А я тебя под мостом искал, а ты вон где канифолишься. Пошли, отец Василий, поговорить мне надо с умным человеком. Ты вот, Вася, человек верующий. И очень это верно ты говоришь, что созданы мы по образу и подобию, потому что Бог, видать, такой же мудак был скипидарный, как вот мы с тобой. Ты слышьчо, не ставь бутылку на бордюр, лягнёшь – и хана. В снег ставь.
Так вот, Вася. Я тебе расскажу про бога, а ты мне ответь. Были мы с Ленкой в Магните в воскресенье. Я баллон взял, она всякое там бабское. Стоим на кассу, и она говорит – хочу яйцо. Какое, говорю, яйцо к херам. Шоколадное, говорит, яйцо. Вытряхай, говорю, из мозгов стекловату, какое к херам шоколадное. Она вообще смирная – но в последние месяцы что-то закоротило у неё. Пить перестала, то йогурты жрёт, то укроп, и вообще психованная. И тут тоже взвилась, орёт как циркулярная пила. Охранник, смотрю, насторожился и уже в нашу сторону кабель прокладывает.
Купил я ей грёбаное яйцо, чтобы стихла, а как вышли – так рукой, в которой это яйцо, прям ей по морде. Второй раз в жизни, Вася, руку поднял. Баб штукатурить – последнее дело, я считаю. Но тут – накопилось. Она за лицо схватилась и слилась. А я стою, Вася, посреди улицы, как уёбище рубероидное, сам себя ненавижу – и в руке ошмётки яйца. Сунул в карман, пошёл к гаражам. Напескоструился в говно. Очнулся у своего подъезда ночью – от колокольного звона. Как отбойным молотком по мозгам.
Вошёл в подъезд, а домой не могу. Сел на батарею, нашёл яйцо. Открыл. А там, Вася, внутри пузырь такой жёлтый, а в нём ежиха с ежатами. Мелкие – но со всей фурнитурой, лапки, хуяпки. И ежата у ежихи к пузу жмутся, и панама на ней в горошек. И тут я, Вася, понял вдруг, что в Ленке закоротило. И как понял, так взвыл. Рванулся к нам на пятый – но ведь, думаю, нельзя будить. Ей ведь много теперь спать надо.
Выперся на улицу – и к метро, там ларёк круглосуточный. Яиц шоколадных, говорю, дайте, десять штук. Иду домой, мимо храма, а там светло и люди выходят с крашенными яйцами. И я ведь – тоже иду с яйцами. Это, думаю, задумано так. И ежиха, и яйца, и звон. Стыкуется всё, Вася, как в финской сантехнике. Прямо чувствуется, что с умом сделано. И от этого показалось – может, не такой уж я и мудак, раз и вокруг меня стыкуется? Скорее бы, думаю, утро.
Пришёл в подъезд, сел на батарею, пакет с яйцами пристроил на подоконник. Так вот сидел, улыбался. Заснул. Просыпаюсь – ни яиц, ни денег, ни ключей, нихуя. Поднялся в квартиру – дверь не заперта. И Ленки нет. И вещей её. Да не ставь ты бутылку на бордюр, расхерачишь в керамзит. И скажи мне, Вася, что за шутки такие у Бога мудацкие?
Мария Адерес