Только вернулись с похода. В таких походах все бывали: выпито было
немало и мальчишки наши были... не в лучшем виде, так сказать. Но в
период, когда запасы спиртного уже закончились и был послан гонца за
"добавкой", а фаза "пойдем на бережок, пошушукаемся" еще на наступила, у
поогретого народа развязались языки и потекли туристские байки. Как
всегда. Все одно и то же. И вот наш физрук Алексей Борисович, который
особенно не любит распространяться, под воздействием свежего воздуха и
сорокоградусной отравы разговорился. И рассказал... То ли про себя, то
ли про друга, а дело было так... То ли он в молодости археологией
пробавлялся, шастая по крымским развалинам, то ли еще чем-то, к началу
рассказа я не успела... а вот апогей помнят все и с удовольствием. Далее
от первого лица:
Часть нашей экспедиции уезжала раньше срока. Проводить орущую нетрезвую
толпу до вокзала - я посчитал делом чести.
Набитый до отказа ЛАЗовский уродец подкатил к нашей остановке,
неуверенно спотыкаясь на кочках. Около двадцати небрежно одетых, большей
частью бородатых людей с рюкзаками, нетерпеливо дожидавшиеся
транспортного средства, явно не произвели на водителя благоприятного
впечатления. Он, вроде бы, даже, предпринял робкую попытку проехать
мимо, не останавливаясь, но под колеса буквально бросились несколько
наиболее ретиво настроенных экс-архиолухов. Автобус, поскрипывая,
остановился. Двери с кряхтением открылись.
Общеизвестно, что в любую груду камней можно положить еще один камень
так, что груда не рассыпется. С момента взятия этого автобуса штурмом,
мне доподлинно известно, что на самом деле, количество камней - не
ограничено. Я, и то умудрился влезть в салон этого несчастного автобуса,
не говоря уже о всех рюкзаках и гитарах. Даже протиснулся куда-то
вглубь, где ухватился за поручень и уткнулся носом в спину красавицы
местного масштаба. Надо сказать, что мои сто девяносто сантиметров
роста, вообще-то, приучили меня к тому, что ощущение «ехать в автобусе,
уткнувшись носом в спину девице» - оказалось для меня в новинку. Сладкий
запах дорогих духов, исходивший от ее распущенных волос; изысканного
покроя блузка на бретелечках; пятнадцатисантиметровые шпильки - весь ее
облик холодно сообщал о неприступности бастиона. К тому же она была
натуральной блондинкой.
Да я, собственно, и не собирался брать какие-бы-то-ни-было бастионы
приступом. Моя миссия на ближайший час была гораздо выспренней,
лаконичней и важнее. Проводить друзей в Питер. Тут уж не до бастионов.
Вскорости автобус слегка тряхнуло. Пытаясь сохранить равновесие,
блондинка переступила ногами. Как породистая лошадь, привыкшая иноходью
покорять просторы степей и саванн. Как Барышников в Дон Кихоте. Как Боб
Бимон в самом начале разбега перед прыжком на свои знаменитые восемь
девяносто.
Надо сказать, что волею судеб я поехал провожать друзей - босиком. Не из
желания выпендриться, и не из готовности иметь повод для знакомства с
породистой блондинкой. Просто так удобнее. И, стоит ли говорить, - эта
особь наступила одной из своих шпилек мне аккурат посередине ступни. И
осталась стоять, совершенно безучастная к моим внутренним переживаниям.
А переживания - да, имели место быть. Я колебался между «сойди с ноги,
сука! » и всеобъемлющим «еханый бабай».
Наконец, я собрал всю волю в кулак; нога к тому моменту уже болела
нестерпимо. Если кто-то сомневается - пусть возьмет табуретку с узкими
ножками, поставит одну из ножек себе на голую ступню, а на табуретку -
посадит тещу (если теща худая - тестя, либо даже обоих). Итак, я собрал
волю в кулак, потрогал блондинку за загорелое плечико и, краснея от
сдерживаемых в глубине души квинтэссенций страдающего разума, просипел:
- Барышня! Простите, барышня...
Слегка повернув голову в мою сторону, она меня оглядела. С ног - до
головы. Невнимательно, с оттенком ярковыраженного презрения. Она меня
оглядела. И голосом, закаленным сызмальства, видимо, на керченских
дискотеках, надменно, как официант придорожного кафе, гортанно
проговорила в пространство:
- Мал еще!
... ржали даже филины в лесу!