Самые смешные истории за день!

Частенько вызывал такси на один адрес. Но дом слишком большой и подъезд, к которому нужно подъехать, находится уже на другой улице. Разница между точками метров 200 получается. Я об этом всегда пишу в "комментах" при вызове из приложения, что "подъехать нужно с другой стороны". Но никто никогда в желаемое место не приезжал. Всегда приходилось топать эти 200 метров. Но однажды машина таки ждала меня у подъезда. Я очень удивился, сел в машину, поблагодарил водилу. Но он никак не отреагировал и мы поехали. Оказалось, он глухонемой и поэтому читал весь заказ до конца, в том числе и "комменты".
Вот и думай теперь, у кого возможности ограниченные, у здоровых или у инвалидов.

Не могу не поделиться, хотя история скорее жизнеутверждающая, чем смешная.
Тетка моя Таисья дожила до почтенного возраста, недавно отметили 99 лет, сохранив при этом ясность ума, силу духа и здоровье, насколько это возможно в столь преклонном возрасте. Жизнь так сложилась, что ближе всех к ней живу я, внуки приезжают раз в год-два, поэтому, конечно, помогаю и я, и мои дети. Но основное, безусловно, это внимание - заехать, посидеть, поговорить за чашкой чая.
И вот в очередной мой приезд наливаем чайку, садимся поболтать и тетка говорит, ”а давай со мной кино смотреть, уж больно интересно, чем там все закончится”. Кино так кино. Сидим смотрим последнюю серию какого-то нового детективного сериала, действие разворачивается в 70-е годы в Советском Союзе. Ну мне все понятно, тетка оттарабанила следователем прокуратуры аж до 60 лет, так что тема и времена ей близкие. Ностальгирует наверное, думаю я, но смотреть тетке не мешаю, очень уж она сосредоточенно вникает в происходящее.
Досмотрели, начинаются титры. И тут тетка как даст ладонью по столу: “ну вот ты мне объясни и что у них такого на него появилось? Не было, не было, а тут вдруг раз и появилось. Что они ему предъявили то в конце?”. Я аж чаем поперхнулся от такой смены настроения, “у кого у них, кто кому предъявил?”, спрашиваю. Черт, а кино то я вообще не смотрел, о своем о чем-то думал. Надо как-то разговор поддержать, тетка раздухарилась не на шутку, а я не в теме. Так, говорю, тетя Тася, давайте разбираться, я то только последнюю серию видел, какая она кстати по счету, вот до конца и не вник, 12-ая, замечательно. Молодой, а не внимательный - пожурила меня тетка. Ладно, вот смотри, лысого помнишь, просто Володя который. Ну вроде был такой - отвечаю. Так вот, у них весь фильм на него ничего не было предъявить, а тут какие-то упырки пырнули опера ножом на спецоперации по передаче золотых монет и они тут же лысого взяли, а он типа в камере повесился. Ну бред же! С какого перепуга они его взяли, что они ему предъявили то. Что за нестыковки? Бл...ское кино - подытожила тетка. Так кино же, тетя Тася - я как мог пытался сбить градус возмущения тетушки, в ее возрасте волнения ни к чему, да еще по таким поводам. И тут тетка меняет очки и достает какую-то тетрадку. Кино, говоришь, я вот тут пометила для себя (!) таких нестыковок на весь фильм на четыре страницы. Это как?
Да, плохо я знал свою тетушку. Тетрадку взял полюбопытствовать, а там без бутылки не разобраться. Мелким почерком с нажимом какие-то имена, клички, стрелочки, знаки вопроса, надписи типа, “полковник ГБ лично 20 раз встречается со старлеем - идиоты!!!”, “мента колоть на 5 серий раньше - идет же слив!!!” и тд. И еще одно шедевральное для истории - “гимнастка дура ломается - старлей мужик хороший!”. Я конечно к тетке сразу, тут, говорю, все так логично расписано, но вот насчет гимнастки спорно, предвзятостью попахивает, тетя Тася. Она мне сразу - это зачеркни, к делу отношения не имеет, по бабски просто взбесила она меня.
В общем, посидели, поболтали, обсудили. Спросил у тетушки зачем ей это все, тетрадка, записи и тд. Да, говорит, для ума зарядка, надо над чем то думать, а что мне остается. В следующий раз снова кино решили вместе смотреть. Теперь то уж я буду внимательным как никогда, но чувствую не получится у меня полноценно с тетушкой потягаться. Однако, надо пробовать.
Вышел я со странным чувством, гордость за тетку вперемешку со злостью на себя. Не все мы знаем про своих стариков, ой не все. А знать надо и внимания, больше внимания!

На военных сборах наш куратор, подполковник, агитировал всех за военную карьеру:
"Хорошо жить в гарнизоне! Свою жену трахнешь, потом чужую..."
Один из студентов поделился: "А вот я, товарищ подполковник, чужую жену уже трахнул, а сам пока не женат."
Подполковник назидательно заметил: "А вот это - нехорошо! Надо сначала своей женой обзавестись, и только потом чужих трахать!"

К мышиной эпопее на этом сайте.

Я тоже как-то поймал мышь и пытался научить кота их ловить. Какого черта? Почему в собственном доме мышей должен ловить я, а не кот? Обоих кинул в ванну, будить охотничий рефлекс. Но природа-мать на моем белоснежном персе изрядно отдохнула. Обнюхав мышь, он содрогнулся и выпрыгнул вон.

Сама мышь была поначалу взволнована, когда я поймал ее за хвост и вытащил из мешка с картошкой. Она визжала и барахталась. Но при одном виде моего кота успокоилась и разглядывала его с любопытством подлинного натуралиста. После позорного бегства кота у меня не поднялась рука ее убивать. В награду за проявленное мужество и пофигизм отнес ее на ближайшую помойку.

Живем в очень дальнем зарубежьи, на задворках Австралии. По воскресеньям с детьми ходим в местную церковь.
Ну как ходим: наши дети в игровой, а мы за ними присматриваем. А службу типа смотрим с экрана, попивая чаи.
В зал на службу не ходим даже.

Пару лет назад в этой комнате познакомился с папашей с Самоа. Он тоже играл с ребенком, собирали рельсы. Движение вагончиков он озвучивал как звук свистка паровоза. Но откуда на Самоа железные дороги?

Я не удержался, и тоже стал озвучивать: "чух-чух, чух-чух". И так было еще несколько раз в дальнейшем.

Год назад, до карантина, этот самоанец ездил в Европу с благотворительной миссией. Помогали цыганам в Румынии, учили их слову Божьему и дарили им подарки. И разумеется по Румынии он передвигался на еще советских поездах, по старым рельсам.

Когда он вернулся, я первым делом спросил, слышал ли он свистки паровоза сидя в вагоне?
Говорит, был очень удивлен тогда. Всю дорогу в поездках по Румынии он слышал именно "чух-чух". И вспоминал нас с сыном.

Стою утром на остановке, рядом мужчина с мальчиком лет семи. Тут резко выезжает старенькая "девятка", с заносом разворачивается и уезжает.
Мальчик восхищенно на это смотрит, поворачиваясь к отцу говорит: "Ого! Пап, ты видел?", встречается с ним взглядом: "Во дебилы, да пап?"

Надо мной [в Турции] проживает многодетная семья. Постоянно раздается детский крик, топот, падает мебель, идут ремонтные работы. Недавно я узнал, что главу семейства зовут Тайфун.
И это не шутка.

Константин Богомолов. Похищение Европы 2.0.
Не ожидал разумного анализа в данном источнике и от данного персонажа. Приятно удивлен.

Заводной апельсин
Человек — прекрасное, но и опасное существо. Словно атомная энергия, он обладает и созидательной, и разрушительной силой.

Управление этой энергией, ограничение ее разрушительной силы и поощрение созидательной — высокая задача. Задача построения сложной цивилизации в опоре на сложного человека. Так развивался западный мир вплоть до новейших времен. Сдерживая религией, философией, искусством и образованием темные стороны человека, но и позволяя тьме через те же клапаны вырываться наружу, подобно пару из перегретого котла.

В XX веке атомная энергия, которой является человек, вышла из-под контроля. Человеческим Чернобылем стал нацизм. Шок и испуг Европы перед этим взрывом первобытного в человеке оказались слишком велики.

Освободившись от нацизма, Запад решил застраховаться от «атомной аварии», ликвидировав сложного человека.

Того сложного человека, которого Европа формировала долгие годы Христианства. Того человека, которого описывал Достоевский: одновременно высокого и низкого, ангела и дьявола, любящего и ненавидящего, верующего и сомневающегося, рефлексирующего и фанатичного. Европа испугалась в человеке зверя, не понимая, что звериное — это такая же природная и органическая часть человека, как и ангелическое. Не в силах интеллектуально и духовно преодолеть последствия нацизма, Европа решила кастрировать сложного человека. Кастрировать его темную природу, навсегда замуровать его бесов.

В свое время Кубрик снял «Заводной апельсин» — картину об озверевших молодых ребятах, которые под воздействием наркотиков терроризируют Лондон, жестоко избивая и насилуя мирных обывателей. Когда главаря банды ловят, ему предлагают ради досрочного освобождения пройти экспериментальную терапию: закрепив веки так, чтобы они не закрывались, ему часами показывают сцены насилия под музыку любимого им Бетховена. В результате юноша не просто избавляется от агрессии — его тошнит от музыки, он не может видеть голую женщину, секс вызывает у него отвращение. А в ответ на удар он лижет ботинок ударившего.

Современный Запад — такой вот преступник, прошедший химическую кастрацию и лоботомию. Отсюда эта застывшая на лице западного человека фальшивая улыбка доброжелательности и всеприятия. Это не улыбка Культуры. Это улыбка вырождения.



Новый этический рейх


Запад декларирует себя как общество, «заточенное» на реализацию личностных свобод. На самом деле сегодня Запад ведет борьбу с человеком как со сложной и трудноуправляемой энергией. В этой борьбе функции суда, преследования и изоляции не ликвидированы, а делегированы от государства обществу. Государство в лице полиции и силовиков «очеловечилось» и «гуманизировалось», но условно прогрессивное общество приняло на себя роль новых штурмовиков, с помощью которых то же государство сверхэффективно борется с инакомыслием.

Современный западный мир оформляется в Новый этический рейх со своей идеологией — «новой этикой». Национал-социализм в прошлом. Перед нами этический социализм. Квир-социализм. Siemens, Boss и Volkswagen превратились в Google, Apple и Facebook, а

«нацики» сменились столь же агрессивным и так же жаждущим тотального переформатирования мира микстом квир-активистов, фем-фанатиков и экопсихопатов.

Традиционные тоталитарные режимы подавляли свободу мысли. Новый нетрадиционный тоталитаризм пошел дальше и хочет контролировать эмоции. Ограничение свободы эмоции отдельного человека — это революционная концепция Нового этического рейха.

Чувства и мысль всегда были приватной зоной человека. Он не имел права распускать руки, но сердце и мозг его были вольны. Таков был негласный общественный договор европейской цивилизации, понимавшей человека как сосуд эмоций и идей, где ненависть — иная сторона любви — пусть сложная и опасная, но необходимая и важная часть человеческой личности.

В нацистском обществе человека стали натаскивать как собаку на ненависть к иному.

В Новом этическом рейхе человека натаскивают на любовь и лишают права свободно ненавидеть.

Ты больше не можешь сказать «я не люблю…», «мне не нравится…», «я боюсь…». Ты должен соотнести свои эмоции с общественным мнением и общественными ценностями.

А общественные ценности стали новой Стеной Плача, куда каждый несчастный, обиженный или просто непорядочный индивид может не только принести записку, но и потребовать от нового Бога — Прогрессивного Общества — внесения своей обиды, драмы, страха или болезни в список нового этического Юнеско, придания ей общественно значимого статуса, выделения под нее бюджета и создания специальной квоты во всех сферах общественной жизни. А каждый, кто скажет, что обида не стоит выеденного яйца, болезнь излечима, а личная драма — вопрос интимный, станет жертвой мощной репрессивной машины — того самого общественного мнения.

Все против одного

Идеальным инструментом этой новой репрессивной машины стали социальные сети. Ее условными сотрудниками — все «добропорядочные» и «сетево» активные граждане. Они не носят форму, у них нет дубинок и шокеров, но у них есть гаджеты, обывательская жажда власти и потаенная страсть к насилию, а также стадный инстинкт. У них нет юридических прав, но они берут себе моральное право. А в свете последних событий в США очевидно, что

они не просто самоорганизующаяся сетевая толпа — они поддержаны властью, новым Министерством Правды в лице хозяев интернет-гигантов.

Сети дали этим новым насильникам анонимность, бесконтактность и — как следствие — безнаказанность. Виртуальная толпа, виртуальное линчевание, виртуальная травля, виртуальное насилие и реальная психическая и общественная изоляция тех, кто идет не в строю. Они — эти сетевые стукачи и вертухаи — умело играют на вечном страхе человека остаться одному против всех.

В нацистском государстве художник мог лишиться работы и жизни из-за своего «дегенеративного» искусства. В «прекрасном» западном государстве будущего художник может лишиться работы, поскольку поддерживает не ту систему ценностей. Впрочем, уже не только художник, фигура влияния. Ситуация развивается стремительно, и сегодня любой скромный научный сотрудник какого-нибудь заштатного американского института или просто мирный и вполне себе успешный студент может быть изгнан из стен заведения за «не то» мнение о текущей политической или общественной жизни. А так как осуществляет эти репрессивные меры общество, а не государство, репрессии именуются акцией общественной солидарности, освящаются праведным гневом «свободных» и «прогрессивных» людей, требующих от несогласных присесть на колено и в этом случае готовых милостиво даровать им право работать и творить. Так человека подводят к самокастрации как единственному способу выжить в этом новом оруэлловском государстве.


Сексуальная контрреволюция


Новый рейх объявил войну смерти. Войну человеческому естеству, в котором увядание и смерть — часть непостижимого божественного замысла. Погоня за вечной молодостью стала внутренней идефикс нового западного социума. И очевидна причина: смерть непредсказуема и божественна. А квир-социалисты, как и национал-социалисты, как и коммунисты, не признают над собой иной власти, кроме власти своей Идеи. Идея и Рацио — их Бог. Или они сами Боги и рассматривают человека не как тайну, а как объект эксперимента, мясо. Война со смертью есть война с тайной бытия. Бессмысленная и глупая война с вечностью.

Но там, где идет война против смерти как божественной данности, как мистического итога, неизбежна и война против жизни. Ибо жизнь так же непредсказуема, как и смерть. Так же непостижима. А значит, неконтролируема и опасна.

Европа быстро прошла путь от сексуальной революции, ставшей новым европейским постнацистским ренессансом, до тотальной борьбы с энергией секса — самой витальной, эмоциональной и неподконтрольной части человеческого бытия.

Ибо секс — это свобода. Секс — это опасность. Секс — это звериное в человеке. Но что важнее всего, секс — это зарождение Жизни.

Христианство придавало сексуальному акту сакральность. Божественность и красоту. Эротика была предметом искусства. Желание — проявлением вдохновения. Секс — священным наслаждением Любви. Рождение — чудом.

Новый рейх считает секс производством, а половые органы инструментом. И в соответствии с заветами социалистов прошлого и в рамках нового квир-социализма обобществляет инструменты производства и перераспределяет их, а само производство оптимизирует и ставит под государственно-социальный контроль, делая половую принадлежность нерелевантной.

Сгоревший Нотр-Дам в Париже не знак падения христианской Европы под напором мусульманской. Но странный и мистический знак войны Нового рейха со священной тайной жизни и смерти, явленной в Кресте.



Границы и новая расовая теория



Трансграничность общества, глобализация — это часть создания новой тоталитарной империи. В старые времена диссидент имел возможность покинуть свое общество и обрести новое. Границы страховали свободу личности: многообразие этических и ценностных систем создавало возможность для человека найти свою — или максимально его принимающую, или просто не мешающую жить — среду обитания и реализации.

Новая этическая империя жаждет экспансии и унификации обществ. Так создается новая глобальная деревня, где несогласному не скрыться от блюстителей этической чистоты.

Этическая чистота пришла на смену расовой чистоте. И сегодня на Западе исследуется под микроскопом не форма носа и национальная принадлежность, но этическое прошлое каждого успешного индивида:

нет ли там, в глубине десятилетий, какого-нибудь хоть небольшого, но харассмента, абьюза или просто высказывания, не соответствующего новой системе ценностей. И если есть — падай на колени и кайся.

Европа, которую они потеряли


Революция изолировала Россию от Запада почти на столетие. Освободившись от большевизма, Россия в 90-е годы прошлого века устремилась в Европу. Россия искала приятия, пыталась учиться, мечтала вернуть себе статус европейской страны. И вернуть себе европейские ценности. Ценности прекрасной довоенной Европы. Европы, которая не боялась сложного человека во всем его многообразии. Уважала его свободу любить и ненавидеть. Европы, которая понимала, что природа создавала человека именно как сложное, противоречивое и драматичное существо, и не считала себя вправе вмешиваться в высший замысел. Европы, для которой главной ценностью человека была его индивидуальность, выраженная не в том, как человек занимается сексом, а в том, как мыслит и творит. А самое творчество заключалось в создании картин, музыки, текстов, а не в перекроении собственного тела и придумывании новых гендерных определений.

Такую Европу искала Россия сквозь 90-е. Такой сама мечтала стать.

Нужно ли сегодня пытаться найти союзников там, где их нет?

Европа — покинутый и оставленный на разграбление вишневый сад. Фирсы прячутся от толп мигрантов, Раневские донюхивают кокаин на остатки здоровья, Петя Трофимов пишет еврозаконы, Аня осознала себя квир-персоной, а доживающие маразмеющие Гаевы, что старик Байден, шамкают дежурные слова о добре и справедливости.

Современная Россия безусловно далека от той Европы, к которой стремилась. Но она, очевидно, не хочет и в новый европейский паноптикум.

Наши прогрессисты и западники настаивают: Россия была и есть страна вертухаев и рабов. Это во многом так. Но правда и то, что долгие годы жизни в условиях несвободы, въевшиеся в генетическую память лагерный страх, стукачество, а также молчание и насилие как способы выживания и способы защиты народа от власти и власти от народа — все это требует не революций, а терпения и терапии. Драма Ланцелота в том, что на самом деле он не любил ни Эльзу, ни тех, кого пытался спасти.



Мне отвратительны дух насилия и атмосфера страха. Но это не означает, что я приму превращение страны вертухаев и рабов в страну, где стучат не от страха, а от сердца,

травят не от дремучести, а от просвещенности, где разноцветные (включая белый) Швондеры от BLM входят в дома и требуют профессуру присесть на колено, поделиться жилплощадью и сдать деньги на помощь оголодавшим Флойдам.

Россия прошла все это в 17-м. И феминитивы, и прочие надругательства над языком, и попытку освободиться от половой или культурной принадлежности, и собрания с обсуждениями морального облика, и массовые требования трудящихся, и даже детей, предающих своих родителей, — так случилось недавно в США, когда девочка-демократка сдала своих родителей-трампистов полиции*, узнав, что они участвовали в протестах и штурме Капитолия. Все это было. И как удивительно видеть западный мир, словно впервые грезящий сладкими снами Веры Павловны, и как странно наблюдать горящие глаза и наивные речи новых русских разночинцев, ведущих моральный террор против несогласных не хуже уличного ОМОНа.

А несогласных много, и это вовсе не «дремучие» ортодоксы. Это современные, веселые и свободные люди, образованные и успешные, открытые новому, любящие жизнь во всем ее многообразии. Русские, европейцы, американцы, втайне мечтающие о том, чтобы прошли эти странные и темные времена. Они боятся подать голос. Боятся стать объектами сетевой травли в России. Подвергнуться моральному террору, потерять работу и финансирование на Западе.

Им как воздух необходима поддержка. Необходимо, чтобы их чувства и мысли были оформлены в слово, а слово было поддержано волей и организацией. А значит,

пора ясно и внятно сформулировать новую правую идеологию,

идеологию вне радикальной ортодоксальности, но строго и непримиримо отстаивающую ценности сложного мира в опоре на сложного человека.

Русские разночинцы говорят нам: Россия в хвосте прогресса.

Нет.

Благодаря стечению обстоятельств мы оказались в хвосте безумного поезда, несущегося в босховский ад, где нас встретят мультикультурные гендерно-нейтральные черти.

Надо просто отцепить этот вагон, перекреститься и начать строить свой мир. Заново строить нашу старую добрую Европу. Европу, о которой мы мечтали. Европу, которую они потеряли. Европу здорового человека.

Практически анекдот:
В Бразилии голосование является всеобщим и обязательным для граждан от 18 до 70 лет. Не принимать участия в голосовании на законных основаниях могут граждане 16-17 лет, старше 70 лет и неграмотные любого возраста. Для остальных неучастие в голосовании карается штрафом.
*Это запросто могут ввести и у нас ( Беларусь, Россия, Казахстан) казну пополнять.
Но...
В соответствии с Конституцией Бразилии от 1988 года, главой исполнительной власти страны является президент. Он избирается на четыре года с правом последующего переизбрания на один срок. Выборы проводятся раз в четыре года, в первое воскресенье октября. Избиратель выбирает на приборе кандидата, при этом устройство для электронного голосования принимает его выбор и сохраняет на двух картах памяти. После окончания времени голосования устройство распечатывает итоги по избирательному участку. Копия первого экземпляра протокола об итогах голосования вывешивается для всеобщего обозрения в помещении избирательного участка.
*А это у нас точно не введут...
P.S. Мы ведь собираем в своё законодательство самое лучшее!

Странный ажиотаж вокруг каких-то фонариков. Анекдоты, мемы... К чему бы это? Однако, в интернете можно найти ответы на любой вопрос. Чем не гимн Фонда борьбы с коррупцией, написанный Б. Окуджавой для фильма "Приключения Буратино" в 1975 году:

Мы люди неплохие,
Как вечер, мы в пути,
Фонарщики лихие,
Волшебники почти.

Шагаем вслед, вслед, вслед,
Туда, где тень, тень, тень,
Да будет свет, свет, свет,
Как будто день, день, день.

Мы не играем в прятки,
С полночной тьмой, о нет,
Все тайны и загадки
Пожалуйте на свет.

Шагаем вслед, вслед, вслед,
Туда, где тень, тень, тень,
Да будет свет, свет, свет,
Как будто день, день, день.