Юмористические истории

Не моё.

Из интервью соорганизатора гастролей Тины Тёрнер в Москве певицы Надежды Соловьёвой:

Сейчас расскажу одну историю. В 1996 году у нас было три концерта Тины Тернер в Кремле. Звонит мне Зураб Церетели и говорит: «Надя, у меня друг из Америки приехал, он очень хочет на концерт Тины Тернер». Я объясняю, что ничем помочь не могу, потому что ни одного билета у меня уже не осталось. «А можно я ему дам номер твоего телефона? Пусть он сам позвонит», — просит Зураб.

И вот звонит человек, рассказывает, какой он фанат, как мечтает познакомиться с Тиной Тернер. Я объясняю, что все билеты проданы. Тогда он спрашивает, буду ли я сама на концерте. Я объясняю, что, конечно, буду, так как именно я его провожу. «А где вы будете концерт смотреть?» — спрашивает американец. Отвечаю, что буду смотреть со ступенек слева от сцены. «Можно я с вами посижу на ступеньках слева от сцены?» — просит он. В конце концов я соглашаюсь. И он действительно весь концерт просидел рядом со мной на ступеньках.

А Тина тогда была дико больная, с температурой 40. В день концерта я ей говорю: «Ну что, будем отменять?» А она отвечает: «Я никогда в жизни не отменяла концерты. Вы меня, главное, привезите в тепле в Кремль». Это было лето, но мы ее привезли на площадку натурально завернутой в одеяло. Я не понимала, как она будет работать. Думала, кошмар, все билеты проданы, ужас, что будет! И вдруг она выходит на сцену как ни в чем не бывало и потрясающе выступает.

Во время выступления она несколько раз переодевается. Я за сценой стою, и она мне говорит: «Надя, ну что я еще должна сделать? Что за публика? Все сидят, никто не танцует». У нас же как — публика пришла, села на свои места, и все сидят. А ей кажется, что им не нравится, что она делает. Я ее успокаиваю: «Подожди, это же Кремль, тут публика по-другому себя ведет». А в конце она уже просто в цветочной горе стояла, ее не хотели отпускать.

Когда концерт закончился, она после выходов на бис в последний раз покинула сцену вся мокрая и буквально упала в подставленное одеяло. А у нас еще два концерта. Я думала, что ее нужно срочно в больницу везти, а она мне говорит: «Я слышала, что у вас все лечится водкой». Отвечаю: «Ну да, у нас два лекарства: водка с перцем от простуды и водка с солью от поноса». Она говорит: «Я согласна». И вот мы с Тиной и этим американцем поехали, как сейчас помню, в «Царскую охоту». И до шести утра там сидели, пили, болтали… На следующий день она была абсолютно здорова.

А знаете, как звали того американца? Дональд Трамп.

На Александра II благодарное отечество покушалось многократно.
Конечно, император изнервничался. Понять можно.

И тут я про женские нервы скажу. От сердца своего.

Вот ровесница нашего ранимого монарха - королева Виктория - мне никак не симпатична. Это у нас с ней личное.
Но! Но!
Надо отдать покойной ныне Виктории должное.

1. Едет глубоко беременная в коляске (1840 год, лето, счастье, 20 лет, жестокий токсикоз). Погода чудесная. Четыре белых лошадки. Выстрел. Раз! Выстрел! Два-с!
Муж пригибает голову беременного монарха к полу кареты.
Пацан какой-то стреляет 18-ти лет. Признали сумасшедшим. Он в дурдоме за 25 лет стал переводчиком, художником, скрипачом. Его в Австралию! Может, его там кто укусит?! А он возьми и ещё лет сорок проживи. Путешествия, охоты, этюды.

2. Два года прошло с первого покушения. 1842 год. Виктория едет в коляске. Беременная, а как же. Девять детей себя сами не родят. Из кустов выбегает упырь какой-то. И из пистолета целится. Муж привычно закрывает Вику своим телом. У упыря осечка, скрывается в кустах неспешно.

Полиция приехала. Говорит: изловим! Только вам, ваше величество, надо этим же маршрутом завтра поехать, упырь на вас нападет, а мы его, скорее всего, по горячим следам изловим, наверное. Или как получится.

А беременная Виктория соглашается, потому что азартна и ещё беременная ведь. Бог его знает, что в башке у неё.
На этот раз поймали террориста. Он выстрелить, конечно, успел. Альберт не подкачал, привычно Викторию к полу, а сам орлиным профилем водит.

3. А через две недели новое покушение! Не поверите, Виктория в коляске едет. Карлик-горбун выбегает с пистолетом и ннна! Осечка! Его потом ловили всем миром. Были арестованы десятки горбатых карликов. Опознали!

4. Через семь лет едет Виктория в коляске. Беременная. Подбегает ирландец выпивший. Выстрел. Не вышло!
Виктории вскоре её уставший муж покупает бронированный зонт.

5. Менее чем через год едет Виктория в коляске. Родила только-только. Подбегает красивый мужчина и железной палкой ей по голове. Да что ж такое, граждане, делается?! - видимо, успела подумать Вика перед потерей сознания. Кровища! Шрам маскировать пришлось всю жизнь.

Потом ещё два покушения состоятся. В 1872 и 1882 годах.
С выстрелами и прочим.
И что?! Стала Виктория нервничать и худеть? Начала двигаться зигзагом и перебежками меж колонн?

Нет. Женщины очень крепкие.

Водитель маршрутки вчера порадовал.
На переднем сидении рядом с водителем сидит его знакомый, ведут беседу. Друг сочувствует: "Что-то народу у тебя не густо", на что водитель отвечает: "Вчера хуже было. Подъезжаю к остановке, народу тьма, открываю дверь - никто не садится. Обидно, еду дальше. И только потом сообразил, что еду на личном авто (далее марка машины с раздвижной дверью)".
Представляю реакцию людей на остановке...

Советские космонавты Пётр Климук и Виталий Севастьянов в 1975 году поссорились на орбитальной станции "Салют-4" из-за спиртовой настойки.
Экспедиция планировалась на две недели, но затем её продлили на 35 дней. В то время для поддержания иммунитета в бортовой аптечке была небольшая пластиковая бутылка настойки элеутерококка.
Они решили выпить половину в начале полета, а остальное - в конце, чтобы легче реадаптироваться на Земле. Когда миссию продлили почти в два раза, космонавты снова открыли бутылку, но в ней оказалось не больше 50 граммов.
Каждый подозревал, что живительный бальзам выпил его коллега, и оба замкнулись. Практически перестали разговаривать, затаив обиду друг на друга.
Когда же Севастьянов через несколько дней "игры в молчанку" не выдержал и предложил Климуку допить остатки, выяснилось, что в бутылке остался только противный горький концентрат, а спирт испарился сквозь пластик.