Больше тридцати лет назад, на втором году моей армейской службы старшина обнаружил у меня талант. Уж больно ловко у меня выходило всякие бирочки надписывать и таблички малевать. Дошло это до замполита, и тот моментально определил меня стенгазету выпускать, ленкомнату подновлять, лозунги да плакаты оформлять. Вскоре обратил внимание на молодое дарование и начштаба, который тут же перехватил его в свои рачительные руки. Художников-оформителей штаты кадрированного полка не предусматривали, так он определил меня в вечные посыльные в составе наряда по штабу. Там, между делом, и научился я работать во всех потребных художественных техниках и материалах. Легко расчерчивал на ватмане всякие таблицы и схемы, надписывал тушью шапки и расставлял значки и стрелки на картах, в цвете и во всех деталях вырисовывал на планшетах самолеты и другую технику армий стран вероятного противника… Вершиной творчества стало монументально полотно, изображающее бравого советского воина в каске с автоматом поперек груди на фоне знамен и оружия – его установили на плацу. Жизнь настала богемная. Разбаловался я. Казарменная рутина – подьемы и отбои, разводы и построения, осмотры и поверки теперь были не для меня. В столовую иду не строем, а сам по себе и, если захочется, то и не по распорядку. Вдобавок, когда в казарме думают, что я в штабе, а там считается, что в казарму ушел, грех не воспользоваться таким раскладом, чтобы несколько часов не урвать для личной жизни. Оборзел до того, что от строевого шага отвыкать стал, а в парк пушку чистить и дорогу забыл. А все это оттого, что полковые штабные офицеры с заказами в очередь стоят, пропуская вперед только начштаба.
И вот возвращаюсь однажды ночью в прекрасном расположении духа через дыру в заборе из очередного самохода. Иду мимо казармы, а там в окнах свет. Что такое?! Придется зайти.
Дневальный четко доложил обстановку:
- Пьяный шофер командира полка из парка командирскую «волгу» угнал и теперь катается вокруг части, хочет обратно прорваться, а комендантский взвод его ловит. Тебя комполка тоже искал. Иди, сдавайся.
«Ну все, крепко попух, - думаю. – Командир полка – это точно 10 суток губы.»
Но деваться некуда, в штабе стучу в дверь кабинета:
- Товарищ… по вашему приказанию… прибыл.
- Где был? – вопрошает грозно подполковник.
- Э-э… в казарме. Надо же помыться, побриться, подворотничок подшить, а то все дни в штабе, - боже, что я несу, какой подворотничок в третьем часу ночи?
Этой дешевой отмазке жить оставалось всего мгновение. Ее убил бы любой естественный в этой ситуации следующий уточняющий вопрос. Спас звонок телефона.
- Что? Поймали? Так, машину в парк, а этого мерзавца на гауптвахту. Записку об арестовании сейчас с посыльным пошлю.
Протягивает мне заполненный бланк:
- Передашь дежурному по части.
Несу эту бумажку, размышляю: «Вот ведь какая подлая штука эта губа. Если мимо кого-то и пронесет, все равно на кого-нибудь другого свалится.»