Опять Шемякинское. Для понимания местным графоманам КАК можно писать.
Я вот думаю, а каково приходилось столь же живым и искрящимся людям как я, например, в странные и пугающие времена отсутствия вращающихся кресел?
Что происходило с подобными мне в угрюмой тяжести неподвижных вольтеровских кресел? Как им было страшно и неуютно на кряжисто растопырившихся кабинетных монстрах, упиравшихся в ковёр всеми четырьма незыблимыми львиными лапами, что тебе когтистая британская империя?
Страшно. Страшно.
Впрочем, наверняка, были и такие ловкие до новшеств и свобод мыслители, которые через систему штурвальных подач и коленчатых валов, а может, и посредством пневматической почты, доводили свои желания для специально собравшихся в помещении внизу командных людей. "Влево крути!" - пишет летящим почерком, брызгая чернильным пером по ноздристой амстердамской бумаге, мыслитель, сворачивает послание в трубочку. Трубочку мощно, единым духом, вдувает в медную, прихотливо изогнутую трубу верный Вавила (см. пневмопочта). Внизу распоряжение ловят, сноровисто читают, столпясь под качающимся фонарём, старший отдаёт окманду, помощник сурово отдаёт честь и корретно кивает "простым", что, навалясь, по румбам сверяясь, начинают вертеть тяжёлый рулевой ворот, снятый, по случаю, с корвета "Фалерна". Скрипит штурвальное колесо, помнящее бег корвета меж островов Ионических, в каперских поисках французских круглобоких торгашей.
И вот через этажи и перекрытия, идёт, да что там идёт, происходит, творится воплощение дезрновенного желания мыслителя, сидящего у окна. Даже, может, и не желания вовсе, а лёгкого каприза пытливого и чуть горячечного сознания, розогретого философией и возможностями духа. Кресло поворачивается влево строго на указанный угол и замирает стрелка, для такого случая приделанная в креслу, на градусе поворота, выложенному медью на вощёном паркете с инкрустацией. Вавила указательным пальцем чуть теребит свой левый бакенбард. Доволен. Справно вышло.
"Отменно, Вавила!", - не поворачивая головы, бросает философ, захлопывая крышку карманных часов и устремляя взор за выгнутое фонарём окно в частом переплёте, - "готовить к повороту "вправо вдруг", держать курс норд-норд-вест, сверяться строго..." Вавила, выпрямившись столбом, не мигая под форменной войлочной шапкой с позументом, отбивает склянки. Пахнет сургучём, тёплым воском, немного книжной пылью и сиренью.