Несмешные истории

Ностальгические истории с их последующим эмоциональным обсуждением стали уже каждодневным здешним явлением. Но удивительного, и чего-то именно совкового в таких историях нет, ностальгия по молодости, — явление повсеместное, и примеров тому множество.
Вот узнал я такой удивительный факт: Южно-Африканская Республика экспортирует в Ирландию… пиво «Гиннес»!
Поставки по объёму невелики, но стабильны. Что за фигня? Везти в Ирландию "Гиннес", - всё равно, что в Казань чак-чак, в Колумбию кокаин, а в Израиль скрипачей. Но это есть!
А секрет простой: в Ирландии живёт довольно много уроженцев ЮАР, — ирландцев, чьи предки когда-то отправились искать счастья на юг африканского континента, а их потомки спустя много лет с той же целью совершили переезд в обратном направлении.
И вот эти ре-релоканты пьют исключительно «Гиннес» южноафриканского производства!
Пиво в африканской стране, разумеется, варят со строгим соблюдением изначальных рецептуры и технологии, иначе кто бы разрешил называть его «Гиннесом»! Однако же афроирландцы уверены, что вкус именно у этого пива неповторим, и не идёт ни в какое сравнение с тем, что варят в Дублине.
А вы говорите — пионерское детство…

Однажды с ужасом осознал, что у моего кота жизнь гораздо интереснее, чем у меня. У него каждый день что-то новое, прогулки, победы на поле боя, красивые бабы, а у меня одинокая задротская жизнь. Это меня так взбесило, что я стёр все игрушки с компа, уволился с нелюбимой работы, начал бегать по утрам, следить за внешностью, нашёл дело по душе... Девушки пока ещё нет, но если у кота получается, так и у меня получится!

Пётр I привлёк к строительству Санкт-Петербурга целую когорту иностранцев, в их числе и Доминико Трезини, итальянца из швейцарского кантона Тичино. Весной 1703 года Трезини заключил с Петром договор, в котором, кстати, было написано: "... сверх того обещаю, как явно покажет искусство и художество своё, чтоб ему жалованья прибавить". И царская роспись.
Трезини явно показал как своё искусство, так и художество: великолепный Петропавловский собор, здание Двенадцати коллегий и Летний дворец Петра I - без этих зданий Петербург немыслим. Доминико, или Андрей Якимович, как его здесь звали, усердно трудился на посту главного архитектора новой столицы и свою часть договора выполнил, а вот Пётр Алексеевич свою - нет. Больше того, прибавлять жалованье зодчему он и не собирался.
Как-то беседуя со своим любимцем Григорием Чернышёвым, в прошлом царским денщиком, Пётр в порыве откровенности рассказал, как он платит иностранцам на русской службе: "Французу всегда можно давать большое жалованье - они все весельчаки, и всё что получат, здесь у нас и проживут. Немцу нужно давать не меньше, эти любят хорошо поесть и попить, и это нам прибыльно. Англичанину надобно давать ещё больше, эти любят пожить в удобстве, из своего имения ещё сами к жалованью прибавят. Голландцу можно платить мало, эти досыта не едят, капитал собирают. А итальянцам - ещё меньше, эти - бережливые и служат в чужих землях, только чтобы накопить денег и после проживать их в своём раю, в Италии". Если б знал скромный Трезини о таких петровских правилах, может быть, и не соблазнился на его посулы...
Насчёт Андрея Якимовича царь-реформатор глубоко ошибся. Ни в какой итальянский рай он не поехал, после смерти Петра получил, наконец, прибавку к жалованью, чин полковника, мундир и шпагу, и умер здесь, в городе, который строил.

Друг моего отца служил на радиорелейной вышке в середине 80х где-то на побережье Ледовитого Океана. Когда у него появились дети, то он устал рассказывать про то, что такое реле и почему он должен был сидеть непонятно где. Но когда появилась на экранах третья часть "Властелина Колец", то он тут же ткнул пальцем в экран в тот момент, когда зажигали сигнальные костры на вершинах гор.
- Вот, смотрите! Вот видите проклятых, которые сидят в далеких горных ебенях и каждый день смотрят на соседнюю вершину? и вся их задача - не сдохнуть от голода и холода, увидеть огонек и зажечь свой. После этого можно делать что угодно - хоть идти домой, хоть тут же и помирать. Вот я на таком и служил, только вместо костра посреди тундры - вагончик и вышка с антенной

На фото, датированном 1954 годом, две подлинные легенды мирового кино - Джина Лоллобриджида и Мэрилин Монро. Подоплека этого, на первый взгляд рядового снимка с одного из голливудских пати, по-своему примечательна. К середине 50-х, после ряда успешных проектов, Джина - мировая звезда. Американский глянец "She", сраженный ее красотой, предоставляет ей, первой из европейских актрис, свою обложку, на что мгновенно реагирует Голливуд. К ее услугам - заманчивые предложения, а миллионер и продюсер Говард Хьюз - предлагает руку и сердце. Но подлинным признанием звездного статуса Джины стал эпизод, запечатленный на предлагаемом фото, когда Мэрилин Монро, не дожидаясь официального представления, направилась к Лоллобриджиде, чтобы познакомиться и завязать беседу. И это Мэрилин после безусловных успехов "Ниагары" (1952) и "Джентльмены предпочитают блондинок" (1953)!

Свой спич Мэрилин облекла в изысканно-комплиментарную форму: "Меня называют американской Лоллобриджидой".

Джина по достоинству оценила комплимент и мгновенно парировала: "А меня - итальянской Монро"!

Таким образом, если первой итальянской актрисой, удостоенной "Оскара", стала великая Анна Маньяни ("Татуированная роза", 1955), то первой европейской звездой, которую в Голливуде приняли как равную, стала ослепительная, непревзойденная и независимая Джина Лоллобриджида!

Гуляла я по парку, и ко мне подошел дедуля (лет 75), присел мне на уши, мол: "Молодая, симпатичная, ищи себе лошка богатого, пусть тебя обеспечит. Ну и мальчика-студента себе заведи, чтоб по учёбе помогал". Всё бы ничего, но этот дедуля - бывший ректор моего университета. Когда мне зададут вопрос, чему меня учили, я обязательно расскажу эту историю.

Моя мать с сегодняшнего дня начала худеть. И знаете, какая её диета? Можно есть фаст-фуд, пирожные, но главное - запивать их кефиром. Обещает на этой диете скинуть за месяц 10 кг. Отец долго ржал.

Среди праздников моего детства, отмечавшихся ежегодно в заранее известные даты по различным советским, православным и языческим причинам, был один праздник предсказуемый в том смысле, что он неизбежно случался в период с конца октября до начала декабря, но всегда сюрпризом - это когда выпадал первый снег. Но не какой попало в виде романтически кружащихся снежинок или напополам со льдом и водою, а отличающийся совершенно определенными конструктивными особенностями. Он обязан быть достаточно пушист, как перина, чтобы сохранять высокие теплоизоляционные качества и не мочить варежки. Но и обладать достаточной клейкостью, чтобы слепить первый снежок и катить его сколько угодно, пока не образуется шар максимальных транспортабельных и подъемных размеров. Для этого температура должна быть в легком минусе, а самого снега должно навалить достаточно для любых строительных, метательных и катательных затей, которые обычно сочетались в наших играх. Обычно мы строили снежные крепости с ледяными горками и вволю перестреливались. Девочки в основном занимались более спокойными декоративными занятиями - лепили снеговиков и прочие скультуры, а мы просто прикатывали им новые шары и ставили их друг на дружку. Вид у всех был раскрасневшийся и разгоряченный, в пылу битв мы скидывали варежки, без них удобнее.

Такое детство знакомо многим читателям, но вот настал вчера 4 ноября такой праздник в Москве, и он совпал с официальным выходным, Днем народного единства. Волею судеб день этот выдался для меня хлопотным, и мне пришлось пересечь наш двор раз десять с раннего утра до позднего вечера. Это просторный внутренний двор, защищенный и от машин, и от ветров, в нем есть детская и взрослая спортивные площадки, много зеленых насаждений, плитки и мягких покрытий - в общем, перенеси меня туда на машине времени из моего детства, я бы решил, что коммунизм все-таки построен. Полная чистота, комфорт и безопасность, повсюду урны, скамейки и видеокамеры. Детей в доме не меньше, чем в доме моего детства. Но этот двор так и остался пуст весь день. Даже если я что-то пропустил, на снегу не осталось к вечеру ни малейших примет детских игр вроде протоптанных сугробов и тому подобного.

Однако отмечу самую морозоустойчивую встреченную пару: соседка лет 30, одетая и закутанная как для арктического похода, задумчиво лепила снежную лошадку на столике для пинг-понга. На нее восхищенно глядел малыш лет пяти, одетый соответственно. Но до столика он не доставал, играть до дворе ему было не с кем, так что он быстро заскучал и запросился домой за время, которое я просто проходил мимо.

Люди, опасайтесь больших городов и особенно теплого сидячего комфорта в них, если вы хотите своим детям здоровья и нормального детства - захотелось сказать мне, что я собственно и делаю.