Всем привет! Это снова я! Помните мои дачные рассказы про деда Семёна Степаныча? Кто не помнит, найдите их тут на сайте.
Вот вам ещё один!
СТОЛБЫ
Дело было лет 35 назад, когда одному Московскому ведомству выделили земли в Подмосковье, под обустройство дачного посёлка, который в последствии назвали садовым товариществом.
Помните то время, когда была, так называемая «поголовная занятость населения»? Если человек сам не стремился к улучшению своего материального и служебного положения в стране Советов, или скажем, не было у человека способностей и возможностей, к карьерному продвижению, можно было прожить и так, дураком, создавая только видимость, что ты работаешь. Одним из таких общественно-безполезных служащих, а точнее партийных руководителей самого низшего звена был дед (тогда ещё не дед, а мужик в предпенсионном возрасте) Семён Степаныч. Про таких, как он говорили – «этот, за свой трудовой стаж, не один заточил карандаш». Работал дед в этом крупном ведомстве довольно много лет.
Над входом в эту организацию, неизвестным художником было сделано чудовищных размеров барельефное панно, в стиле «Art of bolsheviks». На этом панно был изображён мужик в якобы строительной каске, очень напоминающей шлем солдата Вермахта, с лопатой на плече, второй мужик тоже в фашистской каске, со зверской рожей и со страшной пилой в руках и третий мужик, который сидел на корточках в ногах у этих двух с молотом в руке. Казалось, что тот, что со зверской рожей, хочет с особым цинизмом, убить третьего вонзив в него зубья своей пилы, а третий пытается сломать уроду коленный сустав молотком, ну а первый, тот, что с лопатой, терпеливо ожидает, чья возьмёт. В общем, это «гениальное творение», можно было бы назвать так - «Получай псина, получай…».
Итак, про деда. Задания в этом ведомстве ему поручались самые, что ни на есть пустяковые, достойные интеллекта обезьяны, но как уверяют люди, работавшие с ним – трудно припомнить хоть одно дело, которое бы дед не провалил. Вместе с ним, в данной организации, работал водителем мой сосед по даче и приятель Фёдор, который лет на двадцать пять младше деда.
Дело было зимой.
Итак, вызывает деда и Фёдора самый-самый главный начальник ведомства Иван Иваныч (в простонародии Шеф) этой организации к себе в кабинет. Для Фёдора этот вызов являлся делом привычным, т.к. он работал водителем как раз у этого самого-самого, а дед встречался с Шефом только в актовом зале, когда тот поздравлял весь коллектив ведомства с государственными праздниками. Поэтому дед с напуганным видом шёл по коридору белый как полотно, с прилизанной причёской с хохолком на затылке типа а-ля «двоечник», с плотно прижатыми по швам длинными руками, намного вылезшими из рукавов пиджака, вышагивая почти парадным маршем. Возле дверей приёмной он сделал «напра-во!» и застыл в позе балерины №1 перед секретаршей Шефа, с чуть согнутыми в коленях ногами, носками врозь и лицом идущего на эшафот. Фёдор был уже в приёмной и сидя на диванчике, читал газету «Советский спорт».
- Присаживайтесь, вас вызовут - металлическим тоном сказала секретарша, которая что-то печатала на машинке и очень напоминала своим видом - причёской типа «клин», строгим чёрным костюмом с белым жабо, большими квадратными очками с затемнёнными линзами, сотрудницу Гестапо, времён 40-х годов. (Помните, какое панно висело при входе в ведомство? Ей нравилось им любоваться по утрам, оно давало ей положительный заряд перед рабочим днём).
Дед трясущейся рукой смахнул со лба холодный пот и остался стоять перед ней неподвижно в позе №1.
- Присаживайтесь, что-же вы? - повторила секретарша уже более миролюбиво.
- Се-па-си-бо! - заикаясь, проскрипел дед – Я-э поэ-стою.
Наконец включился селектор на столе у секретарши, и послышалось нечленораздельное шипение и хрюканье, которое могла дешифровать только умудрённая многолетним секретарским трудом Гестаповка.
- Входите товарищи - сказала она.
Дед входил в кабинет таким шагом, каким в то время вышагивал почётный караул, возле Кремлёвской стены направляясь к мавзолею. Фёдор, посмеиваясь, зашёл за ним.
- По вашему приказанию прибыл, товарищ Иван Иванович! - выпалил дед оглушающе-громогласным голосом.
Шеф, который в этот момент пригубил чай из стакана с мельхиоровым подстаканником, подпрыгнул от неожиданности в кресле, и от этого скачка у него раскрутился в сторону длинный чуб, что рос только с одной стороны головы и который он винтообразно наматывал на макушку, где волос не хватало. Он поперхнулся и от удивления поднял на лоб очки.
- Ну зачем-же так кричать?! - спросил Шеф поднимаясь из-за стола, завинчивая на затылке чуб и внимательно рассматривая деда.
- Виноват, товарищ Иван Иванович! - опять скрипучим голосом проорал дед и встал в раболепную позу нижайшего и никчёмнейшего подчинённого, - т.е. чуть сгорбился, немного отклячил зад, руки держал по швам, а ладони врастопырку как крылья у пингвина, ноги согнул в коленях, чуть повернул голову набок и глазами снизу-вверх преданно впился в начальника. Губы его пытались изобразить улыбку, но получилась какая-то гримаса мороженной камбалы. Короче весь вид деда символизировал – «Можете дать мне пинка, товарищ начальник, я не обижусь и буду только рад!».
- Вы Семён Степаныч из отдела снабжения? - спросил Шеф, выходя из-за стола.
- Никак нет, товарищ Иван Иванович! Я из отдела хозобеспечения, товарищ Иван Иванович! - рапортовал дед, преданно глядя на Шефа снизу вверх и едва не беря под козырёк.
- Ну, тем лучше! - сказал Шеф – Как мне известно, работаете вы у нас давно и профком вам, поэтому, выделил земельный участок на строящихся от нашего ведомства дачах в Подмосковье.
Дед преданно вращая глазами, раболепно сгорбился ещё немного и архи-противно загнусавил: «Так точно, товарищ Иван Иванович! Общий стаж в стенах нашего родного ведомства у меня составляет 30 лет! Я как из Учкудука вернулси так сразу и устроилси сюды, сначала на должность…»
- Понятно, мне всё ясно… - перебил его Шеф, вовсе не собираясь выслушивать историю про «карьерный рост» деда – Ну вот, поскольку сотрудник вы заслуженный, вам мы и хотим поручить некоторые задания, по благоустройству дачных угодий.
Дед ещё сильнее согнул ноги в коленях, посмотрел на Фёдора взглядом выражающим: «Ты понял?! Ценят! Вот так вот! Мать твою!».
- В частности, завтра вы, вместе с моим водителем Фёдором должны будете организовать доставку туда фонарных электрических столбов, которые мы заказали на железо-бетонном заводе ещё летом. Фёдор займётся вопросами перевозки, а вам я поручаю общее руководство, разгрузку и правильное складирование, чтобы по весне можно было приступить к их установке и электрификации дач - продолжил Шеф.
Дед перевёл взгляд с Фёдора на Иван Ивановича. Теперь взгляд означал: «Я восхищён вами, товарищ начальник! Вы гений, что так высоко цените меня!».
Фёдор спросил: «А много столбов будет?». Дед посмотрел на него взглядом «Ты понял?!».
Шеф ответил: «Ну приблизительно самосвал с прицепом». Дед перевёл на Ивана Ивановича взгляд «Я восхищён!».
- По всем деталям касательно этого дела обратитесь к моему заму, он вам всё разъяснит. Как закончите порученную работу, на следующий день придёте и доложите мне лично! - сказал Шеф, присаживаясь за стол.
Сам он был кровно заинтересован в скорейшем обустройстве дач, т.к. во-первых тоже имел там участок, а во-вторых, несколько участков было выделено «товарищам» из организации стоящей над ведомством, которые, постоянно названивали Шефу и вежливо-настоятельно интересовались, как там продвигаются дела по освоению земельной территории.
На сём приём был закончен и в тот момент, когда Шеф, сказал им обоим «до свидания», дед едва не упал к нему в ноги в качестве безграничного уважения.
Вышел он в приёмную, белее, чем был, в шоковом состоянии и опять встал перед секретаршей в позе №1 совершенно тупо и не мигая, уткнувшись взглядом в висевший на стене портрет Вождя.
Гестаповка даже предложила вызвать из медкабинета врача, но Фёдор сказал: «Ничё страшного Мариванна, это у Семёнстепаныча возрастное, подростковое…само пройдёт….», - и утянул деда за рукав в коридор.
Вечером у деда в квартире творился настоящий бедлам. Бабка Аня сбивалась с ног, наглаживая деду лучшую рубашку, костюм и галстук. А дед орал на своих домочадцев, швырял вещи, постоянно укорял в чём-то жену и никак не мог найти новые ботинки…
История умалчивает, чем руководствовался дед, когда утром нацепил на себя всё самое лучшее и поехал в голое поле разгружать столбы. Видимо хотел казаться «большим начальником из крупной организации».
Погрузили им вскоре на железо-бетонном заводе столбы и едут они на самосвале втроём: водитель, Фёдор и дед. Дед объяснил шофёру «как проехать короче» и ехал с начальственным видом. Карты дорог никто взять не додумался.
- Степаныч, ты вообще-то точно туда эту дорогу знаешь? А то я на участке был всего один раз, Шефа возил. Но мы заезжали в ту сторону с другого шоссе – сказал Фёдор.
Дед: «А ты как думал? Конечно, знаю! Летом-то я тама помогал участки нарезать…».
Фёдор иронично и доверительно: «Себе нормальный участок нарезал?».
Дед (не краснея и говоря откровенную ложь): «Дык, эта, как ево?.. какой по жеребьёвке досталси…Ага-ага вона гляди (обращаясь к шофёру и переводя тему)….тута поворачивай налево»…
Фёдор: «Ты чего Степаныч? Мы ж ещё деревню не проехали, куда налево?».
Дед: «Куды-куды….туды…я-то лучше тебя небось знаю…Поворачивай говорю…Вона за этим лесочком поле, а за полем речка и наш надел».
Водитель послушно повернул. Дорога вела в лес. Въехали, едут-едут, никакого поля, только сосны и голые лиственные деревья.
Фёдор: «Говорю тебе не там свернули…».
Дед: «Ты это, поучи жену вшей кормить»… (Услышанное, он всегда запоминал с трудом, или просто не видел разницы – «вшей кормить» или «щи варить»).
Дорога сузилась. Лес стал довольно дремучим.
Водила говорит: «Мы уже десять кэмэ по лесу отмахали…Ну где тут это ваше поле?».
Дед увидев просеку, отвечает: «Направо поворачивай….ужо приехали кажись…Заехали с другой стороны получается».
Фёдор: «Степаныч….не было там такого леса…куда ты нас завёз?».
Дед с досадой в голосе: «Зря я тебя с собой взял…сидишь тут как муха назойливая….сам бы управилси».
Самосвал упёрся в высоченные сплошные деревянные ворота, выкрашенные зелёной краской.
«Ага…ужо и ворота тута у нас успели поставить…хорошо….» - обрадовался дед возможности познакомиться со сторожем (ну если есть ворота, значит и сторож должен быть!) и выдать себя за большое начальство из ведомства!
Единственное, что смущало приятелей, это большой бетонный блок лежащий близ ворот, на котором крупными буквами было написано «место досмотра автотранспорта».
- Степаныч, а что это за досмотр автотранспорта? - растерянно спросил Фёдор.
- Дык, эта….а как жа! Шобы нихто ничаво не спёр! – выдал дед своё умозаключение, с одной стороны искренне радуясь очередному тупому проявлению военного коммунизма, а с другой, прикидывая, что возможности украсть теперь что-нибудь общественное, у него резко сузились.
Водила и Фёдор внимательно посмотрели друг на друга, потом вдвоём на деда, который упорно пытался открыть дверь самосвала, ручкой для открывания окна.
- Так при въезде же досмотр? Как это понять? – спросил Фёдор.
- А-а-а…Дык это шобы нихто ничаво лишнего не ввёз! – торжественно ответил дед.
Водила и Фёдор второй раз внимательно посмотрели друг на друга. А дед, с ещё большим упорством дёргал дверь машины.
«Пойду-ка я постучусь…» - наконец открыв таки именно этой ручкой дверь, сказал дед.
Он выпрыгнул из самосвала и направился бравой поступью к воротам, зачем-то придерживая одной рукой шапку на голове.
Фёдор рассеянно вслед ему произнёс: «Открылась всё-же дверца….».
Внезапно зажёгся яркий прожектор, спрятанный в соснах, осветил деда и страшный голос заорал из репродуктора: «Стоять!».
Дед дёрнулся, оглянулся на самосвал и закричал в ответ благим матом: «Дык это, из ведомства я… этот, как ево?.. Семён Степаныч я… столбы привезли фонарные… мы… открывай ворота, друг!».
В ответ – тишина. Дед продолжил движение к воротам. Из репродуктора заорали: «Стой, стрелять буду!». Зажёгся второй прожектор направленный уже на самосвал и лесную тишину неестественно нарушил звук лязгающего металла.
«Друг, да ты выйди, слышь-ты?» - затрубил дед – «Ты хто такой, сторож что-ли?».
Степаныч нервно махнул рукой – «Ну что за чушь?» – и продолжил поступательное движение.
Автоматная очередь, в воздух трассерами, с треском оглушила окрестности и снег осыпался с близ произрастающих елей. Дед присел, обхватил ондатровую шапку руками и гуськом, высоко задирая колени к ушам, рванул к Самосвалу. Ворота распахнулись, оттуда выбежали солдаты с автоматами. Старлей вышедший с ними крикнул нечто из рода офицерских афоризмов: «Эй вы трое! Ну-ка быстро оба – ко мне! И не делайте умные лица, вы же общаетесь с офицером!».
Когда процедура выяснения обстоятельств была окончена, путевые документы проверены, деда и его товарищей трясло как былинок на ветру. Когда их отпустили на все четыре стороны из этой воинской части, которую дед принял за дачный надел, водила удумал набить деду морду, но Фёдор не допустил столкновения.
Дед залез в самосвал со сконфуженным видом и проскрипел, обращаясь не то к водиле, не то к Фёдору: «В сельпо!….».
Там дед купил из под полы две бутылки водки, одну отдал шофёру, другую Фёдору со словами: «Выпьем, когда управимси…»..
Поехали дальше.
Трезвый шофёр нервничал: «Ну где этот ваш участок? Мне что, до ночи с вами возиться?».
- Вона речушка, видишь-ты? Давай правее принимай, тама мостки есть, как мостки переедешь сразу за ними наш надел! - командовал дед.
- Реку вижу, а мостков не вижу никаких…Ты уверен, что они здесь? - ворчливо спросил водила.
Дык, эта…вот где они, под снегом…Видишь или нет? - спросил Степаныч.
- Снег вижу и больше ничего… - нервно ответил шофёр.
- Ну шо ты за человек такой? Подъезжай к реке, я выйду, - раздосадовано сказал дед.
Семён Степаныч выпрыгнул из самосвала, открыв дверь, уже по привычке ручкой для открывания окон, и приблизился к заснеженному участку, поперечно протягивающемуся с одного берега реки на другой.
- Вон, видишь теперь мостки?» - крикнул он шофёру и пошёл на середину реки – Давай заезжай смелей!.. - замахал он руками и внезапно, почему-то сдвинув кустистые брови к переносице, ровно и быстро ушёл по шейку под лёд. Так и торчала изо льда его голова с нахмуренными бровями в ондатровой шапке, пока Фёдор не кинул ему трос и не выудил Степаныча из реки.
Вынутый из реки дед, обтекающий потоками воды, и парящий, внешним видом напоминал пугало. Новое пальто и хороший наряд пригодились.
Это было первое зимнее погружение деда в реку, в одежде.
Никаких мостков, там естественно не было, просто так намёрз лёд, и его припорошило снегом.
Водила вторично решил набить деду лицо, но, пожалев мокрого Степаныча, он залез в кабину и вытащил оттуда промасленные ватные штаны, телогрейку и валенки в которых ремонтировал машину.
Дед переоделся, выпил водки, нахохлился и сидел как сыч, укутавшись в телогрейку.
Кое-как развернувшись на берегу, самосвал с прицепом вернулся в деревню. Подъехали к одному двору, где старый дед в ватнике и треухе колол дрова.
- Здорово дедуля! Это деревня Лубки? – радостно начал Фёдор.
- Ась? Чаво? – приложив к уху мозолистую ладонь, переспросил старик, внимательно разглядывая незваных гостей.
- Это деревня Лубки, спрашиваю? – переспросил Фёдор.
- Ды неееет, сынок….Деревня Дубки километрах в десяти отсель…А это деревня Мокрогон. Вон туда езжайте, там Дубки – недослышав, ответил дед.
- Ну и названьице у вас. Хотя, да! Похоже! Дедок, а бани у тебя нет часом? – заулыбался Фёдор – А то у нас тут один человек из-за вашего Мокрогона простудиться может.
Дед затопил баню, накормил друзей и дал «свойской» самогонки. Степаныч напарился, как следует, изрядно поддал и остался весьма доволен. Дед дал ему старые, но чистые рубаху, и бельё. Степаныч переоделся, напялил данный шофёром наряд, взял бутыль с самогоном в дорогу, заплатил дедку и самосвал тронулся дальше.
С дорожными указателями и сейчас то не ахти, а тогда и подавно было неважно. К тому же начинало темнеть. Наконец похожая деревня была найдена. Возле магазина старухи в валенках стояли на «сходняке» и лузгали семечки в свете витрины.
- Привет девчёнки! – заорал захмелевший Фёдор из окна грузовика – Это деревня Лубки?
- Дубки, Дубки женишок…Откуда ты такой явился на ночь глядя – ответила одна из «девчёнок», наиболее глуховатая, а другие засмеялись обнажая дёсны с малочисленными разноцветными зубами.
- Из ведомства я, красавицы! Где тут наделы под дачи, а? – продолжал фамильярничать с бабками Фёдор.
Те показали направление, и приятели тронулись дальше. Скоро нашли реку, мостки и дачные наделы. Разгружали самосвал и прицеп уже при свете фар, сваливая фонарные столбы как попало в снег.
- Ну всё…управились кажись! Пойдём Федя «согреемся»»- сказал дед залезая в самосвал. Самосвал тронулся в обратный путь и через полчаса, фары машины осветили указатель или вернее сказать стелу с надписью «Московская Область».
Все трое недоумённо переглянулись и водитель дико засмеялся.
- Как так? Это шо ж такое? Это мы куды уехали? – дребезжащим голосом протрубил дед.
Водила сквозь смех произнёс: «Кажись во Владимирскую область зарулили…Вот вы молодцы! Наши участки - наши участки…Лубки-Дубки…Разгружаем!».
- Поворачивай! – заорал дед – Сейчас обратно грузить будем!
- Ага! – издевательским тоном ответил водила – Сейчас! Всё брошу, и буду столбы грузить!
- Федя, скажи ему! Разворачивайся, тебе говорят! Это ты нас завёз, на указатели не смотрел ни хрена! – брызгая слюной орал дед.
- Федя, уйми этого Степаныча, а то я его сейчас в окно выброшу! – злобно прошипел шофёр, которому с лихвой хватило приключений.
- Слушай Степаныч! Ничего с ними за ночь не случится! Завтра сами наймём самосвал и отвезём их куда надо. А Шефу всё объясним, он поймёт! Сейчас темно уже! – резонно заметил Фёдор.
- Да ты что? Растащат их за ночь! Шефу мы шо тогда скажем? – возмущённо сказал дед.
Всё-таки Фёдор уговорил Степаныча ехать в Москву. Всю дорогу водитель подсмеивался над своими спутниками, которые уже не на шутку набрались самогонки и сидели с остекленевшими глазами. Степаныча подвезли к дому, где он жил. Он пьяный, со свёртком своей мокрой одежды в руке, в телогрейке, треухе, ватных штанах и валенках подошёл к подъезду, обнял и поцеловал светящий фонарный столб и проговорил заплетающимся языком: «Знашь чаво, друг? Ты не моргай, не моргай!.. знашь?!.. а я тебя сегодня вёз… ик!» - и с пьяной улыбкой погрозил столбу пальцем.
На следующий день дед с Фёдором шли по коридору ведомства парадным маршем, сделали «напра-во» у приёмной Шефа и застыли перед Гестаповкой в позе №1, глядя друг на друга покрасневшими от пьянки глазами и разя на всю приёмную перегаром.
Шеф оказался знатоком и ценителем Камасутры. Общался он на эту тему с нашими приятелями долго и изощрённо. Пообещал им, что они в ручную будут таскать столбы из Владимирской в Московскую область. Но всё-же пожалел их и не уволил. Хотя через год после этого, Семён Степаныч сам ушёл на пенсию, закатив в отделе знатную пирушку. Когда он покинул порог родного ведомства, многие работники (главным образом подчинённые деда) торжественно запустили из окон воздушные шары и кинулись обниматься друг с другом и целоваться, у многих были слёзы радости на глазах!
- А чего с этими столбами стало-то? - спросил я как-то Фёдора, когда мы сидели у его дачного домика, на лавочке.
- Со столбами-то? А кто ж его знает? – задумчиво ответил Фёдор, глядя в ночное небо на Млечный путь.
На миг мне показалось, что хитросплетения светил в этой далёкой от нас космической туманности выстроились в форме четырёх букв СССР и тут-же исчезли в галактических далях…
Вот такая большая была у нас страна.