Котел
Впервые я познакомился с Котлом в третьем классе, когда родители вернулись на проживание в родной Смоленск, и я пошел в новую школу. В то время Котел от своих сверстников отличался только размером своей головы. Она была у него не по возрасту большой, из-за чего его и прозвали Котлом. Затем по мере взросления физиологические отклонения резко усилились, и к четырнадцати годам Котел превратился в маленького большеголового уродца с озорными и живыми карими глазами.
Природа, как обычно, поскаредничила. Наградив Котла величественным кумполом, она не позаботилась о том, чтобы засыпать в него побольше мозгов. В результате в умственном отношении Котел был заурядным подростком, не лишенным, правда, своеобразного чувства юмора. Доведись ему родиться во времена первых русских князей, стал бы он, наверное, придворным шутом и жил бы себе припеваючи в княжеских палатах. Но не повезло - отроческие и юношеские годы Котла выпали на хрущевскую оттепель, когда во главе станы стоял Большой шут, который на дух не переносил по-настоящему остроумных и оригинальных людей.
В отличие от Большого шута, не любившего шутников, смоленская шпана принимала Котла за своего человека. Он был полноправным членом большой пацанской семьи, в которой ему была отведена роль шутника и хохмача. С этой ролью он старался справляться как можно лучше, понимая, что от этого зависит отношение к нему приблатненных пацанов и блатарей. Для него, беспомощного уродца, их благосклонность очень многое значила: она была гарантией его защиты от издевок со стороны тех, кому он физически не мог противостоять.
Хорошо известно, что физические недостатки можно использовать для достижения целей также как и достоинства. Маленький рост Котла стал для него хорошим подспорьем в организации веселых потех и забав. Я был свидетелем двух шуток, в которых в полной мере использовались его уникальные данные. Одна из этих шуток проходила под условным названием «ребенок на пляже», а другая – как «замерзшие ручки».
Шутку «ребенок на пляже» я наблюдал на загородном озере в Дубровинке, где в красивом сосновом бору был летний пляж, на который даже в будние дни приезжали позагорать и покупаться сотни людей. На этот пляж однажды привалила большая компания пацанов и блатарей вместе с Котлом, одетым в широкополую белую панаму, желтую маечку и короткие штанишки. Один из взрослых блатарей, изображал из себя заботливого и внимательного «папу» Котла.
Осмотревшись, шумная компания устроилась на отдых недалеко от воды рядом с группой девушек. «Папа» Котла усадил «сыночка» на подстилку, снял с него штанишки и маечку, дал в руки большую красочную детскую книгу, строго приказал не покидать свое место и пошел купаться. В какой-то момент «папа» вышел на мелководье и позвал «сыночка» к себе. «Сыночек» с радостью поднялся и побежал к своему «папочке», быстро перебирая ножками.
При первом взгляде на бегущего «сыночка» могло показаться, что это бежит голый ребенок в широкополой панаме с непропорционально большой головой, плотным коренастым тельцем и короткими ножками. Но уже в следующий момент обнаруживалось несоответствие между размерами тельца и ножек ребенка и большим погонялом внизу, размашисто раскачивающимся при беге.
Мистификация с «сыночком» заканчивалась с первым истошным девичьим криком, после чего наступало время реалити-шоу, в котором Котел играл роль главного героя, пацаны и блатари – увлеченных зрителей, а девушки – перепуганных курочек.
В тот погожий летний день, когда я в первый и последний раз увидел розыгрыш «ребенок на пляже», Котлу много раз пришлось бегать к воде на зов «папочки», подавать мячи играющим в волейбол по просьбе приятелей и гоняться с сачком за бабочками среди отдыхающих. Он с вдохновением играл свою непристойную и вызывающую роль, наслаждаясь производимым эффектом. Это был его звездный час.
Хохма «замерзшие ручки», как видно из названия, разыгрывалась зимой. Я случайно стал ее соучастником, остановившись вечером у центрального гастронома на улице Ленина, чтобы поговорить со знакомыми пацанами. Они сказали мне, что Котел устраивает крутой розыгрыш, и предложили развлечься вместе с ними. Я согласился: в 16 лет своя система оценок плохого и хорошего.
Сам розыгрыш «замерзшие ручки» состоял в следующем. Котел, одетый в большую зимнюю шапку и пальто, стоял спиной к прохожим, в углу между телефонной будкой и стеной здания, и громко хныкал, изображая плачущего мальчишку. Мимо проходили люди, безучастные к плачу невысокого подростка. Нашлась, однако, одна сердобольная женщина, которая останавливалась привлеченная его хныканьем и спросила:
- Мальчик, ты чего плачешь?
- Писать хочу. – Ответил плача Котел.
- Так ты пописай, где стоишь, не бойся. – Посоветовала женщина.
- Я не могу письку достать, у меня руки замерзли. – Продолжая хныкать, сказал Котел.
- Давай, я тебе помогу. – Предложила помощь женщина, тронутая бедой мальчишки.
- Пожалуйста, помогите, тетя. – Попросил Котел, шмыгая обиженно носом.
Дальше события развивались по форсированному сценарию. Женщина подошла к Котлу, расстегнула его пальто, затем ширинку брюк, запустила руку в штаны, нащупала там его мужское достоинство, ощутила его не детские размеры и как ужаленная выдернула руку назад.
Смена настроения женщины была поразительной: недавняя жалость мгновенно сменилась злостью. С криком: - Ах, ты, сволочь, ах, ты, урод, поиздеваться надо мной захотел! Я тебе покажу сейчас, как издеваться над женщинами! – она набрасывалась на Котла и стала бить его хозяйской сумкой по большой голове и спине. Котел молча сносил эти удары, не оказывая сопротивления. Он только втянул свою большую голову в тщедушное тело и сжался в комок, чтобы легче переносить удары.
Спасать Котла от расправы пришлось пацанам. Они решительно подошли к разъяренной женщине и силой вырывали его из ее рук. При этом им пришлось слегка припугнуть ее, так как она никак не хотела угомониться.
В одном классе с Котлом я проучился два года. После моего перехода в знаменитую седьмую школу – бывшую смоленскую гимназию, наши встречи с ним стали эпизодическими. Обычно мы виделись на футболе или хоккее, пацанских сходках или на улице. Как всегда при таких встречах Котел много хохмил и балагурил. Однако только две его шутки, описанные выше, остались в моей памяти: настолько дерзкими и яркими они были для своего времени. Все остальное розыгрыши и хохмы забылись, как забылось многое из того, что было юношеские годы. Увы, наша память не совершенна.
Последний раз я встретил Котла в 1967 году, когда еще учился в МИФИ. К двадцати пяти годам он сильно изменился: погрузнел, раздался вширь и уже ничем не напоминал ребенка или небольшого подростка. Телом он стал походить на Шкета - Владимира Федорова, известного актера кино и ТВ, моего собрата по МИФИ. Мы обменялись с Котлом парой слов и разошлись. Больше я его не видел.
Как сложилась жизнь Котла дальше, могу только гадать. Думаю, сложилась она безрадостно. У него не было никакой профессии, жить самостоятельно ему пришлось, скорее всего, на мизерную пенсию по инвалидности. Большинство его корешей, любителей горячих розыгрышей, со временем спились или стали закоренелыми уголовниками. Им стало не до Котла и его шуток. Сами шутки с гениталиями также потеряли свою остроту и пикантность: им на смену пришло доступное порно с неограниченным выбором персонажей и сюжетов. Все это привело к тому, что звезда Котла зашла, не успев, как следует, разгореться. Сейчас в Смоленске едва найдется десяток людей, которые помнят его наиболее смелые и скандальные шутки.