Пришлось мне как-то, в середине восьмидесятых, ехать знаменитым (в тех краях) поездом "барыга".
Маршрут Куйбышев - Оренбург. В поезде этом нет ни мягких, ни плацкартных вагонов - только "общаки".
(Мне местные объяснили, что "барыгой" поезд был назван неспроста. То есть: в багаже пассажиров на один приличный чемодан приходилось от полутора до двух десятков мешков, здоровенных сумок и накрытых сит с цыплятами)
Ну, так вот...
Суть сама: на боковых местах - два мужика. Нормальные такие, в пиджаках и с чемоданами.
В Куйбышеве ещё, когда садились, не знакомы они были.
А как проехали пару остановок, так оказались родственные души: оба играют на баяне.
Причём, правда про баян открылась только после первой пол-литры. И тут понеслось...
Баяна-то ни у одного из них, как на грех (или - слава Богу), с собой не было - а превосходство своё показать хотелось обоим, хоть лопни.
И пошло дело.
"А Вы как про "Славянку" играете?, - орёт, допустим, один, - Вы неправильно играете! Надо вот так!" - и пальцами так в воздухе мельтешит, как будто сороконожек с себя обирает. А другой ему в ответ: "Да ни хуя! Так вот надо!" - и ещё красивше показывает. (Братки девяностых удавились бы за такую распальцовку, ей-богу).
Люди в поезде привыкшие, всем пофиг - главное, не дерутся и других не трогают.
Прослушав до конца "Славянку", я вышел покурить в тамбур. (Кстати, стоять в тамбуре последнего вагона, неторопливо курить и смотреть на убегающие шпалы - это нечто особенное. В такие минуты особенно отчётливо понимаешь, что это не ты едешь, а тебя везут.
И довезут или нет - это тоже не от тебя зависит... Полная свобода духа и единение с нескончаемым, короче).
Когда я вернулся в вагон на своё место, то один из этих двоих, подмыкивыя себе под нос, уже беззвучно играл на своём чемодане вальс "На сопках Мачжурии", а другой держал в сложенной из музыкальных пальцев руке стакан и пристально наблюдал за игрой, при этом ехидно, презрительно и несколько свысока ухмыляясь.
Ладно...
Подъехали к Гамалеевке, там "барыга" целых пять минут стоит.
Все курящие - и я тоже - высыпали на перрон. Двое музыкантов также решили подышать воздухом.
И тут - вот оно: какое-то местное чудо в обтёрханном пиджачке, в заправленных в сапоги брюках-клёш,
стоит и растрандыривает, прямо на перроне растягивая хриплые меха, знаменитую штуку про букет и велосипед.
Что он там делал - встречал, провожал - неизвестно.
Эти двое как его увидели - мандец. Ломанулись к нему, как Ростропович к скрипке.
"Дайте мне, пожалуйста, на минутку инструмент, я покажу этому мудаку, как на баяне играть надо!"
А другой - то же самое, но про свои преимущества.
Мужичок этот сначала струхнул - понятное дело, доебались двое пьяных -
а потом быстро сообразил, что к чему.
А сообразив, повёл презрительно плечом, поправляя ремень своего инструмента, и сказал культурно:
- Мужчины, у меня вообще - гармонь.
...Когда "барыга" поехал дальше, в вагоне было тихо. Только щёлкали на стыках колёса, да изредка попискивали чьи-то дети.
Музыканты смотрели на проплзающие мимо лесопосадки и молчали.
А ещё через час я сошёл в Барабановке...