Жарким майским днём мы возвращались с дачи. Электричка бодро бежала по одноколейке среди просторных полей и лугов, изредка разбавленных березовыми и дубовыми рощицами. До станции с прямой электричкой до Москвы оставалось полчаса. И начались приключения.
Периодически под вторым вагоном, справа, сразу за передним тамбуром, вырастал сноп искр и пламени. Поезд останавливался, возгорание тушили, и двигались дальше, всё больше опаздывая к вечерней московской электричке.
После очередного возгорания машинисты собрали всех пассажиров в головном вагоне - сидячих мест хватило всем.
Итак, пострадавшая электричка тащилась по жаре. Открытые форточки не спасали. Я сидел в первом «загончике» по левой стороне, напротив немолодой кондукторши. За спиной - тамбур с открытой дверью в кабину машиниста. А в последнем «загончике» справа - как раз вблизи неисправности, - высунувшись в форточку, стоял мужичок средних лет.
И вдруг он повернулся и потерянно произнёс: «У вагона крыша загорелась...» И весь вагон вскочил, схватил вещи и куда-то рванулся.
Непонятная сила вздёрнула меня на ноги, и я громко скомандовал: «Спокойно! Без паники!»
Все застыли и уставились на меня. Пять десятков человек, с сумками и тележками, кто в «загончиках», кто в проходе, молча стояли и смотрели на меня пустыми, ничего не выражающими взглядами. Картина - страшная. Секундная пауза явно затягивалась.
«Без паники!» - повторил я менее уверенно.
Кондукторша метнулась к машинистам. Она двигалась не особо быстро, но запомнился только смазанный силуэт - я был сосредоточен на паниковавших людях.
«Да что же они стоят-то!» - дерганно, рывками проскочила мысль. В мозгах что-то щелкнуло, я скомандовал: «Освободить проход!», и всё закончилось. Люди зашевелились, стали возвращаться на места. Донёсся разговор, мол, молодой человек прав, проход надо держать свободным.
Поезд тормозил. Я опустился на сиденье и расслабился. Внезапно начался «откат». Перед глазами вставали картины: то застывшие после окрика люди, то давка, которую удалось избежать. Даже сейчас, четверть века спустя, ощущения вспоминать неприятно.
Из этой ситуации я вынес простой урок: при панике окрика недостаточно. Надо указать, что делать - коротко и понятно. Говорить, что не делать - бесполезно.
Надеюсь, этот вывод вам полезен. Но в такую ситуацию желаю не попадать.