НЕМЕЦКИЙ ЧЕМОДАН
Кстати, к столетию с начала Первой мировой. Мой дед, Абрам Вольф-Дувидович Эпштейн, воевал в 1-й армии, которой командовал Ренненкампф. Правда, недолго воевал. В сентябре 1914 года он попал в плен. Армия Ренненкампфа, в отличие от 2-й армии, разгром которой так блестяще описал Солженицын в «Августе Четырнадцатого», не была окружена и смогла отступить, правда, с большими потерями. Но полку, где служил мой дед, не повезло: он-то как раз был окружён и сдался.
Дед умер до моего рождения, и о его пребывании в плену я знаю по рассказам отца. Запомнил я мало и плохо: когда папа хорошо помнил детали и готов был рассказывать, меня интересовали совсем другие вещи, а потом уже его воспоминания «заизвестковались». Увы. Но даже то, что я запомнил, выглядит теперь как утопия. Деда определили в батраки к богатому крестьянину (бауэру). Летом дед работал в поле, а зимой крестьянин отпускал его в город, учиться в университете. За обучение бауэр платил, а вот на еду и кров в городе деду приходилось зарабатывать самому. Днём он работал санитаром в больнице, а по вечерам учился в университете, получал медицинское образование. Почти до конца своего пленения он регулярно переписывался с женой, моей бабушкой – переписка оборвалась только тогда, когда в России началась Гражданская война
В восемнадцатом году, когда Германия проиграла войну, пленных отпустили. Бауэр подарил деду чемодан. С этим чемоданом дед на перекладных к началу 1919 года добрался до Украины. В 1923 году родился мой отец. Дедушка и бабушка развелись, когда отцу было 6 лет, дед уехал в Одессу, где служил на последнем боевом паруснике «Товарищ», а бабушка и папа жили в Киеве. Чемодан остался в Киеве, и каждое лето папа ездил с ним на лето в Одессу. В 41-м году чемодан отправился вместе с бабушкой и папой в эвакуацию в Узбекистан. Потом путешествовал на «пятьсот весёлых» в Москву и из Москвы. Потом – уже на моей памяти – отец каждый раз отправлялся с ним в командировку. Он, в отличие от меня, был человеком аккуратным и бережливым – и внешний вид чемодана не менялся. Чемодан выглядел, пожалуй, не особенно красивым – но располагающе добротным и надёжным.
А затем, когда я уехал учиться в Москву, чемодан достался мне. И служил верой и правдой во всех поездках и переездах, достаточно многочисленных. Когда мы эмигрировали в 1987 году, я набил чемодан книгами и отправил багажом – прямо в Нью-Йорк. Это оказалось для него последним путешествием. Сломался он сам или кто-то ему помог, я не могу сказать – но до Нью-Йорка он не долетел. Книги (все или почти все) мне доставили в американских картонных коробках. Если б мой отец не умер к тому времени, он бы, наверное, огорчился потере чемодана. А мне огорчаться тогда было некогда.
Так оборвалась ниточка, тянувшаяся ко мне из Первой мировой войны.
2014 ©Леопольд Эпштейн