"Он дважды после работы моется... все равно запах." (Остальные N 23
16.01).
В нашем институте долго работал один талантливый химик. Как это часто
бывает, одаренность сочеталась со странностями характера, поэтому
осталась у него лишь одна лаборантка. При этом идей, нуждающихся в
экспериментальной проверке, у него была масса - и под тягой одновременно
шли несколько опытов. Были до войны знатные ткачихи Дуся и Маруся
Виноградовы, которые обслуживали по двести станков - но ведь бобины с
нитью не воняли и не взрывались.
Работал он в том числе и с соединениями серы. На стойкий запах
меркаптана, исходящий от одежды, ученый не обращал внимания - правда,
люди в столовой не приближались ближе двух шагов. Раз попался мне стишок
эпохи 1905 года, в котором этот неописуемый запах сравнивался с речью
Пуришкевича в Думе.
И вот однажды лаборантка не уследила, как в одной колбе пошла вразнос
реакция с бурным выделением сероводорода. Мощная тяга выбрасывала
"товар" на улицу, в комнате "почти не чувствовалось". Почувствовалось, и
очень неслабо, когда пахучий газ стало засасывать приточкой в комнаты
всего корпуса! Успело вылететь два моля. "Тот самый запах" чувствуется
уже при одной доле на сто млн, а 2 мг на куб. м. - непереносимая доза! А
денек на улице был ясный, безветренный. Особенный был день...
Многих авторов сайта упрекают за явно выдуманные, неправдоподобные
сюжеты.
Могут заподозрить и меня. Утверждаю: нет, все именно так и было! Газовая
атака случилось именно в день и час принятия новой Конституции СССР -
7 октября 1977 года!!! Как сейчас вижу: на дереве у входа висит
репродуктор, громко транслирующий торжественную речь Брежнева. А из
широко раскрытых дверей, зажимая носы и вытирая глаза, валом валит
народ. Таким образом, в нашем корпусе новый День конституции стал
"выходным" (в смысле, что все вышли) на год раньше, чем у всей страны.
Политический аспект дела усугублялся тем, что за забором, довольно
близко, крупное посольство.
Тем не менее, тогда выгонять его не стали. Его не выгнали и в 1979,
после первого взрыва, потрясшего корпус. Лаборантке местами прожгло
чулки, а в соседней комнате упал с полки ящик на очень дорогой
французский хроматограф.
Сбежав вниз, я увидел в фойе незабываемую картину: весь корпус молча
стоит вдоль стен, доктор наук ходит в обнимку с перепуганной девушкой и
все повторяет: выгонят... выгонят... Выгнали его лишь через несколько
лет, после второго взрыва, при котором я не был.