Рабочий день, тишина, каждый сидит, уткнувшись носом в компьютер.
- Во вторник начинается процесс! - объявляет толстуха Марция, защитница прав всех униженных и оскорбленных. И в сотый раз повторяет успевшую порядком осточертеть историю о подруге, жертве длящегося годами мужниного рукоприкладства. В голосе Марции звучит негодование, но все реагируют вяло, и дискуссия неуклонно деградирует в безразличное молчание.
- А так ей, дуре, и надо! - громко говорю я. Следует длинная пауза, потом мужская часть коллектива начинает ржать. Сидящий напротив Лука аплодирует, со слезами умиления он встает, шаркающей походкой тащится ко мне, хлопает по плечу. Получить комплимент от него, на самом деле, не очень лестно: по Луке давно плачет психбольница, "если кто-то плачет о нем вообще" (цитируя Бродского).
"Тэ-э-кс, бля, видимо, что-то не то сморозила", думаю я, и сразу начинаю оправдываться, что, мол, живем мы не в Пакистане, где мужчины, согласно шариату, в целях воспитания обязаны поливать лица собственных жен и дочерей серной кислотой. И что в наше время женщине достаточно оставить в полиции заявление о случившемся, и все! Репутация мужа, будь он, как в данном случае, хоть университетским доцентом, полетит вниз по туалетным трубам еще до того, как попытаются разобраться, бил он ее или не бил. И что страна у нас хоть и католическая, но развестись проблем особых нет.
Но куда там! Возмущению Марции нет предела! В пылу гнева эта поборница добра и справедливости даже желает мне оказаться на месте ее подруги. Наверное, не понимает, что это невозможно, равно как невозможно оказаться на месте президента Соединенных Штатов. Атмосфера оживляется, я потешаюсь, аудитория ликует. Рабочий день удался на славу.
P.S. Описанный эпизод случился много месяцев назад, но я так и не знаю, что в конечном итоге решил суд. Марция, хоть и выступала по делу свидетелем, ничего не рассказывает. Предполагаю, что подруга, как оно часто бывает, в конечном итоге помирилась со своим мужем-злодеем, и что он продолжает ее бить. Надеюсь, что это не так. Но если это все-таки так, то так ей и надо, дуре!