«И *поломанным зонтом я изгибался на мосту -
нецелованный фантом любви, забытый на посту.»
Павел Кашин
Я устроился на работу в строительный трест и почти сразу получил малосемейку. 1986 год. Накануне я стремительно женился, потому что до рождения сына оставалось 2-3 месяца. А пока проживали у моих старичков. Проживали мы там совсем не долго, но мне хватило для осознания того, что из родового гнезда пора «рвать когти» и как можно скорее.
16 прямоугольных, малосемейных метров в девятиэтажке были запущены и угрюмы, и на здоровую социалистическую ячейку совсем не походили. Я, будучи пчЁлом хоть и худым, но жилистым – начал трудолюбиво жжужать.
Оттащил оттуда на помойку все что воняло, открутил что откручивалось, отмыл то что откручиваться не хотело, а остальное покрасил. Краски было много. Наличники, двери, окна, батареи, ниши, ванна снаружи, стены ванной внутри и я - все стало белым.
Да и краска была хорошая, сейчас такую вонючую почти не делают – нитроэмаль. А нам же нужно было быстро - как раз то что надо. Сохнет моментально.
А тут мне еще знакомый рассказал, что в прошлом году покрасил полы масляной, так они уже целый год тапочки по утру от пола отрывают – не сохнет совсем. Его жена подошла на подоконнике цветы полить, так залипла…, час у окна простояла - боялась колготки испортить. И бензином мыли и ацетоном, и краски то уже совсем не осталось - а тапки держит.
Что я там сказал про краску? Делать умели? Вот-вот, она накрывала, вставляла, торкала и плющила - одновременно и капитально, или как любили повторять самые натужные строители коммунизма - бескомпромиссно! О, я еще не сказал о том, что дело было зимой - дело зимой было.
Январь кажется. Хотя, когда за окном минус 35 с Приморским ветром, какая разница кто из братцев месяцев из вас выдувает душу. То есть желание проветрить помещение, не возникало совсем. Возникало желание закончить все это побыстрее, за один раз и навсегда.
Начав с утра пораньше, я красил часов до трех пополудни, изредка выбегая в длинный общий коридор перекурить. Видимо к тому моменту меня уже конкретно «раскумарило», потому что тот факт, что за мной захлопнулась дверь с английским замком, а ключи остались внутри - меня здорово рассмешил. Я продолжал веселиться даже тогда когда осознал, что теплые вещи остались там-же, а бежать до родительского дома за ключом нужно было около километра.
Раздражающего меня выражения «гавно-вопрос» тогда еще не было, но вопрос уже возникал.
Еще более навязчиво он повторился, после того когда я тщетно постучал во все двери по коридору и ни одна не открылась – все были «на работе».
Во второй раз я был более настойчив и когда уже заканчивал круг, одна из дверей позади со скрипом отворилась. Не знаю какая по счету молодость, застала в молодежной малосемейке эту бабку - она была старой и сморщенной, но мне показалась почти сказочной.
Слышала бабка - так же как и выглядела. Я проорал ей в ухо все свои проблемы - разговор не завязался.
Она помотала, почему то в стороны - головой, сдалА назад и закрыла дверь – наверно мы были из разных сказок.
Меня все еще не отпускало. Я закурил, и продолжая улыбаться, прикидывал что предпринять дальше. Дверь вдруг снова отворилась и из нее показалась высохшая бабкина рука с зажатым в кулаке темным комком. Теряясь в догадках я принял длань. Дверь закрылась.
Я осторожно и достаточно долго разворачивал плотный, шуршащий комок, и включив на полную воображение пытался разобраться, чем бы это могло быть.
Этим оказался, сплюснутый временем, цвета вышарканного грозового неба – болоньевый плащ.
А я оказался его звездным часом. Мы примерились друг к другу.
От худобы мне тогда не помогало ничего – как и сейчас от растущего пуза.
Я пил пиво смешивая его со сметаной, жрал как ….не помню уже, качался и... худел - так мне все при встрече говорили.
63 кг при росте 175 были пределом моей толщины с восемнадцати до тридцати лет. Поэтому плоский болоньевый плащ был ровно тем, чего так не хватало для придания моему облику романтичного трагизма.
В груди и плечах он мне был в самый раз, но ниже пояса из-за отсутствия пуговиц, облегать меня он ни в какую не хотел. Весь его длинный, итальянский фасон от пояса торчал вверх и в одну сторону. Стильный город – стильные люди.
Совместно с моим новым другом мы были похожи, на сломленный ветром зонт.
Мы выскочили из подъезда и побежали.
На ходу я пытался натягивать его на голову, он продолжая торчать в сторону, показывал правый поворот, но я на легком ходу оглушительно хрустел им - прямо против ветра и улыбался.