Одним из обязательных элементов военного образования в нашем химическом
институте было суточное дежурство студентов на военной кафедре в
качестве уборщиков-мальчиков-на-побегушках. Кафедра располагалась
отдельно от института на другом конце Москвы в четырехэтажном здании.
Смысл этой затеи состоял из двух частей. Официально, ежедневно два
курсанта должны были приобщиться к тяготам армейской жизни через
подметание, вытирание, убирание, смывание, короче через мытье и катанье.
А более глубокий смысл состоял в том, чтобы офицер, дежуривший уже
серьезно, охраняя вверенное ему оружие и другую мат. часть сильно не
напивался, ну а если вдруг и позволит себе лишнее, то будет кому за ним
вытереть, вызвать, отзвонить, а может, и потушить.
Как только за последним студентом и преподавателем захлопнулась входная
дверь кафедры, а мы пошли обживать небольшую каптерку, на сутки
становившуюся для нас вместе с метлами, лопатами, ведрами и другими
швабрами домом.
Переодевшись, мы решили перекусить, разложив на газетке наш небогатый,
смахивающий на набор закусок к водке, студенческий харч. Ну и конечно, у
нас с собой было, но не успели - пришел «наш» офицер.
Нам достался молодой капитан, который сообщил, что к нему через час
должен придти «тожеофицер», которого надо встретить и проводить к нему
на второй этаж. Потом он даст задание на вечер-ночь, ну, а сейчас, для
разминки - подметать плац.
«Тожеофицер» оказался небольшого роста мужичком с бегающими глазками и
большой спортивной сумкой. Бросив нам на ходу: - «Капитан на месте?»,
он уверенным маршрутом прошел наверх, игнорируя нашу помощь в его
сопровождении.
Подождав немного, решив что друзья на какое-то время оставят нас в
покое, с нашей стороны была предпринята вторая попытка
продезинфицировать верхние глотательные пути. Дверь в каптерку
открылась, как только рука в сумке коснулась холодного стекла. В проеме
двери стояли капитан вместе с появившемся с ним запахом алкоголя.
Капитан держал в руке журнал, в который и стал записывать задания,
озвучивая их командным голосом:
- «Первое - проверить урны на предмет возгорания. Ясно?». - «Так
точно». (Хотя если учесть, что в здании уже два часа кроме нас никого
нет, а дыма и открытого огня пока не видно...)
- «Второе - протереть перила». Тут рука капитана зависает над журналом,
губы начинают что-то шептать, а глаза тянутся кверху: «перил-ла»,
«перилл-ла»...
- «Ведь слово «перила» пишутся с двумя «Л»? - это утверждение с
небольшим вопросиком к нам, стоящим по стойке смирно.
- «Никак нет! Тов-щ кап-н. С одной» - это мы, уверенно и почти хором.
- «Нет, вы послушайте: «ПЕРИЛЛ-ЛА» - в голосе капитана появляются,
наряду со все возрастающей уверенностью в своей правоте, некоторые нотки
раздражения.
И что нам, не согласиться с капитаном. Да хоть с тремя «Л». Но молодые
были...
- «Никак нет! Тов-щ кап-н. Точно, с одной».
Видимо, количество огненной воды принятой капитаном, не позволяло ему
быть добрым и снисходительным. Он с шумом захлопнул журнал, резко
развернулся и грохоча сапогами рванул к себе. «За автоматом» - грустно
пошутили мы.
Прошло четверть часа - капитан не появлялся. Ну, была, конечно,
мыслишка, что про нас забыли, и мы даже решили все-таки пробовать
принесенную с собой горячительную жидкость, но в дверь влетел, ворвался
«Тожеофицер»:
- «Кто обидел капитана? » - скрепя зубами прошипел он с порога, буравя
нас своим оперативным взглядом.
- «Никак нет! Никто не обижал! » - ну, а вы что бы ответили?
«Тожеофицер» готов был нас порвать за униженную честь своего кореша, но
что-то его останавливало. Тогда он придумал очень сильный ход: «А как
ваши фамилии, товарищи курсанты? Ну, что ж, считайте, что госэкзамен по
«войне» вы не сдали, а соответственно диплом не получили, и пойдете
рядовыми в армию. Это Я вам обещаю». И ушел.
Кроме спиртовых паров в каптерке повисла еще и тишина. Хорошо, что мы с
собой взяли - после такой заявы рука сама тянется к стакану.
Но дотянуться она опять не успела, вернулся «Тожеофицер»:
- «А запасных ключей от комнаты капитана случайно у вас нет? » - легко
так спросил, как будто и не было 10 минут назад никакого на нас
«наезда».
Ключей, естественно, у нас не было и быть не должно: в дежурной комнате
стояли разные телефоны, находились ключи от всех помещений и сейфов. Как
оказалось, капитан, переживая плохое знание родного языка, скинув
китель, в котором были ключи, захлопнул дверь и пошел в туалет.
«Тожеофицер» в это время у нас защищал его поруганную честь.
Когда все мы поднялись на второй этаж, на сидящем на корточках у
закрытой двери капитане не было лица: - «Через 10 минут должен звонить
начальник кафедры для доклада о состоянии дел». О том, что будет, если
никто не возьмет трубку, никто не хотел даже думать...
Вариант о грубом взломе двери, обитой железом, и прошитой проводами
сигнализации капитан отверг сразу - ну как потом утром объяснишь
руководству свои ночные действия.
Мы начали со своих ключей, потом принесли ножик, кусок провода и гвоздь
«сотку». Дверь не открывалась. Счет пошел на секунды, и все уже
чувствовали, как по телефонным проводам где-то бежит звонок к
телефонному аппарату за дверью.
«Тожеофицер» со взглядом побитой дворняги стоял рядом.
Этого никто не видел, но я случайно нажал на ручку двери и потянул ее на
себя. Дверь открылась. Изумление мальчика от выигрыша из рекламы
игрового клуба - ничто, по сравнению с восторгом наших офицеров. Они так
и не поняли, что они, да и мы в первый момент, пытались открыть
открывающуюся наружу дверь во внутрь.
Почти одновременно зазвонил телефон - наш капитан бодро, даже как-то с
пафосом доложил руководству, что на вверенной ему территории все по
уставу и без происшествий.
От предложенного офицерами коньяка мы отказались: ведь у нас с собой
была наша «несмеяновка» - разбавленный спирт на клюкве.