотел? — Что-то насчёт поездки. — А, да… — Куда собрались? — В Бокситогорск, за белой глиной. — Надолго? — Дня на три, может на четыре. От погоды зависит. — Ну ты подумай, — чего хочешь. — Ты ничего не перепутала? Это ты должна решать, — со мной всё предельно ясно. — Я подумаю.
— Вырвался? — Ещё как… То есть еле–еле. — Что-то не нравишься ты мне последнее время. — Я сам себе не нравлюсь. — Слушай, Тоха, помню, как ты светился три года назад. Что вы друг с другом сделали? Или она с тобой. — Вот бы знать… Виталик, мы куда? — Хочу познакомить с одним мужиком. — Чем занимается? — Работает в книжном магазине. — Что я там потерял… — Потерял… Сегодня найдёшь… Заберём с работы, — и к нему домой. — А что дома? — Твоя находка. — Виталик, какой комар тебя кусил? — Конфеты отрабатываю… Подожди в машине, мы скоро.
— Антон. — Очень приятно, — Эрни. — Как?!… — Эрнандо… Виталий, ты ему не рассказал? — Бесполезно рассказывать. Пока сам руками не пощупает… скульптор, блин. — …Где обитаешь?… Можно на «ты»? — Вполне… У «Техноложки»… Виталий, как тебе мероприятие?… — Не очень… Когда художники выставляются, — можно хоть постоять–поглазеть. А эти… со своими заумными виршами… — Среди художников тоже зауми полно. — Знаешь, Жванецкий однажды сказал: «Запах ведь чем хорош! Потому что вместе с человеком. Не нравится запах — отойди в сторону»… От этих… не отойдёшь… Душок ещё тот. — На тебя трудно угодить. — Невозможно. Не люблю угодливых… К Антону иной раз в гости приезжать не хочется. Хорошо, хоть отмазка есть, — далеко живёт. — …Ты раньше не говорил. — Какой смысл воздух ногами пинать! Только тебя расстраивать. А ты ещё мне пригодишься. — Ребята, может дальше без меня? — Обиделся, что ли? Тоха, зря ты так. Я же не сказал, что совсем плохо. Я хочу сказать, что у тебя всё будет хорошо… Эрни, от посылки что-нибудь осталось? — Литров десять. — Отлично! Нам хватит. — …Ну ребята, вы даёте… А как же Бокситогорск! — Днём раньше — днём позже, — какая разница! Твоя Марина даже не заметит. — Много ты про неё знаешь. — Знаю,знаю… Ей сыновей вместо дочки — стала бы как моя сестра. — Договоришься у меня. — Напугал ежа… Рулить кто будет, — дядя? — Мы ещё вернёмся к этому разговору. — Возражений нет, майор… Кстати, вы с Эрни почти коллеги, — он младший лейтенант. — Каких родов? — …Авиация. — Всего младший?… — Комиссовали по зрению с четвёртого курса. Мог бы остаться, только пошёл бы служить в «сапоги». — В партию-то успели принять? — Успели… Ты тоже коммунист? — Вышел два года назад. — Смелый поступок. Я в этом году. — Да чего там смелого… — В Питере, пожалуй, — да. А периферия до сих пор по старым законам живёт. — Недолго осталось. — Согласен… — У меня сосед пьяница… как поддаст, так орёт на весь Сестрорецк: дождётесь, сволочи, перестрелки после перестройки. Боюсь, — прав пролетарий. — А ты как думаешь?… — Я старой закалки, — мыслю пятилетками. После девяностого надо ждать. Максимум в девяносто втором… Не дай Бог… пачкаться… — …Эрни, нам сюда? — Следующий… ага… давай направо, вокруг сквера… всё, приехали… Добро пожаловать в мою холостяцкую квартирку!
— Уютненько. — Тут много народа руку приложило. — То есть?… — Жены нет, женщины бывают. От каждой остаётся кусочек… этого самого. Вот так и живём. — Чем занимаешься?… Магазин не считается! — Всем помаленьку. Встречи с интересными людьми, Самиздат… Кое-что ещё. — Откуда такое имя? — Папашка был двинут на Испании, занимался испанской поэзией. Вот и подобрал сыну имечко. Нормально, за сорок лет привык. А тебе сколько? — Тридцать шесть… Отец был филологом? — Дипломатом. По-нашему — шпион во внешней разведке. Хотел, чтобы я пошёл по его стопам. Только вот в лётное я поступал уже после его смерти… Давайте за встречу и знакомство. — …Хороший букет. — Домашнее. Мне каждый месяц присылают две канистры. — Откуда? — Из Грозного. — Имей в виду, — отопьём. — Пейте на здоровье, — похмелья не будет… Антон, пока не забыл… Это тебе. — Сатпрем ?!… — Первое официальное издание «Путешествия сознания» . Разлетелось мгновенно. Виталий рассказывал, чем ты увлекаешься. Решил подогреть знакомство книжкой. — Спасибо, Эрни, мои листочки уже подыстрепались. — В следующем году планируется допечатка, — если повезёт. — Хорошее дело. — Это не мой проект. Есть другие заинтересованные лица. В Питере такие группы как у тебя работают пятнадцать лет. Сначала подпольно, сейчас уже открыто. — А твоё участие?… — Я говорил, — интересные люди, артефакты… — Я-то обыкновенный… Что ты сказал?!… — Ну… предметы силы… Мы так их иногда называем. — Это не ко мне. — Очень даже к тебе… Скажи, ты ведь не крещёный?
— Когда я был маленьким мальчиком, мне подарили крестик. Простенький такой, алюминиевый… При переезде на новую квартиру отец его случайно обнаружил. Чуть голову не оторвал. — Добрый папа, нечего сказать. — В семьдесят четвёртом, когда я приезжал за Настей, в «Сайгоне» познакомился с одним мужиком, лет на пять старше меня. Он мне этот крест и подарил. В армии мне бояться уже было нечего, с тех пор его не снимаю. — Можно посмотреть? — Да, пожалуйста. — Так, где мои запасные глазки… Вот… Смотри, Антон. — Куда? — Сюда и сюда… Это канонические православные. — Может он католический? — Без вопросов, — полюбуйся… Ну, что скажешь? — Я не разбираюсь. — Зато я разбираюсь… А теперь?… — Ничего себе!… Ноль в ноль… Как ты догадался? — Я этот крестик десять лет ищу, — с тех пор, как узнал, что он ещё существует. — И что это означает! То, что ты сказал? — Можно сказать и так. Масоны разрабатывали свои кресты так, чтобы непосвящённый не мог их определить. Зато сами узнавали с первого взгляда. — Верится с трудом. — Антон, это определённо тот самый. — То-то я заметил, как он душит меня последнее время. — Что?!… — По ночам иногда… чувствую, как цепочка на шее петлёй стянута. — Так… С перепуга порвать не пытался? — Такую порвёшь! — Давай попробуем… Что за металл… Ничего себе!… Нет, не могу. — Дай мне… Титановая, что ли? — Какой титан! Кресту больше сотни лет… Ладно, оставим. Вопрос теперь в другом, — что говорил тебе мужик, когда рассказывал о кресте? — Виктор? Говорил, что будет приносить удачу. Я не верил, пока сам не убедился. Действительно, так и было. — А он не говорил, что удача обернётся несчастьем для тех, кто рядом с тобой, для близких? — Нет… Ты думаешь? — Пробегись-ка быстренько, — насколько хороша была твоя жизнь последние пятнадцать лет. — И пробегаться не надо. Ничего хорошего… Было, конечно, и много… Только заканчивалось всё скверно. — Ещё не закончилось. Он пытается сменить хозяина. — Ерунду какую-то говоришь. — Ты женат? — Почти. Мы вместе три года, но не расписывались. — От креста надо избавляться, если дорога твоя женщина. — Если что случится, — я себе никогда этого не прощу. Она, можно сказать, меня с того света вернула. — Как это? — Я потерял любимую… приехал домой… как чумовой… ничего не видел и не слышал… Мама ночами за меня молилась, чтоб руки на себя не наложил. — Собирался? — Нет, даже мыслей таких не было. Просто жить не хотел… А потом появилась Марина… Она смотрела, а из глаз на меня свет… Вот так потихонечку… оттаял. — Поедете через Волхов — утопи его. Иначе пожалеешь. — А с чего это вдруг ты озаботился моей персоной! Я могу крест и тебе подарить. — Нет уж, нет уж, спасибо. Мне такое не надо. — И всё-таки?… — Я же говорил, — встречаюсь с интересными людьми. — Ну ты даёшь!… Какой интерес ко мне привёл! — Привёл Виталий. Он показал твои нэцкэ. — Вот поросёнок стриженый… — …Ты сказал, — делай с ними, что хочешь. — …Антон, ты не понял сам, что сделал. — Я делал нэцкэ, — специально изучал китайскую скульптуру эпохи династии Хань, а потом японскую миниатюру. — Твои миниатюры не являются тем, чем они кажутся с первого взгляда… непосвящённого взгляда… Месяц назад я сделал видеозапись одной телепередачи. Думаю, — вам понравится.
— Антон, скажи, девочка Лейла больше не снится? — Нет. А почему ты спрашиваешь? — Ну, она как бы тебе помогала. — Хорошее выражение… как бы… Помогала, говоришь? — Помнишь, как тебя у ледника скрючило? Это ведь она меня разбудила. — Xорошо… А может и плохо… — Что значит, — плохо!… — Тихо ты, не ори… — Так почему? — Сейчас бы я Соне снился, а не она мне. — Часто? — Каждую ночь… Берёт за руку и зовёт… Просыпаюсь от ощущения, что схожу с ума от горя… Сил уже никаких не осталось. — Терпи, брат, и смирись. — Брат, говоришь?… Спасибо.
— …Командир, машина… — Всё, Амир, бери бразды в свои лапы. Я прикрываю. — Боб, как у вас? — Тихо. Снайперов нет. — Значит, в прошлый раз нам просто не повезло. — Думаю, командир, у них был очень важный груз. Мы оказались не вовремя. — Похоже… После отмашки Мишеля и Казима сразу выдвигайтесь. — Сделаю как надо, командир. — Мы с Василём вас прикроем. Амир пока остаётся на той стороне. Готовность двадцать минут. Я пошёл.
— Чисто сработано. Боб, ты молодец! — Как эта штука называется, «Винторез»? Очень душевная приблуда. — Ещё бы… Мишель, что там? — Кажется, поняли, что машина остановилась. — Выпускай джинна, пусть погреются. — С превеликим удовольствием… Ну что, солдатики… Ба–бах!…
— Марат, следи за одометром. До ущелья шесть с половиной… Амир, что в кузове? — Два двухсотых и металлические сундуки. — Что за сундуки? — Не знаю. Алюминиевые. — Ясно… Сколько? — Почти приехали… меньше километра. — Хвоста нет… Вот! Оно… Стоп! Выгружаемся. — …Марат, разворачивайся… Приготовьтесь, придётся подтолкнуть… Осторожненько, не уроните… Пошла, родимая… — Ух ты… Аж до центра земли. — Если вертолёта не будет — ни за что не найдут… Отряд, внимание! Маленький спурт до тропы на полтора километра. У нас пять минут. Отдохнём после. Вперёд!
— Поджилки трясутся… — Ещё бы!… Как в детстве в войнушку поиграли. — Сам себе не верю… Десять лет в армии ничего подобного не было. — Ну, двинем? — Подожди… Что это? — Это наши рюкзачки рванули. Вот сейчас будет копоти. — Тогда самое время… Командуй. — Тихо… транспорт. — Далеко? — За ущельем. — Ждём. Если не остановится, — значит, пронесло. — Две минуты… минута… сейчас… Всё, Амир, теперь домой.
— Антон, ты как?… — Да, Керим–ака. Прощаемся. — Жаль, очень жаль. — Я слабый человек и совсем не гибкий. Если принимаю решение, то иду до конца. — Ты ведь не будешь всю жизнь нести в себе эту боль! — Неизвестно. Но возвращаться, чтобы пережить всё заново — извини, отец. Мне не вынести. — Что ж, твоё право. Никому не пожелаю. Сам прошёл… Прощай. — Прощайте.
— Амир, заходи, открыто! — Как ты узнал, что я! — А кто ещё… — Антон… успокойся… Готов? — А ты? — Все на месте. — Поехали. Надо с этим покончить.
— Сюда… Дамир, выводи. — Хорошо, голубчик… Свяжите ему ноги… на землю… Вытащи кляп. — Антон… — Всё под контролем, Амир… Ну что ж, давай знакомиться. Ты меня знаешь? Меня зовут Антон, я был мужем той женщины. — Я не виноват! Я не виноват!… — Я знаю. Сигаретку хочешь? — Н-не откажусь. — Как зовут? — Сергей. — Красивое имя… Сергей, я знаю, что ты не виноват. Но понимаешь, какая штука, я любил свою жену. И она меня любила. Мы хотели жить вместе, родить детей. А теперь ничего этого не будет. Ты меня понимаешь, Сергей? — Понимаю. Но я не виноват. — Я слышал… И что нам теперь, а?… простить тебя? — Простите, пожалуйста, я всё для вас… — Знаешь, после смерти жены мне уже ничего не надо. Что-нибудь ещё? — Простите Христа ради!… — Беда… Опять тебе не повезло. Я ведь в Бога не верю. Совсем. Представляешь? Так что умри, тварь, как умерла она… Дамир, заводи каток! — Простите!… Пощадите!… — Покричи… я хочу, чтобы ты покричал… я послушаю… Прости меня, Сонюшко, любовь моя, я по-другому не смог…
— Спасибо, что привезли дочку… Дайте на неё посмотреть… Любанька… Любаша… Любовь… Какое имя… — Тоша, прощаемся? — Да, сестра… Прости за всё. — За что! — Не знаю. Соня так часто говорила… Православный обычай, что ли… — Тош, тебя здесь никогда не забудут. Знай это. — Я вас тоже буду помнить всегда… — Ты будешь отвечать на письма? — Нет, конечно. Не люблю писать. — Я нашла стопку в вашей квартире… твоих писем. — Поступай с ними, как посчитаешь нужным. И квартира не моя. Всё, прощай, родная… Прощай, Влад. — Может, ещё увидимся. — Может быть. В другой жизни.
Шуга — скопления рыхлого губчатого льда в водной толще или на поверхности водоема. Образуется главным образом из кристалликов глубинного льда (внутриводного и донного). Возникает до ледостава преимущественно на горных и порожистых реках. (Б.С.Э.)
Моя история https://www.anekdot.ru/id/1362334/ 23.11.2022 Худой тебе зачет (двадцатилетней давности)
Как лекарство из Белоруси спасло мне жизнь.
24.11.2022 утром включаю телик на НТВ и попадаю на программу "Самое лучшее утро" там на 34 минуте появляются доктора обсуждающие письма. И так наверное совпало, что я слушал о своей истории)
Ссылка на видео которое нарезал из программы https://youtu.be/BC65bwk00Xo
Слылка на сайт НТВ с видео https://www.ntv.ru/peredacha/Utro_The_best/m88161/o710381/video/.
Эксперты НТВ прям категорически глумятся над методой лечения, да и пусть.
Тему эфира нтвэшники, взяли с аnecdot.ru. Своих видимо нет)) Cпасибо белорусам, пошел и купил Ацидин-пепсин пока не запретили
Лучше всего портретирует дно Гиляровский в автобиографии "Мои скитания". Быдлота без паспортов, без чувств, без тормозов, летом бурлаки - осенью бандитьё, мокрушники, воры, нищие, бомжи (сам-то Гиляровский, по его словам, почти попал в шайку - вопрос, если б попал, как бы убивал людей?), икра как жратва купца-промышленника и обокравших его промысел "правильных посонов", на вредном производстве работникам без паспорта просто платя рублем ниже, чем работникам с паспортом, главное развлечение в обществе - кровавые сенсации, от крушения поезда в яму с трупами, ушедшими в глину до пожара в фабричном общежитии, когда никто выбраться не смог. Кагбэ нравы не меняются.
Недавно хорошо посидели и отдохнули в кругу друзей и гостей, был один даже с Северной Кореи, говорит неплохо на русском. Он когда услышал что есть россияне, которые скучают по СССР, аж подпрыгнул: - надо срочно организовать тур-поездки русских в Сев. Корею, туры так и называть: Назад в СССР! - мы все посмеялись над его идеей, а н обиделся... для него это был реальный шанс заработать на русских, страдающих ностальгией. Оказалось с заработками как и во всём остальном, у них сейчас полный СССР.
Все обратили внимание,что в магазинах,около месяца уже,продаются елочки шарики и просто подарочки?Само собой закусочки,закуски и жратва.То же и с выпивкой.Скоро будет праздник.Только какой?Никто и не знает.Но заработать на продаже всякой дряни надо.Навязать подарки всяким окружающим тебя дармоедам,в виде сотрудников и начальничков.Просто уставшим животным надо дать отдых,а то надои и сдача шерсти упадут.Так что пусть побухают,даже не в теплых странах,хотя разницы нет,все равно возвращаться придется в свою отару,а там уже ждут пастухи и мясники.Весь этот мировой,потогонный завод,будет лежать пьяный и с разбитой мордой.Будут потрачены сбережения,для того"чтобы как у всех".Больше нет ни одного такого скотского праздника.Может хватит?
— Всем встать! Поприветствуем командира. — Амир… — …Кто не знает, — Антон, он же северянин, он же Амба. Повторить? — Два раза. — Отлично… А теперь, Антон, слушай и запоминай… Боба и Марата не представляю, — вы уже знакомы. Снайпер и второй номер… Василий, Вася Саушкин. — Я Амба? Да рядом с ним я дворняжкой выгляжу! — Ничего, мы ему прозвище соответствующее подберём… Казимир Войцеховский, подрывник. Зовём на татарский манер, — Казим… И — звезда нашего кордебалета — Мишель Виджасингх. Поставщик, отчасти спонсор, а так же подрывник. — У меня на языке вертится вопрос. Даже не один… Где ты их насобирал? — Казим украинец, Мишель приехал из Индии, Пондишери. — Фамилия мне понятна, а вот имя… — …Штат Пондишери — бывшая французская колония. — А как здесь появился! — О, это очень длинная история. Я учился в Ленинграде. — Вот нелёгкая сюда занесла… — В отличие от тебя, командир, я здесь по долгу службы. Скажи спасибо человеку, с которым ты разговаривал два дня назад. — Опять Керим–ака… — Очень мудрый человек. И очень хитрый, если ты меня понимаешь. Почти как Змей. — Кто?!… — Полковник. — Амир, я тебя поздравляю. — …Иди ты… — Мишель, значит, ты спонсор. Что это за слово? — Контрабанда… Когда посмотришь, что доставил — поймёшь. — Хорошо… Амир, когда смотрины? — Хоть сейчас. Завтра во второй половине дня выдвигаемся в сторону Ангрена на двух машинах. В этот раз никаких автобусов. — Где возьмём вторую? — Вторую поведёт Владислав, муж Лейлы. Я не стал его сегодня дёргать, — он с нами не пойдёт. — Хорошо… Вам известно, по какому принципу собиралась команда? — Антон, все знают. У Мишеля двое детей. — …Дочка Миллисент и сын Чандра. — Какого хрена!… — Командир, я на службе. Моё начальство заинтересовано в этой операции. Учимся, так сказать, где можем. — Дурдом… Где снаряжение? — На исполкомовском складе. — Ну Амир… ты даёшь… — Спокойно, в него кроме меня и Марата доступа никому нет. Оттуда будем загружаться. — Дело ваше— Василь, возьми ключи и дуйте с Казимом ко мне. В машине всем не уместиться. — Считай, что мы там. — Поехали?…
— Самое основное, без чего наша экскурсия не будет иметь смысла, — Си-4 , тридцать килограммов. — Ничего себе… — Дальше… радиоуправляемые взрыватели. Не американские конечно, но вполне надёжные. Мы провели выборочную проверку… Теперь смотри… Компактные рюкзаки с поясным креплением как у станков. Вместимость — пять кг Си-4 и сухой паёк на сутки. — К чему это излишество? — От станков избавимся за пару километров до последней стоянки. Дальше налегке. — Умно… Меня интересуют стволы. — …Мишель, покажи. — ВСС «Винторез». Последняя советская разработка. Этой винтовки даже на вооружении ещё нет. Оцените… Коллиматорный и ночной прицелы, с пятиста метров пробивает двухмиллиметровую сталь. Без снаряжения меньше трёх килограммов. Магазины по двадцать патронов, заряжаются прямо из обоймы. — Это как! — Смотри… Аналогов в мире нет… Идём дальше… Пистолет Стечкина… Основное преимущество — в магазине те же двадцать патронов. Надеюсь, — не пригодятся. Но должны быть у каждого. — Мне с пистолетом на амбразуры! Ты что, смеёшься? — Командир, у меня дети. Иди сюда… Так называемый «Вал». Из той же серии, что и ВСС, но более практичный в ближнем бою. Ну и конечно без снайперских наворотов. Прицельность, соответственно, ниже. Но вам она не нужна. Зато в отличие от винтовки стреляет очередями. Глушитель как у «Винтореза». — Какая скорость у «Винтореза»? — Неплохая, я бы даже сказал, — хорошая. Меньше секунды. — Как ты всё добыл! — Керим–ака. Я помог со средствами. Американские доллары даже у вас двери открывают. — Жму руку. — Спасибо, командир. Я говорил, — у меня дети. — Мишель, как будем уходить, если станки бросаем? — Думал, ты забыл… Вот это просто шедевр! Я всегда буду восхищаться русской смекалкой… и русскими женщинами… Складной станок, разработка Амира и Василия. Объём шестьдесят, полезный литров сорок. Нам больше не надо. Рамы изготовлены там же в Туле, совершенно бесплатно. Шили здесь. — У меня просто нет слов. — Есть ещё один сюрприз, по питанию. Надеюсь, останешься доволен. В этот раз никакой картошки и тушёнки–сгущёнки. — Всё. Ты меня убил. — Для себя стараюсь, командир. — Не знаю, как тебя и благодарить. — Приведи нас обратно живыми.
— Слава, Слав, побереги себя. — …Сестра, не волнуйся, — переночует и на свежую голову домой. — Тоша, дай тебя поцеловать на прощанье. — Я вернусь, обещаю. Я ещё дочку вашу не видел. Привет Любаньке от дядьки передавай… Всё, Лейла, мы в пути.
— Антон, когда за вами? — Две недели твои. Приедешь раньше, — тоже неплохо, нам ждать не придётся. — Приеду. — Лейла будет волноваться. — За меня-то? Я в поле не иду. Со стариком шиш–беш погоняем. — Если не любишь проигрывать — лучше не садись. — Мне нравится сам процесс. — Поиграем? — С удовольствием. Наберём винища — и вперёд, часа на три–четыре. — Ага. Пока не упадём. — Точно. Ох и влетит нам от жены. — Пусть влетает, я согласен. Помню, как-то Соня… Извини… — Я понимаю. — Влад, давай лучше помолчим, потому что нихрена ты не понимаешь. И лучше бы тебе никогда этого не понять. — Прости…
— Знакомая переправа… — Туда на двоих, обратно на одной. — Не думал, что так тяжко будет это видеть. — Почему? — Я… сюда провожала Соня, отсюда ждала Соня… Я с каждым шагом произносил её имя… Господи… сколько же ещё… Амир, мне некуда возвращаться. И незачем. Не хочу. Что будет — то будет. — Есть куда, Амба. Я не хотел говорить до выхода в горы. Мы нашли водителя. — Когда?! — В тот же день. — Почему?!… — Чтоб у тебя был стимул. — Где он сейчас, в милиции? — До милиции дело доводить не будем. Решим сами. — А если не вернёмся? — Тогда закончит Дамир. — Спасибо, брат. Я никогда этого не забуду. — Брат, говоришь? Пусть буду брат. — И даже не поспоришь? — А лень мне что-то… Орлы, две минуты на сборы!
— Участок с виду простой. Десять градусов, тягун, троп никаких. Люди там отродясь не ходили. Ни кустов, ни воды. Сложность четыре–пять. Потом относительно легче. Небольшие перепады. Туда идём — не оглядываемся. На обратном пути, то есть второй раз, — придётся включить обзор триста шестьдесят градусов. Местность открытая, спрятаться негде. В общем-то, если нас обнаружат, то прятаться будет уже бесполезно. Два часа такого удовольствия, не меньше. — Амир, если всё пойдёт по плану, — здесь искать будут в последнюю очередь. К этому времени уже будем на подходе к долине. — …А если не по плану? — По-любому прорываться. Тут уже придётся полагаться только на удачу. — …Сложный участок от плато до шоссе, примерно половина пути. По карте не понять. Предполагаемая сложность два, не меньше. — Заши-ибись. — У нас будет фора. Мы пройдём два раза, туда и обратно. Примечайте всё, что может оказаться полезным. — И бесполезным тоже. Всяко быват. — Верно… Задача ясна?… Тогда вперёд. Следующий привал через два часа.
— С возвращением, сынки! — Спасибо, Керим–ака. — Как вы? — Лучше бывает только в кино. — …Антон, что с глазами? — Не знаю, пыль, наверно. — Пыль, говоришь? Вы не в пустыне были… Марат, галазолин командиру, быстро!… Сейчас закапаем, пройдёт… Это солнце… Марат, поезжай в Ангрен. Нужны солнцезащитные очки… Так нельзя. — …Да знаю я, Керим–ака. Думал, — обойдётся. — Эх, молодёжь, совсем головой не думаете. — Не рассчитали маленько. Я виноват. — Зятю твоему надо выговор сделать. Уж ему-то непростительно. — Нельзя всего предусмотреть. — Вы обязаны. Понял? — Понял… Спасибо. — Иди в сад, будем ужинать.
— Итак, ребята, слушайте внимательно. Это последняя дневная стоянка. Значит, никаких инструкций и обсуждений больше не будет. Всё, что скажу, вы уже слышали. Но, повторяю, больше никаких разговоров, — только команды и сигналы… Машина выходит ровно через час после прибытия. Прошу учесть психологический момент: после закрытия створов охрана расслабляется. В это время производим закладку. На всё полчаса, не больше. — Командир, в запасе будет ещё минут пятнадцать до исходной. — Не будет. У них тоже часы есть. Эти минуты нам будут нужны для выхода на позиции. Перед выездом машины караул начинает смотреть во все глаза. Следовательно, никакой движухи быть не должно. Понятно? — Да, командир. — Если закладка пройдёт тихо, ты, Боб, выходишь сюда. Угол градусов пятнадцать. Больше нельзя, — уменьшится возможность для второго выстрела. Марат и Казим по обе стороны дороги дальше на сто пятьдесят. Если у Роберта не получится, — машину придётся гасить любым способом… Мишель, на тебе фейерверк. — Не подведу. — После въезда машины поставь на снаряжение час пятнадцать. Это их отвлечёт. Тогда у нас появится дополнительная фора. Правда, лучше на неё не рассчитывать. Хотя я бы купился на раз–два. Опять же… начнут гореть спальники, — могут догадаться. — Пусть догадываются. Когда шарахнет, им не до них будет. — В СБ не дураки служат. — Если в прошлом году вас прошляпили, то и сейчас уйдём. — …Командир, вы Чаткал по верху прошли? — Было дело. — Детям расскажу. — Если до пенсии доживёшь. Понял? — Да уж… — Ну братцы, с Богом…
Стивен Кинг увидел Долорес Амбридж в исполнении Имельды Стонтон, он назвал ее величайшим злодеем со времен Ганнибала Лектера. Наивные западные люди. И Амбридж и Лектер лишь образы литературных героев, а Алекса́ндр Валерья́нович Само́йленко в сериале Душегубы сыграл реального существовавшего злодея, злодея воплотившего в себе образ целой эпохи. Злодея, который открыто, на глазах у всех, от имени государства зверски убил и искалечил сотни человек. Это следователь по особо важным делам прокуратуры БССР Михаил Жавнерович. На его земле 14 лет маньяк убивал десятки женщин,а он за это сажал и расстреливал десятки неповинных людей, которые только лишь проходили мимо места преступления или просто мимо его кабинета. Отчеты шли наверх – есть труп – есть заключенный. Десятки людей давали ложные экспертизы, подписывали фальсифицированные бумаги, выносили неправедные вердикты, проводили фейковые судебные заседания. Целые банды служили делу «правосудия» годами. А ведь были еще и знаменитые маньяки – Василий Комаров (21-23), Геннадий Михасевич (71-85), Андрей Чикатило(78-90), Сергей Ткач (84-05), Анатолий Оноприенко (89-96), Александр Пичушкин (92-06), Михаил Попков (92-10). Но это чемпионы, на счету, которых по сотни жертв, а сколько рядовых, которые осилили 2-3, ну десяток? И на каждого приходится еще пучок жертв «правосудия», правоблудия. А что ж случилось с героем Самойленко, с Михаилом Жавнеровичем? Однажды ( только однажды) отлаженная машина вдруг дала сбой. Пришел к власти какой-то чудак и сказал – «А давайте жить не по лжи». И «закрутились в снежном вихре вальса сонмища несметные людей». Только по делу Михасевича к ответу были привлечены около 200 сотрудников МВД. Одного посадили, другой, узнав о предъявленных ему обвинениях, покончил с собой. «Волки от испуга. Скушали друг друга». Но зря они так переполошились, некоторых пожурили, ни судьи, ни лжесвидетели, ни лжеэксперты никакой ответственности не понесли. Сам главный фигурант уголовного дела о злоупотреблении должностными полномочиями Жавнерович тоже никакой ответственности не понёс: в связи с амнистией по случаю очередного -летия Октябрьской революции, уголовное дело в отношении него было прекращено, а он сам отправлен на пенсию с сохранением всех званий и наград. Но он неудачо попал на кампанию, а таких Жавнеровичей у нас более миллиона, а кампании случаются раз в столетие. И скажите, как их «величайшие злодеи» - дурилки картонные выглядят в сравнении с нашими, реальными?
Внеочередное под впечатлением истории 24.11 https://www.anekdot.ru/id/1362523/
Вспомнилось... Давным давно, когда только приехал в Россию, но до "культурной столицы" было ещё больше 100 км, у нас было разгулье собакенов. Большой частью бездомных и полудиких по жизни. Чем-то кормились, вдаваться в подробности и тогда было ни к чему, а теперь и подавно. Кошаков драли нещадно. Загоняли стайкой в 3-4 головы. Если кошандер не успевал вскочить на дерево — жить ему оставалось минута-полторы. В отличие от вышеописанных могли на дереве сидеть по полсуток. Однажды наблюдал такую картину из своего окна — загнали вечером, а слез с дерева только после полудня.
Был там один "домашний" дог по кличке Мальчик. Ебанутые хозяева и пёс такой же. Однажды увидел [из окна], как он напугал ребёнка лет трёх, схватил явару и за ним. Наверно, почуял ебанат, что смерть за ним пришла. Блять, как он от меня рвал когти! Но от судьбы не уйдёшь. Однажды местные кобели устроили ему засаду, один в один как на кошаков. Двое спереди-сбоку, а третий оторвал ему яйца.
— Ну что, Маратик, вздрогнули? — Как скажешь, майор. — Не называй меня так. — Тогда Амба. — И здесь Амир постарался… — Может себе позволить. — С какой стати? — Я многим ему обязан. — В Чирчике есть люди, которые ему не должны? — Я ничего не должен, — если ты об этом. — А что? — Это неинтересно. — Сколько тебе лет? — Двадцать пять. — Хороший возраст. Правда я в двадцать пять… Ладно, проехали… Машина Амира? — Исполкомовская. — Понятно. Что охраняем, то и имеем. — Норма жизни. — Что-то лицо мне твоё кажется знакомым. — Возможно, знал моего брата. — Как зовут? — Равиль. — Нет, не знаю. — В городе называют Татарином. — Ах вот в чём дело!… — Амба… разрешишь?… Так вот… Я совсем не брат. — Заметно. — Иронизируешь? — Нет. Что произошло? — Происходило… Хулиганка… потом воровство… потом зона. — А ты как соскочил? — Ушёл в армию… — Так взял и ушёл? — Не брали по зрению… Извини, сейчас перестроюсь… С местными врачами договорился, в Ташкенте было ещё проще. — Однако!… — Зато попал в полк к командиру. Он из меня человека сделал. — Какое дело полковнику до рядового! — Сержанта… после учебки… Что ж ты, баран ферганский, вытворяешь!… Уроды… понакупали прав, а ездить не научились… — …Значит, тебе повезло… — Примерно так… Ты правда с ним служил? — Всё время. Он меня за собой как ягнёнка таскал. — А говоришь, — повезло. Это тебе повезло. — Может быть… Сразу обратно? — У меня в Ангрене дела. Наши дела. — Какие ваши? — Наши, Амба, наши. — Амир припахал? — Командир предложил — я согласился. Скучно. — От скуки?!… — Не только. Я не знаю что там, но то, что услышал… В общем, — я с вами… Не бойся, майор, не подведу. Амир скажет. — Ты ещё не называешь его Амир–ака? — Иногда хочется… Побьёт. У него рука тяжёлая. Все знают. — Когда обратно? — Когда надо будет — тогда и обратно. — А если заночуем? — Как скажешь, майор, я на службе. — Я подремлю. — Это хорошо. — Что хорошо? — От дороги отвлекаться не буду. — Амиркина школа…
— Проходи, сынок. Рад видеть… Марат, к обеду всё приготовлено, осталось только с огнём повозиться. — Всё сделаю, Керим–ка!
— …Нда-а… весь в отца. Пойдём, выпьем чая да поговорим. У тебя вопросов много, а ответы от Лейлы ты не получил. — Она добрая… — Я знаю… У неё были хорошие родители. — Сколько семей было у моего отца, хорошего человека? — Не горячись. Ты многого не знаешь. — Поверю Вам, но хочется фактов. Или хотя бы версий. — Это я предоставлю в большом количестве. — Марат у Вас вместо денщика? — Денщик, самый настоящий. Или адъютант. Как тебе больше нравится. — За заслуги перед отечеством? — Может быть и так… Голоден? — Как сказать… — Маратик, принеси нам баклажаны с орехами и курагу! — …Керим–ака!… Ну это уж слишком… — В любой службе, сынок, есть хорошее свойство. Человек служит не за страх, а за совесть. А вот если совести нет, то и службы нет, есть прислуга и каторжный труд. — Вы были начальником моего отца. Ведь так? — И другом, сынок, тоже. — Работали в органах? — Да… Твой отец пришёл лейтенантом. Я тогда руководил отделом. — То, что мы видели за перевалом — вы этим руководили? — Да. — Мой отец был к этому причастен? — И твоя мать, и мать Лейлы. Мы все работали там. — Так что же там такое! — Генетическая лаборатория. — Но ведь это люди! Наши люди!… — Знаешь, сынок, тебе легко судить. Сейчас середина восьмидесятых, в стране происходит непонятно что. А тогда всё казалось предельно ясным. И мы были в погонах. — И моя мама?… что она там делала? — Твоя мама страдала бесплодием. — Ну, здравствуйте! А кто же меня родил? — Правильный вопрос. — А правильный ответ? — Лейла тебе родная сестра. — Это я знаю. Так что с мамой? — У вас одна мать. — Та-ак… Лейла знает? — Пока нет. Думаю, что ей лучше не знать. — Выходит, что Герда тоже моя сестра? — Да. Но у вас с Гердой разные отцы. В шестьдесят пятом ваша мама вышла замуж, а через год родилась Герда. — Послушайте, Керим–ака, может, хватит меня сказками кормить, а? За несколько дней со мной столько произошло — уму непостижимо! — Сядь… Не нужно на меня голос повышать… Была имитация беременности, и жена твоего отца получила сына. А Любови сообщили, что её ребёнок умер. Правду она узнала спустя несколько лет. — …Никогда не мог найти с ним общего языка. — Сколько тебе лет? — Скоро тридцать два. — Совсем ещё молодой… Я в тридцать два стал генералом. — Вы?… — Если бы ты остался в армии, закончил Академию, то неизвестно, что с тобой было бы сейчас. Амир о тебе очень хорошо отзывался. — Вы давно знакомы? — С того дня, как он принёс тебя в мой дом. — Слава Богу, хоть здесь понятно! — А что тебе непонятно? — Ну, например… эта «Экспедиция»… Она давно там? — Очень давно, около пятидесяти лет. Её построили до войны. Кроме основного бункера, который вы видели, есть вспомогательные точки. Но они не самостоятельны кроме функции наблюдения за периметром. — Они нас и засекли. — Скорей всего. — Кто же нас встречал на этой стороне хребта? — Твоё предположение было верным. Это так называемый внешний периметр, — помимо внутреннего и среднего. Тогда они не смогли просчитать вашу сумасбродность. Переход по хребту до сих пор считался невозможным. — Однако Амир по нему проходил! — Верно. Но это была секретная операция, о переходе никому не было известно. — Повезло… — Я тебе говорил — судьба. — …Я не могу себе простить, что позволил Соне здесь остаться. — Не будем об этом. Я понимаю, — ты не можешь смириться, что её потерял. Но тебе придётся это сделать. Не забыть, но смириться. Как смирился твой отец. — А ему кто мешал! Не уезжал бы, и жили бы долго и счастливо. — Экий ты умный! Не зря тебя Амирка приметил. А теперь выслушай меня… Твой отец был человеком подневольным, таким же как я. Руководство не означает власть. У него был выбор: остаться с твоей матерью или воспитывать тебя. Он принёс в жертву свою любовь, чтобы не расставаться… не расстаться с тобой до самой смерти. — Красивая версия. А насколько она близка к правде? — Что ты заладил… правда да правда… Нет никакой правды. Есть события и наше к ним отношение. Всё! — Сын с отцом, дочка с мамой… Странно всё как-то. — Не забывай, какие это были годы… Давайте, поедим, а потом я тебе кое-что покажу.
— Хочу сразу сказать, — задача трудная, невероятно трудная. Даже если вернётся только один, — можно сказать, что она выполнена. — Один, это кто? — Вы мне оба дороги, — твоя мама была мне как дочь… У тебя в Питере связи. — Питер далеко. — Не в том дело, что далеко отсюда, а в том, что близко к Москве. И просто портовый город. — Не вижу связи. — …Вот. Это документы, которые собирали твои родители долгие годы. Собирали, рискуя собственной жизнью. А может и жизнью своих детей. Они должны попасть в надёжные руки, если вы не остановите это здесь и сейчас. — Если не остановим, — значит уже некому. — Кто-то должен вернуться. Лучше, чтобы ты… Марат, не обижайся, но от Антона в этом деле будет больше пользы. — Керим–ака, Вы меня знаете. — Спасибо, Марат… Теперь пройдёмся по узловым точкам. — Ничего, что мы без Амира? — Он в курсе всего, и даже больше. Мы не сидели сложа руки. — Мне, собственно, тогда и знать не надо. — Руководить операцией будешь ты. Амир отвечает за всё остальное. Но решения принимать тебе. — С какой такой стати! — У него нет стратегического мышления. Хотя в оперативной обстановке он лучший. — У меня, значит, оно есть! — Поэтому я показываю, — что для вас придумал… Узнаёшь? — Ещё бы!… У меня даже идея возникла одна… Видите ущелье? — Я его не только на карте видел. — Мы могли бы уйти по нему. Оно наверняка не рассматривается в качестве варианта отхода. — По нему вы никуда не уйдёте. По сложности это хуже Чаткала. Но самое плохое будет потом. Пути назад отрезаны, а вперёд вы не дойдёте. Просто умрёте от голода и жажды. — Мы могли бы сделать это в два этапа. — Так, продолжай… — Первый — провиант в ущелье на максимально возможное расстояние. Второй — завершающий. — Не пойдёт. Я могу предположить, что вас даже искать не будут. Обнаружат следы отхода и взорвут скалы. — Что Вы предлагаете? — Два этапа, — начал ты правильно. Обрати внимание на эту ниточку в полутора километрах от ущелья. — Что это? — Это ваш шанс. И ещё какой. — Но нам нет смысла идти этим путём, — лишних полтора–два дневных перехода, плюс ещё сутки. — Нет, сынок, туда вы пойдёте старой дорогой, а обратно здесь, где никто ждать не будет. У вас будет фора больше часа. За это время вы просто растворитесь в скалах, если не наследите как в прошлый раз. — Пять километров, в полном снаряжении, со станками… Откуда фора? — Пойдёте налегке. И не пойдёте, а поедете. Машину в ущелье, и через десять минут уходите с дороги. Понял? — Машина!… Как же я сразу не догадался! Осталось только рассчитать время. — Вот и рассчитаете.
Тем кто критикует гильотину за то, что она в своё время стала символом гуманизма, равенства и просвещения, стоит помнить, что:
1. Ну по сравнению с отрезанием причандалов и забиванием кувалдами очень даже гуманно. Утопление, сожжение на медленном огне, зажаривание на решётке, стесывание плоти с тела. Или простое удавливание или сажание на кол. А ещё колесования, четвертования и прочие шоу.
2. Основная идея - отрубать головы всем, до этого рубили бошки знати, а третье сословие в лучшем случае вешали. И тот и другой способ не всегда быстрый и без мучений.
3. Да и законы - тоже были под стать. За ношение "не той" одежды, например "не того пола" - вполне могли отправить на костер. Одна любительница носить мужскую одежду, по имени Жанна д'Арк в этом убедилась на личном опыте.
4. Несмотря на относительную гуманность - полностью исключает возможность повторного преступления обезглавленным человеком.
5. Единственный недостаток - если обезглавили невиновного, этого уже не исправить.
из телевизора: «После ледяного дождя на тротуарах и улицах ледяная корка. Коммунальщики не успели посыпать песком»
Я наверняка уже старый, даже очень старый ворчун. Вот только в те времена, когда я был намного моложе, и спал куда крепче, нас будил не будильник, а дворничиха. Она мела тротуары или разбивала на них лед примерно с пяти утра. В результате вокруг нашего дома была почти идеальная чистота. Видимо, дело в том, что она была не совсем в себе…
Зато сегодняшние дворники и руководящие ими коммунальщики и управляющие компании – в полном ментальном здравии. Потому никто всерьез не отвечает ни за пыль, ни за листья, ни за грязь, ни за лед, ни даже за нависающие сосульки.
Учился я в колледже культуры на режиссёром отделении. И вот как то однажды иду я по коридору а на кафедре кто то был переодеться в ротовой костюм жёлтого зайца и что-то в наклонку в низу что то искал ствоя ко мне спиной. Ну я значит и решил приколоться. И говорю: -зайка моя по вернись ко мне! Втот момент меня шарахнуло молнией когда я увидел от удивления. Огромные удивленые глаза преподавателя (я то думал что там студент в косттюме) и я с ужасом в глазах тихонько закрываю дверь и говорю ой извините. Через пару минут я услышал дикий смех в коридоре когда я вышел то увидел что чут ли не по полу катается от смеха мой классный преподаватель когда узнала от того преподавателя что произошло. Ну вот так меня и до четвёртого курса мой преподаватель называл меня в прикол ЗАЙКА МОЯ
Город Бобруйск, в котором я живу может и не маленький, но живу-то я на окраине и до "цивилизации" еще добраться нужно.
Когда-то, лет пятнадцать назад в нашем районе построили очень большой торговый центр. таких огромных вроде еще не было. Для нас он был как музей и ходили в него полюбоваться на диковинные забугорные овоще-фруктовые деликатесы которых ранее то мы и в глаза не видели.
Там всякого гов.... чуда хватало, и осьминоги в банках, и мухоморы в шоколаде.... Так вот увидел я там как-то улиток в коробочке. Обычных виноградных улиток. Не, ну я их и раньше видел, как они по земле ползали ,но о том что это деликатес (да и вообще что их жрать можно) я не знал.
А дорогие заразы были. Сумму денег не вспомню, но за ту коробочку "четыре поллитры" взять можно было. Коробочка красивая, с блестяшками и большими буквами написано что-то вроде "5 минут в микроволновке".
Подбил я короче своего товарища скинуться на двоих и попотчиваться замороженными соплями деликатесами.
Ну, конечно же мы заранее в интернете отзывы о них почитали. Луди в теме пишут что они обладают божественными вкусовыми качествами (вот с Богом мы как раз после них чуть и не встретились). Встретить бы этих гурманов и в глаза им посмотреть.
Купили, пришли к нему домой, разогрели в микроволновке, сидим жрем.
На вкус как жареные тараканы в томатном соусе. Но, деньги плачены, так что жрать надо. Да и с товарищем друг перед другом повы... понтоваться хотелось, (а король-то голый) типа мы не лохи сельские а крутые Бобруйчане... деликатесы вот жрем.
За двадцать минут мы с ним почти всю коробочку и положили. Героически сдерживая рвотные рефлексы мы еще пытались глядя друг на друга растягивать свои рожи в дичайшей улыбке.
Тут я смотрю дружбан мой окончательно позеленел и впялился на эту злое... злополучную коробочку. То на меня посмотрит, то на коробочку. В глазах его читались все нецензурные выражения, которыми только богат наш великий и могучий в родительном падеже.
Я тоже взглянул на коробочку повнимательнее.
Там помимо пяти минут и микроволновки мелким сереньким шрифтом был написан рецепт двух часового приготовления, вымачивания и выпаривания этих козявок.
Сказать что я сильно о.......ел, это ничего не сказать. Я не буду в своем посте писать все те нехорошие слова, которые высказал мне мой (уже бывший) друг, но поверьте, их было очень много, во всех падежах и наклонениях. Из его тирады я узнал что я сторонник однополой любви и что если бы не очень плохое самочувствие моего друга то он бы мне орган зрения на седалищную мышцу бы натянул.
Но! Проходят дни, пролетают года, высыхают океаны, все со временем забылось. И как и прежде я хожу в тот ТЦ поглазеть на всякую интересную всячину.
Недавно там видел очень дорогое вяленое мясо летучих мышей. БА! Надо брать, сколько бы это денег не стоило. Это ж не пятнадцать лет назад, теперь то уж я так не лоханусь. Тем более что мыши не какие-нить там доморощенные, а настоящие "MADE IN ... " не смог дальше разглядеть что написано, ценник надпись заслонил.
Позвонил своему товарищу, предложил погурманиться... Но у него видимо было плохое настроение. Он послал меня к бабушке люцифера и сказал что бы я лучше купил маринованого осьминога и засунул его себе в ж.... правый задний карман.
Грубиян.
Не, ну че может случиться от безобидных летучих мышей?
А из Вас, дорогие мои читатели, их кто-нибудь пробовал? Можете что-нить порекомендовать?
Как любил говорить знаменитый юморист и сатирик М. Задорнов - до чего же все-таки у некоторых людей пытливый ум и бесконечный запас энергии.
Ежели я напишу, что нельзя проглотить жидкость горячее 60 градусов по Цельсию, то многие мне ответят, что я баянист. Но ведь найдутся и такие, кто тут же побежит кипятить чайник))) и будут пытаться опровергнуть мое утверждение.
Так вот я утверждаю, что нельзя коснуться локтем о локоть у себя за спиной, как бы кто не корячился.
А так же нельзя коснуться носом своего пупка или достать языком до копчика.
P.S. Аккуратно, смотрите не травмируйтесь при прочтении поста.
Мне бы услышать однажды: «Милый, — свежие фрукты и вино для утоления жажды».
— Здравствуй, Амир. — Здравствуй. Садись, пора ехать. — …Марат. — Антон… Амир, поговорим? — Не здесь… не сейчас. — Как скажешь.
— Вещи оставь в машине… Подожди… выпей вина. — Зачем? — Легче будет. — Может и будет… — …Вот здесь у входа стоял КамАЗ с работающим двигателем. Соня вышла из подъезда, и, чтобы не рисковать понапрасну, стала обходить его сзади… Водитель в это время садился в кабину с другой стороны, видеть её не мог… — Дальше. — Прости… Она… почти прошла… там осталось-то — полтора шага… В это время он резко дёрнулся и поехал назад. От удара… Соня потеряла сознание и упала… Потом… началось страшное… Сначала наехал на ноги, потом на тело, а потом… голова. Я не знаю, что она чувствовала, и чувствовала ли… никто ничего не слышал… Пока не вышла соседка и не начала кричать на весь квартал. — …Господи… Господи… Господи… за что… за что… неужели я хуже всех… ну почему её, Господи, это же я во всём виноват!… Возьми меня, Господи… — Антон… Ты не виноват. Никто не виноват. Это судьба. — Да зачем такая судьба! Мою судьбу похоронили в закрытом гробу!… — Всё, Антон, всё кончилось… — Она сдержала слово… Она любила меня до самой смерти… Боже мой… Водитель?… — Ищем. — Кто он? — Русский. — Ищи, Амир, найдите мне его… прошу… ради Сони… — Найдём, даю слово… Антон, вот ключи, поднимись в её… в вашу квартиру, — все там. — Кто? — Моя жена с сестрой, её мама, Регина Анатольевна, и Керим–ака. Иди. Вечером заеду с вещами. — Я не смогу там оставаться. — Значит, будешь жить у меня. — А Герда? — Видно будет. Сейчас не время для условностей. Решим на месте… Иди, тебя ждут.
— Это я. — Регина Анатольевна. — …Лейла. — Что вы хотите! Чтобы я вас утешил? Или вы меня утешать собрались? Зачем всё это?!… — Антон… — Керим–ака, не помогайте мне потерять к Вам уважение. — Речь не об этом… — Назовите причину, по которой я должен с вами говорить… Вы стоите передо мной живые и здоровые, а Сони нет! Я больше никогда её не увижу. Вы это понимаете?!… — Антон, прошу… — Что прошу? — Мы пришли в ваш дом… — Ах в наш! В мой, значит!… Прекрасно. Вон отсюда! Все! Сейчас!… — …Остановись, брат, ты пожалеешь потом о своих словах. — Лейла… Лейла?… ты сказала, — брат?!… — Оставьте нас, и не сердитесь. Нам нужно поговорить наедине.
— Сядь и успокойся. Я буду молчать, пока сам не начнёшь со мной разговаривать. — Я так до самой смерти могу просидеть… ох… Господи… — Поплачь, братик, поплачь, легче станет. Поверь, — я тоже наплакалась вволю. — А ты-то что? — Сонечка была мне самой близкой подругой. Да и мама моя… мне было десять лет, когда её убили. — Ты говоришь, — убили? А разве не оползень?! — Официальная версия. Мы никому не рассказываем, что случилось на самом деле. Даже Герда не знает. — А кто это мы, в таком случае! — Я, Керим–ака. Теперь ты.
— …Ты приходила ко мне в сновидениях… маленькой девочкой. — Правда?… когда? — В прошлом году. До того, как мы с Соней… прости… я… не могу в это поверить… Умом всё понимаю, а… Боже… — У нас много времени. — И что? — Вставай, пойдём на кладбище. — Я не могу. — Пойдёшь. Лучше сразу…
— Ты поверил, что я тебе сестра? — Да. Сам не понимаю, как получилось. — …Сильный человек был наш отец. Поэтому ты сразу меня узнал. И Соня это чувствовала. — А как ты?… — Я знала, что в Ленинграде где-то у меня старший брат. Но не надеялась увидеть. Да и не смогла бы сама. Твою фамилию… фамилию папы я узнала только после смерти Сони. — От кого? — Керим–ака. — Теперь всё сходится… Что ж, сестрёнка, пойдём, это мой крест… Вот скажи мне, зачем людям такой Бог, который отнимает у них самое дорогое! Как мне в Него верить! — Большой, а глупый… Нога не болит? — Я уже забыл, что такое боль… Если бы… — Пойдём. По дороге кое-что расскажу. — Я хочу знать всё. Кое-что меня уже не устраивает. — Остальное расскажет Керим–ака… Он долго ждал этого часа. — Керим–ака?… опять?!… Да что он за человек! — Он был близким другом папы. Потерпи, скоро всё узнаешь.
— …«София Викторовна Ицыкович. 19.01.1961 — 02.06.1985… От любящего и скорбящего мужа»… Кто?… — Амир, больше некому… За полгода постарел на десять лет. Держится благодаря Герде… Он Соню любил как сестру. — Зачем было врать… — Характер такой. Ничего прямо не говорит. — Эх, татарин… — Давай присядем… Поплачь, Тошенька, поплачь, братик. — …Спасибо… Пойдём потихоньку. — Ты как? — Пусто. Больно и пусто. — Надо жить… Если бы такое случилась с тобой, — Соня бы руки на себя наложила. А это неправильно. — Расскажи про отца.
— …Последний раз он приезжал в шестидесятом году. А в шестьдесят первом родилась я. Теперь понятно? — А как же моя мама? — Он любил её, но странной любовью. Жалел, что ли. — Подожди, моя мама умерла за год до этого. Спустя полгода отец женился во второй раз. — Вот как? Я не знала. Да это уже и не важно, его нет. Сколько лет назад? — В шестьдесят восьмом, вскоре после моего пятнадцатилетия. — Мама пережила на три года. Герде было пять, малышка ещё совсем. Она не плакала, — сразу не поняла даже, что мамы больше нет. — Я понимаю. Когда умерла моя мама, я тоже не плакал, совсем. Только молчал всё время. — Сейчас только не молчи, прошу тебя. И не оставайся один. Рядом с тобой должен кто-нибудь находиться. Могу пожить с тобой некоторое время, пока вы не уйдёте в горы. — Какие горы! — Антон, вы должны это сделать. — Лейла, о чём ты! — Наши родители познакомились на работе, в месте под названием «Экспедиция». Ты что-нибудь слышал об этом? — Да, немного. — Ну вот и хорошо… Ещё до твоего рождения мама вместе с твоим… с нашим отцом начали вывозить копии документов. Точнее, копии в основном делала мама, а вывозил отец. Как — одному Богу ведомо. Даже Керим–ака не знал, — на всякий случай. — А каким местом здесь Керим–ака!… — Он был начальником и другом нашего отца… Всё переплелось–позапуталось… Тебе расплетать. Отец уже ничем помочь не сможет. — А что я могу сделать один! — Во-первых, не один. У тебя есть друзья… — Одного уже нет. — Амир подыщет достойную замену. Да и не пошёл бы Бахрам в этот раз. У него сыновья, а риск очень велик. — У Амира жена. — Для Амира теперь это дело чести его семьи. — Ты веришь, что мы это остановим? — Вы сможете. У вас ещё есть Керим–ака. И лучше него помощника в этом деле вы не найдёте. Он там знает всё.
— Проходи, это твой дом, здесь всё, каждый уголок напоминает о тебе. Соня окружила тобой всю себя, чтобы не завыть от одиночества и тоски… без тебя. — Сестра, прошу, потерпи немного, не произноси её имени. — Хорошо, я тебя понимаю… Есть будешь? — Нет, кусок в горло не полезет. — Тогда я разбавлю вина. — Спасибо… А помнишь!… А, да, сон-то был мой. — Помню. Ты водил меня по Карельскому перешейку, показывал разные деревья, травы. А я рассказывала тебе про горы, какие они бывают высокие и красивые. Что ночное небо точь-в-точь как в сказке «Волшебная лампа Аладдина». Помнишь такой фильм? — Конечно! Я действительно не мог поверить, что небо может быть таким… сочным. — Ну вот видишь, сны бывают на двоих. — Да, почти… Налей мне ещё… Где будешь укладываться? — На полу. — Ложись в кровать, я не смогу в ней спать. Уж лучше устроюсь на полу. — Как скажешь брат, ты здесь хозяин. — Давай поговорим немного. — …Я никогда не забывала, что ты есть. Я не знала, как тебя найти, но верила, что когда-нибудь мы встретимся. Жаль, что встреча получилась нерадостная… Тоша… Дождь!… — Что?… — Небеса оплакивают нашу Сонечку. — Лейла, не рви мне сердце на части, прошу, сил же нет никаких!… — Прости, родной, прости… не хотела… вырвалось. — Я пойду на кухню, выпью вина. А ты спи. Если встанешь раньше меня, — не стесняйся. Проснусь — значит выспался. Договорились? — Хорошо, братец, я так и сделаю. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи…
- А кто играл Гюльчатай?
- Кого поймают, тот и Гюльчатай.
- То-то я смотрю, у неё всё время рост разный.
Не анекдот. Реальный рассказ про съёмки "БСП".
Прочитал историю https://www.anekdot.ru/id/1360811/, и думаю: а если бы у такого директора были львы и/или тигры, и не было бы денег ни на их кормление, ни на возврат в места отлова, и подарить тем кто может кормить тоже нельзя, потому что суд так решил, то он бы их тоже выпустил? Ну пусть сами себе еду находят, в лесочке пусть зверей задерут, в городе - людей...
Не всегда более массивный и выглядевший более сильным является главным. В том числе и среди зверей (птиц). У меня на лоджии зимой кормушка для птиц. Синицы там постоянно повышают свои шансы пережить зиму. И самая главная среди них не самая большая, а довольно-таки средних размеров, с приплюснутой тёмной головкой. Ей достаются самые лучшие кусочки. И если кто-то покушается на её главенство, то трындюлей получает сразу, не отходя от кассы.
Туристка из России залезла на верхушку пирамиды Майя, что категорически запрещено делать. Когда она спустилась вниз, сотни туристов окружили её и дали хороших пиз--- ей. Она потом объяснила их поведение одной фразой: - я же не знала, что эти туристы были в прошлых жизнях коренным местным населением Майя. Добавила: - лучше исполнять местные законы, жоп-опа не будет болеть.
— Поклон мой низкий, свет мой, здравствуй! — Любимая моя, я вновь с тобою, здравствуй! Мне каждый час за письменным столом короче кажется минут, что были мы с тобой. — Мой почтальон опять мне весточку принёс, и сердце радостно трепещет. Когда же я увижу вновь тебя, любимый мой, единственный. — Уже весна, и хоть не видно зелени пока, но воздух стал плотнее. Люди оживляются в предчувствии великих перемен, которые несёт с собой грядущая весна. — Мы утопаем в зелени, долина зацвела. И аромат такой, что голова кружится как летним вечером, когда впервые ты меня поцеловал. — Читаю эти строки, вновь перечитываю, и вновь, пытаюсь вспомнить взгляд твой нежный, и дом гостеприимный… — Ты не гость, — хозяин в нём! И ключ к нему ты прячешь в сердце, которое я отдала тебе, мой дорогой. — Что может быть дороже дара твоего! Твои прикосновенья к моему израненному сердцу. — Спасибо, мой любимый, мой родной, мой северный орёл, мой снежный барс тянь-шаньский. — Тигрёнком ласковым хотел бы лечь, где коврик был — там буду я. — От меха твоего моим ступням щекотно станет. Уж лучше гребнем расчешу его и умащу восточным ароматом. — Мне блеск твоих волос перекрывает солнце, когда я вижу как во сне тебя с улыбкой лёгкой на устах, мой свет в оконце. — Лучинушка моя, мне свет не мил, цветы не радуют, вино не веселит. И даже близкие друзья не помогают, — они бессильны. Ты один развеять можешь грусть мою, печаль. Я жду, я жду, я ночи провожу в беспамятстве. Моя советчица-подружка тихо плачет. Клянёт тебя, — что с глупой взять! — Прости её, и может Бог твой нас простит за то, что мы пренебрегли мгновеньем, принимая важное для нас решенье. Я был глупцом, я должен был забрать тебя с собою. Быть может, ты приедешь? Мама будет рада. А про меня и говорить не стоит. — Ну почему ж не говорить! Уж говорить-то я горазда. Помнишь, милый? — Ещё бы мне не помнить, радость, мне ль не знать. — Мне б голос твой услышать, милый. Но боюсь, что разрыдаюсь как девчонка. И так уж прорыдала все платки, — не успевают сохнуть. А тут ещё одна беда… — Что случилось?!… — Я не хотела говорить, Амир мне не советовал. — Я требую, — скажи. — Потеря за потерей, — Баха умер. Скоропостижно, — рак. — Боже мой!… А сыновья? — Что сыновья! Их люди не оставят. Да и родни у них довольно. А вот жена его… Молю ко Господу, чтоб не пришлось такое пережить! Быть мертвецом среди живых… нет горше доли. — Родная, милая жена моя, ну что со мной случится! Керим-ака сказал, что на роду мне предстоит в глубокой старости кончину встретить, в покое и любви. — Дай Бог, дай Бог, я буду верить. Я верю. Правда! Я даже улыбаться начала. Какой ты умный у меня, любимый. Пойду Амирке фруктов подарю… Хотя какие фрукты! Только лишь варенье с джемом, — не сезон. — Амир наш обойдётся, пусть его подружки кормят. — Ой, подружка… Я в шоке. Ну почти что в шоке. Сестричка Лейлы, Герда. — Что ты говоришь! Не может быть! Он старше раза в два. — А вот, — судьба. Влюбилась с первой встречи. А он совсем уж голову сложил. Ну прям как ты. Но рада я, хоть и годится в дочки. Он будет на руках её носить и не обидит никогда. — Это правда, верю. Уж как бы не ругал его, но уваженья моего он не растратил. — Играют свадьбу через две недели. — Как же так, дождаться бы могли, когда приеду. — Не ругайся, милый, так им лучше. Не всем же тосковать в разлуке, не каждый выдержит такое. — Права, любовь моя, погорячился, больше не сорвусь. — Ты поругал бы хоть меня. — Зачем?… за что? — Я буду думать, как суров мой муж, но справедлив. — Наверно к старости суровым буду. Сейчас я не могу, я не имею права. Мне мама помогает своим участием и пониманьем. А ты одна, и поделиться не с кем. — С тобой делюсь, и сердце тает мягким воском, которым лепишь ты. — Я сделал твой портрет. Кто видел — в восхищеньи. Стоит на полочке, где рядом Спас Нерукотворный, любимая икона мамы. — Ты привезёшь мне показать? — Хочу, чтоб ты приехала сама. Недолго уж осталось. Две недели. И мы с тобой. Навек. Лишь смерть нас разлучит, любовь моя. Я твой. Антон
Изначально рекламу ставили на постамент. А как же - двигатель торговли, локомотива западной цивилизации.
Потом она стала чем-то вроде надоедливой мухи. Гнусом, от которого никуда не спрячешься.
В интернете же реклама всё чаще становится инструментом банального рэкета. Сначала её уровень доводят до максимального, а потом предъявляют - хочешь избавится от неё? - плати. Нормальная тактика братков, желающих иметь постоянный доход с терпилы...
На мой кивок в сторону наших авторов являющихся сюда как на работу, мне был ответом что это у них такое хобби. Хо́бби (от англ. hobby — увлечение, любимое дело) Английское слово. А что такое Англия? Позвольте поделиться. Кратенько. Слов будет мало. И так; "Записки о гальской войне" Гай Юлий Цезарь (перевод с латинского М. Покровского )
Внутренняя часть Британии населена племенами, которые, на основании древних преданий, считают себя туземцами, а прибрежные, выходцами из Бельгии, переправившимися для грабежей и войны (все они носят здесь название тех племён, от которых происходят; после войны они там остались и стали заниматься земледелием. Население здесь черезвычайно густо, дворы находятся близко друг от друга и большей частью похожи на гальские; скота очень много. У них в ходу золотая монета или же вместо денег железные палочки определённого веса. Здесь встречается олово во внутренней части острова, в прибрежной -железо, но его мало; что касается меди, то она у них привозная. Лес растёт всякий, как в Галлии, кроме бука и ели. Есть зайцев, кур и гусей считается грехом, однако их держат для забавы. Климат мягче чем в Галлии, ибо холода не так сильны. ..... Наиболее цивилизованые из всех этих народов жители Кантия, местности целиком береговой, и их образ жизни немногим отличается от галльского. Жители внутренней части Британии большей частью не засевают полей, а питаются молоком и мясом и одеваются в шкуры. А все британцы вообще красятся вайдой, которая придает их телу голубоватый цвет, и от этого они в сражениях страшней других на вид. Волосы они отпускают, но всё тело бреют, кроме головы и верхней губы. Жён они, человек по десять или по двенадцать, имеют общих, особенно братья с братьями и родители с сыновьями; родившиеся от таких союзов считаются детьми тех, кто взял за себя их мать девицей.
Наш малыш (4 года), воспитанный мамой-педагогом и папой-военным, уже привык к нормальной (спокойной) реакции родителей на всякого рода капризы, истерики и слёзы вообще. Включая и многочисленные в этом возрасте "полёты". Сегодня на наших глазах падает со всего размаха на асфальт (сердце у нас, конечно, ёкнуло), но... ребёнок самостоятельно поднимается, отряхивается от грязи и, глядя на нас глазами полными слёз, спокойно выдаёт: "Ну очень больно...".
— Здравствуй, Сонюшко, ясное солнышко! — Здавствуй, Тошенька, ветер мой северный! — У меня счастливая пора. Идёт подготовка к экзаменам, — я по обычаю сдаю досрочно. Да помимо основной работы мне предлагают заказ. — Что заказали? — Нужно сделать три скульптуры на выставку. — Разве выставочные работы оплачиваются? — Мой профессор сказал по секрету, что будут оценивать. Уже есть предполагаемый покупатель. — Я рада за тебя, что всё хорошо. А в чём ещё счастье от напряжённой работы? — У меня остаётся мало времени, чтобы тосковать по тебе. — Хитренький какой, потосковать не хочет. Неужели это неприятно? — Ты же знаешь, — я слабый душой человек. С тобою рядом, любовь моя, я всё вынесу. Но как не хочется порой возвращаться в дом, где никто не ждёт. — А твоя мама! Она тебя дожидается. — Мама всегда мама, даже такая как моя. Но и она считает недели до твоего приезда в наш дом. Ты ещё не была здесь, а тебя уже всем не хватает. — Потерпи, родное сердце, немного осталось. — Что делать, приходится… Чем жива, моя дорогая? — Мы живём неспешно. Я работаю рядом с женой Бахрама, в детском саду. — Как там Амир без твоего присмотра! — Амир наконец-то добился своего, — перешёл на работу в городскую администрацию. — К нему и раньше прислушивались, а нынче совсем большим человеком стал! — И очень вовремя. Наш Баха приболел, и Амир устроил его в хорошую больницу. Правда, наши хорошие больницы хуже ваших плохих. Но хоть что-то. — Может просто зимняя хандра. У нас такое часто бывает. — Только не вздумай хандрить, мой свет, я сразу это почувствую. — Как ты можешь почувствовать на таком расстоянии! — Разве для сердца важны расстояния? Иногда я закрываю глаза и вижу тебя, идущего по мокрой набережной под тяжёлым свинцовым небом. И мне становится зябко и неуютно. — Прости, родная. Но в нашем городе действительно бывает не только зябко, но и промозгло. Не только неуютно, а невмоготу тоскливо. Потому что та, которой посвящаешь свою жизнь, находится так далеко. — На самом деле я близко. И не потому, что это всего лишь четыре часа полёта, нет. Когда я вечерами сижу за рукодельем, то представляю, как ты только что вышел. Или наше расставание в аэропорту, которое было всего лишь вчера. Или тёплый летний вечер, когда ты первый раз пригласил меня на танец. — Я помню тот вечер. Он не был тёплым. На тебе была лёгкая шерстяная кофточка, волосы скручены в тугую косу и обвиты бусами изумрудного цвета. — Ты помнишь, любимый мой! Я плачу от счастья. — Солнышко, позволь мне утереть твои слёзы. Только возьми платочек и проведи им по глазам. Я рядом, не плачь, дорогая, я с тобой. — Уже не плачу, не плачу, не плачу. Я по тебе скучаю, муж мой. Целую. Твоя Соня.
— Здравствуй, жемчуг моего сердца! — Здравствуй, косточка моя виноградная! — Подели со мною свои тяготы. — Скоро выставка, я в трудах. С утра до позднего вечера. — Ты думал обо мне? — Я про тебя не забывал никогда. — Никогда это очень и очень много. Смогу ли я чем искупить твоё никогда? — Верь мне, верь в меня и в нас — вот твоё искупление, жена моя, любовь моя. — Уж мне ли не верить! Но порой становится страшно. — Чего ты боишься, родная! Что я тебя брошу? — Что ты, Тошенька, мне такое и не приснится даже. Но обманывать не стану. Однажды приснилось. Но лишь однажды. — Прости меня, Сонюшко. — Ты не властен над снами, тем более моими. — Наверно это был день, когда я вспоминал тебя накануне ночи. Тяжёлый был день. — Я не виню тебя, Тошик, но прошу. — Всё сделаю, что в моих силах. Но я начал зачеркивать на календаре прошедшие дни. — Я так делаю уже давно. — И вижу, — незачёркнутых становится всё меньше. — У Герды каникулы, и она приезжала ко мне в гости. Мы всю ночь проговорили с ней, обнявшись, в нашей комнате. Горели свечи, и мы почти не пили твоё любимое вино. — Я не забуду внимание и заботу, когда был в доме её дедушки. — Оказывается, она и не была в тебя влюблена ничуть. — Разве ты могла в этом сомневаться? — Тогда могла. Я готова была с тебя пылинки сдувать. И если потребовалось бы, то и Герде не поздоровилось бы. — Попроси у неё прощения. Она не виновата, что она ещё маленькая и глупенькая. — Она уже не маленькая. Скажу тебе по секрету, — она нашла, кажется, своего суженного. Но кто он, — не говорит. Только опускает глаза и смущается. — Значит, и у неё всё будет хорошо. — У нас будет лучше. — Никто не должен отказывать кому-нибудь в его праве на счастье. — Я не отказываю, нет. Но о любви сильней моей к тебе я могу только прочесть в книгах. Потому что в жизни так не бывает. — Спасибо тебе, радость моя ясноглазая, ничего слаще для меня не было в моей жизни. И наверно не будет. — Будет, муж мой, приезжай поскорей. — Тороплю дни и ночи, не трачу время на пустое хождение из угла в угол загнанным волком. Лишь бы день поскорее закончить, ночь без сна, — это если мне повезёт. А когда не везёт — я плачу, просыпаюсь, — и подушка вся мокрая, от слёз. — Невозможное сделать возможным. День проходит, и ночь настаёт. Я купаюсь в любви, одеваюсь в неё, укрываюсь холодною ночью. И когда засыпаю, — мне любовь моя колыбельную песню поёт. — Спи спокойно, родная, не мучай себя неизвестностью. Нам немного осталось в разлуке, чуть-чуть. Вот январь уже на исходе, в Ленинграде морозные ночи. Как ты там! — Мне тепла твоего не хватает, любимый. Укрываюсь чем можно, но порой до костей пробирает кладбищенский холод. Мне становится страшно, как будто весна не настанет, не распустятся маки, и вишня не зацветёт. А потом всё проходит, — мой милый частичку тепла мне прислал из далёкого севера. И я засыпаю. — Спи, моя дорогая. Я покой твой стеречь не устану. Верь мне, — я не заставлю страдать мою нежную, самую верную. И любимую. Твой Антон.
— Свет мой, Сонюшко, здравствуй! — Здравствуй, милый! — Обнимаю колени твои. Сколько вынести в тяжкой разлуке! Я плохого был мнения о себе. Для тебя я готов даже гору свернуть, если ей вдруг захочется время или пространство меж нами воздвигнуть. — Дорогой мой, любимый, оставь их в покое, и они нас тревожить не станут. — Я во снах пролетал облаками, и сквозь редкий туман видел дом, и тебя в этом доме. — Видел? Разве такое бывает! — Я поверить готов в чудеса, что описаны были. Что со мной происходит — не поверил бы, если бы кто рассказал! — Говорят, что когда человек начинает летать, это значит, — растёт он. Пожалей ты малышку свою. Я и так снизу вверх любовалась тобою! — Как мне радостно видеть в тебе, что не разучилась шутить, веселиться, смеяться. Будь почаще с людьми, кто поможет тебе разогнать грусть твою. Я могу только небо расчистить над вашими головами. Мне кажется, — я это смогу. — То-то думаю, света прибавилось снова! И улыбки на лицах людей. А детишки, так те просто землю не чуют! Так и носятся. И кричат, и смеются. Хорошо, что с детьми наконец-то работаю. Это будущее. Мне помогает работа понять, как своих мы поднимем, и радоваться будем веселью. Ты помнишь, мой Тошик, про речку? На берегу будет лодка причалена, в лодочке этой кататься мы будем. Сначала вдвоём. А потом будем первенца нашего на прогулках в пелёнках катать. Разреши мне поплакать, я женщина слабая. — Будь по-твоему, не возражаю. Ты прижмёшься к груди моей, я обниму, убаюкаю и улыбку твою сохраню в своём сердце, любимая. — Как светло и покойно мне чувствовать рядом тебя, и тепло твоих рук на плечах. — Огрубели ручонки мои от работы, прости дорогая. Но в тепле моих рук недостатка не будет. Я готов целовать их за то, что они обнимали тебя. — Утром рано, едва приподнявшись с постели, одеваю рубашку твою, что осталась нечаянно в доме. Одеваю её как на праздник. Изучила все складочки, перешила все пуговки. Запах оставила. Твой, родной мой, любимый, единственный. Не покидай меня, я умоляю тебя. — Даже думать забудь, и не смей говорить. На кого я могу променять черноглазую птичку мою! Эти пёрышки, клювик. А крылышки! — Ты добился того, что хотел. Я смутилась, а ведь не должна бы. Муж мой, ласковый, хоть и далёкий. Истомилась супруга твоя в ожиданьи. Жду. Целую. Целую. Целую. Навеки твоя. Соня
В "Новостях" сообщили о создании Культурного фронта (как-то так). И Гергиев по этому поводу сказал примерно следующее: "Мы - не Европа [которая запрещает Чайковского и Достоевского], и будем по-прежнему исполнять Моцарта, Баха, Бетховена..." Тут я задумался: все упомянутые композиторы - немецкоговорящие. А где же английские Моцарты и Бахи. Вспомнить не мог, но Яндекс к моим услугам. Блин, действительно, ТАКИХ английских композиторов практически не существует. Может именно по этой причине наглосаксы творят бардак во всем мире? А были бы в свое время какие-нибудь Бахинги или Россиниены, гдядишь, сейчас бы и международное право соблюдалось бы, и была бы тишь да гладь, да благорастворение воздухов...
Звонят из управляющей компании и говорят, что у меня не оплачен целый месяц. Отвечаю, что я все оплатил, квитанции вломы искать и подтверждать. На что я услышал гениальную фразу: "Что Вам стоит оплатить еще раз, у нас люди по несколько раз квитанции оплачивают"! Я ответил: "Ищите таких вот лохов", и повесил трубку.
Повторюсь, иногда большая степень автоматизации на самом деле является менее мудрым решением. Порой требуется более современная, передовая технология, включающая человека в глубину процесса. Дэвид Минделл. Восстание машин отменяется! Мифы о роботизации.
Когда они подошли к кораблю, кроме прежних животных - или туземцев - там оказалось еще восемь или девять птиц. Все тоже необычно яркой раскраски - в горошек, в полоску, пестрые. Ни одной бурой или серой. Роберт Шекли. Заповедная зона.
Роботы-спасатели, что может быть лучше? Или хуже?
Представляю вам модели андроидов-спасателей, хуже помощи от которых нет ничего.
Модель № 1. Землепроходец с посохом. Ярко-чёрный, как нефть, с синими огоньками для распознания его в завалах и пыли. В посохе робота ростом с пол-человека, но с длинными складными руками в 2 метра - очень мощный бур на термоядерном источнике питания (он в теле робота). Ориентация под землёй идеальная, скорость хода - 1-10 километров в час, срок работы при полном режиме - 5 суток. Когда он находит завал, он буром просто делает в нём - или стене потоньше завала, чтобы легче пройти - отверстие, чтобы спасти заваленных людей. Если человек придавлен камнем, бур уничтожает камень прямо на человеке. После он берёт самого спасённого и несёт на руках в медпункт на поверхности (судя по состоянию человека после бура, это морг), оказав первую помощь (видимо, добив, чтоб не мучился).
Модель № 2. Лесничий с посохом. Ярко-зелёный с синими огоньками для распознания его в зарослях. Скорость хода - 1-10 километров в час, срок работы при полном режиме - 5 суток.На этот раз он может пройти по любым зарослям и сквозь них, найти человека или что угодно в лесу - тоже. В его посохе - набор автопил против всех кустарников, лиан и веток со стволами деревьев всех степеней толщины, источник питания и габариты - те же, что у модели 1. Найдя придавленного человека, он включает пилы и несёт спасённого в медпункт (морг, проще говоря, обе половины).
Модель № 3. Лавоходец с посохом. Ярко-красный, с синими огоньками для распознания его в дыму и лаве, скорость хода - 1-10 километров в час, срок работы при полном режиме - 5 суток. Он защищён от перегрева и способен определить тектоническую и химическую обстановку с полной точностью, находить людей - тоже. Он спасает людей из вулканических районов и оснащён посохом с мощнейшим генератором холода на основе жиденького гелия, габариты и источник питания - см. модель 1 и 2. При угрозе теплового удара и испепеления от лавы и раскалённых горных пород человеку просто обдаёт его облаком гелия для защиты от жары и несёт спасённого на руках... ну, вы поняли, куда.
Модель № 4. Снегоходец с посохом. Ярко-белый с блеском и синими огоньками для распознания в пургу. Нет снега и льда, который он не расшифрует и не пройдёт, нет полости в снегу или льду, которую он не заметит, тепловой след и первоклассная программа-следопыт поможет ему найти человека в любой буран. В его посохе, который помогает ему идти и быть устойчивее на снегу, огнемёт на водородном пламени для растапливания сколь угодно толстого - до 4 метров - льда. Скорость хода - 1-10 километров в час, срок работы при полном режиме - 5 суток, габариты и источник питания - см. модель 1 и 2. . Он может делать таким образом ледяные пещеры, чтобы спасённый им человек смог переждать там особо жестокий буран. Если человек замёрз, огнемёт устранит обморожение, и доблестный спасатель несёт человека... Ну, понятно.
Модель № 5. Пловец с посохом. Ярко-синий с алыми огоньками для распознания его в воде. Спасает людей под водой и у поверхности. В посохе - плазмомёт для мгновенного кипячения и ударных волн в воде от акул и прочих водных хищников, скорость плавания - от 0,5 до 8 километров в час, глубина плавания - от поверхности до 50 метров, срок работы при полном режиме - 5 суток, габариты и источник питания - см. модель 1 и 2. В ногах есть турбины, которые и позволяют ему плавать, в целом его корпус похож на крыло и обтекаемый для более лёгкого плавания. Если на человека напали, он немедленно стреляет из плазмомёта по агрессору, контузя всё вокруг ударной волной, а человека кладёт на самонадувающуюся надувную лодку из набора из 15 штук, оказав первую помощь и везёт... короче, туда же.
Хорошие роботы, правда, их однозначно надо внедрять! И опробовать на разработчиках вместе с финансистами проекта, всенепременно.
Я помню, всё было как будто сейчас… У иконы свеча — в отражении факел.
Осень
— Сонюшко, милая, здравствуй! — Здравствуй, муж мой! — Извини, что долго не писал, — первая неделя была просто сумасшедшая. — Не извиняйся, родной. Чем ты был занят? — Два дня меня расспрашивала мама. Начала издалека-далёка. — Ты прилетел издалека. В самолёте не тошнило?… нога не болела? — Всё было чудесно. Четыре часа проспал как младенец. — Бахрам развёз нас по домам… Сначала ребята просили составить им компанию, — за твой отъезд. Но я отказалась, решила побыть одной. Сидела, и смотрела на часы. Считала каждую минуточку, которая приближает тебя к дому. — Меня встретили Виталик и мама. Он отвёз нас домой, и мы до полудня с ними проговорили. — Тоша, так нельзя! Во сколько вы приехали? — В три часа ночи мы уже сели пить чай из пиалушек, которые ты подарила. Мама немножко поплакала. Виталик порывался лететь в Ташкент, чтобы познакомиться с Амиром и Робертом. — Я думала, что только азиаты ненормальные. Оказывается северяне такие же. — Мы разные. И одинаковые тоже. Я понял это в мой последний приезд. Когда познакомился с Бахой (обними от меня всю семью), с Керимом–акой. Когда встретил тебя. — Встретил и сбежал, как подлый трус. Прости, я так пошутила для поднятия тонуса. — Я понимаю тебя. Иногда для тонуса я такие вытворяю вещи — сам диву даюсь! — Надеюсь, ничего плохого? — При случае как-нибудь напишу. Посмеёшься надо мной. — Представляю, как ты развлекаешься. — Сонюшко, это не развлечения! Ты изменила всю мою жизнь. — Что в мужчине можно изменить! — Очень много. Ты помогла мне увидеть самого себя. — Разве я зеркало? — Самое прекрасное зеркало в мире! — Когда я впервые посмотрела в твои глаза, — я увидела в них своё отражение. И сердце подступило к самой гортани, лишив меня дара речи. — Жаль, что не сразу это понял… Прости дорогая, мне пора. Выберу время — напишу ещё. — Спасибо, родной. Пусть твои письма будут короткими, как школьные записки. Но самый любимый звук для меня теперь — это стук почтальона в дверь. Знаешь, мне письма приносят прямо в квартиру. Целую. Твоя Соня.
— Здравствуй, муж мой! — Доброе утро, солнышко! — Вчера у меня был праздник. — Мне повезло меньше, — будни не располагают к веселью. А что ты праздновала? — Приезжала Лейла с дочкой. Муж привёз не только их, но и мою маму. — Как это возможно! — Прости, Тошик, я не успела тебе сказать. Наши мамы были знакомы много лет. Они жили по соседству, в Андижане. А с Лейлой мы учились в одной школе. — Вот откуда ты хорошо знаешь сестричек! — А ещё приезжали Керим–ака и Герда. Мы смеялись и веселились до упаду. — Как себя чувствует маленькая Любанька? — Ты помнишь, как её зовут? Какой ты у меня внимательный! Люба такая хохотушка! — Чем вы ещё занимались? — Мама и Лейла расспрашивали про тебя, перебивая друг друга. А ведь они совсем тебя не знают. Только Керим–ака тихо посмеивался в усы. Наверно он знает что-то такое, чего не знаю я. — Может быть и так. А какая она, Лейла? — А какой он, Антон, — спросила меня Лейла. Что вас связывает? — Конечно ничего! Но если ты так их любишь, — почему бы не посмотреть на них твоими глазами! — Лейла красивая. — И это всё, что ты можешь про неё сказать! — Разве мужчин интересует что-то ещё? — Не обижай мужчин. Некоторые находят своих женщин за четыре тысячи километров от своего дома. — Прости, родной. Я не имела в виду тебя. — Конечно, прощаю! Иначе кто меня тогда простит. — Она действительно красивая. Но не такой красотой как у Герды. В ней есть что-то особенное. Может потому, что она мама. А может то, что в вас есть что-то неуловимо общее. Иногда мне кажется, что поэтому я тебя и выбрала. И когда я смотрю на неё, то вспоминаю тебя. Как будто ты близко–близко, рядом, на расстоянии вытянутой руки. — Хорошо, что у тебя есть такая подруга. Буду рад познакомиться с ней и её семьёй. — Бобик напечатал фотографии, которые вы делали. И теперь вся квартира украшена твоими глазами. Поначалу всем казалось, что я схожу с ума. Откуда же им знать, что я уже сошла. Мой ум — теперь это твой ум, любимый мой. — Моё сердце — теперь твоё сердце, любовь моя. Твой Тошик (мама улыбается, — так меня никто ещё не называл)
— Здравствуй, ласточка моя черноглазая! — Здравствуй, сокол мой ненаглядный. Я не глупо сказала? — Даже если глупо, — я этого не заметил. — Невнимательный какой… Что ты кушаешь, дорогой? — Научил маму готовить плов. Правда она баранину не ест. Но это не беда. — Тебе нравится, как она готовит? — Нравится. Но плов лучше тебя никто готовить не умеет. — Герда учится в институте. Ой, прости, я ведь не писала, что она студентка. Уже второкурсница. — А где она живёт? — У дальних родственников. — Это хорошо. Что ещё нового? — Амир зачастил в Ташкент. Зная твоего друга, могу подумать только одно, — он решил наконец-то остепениться и найти своё семейное счастье. — Это было бы здорово! Хотя трудно представить его мужем, а тем более отцом. — Мне тоже трудно, и немного весело. Он стал таким неуклюжим, — то отвечает невпопад, то глупо улыбается. — Тогда он точно влюбился. — Я тоже так подумала. Сейчас у меня появилась задача, — хочу посмотреть на его подругу. — Спроси у Бахрама или у Роберта. — Бахрам на вопросы не отвечает, а хитрый кореец говорит, — мол, помолись, и всё пройдёт. И это называются друзья! — Придётся потерпеть до поры до времени. Не сможет же он скрывать свою любушку до самой свадьбы! — Приезжал Керим–ака. Привёз тебе в подарок Коран. Сказал, что в Ленинграде такой не купишь, а тебе может пригодиться. Я не стала возражать, зная твоё отношение к религии и вере. На следующей неделе я вышлю его бандеролью. — Спасибо. Конечно, нельзя в одночасье стать верующим человеком. Особенно если тридцать один год прожил вне церкви, какой бы она ни была. Я обязательно почитаю. — Я тоже приготовила кое-что для тебя. Но пересылать пока не хочу. Лучше отдам при нашей встрече. Или подарю в день свадьбы. — Я не стал любопытствовать, но попросил об этом маму. Ещё она спрашивает, — есть ли у вас или в Ташкенте возможность приобрести православную литературу. В Ленинграде это серьёзная проблема. Я не вдавался в подробности. Вопрос пока стоит только так. — Ну вот, не успела поделиться, как уже придётся раскрыть семейную тайну. Тошик, я купила Новый Завет и учебник по церковно–славянскому языку. Помня твою любовь к литературе и интерес к языкам, думаю, что ты сможешь правильно меня понять. — Радость моя, от тебя принять смогу всё, что угодно! А такой подарок тем более. Пожалуйста, вышли книги при удобном случае. — С радостью это сделаю. — Мама отбирает у меня авторучку. Хочет передать тебе привет и материнское благословение. — Тошенька, обними её и поцелуй от меня. И тебя обнимаю, мой свет, и целую. Твоя Соня.
— Тошенька, родненький, прости, что долго не отвечала на твои письма. Надеюсь, ты не очень волновался. Я просто не могла. — Что случилось, Сонюшко? — У нас горе. Умерла женщина, которая приходила помогать Амиру в доме. Она была очень старенькая. Однажды заснула и не проснулась. — Жаль, очень жаль. Я хорошо её помню. — К тому же она оказалась совсем–совсем одинокой. Ни детей, ни родственников. Амир организовал похороны по мусульманскому обычаю. К моему удивлению на кладбище было много народа. — Плохо, когда проводить в последний путь не находится никого из родных. Но ей, надеюсь, было уже всё равно. — В свободное время я помогаю одиноким старикам. Меня очень хорошо привечают. Оказывается, — тебя знают здесь и вспоминают добрым словом. Когда ты успел так прославиться? — Для меня это такая же загадка, как и для тебя. — А ещё говорят, что Керим–ака твой друг. Вот это вообще выше моего разумения! Ты был в его доме всего несколько часов. Да и то в полусонном состоянии. — Спроси у него сама. Возможно, он чего-то не договаривает. — Тошенька, я могу тебе похвастаться? — Ну как я запрещу моей малышке эту слабость! Конечно, солнышко! — До твоего приезда мне не давали прохода разные прохвосты. А сейчас они обходят меня стороной, завидев только лишь издалека. И женщины кланяются при встрече. Некоторые стараются сделать это первыми. Иногда становится стыдно, особенно если это пожилая женщина. — Радость моя, любовь и уважение не имеют возраста. — Ты плохо знаешь азиатские обычаи, Тоша. — Ты права, тут мне возразить нечем. Но между нами восемь лет разницы. Разве ты её ощущаешь? — Тошик, о чём ты! Ты для меня самый молодой, самый красивый, самый умный, самый талантливый! — Как прекрасно быть самым-самым! И всё благодаря тебе, любовь моя. Обнимаю и целую крепко-крепко. Твой Антон.
Знакомый работает в пиццерии, так говорит что задолбали умники и гуманитарии, доказывающие что одна большая пицца выгоднее двух средних по размеру. Во первых, на большой пицце 25 кусочков колбасы а на двух средних в сумме 38, и так и с остальным ассортиментом. Ах, да: Вес двух средних в полтора раза больше одной большой пиццы.
Лекция по РСБУ и МСФО в трех словах. (Услышано в Плешке).
Если у вас есть ведро навоза и вам нужно поставить его на учет. По РСБУ. Ведро навоза — ценное удобрение, 50 грамм под куст, увеличение урожайности до 25% с каждого куста. Сажаем 1250 кустов, получим 80 мешков картошки без навоза или 120 мешков с навозом. По МСФО. Ведро навоза — ценный продукт. Надо признать, что данное ведро было завещано Сальвадором Дали правительству России для увековечивания его роли в современном искусстве. Экспертиза, проведенная специалистами Московского зоопарка, выявила 80% совпадение выделенного генома с геномом высших обезьян и 85% совпадение с геномом родственников художника. Для увеличения рыночной стоимости актива предлагается один литр отдать для выращивания эксклюзивного сорта картофеля "Дерьмо Дали", а 9 литров отдать художнику Бэнкси для создания стрит-арта на всех голых стенах нашего ВУЗа с последующим демонтажом штукатурки и продажи артобъектов на мировых художественных аукционах под маркой "Наука управления хозяйством в изображении Бэнкси из дерьма Дали".
Если же 10 миллионов долларов, которые пошли на экспертизу дерьма художника, не обнаружат его ДНК, надо вырастить на нем отличную культуру, типа табака, в нашей корпоративной оранжерее в центре Манхеттена, снятой на грант Всемирного банка в помощь голодающим Африки.
Несколько слов в конце лекции. Мой дорогой непрофессиональный инвестор! Наступает время, когда легче сидеть в любом материальном активе. Не так важно, РСБУ или МСФО отчетность вам представлена, как важно то, что вас уже обманул брокер, биржа и государство со всеми псевдоинвестициями. Будьте бдительны, а рассказ — шутливое изложение правил экономики Европы, и не более того.
— Керим–ака, как я рада Вас видеть, здравствуйте!
— Здравствуй, доченька. Позволь на тебя полюбоваться.
— А Герда?… где Герда?… Герда!… Ой, как повзрослела!…
— Сонечка… какая красавица… Дедушка, посмотри, какая Соня стала!
— Подружка, тебе не говорили, что ты красивее меня?
— Да что ты, Соня, что ты!
— Керим–ака!…
— Пойду от вас, свиристелки бесхвостые.
— Керим–ака, где мой ненаглядный валяется? Живой ещё?
— Живой, нас переживёт… Доченька, проводи Соню в дом.
— Как он тебе, — понравился?… Вижу, что понравился. Ой, подружка, не посмотрю на сестру–заступницу.
— Соня, я ничего такого…
— Шучу я, не обижайся. Нечасто в дом приносят молодых людей с переломанными ногами.
— Ещё спит. Пойдём, чаем напою.
— Только одну пиалу. Нас ждёт машина… Бахрам, что стоишь как неродной, присоединяйся… Ну чего уставился! Это Герда.
— Мы знакомы…
— Ещё бы!… Руки сполосни. Лепёшку хочешь? У Герды всегда в доме свежие лепёшки.
— Почему ты не сказала, что вы…
— Ты мозги свои на леднике отморозил? Я же не знала, куда отправляетесь! Иди уж, недотёпа… Хороший мужик, а такой!… Да ну их всех… Сестра давно приезжала?
— Ой, Сонюшко!…
— Что ты сказала?
— Я сказала… ой…
— Прости, я тебя перебила.
— Дочка, у неё родилась дочка!
— Как я рада! Дай тебя ещё раз обниму, за сестру… Когда?
— Месяц.
— Месяц, говоришь?… Хм…
— Что-то случилось?
— Нет, это я так… Как назвали?
— Как маму, Любовь.
— Красивое имя. А как свою дочку называть будешь?
— Сонечка, какая дочка! У меня жениха нет.
— Ничего, моя хорошая, замуж выйду, и твою судьбу устроим. Ты мне веришь?
— А когда собираешься замуж?
— Как только, так сразу. Года не пройдёт!
— За кого?
— У вас в доме дрыхнет!
— …Уже не дрыхну.
— Ой… Тоша…
— Так, при ребёнке слёзы отставить.
— Тошка, гад, я из-за тебя чуть не умерла!… Прости, Тошенька, я так боялась…
— Привет, Бахрам. Как добрались?
— Ехали как по кладбищу.
— …Ну что ты такое говоришь! Нашёл сравнение, умник.
— Допивайте свой чай, да пора уж и с хозяевами прощаться.
— …Соня, ты к нам ещё приедешь?
— Теперь вы к нам… ко мне. А потом снова я. Передавай привет сестричке.
— Обязательно передам.
— Антон, просыпайся, приехали.
— Бахрам, пусть он спит. Пойдём.
— Зачем?
— Тебя не спросили.
— Собирай всё, что под руку попадётся. Лишнее потом заберёт Амир.
— Что ты делаешь!
— Переселяю Антона к себе. Надоело.
— Что надоело!
— Надоело ждать, надоело одной спать, надоело бояться, как бы с ним что не случилось. На вас с Амиром надежды никакой. То подерётся, то ногу сломает. Он что, хуже всех? Почему с вами ничего не происходит!… Отойди… сама.
— Что собираешься делать? Он же скоро уедет!
— Что-нибудь придумаю. Во всяком случае, на больничном отсидит от и до. А я буду за ним ухаживать.
— Ну приехали!
— Ещё не приехали. Неси вещи в машину, двери закрою… Бахрам, не зли меня. Скажи спасибо, что вчера вам рожи всем не расцарапала.
— Спасибо.
— А ты думал!…
— Антошенька, с добрым утром.
— Где мы…
— Не узнаёшь?
— Это… твой дом!
— Проснулся!… Давай, милый, потихонечку, ножку побережём… И потопали–потопали… Не спеши, торопиться некуда.
— Реактивный самолёт.
— Что?
— Соня — реактивный самолёт.
— С вами, мужиками, только так и надо. Только… так…
— Сонь, что с тобой…
— Часа… без тебя, дурака, прожить не могу… Ну как ты этого не понимаешь, дурья твоя башка!…
— Я здесь. Меньше месяца не пробуду, а может и больше. Как скажут доктора. А потом что-нибудь произойдёт. Надеюсь.
— Обними меня… Я никому тебя не отдам… я буду любить тебя до самой смерти.
— Так уж и до самой! В жизни всякое случается.
— Ты только забери меня отсюда. Я хочу в Россию. Не обязательно в Ленинград. Мы можем купить маленький домик на берегу реки, я буду воспитывать детей, заниматься хозяйством. Знаешь, какая я умелая! Ты вторую такую и за деньги не найдёшь.
— А как же мама, Керим–ака с девочками?
— Мама устроена, я ей не нужна. Захочет внуков понянчить — приедет в гости. Только в гости. В доме должна быть одна хозяйка. А сестрички… У Лейлы семья, а Герду к тебе на выстрел не подпущу, пока замуж не выйдет.
— Лейла… Имя знакомое.
— Что тебе до неё! Она тоже говорила про какого-то Антона. Но вы же не одни на белом свете.
— Конечно… Успокойся, всё будет хорошо. Я живой, здоровый.
— Здоровый, как же. А это что?
— Несчастный случай.
— Последний раз. Тошенька, ты меня слышишь? Чтоб это было в последний раз.
— Я хочу тебя поцеловать.
— Только не сильно, тушь потечёт.
— Тушь?…
— Я могу заплакать… от счастья.
— Ой, ребята! Проходите. Сейчас Тошика позову.
— …Кого она, сказала, позовёт?…
— Я догадываюсь.
— Амир, а Тоха здесь устроился лучше, чем у тебя.
— Не жаловался.
— На тебя пожалуешься… Чем так пахнет?
— Бараньим пловом.
— Ты говорил, что баранину не ест он!
— Сонька сусликов приготовит так, что от куры не отличишь.
— Чудны дела Твои Господи…
— Боб, давай без Евангелиев сегодня. Тут семья такая странная образуется. Он нехристь, она иудейка.
— …Мужики, рад вас видеть.
— Соня, можно тебя спросить?
— Роберт, ну что за политес!
— Ты в Бога веришь?
— Верю. И другим могу посоветовать. Только кто женщину слушает у нас…
— А какого вероисповедания?
— Православные мы. В пятом поколении.
— …Амир, с тебя пиво.
— …Ребята, что-то разговоры какие-то мутные для поднятия аппетита. Садитесь за стол. Сегодня дежурное блюдо — Тошика любимый плов. Я начинаю думать, что меня он любит меньше, чем проклятый плов.
— …Плов совсем даже не проклятый, а благословенный. Накладывайте, не стесняйтесь.
— Антон, тебе.
— Что это?
— Открывай!
— …Ничего себе!… Соня, посмотри, что ребята купили!
— Только этого ножа в доме не хватало! Убери сейчас же.
— …Сонь, это подарок для шурина Антона. Он хотел сам купить. Мы решили опередить.
— Простить вас, что ли? Или не прощать…
— Сонечка, сколько можно дуться! Всё хорошо закончилось.
— Так бы и дала тебе, Амирка, по голове.
— Не забывай, кто тебя с Антоном познакомил.
— Так. Начинается. И как долго собираешься напоминать?… до самой смерти?
— …Сончик…
— А тебя, милый мой Тошик, я не спрашивала… Что хохочете!
— Я так и знал, что этим кончится! Так и знал.
— Я ещё не начинала.
— Верю! Знаешь, — тебе верю… Сонечка, пощади, больше не будем, честное слово!
— …Соня, плов ещё остался?
— Один порядочный мужчина нашёлся, — добавки попросил. Даже спасибо не сказали.
— Мы сказали!
— А чего хором-то! Женились бы скорей, что ли. Управы на вас нет. Посмотрите на Бахрама, — ладненький, шёлковый как халат.
— Если каждый день утюгом приглаживать, — любой шёлковым станет.
— Доберусь я до вас.
— Своего Антона воспитывай.
— …Да, про воспитание. Вы что-нибудь решили?
— Мне надо закончить Муху. Это не обсуждается. Не только потому, что много сил туда вложено. Я за следующий курс экстерном сдал половину экзаменов. И у меня появилась протекция. Очень скоро могут принять в Союз. А это в нашей работе очень много значит. Без дела не останусь никогда.
— Так что, так и будешь приезжать на каникулы?
— В начале июня прилетаю за Соней. Либо женимся здесь, либо в Ленинграде, — для меня совершенно непринципиально. Первое время будем жить у мамы. А потом что-нибудь найдём. Мама, конечно, расстроится. Я уже написал, послал фотографии…
— Хоть бы спросил, дурачок. Выбрал самые плохие.
— Это ты дурочка. Вы с ней обязательно подружитесь. Обещаю.
— Ладно, не сержусь. Всё равно хотела выбросить.
— Сонька!…
— Тошик… мы не одни…
— …Намёк поняли… Боб!…
— Иди, Бобик, иди. Попейте пивка, остудите плов в желудках. Пока–пока!
— Тоша, нам осталось меньше трёх недель. Чего мы ждём?
— Знаешь, в своей жизни я принял одно единственное мужское решение. И до сих пор о нём жалею. Всё остальное только следствие обстоятельств, обязательств, порядочности.
— Тош, благодаря тебе от меня наконец-то все отстали. Ты знаешь, какая у меня была репутация.
— Меня здесь не было.
— Амир ничего не рассказывал?
— Рассказывал. Что ты отзывчивая, умная, своенравная, упорная. Никому не даёшь спуску. А так же чуткая и очень добрая.
— И всё?
— Да, всё.
— Значит, Амир лучше, чем я думала. Или…
— Или?…
— …слишком хорошо меня знает.
— Это что-нибудь меняет?
— Да. Прямо сегодня.
— Ты меня пугаешь, Соня.
— Не пугайся. Сегодня у нас будет настоящий семейный ужин. И за столом будут только двое. Муж со своей любимой женой. И жена со своим любимым и единственным в жизни мужчиной. Только не говори мне, что ты на это не надеялся. Не поверю.
— Всё, мужики, до следующего года. Не забывайте. Я вас теперь точно никогда не забуду… Подождите Соню в машине.
— До скорого, Амба, не пропадай. Будем ждать.
— Тош, прости, что не могу ничем обрадовать, — не получилось.
— Сонечка, малышка, у нас будет столько времени!
— Ты не сердишься?
— Прошу, не переживай.
— Я женщина, мне хочется ребёнка.
— Через полтора года будет.
— Тош… ты это… постарайся пореже… изменять.
— Какая ты глупенькая! От любимой жены никто не гуляет!… Ты не веришь, что любимая?
— Ох…
— Я никогда в жизни не писал писем. Сначала было незачем, потом нельзя, потом некому. Я хочу разрушить это правило. Поможешь?
— Помогу.
— Я буду писать тебе каждую неделю. Если получится, то и чаще. Не дожидайся ответов на свои письма. Захочешь поговорить, — просто пиши.
— Я помогу… я буду… с тобой… говорить… до самой смерти…
— Прощай, любовь моя… Сонюшко.
— Скажи ещё раз.
— Сонюшко.
— Ещё!…
— Любовь моя…
— Любовь моя…
Почта России- не молодая, не замужняя женщина. Все признаки налицо: стервозность, месячные, внешний лоск, полки забиты всякой мелочевкой от канцтоваров до постельного белья.
Я вижу, мои опусы находят отклик в сердцах людей! Ну а как же иначе – все, кому больше 40-45, через это прошли… А молодежи в поучение… А то много их нынче, молодых сторонников СССР – кому морды в очередях не били, и кто по заблеванному подъезду пешком на 9 этаж с сумками не ходил – потому что лифт сломался, а монтер второй месяц в запое… Ладно. Вот история моего похода в театр. На балет. Жизель. Была такая постановка у нас в Латвии… Учился я в музыкальном институте. Тогда он назывался музучилищем, но учебы там было 4 года, и диплом приравнивался к вышке… После можно было идти на работу – в местную консерваторию или в ТЮЗ. Я пошел на мебельный комбинат руководить народной самодеятельностью, но об этом потом расскажу… Да… На третьем курсе, возник у меня роман.. Ну как роман.. Так, под ручку ходили, но даже до поцелуев не дошло. Но. Пассия была ценительницей балета. Взял я билеты. Жизель. Я в балете понимал мало, я тогда Маяковским зачитывался, сам хотел так писать, а балет – не трогал он меня. Но пришли. Сели. Зал полный. А я не пил тогда – ну рюмку мог выпить на праздник, да и все.. И вот в зал заходим – амбре по носу бьет. Сидят, компаниями, в зале – у всех газеты развернуты на коленях – у того, кто побогаче - курица вареная, яйца чищеные, у большинства – картоха вареная, лук, огурцы соленые. И все из-под полы достают – кто чекушку, кто пол-литру… Ладно, это было везде – почему театр должен быть исключением? Но вот дальше я ушел в ступор. Я был юноша наивный, классиков читал, думаю – вот – балет – высокое искусство… Ага. Щаз. Вышли балерины. Вроде все нормально. Порхают. Ножками синими, спортивно-мускулистыми всякие па выписывают, жилы напрягают, аж лица перекашивает… Балерун потом тоже в пляс вышел – штаны в обтяжку, мотня как три кило картошки в мешке топорщится… И тут, одна из балерин, крайняя, споткнулась вроде – упала она. Приподнялась с пола и начала блевать. А балерун к ней – стал ее поднимать. А она его по матушке с батюшкой – пошел ты на… Да на весь зал. А он ей – уймись, сука, работай давай, спектакль идет… В итоге сцена Жизели запомнилась: она блюет, он ее за ногу по сцене тянет за кулисы… Тут конечно свет, занавес, выбежал маленький лысый пузан в тройке, весь фиолетовый с перепуга – извините-простите, технические неполадки, у артистки расстройство желудка… Уже потом, стоя в очереди в гардероб, слушая стоящих впереди людей услышал – те, кто в первых рядах сидели и сцену вблизи видели (а сцена низкая была!) – мадам не только заблевала пол-сцены, но, и, простите, обосралась, когда балерун ее за ногу по полу за кулисы потащил… А что поделать – такое тогда у нас было время…
Возможности формата, как известно, ограничены по самое благодарю, это факт. Поэтому... В общем, кому надоела интрига "блять... дальше-то что будет...", легко и просто могут получить на почту весь роман в PDF-формате. Моя почта в профиле указана. Вуа ля.
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/
Чаткальский хребет
— Самоё тяжёлое позади. Завтра со свежими силами за четыре–пять часов будем в долине. Оттуда до трассы меньше часа. — Полтора. — Что? — Вымотались. Посмотри на Амбу. — Антон, ты как? — Жив. Но не очень. — Думай о чём-нибудь хорошем. — Только о ней и думаю… — Отдохни, ребята управятся. Всё-таки опыта у них больше. — Неудобно как-то. — Не пори чушь, одна команда. — Молчу. — …Брат, подтягивайся к огоньку… Спирт наливать? — Теперь можно… Ну что, отряд, за удачу! — Не чокаемся. — Боб, ты как? Пару часов отстоять сможешь? — Тоже видел? — Шатун какой-то безмозглый. Не хотелось бы убивать. Однако ужином тоже быть не с руки. — Спи, командир. Через два часа сменишь.
— Всем стоять!… Командир, посмотри. — …Что тут… та-ак… Какие же тупые… Так наследить. — Вопрос, — если это они, то где наследили мы? — Где угодно. Мы исходили из того, что нас не ждут. — Но как! — СБ сработала. Наверно периферийное патрулирование у них всё-таки есть. Но мы его не обнаружили. Расслабились. — Значит, там кто-то похитрей нас. — Ничего это не значит. Просто оказались более предусмотрительными, чем думали мы. Надо их обыграть. — Мы даже не знаем, против кого играем. — Знаем, знаем… Амба, подь сюда. След видишь? — И не один. — Что ты сказал? — Посмотри дальше. Почти не прятались. Шли напролом. — Есть соображения? — Полно. — Мы слушаем. — Смотри сюда… Пройти вдоль сая не можем по определению. Либо забираться вверх и рисковать своими головами, либо переправы. Переправы все пересчитаны. Нас могут ждать на переправах, на подъёмах… Даже не так. На переправах ждут растяжки. На подъёмах стрелки. Замешкаемся на разминировании — становимся мишенью. Лезем вверх — тут мы вообще беспомощны как щенки. Мой вариант — тысячу назад и далее по хребту. — Опять… — Дамир, у тебя дочка. Не забыл? — …Амба, а почему нас тёпленькими не взяли, как думаешь? — Думаю, что команда из внешней службы. — Тогда как оказались перед нами? — Вот поэтому так и думаю. Скорей всего команда не одна. Ждут на возможных путях отхода. По два–три человека, оружие с оптикой, уверены в себе. Но не знают наших возможностей. — А какие возможности при таком раскладе! — Повторяю, — хребет. Другого выхода не вижу… Командир, кто из вас проходил Чаткал? — Только я, лет двадцать назад. Ты хоть понимаешь?… — Самое главное, что ты понимаешь. Что не зря сюда пришли. И ещё… Я с тобой согласен, — мы вернёмся. Это надо остановить. — Пятнадцать минут! — Покурим? — А стоит? Посмотри наверх. — Пожалуй ты прав. Покурю перед сном. — Вместе покурим.
— Эх, жаль, не знаем, где сидят. Послать бы гостинцев сверху. Даже испугаться бы не успели. — Гусей дразнить… Не исключено, что это перестраховка. Там наследили, так хоть уйдём по-джентльменски. — Представляю их рожи. — В следующий раз умнее будем. — Прийти-то придём. А дальше? Один хрен отходы перекроют. Это ещё винтокрылых не было. — Есть идея. Вернёмся домой, — расскажу. Проще пареной репы. — Вот что значит Амба! Поверю на слово. — Не пожалеешь… Давай спать. — Холод собачий. — Первый раз в жизни на такой высоте спать придётся. — Амба, харчи на исходе. Воды по поллитра. — Командир, вечером будем в посёлке, не пропадём. — Ладно, спи.
— Братик, я так волновались. — Что ты, сестрёнка! У меня всё хорошо. — Тебя искали плохие люди. Меня спрашивали. — А при чём здесь ты! — Мама просила о тебе позаботиться. — У тебя хорошая мама, добрая. — Мы её очень любим. — Кто это мы? — Мы это мы… Ты дойдёшь, Тошенька, только не заблудись в своём лесу. Я буду по тебе скучать. — Лейла… Лейла!… Лейла-а…
— Сколько до долины? — В таком темпе не больше часа. Переправа, и минут сорок до посёлка. — Амба, ты гений. — …Не перехвалите. Ему ещё от Соньки нагоняй получать. — За что? — За то, что заставил волноваться. — Осторожно… Амба, держись!… Дамир… — Сейчас кину… Антон, лови. — Всё нормально, закрепился… Блин, как же я так… — Сейчас второй конец дам, всё под контролем. — …Баха, ты чего?… — Антон, берегись! — Да что ж вы!… Ну, всё, дождались гостинца от Чаткала… — Амба, ты как? — Хреново Амбе. Нога… — Что с ногой? — Похоже на перелом. — Я спускаюсь… — Лучше Дамир, он легче и пожилистей тебя. — Ты ещё дразниться вздумал? — Делай, что говорю, полковник. Вспомни, как тебе в семьдесят пятом руку разбило. — Дамир, давай вниз, на тебя надежда. — …Амир, бросай третий конец, станок вытащишь. — Держи, Антон. — Спасибо… Сейчас перехвачу альпеншток… Порядок… Страховка… Амир, я готов к транспорту. — Так, мужики, напряглись… И потихонечку рыбку вынимаем дорогую. — Про Дамира не забудьте. — Брат, ты как? — Тяните. — …Так, что тут у нас? — У вас проблема. Проблему зовут Амба. — Заткнись. Силком сюда никого не тащили… Сейчас будет больно. — …О, ё-о!… — Всё ясно. Мужики, нужен материал для шины. Смещения нет, — уже хорошо. — И что вы будете со мной делать? — Антон, амба только правой ноге. Дотащим до посёлка как миленького. — А потом? — Завтра утром Баха приедет за тобой на машине. — Давайте, доктора, шинуйте мою ногу. — Сделаем как новенькую… Мне амба… — А у тебя что случилось! — Сонька сожрёт… живьём… без соли. — Умора!… — Чего ржёшь, сволочь! Я же не при делах! — Расскажи ей. — Антон, ну ты ведь подтвердишь, что я не виноват, а? — Степень подтверждения будет прямо пропорциональна степени моего вознаграждения. — Вымогатель… Ладно, не обижу. — Спасибо, брат. — Да какой ты брат! Я правоверный, ты нехристь. — Вот возьму, да покрещусь. — Покрестишься — тогда и говорить будем… Брат… Скажет тоже.
— Бабушка, в посёлке есть какой-нибудь целитель? — В конце улицы… Что с ним? — Нога сломана. — Идите, идите, он поможет… Да не туда, в другую сторону. Керим–ака зовут. — Спасибо, бабушка. — …Последние сто метров… Как ты достал, Амба, со своей ластой… — Терпи, брат, терпи. — Ещё раз братом назовёшь, — брошу посреди дороги. — А я Соне пожалуюсь. — Вот сволочь питерская. — А ты сволочь татарская. — Свалился на мою голову. — Свалился на мою ногу. — Заткнись. — Сам… Ну, вот и пришли. — Кто пришёл, а кто приехал…
— Хозяин, есть кто дома? — Чем помочь, путники дорогие? — Наш товарищ сломал ногу. Вы могли бы приютить его до утра? Мы приедем на машине и заберём… Керим–ака, мы отблагодарим. — Несите во двор… Осторожно… снимите обувь… Доченька, принеси воду! — Мы сами… — Сейчас напою вас чаем. — Нам срочно нужно в Ангрен, на ташкентский автобус. — Ничего страшного, успеете… На шоссе найдёте попутную машину, домчит вас до Ангрена быстрей ветра. — Отец, где можно совершить омовение? Мы вторые сутки источников не видели. А на переправе останавливаться не стали из-за Амбы… Антона. — Значит, его зовут Антон… Герда, доченька, познакомься с гостем. Антон… Судя по опухоли, докторов среди вас нет. — Какие мы доктора… Камень сорвался, перебило кость. — Если осколков нет, — через две недели сможет прилично ходить. А через месяц и танцевать. — …Танцев мне не хватает, ну просто капец как не хватает. — …Амба, с тобой не разговаривают. — Да уж, пользуетесь моей беспомощностью. — Керим–ака, у вашей дочки редкое имя для узбечки. — Внученька она мне. Узбечка наполовину, — мама была русская. — Была? — Погибла в горах, — попала в оползень. Тринадцать лет уже прошло. — Жаль… Такая девушка, без мамы… — Пережили уж, старшая сестра замуж вышла за хорошего человека. Иногда в гости приезжает. Может, вы знаете? Она в Андижане живёт. — Мы из Чирчика. Антон из Ленинграда. — То-то смотрю, — на местного не похож. — Отец, помогите, хороший человек, клянусь Аллахом! — Не клянись. Я вижу… Пусть хороший человек поспит, а мы с вами к дастархану … Доченька, налей дорогим гостям чая.
— Ну что же ты, братец, зачем сестрёнку заставил плакать!… — Лейла, я не виноват, никто не виноват. Чаткал рассердился. — Антошенька, теперь всё будет хорошо, можешь спать спокойно. — Спасибо, сестричка… Ты уже уходишь? — Мне пора, братец. — Мы ещё увидимся? — Возможно. — Куда ты торопишься! — Мне замуж пора. — Разве маленькие девочки выходят замуж? — Ты за меня не волнуйся, меня ждёт муж и маленькая дочка. Прощай.
— Так ты Антон, значит… — Антон… Маркус. — Я знаю. Ты сын Георгия и Таисии. Твоя мама умерла двадцать четыре года назад. А Георгий?… почему не приехал сам? — Отец умер, когда мне было пятнадцать лет. — Плохо… плохо… Хуже, чем я думал… Что ж, тебе нести этот крест. — Керим–ака, последние дни только и слышу, какой я нехристь. Теперь Вы загадками про крест заговорили. — У каждого свой крест. У мусульман тоже. Ваш Бог, наш пророк Иса умер на Кресте в страшных муках на горе Голгофе. — Давайте прекратим этот разговор. Мне он совершенно не нравится. — Ты сказал, майор. — Откуда Вы знаете! — Аллах велик! Нужно лишь иногда прислушиваться к тому, что Он говорит людям. Сейчас Он только что сказал, что Антону по прозванию Амба нужен хороший крепкий сон. Отдыхай. Завтра за тобой приедет твоя судьба.
Пардон за наивность. Обругают меня историки по поводу мнения о вероятности того, что тысячелетней давности Змей Горыныч есть просто искажённое Зиновий бен Гурион?
Нечто вроде анонса Неделю назад по независящим от меня причинам (иногда так бывает, потом как-нибудь расскажу) начал новую повесть или роман (пока ещё не понятно), в которой (м) события публикуемой здесь первой книги романа "рассматриваются" с другой точки зрения. Самые любопытные уж поняли, о чём речь, но это неважно.
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/
Люди и звери
— Амир, уже близко… — Откуда ты знаешь? — Воздух… запах… снег… — А северянин не дурак. Что я говорил, а?… — …Готовимся к десантированию? — Спешить некуда, в Ангрене десантируются все. — Ничего не забыли? — А если забыли, вернёмся что ли? — Может, лишнего прихватили. — …Шведские спички. — Что? — Я взял шведские спички. — Баха, ты голова. Вот за что тебя и держим… Мужики, а знаете, какое прозвище было у северянина в части?… Амба. — Что это значит! — Боб, объясни нашему узбеку. — Амбой в Приморье называют уссурийского тигра. — Так что значит это слово! — Капец. — А-а, я думал от слова амбал. — …Сначала был Амбалом. Потом переименовали. Было за что. — …Нашли тему для трёпа… — Нечего стесняться, не красна девица. — Давайте шевелиться. — Сейчас за поворотом большая площадь, объедем кругом, и мы на месте. — Ну-с, товарищи офицеры, растрясём жирок!
— Далеко отсюда до Ташкента? — По прямой чуть больше сорока километров. — Совсем другой климат. — Это ещё не другой. Вот поднимемся на тысячу, тогда будет другой. — …Амир, а если переправа разрушена? — Тогда вдоль сая до следующей… На левом берегу потеряем уйму времени. Проще соорудить канатку… Да не гони волну, Бахрам, через десять минут увидим, тогда и решать будем. — …Какие десять! Отсюда вижу, — брёвна на месте. — «Спасибо за добрую весть… в минуты обид и сомнений…» . — …Амир, на стихи потянуло! — Люблю горы. Да ты на себя посмотри — глаза как у хищника! — Вспомнил молодость. — Эх, майор, армия была твоей жизнью. Вот из таких как ты должны получаться генералы. — Поезд ушёл.
— Привал. Предлагаю сухой обед с чаем. Дамир, Боб, действуйте… Теперь, Антон, смотри сюда. Мужикам не впервой, а тебе полезно знать… До восьми вечера мы должны успеть на уровень три тысячи. Там заночуем. С утра до высоты двадцать минут хода, может тридцать, но это мелочь. Главное, сегодня уложиться до восьми… А вот с высоты у нас два варианта: либо упрощаем задачу для экономии сил и прём через перевал. И теряем по времени дневной переход. Это не шутки. Либо вдоль хребта. Тропы будем искать только по карте… Попадаем в точку Икс. Там где-то должна быть вспомогательная дорога. Либо замаскированная, либо с запрещающими знаками. Зная наглость тыловиков, предполагаю второе. Помня слово «Экспедиция», могу предположить всё, что угодно. Вплоть до морской пехоты… Майор, ты помнишь форму, которую твой отец носил до работы в милиции? — У него формы не было даже в шкафу. — Значит, расслабляться нельзя. Что ж, я к этому готов. А ты? — Теперь уже не уверен. — Что случилось за последние два часа? — Со вчерашнего вечера… — Соня? — Да.
— Антошенька–Тоша, дыши… дыши! Не оставляй свою сестрёнку! Ты же у меня один братик! Анто-ошенька-а… миленьки-ий… ну пожалуйста… я тебе верю! Я верю, что в твоём лесу можно заблудиться! Только не бросай меня одну!… Я по тебе буду скуча-ать…
— Ну ты дал, Тоха… — Что случилось? — Это ты скажи, что с тобой случилось. Думали, — Амбе настала амба. — Меня кто-нибудь укусил? — Не знаю, кто и куда тебя кусал, ты минуты три–четыре не подавал признаков жизни. Ни дыхания, ни пульса. Хорошо, я вовремя проснулся. Как разбудил кто. — Может, разбудил. Или разбудила. — Ты о чём? — Опять этот сон. — Ну чего уставились! Воскресших покойников не видели? Готовим завтрак, и штурмуем три с половиной тысячи. Выполнять.
— От ледника ничего не осталось. Дождями размыло. В этом есть плюс. Если пойдём вдоль сая, — воды будет мало, переправы проще. — Открыл Америку. Амбе скажи. — Амба спец по ледникам и рекам. Тут и я буду молчать… Амба, что скажешь? — Дай карту… Смотри сюда. Видишь тропу? Судя по всему — очень старая и самая надёжная. — По ней двинем. — Суть в другом. Она должна идти вдоль высохшего русла. Если я прав, то у нас увеличиваются возможности для манёвра. — Что из этого? — Мы же не хотим, чтоб нас встречали Гимном Советского Союза! — Не в этот раз. — Теперь надо напрячь сухожилия. У нас восемь часов на пятнадцать километров. — Амба, ты рехнулся! Мы не мальчики. — Придётся. К объекту надо выйти до рассвета. Хотя бы за полчаса. Значит, лагерь будет у них под носом. — Слушай, я в армии такие задачи не выполнял. — Полковник, это шанс. — Согласен. Маршрут ведём по очереди. — Вот это дело… Ну что, мужики, берегите ноги.
— Привал!… Ты даёшь, Амба… Что думаешь делать дальше? — Идём с опережением минут на сорок–пятьдесят. Соображаешь? — Уже нет. — Выйдем чуть южнее, на юго–запад от дороги, заляжем на теневой… Смотри… Видишь? — Шлагбаум. — Не боятся… — Кого им бояться… Дорога из ниоткуда в никуда, посередине аппендикс… Будем вскрывать. — Только бы собак не было. — Боб, ты собачкам гостинцы приготовил? — Обижаешь, полковник. — Ну что, Амба, нравится моя команда? — Нравится… Передохнули? Последний бросок, и разбиваем лагерь.
— Повторяю установку: никаких свистящих–взрывных. Если непонятно — переспросить. Огня не зажигать, не курить. Вопросы есть?… Двинулись…
— Амба, прикрой Дамира… Высоту не терять… Баха, за мной. — …Командир, я таких шевронов не видел. — Тут не только шевроны. Бункер как на командном пункте. — Будем брать? — Шутки в сторону. Мы не в Афгане. — В карауле азиатов нет. — Я обратил внимание. Твои выводы, Амба? — Внутри обслуга и спецы. Спецы национальности не имеют. — В нашем случае обслуга тоже. — Амир, зря мы в этот блудень вписались. — Заткнись, Амба, решаю теперь я… Не дрейфь, дождётся тебя Сонька… Боб?… — Чисто, собак нет. — Ничего не боятся… Амба, Шейха помнишь? — Ещё бы! — …Вы о чём? — Да был у нас барбос один, кавказец… Потом расскажу… Дамир, твоя дорога, в прямом эфире. Амба дублирует меня. Баха, Боб — прикрываете. Вопросы есть? — Принято. — Замерли… ждём.
— Брат, дорога… — Вижу… Нам бы двоих ещё на ту высотку… — Облезешь и неровно обрастёшь. — Не хами старшему по званию. — Амир… этого не может быть… — Боже мой… — Раз — лежать, и два — тихо!… — Это Советский Союз?… — Что тут творится… — Как перед расстрелом. — Тебе-то откуда знать!… — В кино видел. — Понял теперь, где такое кино снимают? — Не могу поверить… как страшный сон. — Придётся… Ждём.
— Командир, выезжает. — Баха, глянь посадку. — Загрузка тонны четыре, не меньше. — Что они могут вывозить… — Амир, я знаю, что. — Говори. — То же, что и привозили. — Что ты сказал?… — Трупы. — Вот вам ответы. — Я бы так не думал. — Амба, здесь думаю я. — Ты принимаешь решение. Мы задачу выполнили? — В этот раз. Но думаю, что я сюда ещё вернусь. С вами или без вас. — Только попробуй без нас! — Тихо… — …Бинокли… — Что? — Убрать бинокли! — Солнце со спины. Бликов нет. — Я не про блики. Вижу снайпера. — Все убрали!… Быстро!… Баха, объявляю благодарность без занесения в список «посмертно». — Спасибо, командир, для себя стараюсь. — Старайся, старайся, тебя сыновья дома ждут. — Ты заткнёшься, татарин бешеный? — Скажите Амбе, чтобы перестал хрюкать. — …Придурки, нас обнаружить могут в любой момент. — Может поспим? — Только не храпеть. Баха, ты понял? — Понял, командир. Сколько у нас времени? — …Через два часа сумерки. Сразу уходим. Сегодня эта кура нам яичко не снесёт.
В здании, где я тусуюсь, есть некий центр шугаринга. Это не кабинет и даже не салон, это центр, он занимает целый этаж. В нем работает несколько сотен шугарингистов, каждый день эти специалисты занимаются шугарингом по 8-12 часов в день. Тысячи девушек и женщин со всего города стекаются в центр шугаринга - девушек с очень волосатыми ногами, волосатыми лобками и волосистыми подмышками, с аккуратненькими усиками и небольшими испанскими бородками. Все они идут в центр шугаринга, чтобы удалить отросшие до неприличного состояния черные нательные волосы. Обычно девушки в брюках, среди них встречаются довольно красивые. Покидают девушки центр шугаринга со счастливыми лицами, ноги и лобки их теперь идеально лысы, и настроение от того у них повышенное и веселое, это легко читается в их глазах. Глаза этих девушек и женщин как бы говорят: мой лобок лыс, как никогда, мои ноги теперь не как у африканской макаки, мои подмышки теперь не содержат гроздей потных волос, я по-настоящему счастлива и независима. Мой лысый лобок идеален, читается в их лицах. А еще каждый вечер к центру шугаринга подъезжает огромный грузовой «Камаз», сотрудники центра натужно выносят из центра тяжеленные целлофановые пакеты, наполненные отшугаренными лобковыми волосами, и каких только там нет - и черные, и рыжие, и соломенного цвета, и даже седые. Целый час, а иногда и дольше они носят мешки с удаленными лобковыми волосами, пока полностью не заполняют кузов многотонного «Камаза». Потом самосвал уезжает, и рабочий день заканчивается. Завтра центр вновь откроет свои двери, и тысячи девушек с неприлично заросшими лобками наполнят его кабинеты. Все.
Я так понял, для поматюкаться слов уже не осталось Из каждого утюга или от соседских бабулек и малолеток можно услышать х¥й, pizда и прочую ранее обсценную лексику Пидорас так вообще почтенное литературное слово
Про детишек.Охреневшие дети,теперь в каждой семье.Их родителям некогда заниматься ими,они должны работать и платить ипотеку.А дети от этого охеревают.С детского сада им рассказывают про толерантность и неприкосновенность.Учителя уже озверели от этих оборзевших чудо-детей.Количество учителей,готовых терпеть охреневших ублюдков,с каждым днем все меньше.Но детишки подрастут и когда пойдут на работу,они узнают что они не "чудо наше,красавец,умница"а,"бегом сюда,почему опоздал и в субботу надо поработать и еще тупой дебил".Будут вылетать с каждого места работы с характеристикой"Тупой и считающий себя гением".Про девочек сами догадаетесь.Попавшие в армию будут постоянно огребать,а скоро вернут 2 года службы и такие гении превратятся в дезертиров и самострельщиков.
Матан - самый страшный предмет моего студенчества. Особенно задачи в трехтомнике Фихтенгольца. Пока в Киевском книжном магазине не купил книжку со всеми решениями. Наукова Думка издательство. "Спасибо" нашим украинским коллегам. Я успешно сдал матан, но ни хрена из него не знаю.
По вполне житейским надобностям зашел в УФМС. Надо сказать, что заходил я туда и раньше, три раза за последние два месяца ходил, но в виду тонкой нервной организации не выдерживал четырехчасовые очереди. Не поймите меня неправильно, очередь я могу выдержать, а на фразу «На сегодня прием закончен» выдержки уже не хватает. На этот раз написал заявление на личный прием, и получил приглашение на конкретное время. Да, пришлось подождать полтора месяца, но работают же люди, не сушки под чай трескают. Приехал за час до назначенного времени, до открытия конторы, и наблюдаю весьма значительное скопление посетителей. Все мирно, тихо. Несколько активных людей составляют списки очередности, и на мое замечание что у меня вызов на прием к конкретному времени отнеслись абсолютно спокойно, мол - раз вызов, так значит и пойдете вы в свое время. Такого уровня самоорганизации я давно не наблюдал. Открываются двери, и человек сорок спокойно заходят в зал, никто не кричит, не толкается, пожилым уступили скамейки, молодые уткнулись в телефон. Минут через десять начинают бегать из кабинета в кабинет сотрудники, что-то нервно кричат. Именно так, с надрывом. Посетители демонстрируют олимпийское спокойствие. Подходят новые посетители, их вписывают в листы, и они совершенно удовлетворенные вливаются в компанию. Как раз когда зашли очередные два новичка и начали записываться в зал влетело маленькое злобное существо женского рода с пагонами подполковника полиции и начало орать что дескать никаких списков, только по живой очереди, и только тогда, когда вызовет сотрудник, иначе охрану позовет. Вырывает списки, и скрывается в своем кабинете. Народ по началу сильно удивляется, а потом начинает проявлять недовольство. Тут же возникают конфликты, появляются новички, кричащие что они дескать записаны в какую-то другую, электронную, очередь, под шумок проводят своих, ушлые несут конфеты и конверты. Начинается типичный прием в УФМС. Ах, да, электронная очередь… да, планировалась электронная очередь, и лет пять назад поставили терминалы, у стеночки. Терминалы там до сих пор стоят, чистенькие, их регулярно протирают, но они как ни работали, так и не работают.
К большому сожалению естественным образом слетают сноски, которые есть в оригинале. Обходимся тем, что есть.
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/
Плов, мускат и остальные
— Мужики, Антон баранину не ест, нам свинина не полагается, — на всякий случай. Как сказал Антон — вдруг Он есть? А твоё хе у меня уже вот здесь. Так что делаем куриный. — Предупредил бы хоть. — Паниковать отставить! Никаких костей. Я позаботился. — Давайте по паре стаканчиков и на Бургулюк. Ужином займёмся потом. — Тогда уточним боевое задание: Боб отвечает за специи, с рисом лучше Дамира никто не управится, на мне мясо, Антон будет наблюдателем. — Давайте по-быстрому… — Зачем по-быстрому! Полчаса посидим хотя бы, и на водные процедуры. Наш северянин обсох совсем на азиатском солнышке. Вишь, как подкоптился! — Ну, за встречу и за знакомство! — За встречу. — И за успех нашей предстоящей экспедиции… — …Антон, ты чего?… Не будем о плохом. — Вот почему так? — Ничего… Выходим на поиски объекта, который не значится на армейских картах. Что-то там cпрятано. Поэтому расслабляться не будем. Представьте, что нас выдернули из запаса. Представили?… Выпьем. — Полковник, не гони. — …В самом деле, Амир, успокойся. Сейчас ещё заставишь присягу заново принимать. — Не бойтесь, не заставлю… Тоха, ты крещёный? — Нет. — Почему? — Отец запретил матери крестить, а самого и не тянет. Как-то так. — Так ты у нас один тут неправоверный!… Объясняю как правоверный мусульманин: крещение принимается один раз в жизни. Так и с присягой… Боб, а как ваша религия называется, — бон, кажется? — Моя религия называется православие. — Ну дела… Русский нехристь, кореец православный… Куда мир катится… — Куда, куда… А то сам не знаешь. — Мы тут живём медленно, сам видишь. А что у вас творится? — Я не знаю, что происходит. Гайки закручиваются на всю катушку. Облавы на вокзалах, проверки документов. В рабочее время любого могут задержать до выяснения личности. Кинотеатры днём шерстят, — только вьёт! — Что за хрень собачья! — Борьба за трудовую дисциплину. — А с зелёным змием бороться не пробовали? — Там всё по-прежнему. Даже водка новая появилась. — Про «Андроповку» знаем. — Да мне как-то… Я водку не пью. — Из принципа? — Невкусная она… Я вот сижу с вами, и так хорошо, — мускат, хорошие люди. Что ещё нужно! — Действительно, что ещё нужно человеку с чистой совестью! — Ребята, не обращайте внимание. Это он слова мои возвращает. — Обиделся, что ли? — Амир!… — А что присмурел? Армию вспомнил или семью? — Не совсем… — Да, мужики, есть тема! Выпьем за Антона и Софью! — …Серьёзно? — Боб, посмотри в мои бесстыжие глаза: я могу издеваться над своим другом? — Можешь. — У них с Сонькой серьёзно. — Да, Антон, даже и не знаю, — пожалеть или поздравить. — А сделаем и так, и эдак! — За Маркусов! — …Вы с чинара попадали? Я женатый девять лет! — Сиди и не ерепенься. Если Сонька вздумает за тебя замуж, — поможем. Она того стоит. — Совсем запутали. — Распутывайся, и пойдём на озеро. — Озеро? Я думал, — река. — Водохранилище. В наших речках купаются только сумасшедшие. — Снаряжение достану… — Вы посмотрите! Даже маску из Ленинграда притараканил! — …Вот за что Антона всегда уважал, так за подход к экипировке. — Тряхнём стариной? Кто последний добежит — моет казан после плова. — Так нечестно! Я дороги не знаю. — Включи северный нюх. — Придётся… Э-эх!…
— Ты чего такой осоловевший? — Переел… Плов могу харчить каждый день, готовить так и не научился. Надо было родиться узбеком. — Тут своих узбеков хватает, а ты у нас один. — Да брось ты! Скажешь тоже. — Скажу… Про плов не беспокойся. Соня так его готовит, — пальчики оближешь. — …Амир, что ты хотел сказать? — Да, Боб, ты не в курсе… Знаешь, Антон в восемнадцать лет уже был старлеем. — Так не бывает. — Он в армии с шестнадцати лет. Был отличником и так далее. В двадцать шесть в запас ушёл майором…. — Антон, дай тебя потрогать. — Да ладно вам… так вышло. — Тогда ещё налили, и приступим к обсуждению. — Обсуждать нечего. Всё ясно. — Боб, что тебе ясно? — Пока на место не прибудем, пока не разберёмся, в каком состоянии тропы… — Тогда матчасть… Дамир? — Всё в глубокой заморозке. Адиля сделала в лучшем виде… Антон, в прошлом году ходили на Баба–таг, повстречали там японскую группу. Вот это называется подход к пропитанию! Высушенные готовые продукты, весят мало, готовятся быстро. А мы половину груза на желудок изводим. На неделю однажды вышли, — так оголодали! — Будет и на нашей улице праздник… В принципе, неплохо подготовились. Варёный рис берём, орехи–изюм. Жаль только, что вместо мёда сгущёнку тащить приходится… Рюкзаки, альпенштоки, палатка, спальники — всё у Бахрама. На мне алкоголь и вооружение. — …Амир, какое вооружение! — Спирт, красное вино на случай питья из водоёмов. — Всё? — Два карабина, у остальных ТТ. Армейские бинокли. — Мы на войну собираемся? — Война идёт, границы не так и далеко. Мне сюрпризы не нужны. Руковожу операцией я? — Ты старший. — Договоримся так: любые советы и предложения буду выслушивать предельно внимательно. Но решающее слово моё.
— …Объясните мне, дураку, — почему стране проще было выгнать меня на гражданку вместо того, чтобы создать нормальные условия для службы! — После драки кулаками не машут. — …Помнишь, Верещагин в «Белом солнце…» — За державу обидно. — Мы тебя уважаем и понимаем. Я, например, знаю, что спеца твоего уровня подготовить трудно. А толку! У них свои планы, про которые нам не говорили и не скажут. — Какие-то разговоры мутные начинаются. Вам не хватило офицерских пьянок? — Иногда не хватает. — Отставить! Моложе от этого не становимся, только душу теребим. — Есть отставить, товарищ полковник! — Иди ты в задницу. — Сам дурак. — Закругляемся, а то договоритесь. — Отбой, мужики, завтра на рыбалку.
— Антон, это что за украшения! — Мы на даче борьбу устроили. С алкоголем немного промахнулись, — вот, результат на лице. — Почему только у тебя? — Амиру досталось по рёбрам. — Не врёшь?… Посмотри в глаза. — Сонь, мне врать смысла нет. — Маркус, не ври! — Я врать не умею. — Я вижу. Как дам добавки за враньё! — Сонь, больно же… — Ты обо мне подумал? — Честно? — Ещё как честно! — Только о тебе и думаю… Можно тебя обнять? — На первый раз прощу, на второй не спущу. Про третий тебе даже подумать будет страшно. — Сонь, ну, что ты… я в порядке… — Зато я не в порядке. — Что с тобой? — Сердце прыгает как белка… до головокружения… Тоша, что это? — Что будем делать? — Ты мужчина, — тебе принимать решение. — Вернусь из похода — поговорим. Хорошо? — Хорошо, Тошенька. — Провожать придёшь? — Не люблю проводы. — Мы ненадолго, Сонюшко. — Как ты меня назвал? — Сонюшко. — Меня так никто не называл… Повтори, пожалуйста. — Сонюшко. — Ещё. — Сонюшко. — Ещё! — Любовь моя. — Любовь моя…
— Здравствуй, Лейла. — Здравствуй, братик. — Откуда ты знаешь, что я брат? — Ты же знаешь, что я тебе сестра. — Куда сегодня пойдём? — На Кара–сай. — У нас тоже есть Чёрная речка. — Далеко отсюда? — В Ленинграде. — Там красиво? — Иногда бывает красиво… очень. Нева, «Аврора», Зимний Дворец. Много красивого. — Когда вырасту, — обязательно поеду в Ленинград. — Лейла, держись за меня. — Тоша, не бойся, не упаду. Я каждый день по таким камням бегаю. Никогда не оступаюсь. — Я иногда падаю. — Тоша, я здесь выросла… Мне нравится смотреть, как дикие козы по горам скачут. Такая красота!… В Ленинграде есть козы? — Нет там никаких коз. Только кошки да собаки . — Жаль. А горы? — И гор нет. — Как может быть красиво, если нет гор! — У нас есть Карельский перешеек. Там очень красиво. — Там есть горы? — Нет, там много лесов. — Разве может быть много лесов? — У нас может. Приедешь в гости, — такие леса тебе покажу! В них даже заблудиться можно… Что ты смеёшься! — Весёлый ты, Тошенька. Как это в лесу можно заблудиться! — Не веришь? — Не верю!… — Лейла, догоню и стукну!… Ты чего?… — Ты не можешь меня стукнуть. Ведь ты мне брат. А брат не может обижать сестрёнку. — Прости, сестричка, больше не буду… Всё равно в лесу можно заблудиться. Вот. — Хорошо, Тоша, верю. А ты… заблуждался… заблудился хоть раз? — Нет, конечно! Мама далеко не пускает. — Хорошо тебе. — А твоя мама? — Спроси что-нибудь другое. — Почему?… у тебя нет мамы? — Тоша, мне пора. Приходи завтра. Ты так редко приходишь. Я по тебе скучаю. — Приду, сестричка. Обещаю.
— Антон… Антон… — Что случилось? — Четыре часа, пора вставать. — Опять этот сон. — Какой? — С девочкой Лейлой. — Ты чокнутый. По штатному расписанию тебе Соню полагается во сне видеть. — Не понимаю… это вообще не имеет ко мне никакого отношения. — Ты умом не тронулся? — Иди ты… Ладно, встаю. Во сколько выходим? — Через полчаса. Проходной автобус из Ташкента в Ангрен. Там двадцать минут на местном, и мы в предгорье. — А до Ангрена сколько? — Сколько есть — всё наше. — Через две минуты буду готов. — Слышь, майор, возьми ТТ. Если увижу, что форму не растерял, — поменяешься с Дамиром. Стрелок из него никакой. — Договорились. А второй карабин? — Боб с Бахрамом по очереди. Я им доверяю. — …Я удивляюсь, — как мужиков жёны отпускают! Ну, со мной всё ясно. А они? — С тобой тоже не ясно. — У меня-то без проблем. Когда своей сообщил, так даже не покривилась. — Ты про Соню? — Та-ак… — Что так? Я же вижу, что с вами творится!… А горы это святое. Жёны знают, поэтому не спорят. — И что мне теперь? — Майор, теперь ты обуваешься в сорок четвёртый. Всё остальное потом. — Как быть, Амир? — У кого решил совета спросить, у холостого по жизни татарина? Не смеши. — В голове пусто как в барабане. — Уедешь домой, решишь свои вопросы, вернёшься и увезёшь Соню с собой. Думаю, — свадьбу сыграем здесь. — Без меня меня женили. — Антон, я ведь не думал, что так получится. — Да ладно уж, чего там рассуждать… Знаешь, даже в глаза жене смотреть не стыдно будет. — Ну вот, а советы спрашиваешь… У меня просьба. — Ну?… — Соньке ничего не обещай, пока не разрулишь. Договорились? — Понял. Не подведу. — …Попрыгай… Молодец, упаковка профессиональная. Ну, с Богом! — Или с Аллахом.
В 1980ых в комсомолке статья была, как простой мужик обеспечивал семью с большим количеством детей и любимой женой Воровать не хотел, на обычной работе много не заработать - работал дворником. На 10 работах Официально был на двух или трёх, где-то оформил жену, где-то старших детей, где-то просто ещё кому-то платил, что он числится Главное в работе было - работать каждый день и начинать в 04:30. И работы были рядом, в пешей доступности. Дети ещё помогали немного, а жена детьми занималась.
Ну нашли его, дали по морде - чтобы не получал дворник больше профессора
А в нынешние времена - работай не хочу. Но что-то вокруг не видно таких дворников
Маэстро был весьма и весьма талантлив. Впрочем, почему это «был»? Он вон и сейчас весьма и весьма шустро бегает. Работает над 3-4 проектами разом. И пусть и не каждый его проект, но многие — весьма и весьма высокохудожественны и успешны. А ещё Маэстро, как истинный человек Искусства, немножечко очень-очень сильно избалованный и изнеженный государством, никогда не умел и не хотел считать деньги. Впрочем барин такого уровня может себе это позволить. Ибо для счёта денег есть бухгалтера, а для пересчёта и выдачи — кассиры. Ну и, наконец, Маэстро на поверку оказался… порядочным человеком. Читатели сейчас, наверное, напряглись: «Как это так? Барин и вдруг — порядочный?» [Ну да напишу что это — исключительно моё мнение. Кто хочет опровергать — на то есть комментарии]. Поэтому, когда какому-то работнику нужно было честно заплатить, то Маэстро просто говорил бухгалтеру: «Заплатить!» Ну а бухгалтер, влюблённая в талант своего шефа и в шефа лично, старалась всегда-всегда его указания исполнять. Вот тут вся глянцевая часть истории заканчивается и начинается проза жизни. Ибо если на проекте «А» деньги закончились, а работник над «А» и работал, то бухгалтер втихую платила ему с проекта «Б». Вроде мелочь. И проект «А» и проект «Б» в итоге доведены до логичного и весьма и весьма высокохудожественного завершения. Все, кто над проектами работал, в итоге при заработанных деньгах. При этом любой творческий человек [будь то работник науки, культуры или искусства] чётко скажет: бывает, что над одной фразой работаешь неделю и не можешь её признать достаточно удачной. А бывает, что просто на прогулке на диктофон надиктовываешь свои мысли, потом столь же просто переслушиваешь аудиозапись и переносишь мысли на бумагу. И вот перед тобой полтора десятка страниц текста высокого творческого уровня. Так что какое уж тут нормирование по проектам «А», «Б»… Никому ещё не удавалось нормировать затраты на творчество [*]. А ещё любой экономист скажет, что обучение экономике начинается с задачи правильного распределения производственных затрат между двумя производимыми товарами. И задача та показывает, что если откинуть вроде бы убыточный товар, то до того рентабельный товар [приняв на себя все постоянные производственные затраты] оказывается совсем даже не в столь выигрышном положении, как ожидалось до того. То есть в экономике потоком реальных денег от одного проекта очень-очень часто подпитывают другой проект, давая возможность существовать обоим. А вот любой Маэстро, однажды самостоятельно занявшийся хозяйственной деятельностью, да ещё и на бюджетные деньги, поделится наблюдением: от момента начала такой работы и до появления в воздухе грозной фразы: «Нецелевое использование...» может пройти до обидного мало времени. Когда смеяться? Да когда читаешь современную прессу. Там как только очередной Маэстро продудел не в ту дуду, то очередной лейтенант из Органов уже ставит его в позу «пловца на тумбочке» за то самое «не целевое»… Пардон! В позу страуса, конечно же! И ведь главное - всё по закону!
Сноски: * Если, конечно, не учитывать наукометрию.
Ссылки
1. Валерий Полищук. "Смысл-54" --- Постоянный адрес: …/node/1383
к сожалению, не смешно. Захожу в магазин, у выхода на улице стоит пьяный мужик, слегка обоссанный, вроде курит. Выхожу - его уже нет, зато впереди слышно, как пацаны что-то покрикивают. Гляжу - этот же мужик переругивается с пацанами. Лет по 10-12. Дохожу до дома, мужик обгоняет и несется, пошатываясь, к лифтам. Подхожу, лифт открывается, мы с пьяным заходим и уезжаем. Я выхожу на пятом, мужик выше поехал. Иду по длинному коридору к своей двери, на этаж забегают эти пацаны, орут: - Куда этот мужик поехал? Отвечаю, что это не их собачье дело. Они начинают орать, что он их мать оскорбил. А дальше они несутся по коридору, как в каком-то фильме так же бежала какая-то бандитская шайка - те же зверские выражения лиц, те же жесты. Кавказцы, но говорят практически без акцента, то есть в русском регионе живут достаточно давно. Я не видел начало конфликта, но предполагаю, что они начали над ним смеяться/прикалываться/оскорблять(?), а он выдал что-нибудь типа "еб твою мать", вовсе не вспоминая об их матушке. Господа кавказцы, обращаюсь к вам. Объясните вашим отпрыскам, что это и подобные выражения в устах русского, тем более, пьяного, не имеет никакого отношения к оскорблению вашей семье/матери и т.п. Те же самые словеса и тем же самым тоном говорятся кошке, которая стянула сосиску и даже граблям, на которые мы иногда наступаем. Я не знаю, можно ли ими оскорбить грабельную мать?
В городе Протвино стал давать показания на своего шефа заммэра Техноф (фамилия такая).
Если порыться в биографии этого человека, можно найти с десяток учрежденных и полностью, вместе со всеми деньгами жильцов, разоренных ЖЭКов.
Практически, ни одна закупка газового, электрического оборудования и массовых строительных материалов для ремонтов муниципального фонда жилья не обходилась без его фирм, либо аффилированных компаний.
От его действий уничтожены не только ЖЭКи, но надежды на ремонт сетей, подъездов, дорог.
Если у него не найдут 2-3 миллиардов рублей наличными, будет даже удивительно!
— Эй, татарин–барин, чифирбак на плиту ставь! — Проснулся, перелётный… Уже стоит, заваривается. — Чего в такую рань встрепенулся? — Армейская привычка. Днём добираю. — По такой жаре? — А похеру. Холодильник открываю, и спать. — Не жаль технику? — Надо будет, — новый привезут, без проблем. — Никогда азиатов не смогу понять. — И не надо. Живи у себя, приезжай в гости. А мы в твой музей приедем. Приютишь? — Тебя — всегда. — Как спалось? — Как будто заново родился. — Что снилось? — Почему ты спрашиваешь? — Разговаривал во сне. — Ругался матом? — Ругался б, — и внимания бы не обратил. — А что было? — У тебя хотел спросить. Если бы с Сонькой успел познакомить, подумал бы, что с ней воркуешь. — Да… странный был сон… Лейла, это какой национальности имя? — Любой. Тюркская группа языков, — имена, слова часто пересекаются, произношение иногда отличается. — Понятно… Может быть узбечка, татарка… — Может. Кто это, твоя знакомая? — Девочка из сна. Потом расскажу. — Сегодня Адиля с Амиркой от матери приезжают. Посмотришь на маленькую принцессу. — Амирка? … её зовут Амира? … — Вот что значит брат! Невестка слова не сказала. — Как я рад за вас, честное слово! — Зачем жена, если у меня есть маленькая принцесса, наследница! Я просто таю, когда за усы тягает. По-татарски, правда, не говорит. — По-русски, наверно, тоже. — Как ты догадался! — Какое говорить! Ребёнку восемь месяцев. — Ну хоть что-то должна уже сказать! — Жениться тебе надо. — Как ты?… Отвали… Выпей вина. — Не рановато для вина? — Сухое красное, фрукты. Чем недоволен!… Э-э, надо разбавлять, а то к обеду будешь никакой. — Что у нас по планам? — В контору съездить, посмотреть, что к чему. Потом в Дом Культуры. Директор задолжал. Заодно договоримся устроить встречу пионеров с офицером Советской Армии. — Какие пионеры в июне! — Э-э, дорогой, Москва–Питер далеко, а Ташкент рядом. У нас власть меняется медленно. Понял? Заодно денег даст. — У меня есть… — Спрячь, не позорься… А лишняя копеечка не помешает. Лучше стол ему красивый сделаю, чем позволю на любовниц тратить. — Татарин как ты? — Узбек. Однако женщин понимает. — Все вы тут одинаковые. — Дамир не такой, он правильный. Даже противно. Но не переделаешь. — Отец таким же был? — Я в отца… Когда на похороны пришли его любовницы, мать сразу зауважали. Это всё равно как старшая и любимая жена в одной юбке. — Может, насовсем остаться? Было бы две, нет — три жены… — Не сможешь. Ты однолюб. Помню, когда от мамы твоей… пришло письмо. Ты не побежал утешаться, хотя на тебя в гарнизоне очередь стояла. Так или не так? — Сейчас бы утешился. — Завтра пятница, идём на танцы. Сонечку предупредил. — Когда! — Вчера. Пока ты башкой по сторонам вертел, я быстренько всё организовал. Ты понравился. — Вот бешеный татарин… — От татарина слышу… Ну что, татарская морда, на попятную не пойдёшь? — Подумать можно? — Чего думать! Знаешь, сколько у неё ухажёров? И ничего. Тебя дожидается. — Я же уеду, Амир, так нельзя. — Не переживай, это её проблемы. — А мне как! Я ведь тоже буду переживать… скорей всего. — Ну что ты за мужик!… Переживёшь. — Ухажёры не отрихтуют? — Один будешь болтаться — легко. Со мной не тронут. Из-под земли достану и в землю закопаю. Даже искать никто не будет. Зиндан знаешь? Оттуда можно десять лет весточки родне посылать… Алло… я слушаю… как договаривались… С Робертом вчера переговорили… Да, Бахрам, захвати по дороге лепёшек… две-три, — смотри сам… Ждём. — Баха? — Да, скоро приедет. — А работа? — Сегодня есть дела поважней… Доставай свои картинки от дяди Вани, а мы с Бахрамом покажем свои. — Вчера, кажется, посмотрели. — Все, да не все. Нашли кое-что ещё. — Что-нибудь интересное? — Да уж поинтересней твоего будет… Тебя сам Аллах сюда прислал… Ты в Иисуса веришь? — Нет, наверно. — Значит точно Аллах.
— Узнаёшь, Бахрам? — Вчера мельком посмотрел. — Не юли. — Ну… есть немного… — Всё? — Я в совпадения не верю. Ты тоже… Антон, веришь в совпадения? — Почти. — Амир, ничего не говорил? — Давай. — Антон, помоги снять кальку с твоей карты… Амир, отойди, мешаешь… Сядь лучше, и перестань трястись… холодно от тебя… — …Зачем? — …Сейчас поймёшь… Ничего не пропустили?… — У меня не забалуешь. — Это уж точно… Теперь смотри на эту карту. — Что это за значки? — Через год после выхода в запас Амиру предложили внештатную работу в МВД. Делать почти ничего не надо было… Занимался поиском пропавших без вести. — Это правда, Амир? — Антон, не та тема, чтобы сочинять. — Кого-нибудь нашли? — Да… молодёжь на гулянках, местная алкашня… И всё. Остальные как сквозь землю провалились. — Чирчик город маленький. — В том-то всё и дело… Начали с Чирчика, а продолжили Ташкентской областью. — Насколько я понимаю, у Амира не должно быть доступа к базе данных за пределами Средне–Чирчикского района. — …Я добился. Покуражились малость, пустили. Никто особо не рассчитывал, что я найду что-нибудь. — Нашёл? — Слушай Бахрама, я покурю на лоджии.
— …Люди пропадали в самых разных местах. От кинотеатров и чайханы до… даже не знаю чего… Одна женщина вышла к зубному врачу в семь утра. Больше её никто не видел. А дорога максимум пятнадцать минут… Осталась дочка десяти месяцев. — Баха, меня уже начинает потряхивать как Амира. — Смотри, Антон… Что-нибудь видишь? — Подожди… Если представить образно… то можно выделить средней ширины дугу… Начинается близ Янгиабада… потом… в сторону Ангрена… и пропадает примерно здесь… Что всё это значит? — Мы тоже себе такие вопросы задавали, пока ты не появился… Ладно, не буду голову морочить… Представь дугу как часть круга… проведи осевые… Видишь? Количество точек резко уменьшается ближе к центру, полностью пропадают в этом районе. — Там нет населённых пунктов. Если пропажи и были, то некому их было зафиксировать. — Логично. А как тебе это? — Не могу объяснить. — А теперь давай нашу кальку… Скрепки возьми… Ну, что скажешь? — Бахрам, разубеди меня. Скажи, что совпадение… — Сказал бы, честное слово… Амир не позволит, — он сразу увидел. — Почему вчера молчали! — Не хотели портить вечер. — Что же мне теперь с этим делать!… — Не тебе, Антон, — нам… Мне жаль, что твой отец был в этом месте. — Отца нет шестнадцать лет! — А место осталось. И люди продолжают пропадать… Амир, хватит дымить! — …Рассказал? — Почти. — …Что ещё я не знаю! — С прошлого лета мы начали подготовку к походу в те края. Может, и в этом году не собрались бы. — Почему? — Сомнения оставались… Не хотелось на пустом месте пыль поднимать. — Значит, место уже не пустое? — С твоим приездом… Ты зарядку по утрам делаешь? — Когда как. — Делай. Дорога предстоит тяжёлая.
— Соня, тебя проводить можно? — Что значит можно! Не пойду же я одна в такую темень. — Ну, вдруг… — Молчи уж, а то рассержусь. — Хочешь из меня верёвочку свить? — Хочу. И буду. Сам попросишь. — А если не попрошу? — Антошенька, я всё знаю. У тебя жена, дети, через месяц–два ты уедешь, и я больше никогда тебя не увижу. Неужели не хочешь хоть чуть-чуть побыть верёвочкой, товарищ майор? Тебе понравится. — Трудно представить. — Не надо ничего представлять. Я сделаю сама… Нам сюда. — Вот мы и пришли. — Антон, сейчас я пойду домой, а ты пойдёшь к себе. Пока мы ещё здесь… — …Какой мягкий живот… — …Ты очень горячий… Ты мне нравишься всё больше… Уходи, Антон, мне пора. Передай Амиру от меня спасибо. — За что? — Какой ты у меня глупый, хоть и большой… Амир поймёт.
— Что-то быстро, любовничек. — Проводил и домой. — Не приглашала? — И не собиралась. — Да-а, Тоха, серьёзно Сонька за тебя взялась. — Почему Сонька! Соня, Софья. — Всё, сползаю с дивана… — Что тут смешного! — Видел бы себя со стороны… Пойдём, выпьем вина, кровь твою горячую охладим. — Не надо меня охлаждать. — Надо, Тоха, надо. Не уснёшь ведь… Целовались? — Ну так… в щёчку. — В щёчку? Не ври. Чтоб эта змея просто так отпустила — ни за что не поверю! — Не змея, обыкновенная девчонка. — Она необыкновенная. Самая необыкновенная из всех, кого я встречал в своей жизни!… Знаешь, почему я ни разу к ней не подъезжал? Потому что попасть в её лапки легко, а вырваться будет ой как тяжело. — А меня сдал с потрохами. Гад ты ползучий, хоть и друг. — Верно заметил, — гад я. А двум гадам… — …как двум татарам. Понял. — А если понял, то давай ещё по стаканчику. — Запьянею. — Ты в квартиру вошёл пьяный — глазки вразбег. — Так уж… Просила передать тебе спасибо. — Что-то она задумала. Только не могу понять, что … Хорош трепаться, пора на боковую. — Амир, что за мужик там крутился? Шея как у быка, жиденькие усики, смуглый такой, тёмная футболка, на ногах «сланцы». — Татарин, местная достопримечательность. — Имя у него есть? — Здесь его зовут просто Татарином. Скользкий тип, любит гадить исподтишка. Держись от него подальше. Никогда не появляется один. — Спасибо, что предупредил. Я обратил внимание, как в мою сторону поглядывал. Может, я дорогу перешёл? — Ты? Выброси из головы! Ему там ничего не светило. — А злость никуда не делась. — Поэтому предупреждаю… Ох… в сон тянет… хорошо как… Нет, два спасибо за вечер… многовато будет… и вино… был бы дураком… сам бы за Сонькой… а Тохе… всё равно… пропадать…
— Амир, я съезжу в Ташкент. Хочу по городу погулять. Как с транспортом? — Из Той–Тепе каждые полчаса автобус. Имей в виду, — не выберешься до семи — в Чирчик потопаешь ногами. — Долго не буду. Мне трёх–четырёх часов хватит за глаза и за уши. — Девять… десять… там… обратно… К четырём должен вернуться. Хорошо. Поступим так, — приезжаешь, душ, лёгкий ужин, и едем на дачу. Ласты захватил? — Я без них перемещаюсь только в пределах Питера. — Отлично! Будет, где понырять–поплавать. — Тогда в путь. — До встречи… С Сонькой… Соней как?… — Нормально. — На дачу берём? — Не поедет. — Ты спроси. — Не поедет. — Спрашивал? — Ну… так… намекнул… — Дело ваше… Буду ждать.
— Вот это шиш–беш … Рассказывай, с кем в нарды поиграл. — Татарин. — Сколько их было? — С ним — пять. — Та-ак… Руки–ноги?… — Кажется, хрустели. — Хорошо, что сегодня уезжаем. — Что хорошего? — Сонька узнает, — кипиш будет по всему городу. А кипиш мне не нужен. Особенно сейчас. — Почему сейчас? — Вот с гор вернёмся — пусть хоть взорвётся всё и сгорит. Но до отъезда ни–ни. Понял почему? — Не дурак. — Соскочить не мог что ли, не дурак… — Зажали. Троих уложил почти сразу, с двумя пришлось пободаться… Татарину досталось больше всех. Крепкий, сволочь. — Хоть одно приятное известие. Авторитета поубавится сразу. Шила в мешке не утаишь. — До милиции дело не дойдёт? — Какая милиция! Если бы всё доходило — полгорода б судимых было. Нормально. Но Сонька теперь точно узнает. — Татарин скажет? — Нет, вы посмотрите на него! Ты с ней танцевал, гулял, разговаривал. Целовался! Она похожа на дуру, умник? — Я дур не люблю. — Вопросы есть? Всё, отдыхай. Через час Баха приедет. — Он тоже на дачу? — Что ты, что ты! Его жена со мной не отпустит! Только туда и обратно. — Амир, как Соне передать записку? — На стол положи. — На какой? — В комнате. Да и на кухне можно. — В чьей? — В моей. — А как она её найдёт! — Зайдёт и увидит. Она знает, что мы уезжаем. — У неё есть ключ?!… — Ну, а кто по-твоему порядок мне в квартире наводит! Сонька следит. Убирает не сама, конечно. Приводит апашку, и та под её присмотром. Всё как полагается. — Ты прям баем стал. — Словечки у тебя какие-то… старорежимные. Живу как умею, вот и всё. Ещё что? — Нет, ничего… Я подремлю минут пятнадцать. — Да хоть тридцать. Но не больше… Сегодня с Бобом познакомлю. Интересный мужик. И хитрый. Почти как я.
Нам известно, насколько ограничены мы в средствах оформления текстов. В Основных, например, даже хуже, чем в Гостевой. Отчасти это одна из причин, по которой я даже и не думал размещать что-то серьёзное на этом ресурсе. Но "что-то пошло не так". В любом случае, постарайтесь меньше глумиться, это не только мой труд, который мне стоил крови, но и жизнь, которая которая кому-то стоила жизни. Ну и классика, куда от неё — "не стреляйте в пианиста…"
Бестолковое время суток
Роман Книга первая. Шуга
Алексу и Кэти, с благодарностью Часть I
Всё в мире что-нибудь значит.
+38 в тени
— Баха, что за дрянь тут! — Лапы убрал! Сейчас разгребу. — Антон, это все вещи? — Не на Луну собрался. — Ладно, недостающее сообразим… Ну всё, садись, погнали.
— Как долетел? — Хорошо. Почти. — Что значит?… — У нас пошёл снег, я лёгонько оделся. Околел как собака. — Отогреешься. — Отогрелся. Сорок есть? — Будет больше. — Хорошо-то как… — Скучал по Ташкенту? — Есть маленько. — Почему один? — Я, говорит, твоими азиями сыта по горло. Даже провожать не поехала. — Как была дурой, — так и осталась… Извини. — Всё в допуске. Привык… Куда едем? — В Чирчик. — Далеко? — Минут сорок не спеша. — Водоём есть? — Ну, не водоём. Речка. — Искупаться бы… — Не горячись. Вода очень холодная. Купаться поедем на Бургулюк. У меня там дача. — Баха это Бахрат? — Бахрам… Баха, за Дамиром заедем? — Он дома? — Ты с ним работаешь, — тебе видней. — Обойдётся. Вечером появится сам. — Как скажешь… Дамира помнишь? — Смутно. — Вторая рота. — Я говорю, — смутно. — Он тебя помнит… Это что такое! — Нитроглицерин. — Давно?… — Года три. — Не надо было уходить. — А сам? — Что сам? — Тоже ушёл. — Тоха, мне сколько лет! Училище, плюс боевые. Всё, долг Родине отдал. — А Дамир? — Он в армию из-за меня пошёл. И на гражданку тоже. — Долго за тобой ходить будет? — Уже не ходит. В октябре дочка родилась. — Ты женился? — Так неплохо. Девок немеряно, только успевай. — …Оторвут тебе голову, Амир. — Пусть попробуют. А ты не встревай, лучше на дорогу смотри… Как у тебя с Настей? — Хреново. — Не развелись ещё? — К этому идёт. — Сколько сынам? — Коле восемь, Петьке скоро шесть. — Счастливый папаша. — Не очень. — Мамино воспитание? — Недовоспитание. — Понятно… Баха, притормози, куплю сигарет … Антон, куришь? — Трубку. — Ну ты силён! Может и мне трубочку прикупить… — А есть где? — Надо поискать. «Народные промыслы» знаешь? — Кстати про «Народные промыслы». Я шурину обещал пчак привезти. — Организуем… Одна минута…
— Хорошо устроился… Кондиционер… — Не то что вы в своём Ленинграде. — На Питер бочку не кати! — Шучу я, шучу… Ну всё, добрались… Баха, во сколько ждать? — Может, дадим человеку отдохнуть с дороги? — Обойдётся. Я ещё на танцы потащу. — Начинается… дурак старый. — Ну ты-то у нас дурак молодой. С нами пойдёшь? — Разводиться пока не собираюсь… Часа через четыре приедем с женой. — Тогда не прощаемся. — Хоп майли. — Хоп…
— Выпить хочешь? — Сухого. Или кефира. — Пойдём на кухню, посидим на теневой… Сейчас фрукты сполосну. — Амир, не надо из холодильника. — Ты сказал, майор… Как добрался? — Ты о чём?… — Ладно, перейдём к делу. — Твои друзья в курсе? — Без них никуда. Ну, и брат, само собой. Дамир тебе понравится. Толковый мужик. Правда не разговаривали полгода. Ну, знаешь, — два взрослых татарина под одной крышей… — Отец развести не мог? — Батя умер в восьмидесятом. — Я не знал… Соболезную. — Ну, за встречу!… То есть за женщин. — Правильно Бахрам сказал. — Да что ты старого узбека слушаешь! Много понимает. — Баха старый?… — Ну… сороковник. А чего удивляешься? У него жена вообще как девочка выглядит, а уже трое сыновей! — Здоров, нечего сказать. — А то!… Ты бы видел, как любят друг друга… Аж завидки берут. — Женись. — Где такую найти… Кругом… а-а, не хочу об этом… Наливай. — Так что там про танцы? — Интересно стало? Баху не слушай. Что он может понимать! Только мы, татары, понимаем, ну и русские немного. — Да брось ты, все мы разные. — Про себя что ли? Да какой ты русский! Посмотри в зеркало. — Сменим тему. — А не хочу. Кстати, я тут слушок пустил, что ко мне из Ленинграда приезжает сослуживец. Старые фото показывал. — С какой целью! — Вдвоём гулять веселее. — Нам будет до веселья? — Было бы желание… Есть тут одна евреечка, Соня, у неё аж слюнки текли. — Еврейки не было… — Нормально. Губы раскатай посильней, — за еврея сойдёшь. — Не сойду. — Ладно, потом разберёмся. — Когда выдвигаемся? — Вечера прохладные, без куртки или свитера нечего и выползать. Май холодный был, дождливый. Зато урожаи будут хорошие… Числа пятнадцатого-двадцатого, наверно. Как ночью станет до тридцати — самое время. — Видно судьба с твоей Соней знакомиться. — Имей в виду, — девка с норовом, грубить нельзя. — Амир… — Это к слову… Интеллигенция питерская… Сейчас карты принесу.
— …Ничего себе… Откуда? — При связях можно достать всё. — Здорово… Ты посмотри, даже тропы!… — Это ещё ничего. Тебе повезло, что мы с Бобом и Бахой по тем местам ходили. Но карта не помешает. — Кто это Боб? — Ким, кореец. Робертом зовут. — …А это что такое? — Не знаю. На армейских там вообще ничего не отмечено. — Кажется, нам туда. — Ох, опять приключений с тобой искать… Туда — значит туда… Как тебе вообще в голову такой бред мог прийти! — Не знаю. Стукнуло что-то. Начинал с семейных фотографий. Потом… В год смерти бабушки мы с мамой часто бывали у неё дома. Она знала, что скоро умрёт. Ну, мама отсутствием любопытства не страдает. И пока я по двору носился да голубей гонял, они говорили и говорили. Бабушка… рассказывала про свою жизнь, про отца, про его отчима… Старым евреем его… — Зачем замуж выходила! — Дед погиб в финскую, а Исаак вернулся — боевой офицер, на груди бронежилет из орденов да медалей. Красив был, говорят. — Исаак? — Ну да. — А твой отец?… — Ефимович. — Может Хаимович? — Нет, он из обрусевших немцев. — Понятно… Женихов недобор. Особенно для вдов. — Правильно понимаешь… Подробности опущу, а схема такая… Отец родился в двадцать седьмом, значит, бабушке было девятнадцать. Так? — Тебе видней. — Так… Однажды она проговорилась, что Жорка, то есть мой отец, был у неё пятым ребёнком, — первые четверо — кто умер во младенчестве, кто родился мёртвым. — Чего-то не срастается. — Мама то же самое сказала. А потом они как-то и не вспоминали… В день рождения отца она умерла… Да, ещё! Про день рождения! Тут вообще непонятки. В паспорте у него стоит двадцать пятое октября. Ну, в метрики тогда часто ставили дату регистрации, особо не задумывались. Ладно, поехали дальше… Бабушка говорила, что родила Жорку в августе… Следишь? — Наливаю. — И говорила, что тогда цвела гречиха. — А когда она цветёт? — Не знаю, ни разу не видел. Но точно не в августе. Короче, — нехорошо так говорить об умерших предках, но бабка завралась. Точнее, — правду говорить не хотела, а запоминать свои выдумки уже не было сил… А дальше пошло–поехало. Фотоальбом, батины сослуживцы… Я даже доктора нашёл, который отправлял отца на инвалидность. — А про Китай? — Я уже сомневаюсь, что он там служил. Пошёл в армию перед самым окончанием Отечественной, на японском фронте не был. Потом остался на сверхсрочку… Матери так говорил. Однако хорошо знает… знал Среднюю Азию. В основном Тянь–Шань. Но и на Памире бывал. Это теперь могу сказать точно. — Вот и ты по стопам отца. — В позапрошлом году я восстановился в училище и во время абитуры познакомился с одним профессором. Показал свои работы, он заинтересовался и предложил работу. Нужно было сваять бюст одного партийного деятеля, безвременно, так сказать… Деньги хорошие, и я, не раздумывая, рванул на псковщину. — Антон, подремать не желаешь? — Нет, завалюсь часов в десять, чтоб новый режим установить быстрей. — Да кто ж тебе, болезный, даст! Гости приедут. — Досиживать будете без меня, лягу вовремя. И встану тоже. Кто рано встаёт, тому Бог даёт. — Ты ж в Него не веришь! — А вдруг Он есть? Уж лучше верить на всякий случай. — А как быть со службой? Сколько на твоих руках… — Он меня простит. Потому что на руках есть, а совесть чистая. — Ладно, человек с чистой совестью, что там во Пскове? — В Порхове. Есть такой старинный город. Вода там, правда, препоганая, но привыкнуть можно… Познакомился с местным жителем, а он за мной ходит как привязанный. Я ему, — ты чего, мол! И рассказал он, как в тридцатом цыгане украли его младшего брата. Так я очень на него похож. Вот, собственно, и всё на эту тему. — И отец твой продолжал мутить свою биографию дальше. — Вот именно… Потом я вышел на полувоенную часть под названием «Экспедиция». — Думаешь, — отыщем следы там? — Надеюсь. — Слабо верится. В Питере ведь ничего не смог узнать… — Помнишь, я рассказывал про милиционера, который служил с отцом, и помог мне уйти в армию? — Что-то припоминаю. Давно было. — Они служили с пятьдесят первого до шестидесятого года, вместе ушли в милицию. — Как это?… служили в армии? Ты говорил, что отец демобилизовался!… — Ну подумай сам, — где они могли служить после дембеля до милиции! — Страшновато вслух произносить. — Вот так, брат… Ещё помню, отец часто ездил в командировки, и надолго. Даже в Ленинграде не всегда ночевал дома. Я вообще не понимаю, как они с матерью меня родить успели. — На сегодня с меня хватит. Давай сходим на базар, надо мясо купить для плова, вина домашнего. — У тебя холодильник забит! — Это для утоления жажды. А там одна апашка такой наливает мускат! Пальчики оближешь. Собирайся. Заодно и Сонечку покажу. Говорю тебе, — не пожалеешь.
К истории от Филимона Пупера про общепит в Чикаго.
Давно было, в 2004г., мы с женой по Чианг Маю шлялись в р-не Центр. рынка и не учли, что едальни там закрываются раньше барахолок. Постучались в кафе (или ресторан) спросить, где тут пожрать можно? В ресторан обратились, потому что мои 200 английских слов поймет только сотрудник общепита, у которого тоже 200 слов в запасе и наши запасы могли пересечься. Мы были усажены, накормлены, напоены. Девки, которые из-за нас на час позже ушли домой кричали "велкам!"
Писал я уже в прошлых выпусках АН.РУ, о своем советском детстве. Вот еще зарисовка из быта коммуналки, в маленьком латвийском городке моего детства. Пять семей жило у нас. Про братьев-маляров, дядю Юру и Колю Быстровых я уже писал. Пили они очень много, и все время дрались. Жили они бедно, спали на полу на матрасах. И ходила к ним иногда тетя Зина – уборщица из Дома Пионеров. Была она их намного старше, почти бабушка, ходила всегда в мужском плаще и кедах, часто в синяках. Она иногда оставалась у них ночевать – тогда один из них брал свой матрас, и шел спать на общую кухню. Ну вот. Один раз так и вышло – дядя Юра остался с тетей Зиной, а дядя Коля притащил свой матрас, кинул у батареи на кухни и захрапел в стельку пъяный. А утром соседка, Дайга Илмаровна, пошла варить на кухню свой суп. Она всегда своей семье на выходных делала такой завтрак: мяса в магазинах не было, и они покупали копченые кости, варили их, клали туда крахмал, уксус и сухари, и очень долго варили. Они называли это путра, говорили, что это такое национальное блюдо. Пахло оно очень сильно, и невкусно. А братья Быстровы всегда на нее нападали за это – опять, дескать, своим копченым навозом всю квартиру, чухонка отравила! Да, так вот, пришла тетя Дайга и стала там готовить. Я стоял у соседней плиты, ждал, когда чайник закипит – мама как раз чайник поставила и ушла в комнату. А дядя Коля с утра на матрасе поднялся, посидел, что-то бормоча и начал блевать. Прямо на матрас. Дайга Илмаровна скривилась, и стала громко по латышски ругаться. Тогда дядя Коля громко испортил воздух и снова завалился на матрас. Тетя Дайга открыла окно, и ругаясь убежала из кухни. Тогда дядя Коля встал, шатаясь подошел ко мне и сказал – видишь, жиденок, какие они – своим говном весь воздух в квартире отравят – а на других пузыри пускают! Потом взял со стола пепельницу, полную спичек и окурков и высыпал в суп тети Дайги. А мне было обидно все это смотреть: тетя Дайга и ее муж дядя Гинтс очень хорошо к нам относились, и вся наша семья, когда тетя Дайга вызвала участкового все подтвердила. Я не знаю, что она писала в заявлении, я был ребенком, и со мной такими вещами никто не делился, но как я понял, суть была в том, что у нас в общем коридоре висели три портрета в рамках – Маркс, Энгельс и Ленин. Эти портреты повесил Иван Степанович, пенсионер, бывший военный. Так вот, как я понял, тетя Дайга написала, что товарищи Быстровы, регулярно мажут эти портреты фекалиями. Участковый пришел, и сразу в коридор, включил свет и осмотрел портреты – и точно, чем-то они были испачканы. Он все записал, и потом сказал братьям – это мол уже, перебор, вам ни 101-ый километр, вам, за такое, лагеря светят. Братья сразу протрезвели, стали кричать что они в жизни портретов не пачкали, это, наверное чухонка сама сделала, или жиды вот эти – и на нас кивают. Участковый ушел, а братья потом долго ходили тише воды и ниже травы…
- Кис май эсс! Кисс май эсс! Кисс май эсс!- кричал белобрысый мальчик с челкой лет 13-ти, нарезая вокруг меня круги на самокате. Отошел в сторону, встал как истукан рядом с клумбой, стою, обтекаю, и мне очень неприятно - теперь уже неприятно, а вначале было просто плохо. Надо просто переждать 10 минут, и тогда все пройдет, не будет так мерзко на душе. - Кис май эсс! Кисс май эсс! Кисс май эсс! - доносится до меня противный ломающийся голос, но стараюсь сделать вид, что ничего не слышу, задумался о чем-то, сам уже не понимаю, о чем. Мне надо просто немного постоять за нашим домом, просто постоять возле помойки буквально 5-7 минут, и будет легче. - Кис май эсс! Кисс май эсс! Кисс май эсс!- мальчик продолжает стоить гримасы и громко орать, будто плюёт мне в лицо. - Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Вокруг другие дети, они видят, как смелый мальчик орет на беспомощного седого толстяка возле мусорных баков, все злорадно улыбаются, все, кроме меня. Стою и стараюсь не думать обо всем этом дерьме, чувствуя за спиной наглую ухмылочку белокурого мальчика с челкой из соседнего дома. - Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Стою, обтекаю. Делаю вид, что это не мне, эти слова относятся не мне, но кого я обманываю? Делаю вид, что не знаю, что обозначают эти слова - ха-ха, конечно, человек в кепке Skillers с плоским козырьком, весь обмотанный банданами, в кроссовках Air Nike, в серой кенгурухе и тишотке Fruit of the Loom будто бы не знает, что обозначает оскорбительная фраза "кис май эсс". Гм, не знает. Сколько раз он это проорал? Раз двести? Нет, наверное, уже все триста раз, а вот теперь пятьсот раз. - Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Кис май эсс! Никак не реагирую. Стою десять минут, а мальчик наворачивает вокруг меня на самокате и орет это именно мне. Как поступить, если тебя посылают на хуй? А если это подросток, который типа слабее тебя? Что обычно делают в таких случаях? Медленно делаю шаг, словно идя по болоту и проверяя, устойчива ли трясина впереди меня, и обескровленной жижей перетекаю по переулку шаг за шагом, удаляясь по своим делам. Сделал большую жирную отметку у себя в мыслительном блокнотике - мы еще поговорим на эту тему, малыш, но не сейчас. Проходит день, другой, неделя, месяц, три месяца, иногда я встречаю этого мальчика во дворах и на районе. Вижу, что тоже он помнит этот случай, но виду не подаю. Он косится в мою сторону маслянистыми своими белесыми глазками из-под белобрысой острой челочки, то ли бравирует тем случаем моего унижения, то ли немного опасается, я никак не реагирую. Не надо его пугать, не надо, думаю я. Восемь часов утра, я бегу за кефиром в «Пятерочку». Серая бейсболка, высокие кроссовки, кенгурушка и наушники, выхожу из-за угла и вдруг натыкаюсь на малыша! Что на меня нашло, сам не знаю, шаг вправо, шаг влево, хватаю парня за плечо и зажимаю, как в клещах. Он очень юркий и сильный, выскальзывает из моих объятий, обвивается вокруг руки, но я целый год проработал на стройке, хватка у меня стальная. -Я перевел твою фразу в гугл-переводчике, - рычу я мальчику прямо в лицо. -Помнишь, кис май эсс? Перевел! Никогда так больше не говори, никогда! И тут у наглого и борзого 13-летнего мальчика неожиданно потекли слюни и хлынули слезы рекой: «Отпустите меня, дяденька, я больше не буду!» - завыл белобрысый 13-летний малыш на всю улицу. Дяденька тут же отскочил от подлеца и пошел в «Пятерочку». Надо теперь купить бедному пострадавшему мальчугану огромную бутылку лимонада и пару мороженых, это его немного утешит.
На рынке подхожу к прилавку Там нос торгует салом -Почём сало -600 рублей Бери у меня самое хорошее во рту тает -А ты сам то его пробовал? - Я нэт -Откуда же ты знаешь что оно вкусное -Люди говорят. Вот интересно как можно хвалить что то с чужих слов?? Вот это только бабы могут. Да ещё и верить У меня на работе мы подшутили над одним Васей . Просто я одной бабёнки сказал что у этого Васи мужское достоинство больше чем у негров. Через 2 дня весь женский коллектив об этом знал Бедный Вася.....
Вот смотри: -Фермер вырастил, пусть, яблоки. Продал и заплатил, скажем, 25% налога. -Он поставил свой грузовичок в гараж для ремонта. Заплатил механику и у того взяли 25% налога с этих денег. -Механик заказал ремонт крыши в своём доме и с этих денег тоже взяли 25%. И т.д. Это всё услуги, а вновь произведённая продукция - только те вот яблоки в самом начале цепочки. Одни и те же деньги переходят из рук в руки и на каждом переходе платится налог. Убери яблоки в начале и они будут все работать и работать, а есть будет всё равно нечего. Типа: -Чем вы все на жизнь зарабатываете? -Да стираем носки друг другу. Была такая старая американская шутка. Да ещё НДС. То есть, вы покупаете что-то и государство тут же с протянутой рукой - и нам заплати. А вам-то за что? Вы и так с продавца налог возьмёте. Только не надо мне рассказывать о списании средств, потраченных в процессе производства и т.д.. У меня самого мама была бухгалтером. Это я в упрощённом виде круговорот денег в обществе описал. Так есть ещё разные пошлины и наценки, которые вообще из воздуха берутся. Ввезла компания что-то из-за границы - с них налог возьмут и нам таможенную пошлину накрутят на цену товара. А много ли вы именно местных товаров покупаете? Так что, получить 15% от произведённого в виде конечных ништяков - это ещё очень радужное ожидание.
В Севастополе в Чёрное море были безжалостно выброшены четыре дельфина из местного дельфинария.
В Севастополе владелец дельфинария «Флиппер» в парке Победы выкинул в море четырех дельфинов, которые 10 лет прожили в неволе и не приучены к жизни в естественной среде.
История получила такой резонанс благодаря очевидцам. «Боялся разориться» – так объяснил свои действия владелец животных. В Росприроднадзоре пояснили, что Севастопольский дельфинарий уже несколько лет судится с Коктебельским. Суд наложил на животных арест, и продать их было нельзя, а доход приносить они перестали, так как стало меньше посетителей. Вот бизнесмен и решил действовать по принципу «не доставайтесь же вы никому».
Глядя на то, как вели себя дельфины на берегу, понятно даже не специалисту, что у них сильнейший стресс, они напуганы и в море не хотят. Отпустить их – это все равно, что отправить на верную гибель. Они больше десяти лет жили в неволе, и шансов выжить в открытом море у них нет.
Началась операция по спасению дельфинов.
На месте работает Севприроднадзор, Центр обеспечения гражданской защиты Севастополя, специалисты дельфинария из Коктебеля. Вся операция проходит под контролем территориального отделения Росприроднадзора и лично главой Росприроднадзора Светланой Радионовой.
Против владельца дельфинов возбудили уголовное дело по статье «Жестокое обращение с животными».
Обсуждение:
- Вроде как и не прав директор, но что делать? В неволе содержать - нельзя, они чуть ли не такие же разумные как и люди Отпустить на волю - нельзя, потому как не умеют они на воле. Кормить нечем. Подарить тем кто может кормить нельзя, потому что суд так решил. Что делать то?
- Директор на то и директор, что отвечает за управление организацией, если не может управлять и правильно всё организовать, то зачем этот человек, некомпетентный, занимает своё место?
- А кроме громких фраз как у депутатов и журналистов у вас есть решение проблемы? Продать нельзя, подарить нельзя, денег содержать нет. Я не оправдываю директора, наверное можно было создать фонд, позвать волонтеров и т.д только они все появляются как правило когда есть резонанс. Сейчас о проблеме узнали, стали решать. Мог директор догадаться про то что эпидемия перерастет в боевые действия? Ну теоретически мог. Только с таким подходом директором не станешь.
- А громкие фразы и нужны, что бы такие "директора" и учредители мозги включали и несли ответственность за свои деяния. Не можешь отвечать за свою структуру - с глаз долой и иди нахрен. А то бабло все горазды получать будучи директорами и владельцами, а как проблема - так сразу скинуть в Чёрное море. Дельфины в чем виноваты, что директор балбес и его учредители такие же?
- Так хорошо, виновного нашли. Делать то что было директору? Вопрос же простой.
- Вопрос простой, действительно. Ответ - отвечать за свою структуру и подопечных. Иначе какой он директор, так, сборщик прибыли, не более, для своих учредителей.
- Хорошо. Как именно отвечать? После того как вывез в море, или надо было по тихому отравить и выкинуть? Насрать на тех дельфинам и чиновникам и активистам и блогера пока не поднялась шумиха. А человек нашел вот такой выход из положения, отпустить дельфинов в воду. Иначе сдохнут от голода.
А я что-то не понимаю, в чем тут жестокость? Он дельфинов вроде не калечил, голодом не морил. Он просто их отпустил, потому что - а какой у него был выбор: продать нельзя, кормить не мог, потому что затраты превышали доход от них. Самое интересное, что если бы они сдохли у него на руках, то он точно так же бы пошли по статье о жестоком обращении с животными. А что бы вы делали на его месте?
Британские экоактивисты продолжают проводить акции «против загрязнения окружающей среды». От того, что они прокололи шины, машинами никто пользоваться не перестанет, переобуют и всё, но вот куча пробитых испорченых шин отправится на такую свалку и будет загрязнять окружающую среду. Для починки будут задействованы средства и мощности, которые загрязняют среду. Пока вижу больше загрязнений, чем их было до их митинга. Логику тут искать не нужно. Еще начиная с Греты Тунберг вся эта зеленая повестка это психоз и деменция. Ту везли на яхте под парусами (чтобы не загрязнять природу) капитан и команда, которые для этого прилетели самолетом. Если бы летела одна Грета, то возможно, был бы на один рейс меньше, и добрый десяток тонн керосина не был бы сожжен в атмосфере. Но... логики там нет. Там идет эмоциональная накачка инфантильных дебилов. Надо их судить за экологические преступления. Не важно, портят покрышки, перекрывают трассы, обливают краской шубы или что-то подобное. Подсчитать, сколько экологии было нанесено вреда и в тюрьме проводить лекции про экологию, сколько вреда несёт одна испорченная исправная покрышка, сколько вреда наносит фура с пропавшим скоропортом, сколько потребуются убить животных, чтобы пострадавшим отдать новую шубу и т.п. Кто пройдёт всё обучение, того можно по УДО на свободу, кто не прошёл, на повторное обучение.
Рабочий, как сейчас говорят лайфхак - соглашаться на всё, что не предложат по прозвонам: кредитные карты, кредиты, домашний интернет, обследование в медцентре и т.д. А как доходит дело до адреса - я переехал, республика Крым г.Евпатория ул. Ленина (в каждом городе ведь есть), с той стороны начинается: офиса там нет, езжайте в Краснодар и т.п. Без всякой нервотрепки меня удалили со всех баз и телефонный спам не достаёт!
Листая ВКОНТАКТЕ: "12 ноября Отцы Карелии приняли участие в круглом столе «Целомудрие и супружеская верность – залог процветания нации» в Санкт-Петербурге. Круглый стол проходил в онлайн и офлайн формате. Организатор мероприятия Федерация "Женщины за мир во всём мире".
Запомнились яркие и искренние выступления участников. Появились новые партнерские контакты и идеи для деятельности нашей организации."
В общем-то всё. Кто не верит - ссылка прилагается.
Разговор про глобальное потепление в офисе: A: Саш, ты же в курсе, что было несколько ледниковых периодов? B: Впервые от тебя слышу, я думал один только, когда динозавры вымерли A: Ну вообще их было 3 или 4. C: Четыре! Первая часть, вторая, третья, четвертая и куча мультиков про белку
У меня бабушка учила свою дочь - мою мать, а мать меня. "Пей пока горячий, а то будет как моча". Я в детстве старался, потом плюнул и сказал, что не могу пить кипяток, не могу всё время дуть, пить и опять обжигаться. Хочу пить комфортной температуры. Мать перестала настаивать, но сама пила. И не перестала пить кипяток даже после того, как бабушка скончалась - от рака пищевода. Привычка у неё. А я вот своих детей учу думать скептически, даже если взрослые что-то сказали делать именно так.
История одного тренажёрного зала за 9000 р. Один ИП хотел у нас купить тренажеры в зал. Я занимаюсь поставками тренажёров, укомплектовываю спортивные объекты, ставим тренажёры, спортоборудование. Было сделано КП на несколько миллионов рублей. Покупатель долго мурыжил с утверждением, потом сказал, что заказал тренажёры в Москве. Спрашиваю почему? Ответил, что в Москве вышло на 9000 дешевле. Убеждать не стал, но клиент долго ждать не заставил. Звонит просит собрать. Называю сразу не дешевый ценник, т.к. тренажеры не у нас купили. Отказался. Но опять обращаюеся уже с ремонтом тренажёров. Опять называю не дешевый ценник, т.к. тренажеры не у нас купили. Отказался. Через год звонит просит купить б/у тренажеры. Называю дешевый ценник. Спрашивает почему? Говорю, что историю покупки и эксплуатации знаю. Куплю только за бесценок. Так через полтора года закрылся тренажерный зал. Всему виной 9000 руб. Может я не прав?
Я еще застал то время, когда можно было невозбранно не помыть доску, не принести мел — и пара сорвана.
И была у нас очень маленькая и визгливая преподавательница ТФКП Марина. Отчество не помню.
Сам предмет - это рисование различного рода кривых и интегралов со всякими особенностями, причем на время, и, где-то даже красиво.
А у Марины был бзик: не начну пару без чистой доски, мокрой тряпки, вставшей по стойке "смирно" аудитории. Иначе — вопли слышны на улице.
И вот, финал. Консультация. Достает первый раз за семестр длинные французские перчатки из тонкой резины и говорит: "У меня на мел аллергия, завтра посмотрим, у кого из вас стойкая аллергия на мой предмет". Решает 5-6 задач на ряды Лорана, теорему Коши и все, на завтра не было ни одной положительной оценки.
Цените визгливых преподавателей, они, может быть, ради одной формулы на доске антигистаминное пьют и перчатки даже в весенний семестр таскают!
1904 год. Империя только что начала очередную "маленькую победоносную"(не первую,не последнюю), надеясь таким образом отвлечь общество от всё нарастающих внутренних проблем, путём закидывания шапками "желтолицих обезьян", но российская военщина ешё не получила от них тот очень болезненный щелчок по носу и самолюбию. И вот, в это неспокойное время, один из самых элитных и привилегированных полков лейб гвардии, Павловский, на грани мятежа! Солдаты ворчат и жалуются, что они голодные! Команование, не желая в такое время обострять ситуацию, пытается задобрить их самыми калорийными проуктами, выдавая им в изобилии мясо, масло, сметану, хлеб, каши и т.п. А они продолжают жаловаться! Голодные! И вот-вот будет бунт! Ну, начальство и решило, что солдаты сошли с ума, что у них какой-то массовый психоз. Разобраться пригласили профессора психиатрии Медико-хирургической Академии, Его Превосходительство, генерал-лейтенанта Владимира Михайловича Бехтерева. Его Превосходительство, побеседовав с солдатами, очень быстро понял, что никакого психоза у них нет, и они совершенно здоровы. Тогда он стал исследовать, в чём же дело. И вот, что Бехтерев выяснил. В полк, основанный убиенным императором, старались призывать солдат внешне на него похожих. То есть, среднего роста, коренастых блондинов с курносыми носами. В начале 20го века, в России таких людей больше всего было в Псковской и Новгородской губерниях. Сейчас, после двух германских нашествий, коллективизации и других массовых бедствий ситуация может быть и другая, но тогда большинство солдат полка были именно из тех мест. Далее Владимир Михайлович стал выяснять, что являлось основой питания и привычной диеты для этих людей. Оказалось, что основной продукт питания для них был картофель, употребляемый в больших количествах вместе с кожурой. Богатая клетчаткой пища создавала чувство сытости, а также психологический комфорт от привычной с детства еды. Когда Бехтерев распорядился добавить нечищеный картофель в солдатский рацион, они перестали бунтовать! Ситуация на тот момент была спасена. Позднее, Павловский полк принимал активное участие в событиях Февраля 1917го, приведших страну к национальной катастрофе, повлекшей за собой гибель миллионов и самого Владимира Михайловича.
Как правильно понимать книги и фильмы о самобытных народах и культурах, безжалостно подавленных цивилизацией?
...жили в гармонии с природой... - не научились строить дома ...жили в полной гармонии с природой... - не придумали одежду, ходили с голым задом ...брали и возвращали дары матери-Земле... - ели всё, что удавалось поймать и ходили гадить за хижину ...своя культура... - плели корзинки ...самобытная культура... - умели рисовать палочками по земле ...абсолютно самобытная культура... - не умели рисовать палочками по земле ...с малых лет воспитывали в детях самостоятельность... - отправляли детей на добычу корма, когда те начинали ходить ...мужественное воспитание... - использовали детей как приманку на охоте ...не делали различия между людьми в племени... - практиковали свальный грех ...не делали различий между своими и чужими детьми... - практиковали свальный грех без скидок на возраст и родство ...считали, что все люди одинаковы... - считали, что люди - это только члены их племени, а остальные - еда, демоны или боги ...хранили древнюю мудрость, передавая её от поколения поколению... - дубинка с размаху сильнее лупит ...ценили старейшин... - поедали стариков всем племенем ...уникальная кухня... - ели жаб и сороконожек ...уникальная народная медицина... - ели жаб и сороконожек ...потрясающие способности к выживанию... - ели жаб и сороконожек ...целебный ритуальный напиток... - слабоградусное пиво, полученное путем пережевывания и сплёвывания в скорлупу кокосового ореха трав и корений, заквашивается жабами и сороконожками ...старинные красивые обычаи... - похищали и имели чужих женщин ...экзотические старинные обычаи... - похищали и имели чужих мужчин ...древние красивые обычаи... - похищали, имели и ели чужих женщин и мужчин ...отважный молодой охотник... - отморозок лет тринадцати ...сильный ответственный воин... - юноша лет двадцати ...древний мудрый старец... - мужчина лет тридцати ...красивая девушка... - любая особь женского пола не успевшая убежать от мужчины ...мудрая женщина... - любая особь женского пола, успевшая убежать от мужчины ...старая мудрая женщина... - любая особь женского пола после тридцати лет и двенадцати-пятнадцати родов ...неописуемая красавица... - любая особь женского пола без шрамов и с зубами ...вкусили пагубных даров цивилизации... - попробовали сахар ...приобщились к порокам... - попробовали виски ...изнежились... - стали рыть ямки в которые потом гадят ...цивилизовались... - стали есть старейшин и предаваться свальному греху не особо это афишируя
Если вы будете знать эти простые правила перевода, то книги и фильмы о древних самобытных народах и культурах откроются вам с неожиданной стороны. :)
Меня всегда улыбало это - "Жили в полной гармонии с природой". Особенно когда серьезные ученые про это говорят. Мол, индеец (чукча, нанаец... Нужное подчеркнуть) никогда не берет у природы лишнего, только столько, сколько нужно для еды. На самом же деле, индеец/нанаец/чукча берет столько сколько может, а может он с голым задом и деревянным луком не много. Когда эти природосообразные сообщества получали неограниченный доступ к огнестрелу и боеприпасам, он уничтожали все живое в радиусе ста километров.
Предислоаие: Многие помнят фильм Джек Восьмёркин- американец, где главный герой пытался разбогатеть продажей сигар, но у него никто не покупал неделями.
Спекулянт купил всю партию сигар у него за копейки, тут же перемолол сигары и стал продавать стаканами выкрикивая: табак, мужики отличный табак!
Быстро всё распродал и заработал вдвое дороже сигар.
В эмиграции русскоязвчные открывают пельменные, блинные, чебуречные.. но торговли нет, история один в один как с сигарами в фильме.
Местный барыга приходит на выручку, выкупая ресторан за копейки, выпускает туже самую продукцию, даже рецепт один в один, но называет её привычном для местного населения едой: Pancakes! Hot Pockets! Gyros! Crapes! Dumplings! и т.п.
Торговля идёт такая, что очередь на улице стоит часами.
Жители деревни в районе Кеонджхар, индийский штат Одиша, обнаружили в лесу 24 пьяных слона, которые выпили забродивший отвар и уснули, лишив их ликера. Об этом сообщает Deccan Herald.
Индийцы готовили отвар для местного ликера под названием «махуа» и оставили его в больших горшках, чтобы тот настоялся. «Мы пришли в лес около шести утра, чтобы приготовить ликер, и обнаружили, что все горшки разбиты, жидкости в них нет», — рассказывают жители. По их словам, рядом с разбитыми сосудами спали девять самцов, шесть самок и девять детенышей слонов.
Жители деревни попытались разбудить млекопитающих, но не смогли. Они обратились к сотрудникам лесного департамента. Им удалось разбудить слонов с помощью барабанов. К 10 утра животные ушли в глубь леса.
Заголовок в местных новостях: "Столовая ОЦ «Горностай» признана лучшей в Новосибирской области"
Казалось бы надо радоваться,но, вспоминая, как ребенок там в сентябре отравился, стал читать сам текс новости. От себя вставил лишь выделение восклицательными знаками.
" Подведены итоги регионального этапа III Всероссийского конкурса «Лучшая школьная столовая». В нём участвовали 18 школ из 15 муниципальных образований Новосибирской области.
Цели конкурса – совершенствование организации питания обучающихся, распространение лучшего опыта работы школьных столовых, внедрение современных форм и методов предоставления качественного и сбалансированного питания в общеобразовательных организациях.
К участникам предъявлялись высокие требования. Материалы, представленные претендентами на звание лучших, оценивали эксперты из Новосибирского НИИ гигиены Роспотребнадзора, Новосибирского государственного технического университета, Новосибирского технологического колледжа питания и Новосибирского кооперативного техникума имени А.Н. Косыгина Новосибирского облпотребсоюза. !Нужно было прислать информационную карту образовательной организации, видеовизитку с виртуальной экскурсией по пищеблоку, отвечающую на вопрос «Почему мы лучшие?», меню рациона питания и описание потребности продуктов, необходимых для приготовления конкурсных блюд.!
!!!Конкурс проводился в заочной форме.!!! Школы могли выбрать для себя номинации: «Лучшая столовая городской школы», «Лучшая столовая сельской школы», «Лучший повар школьной столовой».
3 ноября были объявлены итоги регионального этапа. Торжественная церемония награждения победителей состоялась в Новосибирском технологическом колледже питания.
В номинации «Лучшая столовая городской школы» победителем признана школьная базовая столовая Образовательного центра «Горностай». В этом учреждении, по оценке конкурсной комиссии, работает и лучший повар школьной столовой. В этой номинации победу одержала Оксана Полещук.
Победители регионального этапа представят Новосибирскую область на федеральном уровне. Конкурс пройдет в три этапа (полуфинал, финал и суперфинал) до 30 ноября 2022 года. Там будут уже практические задания для поваров с оценкой по принципам профессиональных конкурсов мирового уровня.
Татьяна Осипова
Оригинал статьи тут https://navigato.ru/novosti/publication/stolovaia-oc-gornostai-priznana-luchshei-v-novosibirskoi-oblasti
Зашёл с утра перед работой в магаз, купил колбасы и прочей хрени Потом понесло меня на реку Прошёлся, смотрю котяра голодный Я его обфоткал; думаю, щаз разошлю Но возникла мысль - скажут, что кота нафоткал бесплатно и даже не накормил? Достал нож, откромсал сыровяленой колбасы, накормил кота
Вот так социальные сети поспособствовали сохранению дикой природы
Зы: а друзья в само деле спрашивали, кормил ли кота 🐱
🔥 Дома вчера скандал был. Жена сказала, что мне 45... Я чуть не набросился на неё с кулаками - спятила, говорю, что ли?! Какие 45?! Ты говори, да не заговаривайся! А она такая - так тебе уже три месяца 45, ты никак не привыкнешь? - Ты считать-то, - спрашиваю, - совсем, что ли, разучилась?! Какие 45?! А она опять за свое: "Ты же в 71-м родился..." - Ну и что? - говорю. - Это-то тут при чем?! Мне не 45!!! Не смей так говорить!
Наши пенсионеры народ состоятельный Вот я двух баб прокормить как следует не могу,, всё чего то не хватает. А вот соседка по дому ,, тётя маша может спокойно кормить трёх человек на свою пенсию. Дело в том что с ней живёт внук и с ним его....дама сердца шлюха местная ,, оба не работают и каждый день пьяные.т Помнится эта тётка маша всех учила как жить. Знала старая способ как жить ,, что бы внука с его шушерой кормить. Вот какие есть богатые пенсионеры. Я вот как то внучка подколол -Что делать то будешь ,, когда бабка крякнет ,,придётся тебе оформлять пенсию по утери кормильца. - А чо разве можно.
Вы в курсе,что пока вы работаете,то платите налоги,в том числе и на содержание электроподстанций и водоснабжения?Так вот ,вы платите дважды.Второй раз в виде квартплаты.И налог на машину и недвижку вы платить не должны.Вы их приобрели и оплатили налоги при покупке.И налог платите не только вы,но и ваш работодатель.По сути,вы получаете процентов 15,от того что заработал.Кто-то задумывался об этом?
«Грязные концы комсомольцев». Взгляд десять лет спустя
Борис Моисеев является, пожалуй, самым колоритным представителем «голубого кемпа» на российской поп-сцене. И вот что удивительно: если на Западе популярность персонажей подобного рода обычно не выходит за рамки районных гей-клубов, то у нас они не слезают с голубого экрана и самых престижных сцен страны. Стоит ли удивляться упорным слухам о существовании могущественной «голубой мафии», коварным спрутом опутавшей российский шоу-биз? Однако в отличие от большинства наших «мафиозных» поп-звезд, по-прежнему находящихся в клозете, Берта (как называют Борю подруги по тусовке) — единственная, кто нашла в себе мужество (или — как правильнее было бы сказать в данном случае — женство) громогласно заявить о том, что она — ДИТЯ ПОРОКА.
— Как ты попал в этот мир? С чего началась твоя жизнь?
— Родился не скажу когда, в тюряге. Мать была осуждена за одну фразу: «Плевать я хотела на его власть!» Она была ярая коммунистка и стахановка, после войны поднимала цеха из руин. И, родив меня в тюрьме, она сделала меня таким, какой я есть. Ее спросили: «Кто родился?» А она ответила: «Девочка с яйцами». Понимаешь, да? То есть — она сразу обрекла меня на мою жизненную и сексуальную ориентацию, на мой имидж.
— Каким было твое первое сексуальное переживание?
— Это было очень, очень давно. Я дико влюбился в Иварса, прекрасного танцовщика, очень похожего на тебя: романтик с огромными глазами, чистыми и красивыми, латыш. Моя любовь заставила меня даже оставить Харьков, город, в котором я начинал. Я уехал в Прибалтику, чтобы жить и работать где-то возле него, дышать тем же воздухом, которым дышал он. Я помню наш первый секс. Он был не физическим, а скорее душевным. Это было раздевание и изнасилование души, но не тела. Это было вторжение в мой характер и в мою душу, и мне это очень понравилось. Я ждал, я хотел этого, я плакал, я переживал, я стремился постоянно видеть Иварса, и, если бы я в то время был богат, то, наверное, ездил бы за ним каждый день, сопровождал каждый его концерт.
— Иварс был твоим первым мужчиной?
— Да, первым любимым мужчиной… Я вспоминаю иногда, как меня хотели изнасиловать… в этой клетке, где собираются люди для того, чтобы приехал автобус… Как это называется? Стоянка? А, автобусная остановка! Ну, там такая, знаешь, она похожа на клетку, правда ведь? Загон. И вот в этом загоне ко мне однажды пристал какой-то мужчина. Я был очень хорош, кучеряв, белоснежен, с большими ясными глазами, с красивыми чувственными губами. Это, наверное, кого-то трогало и возбуждало. Я танцевал тогда в детском коллективе, я уже тогда был силен физически, натренирован, и я применил все свои физические способности, всю силу для того, чтобы убрать эту мразь, которая хотела напасть на маленькое тело, извратить его и обесчестить. Конечно, я уже тогда знал, что меня тянет к моему полу, но не мог позволить ему прикоснуться к себе.
— Это был единственный случай насилия по отношению к тебе?
— Нет, еще раньше, когда мне было лет семь-восемь, я помню, как какой-то мужчина посадил меня на велосипед и вез куда-то далеко-далеко. Он заставлял меня брать в рот свой член. Мне это совсем не нравилось, ничего этого я не позволял — уходил, убегал куда-то…
— Как тебя впервые встретила Москва?
— Был 1981 год, у меня во время Олимпиады проходили гастроли, веселые, классные. Мое шоу шло в Олимпийской деревне. Одно отделение давала знаменитая в то время группа «Песняры», второе — я с Государственным оркестром Литовской ССР «Тримитас». Нас прекрасно принимали, мы веселили весь народ, который собирался на лужайку, а потом вечером кайфовали дальше. В то время я уже был суперзвездой в Литве, в пятницу и субботу я имел свою телевизионную передачу и каждую неделю танцевал новую программу. Когда я появился в Москве, коммунисты меня не хотели. Гомосексуалист — раз, и еврей — два. Этот шлейф тянулся впереди меня, хотя никто меня ни с кем никогда не видел (как и сейчас). «Кого ты взяла, — говорили Пугачевой, — это же уебище, какое-то непонятное существо! Он же пидарас!» Но она все-таки рискнула.
— Что ты помнишь о сексуальной жизни времен застоя?
— Ты знаешь, я был дико влюблен в своего коллегу, в танцора. Сейчас он живет в одном из маленьких белорусских городов. Мы скрывались только для того, чтобы держаться за руки. Это было очень грустно. Но в то же время на всех тех коммунистических приемах какой-нибудь начальник всегда хотел сидеть рядом со мной. Но этому мальчику-танцору было нельзя, не позволено быть в обществе, рука в руке с таким же танцором. Я вспоминаю конец 70-х… Эти коммунисты и комсомольцы водили танцоров в бани и хотели иметь с нами секс. Их страшно тянуло на все это! И мы, молодые мальчики, играли в их игры. Мы сосали грязные концы этих старых мудаков — престарелых комсомольцев! Нас заставляли это делать, нас запугивали.
— Насколько распространен был сексуальный террор среди партийной верхушки? Как часто он практиковался?
— Весь мой сегодняшний эпатаж — для них, бывших коммунистов — это хуйня! Они же не могут рассказать, что они сторожили мою жопу там, где они были: в Афганистане или еще где-то… На каждой комсомольской пьянке находился «террорист», любитель красивых тел молодых мальчиков. И это ни для кого не было секретом, это все знали. Я помню один из приемов в зале «Орленок», где сейчас «Русская тройка». Они мне кричали: «А ну, Боряшка, станцуй-ка голым!» И я раздевался для того, чтобы поехать, допустим, на дни комсомола на Камчатку или в Тунисскую Республику. Потому что хотелось жить, хотелось, чтобы мое искусство было доступно всем. Я прятался, стеснялся, но на меня всегда находился какой-то… желатель… хотильщик — понимаешь, да? Не потому, что я был дико сексуален в тех танцах! Нет! Я танцевал композицию, которую сам придумал — «Вам, строители БАМа!» Я надевал такой комбинезон и танцевал с лопатой в обнимку…
— Что ты можешь сказать о твоей публике?
— Очень дорогая и изысканная. Если приходят студенты, художники, журналисты, философы, филологи, они сидят на полу. Мне это очень нравится, и я думаю, что танцую больше для них, чем для изысканной публики. Я им интересен. Те, кто богаче, кто сидят на дорогих местах, приходят, потому что хотят меня видеть. А студенты хотят меня иметь. Это разные вещи. Все, что происходит на сцене, придумывает непонятное бесполое существо, которое зовут Боря Моисеев. Когда на сцене возникает имитация лесбийских ласк или еще что-то, моя фантазия становится фантазией публики. Я предлагаю им игру, в которую они играют. Я надеваю женское платье, выхожу, и публика визжит, встает. И у нее встает, они берут себя за члены! Я клянусь тебе, малыш, это правда! Там ведь сидят солидные люди, бывшие коммунисты, комсомольцы…
— Ты собирался рассказать что-то о «голубой волне», захлестнувшей наш шоу-бизнес. Можешь выступить в роли Джимми Сомервилля, который вывел из «клозета» многих западных поп-звезд?
— Об этом уже говорит весь мир. Конечно, есть волна, есть трепет и сила этой волны. Она во всем проявляется: и в эстраде, и театре, и на телевидении. Я вытащил в свое время один коллектив, который мне был интересен. Это лесбийская группа «Колибри». Они очень талантливые, но очень неблагодарные, а мне это не нравится. Я их вытащил на очень дорогой уровень, но они все равно продолжают работать на эпатаж.
— Ты претендуешь на то, чтобы представлять русскую голубую культуру на Западе?
— Думаю, что нет. Я не могу найти те ключи, которые открыли бы русскую голубую культуру на Западе. Я знаю балет, имена, труппы, но у нас, к сожалению, нет еще людей, которых я мог бы представить как супер-гей-шоу. На сегодняшний день я не могу себя растратить на это, на поиск таких людей. У меня есть одна цель. Чтобы натуралы нас любили. Любили — это не значит «имели» — нет! Чтобы принимали нас как нормальных людей. О’кей? Как супернормальных! Чтобы никто не делал нам конфуз, душевную боль. Это моя главная цель как художника. Я — проповедник, который говорит людям: «Не плюйте в голубых! Они — нормальные люди!»
— Ты ощущаешь себя молодым человеком?
— Да. Знаешь, я не хочу скрывать ни перед тобой, ни перед кем: мне вчера исполнилось шестнадцать лет. У меня, блядь, хорошее тело, красивое, без прышшей и задорин, молодое. Как сказал один дурачок: «У тебя тело на двадцать один год!» Я говорю: «Ты охуел, блядь?! У меня на шестнадцать лет тело!» Я не испорчен, я честен, я тоже прячусь в угол ванной перед тем, как меня кто-то разденет. Не потому, что я боюсь тела, грязи. Нет! У меня чистое тело, суперчистое, красивое. Я боюсь себя в жизни, но не на сцене. Там я бываю более откровенным и интересным. У меня нет патологии. Я снимаю с себя всю шелуху порочности, и, когда ложусь в кровать, я много раз думал, как себя вести — раздеться в кровати или в ванной, и что мне там нужно делать. Что мне нужно для того, чтобы ты меня любил? Что?! Я думаю об этом очень много.
— Что ты можешь сказать о своих сексуальных достоинствах?
— У меня очень мало достоинств: маленькая грудь, маленькая талия, маленькое влагалище. Мне нужно делать операцию, потому что я не могу удовлетворить всех вас, мужчин! Это правда, малыш! Я только об этом и переживаю. Ты даже не сможешь туда засунуть свой палец. Там, правда, маленькое отверстие. I’m sorry. Я очень искренний — посмотри на мои губы.
— У тебя есть хоть какие-нибудь комплексы?
— Нет. Я ведь охуительная баба, о’кей?
— Где ты находишь себе мужей?
— Я мужей выбираю по письмам. Из колхоза прислали письмо. Читаю: он — главный технолог или дояр, он окучил сто телок, телят или телушек — я не знаю, как правильно сказать. И он хочет со мной познакомиться. О’кей — нет проблем! Но ведь я же не телушка, я — дорогая актриса, очень дорогая! И сиськи, блядь, в которые я вливаю камфору. И мне в кайф, чтобы мой партнер имел ту грудь, на которую он рассчитывает.
— Ты можешь сказать, что популярность для тебя является бременем?
— Я знаю, что за мной бегает миллион мальчиков в России, Болгарии, Тунисе, в Арабских Эмиратах, Америке, в Канаде и Италии. Боюсь быть банальным для публики и для себя, но хочу впервые заявить о мужчине, которого я люблю. Первый раз в жизни. Это Лев Новиков, человек, который умеет создать звезду и из мужчины, и из женщины. Звезду как образ, как стиль, как тенденцию. Я люблю его как художника и безумно счастлив, что он создал меня. Мы создали тандем «денги-счастье», и я горжусь тем, что могу платить ему такие деньги, которые ни одна звезда ему не в состоянии платить. Я не претендую на лавры Ромы Виктюка, Иры Понаровской, Лаймы Вайкуле… — но это так!
— Какие отношения у тебя сейчас с Пугачевой?
— Мне не интересно о ней говорить. Она хорошая тетка, но…
— А кто кого бросил: ты ее или она тебя?
— Я — ее. Она поняла, что я ее перерос. Ты знаешь, что она недавно обо мне сказала? Стоит Богдан Титомир со своей шоблой тринадцатилетних, и она ему говорит: «Познакомься! Это — главный педрила страны». Для меня это было унизительно. Перед кем она сняла шляпу (или парик)?! Она меня опустила этим, как в тюряге.
— Как ты относишься к слухам и сплетням, с которыми связана твоя репутация? Например, о том, что ты болен СПИДом?
— Ну как к этому может относиться умный человек? Дошло до того, что я стал носить с собой справку о том, что я здоров и что никакого СПИДа у меня нет и в помине.
— Кого ты можешь назвать в числе своих высокопоставленных покровителей?
— Один человек, шоумен. Это Джордж Майкл.
— Он является для тебя идеалом мужчины?
— Он очень симпатичный. Это моя мечта, которую я всегда хотел воспроизвести в жизни. Но в России есть миллионы мальчиков, которые способны это сделать.
— Джордж Майкл оказывает тебе покровительство на уровне личной симпатии?
— Да. Я знаю, что тот проект, которым я сейчас занимаюсь — «Show must go on!» — обеспечат Элизабет Тейлор и Джордж Майкл. Но прежде всего меня поддерживает тот человек, который стоит позади меня. Его зовут простым именем Боря Моисеев.
Когда я позвонил Боре, чтобы узнать о его реакции на отмену пресловутой 121-й статьи УК РФ, он сказал, что этой статьи для него никогда не существовало, потому что он всегда оставался свободным человеком и делал то, что хотел.
Вот такой он, Борис Моисеев: говорит, что думает, и как умеет. «Меня могут считать шушерой, — признался он однажды. — Это как угодно, их право. Меня это не трахает ни в какие щели. Мной движет Божественный промысел, надо мной — Бог. Если мой ориентир таков, что же мне — мерить себя общим аршином?!»
1993, Москва
Ярослав Могутин // «30 интервью» (2003)
Мне: "Коллега, вы витаете в облаках! Какой там масштаб графика! Какие там квантовые статистики! Я сегодня со своими нанотехнологами на сто делил! На доске!"
Программисты все неадекватные. Вы ведь тоже заметили? Ни один не может нормально на вопрос ответить, сразу истерики начинаются. Напридумывали себе кучу фигни в кодах и истерят. "Тут ты код не выровнял, а вот сдесь эта простая (и работающая) конструкция не подойдёт, а вот моя (в три страницы и нифига не работающая) - самое оно!". Домохозяйки тоже бесполезная масса. Сидят дома, нифига не делают, на ноготочки ходят. А я в итоге больше них в домашнем хозяйстве разбираюсь. Менеджеры вообще непонятно зачем существуют. Я любую их месячную работу за час сделаю. И гораздо качественнее. Тем более большинство из них, особенно женщин, набирают исключительно по длине ног и умению их раздвигать.
Понравилось? Или бомбит? Меня вот давно бомбит от того, что бабы, которые даже семейный бюджет свести не могут, и мужчины, которые даже работая грузчиками, умудряются косячить, возомнили себя экспертами во всём, за что не возьмись. Какую, прости господи, домохозяйку не возьми, она точно знает, как правильно и требует, чтобы ей лично сообщали все секретные планы. Чтобы разболтать могла, не иначе. Дело даже не в том, что вы лезете в чужую работу. Дело в том, что вы настолько неудачники, что не справляетесь даже со своей. Верх наивности полагать, что на другом месте у вас получится лучше, чем у тех, кто умеет в стратегию и логику. Вам, скорее всего, даже эти слова не знакомы. Ваша уверенность, что вы действительно что-то понимаете – самообман. Сделать вид, что "я умный" проще, чем поумнеть на самом деле. С чем я вас и поздравляю, диванные эксперты. Вы некомпетентны даже в качестве дворников и домохозяек, смиритесь.
насчёт истории №1354901 про "Несколько натуральных чисел" - никакой, собственно истории и нет: если написано 110 штук, то и произведений будет 110 штук, т.о. всего чисел на доске: 220. Так о чём история-то, что кто-то не понял задачу?
В гараже бываю редко. Светом практически не пользуюсь. За лето 3 проверки счетчика...а вдруг ворую...Контролер попросил хотя бы киловат нажечь что бы их не гоняли. Посмеялись включил лампочку..нажег киловат. Выключил и все до конца осени не был в гараже ни разу . Приезжаю провода отрезаны...блин звоню в горсеть...Млять за неуплату...3 р 45 коп долг...2 месяца уж просрочил...эх..чубайсики
Издревле на Руси место для раздумий называли «сральником». Ну а когда по малой нужде до ветру бегали — тогда уже «ссальником». И была от этого путаница страшная…. Прикинь, пришли к тебе гости, захотелось им в процессе общения до ветру, а у тебя только сральник…. Ну и наоборот, естественно.
А климат на Руси уже тогда был суровый, и чтобы мороз не отвлекал от мыслей филосовских — одежду носили добрую, из кожи да мехов выделанную. И жилища строили загерметизированные мхами да паклями (не изобрели тогда еще пену монтажную), с оконцами малыми да печами каменными, чтобы тепло держали да плату за отопление оптимизировали. Ведь не было тогда еще закона о сборе валежника. А комната, где топка печи располагалась, «горницей» звалась.
А для избавления от миазмов, накапливаемых от потения в мехах и плохой вентиляции помещений, - баню придумали, в которой и мылись по поводу и без повода….а иногда и просто, чтоб повод был. И одежу свою от этих самых миазмов очищали жидкостями разными, иногда даже с применением щелочи.
Другое дело, просвещенная Европа в те времена! В силу климата мягкого, жилища там строились хорошо проветриваемые, с окнами витражными, и чем витражи больше — тем престижнее, а иногда и почти неотапливаемые, как в некоторых Британиях.
И придумали в Европе просвещенной «моду», и чтобы моде той следовать, не мылись люди годами, дабы прически многоэтажные не распадались. И одежду не стирали тоже годами, дабы у дам благородных она формы подчеркивала, а кавалеров лучше от уколов шпаг да рапир защищала. Из-за одубения.
А какие могут быть миазмы в хорошо проветриваемых и почти неотапливаемых помещениях?
И вот как то прибыли на Русь из просветленной Европы посланцы. Может, для установления дипломатических отношений, а может для торговых…. А может, просто пари проиграли, так как были из городу Пари_жу. Все такие нарядные, по последней моде.
И вот русичи указуют на те самые наряды да вопрошают: «Это чё, мол, за пропаганда нетрадиционных ценностей?» А посланцы им и ответствуют: «Одежда, мол!» Ну а поскольку на своём говоре они ответствовали, то прозвучало это: «туалет».
Тут один русич другому и говорит: «Странно, вроде в горнице сидим, а воняет как в сральнике!» А тот ему отвечает: «А у меня в ссальнике также воняет». Вот так на Руси появилось слово «ТУАЛЕТ» и вся путаница с отхожими местами иссякла.