Внук спрашивает: дед, а ты испытывал когда-нибудь страх?
- А то, отвечаю. Давеча вот страшилище меня схватило, с косой и вся в белом. Пырнула меня железякой, а затем стала кровь из раны в баночку выдавливать.
Не, говорит, это понятно. А вот чтобы страх без причины, даже ужас, так бывало?
Тут я задумался. Всю жизнь я чего-то боялся. Каждый день терзали мелкие страхи. Боишься куда-то опоздать, что-то не успеть, что-то пойти не так. Страх за свою жизнь. Когда тонул, когда переворачивался в машине, когда лежал в реанимации и доктор доставал из кармана рулетку - было реально страшно. Хотя насчёт рулетки сейчас не уверен. Страх когда умирают близкие. Самые близкие. И ты ничем не можешь помочь. Это тяжелее, чем когда умираешь сам. Страх за чужую жизнь, когда на тебя ночью нападают четверо с ножами и металлическими прутьями. Ничего личного, только самозащита, но когда льётся чужая кровь, тоже страшно.
Это всё понятные страхи. А вот необъяснимый страх, даже ужас?
И тут я вспомнил, выплыло откуда-то из закоулков подсознания.
Конец восьмидесятых, воскресный вечер, завтра на работу, а я провожаю грустным взглядом последний автобус в город. Сам бы я может и втиснулся, но в тот раз взял с собой в село собаку, колли.
30 километров не расстояние, на пути несколько сёл с колодцами, собаку можно напоить, светит полная луна, дорога как на ладони. Чтобы не было скучно, нас сопровождает сова, бесшумно перелетая за нами с дерева на дерево. Видно, никогда не видела рыжего диковинного зверя.
И тут случилось то, что так долго пряталось в глубинах моего подсознания и я пытался забыть.
Тёплый лунный свет стал каким-то мертвенным. Не стало слышно даже шороха листьев. Небо как-бы раскрылось и я почувствовал на себе тяжелый изучающий взляд. Собака вся съёжилась от страха и стала рваться с поводка в противоположную сторону. У меня оцепенела каждая клеточка и повеяло могильным холодом. Когда я теперь слышу «могильный холод», я знаю, что это не сырость и холод подземелий или склепов, это именно могильный холод, когда цепенеет не только тело, но и душа. Это был не страх. Это был ужас. Ещё несколько секунд взгляд препарировал нас, как бы выбирая, а затем наваждение кончилось. Взгляд пропал. Зашелестели листья. Собака прижалась к ноге и потрусила рядом.
Через месяц собака погибла. Я по чей-то прихоти жив до сих пор.
Видно, в тот раз выбор пал не на меня.
Нет, говорю внуку. Не испытывал