История про «настораживающе глубоковерующего» водителя школьного автобуса (https://www.anekdot.ru/id/974006/ ) буквально вытащила из глубин моей памяти эпизод, который я почти заставила себя забыть (чтобы маме ненароком не рассказать). Обнаружить уже в процессе движения, что водитель не вполне адекватен – малоприятно, куда неприятнее осознание факта, что покинуть данное транспортное средство так быстро, как хочется, не удастся, и уж совсем по-особому воспринимаешь неожиданную опасность на контрасте с только что пережитой эйфорией.
Для нас – кучки студентов (точнее – человек 15 студенток и одного студента), оказавшихся в том автобусе, поначалу все выглядело счастливым подарком судьбы. Ситуация: после месяца отбывания «добровольной трудовой повинности» (в совхозе «на капусте») в день долгожданного отъезда слышим от руководителей «трудового семестра», что транспорт, может, будет после обеда, а может и нет, и что возможно, уехать получится только завтрашним утром. Казалось бы, почему бы студентам и не подождать еще денек (работать уже не надо, посидеть у костра, песни попеть), да вот только в минувшую ночь ударили первые заморозки, и большинство из нас не хотело задерживаться ни минуты лишней в этой «пейзанской идиллии». Село стояло недалеко от трассы, куда мы и рванули в надежде на попутках добраться хотя бы до Уссурийска, а оттуда до Владивостока уже на электричке. Группа самых нетерпеливых сразу пошла по обочине на юг, а мы (человек 5-6) остались на перепутье в расчете на дополнительный вариант: сначала доехать в райцентр Хороль (расположенный севернее, в километрах десяти) и попробовать взять билет на рейсовый автобус какого-нибудь приемлемого маршрута. В любом случае, в пути предстояло пробыть несколько часов, и неплохо было хотя бы его часть провести в относительном комфорте, а не в пыльном кузове.
Редкие грузовики проскакивали мимо, что в одном направлении, что в другом, как вдруг со стороны покинутого нами села вырулил пустой «ПАЗик» и остановился. Представьте нашу радость, когда на вопрос о пункте назначения мы услышали: «Владивосток», а на вопрос об оплате последовал неопределенный взмах руки. Не веря своей удаче, мы погрузились, вскоре подобрали ушедших вперед и все еще безуспешно голосовавших девчонок, которые тоже не сразу поверили, что мы их не разыгрываем, и реально напрямую едем домой. Какое-то время мы оживленно галдели и не замечали ничего странного в поведении водителя, но постепенно эмоции улеглись, и оказалось, что музыка в салоне звучит очень уж громко, тем более, что композиции одна мрачнее другой («Протопи ты мне баньку по-белому» и т.п. Высоцкого). Вежливую просьбу чуть приглушить или поставить что-нибудь повеселее водитель проигнорировал. Недоуменно переглядываясь, мы прослушали еще несколько песен, и только когда запись на кассете закончилась, шофер объявил, что оказывается, шабашники армяне убили его напарника, и он сейчас едет в гараж своего института собирать «карательный отряд», причем мы все тоже едем с ним, чтобы помянуть друга (это и была «оплата за проезд»).
Пока мы переваривали информацию, кассета была перевернута, громкость динамика осталась максимальной, скорость движения возросла, а прежде незамеченные «детали» стали вдруг явными: водитель наш сидит в окровавленной рубашке, он периодически убирает правую руку с руля, подолгу свесив ее на поручень (видимо, повреждена). Даже если бы мы тогда хором возопили об остановке, думаю, он бы никак не отреагировал – то, что он вообще посадил нас в салон, имело какие-то психологические причины, и пока они оставались, мы были по сути заложниками. Все, что сумел по дороге выяснить наш переговорщик – единственный парень в коллективе, это то, что остановок не будет («надо успеть собрать ребят и ехать обратно – убивать армян»), а название одного из академических институтов подсказало локацию гаража (там рукой подать до станции).
В общем, несмотря на то, что молитв мы не знали, Бог нас как-то услышал, и с его помощью под грохот одной и той же кассеты с Высоцким пролетели мы эти полторы с лишним сотни километров почти без происшествий (если не считать с треском разбитого и загнувшегося от столкновения со встречным грузовиком бокового зеркала). Верный своим намерениям «мститель» завел автобус на территорию НИИ и удалился куда-то вглубь гаражных построек, а мы стайкой побежали на ж/д станцию. Находилась она уже практически в черте города, и электрички там ходили с относительно небольшим интервалом, однако, его хватило, чтобы обиженный нашим бегством водитель успел явиться и, размахивая бутылкой и двумя стопками, начать на всю платформу матерно стыдить студентов, которых он как людей подвез, а они такие-сякие не хотят его убиенного товарища помянуть. Пришлось проявить дипломатический талант нашему Вадику (уже несколько лет, как его не стало – царство ему небесное), который сумел сфокусировать не очень вменяемого человека на том факте, что «неблагодарные студенты» – это всего лишь 18-19-летние напуганные девчонки, которые водку не пьют и хотят домой к мамам, и заверил, что сам он готов прямо здесь выпить за упокой от имени, так сказать, коллектива. На удивление быстро успокоившийся водитель молча налил себе и Вадику, и до прихода электрички они успели опрокинуть пару «стопариков», а мы нестройно промямлили соболезнования.
На том мирно и разошлись. Человек этот, если и находился в измененном состоянии сознания (наверняка еще перед выездом залил в себя немалую дозу алкоголя), но одержимость местью, похоже, служила фактором сосредоточенности. Осадок от комбинации пережитого страха и прикосновения к чужой трагедии остался, конечно, тяжелый, но молодость есть молодость, и при встрече с однокурсниками мы с нервным смехом и округленными глазами обсуждали, как же все-таки лихо мы тогда прикатили домой, на много часов опередив тех, кто остался в лагере дожидаться официально организованного трансфера. И кстати, тот опыт в дальнейшем никак не омрачил моё восприятие творчества Высоцкого.