Она меня просто купила, как девчонку. Смотрела усталым удавьим взглядом
и мрачно вещала: «Наркотики и водка - вот их удел. Ну и девки в получку.
А ребята какие! Им бы энергичного лидера - горы б свернули! »
Потенциальный «энергичный лидер», то бишь я, внимала с горящими глазами.
Была я молодой, ах! очень молодой и достаточно самоуверенной. Свеженький
университетский диплом картины тоже не портил.
- База? - спросила я сухо.
- Два таксопарка, три автобусных и пять грузовых автоколонн» - ответила
кадровичка, оживившись.
- Условия?
- Отдельный жилой блок, бесплатный проезд и куча поклонников - сказала
женщина и засмеялась.
...-Ой, какая вы молодая! Не побоитесь? - разом воскликнули паспортистка
и завхоз. А старая циничная кастелянша буркнула: «Э-эх! Затрут по
койкам... »
В первый свой воспитательский обход по мужскому общежитию автотранспорта
я отправилась одна. Мывшая коридор уборщица одобрительно кивнула:
«Брюки? Правильно.. » Здание было почти пустое, лишь на пятом этаже я
наконец-то встретила аборигена. Молодой парень рывком втащил меня в свою
комнату и мгновенно запер дверь: «Ты кто такая? » Я начала обстоятельно
объяснять, разложила карточки и планы на столе... Через минуту
оказалось, что он обожает футбол и вообще «готов стать спортивный
сектор». Дальше по этажам я уже шла с почетным эскортом в лице Аслана.
На девятом слышались сдержанные голоса и стоны. Я постучала. Дверь мне
неосторожно открыли я вошла и тут же попятилась: на ярком в темноте
экране кто-то кого-то активно трахал. «Пришел наш новый воспитательница!
» - радостно заорал Аслан. Мне тут же подставили стул. Порнуха была
третьесортная, затертая, смотрелась явно не в первый раз. Судя по
опасливым взглядам и ухмылкам, гораздо больше народ интересовала моя
реакция. Мамина педагогическая ДНК, гены и хромосомы, - все разом
взвилось во мне: «Запретить! » Отцовский голос отрезвил: «Они ж взрослые
люди... » И я сделала вид, что ничего не происходит. Раздала анкеты и
вышла.
На десятом этаже резко и отчетливо пахло травой. Трое брюнетов колдовали
над кипящим чайником, что-то увлеченно растирая в газете. «Здрасьте, я
ваша новая во... » - только начала я, как тут же самый проворный из
ребят горстью закинул себе в рот несколько темных шариков и ломанулся из
кухни, другие за ним. Аслановы тапки тут же зашлепали по коридору,
удаляясь. Я хозяйственно погасила газ, собрала листья и выбросила в
мусор. Тогда я еще не знала как выпаривают анашу из конопли.
Так я познакомилась с ребятами. Это были водители автобусов, такси,
механики - народ молодой и веселый, процентов на 80 кавказцы.
Существовало в общаге несколько национальных группировок, самой
многочисленной и влиятельной была азербайджанская. Ее главарь, маленький
и надменный таксист Рахим откровенно всех презирал. Поправляя свою
щегольскую норковую шапку он лениво вещал: «Вкалывают только дураки, я в
жизни ничего тяжелее денег в руках не держал... » Уж чем он ребят так за
душу брал, не знаю, но авторитет имел значительный. В его присутствии
даже мой верный Аслан забывал, что он «спортивный сектор» и
становился обычным отморозком. Готовим, к примеру, с народом дискотеку,
расклеиваем плакаты, расставляем столы, стулья, ребята носятся
довольные, прикалывают друг друга. Появляется Рахим. Одна усмешка - и
все потянулись за ним на выход. А там анаша, карты, водка... Я
ненавидела этого недомерка всеми фибрами души, но бороться с ним не
могла. Не милицейскую же облаву устраивать, по примеру нашего
доблестного коменданта. Но все-таки не зря государство тратило народные
деньги на мое образование. После очередной пьяной драки с поножовщиной
между армянами и азербайджанцами, едва сдерживаясь от томящего желания
врезать ухмыляющемуся Рахиму, я елейным голоском попросила его научить
меня азербайджанскому языку: типа, знаю испанский и английский...
хотелось бы тюркский... ты, говорят, хорошо язык знаешь... Рахим не
удивился, важно кивнул головой: «Да, могу. Наш язык красивый. » На том и
порешили.
... На первое занятие мой репетитор явился в полном прикиде: кожан,
кольцо с бриллиантом, остроносые туфли с прозрачными! каблуками с
дюжиной красных пластиковых рыбок в каждом, и с «дипломатом». Я со своей
стороны решила отнестись к учебе ответственно, обложилась фломастерами и
тетрадками. Начали. На другой день я уже приветствовала азербайджанцев
на их родном языке. К вечеру ко мне в кабинет прибежали обиженные
армяне: «Почему не наш язык? Он тоже очень красивый! » Пришлось
вспомнить с ними «Раны Армении» и: «Любя пришел, скорбя ушел Саят-нова,
но все ж нашел любви слова Саят-нова! » и армянская атака была отбита. С
грузинами я пела «Чито-брито», с дагестанцами выворачивала язык,
выговаривая особый цокающий горловой звук, а по ночам лихорадочно
листала затрепанный конспект «Литературы Закавказья». Стало шумно
вечерами в моем кабинете: ребята шли толпами, кричали, смеялись, как
только южане умеют и высокомерный Рахим смеялся со всеми. Как-то
незаметно оказалось, что он совсем молодой и влюбчивый, гордыня спала и
стало с ним легко ладить. Каюсь, азарбайджанского языка я так хорошо и
не выучила, зато теперь спокойно могла ходить ночью по этажам, гонять
наркоманов и алкашей, вывешивать свирепые «Санитарные листки» и ловить
несовершеннолетних соплюх по комнатам: «В тюрьму же сядешь, пацан! »
Дискотеки наши гремели на весь город, мы приглашали девчат и обязательно
устраивали бесплатный буфет: «Ребята с работы, голодные все, пусть хоть
по бутерброду съедят! » Прежде неприступный Рахим охотно возил на своем
такси ящики с газировкой и обязательно норовил купить побольше: «Для
ребят же... », тратил собственные деньги, поверх моей скудной
профсоюзной сметы.
... Много лет прошло с тех пор, мои пацаны уже давно стали степенными
отцами семейств, я сама уехала очень далеко, но вспоминаю иногда наши
вечерние бдения, смех, шутки, и как я просила перевести приветствие «мир
дому твоему» чеченца Мамеда и как красиво это звучало на его языке...