Как-то на сельхозработах познакомился я с одним парнем по имени Вовка. Он во время срочной службы попал в аэродромную обслугу, поэтому его рассказы об армии были замешаны на выражениях вроде «шасси велосипедного типа» и т.д.
Раз у них истребитель сел на полосу на брюхо. Уж как это получилось, никто не знает. Летчик должен отрапортовать на командный пункт, мол, шасси выпустил – на панели лампочка загорается. Он и отрапортовал, хотя тумблером ни фига не щелкнул и никакая лампочка не зажглась. Ну, заклинило его чего-то. Так мало того, был на КП солдат с биноклем, для контроля. А то, бывает, лампочка горит, а одно шасси не до конца вышло и не стоит на защелке. Оно потом подломится, самолет крылом за бетон зацепит и пойдет кувыркаться. Видать, этот наблюдатель как раз о дембеле размечтался.
В общем, самолет приземлился на брюхо. Посадочная скорость у истребителя – под триста км/час, так что обшивка «ушла» в первую секунду, а потом начал стесываться двигатель. С понятными звуковыми и оптическими эфектами, так сказать. Когда остатки аэроплана остановились, к ним подъехали пожарные с медиками на своих машинах и на дежурном УАЗике – командир части, который был в это время на КП.
Сначала побрызгали пеной, на всякий случай, чтобы не загорелось. Потом подошли командир с врачом, в кабину уже можно было заглянуть безо всякой лестницы. Пилот, который находился в шоке, лепечет: «Ну, как я сел, товарищ полковник?» Тот ему: «Отлично сел. Молодец, сынок. Просто герой» - а сам на врача смотрит, который летуна ощупывает на предмет повреждений. И когда врач кивнул, мол, порядок, пошел совсем другой разговор. Полковник перестал сдерживаться и заорал: «Мудак! Долбень х.ев! Ты что с машиной сделал, урод?! Младшим лейтенантом в запас уйдешь!» Как уж там с этим летехой дальше разбирались, Вовка был не в курсе.